Шушаков Олег Александрович : другие произведения.

Горошина для принцессы 1 часть 1-3 главы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Еще вчера юная Снежана была полна надежд, верила в дружбу и любовь. И мир казался ей светлым и прекрасным... Как внезапно все переменилось!.. Ее отец, видный военачальник, арестован по ложному обвинению, а она в одночасье выброшена на улицу, исключена из комсомола и отчислена из института. Все друзья и знакомые отворачиваются от нее. А тот, о ком она мечтала долгими ночами, навязывает ей фиктивный брак... Что же еще должно произойти, прежде чем Снежана начнет понимать, что ее несчастья не случайны, что их направляет чья-то зловещая воля?..
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  ФИКТИВНЫЙ БРАК
  лето 1938 г.
  
  Глава первая
  
  Светло-серые густые лохмотья облаков раскинулись над Ленинградом и тихо, почти незаметно, плыли по небу. Июньское полуденное солнце, то пробивалось сквозь тучи, то снова пряталось. И каждый раз, вырываясь на свободу, горячие солнечные лучи словно вспыхивали, отражаясь в червонном золоте волос невысокой, стройной девушки. Но она этого не замечала. Её глубокие льдисто-серые глаза застыли от невообразимого, невозможного холода...
  Снежана Добрич стояла на Аничкином мосту, вглядываясь в свинцово-серые речные волны...
  Идти Снежане было некуда.
  Нева текла и текла прямо у неё под ногами, она завораживала её и манила...
  А, может, перелезть через перила и дело с концом?! Может быть, это будет наилучшим решением всех проблем?
  Ей было очень плохо!
  И никого не было рядом, кто помог бы ей пережить эту беду...
  Сегодня Снежану исключили из комсомола и отчислили из института.
  И никто! Никто не заступился за неё! Даже Маринка, её бывшая лучшая подружка... Подружка до первого дождя.
  Снежана стояла посредине кабинета секретаря комитета ВЛКСМ. Члены бюро глумились над ней, расспрашивая о связях с врагами народа. А она смотрела на облака за окном и молчала.
  Впрочем, её ответы никому и не были нужны. Разбирательство было недолгим. Потому что вопрос был совершенно ясен.
  - Кто за исключение комсомолки Добрич из членов Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи? - спросил Илья Шавкин, секретарь комитета.
  Снежана посмотрела на него в упор и он отвёл глаза.
  Когда-то, в прошлой жизни, когда она была ещё дочкой Героя Гражданской войны, Шавкин даже пытался за ней ухаживать. Безуспешно, естественно... Потому что она ничьи ухаживания никогда не принимала всерьёз. Потому что для неё всегда существовал только один человек.
  Бюро единогласно проголосовало 'За!'. Даже Маринка. Снежана положила комсомольский билет на стол. И, так ничего им не сказав, молча вышла.
  А потом её вызвали в ректорат и дали расписаться на приказе об исключении из института. Она сдала студенческий и зачётку также молча как и комсомольский билет. Из документов, которые были у неё на руках, остался только паспорт.
  Это было ужасно. В одно мгновение её практически вычеркнули из жизни и растёрли в пыль.
  И никто не мог ей помочь.
  Нет! Никто не хотел ей помочь!.. Или боялся?
  А, вот, папа ей обязательно помог бы!
  Потому что никогда никого не боялся! Он не стал бы ничего спрашивать, а просто обнял бы, потрепал за чёлку и поцеловал в щёку. Он защитил бы её! Он показал бы им всем!.. Он... Он...
  И тут слёзы, наконец-то, покатились по её щекам.
  Папа!
  А, ведь, ещё вчера всё было так хорошо...
  Засидевшись в институтской библиотеке, она прибежала домой поздно вечером, голодная как волк, и заскочила на кухню, что бы что-нибудь перехватить. Большой и вкусный кусок копчёной колбасы и толстый ломоть свежего хлеба, как всегда, ей здорово помогли. Жуя на ходу, она заглянула в большую комнату.
  Из-под двери отцовского кабинета пробивалась полоска света.
  Снежана давно уже привыкла, что он допоздна работает, и, ступая на цыпочках, чтобы его не побезпокоить, тихонько прокралась в свою комнату.
  Её кровать громко скрипнула, когда она со вздохом облегчения упала на неё. Раздеваться было лень. Она вытянула ноги и заложила руки за голову.
  Послезавтра - последний экзамен. А после этого - целое лето свободы! Папа обещал достать путёвку и отправить её в Грузию, в горы...
  А, может быть, ему дадут отпуск и они поедут вместе? Как это было бы здорово!.. Она размечталась... А, может, и Володьке Иволгину тоже дадут отпуск, и он поедет в Грузию с ними?
  Нет, сказала себе Снежана. Пусть Володьке дадут отпуск, пусть он запросится вместе с ними! А она скажет папе, что бы он ему не разрешил! Потому что в последнее время Володька, весь такой занятой, целый майор, командир авиабригады и Герой Советского Союза, слишком редко стал у них бывать!
  А, может, у него кто-то появился?
  Похолодев от этой ужасной мысли, Снежана резко села на кровати.
  Этого не может быть! Потому что не может быть никогда! Пусть только посмеет!.. Пусть только они посмеют!.. Тогда она его!.. Тогда она их!.. Тогда она!
  Но как?! Как он может?! Как он может с ней так?!.. У неё на глазах выступили слезы. Снежана уткнулась в подушку и немножко поплакала.
  Так, самую чуточку!
  Но слёзы быстро высохли, потому что долго плакать она не умела.
  Пускай делает всё, что хочет! Пусть гуляет, с кем хочет! Ей абсолютно всё равно! Потому что она его вовсе даже не любит!
  Снежана прикусила нижнюю губу... Как же! Не любишь! Себе самой-то хотя бы не ври! Это он тебя не любит совсем! Он!.. А ты! Слёзы тут льешь, дура!
  Внезапно Снежана очень разозлилась! Дура! Дура набитая! Неужели непонятно, что не нужна ты ему вовсе! Не нужна!
  Она опять заплакала. Плакала, плакала, и незаметно уснула...
  Комдив тихо вошел в комнату дочери, подошел к кровати и вздохнул. Сорванец. Опять уснула одетой... Набегалась за день и уснула в одежде, как в далёком детстве.
  Волосы комдива давно посеребрила седина, но он всё ещё был очень крепким мужчиной. Высоким и широкоплечим. Холодный стальной взгляд его светло-серых глаз выдерживал не каждый. Горбинка на носу и резкие складки возле рта только подчеркивали силу и несгибаемость характера...
  Комдиву было сорок восемь лет. Почти двадцать из них он прослужил в Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
  Его призвали осенью восемнадцатого. Когда разрозненные мятежи, не без помощи Антанты, переросли в полноценную Гражданскую войну.
  Честно говоря, снова браться за оружие Георгий не собирался, так как к этому времени уже навоевался досыта. Тем более, что, судя по всему, стрелять предстояло не в немцев и прочих турок, а в своих же соотечественников.
  Однако, деваться было некуда. Опять же паёк...
  На призывной комиссии Георгий невзначай упомянул о своём знакомстве с авиационными моторами и был незамедлительно направлен для прохождения службы в Красный Воздушный Флот. С лёгкой руки неведомого канцеляриста он попал в Первый советский дивизион истребителей. Сначала был механиком, а потом стал пилотом. Сражался с Колчаком и Юденичем, Врангелем и Пилсудским. Труса Георгий не праздновал, летал смело, и был награждён двумя орденами Красного Знамени. За беззаветную преданность делу революции и отчаянную храбрость.
  А пока он воевал, любимая терпеливо ждала его и баюкала маленькую Снежку. Она родила её суровой зимой девятнадцатого года. Холодной и многоснежной... И, наверное, поэтому назвала Снежаной.
  Георгий и Наталия обвенчались за два года до Германской. Их любовь была взаимна и до скандальности романтична. Влюбившись с первого взгляда, они не могли прожить друг без друга и одного дня! И лишь война сумела их разлучить.
  Но, к счастью, не навеки! Судьба хранила их, а они хранили свою любовь! И встретились снова, несмотря ни на что! Спустя три года.
  Как им хотелось никогда уже больше не расставаться! Но, видимо, не все устали от войны! И вскоре те, кто никогда не сидел в окопах, раздули её по новой. И опять стали погибать люди. На фронте - от пуль, штыков и сабель, а в тылу - от голода. Впрочем, во время гражданской междоусобицы фронт от тыла отличить нелегко.
  Георгий вовремя увёз беременную жену из Петрограда в деревню, к родственникам своего боевого товарища. Лишь благодаря этому Наталии и малышке удалось выжить.
  Они виделись очень редко. И всё же Георгию иногда удавалось ненадолго вырваться в Петроград. Он приезжал к жене и дочке и проводил краткие мгновения в светлом раю нежной и верной любви...
  Когда окончилась эта безконечная братоубийственная война, он подумал, что, наконец-то, они заживут счастливо. Все вместе.
  Увы, тяготы и бедствия военного времени подкосили и без того хрупкое здоровье его Наталии. Она долго болела и ушла, тихо и печально, оставив его в безутешной тоске. С семилетней Снежкой на руках.
  А жизнь продолжалась...
  В двадцать седьмом его назначили командиром бригады. Через год вручили третий орден, к которому Георгий был представлен ещё в Гражданскую. Многие красавицы вздыхали по нему тайком. Но он никогда больше не посмотрел ни на одну женщину, хотя был молод и знаменит.
  Шли годы... А он по-прежнему всё свободное время посвящал любимой дочери, которая становилась всё более похожей на свою мать.
  Комдив стиснул зубы. Наталию он уберечь не смог. А теперь и Снежка оказалась в опасности. Из-за него.
  На что он надеялся?! Ведь, всё было ясно с самого начала!
  Когда был раскрыт военно-фашистский заговор маршала Тухачевского, и после краткого и невразумительного процесса все фигуранты этого дела были немедленно расстреляны, у него в душе зашевелилось недоброе предчувствие. Которое, как обычно, не обмануло. Как ни разу до этого не обманывало в бою.
  Добрич никогда не был особенно близок ни к Уборевичу, ни к Тухачевскому, хотя не один год прослужил под их командованием.
  Георгий слишком хорошо знал и того, и другого. И не питал никаких иллюзий насчёт военного 'дарования' обоих! Впрочем, поручик Тухачевский, наверное, мог бы стать неплохим командиром роты. Если бы подольше ей покомандовал, а не просидел всю войну в плену! И подпоручик Убаревич-Губаревич роту, вероятно, потянул бы.
  Однако, на волне революционного энтузиазма и по причине катастрофической нехватки военных кадров оба в одночасье вышли в командармы. И наломали немало дров, пока усваивали азы стратегического искусства. Залив рабоче-крестьянской красной кровью и Великия, и Малыя, и Белыя. А потом ещё и Польское царство, и Кавказ, и Среднюю Азию в придачу.
  Впрочем, судили Тухачевского и иже с ним не за печально знаменитый марш-бросок на Варшаву с открытыми флангами и не за перегибы при подавлении народных волнений, Тамбовского восстания и Кронштадтского мятежа. Их судили за измену Родине, шпионаж, вредительство, диверсии и террор!
  По поводу барских замашек 'красного Бонапарта' Георгий был наслышан. Но в то, что тот являлся немецким шпионом, не верил. Бонапартизм и интриганство - это одно, а шпионаж - совсем другое! Вполне возможно, и Тухачевский, и Уборевич, и Якир с Гамарником, действительно считали Ворошилова дураком и неучем и подсиживали, как могли. Это, само собой, было достаточной причиной для снятия виновных с должностей, понижения их в звании и даже увольнения в отставку.
  Но не для судебной расправы, шельмования и расстрела!
  Сразу после казни участников заговора начались повальные аресты командного состава и в армии, и во флоте. За год безследно исчезли многие сослуживцы Георгия. Его боевые товарищи. Его бывшие начальники и подчинённые.
  Как и его предшественник в нынешней должности.
  Добрич понимал, что своей очереди ему тоже долго ждать не придётся. Однако время шло, а его не трогали. В феврале за успехи в боевой, политической и технической подготовке он был даже награждён орденом Ленина.
  Но уже в конце весны почувствовал, как над ним стали сгущаться тучи. А в последние дни это ощущение стало почти нестерпимым.
  И он понял, что вот-вот за ним придут.
  Скорее всего, ему предъявят стандартное, высосанное из пальца, обвинение в шпионаже в пользу какой-нибудь европейской державы. Или нескольких держав одновременно.
  А вдруг его обвинят в том, что до революции он был...
  Комдив нахмурился. Неужели, всё-таки, дознались?! Нет! Вряд ли... Тогда всё было бы иначе. И совершенно безнадёжно.
  Господи, как же уберечь от всего этого дочь?!
  Надо было бы уже давно отослать её куда-нибудь... А куда? И как он объяснил бы ей необходимость бросить учёбу и срочно уехать неизвестно куда, неизвестно зачем?
  Комдив тихонько потрогал её за плечо:
  - Снежка...
  - Володя... - нежно прошептала она сквозь сон. И проснулась.
  В комнате было темно.
  - Снежка, нам надо поговорить, - наклонился к ней отец.
  - Да, папа, - заморгала она спросонья глазами.
  - Снежка, я хочу, чтобы ты знала... Что бы обо мне ни говорили, это всё неправда!
  - О чём ты, папа? - она ничего не понимала.
  - Обещай мне! Что бы обо мне ни говорили, этому не верить! Обещаешь?
  - Да, конечно! Но почему?.. Что случилось, папа? - Снежана села на кровати, поджав под себя ноги.
  Он присел рядом с ней и обнял за плечи. Она посмотрела на него и вдруг заметила, как он сдал за последние дни... Похудел, под глазами мешки.
  - Что случилось?
  - Сейчас я не могу ничего тебе объяснить. Придёт время, и ты сама всё поймёшь... Помнишь наше место? В Петергофе. В парке.
  - У старого дуба?
  - Да! Молодчина! Там, в дупле, я оставил кое-что для тебя. Только не ходи туда сразу. Потом, через какое-то время... Хорошо?
  - Хорошо. Но скажи, всё-таки, что случилось? - она всерьёз разволновалась.
  - Ничего пока не случилось, - он поцеловал её в лоб и прошептал. - Милая моя девочка... - и погладил её по голове. - Но скоро может случиться, - он вздохнул. - Ты у меня самая сильная в мире! Ты справишься!
  - Папа! - Снежана по-настоящему испугалась. - Почему ты так со мной разговариваешь?
  - Ты его любишь? - вдруг спросил он.
  - Кого? - потупилась Снежана.
  - Владимира... Ответь мне, для меня это важно.
  - Да... - прошептала Снежана, и вдруг всхлипнула. - А он!.. А он!
  Отец погладил её по голове и сказал:
  - Владимир - хороший парень! Если ты выбрала его, то я одобряю твой выбор. Он любит тебя и никогда не покинет в беде. Я в нём уверен.
  С какой надеждой Снежана посмотрела на отца!
  - Владимир никому не позволит тебя обидеть! - повторил он.
  И в этот момент в дверь позвонили.
  - Помни! Что бы обо мне ни говорили, не верь! - отец крепко-крепко обнял её и снова поцеловал в лоб. А потом встал и пошёл открывать.
  Сердце Снежаны болезненно сжалось.
  - Комдив Добрич? - услышала она незнакомый холодный голос в коридоре.
  - Да! - твёрдо ответил её отец.
  - Вы арестованы! Сдайте оружие!
  Сразу же после этих слов по квартире загрохотали чужие шаги, а в большой комнате включился свет.
  - Предъявите ордер на арест, - спокойным голосом сказал отец.
  И добавил, после некоторой паузы:
  - Мой пистолет в верхнем ящике письменного стола, в кабинете.
  Всё остальное было непрерывным кошмаром.
  Отца вскоре увели. А в квартире вовсю хозяйничали крепкие молодые люди в синих фуражках с малиновыми околышами.
  Снежана стояла у стены в большой комнате, а они рылись в шкафах, перелистывая каждую книгу, встряхивая каждую тряпку, швыряя всё просмотренное на пол и топча это сапогами. И, похоже, это доставляло им удовольствие.
  Иногда они прохаживались по ней плотоядным взглядом, но тронуть не решались. За связь с дочерью врага народа можно было и самому угодить под раздачу.
  А, ну её! На их век и обычных комсомолочек хватит!
  Обыск окончился лишь под утро. Снежане разрешили взять только её документы. А потом в присутствии понятых, дворника дяди Васи и его жены, опечатали квартиру.
  И ей пришлось уйти...
  Она дождалась открытия институтской библиотеки и взяла с полки недочитанный учебник. Буквы расплывались у неё перед глазами. Она сидела, глядя на одну и ту же страницу, пока за ней не пришли и не пригласили на заседание комитета ВЛКСМ факультета. И исключили из комсомола.
  Наверное, кому-то это было очень нужно, потому что не прошло и пол суток с момента ареста её отца, а в институт уже сообщили.
  Не дожидаясь поступления официального уведомления из НКВД, ректорат Ленинградского медицинского института немедленно принял решительные меры по очищению рядов своих студентов.
  И вот теперь дочь разоблачённого врага народа Снежана Добрич стояла на Аничкином мосту. Одна. Без копейки денег. Без маломальского пристанища...
  Ей было так плохо!
  И никого не было рядом, кто помог бы ей пережить эту беду.
  Нева текла и текла прямо у неё под ногами, она завораживала её и манила.
  А, может, перелезть через перила и дело с концом? Может быть, это будет наилучшим решением всех проблем?
  - Снежка... Вот, ты где, - вдруг услышала она за своей спиной.
  Она обернулась и увидела Владимира. Он подошёл к ней и обнял. И тогда, слёзы, до сих пор лишь тихо катившиеся по её щекам, хлынули огромными градинами. И она затряслась от рыданий, уткнувшись в его плечо.
  А Владимир обнимал её и гладил по голове.
  Беда. Это действительно беда. Ну, что же... Пусть выплачется.
  В то, что её отец, его боевой командир, Герой Гражданской войны, был врагом народа, он не верил и не поверит никогда! Но сделать ничего не мог... Что же это за время такое!
  Владимир скрипнул зубами. Помочь комдиву он ничем не мог. Но её... Её он может и должен защитить!
  О том, что Георгий Александрович арестован, ему сообщили рано утром. У него были друзья в штабе округа. Свои, проверенные в боях, ребята. Зная о дружеских отношениях Владимира с комдивом, они предупредили его. На всякий случай.
  Он никогда не забудет этого! А, впрочем, в бою иначе не бывает! Спина к спине! Чужих бьём! Своих не сдаём! Иначе всем - каюк.
  Когда он узнал о происшедшем, то сразу подумал о Снежане. Что с ней? Где она?
  Он бросил всё и помчался в Ленинград.
  Квартира Добрича на проспекте 25-го Октября была опечатана. Перепуганный дворник мычал что-то невразумительное. Владимир махнул на него рукой и кинулся в институт. Но и там её не застал. Разве что узнал о решении ректората и комитета комсомола.
  Как-то всё слишком быстро провернулось, подумал он! Это было очень странно. И, как подсказывала интуиция, очень, очень опасно...
  Где же ты, любимая?
  Владимир метался на машине по городу, обыскивая все места, где хоть раз бывал вместе со Снежкой или знал, что она там любила бывать, одна или с отцом.
  И, наконец, нашёл её.
  У Владимира защемило сердце, когда он увидел одинокую девичью фигурку посреди моста. Она стояла, опустив голову. Такая беззащитная...
  Нет! Он никому не даст её в обиду!
  - Снежка, - шептал он, обнимая её и гладя по голове. - Снежана... Милая...
  Что же делать? Легко сказать - никому не дам в обиду! А как это сделать? Как?!.. А может?..
  У Владимира даже сердце зашлось от этой смелой мысли.
  Боже мой! Но разве он может ей это предложить?! А вдруг она согласится только потому, что просто оказалась в этой ужасной, в этой безвыходной ситуации?
  Снежана была так холодна с ним всё последнее время. Ему даже показалось, что она его избегает... И Владимир подумал, что она влюбилась в кого-то, и он стал нежеланным гостем! Ведь он старше её на целых семь лет! Может быть, она влюбилась в кого-нибудь более подходящего ей по возрасту? В какого-нибудь однокурсника.
  Владимир переживал молча. Ему было очень больно, но он сумел взять себя в руки и незаметно стал всё реже и реже бывать в гостях у комдива.
  Чтобы не стоять у Снежки на пути. Потому что знал, как к нему относится её отец, и понимал, что Снежане будет очень трудно пойти против его воли. Но он не имел права использовать свои отношения с Георгием Александровичем для того, чтобы заполучить его дочь! Это было бы подлостью! Это было бы предательством по отношению к ней!
  Владимир знал себя очень хорошо. Он иногда даже сам себя боялся! Потому что знал, что порвал бы любого, кто посмел бы встать между ними!
  Но если это был её собственный выбор? Взяла и влюбилась. В другого. Вот с этим он уже ничего не мог поделать. И должен был уйти...
  Но только не сейчас! Потому что сейчас он должен её защитить!
  Выплакавшись в объятиях любимого, Снежана успокоилась.
  - Ведь, это всё неправда? - прошептала она.
  - Неправда! - твёрдо сказал Владимир.
  - Володя, ведь, ты не оставишь меня одну? - подняла она на него свои заплаканные глаза и опухшие, искусанные губы.
  Владимир стиснул зубы, но всё-таки удержался от того, чтобы исцеловать её всю, с ног до головы, прямо здесь, посреди Невы.
  - Никогда! - сказал он. - Не переживай! Скоро всё выяснится! Скоро разберутся, что это ошибка!
  Владимир говорил, но сам не верил своим словам.
  Не потому, что думал, что его командир - враг народа. Нет! Просто он знал, что практически никто не возвращается оттуда, куда увозят ночью на чёрном вороне.
  А ещё он знал, что было что-то совсем неправильное во всём происходящем. Он чувствовал какую-то злую волю во всём этом. Но разве мог он ей об этом сказать?!
  - Снежана, - сказал он. - Всё так сложно...
  Она взглянула в его тёплые карие глаза своими ясными льдисто-серыми глазами.
  - Ты должна меня понять, - он опустил взгляд.
  Боже, как трудно сказать об этом!
  - Я хочу тебе помочь...
  Снежана улыбнулась и доверчиво склонила голову ему на плечо. От запаха её золотистых волос Владимира просто повело.
  Что же делать?!.. Боже мой! Как же сказать-то ей об этом?!
  - Будет лучше, если ты выйдешь за меня замуж... - наконец, выдохнул он.
  Наверное, это было не самое удачное признание в любви.
  Она отшатнулась от него.
  Владимир вдруг испугался, что она неправильно его поняла, и заговорил быстро и сбивчиво:
  - Снежана, выходи за меня! Ты возьмёшь мою фамилию. Пока! Это ненадолго, поверь! Когда всё выяснится, мы сразу разведёмся. Правда! Это просто фиктивный брак! Поверь! Я не прикоснусь к тебе никогда!!
  И она поверила...
  Снежана смотрела на него своими огромными, безкрайними глазами, и Владимир вдруг с ужасом понял, что она его просто ненавидит!
  Боже мой! А, ведь, он только хотел её защитить! Он никогда не посмел бы сделать ей предложение, зная, что она влюблена в другого! Но не мог же он бросить её сейчас одну, на произвол судьбы!
  - Ты! - она отвесила ему звонкую пощёчину и горько заплакала.
  Владимир ощутил себя последней сволочью. Он не имел права предлагать ей это!
  Но он должен был это сделать! Потому что знал, что другого выхода нет... И в этот миг дал себе слово. Если она согласится выйти за него замуж, никогда её не трогать!
  Она плакала, а он по-прежнему держал её в объятиях. Но, уже не прижимал к себе, а лишь едва касался руками её тела.
  Господи! Снежане хотелось закричать, хотелось избить его до полусмерти! Но она не могла... Он же не виноват, что полюбил другую.
  Её всю сотрясало от рыданий. Если б она могла, то завыла бы во весь голос.
  Господи! Она оказалась права! Он её не любит! Он не любит её совсем! Она была готова не раздумывая пойти за ним хоть на край света... А он! Фиктивный брак! Ненадолго! Как всё выяснится, сразу разведёмся!
  Она плакала над своей несчастной судьбой, над своей разбитой вдребезги жизнью, над своей поруганной, убитой любовью...
  Господи! Да, за что же ей всё это?!
  Внезапно она перестала плакать, оттолкнула этого, уже чужого теперь человека в чине майора, и отвернулась, вытирая глаза тыльной стороной ладоней. На сегодня слёз достаточно! Она выйдет за него замуж, раз он так хочет. Но никогда не позволит себе к нему прикоснуться! А как всё выяснится, они сразу разведутся!
  - Снежана... - тихо сказал Владимир.
  - Снежана Георгиевна, - холодно поправила его она.
  - Как? - прошептал ошеломлённо Владимир. - Снежана Георгиевна? Ты что, Снежка?!
  - Обращайтесь ко мне на вы, товарищ майор, - пронзительным ледяным взглядом посмотрела она на него в упор.
  Владимир закрыл глаза и помотал головой, отгоняя наваждение. Но когда открыл их, всё было по-прежнему.
  Рядом с ним стояла совершенно чужая стройная золотоловолосая девушка с гордо поднятым подбородком. Прекрасная и холодная, как снежная королева.
  Но, ведь, он только хотел её защитить!
  Владимир отступил от Снежаны на шаг и схватился за голову. Неужели он потерял её?! Боже мой!.. Он её потерял.
  Убежать! Нет! Прыгнуть с моста! Нет! Броситься под трамвай! Нет!
  Застрелиться.
  Владимир застонал... Нет... И этого он пока не может сделать. Потому что нужно спасти, нужно защитить эту, пускай и ставшую внезапно такой чужой девушку, от беды. А он сердцем чувствовал, что над ней нависла какая-то ужасная, чёрная тень...
  Владимир взял себя в руки.
  Ну, что же. Он оказался прав. Она его не любит. И никогда не любила. Это была всего лишь детская привязанность, которая осталась в прошлом. Просто осталась в детстве... Но это ничего не меняет!
  - Вы, выйдите за меня замуж, Снежана Георгиевна? - спросил он ровным голосом.
  - А если я скажу 'нет'? - холодно прищурилась Снежана.
  - Тогда я снова спрошу вас. И буду спрашивать до тех пор, пока вы не скажете 'да', - сказал он. - Вам необходимо срочно поменять фамилию. Поверьте, так надо! Это не моя прихоть!
  - Да, уж верю, - усмехнулась Снежана.
  - Я только хочу помочь.
  - Какое благородство! - едко сказала она.
  - Вы выйдите за меня замуж, Снежана Георгиевна? - спросил он ровным голосом.
  - Да!! - крикнула она, и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы.
  Господи, вдруг ужаснулась Снежана! Что это? Что же это она делает?! Ведь, жениться на дочери врага народа, означает погубить навсегда карьеру! А, может, и жизнь... За что она ему мстит так жестоко?! Ведь, он не виноват, что полюбил другую женщину! Она должна была ему отказать!
  Но, он не примет отказа. Он такой упрямый... Такой хороший...
  Зачем, ну зачем она ему нужна? Господи, он на самом деле хочет ей помочь! А она!.. Нет, она не может его ненавидеть. Потому что любит и будет любить его всю жизнь, до самой смерти! И, никогда! Никогда ему об этом не скажет!
  - Пойдёмте в машину, Снежана Георгиевна, - тихо сказал Владимир и предложил ей руку.
  Которую она не приняла.
  Владимир зажмурился. Его сердце рвалось на части от безнадёжности и тоски.
  Он помотал головой. Хватит! Надо просто это пережить! И всё! А потом, когда всё кончится и они разведутся, у него всегда найдётся для себя патрон.
  Владимир решительно взял её под руку и повёл к своей 'эмке'.
  Чем скорее они уедут из Ленинграда, тем лучше. Здесь регистрироваться нельзя. Если они зарегистрируются в каком-нибудь из Ленинградских ЗАГСов отыскать её будет проще простого. Нет, они распишутся в какой-нибудь деревеньке по пути к военному городку, в котором дислоцировался штаб его бригады.
  Они заехали в фотоателье, и Снежана сфотографировалась на новый паспорт.
  - Давайте перекусим где-нибудь, пока сделают ваше фото, - предложил Владимир.
  - Не хочу! - резко сказала Снежана, хотя со вчерашнего дня у неё во рту и маковой росинки не было.
  Сказала и тут же пожалела. Но вместо того, чтобы признаться в этом, только ещё выше вздёрнула свой подбородок.
  Владимир сжал губы так, что они превратились в тонкую линию. Но сдержался.
  - Как хотите, Снежана Георгиевна, а я чего-нибудь перекушу. С утра, знаете ли, в бегах. Кишка кишке протокол пишет!
  Вот так брякнул! На счет протокола. Лучше уж промолчал бы!
  Владимир помотал головой. Ну, что он за дурак такой! А потом разозлился. На себя... На неё... На весь белый свет!
  - Так! - сказал он. - Вот шашлычная! Я возьму две порции. Если хотите, можете, свою выбросить.
  Она не стала выбрасывать.
  Снежана приняла тарелку из его рук с лёгким недовольством, как и положено королеве, сморщив свой курносый носик. Но съела с аппетитом.
  Впрочем, 'спасибо' от неё Владимир так и не дождался.
  Ну, и не надо! Он забрал в ателье фотографии, сунул её паспорт в карман и на полной скорости погнал машину на юг, прочь из Ленинграда.
  Не доезжая Пулково, Владимир свернул в сторону. Изрядно попылив по проселочным дорогам, они выскочили к какой-то деревеньке.
  Здесь, вдруг решил он!
  Владимир притормозил на околице, вылез из 'эмки' и снял френч. Чтобы не сверкать на всю деревню своими орденами.
  Вывернув френч подкладкой наружу, он кинул его на заднее сиденье вместе с портупеей и фуражкой, а ТТ и документы переложил в бриджи.
  А потом заехал в сельпо и запасся сорокоградусной валютой.
  - Подождите меня немного. Я быстро, - сказал он своей спутнице и отправился в сельсовет.
  Председатель сельсовета, маленький серенький мужичок с хитрецой в глазах, оказался понятливым и к выпивке относился очень даже положительно. Поэтому вопрос был решен решительно и оперативно. Ящик водки и никаких бюрократических проволочек!
  - Иволгина Снежана Георгиевна, - высунув от усердия язык, вписал председатель имя молодой в свидетельство о браке.
  Затем достал из сейфа чистый бланк паспорта. Заполнив его, он покосился на ящик с бутылками, уже перекочевавший к нему под стол, и подмигнул Владимиру:
  - Э-эх! Были когда-то и мы рысаками!.. Поди, умыкнул девку-то? А, паря? Чо, папаша с мамашей возражали?
  Владимир кивнул.
  - Ничо, ничо, теперя никуда не денутся! - председатель дыхнул на печать и от души саданул ей по новенькому паспорту, а затем протянул его Владимиру. - Была девка, стала баба... На! Владей!
  Старый паспорт Снежаны Владимир забрал назад.
  Председатель почесал в затылке, прищурился, а потом выразительно посмотрел на водочное горлышко, торчащее из кармана необъятных бриджей Владимира.
  Намёк был ясен. Владимир достал и поставил на стол ещё один, припасённый как раз для этой цели, пузырь, и председатель залихватски махнул рукой. А, ну их к лешему бумажки эти! Возись с ними потом! А так - окрутили девку и концы в воду!
  Они ехали молча до самого Пушкина...
  Когда Владимир отдал Снежане новый паспорт, она, не глядя, положила его в сумочку и снова отвернулась.
  Всё было не так. Она мечтала совсем о другом. Мечтала о прозрачной фате, о пышном белом платье, мечтала о море цветов и свадебном марше. Мечтала уснуть в объятиях любимого и поутру проснуться рядом с ним...
  Она искоса взглянула на мужа. Владимир сосредоточенно смотрел прямо перед собой. Снежана закусила нижнюю губу. Нет! Всё не так! Она вышла за него замуж, она теперь его жена, а он сидит как сыч, и даже словечка не вымолвит!
  И тут она осознала, наконец, происшедшее. Господи! Теперь она его жена! Что же она наделала!
  
  Глава вторая
  
  Командир пятьдесят девятой истребительной авиабригады Ленинградского военного округа Герой Советского Союза майор Иволгин сидел в своём кабинете, полностью погрузившись в тяжкие мысли...
  За распахнутыми окнами горел закат. Покачивая высокими кронами, шелестели тополя. Рассыпая звонкие трели, свистели птицы.
  Сегодня у него был очень нелёгкий день. Самый нелёгкий день в его жизни! Который ещё не окончился... Потому что пришла пора возвращаться домой.
  Пора идти домой.
  А он не может! Потому что дома его ждёт Снежка...
  Нет!!! Потому что дома его не ждёт, дома его не хочет видеть Снежана Георгиевна!
  Почему же всё так неудачно вышло? Ведь он хотел как лучше. А теперь она его ненавидит. Владимир сложил руки на столе и уронил на них свою глупую голову. Если бы он мог, то завыл бы как собака над могилой. Над могилой не сбывшейся любви.
  Тому, кто полюбит снежную королеву, суждено замёрзнуть до смерти.
  Иволгина Снежана Георгиевна. Его законная жена. Его любимая... Которая его не любит! Потому что любит другого.
  Как ему хотелось, чтобы всё было не так!
  Он воспользовался ситуацией и принудил несчастную девушку выйти за него замуж. А потом купил печать в паспорте за ящик водки у деревенского пропивохи.
  Боже мой!
  Как ему хотелось бы при всех поклясться ей в вечной любви. И в радости, и в печали. Как ему хотелось бы, чтобы при всех, при свидетелях, при родных, при друзьях и знакомых, она сказала ему 'Да'! Чтобы все это услышали! Как ему хотелось поднять её на руки! Чтобы она обхватила его шею руками и приникла своими губами к его губам! При всех! Чтобы все знали, что отныне и навеки их никому и никогда не разлучить!
  Владимир поднял голову и прижал ладони к лицу, уперевшись локтями в стол. Пытаясь сдержать стон...
  Он привёз её в свою квартиру, но взять на руки и перенести через порог так и не решился.
  Фиктивный брак.
  Что же он наделал!
  Они ехали по пыльной просёлочной дороге. Зарегистрированные. Муж и жена. Отныне настолько далёкие друг от друга, как только могут быть далеки две разные Вселенные. Не звёзды, не галактики, а Вселенные!
  Снежка, не поворачивая головы, незаметно, посмотрела на Владимира. Он хмуро глядел прямо перед собой, на дорогу. Его мужественный профиль чётко вырисовывался на фоне нескошенных хлебов за окошком. Тёмно-синий френч плотно облегал мощные плечи и выпуклую грудь. Почему-то раньше она не замечала, что он так атлетически сложен. Какая у него крепкая шея и широкие плечи! Лётная форма очень шла ему. Отложной воротник с голубыми петлицами, рубиновыми шпалами и золотистыми эмблемами ВВС, белоснежная рубашка и чёрный галстук лишь подчеркивали его неброскую мужскую красоту. А над левым карманом, словно подтверждая его мужественность, светились алой эмалью и золотом боевые ордена.
  Правая ладонь Владимира лежала на рукоятке коробки передач.
  Снежка вдруг представила, как эта широкая, крепкая ладонь ложится ей на колено... Скользит выше... Ещё выше... Сладкая истома горячей волной прокатилась по её телу.
  Она мотнула головой, отгоняя страстное видение.
  Краем глаза Владимир увидел, как вспыхнуло, колыхнувшись в солнечных лучах, золотистое облако Снежкиных волос, когда она резко отвернулась и уставилась в своё окошко. Наверное, она проклинает его. А, может быть, проклинает себя... Наверное, ей очень и очень плохо.
  Что же он наделал!
  Она отвернулась, и Владимир не мог видеть её прекрасных льдисто-серых глаз, лакомых розовых губ и слегка вздёрнутого носа. Не мог видеть её нежных бархатных щёк...
  Он не видел её лица. Зато видел грациозный изгиб шеи и покатые плечи. Его взгляд опустился ниже. Тонкий ситец белого платья лишь подчёркивал восхитительные округлые формы высокой девичьей груди. Её твёрдые соски дерзко оттопыривали ткань перед собой.
  Владимир стиснул зубы и ещё крепче сжал рукоятку переключения скоростей. Так, что побелели костяшки пальцев. Иначе его ладонь просто накинулась бы на эту прекрасную грудь. Без спросу... Сама.
  Он опустил глаза. А лучше бы этого не делал.
  Потому что её стройные бедра, прикрытые лишь лёгким белым ситцем, были слегка раздвинуты.
  Владимира обдало таким жаром, что он застонал!
  Слава Богу, что под колесо попалась рытвина! Машину тряхнуло, и он прикусил язык, которым в этот момент облизывал внезапно пересохшие губы.
  Увы, но ему нужно смотреть на дорогу. А ему хотелось смотреть только на неё!
  А, может, плюнуть на всё, остановить машину, схватить любимую на руки и унести в рощу, которая так вовремя показалась посреди поля?! Унести её под свежесть высоких берёз, положить на зелёную траву и целовать, целовать до умопомрачения?!
  Владимир помотал головой, отгоняя страстное видение.
  Она тебя не любит, сказал он себе, она любит другого, и ты никогда к ней не прикоснёшься! Понял?!
  Никогда! Никогда!! Никогда!!!
  Слава Богу, что у него двухкомнатная квартира!
  Это значит, что она сможет от него запереться. Нет! Это значит, что это он сможет запереться! От неё! Потому что... Иначе...
  Квартира Владимира располагалась в высоком трёхэтажном доме в центре Пушкина. Принадлежавший до революции какому-то фабриканту многокомнатный бельэтаж после победы трудового народа был превращён в коммунальную квартиру. Пару лет назад предисполкома, подыскивая жилплощадь для командира Пулковской авиабригады, приказал заложить один из дверных проёмов, отделить и отремонтировать несколько комнат со стороны парадного входа. В результате получились роскошные апартаменты с ванной, туалетом и большой кухней.
  Владимир остановился у подъезда и заглушил мотор.
  - Приехали.
  Снежка сама распахнула дверцу со своей стороны и вышла. И потянулась, разминая затёкшие от долгой дороги мышцы. А потом взглянула на него.
  Владимир отвернулся, пойманный с поличным. Потому что откровенно пялился на жену, наслаждаясь её кошачьей грацией.
  Они поднялись на третий этаж. Владимир повозился с ключом и открыл двери. И нерешительно посмотрел на Снежку.
  А надо было не смотреть, а хватать на руки и заносить, запоздало подумал он! Потому что не дожидаясь приглашения, Снежка сама перешагнула через порог.
  И быстро огляделась. Удобства были направо. С них осмотр и начнём, решила она...
  Приведя себя в порядок, Снежка прошла на кухню.
  Владимир ждал её, стоя у окна и задумчиво глядя во двор.
  Кухня была просторная и видимо из-за этого выглядела пустой. Обеденный стол и пара табуреток. Широкий кухонный стол-тумба. На стене - шкафчик. Украшенная изразцами печь. Примус. Раковина, полная грязной посуды. Снежка усмехнулась. Обычное дело! Женщины моют посуду после еды, а мужчины - перед едой.
  - Я сейчас вас оставлю на некоторое время, Снежана Георгиевна, - сказал поворачиваясь Владимир. - Мне нужно в штаб. А вы тут похозяйничайте пока... Если захотите чего-нибудь перекусить, вот хлеб, вот консервы. Есть ещё колбаса, - он достал из кухонного стола всё перечисленное. - Не обезсудьте, чем богаты, как говорится. А вечером я загляну в продмаг, куплю чего-нибудь.
  - Не безпокойтесь, товарищ майор, не маленькая, не пропаду, - холодно ответила Снежка.
  - Да, - сказал Владимир тихо. - Не сомневаюсь...
  Когда дверь за ним закрылась и щёлкнул ключ в замке, Снежка тяжело вздохнула, села на табурет и сложила руки на коленях.
  Ну, почему он такой! Ярость, охватившая её тогда на Аничкином мосту, уже улетучилась. Но боль потери не проходила. И никогда уже не пройдёт... Сердце щемило. Ей хотелось плакать, но она взяла себя в руки. На сегодня слёз достаточно!
  Снежка решительно встала и пошла в ванную комнату. Она повернула кран, и с удовлетворением обнаружила, что горячая вода имеется. Она выкрутила оба крана до конца и вода с шумом и брызгами ринулась в ванну.
  Пока она наполнялась, Снежка решила пройтись по его квартире.
  По нашей квартире, поправила себя она! И прижала ладошку ко рту. Она сказала 'нашей'! Она уже считала его квартиру их квартирой!
  Снежка покачала головой. Не слишком ли быстро? А, впрочем, ерунда! Это ещё ничего не означает!
  Квартира была большой, но неуютной, с проходными комнатами.
  Осматривать особо было нечего. На окнах - занавески на проволочке, как в вагоне. Обстановка - абсолютно холостяцкая.
  В большой комнате стояла тахта, пара стульев и двухтумбовый, крытый зелёным сукном, письменный стол с настольной лампой, городским и полевым телефонами. Под ногами валялся какой-то вытертый серо-буро-малиновый половик. На стенке - полка с книгами, чёрная тарелка репродуктора и, как и положено, портреты Ильича, товарища Сталина и товарища Ворошилова.
  В дальней комнате стояла железная кровать, застеленная тонким армейским одеялом и явно отбитая по краю табуреткой, стоящей тут же в ногах. В голове - прикроватная тумбочка.
  Снежка усмехнулась! Как в казарме! Ох, уж мне эти красные командиры!
  Она прищурилась, а потом прикрыла дверь и примерила, входит ли ножка от табуретки в дверную ручку.
  Отлично входит!
  Ну, что ж, товарищ майор, в эту дверь вам отныне вход заказан! Она вынула и поставила табурет на место.
  Кроме кровати, табуретки и тумбочки в комнате стоял небольшой стол и трёхдверный платяной шкаф с большим зеркалом - единственная гражданская вещь, потому что стол, как намётанным глазом определила Снежка, раньше, скорее всего, обитал в столовой лётного состава.
  Она распахнула дверки шкафа и обследовала его содержимое.
  Сначала Снежка испытала некоторую неловкость, заглянув внутрь и увидев вещи Владимира, но потом сказала себе строго - я имею право, я его жена! И стала решительно перебирать плечики.
  Та-а-ак... Посмотрим, что тут у нас.
  Ничего особенного. На полках - несколько смен постельного белья, носки, трусы и майки, кальсоны и нательные рубахи. На перекладине - пяток белых рубашек под френч, суконные и шерстяные гимнастёрки, белый летний китель и брюки на выпуск, тёмно-синие френчи и бриджи. Внизу, в углу - пара белых текстильных туфель.
  Парадно-выходная, повседневная и полевая форма одежды комначсостава ВВС.
  Рубашки были хэбэ. Все кроме одной. Сшитой из парашютного шёлка. Снежка провела рукой по гладкой и прохладной ткани, вынула плечики из шкафа и прикинула рубашку к себе. То, что надо! Полы опускались до середины бедра. А рукава можно и подвернуть, подумала она. Всё-таки лучше, чем ничего!
  Из дома ей пришлось уйти в чём была, поэтому никакой другой одежды, кроме той, что на ней, у неё не было.
  Она бросила рубашку на кровать, сняла гольфы, стянула платье и осталась в одних трусиках. А потом махнула рукой, и разделась догола. Сейчас она ополоснётся, а потом затеет стирку. Постирает и своё, и его. Наверняка, у бывшего холостяка найдётся куча нестиранного белья.
  Снежка подошла к зеркалу и повертелась, рассматривая себя. И, как обычно, осталась недовольной.
  Ноги длинные. Но можно бы и подлиннее. Талия узкая, но хотелось бы поуже. А бёдра пошире. Грудь высокая, но, к сожалению, не такая уж и большая.
  Снежка приблизила к зеркалу лицо. Губы у неё были розовые, но какие-то уж слишком пухлые. Она поджала их, пожевала, а потом показала себе язык. Язык тоже был розовый, но к нему у неё претензий не было. Щёки. Снежка покрутила головой. Тоже пухлые. Хотя, впрочем, ничего. Она помахала ресницами. Достаточно густые и чёрные. Были бы ещё попушистее чуть-чуть! Глаза. Глаза у нее были мамины, серые и глубокие, с тёмным ободком и маленькими ледяными искорками по всей радужке.
  Насчёт глаз сомнений не было. Глаза у неё были красивые...
  Снежка вздохнула. Единственное, что ей в себе хоть немножко нравилось. Нет, ещё волосы! Она сдула с высокого лба золотистую чёлку и поморщилась. Волосы были растрёпанные и грязные. Но это дело поправимое, сейчас отмоем и причешем!
  Снежка подбежала к кровати и накинула на себя отложенную рубашку, застегнулась и быстро закатала рукава. А потом повернулась к зеркалу.
  И ахнула!
  Полупрозрачный шёлк практически ничего не скрывал!
  Какая жалость! Ей так понравилась эта ласкающая тело, нежная ткань! Увы. Такое при нём носить никак нельзя, подумала она!
  А, впрочем... Она приподняла свою широкую каштановую бровь. Ну и что, что всё видно! Очень даже кстати!
  В её голове зародился план жестокой мести майору Иволгину. Снежка усмехнулась и расстегнула по пуговице сверху и снизу.
  Значит, фиктивный брак?! Значит, не прикоснёшься никогда?! Ну-ну! Тогда и мучься, раз дурак такой!
  Снежка покрутилась перед зеркалом, сделав несколько оборотов. Полы рубахи приподнялись, раздуваясь воланом, и приоткрыли её бёдра почти докуда надо. Отлично!
  Она сбросила рубашку и побежала в ванную комнату.
  Ванна уже почти набралась. Снежка закрыла кран и с наслаждением опустилась в горячую воду...
  Владимир, уходя, закрыл за собой дверь на ключ и уехал в штаб. Но усидеть в кабинете, за широким, заваленным бумагами и картами столом не мог. Какое-то время он просто мотался из угла в угол, как пойманный зверь по ненавистной клетке.
  Ему хотелось выть и биться головой об стену, но на шум могли прибежать штабные. В конце концов, он выскочил из штаба, сел в машину и умчался на самолётные стоянки.
  Такого пилотажа здесь ещё не видели! Посмотреть на происходящее в небе сбежалась вся авиабаза! Все, кто работал в ангарах и капонирах, все, кто сидел в каптёрках, дежурках и курилках! Сбежались все!
  Потому что на это, действительно, стоило посмотреть! Летал комбриг! Герой Советского Союза!
  Как он летал!!
  Самолёт метался по небу, совершая немыслимые пируэты! Фигуры высшего пилотажа, выполненные не просто чётко и классически, а по-настоящему искусно, сменялись совершенно невозможными эволюциями. Истребитель преследовал и уничтожал противника! Противника-невидимку. Невидимого никому, кроме него.
  С крыльев И-15 длинными хлопьями слетала изморозь инверсионных следов. Самолёт, то падал почти до земли, выравниваясь в нескольких метрах над лётным полем, то взмывал в небо. А потом опять падал с приглушённым, почти заглохшим мотором, снова взрёвывая у самой травы. Переворачиваясь и сминая воздух. Словно лётчик задался целью разломать свои крылья на мелкие кусочки.
  А, может, ему просто жизнь надоела?
  Владимир гонял свой 'чато' по небу с неистовой яростью, словно стараясь зайти самому себе в хвост и сбить, сжечь самого себя к чёртовой матери! Мотор ревел, и земля приближалась с огромной скоростью, а он срывал поток и взмывал обратно к сияющему солнцу! И снова падал вниз.
  Что же, ну что же ему теперь делать?!
  Владимир рычал и творил с машиной что-то невообразимое! От перегрузок у него темнело в глазах. Как он хотел, чтобы в глазах у него потемнело навсегда!
  Потому что она его не любит... Потому что она его ненавидит!
  Но его опытные, умелые руки сами выводили машину из штопора.
  Ну почему, почему он не погиб ещё тогда, в том самом бою, за который получил грамоту Героя! Ведь, тогда он никогда не узнал бы, никогда не увидел бы этой жгучей ненависти в любимых глазах!
  Но сделанного не воротишь. Он сам, собственными руками, погубил, разрушил, уничтожил всё! Он сам загробил свою жизнь...
  Владимир скрипнул зубами. Нет! Он не может сейчас оставить её одну! Он не может покинуть её сейчас! Пускай она его ненавидит. Он выдержит! Он выдержит всё! И никому не позволит причинить ей зло!
  Твёрдой рукой Владимир направил истребитель на посадку. И плавно притёр самолет на три точки у самого 'Т'. Собственно, как и положено асу. Лучшему пилотажнику бригады. И её командиру...
  Солнце ещё не село за горизонт. Но уже собиралось.
  Владимир вздохнул и потёр ладонями лицо. Пора идти домой. Он встал и решительно вышел из своего кабинета...
  Нестиранное бельё, как она и предполагала, валялось грудой в углу возле ванны, рядом со стиральной доской. Снежка помылась, а затем перестирала всё, что нашла. Она сняла с кровати старое постельное и застелила свежее. А потом, усмехнувшись, бросила пару простыней из шкафа на тахту в его комнате. Так-то милый!
  Снежка постирала снятое постельное, прополоскала всё отстиранное в холодной воде, отжала и развесила в коридоре.
  Своё платье она повесила рядом с его рубахами и нижним бельём. А трусики разместила так, чтобы они сразу бросились в глаза, как только он откроет двери. И рассмеялась, довольная! Я тебе покажу, фиктивный брак! Ты у меня ещё получишь 'не прикоснусь к тебе никогда'!
  Её новая рубашка была приготовлена для мгновенного одевания. Как только в замочной скважине заскребётся ключ.
  Снежка налила воды в таз и перемыла полы. Как она и ожидала, во всех углах, под шкафом, под тахтой, под кроватью валялась сбившаяся в комки пыль. Это ничего! С пылью управляться она умела преотлично!
  Разобравшись с полами, она взялась за кухню. Тихонько напевая, она помыла и расставила посуду. А потом осмотрела съестные припасы.
  Хлеб, тушёнка и твёрдая, как камень, сырокопчёная колбаса. Не густо. Впрочем, он, наверняка, питается в лётной столовой. А это так - перекусить. Или закусить, подумала она. Увидев две бутылки водки. Так, а это что? Снежка вытащила на свет газетный кулёк... Макароны! Ура!
  Она раскочегарила примус и поставила на огонь кастрюльку. На свадебный ужин у них будут макароны с тушёнкой!
  Пока закипала вода, Снежка нарезала колбасы, тут же набив мозоль на указательном пальце абсолютно тупым ножиком. Она открыла консервную банку и принюхалась. Ничего, есть можно! Снежка поставила её рядом с примусом и порезала свежие огурцы, каким-то чудом оказавшиеся в этой забытой Богом и людьми холостяцкой кухне.
  С другой стороны, заброшенность Володькиного жилища весьма её порадовала. И пролила целительный бальзам на исстрадавшееся сердце.
  Ножи не точены, бельё не стирано, посуда не мыта. Пыль и запустение... Одним словом, никаких следов женского присутствия! Даже кратковременного! И это вселяло надежду!
  Когда макароны сварились, она расставила тарелки и гордо оглядела стол. Царский пир!
  Снежка надела свою, то есть бывшую его, а теперь уже ставшую её, шёлковую рубашку. И стала ждать...
  Владимир заехал в продмаг и набрал разных продуктов. Всё, что под руку подвернулось. Даже бутылку креплёного красного вина прихватил. А вдруг пригодится?! Ужин-то свадебный как-никак!
  Надежда, как известно, умирает последней...
  Снежка стояла у окна и ждала его почти до заката. А потом ушла в свою комнату.
  Ничего, ничего! Ты у меня ещё получишь, думала она, кусая подушку от обиды! Всё равно придёшь домой ночевать, как миленький, вот тогда и посмотрим, кто кого!
  Когда Снежка услышала шум подъезжавшей машины, то сразу поняла, что это он! Она опрометью бросилась на кухню и встала у окна...
  Владимир открыл дверь и привычным жестом, пошарив по стене, включил свет.
  В коридоре сушилось постиранное белье, а прямо перед его глазами висели девичьи трусики. На несколько долгих секунд он потерял дар речи, застыв в дверях...
  Это был первый удар.
  Снежка затаила дыхание. План её мести начал претворяться в жизнь!
  Когда Владимир прошёл на кухню, он получил второй удар, не менее зубодробительной силы!
  В лёгком полумраке. У окна. На фоне жёлто-алого заката. Спиной к нему стояла Снежана. На ней была только его рубаха, спускающаяся до середины бёдер. Яркие лучи заходящего солнца пронизывали тонкий шёлк, туманным розовым облаком окутывая стройную девичью фигуру...
  Он успел в самый последний момент, подумала Снежка. Потому что алый диск неумолимо опускаясь за дома, сначала превратился в полукруг, затем от него остался только маленький краешек, который подмигнул ей на прощание и погас.
  Владимир перевёл дух, поставил сетку на пол и включил свет.
  И получил третий удар. Самый жестокий.
  Снежка повернулась к нему, и у Владимира разом ослабели колени...
  Он медленно опустился на табурет. Так удачно оказавшийся совсем близко. Иначе сел бы на пол.
  - Дела задержали, товарищ майор? - саркастически улыбнулась Снежка, выдержав паузу, необходимую для того, чтобы он увидел всё, что она хотела ему показать. - Ну-ну, - Снежка проплыла мимо него, высоко вздёрнув подбородок, и бросила, даже не обернувшись. - Ужин на столе...
  Она заскочила в свою комнату, заперлась, сунув табурет в дверную ручку, и прислонилась к стене. Сердце билось так, словно хотело пробить грудную клетку... Снежка улыбалась, вспоминая его округлившиеся глаза, его открытый рот, и то, как он рухнул на табуретку, увидев её. Увидев её всю... Как сладка была её месть!
  Владимир опустил глаза и посмотрел на стол. Перед ним стояли две пустых тарелки с вилкой, ножом и ложкой возле каждой, и два стакана. Посредине, на подставке - сковорода с макаронами и тушёнкой, а рядом - порезанные и красиво разложенные на тарелках хлеб, колбаса и свежие огурцы... Четвёртый удар.
  Он застонал бы, если бы мог. Но только хватал ртом воздух, как рыба об лёд... А сердце грохотало в груди, как колокола громкого боя. Неужели она его ждала?!
  Она его ждала.
  Владимир кинулся за Снежкой в дальнюю комнату и дёрнул ручку. Дверь не поддалась, он дёрнул снова, ничего не понимая. Ведь, эта комната не запиралась!
  Он постучал.
  Тишина...
  Он постучал снова:
  - Снежана, открой! Я всё тебе объясню!
  - Мне не нужны ваши объяснения, товарищ майор, - услышал он из-за двери холодный Снежкин голос.
  - Снежана!..
  - Не Снежана, а Снежана Георгиевна!
  Делать было нечего. Владимир повернулся, чтобы уйти, и вдруг увидел две небрежно брошенные на тахту простыни.
  Ещё один удар. Который по счёту? А, впрочем, уже не важно...
  Владимир сидел на кухне. К еде он даже не притронулся. Ему хотелось напиться, а ещё лучше застрелиться на хрен.
  Но он не имел права ни на то, ни на другое.
  Ему нельзя теперь даже напиться! Не выдержав, он может вынести эту несчастную дверь в её комнату и возьмёт девушку силой. И тогда точно придётся стреляться, потому что этого он не переживёт...
  Снежка тихонько вышла и прокралась на кухню, чтобы насладиться видом поверженного врага.
  И вдруг ей стало его жалко. Владимир сидел опустив руки с таким несчастным видом, что Снежке вдруг стало стыдно за свою непомерную жестокость!
  Ну, зачем, я с ним так, подумала Снежка! Неужели она на самом деле такая конченая стерва?!
  Тихо скрипнули половицы.
  Он поднял голову.
  - Почему вы не спите, Снежана Георгиевна? - спросил Владимир и отвернулся, чтобы не сойти с ума от её наряда.
  Внезапно в его голосе Снежке почудился холод. И от её минутного раскаяния не осталось и следа.
  - А вам-то, что? - снова закусила она удила.
  - Снежана Георгиевна, - старательно не смотрел на неё Владимир. - Нам надо поговорить.
  - Я слушаю вас очень внимательно!
  - Я думаю... - Владимир помялся, подбирая подходящие слова. - Что на людях нам лучше обращаться друг к другу не по имени-отчеству, а только по имени.
  - А меня мало интересует, что вы думаете, товарищ майор! - огрызнулась Снежка.
  - Это в ваших же интересах, Снежана Георгиевна, - терпеливо сказал Владимир.
  - Я сама могу побезпокоиться о своих интересах! - прищурилась она.
  - И всё-таки, - не глядя на неё, сказал Владимир ровным голосом. - На людях нам лучше обращаться друг к другу на 'ты', а не на 'вы'. Как это обычно делают все мужья и жёны. А молодожёны в особенности.
  - Мы - не молодожёны! - отрезала Снежка.
  - И тем не менее, чтобы не привлекать излишнего внимания и не вызывать подозрений, я предлагаю снова перейти на 'ты', как бы это ни было вам неприятно, Снежана Георгиевна.
  Он просто бесил её своим упрямством!.. И терпением.
  Внезапно ей снова стало стыдно. А, может, это она - упрямая, глупая, озлобленная на весь мир девчонка?! Снежка прикусила нижнюю губу... Ну, зачем я с ним спорю? Ведь он прав!
  - Хорошо, я согласна.
  - И ещё... У тебя такое редкое имя, - попытался закрепить свой успех Владимир.
  - Не такое уж и редкое! - фыркнула Снежка.
  Какая же ты у меня поперечливая, вздохнул Владимир.
  Самая несносная, самая невыносимая, самая любимая на свете! Самая желанная...
  Как же мне тебя вернуть?!
  - Редкое, Снежана, редкое, - сказал он.
  - И что с того? - полыхнули ледяным пламенем её глаза.
  - А то, что, если в лицо тебя здесь, скорее всего, никто и не знает, то имя может быть знакомо, - пожал плечами Владимир. - Моему заму, например, или начальнику особого отдела. А хуже всего то, что оно неминуемо вызовет жгучее любопытство у местных кумушек, жён командного состава, то есть.
  - Что же и имя поменять? Развестись и снова замуж выйти? - невинно заморгала она ресницами. - А за кого теперь?
  Ага! Подействовало!
  Снежка была довольна. Стрела попала в цель! Он, наконец, посмотрел прямо на неё! Потемневшими от гнева глазами. Так-то лучше! А то весь спокойный такой! Аж, противно!
  Что?! Разводиться и снова замуж?! Владимир разозлился не на шутку! За кого теперь?!.. В нём закипела бешеная ярость! Я тебе дам замуж! Да, я тебе!..
  Вдруг он заметил, что Снежана смотрит на него широко распахнутыми от страха глазами. Её грудь высоко вздымалась под полупрозрачной, ничего не скрывающей шёлковой тканью... Он опустил глаза.
  А лучше бы этого не делал!
  Потому что там, внизу, притягивая его взгляд словно магнитом, между девичьих ног темнел прекрасный треугольник.
  Владимир опомнился и отвернулся. Он несколько раз глубоко вдохнул и взял себя в руки. Бедная девочка. Он не имеет права так пугать её! Потому что её от него защитить некому.
  Боже! А кто защитит его от неё самой?!
  - Нет, снова замуж не надо, - сказал он почти спокойно. - Можно поступить проще. Я мог бы на людях обращаться к тебе не полным именем Снежана, а сокращенно - Жанна или Анна, как тебе будет угодно.
  - А как тебе будет угодно? - прикинулась паинькой Снежка.
  - Меня бы устроило Анна, то есть Аня, - ровным голосом сказал Владимир.
  - Ну, и, пожалуйста! - вдруг сверкнула она своими бездонно-серыми глазищами. - Это всё?
  - Да, Аня.
  Её дверь хлопнула так, что с потолка посыпалась известка.
  Он знал, что ему будет с ней нелегко. Но что это будет настолько нелегко, Владимир даже не предполагал!
  Однако, делать было нечего. Он сидел и смотрел на разделяющую их стену. Если бы между ними стояла только она, Владимир разнёс бы её уже по кирпичику. Но, эта межкомнатная перегородка была лишь символом, обрушившегося на него несчастья.
  А, может, через какое-то время она всё-таки смягчится? Он тяжело вздохнул... Надежды на это, судя по всему, было очень мало. И всё же надежда ещё оставалась. Потому что она умирает последней.
  Владимир завёл будильник и завалился спать от огорчения. Денёк выдался нелёгкий, и он мгновенно провалился в тяжёлый сон без сновидений.
  Хлопнув дверью изо всех сил, Снежка воткнула в дверную ручку табуретку и упала на кровать лицом в подушку.
  Нет, плакать она не собиралась! А вовсе даже наоборот! Снежка вскочила, одним быстрым движением стащила через голову рубашку и юркнула под одеяло, натянув его до подбородка. А затем уставилась в белеющий в темноте потолок. По её лицу гуляла довольная улыбка.
  Что же её так обрадовало? Что?
  Снежка прокручивала в голове свой разговор с Владимиром... Да, она его здорово разозлила! Это стало бы ясно даже слепо-глухо-немому. Её чуть не захлестнуло волной его ярости, когда она сказала...
  Что же она такого сказала?
  Сначала она сказала: 'Что, разводиться и снова замуж выйти?'. А потом сказала: 'А за кого теперь?'... И тут он взбесился!
  Снежка зажмурилась. Так, так, так! Что-то тут не так!
  Ну, во-первых, разводиться он, по-видимому, пока не хочет. А во-вторых, он не хочет... У неё сладко защемило в груди. Он не хочет, чтобы она вышла за другого!
  А это значит...
  А это значит, что не всё ещё потеряно! Если бы он так сильно любил ту, другую, то не цеплялся бы так за неё, Снежку!
  А, может, он не так уж сильно её и любит, ту, другую?
  И, вообще, он - её муж! Пускай и фиктивный! Снежка прищурилась. Нет, не такая уж она и дурочка! Муж, значит, муж! Раньше надо было гулять! Больше никаких подружек! Как он сказал? На людях нам лучше обращаться друг к другу на 'ты', как все мужья и жёны! Вот, пусть и остережётся встречаться с той, другой! И со службы идёт домой, как все мужья! К жене! Чтобы люди ни о чём не догадались! Раз так печётся о приличиях!
  Нет, она сумеет позаботиться, чтобы той, другой, его досталось как можно меньше! Чтобы, вообще, ничего не досталось!
  Она сумеет позаботиться, чтобы её муж возвращался со службы прямо домой! И вовремя! Никуда не заворачивая! Или она его!.. Или она ему!.. Или она ей!.. Или...
  Снежка ворочалась с боку на бок на смятой простыне. Сбросила одеяло. Снова укрылась. Потом села, обхватив руками колени. Снова легла. Она вся пылала. Её обуревали непонятные, странные чувства...
  Снежка ворочалась до тех пор, пока, окончательно вымотавшись, не окунулась в тревожное забытьё.
  Увы, увлекшись выяснением отношений, ни Владимир, ни Снежана, так и не вспомнили, что это была их первая брачная ночь.
  И, ладно! И, слава Богу! Иначе, ни ему, ни ей, даже разделённым стенкой, в эту ночь уснуть бы не удалось...
  
  Глава третья
  
  Когда Снежка проснулась, солнце стояло уже довольно высоко. Нахальный солнечный лучик проскочил над задёрнутой занавеской и прошёлся по её губам.
  Она открыла глаза и потянулась.
  Эх, размечталась Снежка, вот если бы это был Володя! Вот если бы это он разбудил её нежным поцелуем! Вот, если бы это он...
  Снежка села на кровати и вдруг увидела табуретку, заткнутую ей вчера в дверь, чтобы Владимир не смог к ней войти в комнату.
  Как же он разбудил бы тебя поцелуем, разозлилась на себя Снежка, если ты, дура такая, сама запираешься от него на ночь?!.. Но, ведь он же не хочет ко мне прикасаться, стала она сама перед собой оправдываться. Да, ладно тебе! Ты же видела, как он на тебя смотрел, там, на кухне, когда ты стояла перед ним голая в этой прозрачной рубашке! А как он потом старательно отводил взгляд, помнишь?.. Но, ведь, он сам сказал, что не прикоснётся ко мне никогда! Тем более, не зачем запираться, сказала себе Снежка, ты просто капризничаешь, как маленькая, и треплешь ему нервы!
  Снежана помотала головой и отогнала ненужные мысли.
  Он любит другую женщину, сказала она себе, а на неё просто отреагировал, как любой обычный мужчина отреагировал бы на любую обычную женщину! И нечего тут фантазировать!
  Она встала и увидела себя в зеркале.
  Вся комната была пронизана солнечным светом, который позолотил её стройную обнажённую фигурку и превратил растрёпанную причёску в волшебную корону сказочной принцессы.
  Да, прозвучал у неё внутри тихий шёпот, ты - не обычная женщина, ты - самая настоящая принцесса!
  Снежка привстала на цыпочки, приподняла над собой чуть согнутые руки, поджала ногу и сделала фуэте.
  А что? Она задрала подбородок. Может, и принцесса!.. И прыснула от смеха. Ага! Нашлась мне тоже тут, принцесса сказочная!
  А тихий шёпот всё повторял и повторял, растворяясь где-то в глубине. Ты - не сказочная, ты - настоящая...
  Снежана выкинула эти глупости из головы, вытащила табуретку из дверной ручки и выглянула за дверь.
  В квартире было тихо. Похоже, Владимир уже давным-давно ушёл.
  Ну, вот, проспала до обеда, подумала Снежка.
  Она уже без опаски вышла из комнаты и проверила входную дверь. Само собой, заперто. Снежка почему-то даже не удивилась.
  А вдруг она, действительно, принцесса, а он - разбойник с большой дороги, который похитил её и спрятал в своем укромном логове, и закрыл на сто железных замков, подумала Снежка, накидывая на себя его шёлковую рубашку.
  А воображение уже услужливо рисовало перед её мысленным взором одну волшебную картину за другой...
  Вот, она едет в золотой карете на свой первый бал, вся такая, в пышном платье и диадеме, как у Одетты из Лебединого озера... Вот, ужасный, но почему-то очень красивый и благородный, чем-то неуловимо похожий на Владимира, разбойник пленяет её, поднимает на руки и уносит в глухой, тёмный лес... А ей почему-то не страшно. И совсем даже не жалко, что она пропустит такой роскошный бал... Вот, он запирает её в огромной, мрачной башне, чтобы она не досталась никому, кроме него... А ей почему-то тоже не хочется доставаться никому другому... И башня уже не кажется такой мрачной. А комната, в которой она ждёт своего разбойника, вообще вся пропитана солнцем...
  Господи, и чего только не придет от скуки в голову, подумала Снежана! Надо чем-то заняться! Переглажу-ка я бельё, решила она.
  Утюг нашёлся ещё вчера. Как ему и положено, стоял на шкафу.
  А где же ему ещё и быть-то, усмехнулась Снежана! В холостяцком-то логове. А что, очень даже удобно! И стол свободен, если что, и утюг стоит недалеко, протянул руку и всё! Она снова прыснула от смеха!
  Отчего это у тебя такое хорошее настроение, вдруг спросила она себя? Не оттого ли, что понавыдумывала себе вчера, что кое-кто с тобой разводиться не собирается, фыркнула Снежана.
  И вдруг застыла на месте.
  Господи, она же совсем забыла! Она, ведь, со вчерашнего дня уже замужем!
  Снежка кинулась к своей сумочке, достала паспорт и лихорадочно его открыла.
  Точно! Иволгина Снежана Георгиевна!
  Она прижала паспорт к груди и закружилась по комнате, что-то напевая от радости!.. И вдруг остановилась.
  Ну, чему ты радуешься, дура?! Ведь, ты же знаешь, что этот брак - фиктивный! Он, ведь, сам это сказал! И ещё сказал, что разведётся сразу же, как всё выяснится! Ты же знаешь, что он любит другую, сказала себе Снежка!
  Ну и пусть! Снежка гордо выпрямилась и пошла снимать высохшее за ночь бельё...
  С первого же взгляда она поняла, что её одежды на верёвках нет. Всё Володькино висит, а её платье и трусики исчезли!
  Снежку вдруг охватила бешеная ярость! Она швырнула снятое бельё на пол и стала его топтать, пинать, расшвыривать!
  - Ах ты, мерзавец! Ах ты, негодяй! Ах ты, предатель! - кричала она.
  Она села со всего маху на разбросанные тряпки и разревелась. Ну, почему он с ней так! Она для него - всё! Она даже замуж за него пошла. А он!.. Не любит её... Аней обзывается!.. Запирает!.. Одежду спрятал!
  А потом успокоилась и вытерла нос, всё ещё всхлипывая потихоньку. И её заплаканные серые глаза засияли. Словно солнце выглянуло из-за туч после грозы.
  Неужели? Неужели, он хочет, чтобы она всё время ходила перед ним в этой рубашке?! У Снежки замерло сердце... Она сложила ладошки перед собой и зажмурилась. Неужели она ему нравится?! Неужели...
  Нет, сказала она себе, он просто спрятал её одежду, чтобы она не убежала! Вот, почему!.. А как же замок, спросила она сама себя?.. А что замок?! Его и расковырять можно проволочкой, а, вот, без одежды никуда не убежишь!
  До чего же она стала слезливая, подумала Снежка. Со всеми этими бедами. И вдруг вспомнила об аресте отца.
  Как он там? Может, уже выяснилось, что это ошибка? Может, его уже освободили?
  Папа! Ты так нужен мне! Всё так запуталось! Мне одной не разобраться!
  И вдруг она вспомнила отцовские слова, сказанные перед самым арестом: 'Владимир - хороший парень! Если ты выбрала его, то я одобряю твой выбор... Он любит тебя и никогда не покинет в беде'.
  Я-то выбрала, жаловалась Снежка, глотая слезы, а он, оказывается, нет... Да, он не покинул меня, и мы поженились. Но сразу же разведёмся, как только всё выяснится... А ещё он сказал, что никогда, никогда, никогда ко мне не прикоснётся! Потому что у нас - фиктивный брак...
  Владимир Снежкину одежду не прятал, а просто забрал с собой. Но вовсе не для того, чтобы заставить её шлындать по квартире голышом. Он себе ещё не враг! Один вечер он сумел продержаться, а, вот, сумеет ли продержаться второй, и сам не знает.
  Он забрал с собой её туфли, платье и трусики не потому, что боялся, что она вдруг возьмёт и убежит. А потому, что понимал, что девчонка из-за всех этих передряг осталась совсем без одежды! Что надо срочно купить ей новую, а размеров-то он и не знает! Вот и пришлось потихоньку снять её бельишко с верёвки и унести, завернув в газетку... Прямо, как мелкий воришка, чужое бельё с чердака утянул, усмехнулся Владимир!
  Он решил сегодня съездить и купить Снежке что-нибудь приличное. И она порадуется, и ему дышать легче станет. А то после вчерашнего у него до сих пор в ушах звенит и во рту сохнет, хотя и не пил спиртного ни капли!
  Денег у Владимира к этому времени накопилось более чем достаточно. Зарплата, дай Бог каждому! Плюс доплаты за ордена и звание Героя, а тратиться совершенно не на что. На полном обезпечении, ведь.
  Теперь есть на что, сказал себе Владимир, выгребая денежные пачки из сейфа.
  Разобравшись накоротке с делами в штабе, он набил деньгами свою командирскую сумку, и махнул в Ленинград, в самый большой магазин женской одежды.
  - Здравствуйте, - сказал Владимир, подходя к прилавку.
  - Здравствуйте, - приветливо ответила рыженькая симпатичная продавщица, окидывая взглядом его крепкую фигуру.
  - Я хотел бы купить несколько платьев, юбок, блузок и кофточек, - сказал Владимир. - Э-э-э...
  - Меня зовут Татьяна, - поправила волосы продавщица, улыбаясь красавцу-лётчику. - Можно просто Таня.
  - Да... Таня. Так, вот... - помялся Владимир. - Я хочу сделать сюрприз девушке... Размеров я не знаю, но принес с собой её платье, - сказал он, протягивая Татьяне пакет.
  - Вы его прямо с неё сняли? - лукаво поинтересовалась Таня, разворачивая газеты.
  - А?.. Что? Нет, конечно! - смутился Владимир. - Я... - он увидел весёлые искорки в глазах продавщицы и улыбнулся. - Вы шутите!
  - Вовсе нет! С чего вы взяли? - засмеялась Татьяна и, встряхнув, расправила ситцевое платьице. - Так, - сказала она. - Сорок шестой размер. Рост сто пятьдесят шесть - сто пятьдесят восемь... Как и у меня.
  Она приложила Снежкино платье к себе, и Владимир убедился, что она совершенно права. Размеры у них были практически одинаковые.
  Татьяна бросила платье на прилавок.
  - Теперь, объемы, - она посмотрела на Владимира. - Я полагаю, что и объём груди у вашей девушки тоже, как и у меня. Второй номер.
  Он скосил глаза ей на грудь, и Татьяна с готовностью повернулась боком, давая ему возможность как следует себя рассмотреть.
  - Да, скорее всего, - слегка смутился Владимир.
  - Талия? - спросила Татьяна, наслаждаясь его замешательством.
  Владимир опустил глаза пониже. И кивнул.
  - Обхват бёдер? - она погладила себя по бёдрам, повернулась к Владимиру спиной и слегка обтянула свои ягодицы юбкой, оглядываясь на него через плечо. - Ну, как?
  - Да, примерно так, - заморгал он.
  - Та-а-ак, - удовлетворённо протянула она и потеребила пальчиком нижнюю губу. - С размерами разобрались. Осталось определиться с цветом и фасоном.
  - Фасон обычный, - сказал Владимир и отвёл глаза от её рта.
  - А цвет? - наклонив голову, посмотрела на него Татьяна.
  Владимир пожал плечами.
  Ох, уж мне эти мужчины, вздохнула Таня и спросила:
  - Какого цвета у неё глаза?
  - Льдисто-серые. Цвета ненастного зимнего неба... - сказал он, глядя куда-то вдаль.
  Татьяна даже моргнула от неожиданности. Такого ей ни разу ещё не доводилось слышать, хотя у неё у самой были серые глаза.
  - А волосы?
  - Волосы... - мечтательно протянул Владимир. - Поутру - цвета белого золота, а вечерами - червонного...
  Ах!.. У Татьяны даже сердце зашлось от таких сравнений. Ясное дело, что блондинка! Но, чтобы так описать цвет волос! Везёт же некоторым, подумала она с завистью... Лётчик! Трижды орденоносец! И, по всему видно, влюблён без памяти.
  - А вы, часом, не поэт, товарищ майор? - спросила она. - Наверное, стихи пишете?
  - Что? - очнулся от своих грёз Владимир. - Стихи? Нет, - смутился он. - Не пишу.
  - А жаль, - покачала Татьяна головой. - У вас очень хорошо получилось бы... Ну, ладно. Если быть точным, то ваша девушка - блондинка с серыми глазами. Так?
  - Да, - вынужден был с ней согласиться Владимир.
  - Ага... А кожа? Кожа у неё смуглая или светлая? - спросила Татьяна.
  Вопрос, само собой, был излишним. Раз блондинка, значит, кожа белая. Но ей хотелось услышать, как этот лётчик, который не поэт, её опишет.
  - Кожа? - переспросил Владимир и снова уплыл в какую-то даль. - Белоснежная. Как у Снегурочки...
  М-да-а! Таня прикусила губу. Её сжигала непонятно откуда взявшаяся ревность. Так тебе и надо, дура, сказала она себе, зачем спрашивала-то! Не знаешь сама, что ли, какого цвета кожа у блондинок?!
  - Очень хорошо, - взяла себя в руки Татьяна, подошла к вешалке и стала перебирать платья, висевшие на плечиках. - Это. Вот это... Это. Ну, и, вот, это, наверное, - она сняла их, принесла и разложила на прилавке.
  - Как вам белое? - посмотрела она на Владимира.
  Владимир кивнул.
  Она расправляла перед ним платья, одно за другим, и он кивал, потому что они нравились ему все.
  Белоснежное, белое в крупный чёрный горошек, тёмно-синее в мелкий белый горошек, нежно-розовое, ярко-алое...
  - Какое? - спросила Татьяна.
  - Все, - сказал Владимир и посмотрел на вешалку. - А ещё есть что-нибудь?
  Татьяна посмотрела на него долгим взглядом.
  - Вы не безпокойтесь, Таня, - улыбнулся Владимир. - Весь ваш магазин мне, конечно, не скупить, но кое-что приобрести я смогу.
  Она только покачала головой и возмущённо сверкнула глазами:
  - Я же не об этом!
  Владимир вопросительно поднял брови.
  - Да, где вам понять! - махнула она в сердцах рукой и вернулась к вешалке.
  Какие же они всё-таки глупые, эти мужчины, думала она, перебирая плечики. И закусила губу с тоской... Эх, и везёт же некоторым!
  Выбрав самые лучшие платья она отнесла их, добавив к уже отобранным.
  У Владимира разгорелись глаза. Татьяна прикладывала платья к себе, а он только успевал согласно кивать головой. Потому что платья были одно лучше другого.
  Особенно ему понравилось белое в широкую тёмно-синюю полоску с короткими рукавами, отложным воротником и широким, от талии и почти до груди, поясом того же цвета. Сверху полоски шли вертикально, а по широкому подолу сходились от пояса вниз стрелой. Когда Таня приложила его к себе, он просто ахнул.
  - Хотите, я его для вас примерю? - спросила она, увидев, как расширились от восхищения глаза Владимира.
  Он кивнул, не в силах отказаться.
  - Пройдёмте, - поманила его Татьяна к примерочной.
  Она зашла внутрь, а Владимир топтался снаружи, слыша, как шелестит ткань за шторкой и замирая в предвкушении чуда... И оно случилось.
  Несколько мгновений спустя Таня вышла из примерочной и замерла перед ним.
  Это было действительно великолепное платье! Татьяна крутанулась вокруг себя. Разлетелись каштановые волосы, взметнулся, расправляясь, подол, и у Владимира захватило дух.
  - Ну, как? - кокетливо улыбнулась ему Татьяна. - Берёте?
  Это был абсолютно риторический вопрос!
  Она переоделась в своё, и они вернулись к прилавку.
  - Девушка, можно вас спросить? - подошла к ним какая-то женщина.
  - Вы же видите, я занята! - прищурившись, резко отбрила её Таня и повернулась к Владимиру, улыбчивая, как весеннее утро. - Я думаю, нужна ещё пара вечерних платьев. А вдруг вам захочется сходить в ресторан?
  - Точно! - закивал головой Владимир. - Спасибо, Танечка! Я сам не догадался бы!
  Танечка? Она посмотрела ему прямо в глаза. Они были карие...
  Тепло, внезапно возникнув у неё в груди, разлилось по телу жаркой волной... Она едва справилась с сердцебиением и поторопилась отойти к вешалке. И перебирала плечики, пока не унялась дрожь в руках и не окрепли колени.
  - Вот, - сказала она, вернувшись и приподняв перед ним два роскошных платья.
  Шёлковое, золотистое, приталенное, с низким вырезом на груди, без пояса и рукавов. И бархатное, тёмно-синее, почти чёрное, с открытой до пояса спиной, расшитое серебряной нитью.
  - Вам завернуть? - спросила Таня.
  - Да. Конечно! - закивал головой Владимир.
  - Нравится? - наклонила голову Таня.
  - Очень! - сказал Владимир. - Но... Мне ещё нужны юбки и блузки.
  - Я помню, - улыбнулась Таня.
  Она отошла и через несколько минут вернулась с ворохом одежды. Здесь были юбки всех расцветок.
  Они вместе выбрали несколько белых и несколько более практичных, потемнее. Затем Таня подобрала к ним с десяток блузок и кофточек, с таким расчётом, чтобы одну и ту же блузку или кофточку можно было носить с разными юбками. Она выписала чек. Надо отметить весьма и весьма приличный. Но Владимир даже не удосужился взглянуть на сумму, и, совершенно счастливый, пошёл в кассу.
  Таня вздохнула. Эх, и везёт же. Некоторым... Ей хотелось забиться в какой-нибудь тёмный уголок и выплакаться всласть.
  Но плакать было некогда, надо было ещё упаковать всю эту груду тряпок. Которые были куплены красавцем-майором не для неё, а для другой девушки. Потому что он любит ту, другую, а не её, Таню.
  А, ведь, всего-то разницы: она - рыжая, а та - блондинка! Всё остальное одинаковое, вплоть до цвета глаз! А, вот, поди ж ты. Кому-то всё, а кому-то - ничего... Ну, почему такая несправедливость?!
  Между прочим, она, ведь, даже не крашеная! Она от природы такая рыжая! От отца с матерью! А, может, обезцветиться? И стать, как все, блондинкой?.. А толку-то?! Всё равно, этот лётчик никогда её уже не полюбит... Потому что уже любит ту, другую. За километр видно!
  Таня вздохнула. Ничего, ночью у неё будет достаточно времени, чтобы вдоволь наплакаться в своей одинокой комнатке в коммуналке на Лиговке, под завсегдашний шум и гам пьяных соседских разборок...
  Когда Владимир, отстояв очередь, вернулся с оплаченным чеком, она уже заканчивала упаковывать его покупки. Он отдал чек, улыбнулся на прощание, взял все свои пакеты в охапку и понёс в машину.
  Татьяна проводила его печальным взглядом...
  Уложив всё купленное на заднее сиденье, Владимир вернулся в магазин. По сравнению с той задачей, которую ему предстояло решить сейчас, покупка платьев и юбок с блузками, была пустяком. Сейчас ему предстояла покупка трусиков и лифчиков!
  Если бы у него была хоть одна знакомая женщина, которой он мог бы поручить эту задачу, он без колебаний попросил бы её о помощи! Но тех женщин, кого Владимир знал когда-то как мужчина, он никогда не стал бы просить помочь выбрать бельё для Снежки. А женщины-друга у него никогда не было. Кроме Снежки, само собой! Которая теперь считает его своим врагом... Так что и говорить тут больше не о чем!
  Вперёд и с песней!
  Когда он подошёл к отделу нижнего женского белья и остановился у прилавка, продавщица зевнула и отвернулась. Ещё один пришёл попялиться на женские панталоны... Боже, как они уже утомили!
  - Извините, можно вас на минуточку? - послышалось за её спиной.
  - Да? - обернулась она. И обворожительно улыбнулась, отметив про себя мужественный вид и героическую профессию стоящего перед ней мужчины с тремя орденами и медалью на широкой груди. - Я вас слушаю, товарищ лётчик!
  - Понимаете, какое дело... - замялся он. - Мне раньше никогда не приходилось выполнять такой боевой задачи...
  - Какой? - жеманно поинтересовалась продавщица.
  - Мне необходимо приобрести несколько предметов женского туалета, - выдавил, наконец, из себя Владимир. - Я хочу сделать сюрприз. Но не знаю размеров... Зато у меня есть вот это, - он огляделся по сторонам и протянул ей женские трусики.
  - Да, да, я вас понимаю, - кивнула продавщица. - Давайте их сюда... Так, так... Ничего страшного, товарищ лётчик! Я вам помогу! Сколько вам нужно, - усмехнулась она краешком рта, с удовольствием наблюдая, как смущается этот суровый на вид мужчина, и тщательно подбирая слова, чтобы его не спугнуть. - Вот этих... Их, то есть.
  - Я не знаю, - промямлил он. - А как часто... Это... Ну... - он не знал куда девать глаза, а продавщица, участливо улыбаясь, дожидалась, когда же он всё-таки свяжет слова в предложение. - Когда нужно... - Владимир задрал глаза в потолок, словно там ища подсказки. - Каков расход в месяц? - подобрал, наконец, он нужную формулировку.
  - Возьмите десять штук, - сжалилась над ним продавщица. - Этого должно хватить на некоторое время.
  - Выписывайте! - Владимир вздохнул с облегчением, а потом забрал у неё Снежкины трусики и запихал в карман.
  Продавщица выписала чек и подала ему.
  - Но, это ещё не всё, - Владимир достал платок, снял фуражку, вытер вспотевший лоб и снова её надел. - Мне нужны ещё эти, - он провёл у себя рукой на уровне груди. - Лифчики.
  - Какой размер у вашей дамы? - поинтересовалась продавщица.
  - Второй, - не задумываясь, сказал Владимир. Именно, этот номер ему назвала Татьяна. А у неё грудь была такая же, как у Снежки.
  - А объём?
  - Нужно ещё какой-то объём? - удивился Владимир.
  - Да. Малый, средний или большой. И ещё, вам с косточками или без?
  Владимир растерялся.
  То, что бывает виноград с косточками или без, он знал. А, вот, то, что этот интимный предмет женского туалета, тоже бывает с косточками, он слышал впервые.
  Он снова снял фуражку и вытер пот.
  - Так, - сказал он, соображая, как поступить. - Давайте, я пока оплачу эти... Предметы. А насчёт косточек мы сейчас уточним.
  Он взял чек и пошёл в кассу, оплатил его и заодно отдышался. Да, брат, это тебе не 'Юнкерса' завалить, подумал он, это покруче будет!..
  Татьяна грустно смотрела в никуда, задумавшись о чём-то своём.
  Вдруг она услышала лёгкое покашливание и очнулась от невесёлых мыслей. И увидела Его!
  И покраснела до корней волос.
  - Извините, Таня, если я вас напугал... - виновато сказал Владимир.
  - Н-н-нет, - сказала она. - Н-ничего...
  - Выручайте, Танечка, - улыбнулся Владимир. - Подскажите мне одну вещь.
  - Какую? - наконец, справилась с внезапно нахлынувшими эмоциями Татьяна.
  - Дело в том, что вы сказали, что у вас такие же размеры, как у моей девушки.
  - Да, - кивнула она. - Видимо, мы с ней в чём-то похожи...
  Владимир посмотрел на неё очень пристально, и она опять покраснела.
  - Мне нужно купить лифчик, - сказал он. - А оказывается, это целая наука, как его выбрать. Нужно знать не только номер. А ещё малый он, средний или большой. И насчёт косточек тоже... А я ничего в этом не смыслю, - Владимир потёр свой большой лоб, сдвинув фуражку на затылок.
  Татьяна мягко улыбнулась, видя его в таком волнении. Это было очень странно, но почему-то ей показалось, что они успели с ним подружиться за то время, пока подбирали гардероб для его девушки... Так или иначе, но они уже не были чужими друг другу. И её сердце таяло от этого ощущения.
  - Так, - сказала она. - Ничего тут сложного нет. Косточки вставляются в низ чашечек для того, чтобы поддерживать грудь. Обычно это необходимо для женщин, которые уже имеют детей. Молоденькие девушки вполне могут обойтись и без косточек... Теперь, о размере. Я полагаю, что вы, конечно, помните свои ощущения, когда вы... м-м-м... обнимали вашу девушку?
  - Ну... Да... В общем, - Владимир пожал плечами.
  Потому что, на самом деле, он обнимал Снежку едва ли пару раз.
  - Давайте, сделаем так, - сказала Таня. - Сейчас вы меня обнимите и скажете, больше или меньше её объём по сравнению с моим.
  Таня сама не понимала, как она осмелилась предложить ему такое.
  Впрочем, судя по всему, это был её единственный шанс! Другого случая побывать в его объятиях, скорее всего, ей уже не представится никогда.
  - Давайте, пройдём в примерочную, и вы посмотрите, - сказала она и, не дожидаясь его согласия, пошла вперёд.
  И это сработало! Он пошёл за ней! Таня ликовала, но ничем не показывала этого. Она могла и так сказать ему, какой нужен объём, малый или большой! По платью! Навскидку! Но упускать свой шанс не собиралась!
  Ничего не подозревая, Владимир зашёл вместе с Таней в примерочную и она задёрнула шторку, незаметно бросив быстрый взгляд по сторонам... А потом подняла руки и сказала:
  - Обнимите меня.
  И Владимир обнял.
  Её огромные серые глаза взглянули на него в упор... Он почувствовал нежный аромат её чистых волос и лёгкое свежее дыхание.
  - Ну, как, - прошептала Таня.
  - Почти, - прошептал Владимир.
  - Крепче, - шепнула она чуть слышно и опустила руки ему на плечи.
  Владимир прижал Татьяну к себе, обхватив её кольцом крепких рук, и у Тани закружилась голова.
  - Ещё, - попросила она, едва стоя на ногах.
  Он стиснул её в объятиях, чувствуя, как ему в грудь упираются её упругие груди... Танины губы почти касались его рта.
  Она была так похожа на Снежку!
  Владимир закрыл глаза. И поцеловал её... Она ответила. Их губы слились, сминая друг друга. И время вдруг остановилось...
  - Татья-на! - послышался голос снаружи. - Ты где?
  И лишь тогда им удалось оторваться друг от друга.
  - Простите! - сказал Владимир, опомнившись.
  - Нет, это вы простите меня, - опустила взгляд Татьяна. - Я не должна была... - в её больших серых глазах стояли слёзы.
  Она одёрнула кофточку и вышла.
  Владимир сел на стул и потёр ладонями лицо. Да... Вот и уточнил размеры бюста!
  Танина грудь была такой же по размеру, как у Снежки. И, вообще, у неё всё было, как у Снежки! Впрочем, теперь о Тане он знал даже больше, чем о собственной жене... Например, то, каковы на вкус её губы и каковы на ощупь ягодицы.
  Когда он вышел из примерочной, Татьяна виновато посмотрела на него из-за прилавка. И он не мог не подойти.
  - У вас действительно одинаковые размеры груди, - сказал Владимир, глядя на неё.
  - Вам нужно взять второй номер со средним объемом, - тихо сказала она. - И возьмите хотя бы один бюстгальтер без бретелек, для вечернего платья, - Таня подняла на него свои мокрые глаза и попросила. - Скажите мне на прощание, пожалуйста... Как вас зовут?
  - Майор Иволгин, - ответил он. - Владимир Иванович.
  - Герой Советского Союза... - ахнула Татьяна, широко раскрыв глаза. - Это вы?
  - В общем и целом, - пожал он плечами.
  - Я не знала, - просто сказала она.
  - И слава Богу. А как ваша фамилия? - спросил он.
  - У меня очень простая фамилия, - улыбнулась Таня сквозь слёзы. - Иванова.
  - Спасибо вам, Танечка! За всё... И не судите меня строго. Вы такая красивая! Поверьте, ни один мужчина на моём месте не устоял бы... - сказал Владимир.
  И ушёл...
  А она смотрела ему вслед и в её душе тонкими колокольчиками вновь и вновь звенели его слова: 'Вы такая красивая!'.
  - Ну, что? Посоветовались, товарищ лётчик? - улыбнулась продавщица из секции нижнего женского белья.
  - Так точно! - бодро ответил Владимир. - Второй номер, средний объём, без косточек, пять обычных, один - без бретелек!
  - У вас, наверное, хороший советчик по этим вопросам, - ухмыльнулась продавщица, выписывая чек.
  Владимир поправил фуражку и ничего не ответил.
  В принципе все поставленные задачи он выполнил. Осталось только зайти в обувной отдел... И ещё кое в какой...
  Снежка за один день научилась определять приезд Владимира по звуку мотора его машины.
  А, может, по усиливающемуся сердцебиению, едко спросила она сама себя. Боишься ты его, что ли, разбойника своего? Или влюблена?
  - Или! - съязвила сама себе Снежка.
  А потом залезла под одеяло и укрылась с головой. Она будет сидеть под одеялом до тех пор, пока этот негодяй не вернёт ей подло украденную им одежду! И будет так сидеть хоть до самого Нового Года! И не вылезет, пока он не вернёт её платье и трусики!
  Когда Владимир зашёл в квартиру, его встретила глухая, гнетущая тишина... Сначала он ничего не понял, а потом ужасное предчувствие охватило его душу! Швырнув многочисленные пакеты и коробки на пол, он кинулся в Снежкину комнату.
  Она лежала, накрывшись одеялом, и не шевелилась.
  Владимир упал на колени перед её кроватью, обнял и почувствовал, что она дышит. Боже мой!.. Его сердце билось у самого горла, так и норовя выскочить наружу.
  - Снежка! Не пугай меня так больше никогда... - прошептал он, уткнувшись лицом ей в спину.
  - Ты! - гневно крикнула она, сбросила одеяло и оттолкнула его. - Негодяй! Зачем ты украл мою одежду?!
  Владимир сидел на полу и смотрел на неё, ничего не понимая.
  Снежана привстала на коленях на кровати. Её золотые волосы были растрёпаны. Глаза полыхали бешеным ледяным огнём. Белая шёлковая рубашка расстегнулась на несколько пуговиц...
  - Снежка, - сказал Владимир. - Я хотел купить тебе новое платье, но не знал твоих размеров. Вот и пришлось взять старое... Не ругайся. Иди лучше посмотри, что я тебе привёз.
  - Ты! Преда... - она осеклась на полуслове. - Что? Что ты сказал?.. Ты что-то мне привёз?
  - А ты иди и посмотри, - сказал Владимир. - Там, в коридоре...
  Снежана мгновенно спрыгнула с постели и пулей выскочила из комнаты, шлёпая по полу босыми пятками. И через секунду тишину разорвал её восторженный визг.
  Ради одного этого стоило поторчать в очередях, подумал Владимир!
  А потом началось феерическое представление...
  Снежкина комната превратилась в раздевалку. Она посадила Владимира на тахту в большой комнате, а сама меняла наряды один за другим и вертелась перед ним, смеясь и радуясь обновкам, как ребёнок. Совершенно счастливая.
  Все эти платья, юбки, блузки и кофточки, так безжизненно лежавшие на прилавке в магазине, оказавшись на ней, вдруг оживали, наполняясь энергией стройного девичьего тела. А Снежка, то кружилась перед ним в одном платье, то скользила, вальсируя, в другом, то выступала, как настоящая пава в третьем...
  Платьев было много, а счастья в милых льдисто-серых глазах ещё больше.
  Внезапно она подскочила к нему, запрыгнув на тахту с ногами, обняла и поцеловала в щёку. А потом заливисто засмеялась и убежала переодеваться дальше.
  Владимир ошалел от её поцелуя...
  Но ему удалось-таки придти в себя за те несколько минут, которые понадобились Снежке, чтобы сбросить предыдущее платье, надеть следующее и переобуться.
  На этот раз она вышла и предстала перед ним, расправив подол, в том самом белом платье в синюю полоску с короткими рукавами, отложным воротником и широким поясом, которое надевала продавщица в магазине.
  У них действительно были одинаковые фигуры. Но теперь, когда Владимир увидел это платье на любимой, он вдруг осознал огромную разницу.
  Она улыбалась Владимиру и, поворачиваясь чуть-чуть из стороны в сторону, не сводила с него сияющего взгляда. Её золотистая чёлка упала на лицо, и она периодически сдувала её, чтобы она не мешалась...
  Вместе с платьем Снежка интуитивно надела белые лакированные туфельки, которые он ей купил специально для этого наряда. Они настолько гармонировали с ним, как будто шли в комплекте.
  Владимир встал и подошёл к ней.
  Она посмотрела прямо ему в глаза. И столько любви прочитал он вдруг в её взгляде, что просто остолбенел.
  Но быстро опомнился. Ведь это было невозможно! Он, ведь, совершенно точно знал, что она любит другого!
  Снежана что-то заметила в его глазах. Какую-то мимолетную грусть... О чём он подумал? Или о ком?.. Ей стало холодно.
  Но в этот момент Владимир достал из кармана маленькую коробочку и открыл её. И Снежка завизжала и запрыгала, хлопая в ладоши и позабыв обо всём на свете!
  На чёрном бархате внутри коробочки сверкали и искрились тысячами огней бриллиантовые серьги.
  Снежка тут же продела их в свои маленькие ушки, схватила Владимира и потащила к зеркалу, чтобы посмотреться.
  И притихла от восхищения.
  В зеркале, перед ней, замерла юная стройная девушка в чудесном бело-синем платье с бриллиантовыми серёжками в ушах, а рядом стоял крепкий молодой мужчина в бриджах и тёмно-синем френче с орденами.
  Владимир снова полез в карман, и Снежка зажмурилась, не зная чего ещё ожидать. Только сердце отчаянно стучало у неё в груди...
  Он взял её за руку, и она затаила дыхание... И не дышала, пока он не надел ей на палец кольцо.
  Она распахнула глаза и подняла руку, чтобы посмотреть. На безымянном пальце правой руки сверкало золотое обручальное кольцо.
  Это был последний удар!
  Снежка повернулась к Владимиру. В её глазах стояли слёзы. Она ткнулась ему в плечо и разревелась.
  Владимир ожидал какой угодно реакции, когда надевал колечко на её тоненький пальчик. Но только не этой... Он думал, что Снежка швырнёт его ему в лицо. Или отвергнет с холодным презрением. А, может, обрадуется и повиснет на шее... А она разревелась.
  Он гладил её по спине, а она всхлипывала, потихоньку успокаиваясь в его крепких объятиях. Как их ей не доставало, оказывается!
  - Слушай, Снежка! Совсем забыл! - вдруг вспомнил Владимир. - Я, ведь, ещё кое-что купил. В машине осталось. Сейчас принесу.
  Владимир посадил её на заваленную тряпками кровать и вышел...
  К тому времени, когда он вернулся, Снежка уже нарядилась в новое платье. Вечернее. Из тёмно-синего, почти чёрного, бархата, расшитое серебряной нитью, с огромным вырезом на спине. К этому платью Владимир купил для неё чёрные лакированные лодочки на высоком каблуке. Снежка подобрала сзади волосы, зачесала их на одну сторону и закрепила шпильками.
  Увидев Владимира, она прошлась перед ним, высоко подняв голову, повернулась к нему спиной и посмотрела через плечо. И он застыл, раскрыв рот...
  Кто же эта пленительная красавица?!
  Владимир выронил пакеты из рук. И, наклонившись, стал поднимать, не отрывая глаз от неё. А она, довольная произведённым эффектом, засмеялась звонким Снежкиным смехом... И только тогда он поверил, что это она и есть.
  - Что это у тебя? - спросила она.
  - Так, всякие мелочи, - смутился Владимир. - Сама посмотри.
  Снежка развернула один, увидела, что в нём, и побледнела. Развернула второй и побледнела ещё сильнее.
  У Владимира появилось нехорошее предчувствие.
  Кажется, опять он сделал что-то не так. А, ведь, хотел как лучше... Ну, когда же он поумнеет!
  - Как ты посмел? - сказала Снежана ледяным голосом.
  - Снежка...
  - Мерзавец, - тихо сказала она. - Значит, ты за этим украл мои трусы. Чтобы показывать их посторонним людям, - она сняла с пальца обручальное кольцо, вытянула руку и уронила его на пол.
  Оно зазвенело, ударившись, подпрыгнуло и укатилось куда-то.
  Только не это, уж лучше бы она кричала на него, била и царапала, только бы не этот спокойный, бездушный тон, подумал Владимир.
  - Эти люди помогли тебе и лифчики для меня выбрать? - спросила Снежана ровным голосом. - Что ты им обо мне сказал? А может, опытным путём подобрал, на ощупь?
  - Я... - начал было оправдываться Владимир. И смутился.
  - Так я и думала. Предатель... - сказала Снежана. - Верни мои трусы.
  Он достал её трусики из кармана и протянул. Она взяла их, а затем вынула из ушей серёжки, положила на стол и ушла в свою комнату.
  Владимир стоял, как оплёванный.
  В мозгу у него бродила по кругу только одна мысль - если ты собираешься стреляться, то лучше случая уже не найти...
  Несколько минут спустя Снежана вышла из своей комнаты, уже переодетая в своё старое ситцевое платье. В несколько приемов она перенесла все купленные Владимиром вещи и аккуратно положила их на тахту.
  Владимир молча прошёл в её комнату, достал из шкафа гимнастёрку, переоделся и переложил документы.
  Она, стоя у дверей, ждала, когда он выйдет.
  - Прости... Я не мерзавец. Я - полный идиот... Я не думал, что... - сказал Владимир.
  Она ничего не ответила, а просто тихо притворила за ним дверь.
  Владимир достал из кобуры и запер в верхнем ящике стола свой ТТ. От греха. Потом зашёл на кухню, оставил на столе ключи от квартиры, сунул в карманы бриджей обе бутылки водки и ушёл в ночь.
  Куда глаза глядят.
  И в их доме, где ещё недавно было так весело и хорошо, стало тихо, как в склепе.
  Потому что Снежка рыдала совершенно беззвучно...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"