В закутке цокольного этажа лабораторного корпуса, куда стаскивали списанную мебель из учебных классов, было пыльно, пусто, темно и - тихо. Здесь не бегали толпами дети, коллеги и начальство, и даже стояло кресло из приемной, пусть и с прожженной обивкой. Здесь можно было передохнуть минут десять... или двадцать... или час...
Таэс забралась на мягкие подушки, свернулась клубочком и прикрыла глаза. Звонкое бумканье, которым отзывалась на каждый громкий звук превратившаяся после вчерашнего в чугунную болванку голова, наконец утихло.
День выдался суматошным сам по себе, а злорадно припомнивший уговор Ватайн превратил его в сущий кошмар от делопроизводства, поскольку помнил не только сомнительные пари, но и все задолженности по документации за полгода.
Тех, кто - вольно или невольно - влезал в жизнь каймея, а, тем более, в настолько частные ее аспекты, никогда не ждало ничего хорошего. Вплоть до нахождения в мусорном бачке в расчлененном виде.
В данный конкретный момент Таэс было плевать. Сейчас даже прямая и недвусмысленная угроза не подняла бы ее с места, как это сделал в восемь утра истерично визжащий будильник.
Кажется, она закрыла глаза совсем ненадолго, буквально на пару секунд, - тех самых, которые в реальности оказываются парой суток, - как на ее многострадальную голову внезапно рухнул жуткий лающий хохот.
С каждым новым "ха" внутри черепной коробки взрывалась сверхновая средних размеров, и только это удерживало ее от немедленной раздачи взысканий не иначе как ошивающимся по корпусу после отбоя зародышам.
...До тех пор, пока знакомый голос не обронил спокойное:
- Уймись.
За залежами сломанных стеллажей и лабораторных столов скрипнула столешница.
- Но ведь смешно, - кто-то, судя по тембру - молодой мужчина - фыркнул. У него был странный голос - такой, с гортанным грубоватым подрыкиванием, мог бы быть у внезапно научившегося говорить тохто. - Ты - ты! - просишь...
- Рассуждать - не твое право, - властно бросил другой голос. Женский. - Как и спрашивать.
- Да неужто? - смешок. - Очнись, таонна, ты стоишь не у трона Гроз.
- ...и рано или поздно его не будет и у твоего отца, - жестко закончила она. - Щенок, не видевший ничего, кроме своей войны, ты не имеешь права даже тявкать в моем присутствии. Ты...
- Принцесса.
Одно слово, сказанное безо всякого выражения - и уже начатая фраза оборвалась на полуслове.
Принцесса... Таэс бесшумно вытянула шею, заглядывая между полками стеллажа - на этой стороне мира было не так уж много принцесс, а в Империи их не было вовсе. На которую из оставшихся Янош имел такое влияние, и почему, знать было как минимум полезно.
Вопрос "почему" отпал быстро. Даже слишком...
Венценосная фарра льнула к его боку, как урчащая мышовка. Завораживающе красивая мышовка - с точеным хищным лицом, тонкими, раздувающимися от гнева ноздрями и пышной вороной гривой. И чужеродная, как эклирис посреди пустыни - слишком смуглая кожа, слишком большие глаза...
И полыхающее внутри яростное пламя тысячи солнц. Ледяное, полночно-черное пламя.
Таэс оцепенела.
Она уже видела такое - однажды, но и этого хватило, чтобы ее искалечить.
- Если я прошу кого-то рискнуть благосостоянием, если не головой, не давая ничего взамен, он по меньшей мере имеет право говорить все, что захочет, - Янош пожал плечами, мимолетным движением погладив женщину по спине.
Смотреть на это почему-то было неприятно.
- Да чхать я хотел на дедулю и его мнение, - скучающим тоном сказал мужчина, которого толком не было видно за пыльными досками. - Дома тоска, тут - тоска, все веселье завязло в болтовне убогих дипломатов... Можешь, кстати, радоваться, таонна, я помираю от скуки... Поэтому ради искры Изначальной, дядя, ты хотя бы не заводи эти песни про долги и обязательства - я думал, хоть тут намечается какое-никакое, а развлечение. Уже одно то, что ты хочешь попасть в Ахру, а не свернуть шею первому, кто придет об этом канючить, тянет на первоклассный аттракцион.
- Я надеюсь, своему отцу ты об этом не скажешь, дабы повысить градус веселья? - Янош поморщился. - И не вы выдумывай - никто ко мне не ходил и не "канючил".
- ...и ты не сворачивал никому шею, а просто убалтывал до смерти, - тот оскалился в довольной ухмылке. - Сказать бы стоило - первоклассная же хохма. Но тогда начнется совсем другое веселье, а для него у меня пока не та форма, - он помахал в воздухе перевязанной культей правой руки, обрубленной почти по локоть, и небрежно облакотился о шкаф, наконец выйдя из-за загорживающей его доски.
Неизвестный оказался высоким, с коротко остриженными светлыми волосами и движениями охотника - или профессионального солдата. Характерных расовых признаков, которых неизвестный в общем-то и не скрывал - и оброненного между делом "дядя" - хватило, чтобы понять, что именно происходит.
Что было не понятно - так это где Янош шатался целую неделю, если до "встречи с родней" снизошел только сейчас.
"Не иначе как обхаживал смазливых гордячек в короне", - пронеслась в голове ядовитая мысль. То, что ему могли нравится именно такие женщины, почему-то вызывало оторопь. Когда Таэс пыталась представить мать его сына, в воображении возникал кто-то вроде Лерии - красивой неяркой мягкой красотой, нежной и хрупкой...
- Если хоть одно слово на эту тему услышат не те уши, твои собственные я отрежу вместе с языком, - сообщила принцесса, - и засуну под твой облезший хвост.
...Эта женщина уж точно не была ни нежной, ни хрупкой, ни даже просто вежливой.
- Милашка, как и всегда... - мужчина притворно вздохнул и посмотрел на Яноша. - Слушай, я правда не понимаю, как ты ее выносишь - сколько там уже лет?... Мог бы выбрать кого и посговорчивее этой гадюки. Я, конечно, в деле, но только если ты ее заткнешь. Желательно совсем, - он многозначительно поиграл бровями и тут же схлопотал когтистую затрещину, от которой его мотнуло всем телом.
- В следующий раз вырву горло, если ты слов не понимаешь, щенок, - холодно бросила женщина и... испарилась. Таэс сморгнула, изумленно вглядываясь в щели между досок - не было ни характерного хлопка телепортационного перехода, ни остаточной ауры после плетения невидимости... Действительно исчезла, будто ее здесь никогда и не было.
- Вот и ладушки, - невозмутимо подытожил мужчина и по-мальчишески озорно сверкнул яркими голубыми глазами. - Мне освобождать время, чтобы тебя за ручку туда-обратно водить или маяков наставишь?
- Нет, одного раза хватит. Потом пойду телепортом... Главное, договорись, чтобы на доме постоянно держали экран.
Тот кивнул и на полминуты застыл, даже не дыша, будто попавший в стазис.
- Палач подержит, - мужчина отмер и хмыкнул. - Даже не удивился, зануда. Сказал только, чтобы согласовали точное время.
- Передай, что я действительно... благодарен.
- Сам передашь. Ставь переход, сейчас и пойдем - заодно согласуете все что хотите и всласть порасшаркиваетесь друг перед другом. А то тебе в этом морозильнике, видать, церемоний не хватает...
Узкие губы дрогнули в едва заметной улыбке, серые глаза на миг наполнились теплотой - Янош редко улыбался по-настоящему, хотя другой, дурашливой и простодушной улыбкой сиял постоянно.
Коротко полыхнуло - и мужчины исчезли, а за стеллажами встало колышущееся марево.
В подвале снова стало тихо, как в заброшенной шахте - только красноватые блики так и не исчезли с пыльных столов. Таэс выждала минут десять, бесшумно соскользнула с дивана и обогнула, наконец, шкаф.
Однажды, во время совместного рейда с двумя десятками групп по зараженной почти полностью звездной системе, она видела, как не успевающие построить стабильный портал шенны режут ткань Лица, будто бумагу. Из таких дыр тянуло пульсирующей чернотой и страхом.
Из дыры, что вальяжным маревом колыхалась посреди темной комнаты, тянуло летним жаром и сухостью пустыни.
В "колодцы Изнанки" не заглядывали, не посылали разведчиков и, тем более, бесполезную технику, хорошо помня, как сотни лет назад Ширра-не потеряла достаточно и того, и другого. К этому же порталу Таэс подошла на три шага, чутко прислушиваясь: если она правильно поняла, что это, шенна - последнее, кого можно встретить на той стороне.
За неровно очерченным овалом не было непрозрачной черноты Тенет. С той стороны вместо бетона землю покрывал серый слоистый камень, местами походя на вытесанные плиты, а местами превращаясь в изломанные скалы. Пересушенный, дрожащий от жара воздух вспыхивал оранжевым и красным - на статуях, двумя ровными, белоснежными рядами уходящими в темноту. В ту самую темноту, где угадывались очертания огромных каменных створок.
Неужели... Те самые?
Не было ничего глупее - глупее и опаснее, чем шагнуть внутрь.
Не было ничего глупее - просто глупее, чем упустить шанс и не увидеть легенду.
Она торопливо сделала эти три оставшихся шага, и, зажмурившись, перешагнула черту.
Ничего не случилось. Не сработала сигнализация, не сбежалась охрана - только в лицо пахнуло жаром, да взвились вокруг лица волосы: поток раскаленного воздуха, шедший снизу, поднимал все на своем пути.
Только заметив, что подошвы сапог дымятся вместе с кожаной курткой, Таэс перестала машинально сканировать местность на наличие противника, и осмотрелась. На этот раз - замечая не только потенциальные укрытия.
Камень остался камнем, складывавшимся в грубо обтесанные плиты дороги вдоль статуй, и в нетронутые никем сколки гор во всех остальных местах. А красные и желтые сполохи стали огнем.
Шенны не просто так назвали это место Жерлом - оно им и было. Жерлом спящего, но не потухшего вулкана.
Таэс подняла голову - неба над головой не было, как и ответвлений пещеры, только глухой каменный свод. Выхода на поверхность не было, и это страховало хозяев от лишних гостей лучше всякой охраны, ведь телепорт не откроешь туда, где ни разу не был...
Телепорт позади продолжал мерцать, по-прежнему стабильный, и, поколебавшись, она быстрым шагом пошла к теряющимся в темноте Вратам.
Каблуки сапог глухо цоколи по каменным плитам дороги, по обе стороны проплывали статуи в четыре человеческих роста, снежно-белые и прекрасные. В одежде разного покроя и богатства - от длиннополой, будто сошедшей с книг о королях древности до откровенных лохмотьев, от струящихся, застывших в камне тканей до варварских доспехов; мужчины, женщины, дети, старики... Некоторые образовывали пары-арки, стоя на одной линии, каждый по свою сторону прохода, но напротив большинства было пустое место - по правую или по левую руку. Им было больше лет, чем самой Ширра-не - и это было видно. Мельчайшие трещинки, потемневшие, оплавленные постаменты, сам камень, полированный сотни раз...
Последней, у самых створок, стояла статуя мужчины без пары - и без головы.
Понять, кто это, можно было, и не заглядывая в лицо - а заодно понять, кем были остальные.
Хранители Врат.
Еще больше можно было бы понять, как следует рассмотрев то, что осталось от когда-то белого камня потемневшего изваяния - и заодно избавиться от чужого бесконечного вранья... Но, видимо, не зря в старых книгах писали, что собственной воли во Вратах куда больше, чем в камне, из которых они сделаны. Сейчас Таэс могла бы добавить к чужой рукописи пару своих строчек - про то, что секреты связанных с ними проклятые створки, похоже, охраняют, как свои.
И потому открываются легко и бесшумно, будто не уходят под потолок, и сработаны из пробки, а не из тяжелого серого сланца.
- А это еще что за?... - изумленный вопрос тюкнул ее по темечку, когда прятаться уже явно было поздно. Рефлексы рывком развернули тело на звук, и почти занесенную для удара руку удалось опустить только ощутимым усилием воли.
Рядом с уже знакомым голубоглазым мужчиной стоял Янош и укоризненно смотрел на нее.
Таэс неожиданно для себя покраснела, как индикатор разряженной батареи.
Хотелось думать, что дело в жаре.
- Это твоя, что ли? - заметив обмен взглядами, мужчина откровенно уставился на нее, ухмыляясь. - Ну ты даешь! Еще и размножаешься у себя там? Это что за баба должна была быть, чтобы тебя на дочку раскрутить?...
На этом месте Таэс уставилась на него в ответ. Почему так поговаривали в Ширра-не, еще можно было понять, но сделать такое предположение на глаз можно было только с очень сильного перепою.
- Что, не дочка?...
- Дочка, - сумрачно сообщила Таэс. - И.о.
Мужчина расхохотался.
- А она у тебя ничего - видать в мать пошла. Не такая зануда. Звать как?
- Таэс, - Янош наконец подал голос и без улыбки добавил: - Разболтаешь хоть одной живой или неживой душе - натравлю Ширайю.
- Да ладно тебе, что я - не понимаю? - он дернул плечом. - Хотя кому она нужна, полукровка-то... Ни рода, ни прав.
- Сейчас - кому угодно, - неожиданно резко отрезал Янош, взял ее за локоть и зашагал к порталу.
- Да, не повезло тебе с папкой-то, - голубоглазый широко ухмыльнулся, показав крепкие звериные клыки, - Хотя до моего - как до земли.
- Саргат, - с едва заметным напряжением сказал Янош. - У тебя язык длиннее, чем у всех придворных Императора, вместе взятых. Не хочешь, чтобы его когда-нибудь подрезали - иди молча.
- Ага, - многозначительно протянул тот, и Таэс про себя сделала то же самое.
Вместе с ними обратно через портал Саргат не пошел, покивав на прощанье дяде и панибратски подмигнув ей.
Уже шагнув в тишину, темноту и - по контрасту - холод пыльного полуподвала, и дождавшись, когда схлопнется тонкая пленка перехода, Таэс присела на край стола, сгорбилась и тихо сказала:
- Извини. Я тебя сильно подставила?...
- Если только себя, - Янош качнул головой и присел рядом. Еле заметно усмехнулся: - У дорого племянника язык действительно в дюжину локтей длиной, но что и кому говорить нельзя, он тоже понимает. Иногда.
- Кто его отец, ты, я так понимаю, не скажешь?... - бросила Таэс пробный шар.
- Не скажу, - он пожал плечами.
- И ты ему доверяешь? Настолько?
- Ему - да. Не сказать, чтобы у меня был слишком богатый выбор... - Янош иронично повел взлохмаченным ухом. - Но это работает - как видишь, твой дорогой папочка еще жив, а не повешен на хитросплетениях политических интриг.
Таэс хмыкнула.
- Кстати о папочках... С чего он это взял? Решить, что мы похожи внешне, можно было только в наркотическом бреду, не говоря уже о явно недостаточной разнице в возрасте. Он-то, конечно, знает, сколько тебе на самом деле лет, но остальное? Или все эти годы мне врали, и я действительно плод какой-нибудь неземной межрасовой любви, а не спившихся шахтеров?...
- Ты не сгорела.
- Что?...
- Ты не сгорела, - повторил он. - Я знаю, какой в Ширра-не курс естественных наук, но учебник базовой физики я тебе на средних курсах читал. Ты хоть примерно представляешь себе температуру внутри вулканической полости?
- Нет, - честно сказала Таэс.
- Ну посмотри на досуге. А у врат она еще и искусственно завышена - посторонний доложен был превратиться в спекшуюся головешку вместе с одеждой. А у тебя только задымилась куртка.
- Я же пирокинетик первого класса - у меня щиты от огня выше двух тысяч. Вряд ли там больше.
- Саргат этого не знает. И не узнает, - многозначительно добавил Янош. - Эта болтливая сорока убила больше людей, чем весь "Армагеддон" вместе взятый. А еще он давал присягу - и если ради меня и тех из семьи, кто ему нравится, нарушает ее без зазрения совести, то постороннюю, сунувшую нос куда не следует, он прирежет без малейших колебаний. И раз уж об этом зашел разговор... Как ты вообще там оказалась?
- Ну... - Таэс виновато заерзала. - Я тут от Ватайна пряталась, когда вы ввалились. А потом увидела, куда ведет портал... Ты бы сам удержался?
- Вряд ли, - он хмыкнул - по-доброму, и она наконец окончательно успокоилась. Действительно не злится.
Таэс, как в детстве, ткнулась лбом в слабо пахнущее лабораторным корпусом плечо.
- Стыдно - ужас. Я ведь действительно могла тебя подставить...
- Ты могла наткнуться на охрану. И вот это действительно ужас, - теплая ладонь взъерошила кудряшки на затылке и обняла за плечи, прижимая к себе. Она только тихо вздохнула, обнимая в ответ - видимо, перестанет делать глупости она, только надев красную повязку каймея. То есть в другой жизни.
- Слушай... - шепнула она куда-то в жесткую крахмальную ткань. - Насчет операции... Не ходи на Изнанку. Пожалуйста. Ты же не боец, тебя просто убьют... Если нужны перья на веревочке, за которыми все будут бегать, я подергаю... Во всей Ширра-не нет никого, кому это будет сделать проще...
- Твоя вера в мои силы убивает, - он улыбнулся Таэс в макушку. - Нет, и не проси. Не хочу разменивать твою жизнь на не самый надежный ход в этой идиотской войне...
- А свою, значит, хочешь?...
- Я Мастер Путей, если ты еще об этом помнишь, душа моя, и знаю Изнанку лучше тебя. Да, я навряд ли убью кого-либо опаснее рихха, свернувшегося в яйце, но даже Алесдер не сможет меня догнать.
- Янош, мне не три года. Если за тобой кто-то и побежит, то не он один. А когда за тобой идет не один, а сотня, кто-нибудь догонит. Всегда. Ты поэтому ходил домой?...
Янош шутливо развел руками.
- Ну вот, ты сама все понимаешь, - он посерьезнел. - Эсса, как только Алесдер отвлечется от вороха своих дел, которых у него не меньше, чем у любого другого главы государства, как бы сомнительно оно не выглядело, и всерьез решит изучить твою анатомию, он это сделает. До сих пор ты не была чем-то настолько существенным, чем стоило бы заняться лично и всерьез. Но если позволить тебе сыграть роль, которой ты просишь - станешь. Он, знаешь ли, действительно серьезно относится только к одному - своим жене и детям. Как и я.
- А ты и жениться успел? - проворчала Таэс, понимая, что аргументов не осталось. - И кто она? Та красотка с большими... глазами?
Она ненавидела бояться за других. Рисковать самой было привычнее и - проще.
Янош засмеялся - весело и беззаботно, как мальчишка. Серые глаза заискрились, на вечно небритых щеках мелькнули ямочки.
- Я ей передам ваше восхищение, фарра. Или это была ревность?...
- Это была зависть, - Таэс ткнула веселящегося конспиратора пальцем в бок. - Я тоже хочу себе такие скулы. И прекрати ржать, тоже мне, вселенское зло...
Она ненавидела бояться за других. Но больше того - смотреть, как кто-то вместо нее ходит по лезвию.
Смотреть, бездействуя.
Начало операции планировалось на середину ночи - и потому уже с полудня в окрестностях лабораторного корпуса в движении находились даже помойные мышовки.
Таэс наблюдала ее издали - из окна лекционной, через ограду дальнего полигона, поверх развалин, что остались от экзаменационного "городка" этого года... Повод каждый раз был безупречен. Подменить Железную Деву, которая тихо ненавидела вводные лекции у младшего курса, и потому доводила детей до заикания и энуреза еще до того, как они брали в руки карт - по молчаливому попустительству Съерры ее часы вели все преподаватели "полигона" по очереди. После - провести уже собственные занятия, опять сдвоенные, и опять не со своими детьми: замену погибшим на последнем рейде так и не нашли, а у двоих из них было по полной ставке. Скоро придется ставить занятия в три смены, чтобы не брать по четыре группы одновременно... Уже под вечер - отстоять три с половиной часа под хлещущим дождем в топкой грязи, пока ее особенная группа, разбившись на команды, носилась по остаткам экзаменационного полигона, совершенствуясь в "динамическом построении тактических схем в условиях городской застройки", и заодно - стаскивая к воротам пропущенные при уборке туши тхоров.
Другими словами, это был заговор. Своих близких Таэс любила, иногда даже слишком, но никаких иллюзий по их поводу не строила. Особенно насчет того из них, кого действительно знала всю жизнь.
Она не знала никого, кто врал бы о себе столько, сколько Янош - и того, кто говорил бы столько правды о других. Он был бы последним, кто мог бы предать ее - и, естественно, идея отправить ее в космопорт за Стариком принадлежала именно ему. Даже Ватайн не стал бы отвлекать ее от происходящего такими встречами...
Иногда лунный зверь сбрасывал серебристую мягкую шкуру и становился именно тем, кем и был - интриганом безо всякой совести. И жалости заодно.
Конечно, она отвлеклась. Сначала на то, чтобы найти обшарпанный безымянный грузовик, опознанный только благодаря мелкой взятке таможенному инспектору. После - на сложный ритуал перецеловывания "очаровательных пальчиков", который Старик подцепил неизвестно в какой Бездне, и раздраженные выяснения, какого эйра тот приперся своим ходом, когда существуют телепортисты - уже с ее стороны.
- О, эта развращенная Империя, - усмехнулся он, шагая рядом с ней мимо ремонтных доков. - К сведению, в Шейрез из псионов только беглые имперские каторжники, способные телепортом разве что в соседний бордель сбегать. Твой начальник, красавица, забрал единственного годного телепортиста, что у меня был, так что, будь добра, не жалуйся.
- Ах да, я забыла, что ты тоже каторжник, - ядовито заметила Таэс, в душе благодарная за повод сказать хоть что-нибудь.
Идти, уставившись себе под ноги, не решаясь посмотреть в глаза и увидеть там... что-то, от чего станет еще хуже, было нелепо, но еще нелепее было бы делать это молча.
Тассей громко хмыкнул, махнул рукой, подзывая такси из толкущегося у стоянки стада, и безо всякой связи с предыдущим разговором сказал:
- Мне правда жаль. Тебя - а не того, что у вас ничего не вышло. Ведь ты понимаешь, что одна неудачная помолвка ничего не меняет?...
Таэс сглотнула сухой колючий комок в горле и кивнула. Он говорил о Роу-старшем, и она действительно это понимала.
Больше к этой теме не возвращались - как и к Императору, князьям Шейрез и вопросам престолонаследия в целом. Старик все-таки затащил ее в бар - как утверждал, из пошлой жалости, но, скорее всего, Тассей тоже нуждался в своей порции анестезии.
Большие знание - большие печали, и уж кто-кто, а пророки могли бы рассказать на эту тему много интересного. Таэс только надеялась, что "анестезия" не связана с грядущей поголовной гибелью всей десантной группы.
"Иначе я сопьюсь нафиг вместе с ним", - думала она, потягивая "компотик" из газировки, цветного сиропа и декоративных помаринок. Повторно позориться прилюдным полосканием своей личной жизни не хотелось.
Три помаринки спустя ее выдернул из бара флегматичный звонок из оружейной - кто-то из ее группы до сих пор не сдал боевой карт, с утра полностью заряженный. Она ушла - опрашивать детей, сверять записи и злиться. Старик остался - топить не лучшие сны и ловить ту грань, за которой он уже не сможет нормально работать.
Грань оказалась довольно далеко - хотя скорее всего, дело было просто в том, что выпивку здесь разбавляли как минимум вдвое. Так что двинулся Тассей в сторону родных стен скорее от скуки, чем потому, что "хватит уже".
В поездке через половину вечно чадящего и вечно мельтешащего голографиями, машинами и обывателями города тоже не было ничего увлекательного, зато за полосатым шлагбаумом, шесть сотен лет назад поставленном посреди помойки, как всегда, бурлила жизнь. Иногда даже чересчур буквально - за первым же поворотом у него на голове оказался стаканчик похожего на помои, но, безусловно, кипящего кофе.
Криворукий гоблин, принявший вид тощего рыжего подростка, с суеверным ужасом выслушал все, что пришло в голову свободно знающего четыре языка и умеющего материться еще на восьми северянину, коротко, полуобморочно пискнул и испарился. Тассей отжал истекающую бурым подобием кофе серебристую косу над мусорным бачком, пожелал этой траханой Ширра-не богатства и процветания в особо нецензурной форме, и направился ко входу в административный корпус - требовать у Ватайна новую рубашку за счет заведения. И заодно узнать, в конце-то концов, как эта белобрысая птица собирается бегать по Изнанке от всего Тартаса и не откинуть при этом крылья раньше времени.
Хотя сам факт вознес бы Старика на вершину блаженства.
С его уходом рыжий подросток наконец отлип от замызганной стены столовой, выходящей на самый узкий проулок в Ширра-не, и боком выбрался наружу. Форменная безрукавка украсилась попахивающими помойкой разводами, но этого парень даже не заметил. Он провожал широко открытыми глазами чужую спину, затянутую в дешевую мешковатую куртку, и шокированно хватал воздух ртом.
Одно дело понимать - в теории - что готовится серьезная операция, и другое - наткнуться между делом у столовой на легенду. Любой трехлетка знал, кто такой Старик - единственный из охотников, проживший чуть ли не больше трехсот лет. Для Ширра-не, где половина не доживала и до совершеннолетия, цифры представлялись сказочными, хотя обычники над ними посмеялись бы даже в глухой колонии. Трефа, как проводящий в одной квартире со старшими офицерами времени гораздо больше, чем хотелось бы, знал, что обычными для городского обывателя тремя-четырьмя сотнями лет дело не обошлось, и что легендарный воин ровесник самой Ширра-не.
Но к реальности не был готов даже он.
То, что легенда материлась, как Железная Дева, у которой сперли карт, а не изъяснялась с мудростью и величием, положенным по возрасту, Трефа, хоть и не без труда, но переварил - как истинное дитя Ширра-не, учащееся посылать раньше, чем бегать. Но то, что тот, кого прозвали Стариком, смотрелся ровесником Съерры, шокировало куда больше. Видимо, не зря болтали в курилке, что он не иначе как бессмертный - то ли случайная магия сработала, то ли уникальная мутация, то ли все вместе...
Не будь Трефа менталистом, он вообще бы не узнал его - простой наемник-северянин, разве что чистокровный, что по теперешним временам редкость. Светлоглазый, белоголовый, с косой едва ли не по пояс, как до сих пор принято в колониях. Еще и с кобурой, да не одной - а кто же из охотников носит оружие, кроме карта?...
Трефа шмыгнул в столовую, нацедил новую порцию кофе из автомата и рысью понесся обратно в лабораторию - куда бы Старик не пошел сейчас, в эпицентр грядущей операции он заглянет, рано или поздно.
"Оракулы ведь иногда берут в связку менталистов", - бурлило в душе восторженное предвкушение, своими бурными волнами смывшее всякое воспоминания об опрокинутом кипятке. - "А вдруг!..."
За то, чтобы даже полминуты поработать с легендой, Трефа готов был заложить душу, дар и отсутствующий хвост.
- Вот, - он поставил стаканчик перед новым альфой "Армагеддона", дождался, пока тот рассеяно кивнет, и от нечего делать уселся на стул в дальнем углу. В лабораторном боксе пока было малолюдно -кроме техников, из причастных к операции почти никого еще не было. Непричастных не было совсем - еще с прошлой недели доступ в четвертый лабораторный корпус был открыт только по спецпропускам.
Именно этот хрустящий, еще пахнущий краской пластиковый прямоугольник, перламутрово переливающийся защитной аурой, стал для него главным символом новой, параллельной реальности. Эта реальность перекореживала людей и факты, заворачивая в его сознании и то, и другое совершенно нелепым и неестественным узлом.
Приказ переводе в самую засекреченную и престижную группу "Ширра-не", о которой даже в курилке говорили разве что не шепотом - мятый, смазанный, отпечатанный чуть ли не на коленке, с небрежной, заворачивающей вверх подписью. Подписью каймея.
Двое Лучей, сдергивающих с облюбованной для перекура лавочки: "Что разлегся, шкет? Задницу в руки - и на совещание к каймею. Ищи его еще...".
Переговорник - свой, собственный - сунутый в руку.
Реальность трещала по швам, обнажая махрящуюся изнанку, но окончательно ее добили разговоры.
"- То есть это - реально?"
Железная Дева смотрит исподлобья, и от ее подозрительного и какого-то странно недоуменного взгляда начинают мелко дрожать раздробленная в прошлом году коленка.
" - У всех есть предел. У Алесдера и... другим подобным ему он недостижимо далеко - но только когда сражение идет по правилам. Поэтому - да, это реально. Я ведь прав, Кристиан?..."
Завлабораторией, прозванный в казармах "Папашей", рассматривает свои руки. И только с последней фразой вскидывает взгляд - и Трефа давится кивком.
"- А сил-то на это все хватит?
- Этому? Хватит."
Съерра глядит в упор, насмешливо и едко, дымя неизменной "юлой".
"- Все войны выигрывают менталисты - так или иначе. На той стороне они не сильнее, и уж точно не сильнее тебя старый ящер", - незнакомый мужчина смотрит в одну точку - где-то посреди стены, но его тихий голос звенит во внезапно повисшей тишине. - "Веди нас, мальчик."
И, быть может, сукин сын перережет собственную глотку от позора...
У мужчины недельная рыжеватая щетина, тусклые глаза тяжело больного и ничем не закрытые мысли, вязко отзывающиеся внутри.
Трефа еще помнил, что значит - терять. И потому сегодня, почти неделю спустя, беспрекословно поднялся со своего стула, когда все тот же мужчина попросил кофе - просто в пространство, ни к кому не обращаясь.
Он уже знал, что это новый альфа "Армагеддона", уже однажды из него ушедший, знал, что пропавший Нож когда-то давно был его напарником - даже если бы Харен Тахейл не ходил со щитами нараспашку, центральный водосброс Рукона было заткнуть проще, чем сплетни в курилке.
За дверью послышались голоса - за жизнерадостным гоготом Алхимика было сложно различить, чьи именно, но и без того ясно, что "Армагеддон". Трефа бросил нервный взгляд на часы. Через два часа, даже меньше...
Его замутило.
Альфа приподнял свой стаканчик, покачивая за пластиковый ободок кончиками пальцев. Его губы скривились в саркастической усмешке, а черные, как колодцы, глаза впервые посмотрели прямо на него.
- Ну что, готов стать драконом, мальчик?...
Двери разошлись, впуская десантную группу. Операция начиналась.