Аннотация: Написано для литобъединения "Созвучие" на заданную тему. Тема: "Что можно увидеть в черном квадрате?"
"Тьма, тьмой одеты и хОдите во тьме", - шепчет Олежа. Давно не кричит на Ляльку, взвизгивая по-бабьи, а только шепчет. Еще раньше, сразу после им самим организованных похорон его единокровной сестры - Лялькиной мамы, он так чудесно умел ронять слова, каждое на вес золота, как бы вполголоса, драматическим баритоном. Но теперь все время шепчет. И часто думает, что Лялька с бабушкой не слышат. Жалко Олежу.
"Тьма и ходите во тьме" - будто выдернуто из какой-нибудь старинной проповеди на евангельский мотив. Получается, Олежа был начитан, да еще в такой необычной сфере. Возможно, в самом деле верил, а не только раздувал ноздри за весь народ православный (и взоры вперял вроде как в стену за Лялькиной спиной: видал, мол, тебя, нехристя, насквозь, дельного ничего не усмотрел). Бедный хороший умный Олежа. Кабы не забивал голову ерундой, не пропал бы.
Заботливый Олежа. Прикрикнул на бабушку, чтоб не распускалась, а послала Ляльку в магазин за курой, да лапши наварила, да справила приличные поминки. В тот же вечер задал вопросы: где Лялькин отец, сколько бабушке лет, как вообще его сестра, в таком возрасте, с таким сердцем, надумала беременеть, а забеременев, рожать? Лялька с бабушкой ни о чем Олежу не просили, но он прошелся туда-сюда по коридору широким шагом, на кухне поплескал из-под крана в лицо и сам предложил стать Лялькиным законным опекуном. Если бы не Олежа, загремела бы Лялька в детдом - готовая малолетняя потаскушка и наркоша. Там ей место, потому что бабушка - пожилая, в опекуны не годится. Но Олежа проявил к ним обеим несказанное великодушие.
Честный, щепетильный Олежа. Отдал до копейки Лялькино пособие. Через месяц постучал, спросил чеки - на что растрачена государственная денежка? - а у них с бабушкой отыскались разве что квитанции за квартиру и газ. Тогда Олежа взялся за Лялькино воспитание. Велел бабушке опорожнить кладовку от хлама и полок - он будет запирать там Ляльку на шпингалет, начнет сегодня.
Лялька была маленькая и глупая - едва стукнуло восемь лет (теперь ей девять, поумнела, да поздно). Она полюбопытствовала: зачем запирать?
Олежа ответил во многих ученых словах: "отсроченное наказание", "метод взрыва", "зона ближайшего развития", "расстройство привязанности", "установление правил" и "тайм-аут". А бабушка и бровями-то знаки подавала - не перечь гостюшке, быстрей спровадим, и за шею щипнула дурищу, но Лялька, ничего не поняв, ляпнула:
- А нам с бабушкой в темноте не страшно и не скучно.
Это была первая глупость.
Еще через месяц Олежа открыл дверь своим ключом, а Лялька с бабушкой сидели в это время рядком - бабушка в кресле, Лялька на подлокотнике - и не вмиг бросились навстречу. Помстилось Олеже, что они смотрят телевизор. Его в жар бросило: года не прошло после смерти матери, столько щучил за лень, за безответственность - как можно?..
- Лялечка, ты, прежде чем включать мультфильмы, выполнила домашнее задание?
Учила, учила бабушка - в таких случаях говорится одно: "Извините, дорогой дядя Олег Лукич!" Вместо этого Лялька сморозила вторую глупость:
- Олежа, ты чего? Телевизор же сломался, и антенну обрезали.
Еще час после этого опекун опекуныч как ни в чем не бывало марал и мял Лялькины тетрадки, особенно там, где учительница успела поставить пятерку, - пришлось потом все их потерять. Лишь дома, в полночь, явились к нему те, кого можно не увидеть, а ощутить, на нюх, на ощупь, по разнице плотностей и температур, усевшись перед выключенным экраном.
И ведь не сделали ничего! Отблагодарить хотели за Ляльку, убрали мигрень. А он бубнит вот уже год: "Тьма, тьмой..."