Или вот ещё, например, когда наш чудесный вокально-инструментальный ансамбль уличных скоморохов с Достоевским и Джоном Бонемом в очередной раз возвращался после уличного стрита по фиолетовой ветке метро из запредельного Лондона Духа в метафизический Петербург, в вагоне никого не было кроме нас троих. Фёдор Михайлович, в очередной раз перебрав в лондонском баре креплёного портера, спал, улёгшись на одну из вагонных скамеечек, в обнимку со своей бас-гитарой и укрывшись гоголевской шинелью, тихо надиктовывая ещё, при этом, во сне (наверное какой-нибудь молоденькой симпатичной стенографистке) какой-то свой новый художественный текст. Джон Бонем же рассказывал автору данной чудейсной странички как "Цеппелины" ездили здесь ещё в 1970-х вместе с "Дип Пёрплами", пробуя выступать на концертных подмостках Ленинграда и пригородов.
Сплошного тоннельного проезда тогда не было и часть пути шла по водной поверхности Балтийского моря, которое в тот момент, в силу Преображения происходящего бытия, наделялось неожиданными мистическими свойствами, а вагон на некоторое время оказывался двухпалубным туристическим теплоходом (двигатель которого издавал постоянный звук "Оооммм" и которых так много ходит по Неве). В какой-то момент, обычно примерно в районе Копенгагена, теплоход пересекал некий мистический железный занавес жизни и смерти, и при этом, не представлялось возможным с уверенностью сказать с какой стороны в этот момент жизнь, а с какой наоборот, поскольку им было свойственно постоянно меняться местами. При этом, продолжал вспоминать Бонем, в силу непосредственного соприкосновения в данном месте жизни и смерти, как основных разно-полюсных смыслов всего происходящего, море начинало штормить, грохотал гром, сверкали молнии, и устрашающе проявлялись в разных точках пространства, грозя спалить к х%ям всё мироздание, языки пламени предвечного Гераклитового Огня. Уршанаби Харонович, несменяемый потомственный рулевой теплохода, следуя инструкции, просил уважаемых пассажиров ненадолго покинуть верхнюю палубу и спуститься вниз во избежание недоразумений. Спустя некоторое время всё успокаивалось, поверхность Балтийских морских вод делалась безвидна и пуста и лишь рассеивающийся дым недавней битвы стихийно-идеологических элементалий разносился ветром над водою. Всё это, насколько известно, и вдохновило тогда музыкантов на сотворение известной песенки Smoke on the water (Дым над водой).
Затем обычно была остановка в шалмане хозяйки богов Сидури Ивановны на Васильевском острове, который существует и по сей день и в котором мы иногда предпочитаем проедать заработанные на уличных стритах донаты, и выпивать подаваемое там в дар за условную символическую грошовую монетку призренного кеша Священное Вино Церкви Христовой во веки веков Аминь (по другим сведениям в то время это было питейное заведение преподобной Лидки Петроградской на Невском проспекте)
Потом участники обоих коллективов заходили в транспортное средство, вновь преображавшееся в вагон метро, и ехали по фиолетовой ветке на репетиционную точку к Комендантскому проспекту. Фиолетовость ветки в те времена не была постоянной, а сохранялась только пока воспринимающий происходящее субъект параллельно продолжал находится в полузапредельном лимбо и при окончательном выходе в реальность становилась синей, красной или зелёной. Равно и реп-точка на Комендантском преображалась во что-то иное, входившее в более совершенную гармонию логического соответствия с тогдашним расположением упорядоченной сознанием субъектов мироздания материи.
Однако впечатления от постоянно переживаемого при этих поездках мистического опыта производили столь сильное впечатление на ещё совсем молодых тогда британских музыкантов, что они сделали цветовой оттенок Deep Purplе этой ветки метро названием своего ВИА...
![[]](/img/s/shumkow_maksim_wiktorowich/fioletowajawetkametroilidymnadwodoj/r_8lz8iim_4.jpg)