Аннотация: про пианино, которое почти не играло, и про вечное возвращение
У пианино западали клавиши. Я нажимал каждую по порядку, несколько раз, начиная от ля субконтроктавы. Казалось, под ними вата. К тому же пропитанная чем-то липким, со сладковатым запахом.
Только последняя клавиша издавала сухой треск. Не музыкальный, но звук, по крайней мере.
Пианино стояло в квартире покойной тети. Мама думала сдавать ее, да съемщиков пока не нашлось. Я решил заниматься там с учениками. Они у меня не из богатых семей, некоторые живут тесно, а тут - тишина и простор.
*
Настя опоздала на полчаса.
- Не могла найти дом, да? - спросил я, пока она расшнуровывала ботинки. Настя подняла глаза, как бы удивленно. - Я и сам путался: все эти 17д, 17з... Хочешь, в пятницу встречу на остановке?
- Что вы, Андрей Алексеевич, не нужно, я в детстве почти жила в этом дворе, меня у бабушки оставляли. Ой! Что это? - Она вздрогнула, словно укололась.
- Где - что?
- Что-то разбилось?
- Не слышу. - Я пожал плечами. - Проходи в зал, доставай тетрадь.
Настя приоткрыла дверь и почему-то сказала "здрасте". Обернулась:
- А мы не помешаем?
- Кому?
- Ну той девочке... девушке... в общем, за пианино.
Меня начинали раздражать эти шутки.
- Настя, ты уже большая. Если не открывала дома задачник, так и скажи. Откроешь сейчас.
Но моя ученица вдруг заорала во все горло и вцепилась мне в плечо своими модными ноготками. С недетской силой вытолкала на лестничную площадку - только щеколда щелкнула.
Ключ остался на вешалке, сотовый на тумбочке. Хоть деньги в кармане нашлись. В аптеке я купил Насте пустырника, в продуктовом - воды без газа. Отвез домой на такси.
Ни я, ни родители, ни врач скорой ничего от нее не добились, кроме невразумительного лепета: "Это не девочка, у нее морщины". От меня проку тут не было, а еще предстояло искать слесаря - вскрывать дверь.
*
Побродив по двору-лабиринту в поисках управляющей компании, озябши без куртки, я поднялся на тетин этаж - просить помощи у соседей. На звонок никто не отозвался. С минуту я вслушивался, как он замирает в чужом коридоре. Стоял, прижав лоб к прохладной табличке с номером. И различил как будто тоненькое эхо первой трели. Только не от соседей. Левее. От тети.
Тут у меня загудело в ушах, и плиточный пол поплыл из-под ног, а когда я восстановил равновесие, то обнаружил, что цепляюсь не за соседскую дверь, а за свою. И не металл царапаю, который снаружи, а пластиковую обшивку изнутри.
*
Теперь и я видел это существо - щуплую девицу, если смотреть со спины, скелет в обвислой коже - когда она повернется лицом, не отрывая палец от крайней правой клавиши пианино. Я узнал ее по кружеву на школьном переднике, вспомнил старые снимки. Третья сестра мамы и тети Веры, которая - не - умерла от сердца в семнадцать лет. Глаза у нее косили, взгляд блуждал - вряд ли она замечала меня.
С каждым ударом по клавише минутная стрелка на ходиках отскакивала к цифре XI и вновь начинала ползти к XII. Я сбился, сколько тысяч раз наблюдал это без сна и пищи. Потом запер дверь снаружи и ушел не оглядываясь.