Конечно же, вам с самого раннего детства известно название первой бенгальской книги, и все-таки я хочу еще раз повторить: это была книга под названием "Чарьяпад". Некоторые ученые утверждают, что она называлась как-то иначе, одни говорят, что ее названием было "Чарйаачарьявинишчойо", другие - "чарьяшчаавинишчойо", - довольно странные и труднопроизносимые названия, не так ли? Но, как бы там ни было, сегодня мы используем именно это, необыкновенно красивое и привычное для нашего слуха, название - "Чарьяпад". Оно как бы напрашивается само собой, по красоте далеко превосходя все остальные названия этой книги. Но об этой книге еще 66 лет назад никто ничего не знал. Все произошло в 1907 году. Известный ученый, Мохамохопадхьяйа Хоропросад Шастри поехал в Непал. Там, в архивах Королевской библиотеки, ему удалось обнаружить несколько неизвестных науке манускриптов. Среди них находилась книга под названием "Чарьяпад". Кроме этой книги, ему удалось обнаружить еще две, которые назывались "Дакарнава" ("Наставления Дака*") и Дохакоша (Сокровищница песен).
_______
(*существует несколько трактовок слова Дак: 1) Имя собственное, 2) Великий мистик, 3) Пастух и 4) Горшечник).
______
Эти книги также, вместе с "Чарьяпадом", находились в хранилище королевской библиотеки Непала. Позже, в 1916 году, Хоропрасад Шастри издал эти три книги в одном сборнике, который назывался "Сборник древних буддийских песнопений, написанных на старобенгальском языке тысячу лет назад". Эта книга, едва выйдя в свет, сразу же привлекла к себе внимания всего бенгальского народа, - из нее люди с огромным удивлением узнавали об истинных истоках своего родного бенгальского языка. Исследования проводились одно за другим. Бенгальцы утверждали, что эта книга написана на бенгальском языке. Но потом эту книгу начали читать представители других народов. Как следствие, люди, говорящие на асамском языке, начали утверждать, что язык этой книги - асамский, жители штата Орисса говорили, что книга написана на орийском языке, люди, говорящие на митхильском языке, утверждали, что язык этой книги - митхильский, а люди, говорящие на хинди, в один голос заявляли, что книга эта написана на хинди. Удивительное дело!
Тут в споры включились несколько великих бенгальских ученых. Доктор Сунитикумар Чаттопадхьяй, например, в своем обширном и довольно впечатляющем труде, написанном на английском языке и изданном под названием "Об истоках и происхождении бенгальского языка", неопровержимо доказал, что языком "Чарьяпада" является именно бенгальский язык. Ему на помощь сразу же поспешил доктор Мухаммед Шахидуллах, и потом к ним с необыкновенной готовностью присоединились следующие ученые: доктор Сукумара Сен, доктор Прабодхачондро Багочи и доктор Шошибхушон Дашогупта. Эти ученые, всесторонне исследовав язык, стилистику и содержание данной книги, с абсолютной определенностью смогли заявить, что языком "Чарьяпада" является бенгальский язык и что, как следствие, эта книга может считаться первой книгой нашей литературы. Благодаря этой книге, бенгальский язык засиял как великолепный светильник, направляя в нашу сторону свои ласковые и необыкновенно красивые лучи, и, озаренные этим светом, мы, весь бенгальский народ, уже тысячу лет можем уверенно двигаться по освещенной тропе истории в свое прекрасное будущее. Да что тут говорить, даже сейчас, в конце двадцатого столетия, мы, оглянувшись назад, сразу же можем ощутить на себе ласковое воздействие ее света. И свет этот никогда не угаснет, но, скорее наоборот, все ярче и ярче будет сиять на протяжении многих сотен и сотен лет.
"Чарьяпад" представляет собою сборник песен и поэтических произведений. В него входит 46 хорошо сохранившихся и какое-то количество недошедших до нас в полном объеме поэм. Плохо сохранившихся произведений насчитывается около шестидесяти образцов. Авторами этих поэм являлись 24 полностью отрекшихся от этого мира буддийских монаха, не имевших при жизни ни кола, ни двора, да, если честно, и не очень-то хотевших их иметь. Итак, первые, творившие на нашем языке, поэты относились к самым низшим, малоимущим слоям общества. Имена их кажутся довольно необычными для слуха современного человека, но, все-таки, мы попробуем перечислить здесь некоторые из них. Это были: Кахупад, Луипад, Сорохопад, Чатиллопад, Домбипад, Тхентонопад, Шоборопад и другие, - как видите, все эти имена оканчиваются на "пад". Изо всех этих монахов самым лучшим поэтом являлся Кахупад. Другим его именем было имя "Кришначарья". Из-под его пера в этом сборнике вышло двенадцать поэм, Бхусукупада написал шесть, Сорохопад - четыре, Кукокурипад - три, Луипад, Шантипад, Шоборопад - по две и все остальные по одной.
Прочитать эти вещи не так то просто, они написании уже непонятным для нас языком, и вам придется изрядно попотеть для того, чтобы разобрать там хоть одну строчку. В действительности, эти поэты создавали свои стихи не ради забавы - в этом-то вся и сложность - и поэтому вам шаг за шагом придется постигать их смысл. Нашими первыми поэтами были полностью отрекшиеся от этого мира
бездомные буддийские монахи. В этой жизни у них не было ничего. Все свои силы эти люди направляли на постижение каких-то тайных истин, и именно эти истины они стремились передать через свои произведения, поэтому кроме описания духовных практик в этой книге вы не найдете ничего. Если вы, освоив старобенгальский язык, станете читать "Чарьяпад", вы увидите, что вся информация преподносится там в форме притч и загадок, в какую-то минуту вам будет казаться, что вы понимаете все, но потом сразу же может возникнуть ощущение абсолютного непонимания прочитанного. Вы будете ощущать себя путником, оказавшимся в пустыне и окруженным огромным количеством удивительных миражей.
И все-таки из этой книги можно почерпнуть не только информацию о духовных практиках буддизма, вы также сможете ощутить вкус великолепной поэзии. У любого современного бенгальца при чтении этой книги возникнет ощущение, что он вступил в какой-то особый, удивительный мир, внезапно оказавшись в обществе людей десятого-одиннадцатого веков. Эти люди были бедными, но счастливыми. Они как бы сливались с окружающим их миром: их удивляло бурное и исполненное жизни течение рек, они любовались осыпавшимися на землю великолепными цветами, - иными словами, эти поэты пытались изобразить этот мир во всем его постоянно меняющемся и немного хаотическом многообразии. Но за всей этой красотой в их поэзии проступают и довольно пессимистические ноты: это и размышления о бренности окружающего их мира, и порой их собственное, далеко не завидное, материальное положение. Читая некоторые стихи, вы просто содрогнетесь всем сердцем от описываемых в них страданий. Я приведу для примера отрывок из одного произведения:
Сплю я на земле, нет крыши, нет вокруг людей,
Риса нет в моем горшочке, - голод всё сильней!
Словно сеть меня сансара туго оплела,
"Молоко вернулось в вымя" - как же судьба зла!
(Перевод со старобенгальского)
Поэт говорит: У меня нет дома, я просто лежу на земле, местность, окружающая меня, абсолютно пустынна, здесь совсем не бывает людей. В моем горшочке нет риса, и я каждый день вынужден голодать. Сансара, материальная энергия, сковала меня по рукам и ногам, и мне так не везет, что если даже я надою молока, оно опять вольется назад в коровье вымя. Печальная картина, не так ли? Здесь речь идет не просто о бедности, но, скорее, о каком-то фатальном невезении, ведь в конце стиха этот поэт произносит такие слова: "Если даже я подою корову, это молоко опять вернется в ее вымя". И таких мест в "Чарьяпаде" великое множество. В этой книге так же очень много картин, изображающих жизнь и всевозможные нарушения моральных и этических норм представителей высших слоев общества. Авторы используют любую возможность, чтобы высмеять всех этих людей. Сегодня мы тоже очень много говорим о взаимоотношениях между различными слоями общества, современная литература уделяет очень большое значение этому вопросу. И именно "Чарьяпад" положил начало этой тематике.
Книга эта изобилует огромным количеством необыкновенно красивых мест и очень интересных, полностью поглощающих наше внимание, историй, так что сразу же становится понятным, что такие вещи могли выйти только из-под пера настоящего поэта. Каждый из создававших эту книгу поэтов имел дело с какой-то своей, особой реальностью, и эта реальность в его изложении принимала форму сказочного отражения луны на зыбкой поверхности вод: реальность эту нельзя было назвать ни абсолютно истинной, ни абсолютно ложной. Этот удивительный прием гораздо позже использовал Рабиндранат Тагор в своем известном сборнике стихов "Садхарона мейе" (на русском - "Дитя"). Он говорил: "Золотой цветок, обрамляющий собою великолепный алмаз - что это, истина или ложь? В прямом значении этого слова золотое обрамление алмаза цветком никак не назовешь, и в этом смысле словосочетание "золотой цветок" является ложью, - ведь этот цветок совершенно непохож на настоящие полевые цветы. И все-таки мы называем это золотое обрамление цветком". Вот что сказал о своей материальной жизни один из создателей "Чарьяпада", поэт по имени Камбалипад:
Наполнен золотом мой бедный, утлый челн,
Лишь зернышко добавь туда - и он исчезнет в гуще волн.
(перевод со старобенгальского).
Поэт говорит: "Моя утлая ладья до отказа наполнена золотом, и в ней совсем не осталось места даже для маленького зернышка сезама". Читая эти строчки, сразу же приходят на ум стихи Рабиндраната Тагора из его сборника "Золотая ладья". Поэт говорит:
"Не шатайся, не шатайся, утлая ладья,
Золотом тебя наполнил ведь сегодня я!"
Еще один поэт об этой жизни сказал следующее: "Олень из-за своего мяса является врагом всех", а вот как другие великие мыслители вторили ему в унисон: "Тело подобно дереву с пятью ветвями..." Но лучше всех эту мысль выразил поэт по имени Шоборипад. Именно он в своих стихах несравненным образом смог описать истинную природу материального счастья. Он говорил, что счастье в этом мире подобно сновидению. Приведем ниже несколько его строк.
"О красотка, подойди же, подойди ко мне сюда,
Здесь, в горах со мной останься, лишь промолви слово: "Да!"
Твой наряд - павлиньи перья и гирлянда из цветов,
Ну а ты, о сумасшедший, взгляд твой мрачен и суров!
Почему же, ведь с тобою рядом здесь твоя жена,
Как прекрасна, несравненна, соблазнительна она!
А кругом цветут деревья, воздымая ветви ввысь,
Ветви с нежными цветами прямо в небо вознеслись!"
(Перевод со старобенгальского, отрывок из "Чарьяпада").
Как же красивы и чарующи эти строчки! Поэт, заполучив себе в жены очень красивую женщину, буквально забылся от счастья. Он говорит: "Иди сюда, иди сюда, легкомысленная красотка! Будем жить с тобою здесь, среди гор!" Наряды женщины состоят из разноцветных перьев павлина, а на ее груди красуется великолепная цветочная гирлянда. Затем поэт обращается уже к самому себе: "О легкомысленный, сумасшедший человек! Отбрось все свои печали, разве ты не видишь, что перед тобой стоит твоя жена, необыкновенно красивая женщина?" И в последней строчке он, уже обращаясь ко всем нам, приводит великолепнейшее сравнение, полностью характеризующее истинную природу настоящего счастья. Он говорит: "Вокруг нас очень много цветущих деревьев, и их ветви порываются безудержно ввысь!" Когда вы читаете эти строки, перед вашими глазами сразу же возникают цветущие деревья с великолепными ветвями, уходящими вверх, и поэт как бы пытается как можно скорее вознести вас вслед за ними.
Все стихи в "Чарьяпаде" написаны со строгим соблюдением размера и с обязательным использованием рифмы на конце каждой строки. Их создавали специально для пения, поэтому для воспроизведения этих стихов существуют определенные мотивы. Эти мотивы на бенгальском языке назывались "суры" или "раги", я приведу сейчас названия некоторых из них: рага "патаманджури", рага "ару", рага "бхайрави". В связи с этим мне хотелось бы обратить ваше внимание вот на что. Всё, что создавалось в бенгальской поэзии до 1800 года, было предназначено специально для пения. Но сейчас мы стихи просто читаем, а не поем. В прошлом же всё было не так: поэт сидел в кругу своих слушателей и пел для них свои стихи. И только поэт Маикела Мадхусудон дотто первым начал записывать свои вещи, благодаря чему всю поэзию после него уже начали читать, а не петь. Но стихи "Чарьяпада" предназначены специально для пения, в то время такие понятия, как "пение" и "поэзия", были еще неразрывно связаны друг с другом.