Я бездумно плёлся по скользкой, неизвестной мне дороге. На землю томно опускалась мгла, но этого не было заметно. Скорее всего, недавно прошёл дождь. Листья на деревьях и кустах устало повисли на своих слабых стеблях. Всё вокруг было уныло. Или уныло вокруг меня. Мы видим часто лишь то, что хотим увидеть. Я до сих пор не понял, что же произошло. Невозможно поверить, что жизнь может измениться от одного слова, дела, звука. Или если окажешься в ненужном месте в ненужное время. Или им было нужно именно так. Мне открыли истину, а старик сказал, что я пойду по пути обманов. Всё из-за бара "Фонарь". Что это значит? Хотя, даже если бы это было буквальным предупреждением, я бы всё равно не послушался. Видно, такова моя судьба. Одно безумие.
Вышел я из старого частного двухэтажного дома, где и жил этот паренёк. Он сказал мне идти прямо и прямо, и ещё раз прямо. И должен я выйти на главную улицу, которую знаю. Но ничего знакомого по пути мне не встречалось. Я еле передвигал ватными ногами, чувствуя себя безнадёжным наркоманом. Только у меня была зависимость от обстоятельств, неизлечимая зависимость. Больше всего мне хотелось резко проснуться и обнаружить себя в нормальной жизни, а всё то, что происходило со мной с самого рождения, принять за длительный кошмар. Но это только бредни слабого человека. Впервые перед собой я не видел цели, даже не думая о том, что она может существовать вообще. Абсолютная пустота во всём: голове, теле, душе, мире. Казалось, кроме меня никого уже не осталось. Все ушли отсюда, этого мёртвого места, куда-то двигаются, выживают, добиваются чего-то, но не я, откинутая жизнью щепка. Никто, нигде, никогда. Вот моё положение в мире. Я не верю в свою важность. Хотя говорят, что важен даже муравей, который тащит соломинку, так как он формирует целый строй.
Внутри меня постепенно просыпалась бешеная злость на этот неправильный мир, обида до боли подлезала к горлу, я был готов разорвать себя на клочки, но только безрезультатно скрипел зубами и сжимал кулаки. Я думал, что если меня не будет, если я и правда так важен, то пусть они побегают в поисках кого-то другого. Но было ясно, что этим не поможешь ни себе, ни кому бы то ни было ещё. Да и не хотелось. Пропади всё пропадом. Так будет лучше...для меня.
Я медленно шел по дороге, совершенно не смотря под ноги. Вскоре, запнулся о какой-то камень и упал. Полежал на земле немного, посмотрел на небо. Зачем-то представил себя Андреем Болконским, полежал, пострадал. Затем не спеша встал, отряхнулся от дорожной пыли и поплёлся дальше, домой, моля бога скорее прикончить этот день, принёсший мне одни несчастья.
Ветра совсем не было. Вечер был полон глубокой тишиной, и наступавшая темнота его казалась бархатной и тёплой. Мне хотелось, чтоб она была именно такой сейчас. Сейчас или никогда больше. Но тайная творческая жизнь чуялась в бессонном воздухе, имевшем тяжёлые мутные крылья. Жизнь чуялась и в спокойствии невидимых мне деревьев, в запахе влажной родной земли. Земля, как многие верят, даёт продолжение жизни после смерти, а мы топчем её ногами. И так будет всегда. Я шёл, не видя дороги, и мне всё представлялось, что вот-вот кто-то могучий, властный и ласковый дохнёт мне в лицо жарким дыханием. И была у меня в душе ревнивая грусть по прежним, таким ярким и невозвратимым вёснам, была тихая, беззлобная зависть к своему ускользавшему прошлому. Я осознавал, что каждая моя мысль, ещё сидевшая в моём мозгу, уже через долю секунды никогда не вернётся. Она может и повторится, но не вернётся. И никогда больше я её одинаково не подумаю. Каждый мой шаг вперёд обращал время назад, в прошлое, никогда не повторялся. Я бессильно протестовал против неумолимого, страшного для меня времени. Мне действительно было страшно.
Вскоре каким-то образом я попал домой. Это было похоже на необычный отрезок жизни. Не имея сил даже на мысли, я тут же бросился на кровать и уснул крепким сном, которого давно не видел. То есть не видел ничего.
Затем мне стало непонятно, сплю я или нет. Мне отчётливо представлялась магия ночи, я видел её за занавешенным окном. Вроде глаза мои были открыты. Я лежал на кровати без единой мысли, с непривычным спокойствием. Я слушал ночь. Отдалённый шум машин то нарастал где-то вдали, за гранью моего мнимого сознания, то исчезал резко, проваливаясь в пропасть, и я слышал его эхо. Затем шум вновь приближался и становился похож на церковное пение. Я видел, будто вереница народу с опущенными головами смиренно несут свечу перед собой в огромном сверкающем зале. Только сумерки вокруг, и я уже вижу это шествие за моим окном. Они то совсем близко ко мне, и я вот-вот смогу присоединиться к ним, то они далеки непреодолимо. Моё тело чувствует тепло чуткого и милосердного ко мне огня, я горю, но мне всего лишь тепло и радостно оттого, что я спокоен. Мне впервые ничего не надо, ничто не тянет меня к земле, я могу вырваться отсюда, собственного зацикленного плена. Наступает утро, и мне слышатся голоса детей, играющих во дворе. Меня зовут родные. Внутри плещется наивная радость, кажется, что так будет всегда. Вокруг меня витает любовь, я даже чувствую её запах и могу дотронуться до неё. Солнце залило всё вокруг. Лучи пылью покрыли крыши знакомых домов, улиц с маленькими тротуарами. На траве, где я стоял и смотрел на всё это, были мелкие-мелкие капельки росы, будто иней. От него ногам становилось щекотно. Я чувствую гармонию с самим собой, я счастлив. От окружающей красоты по щекам текут слёзы. От них грусть приходит ко мне. Я её тоже вижу. Это красивая печальная женщина с чёрным платком в руке. Она медленно подходит ко мне и смотрит в глаза. У неё в глазах одна тоска и боль, и она хочет, чтобы так же было и у меня, но я показываю ей свои глаза, она видит в них счастье и отворачивается. Вокруг сияет свет, поют птицы и церковный хор где-то сзади, его не видно. Всё это похоже на театральную сценку. Рядом была моя семья. Все радостно на меня смотрели и говорили: "Мы гордимся тобой!" И смеялись, перешёптывались. Я стоял, весь залитый ярким солнечным светом и смотрел на небо. Но тут промелькнула какая-то тревога. В небе что-то ярко вспыхнуло золотом. Огромное и красивое, спускающееся ко мне. Я ждал, не сводя глаз. И вскоре я увидел Бога... Он не опустился на землю, а лишь протянул ко мне большие золотые руки и стал поднимать с собой в небеса. В моей душе заиграла нежная музыка, мне было радостно и спокойно, казалось, я обрел долгожданный рай. Но...я понял, что еще рано, мое время не пришло. Я слышал смех моей семьи, пение птиц, голоса людей, и мне стало больно. Я не могу оставить их. Пока я думал, мы поднимались все выше и выше. Есть ли у меня выбор? Хочет ли Создатель забрать меня или просто испытывает мою тягу к жизни? Внутри себя я слышу Его голос, будто мы едины. Разве не это наивысшее счастье в жизни- слиться с Богом?! И тут мне стало понятно: у меня ЕСТЬ этот выбор. Я благодарно отпускаю руки, теряя этот рай. Но, не побывав в нем, я не могу его оценить. Нужен ли он мне или нет? У каждого свой рай. Может я смогу найти другой. А теперь опускаюсь на землю. И сам Бог мне грустно улыбнулся, растворяясь в мечтах, может навсегда.
Я проснулся оттого, что защемило в сердце. Не успел сделать глубокий вдох, как почувствовал, что не один в комнате. По мне током пробежал страх и остановился где-то в животе. Я стал пристально всматриваться в темноту напротив меня. Тьма, тьма и еще раз тьма. Хотелось вскочить и убежать все равно куда, но тело оцепенело. Бушевал только мой воспаленный мозг. Казалось, только что мои руки держал сам Бог, а сейчас я в лапах темноты. Слышу дыхание, ровное, спокойное...из угла комнаты. Привстаю и всматриваюсь: там что-то явно есть. Большое темное пятно. Я тут же нащупал рядом на тумбе ночник и швырнул в угол. Раздался непонятный вопль и возня. Я сидел в кровати, уставившись туда как истукан.
-Чокнутый!- раздался злобный голос из угла.- Совсем тебе подурнело! Ты меня убить хотел?
-Кто это?- спросил я, не узнав голос.
-Священник в пальто!- продолжал шипеть голос.- Сейчас свет включу, да где тут?- и он начал шарить руками по стенам.
-В другом углу, рядом с дверью,- смог ответить я.
-Псих! Ну надо же, прямо в спину! У тебя что под подушкой склад кирпичей?- вопил непонятный голос. Но тут включился свет, и я увидел сгорбленного Арахния. Страх мой сменился удивлением, затем смехом, состраданием, а потом уж злобой.
-Арахний! Какого черта ты тут делаешь? Так меня испугать!- но я рад был видеть его, все же приятней всякой нечисти.
-Ой, испугать! -кряхтел он, подходя ко мне и потирая ушибленную поясницу,- Можно подумать проснуться от такого удара ни с того ни с сего совсем не страшно. Я не понимаю, откуда такая жестокость ко мне? Неужели нельзя просто разбудить? Так нет же, надо обязательно кинуть что-нибудь, да еще и потяжелее, чтоб побольнее! Что за люди!!!
-Да я не знал же, что это ты! Подумал, что меня хотят убить. Вот и защищался.
-Я думаю, -продолжал возмущаться Арахний, -если бы тебя хотели убить, то этой лампой ты бы явно не защитился. Что за наивность? Тебя бы прикончили спящим. Лишний шум ни к чему.
-Ой, ладно. Что привело тебя ко мне в столь поздний час? И, как ты сюда попал вообще?
-А, дверь была открыта, я и зашел. Хотел тебя сразу разбудить, а потом решил сначала сам вздремнуть.
-У меня двери закрыты всегда! Как ты забрался? Мне не нравится, когда ко мне бесцеремонно заявляются.
-Я же хороший. Для меня все двери открыты. Всегда!- он мягко улыбнулся,- А вот ты совсем не гостеприимен.
От его бурчания у меня вмиг разболелась голова, хотелось попросить его удалиться. Вежливо, насколько это возможно. Но Арахний начал метаться по комнате, не переставая при этом потирать свою спину. Потом он сказал:
-Тебе назначена встреча. С Профессором...-добавил он.
-Да?- недовольно спросил я,- Какая приятная новость! Как же его зовут?
-Это не важно,- отрезал голубоглазый,- его все называют просто Профессором. И ты тоже будешь.
-Зачем он мне? Заставит выучить таблицу Менделеева?- злобная улыбка проскочила по моим губам.
-А ты, что ее в школе не выучил? Нет, ты безнадежен!- Арахний с досадой почесал голову,- Ты меня раздражаешь!
-Взаимно!
-Сейчас же перестань! Я не могу находиться рядом с тобой, твоя агрессия и тупость передается мне.
-Ах так? Я тебя, представь себе, не держу. Мне не нужен твой Профессор, так что отстань от меня.- Я уткнулся сонным лицом в подушку.
Арахний проигнорировал эти слова и спокойно продолжил:
-Все его считают слегка ненормальным. Он видит то, чего не видят другие. Духи разговаривают с ним. Он читает Знаки жизни и по Знакам настоящего может определить будущее. Раньше он серьезно увлекался алхимией.
-Что это за фигня?- спросил я сиплым голосом.
-Наука о жизни, о ее сущности и ее создании. Наука о Душе мира.
-М-да. Это что-то размытое.
-Совсем нет. В основном, это- конкретика, колбы, составы, формулы. Но это не цель алхимии. Я изучал ее в свое время. Главное здесь в том, что у мира есть Душа, и тот, кто постигнет эту Душу, поймет и язык всего сущего. Еще я понял, что многие алхимики нашли Свой Путь и открыли Душу Мира, Философский Камень и Эликсир Бессмертия. Но вряд ли тебе это о чем-то говорит.
-Ну да, ладно,- подытожил я,- когда мне встретиться с Профессором?
-Сегодня в три дня. Около бара недалеко отсюда.
-А, что за бар?
-"Фонарь", не слыхал? Я тебя там поймал тогда, помнишь?
-Ну да. Удивительно, что после этого я вообще что-то помню,- я нащупал на голове ушибленное место. Ух, уже не болит.- Так это ваша затея с тем стариком в моей редакции?
-С каким еще стариком?- удивился Арахний. -Нет у нас никаких стариков!
-Ой! Ну конечно же! Да у вас там одни психи! И давно вы за мной устроили жесткий слеж?
-Года три назад. Подожди, так какой старик?
-Ну, на вид обычный старик, вроде тебя. То есть, в смысле, такой же чокнутый. Орал на меня, нес всякую ерунду. Говорил про путь обманов и про этот фонарь. Я потом понял, что это название бара. В тот момент и появился ты со своей любимой книжкой!
-Плохо!- сказал расстроенно Арахний.- Это очень плохо! Я понял, о ком ты говоришь. Так знай, он не из наших, а из других. Значит, они уже тебя знают! Все пропало! Ты должен скрыться побыстрее. Только увидься, пожалуйста, с Профессором, а то он решит, что я тебе ничего не передал. Главное, не забудь придти, это очень важно для тебя. Теперь мы больше не увидимся . У меня много других дел. Так что, желаю удачи!- и Арахний, с оханьем придерживая поясницу, быстро вышел из комнаты.
Я даже ничего не успел ему ответить. Пришлось встать, чтобы закрыть за ним входную дверь. Подойдя к ней, я попытался прокрутить замок, но он не поддался. Оказалось, дверь была закрыта изнутри. И правда: я же всегда закрываю двери. Так как же он вошел? Окна закрыты, дверь- тоже. Раньше меня бы это чрезвычайно удивило или испугало, но сейчас я уже почти привык к таким странностям. А может Арахний- лишь плод моего воображения, и его не существует вовсе? И в квартире у меня его не было? Но я пытаюсь верить самому себе, своим глазам. Наверное, пора сходить в церковь. Душу свою очищать. И избавляться от грязных мыслей.
Как и надо было, в три часа я подошел к бару. Внешности Профессора, естественно, не знал. Думаю, он толстый и в очках, с чемоданом разных книг. А может, и нет. Я решил встать прямо у входа. Стоял и разглядывал окружающих. Напротив бара на проводах сидела огромная ворона и постоянно громко каркала. Вскоре меня начало это раздражать. Когда поблизости никого не было, я отошел, поднял камень и швырнул его в сторону птицы. Ворона тут же вспарила в воздух и понеслась прямо на меня. Я испугался и попятился назад. Она же пролетела над головой, чуть не задев крылом мое лицо. Затем с криком сделала вокруг меня кольцо и приземлилась обратно на провод. Вот за это я и не люблю ворон. Они меня всегда пугают. Я посмотрел на часы: было 15:15. Время загадывать желание. "Скорей бы все это кончилось"- пролетело у меня в голове.
Ну, где же этот Профессор? В небе послышался гул самолета. Я стал искать его глазами. Но сегодня слишком много облаков, а самолеты обычно летают над облаками, так что я вряд ли его увижу. Эй, а может, и нет никакого Профессора! Ведь если нет голубоглазого, то, значит, он не говорил мне о встрече. И здесь Профессора нет. Но если он придет, то все реально. А я, похоже, умом тронулся. И вот как раз пока я размышлял, ко мне сзади кто-то подошел, тихо и неприметно. Я обернулся, почувствовав легкое постукивание по плечу. Передо мной стоял низенький мужчина лет шестидесяти пяти, с завивающимися и на удивление черными, как смоль, волосами и такой же бородкой. Он был одет в коричневый костюм с галстуком, который заканчивался прямо на округлом брюшке. В руках у незнакомца и впрямь был чемодан. А вот с книгами или нет, я не знал. В целом он был похож на гномика, только шапочки-чулочка не хватало. Это вызвало на моем лице улыбку.
-Здравствуй, друг мой,- сказал незнакомец мягким голосом.
-Здрасьте,- тут же ответил я, не сводя глаз с его приятного старого лица. И взгляд у него мудрый. Точно Профессор.
-Ах, так вот ты какой, милок! -сказал он, протягивая мне свободную от чемодана руку и крепко пожимая ее.- Очень приятно, я наслышан!
-Обо мне?- удивился я.
-Да! Мы многого в мире не знаем, а бывает, что другие узнают это за нас. Но такое редко случается, а с тобой случилось. Значит, так нужно.
Я не совсем понял его изречений, но сделал умный вид и кивнул.
-Так вы и есть Профессор?
-Я самый,- ответил тот, и улыбка сошла с его лица, а в моей душе возросла тревога. Это- реальность. И я не знаю, лучше ли это, чем считать себя сумасшедшим.
-Зачем мы встретились? Я ничего не понимаю,- забеспокоился я.
-Придет время и все станет ясно. Так тому суждено быть. Я бы сказал, "мактуб".
-Что это значит?
-Это арабское слово. Значение его огромно, но примерная суть такова: "так суждено".
-Ясно.
Профессор поставил чемодан на землю и пристально посмотрел на меня.
-Я вижу, что у тебя нет веры. Ты привык избегать голоса своего сердца, а это большая ошибка. Ведь твое сердце говорит на языке Души Мира, а Она знает ответы на все вопросы, так мучающие тебя.
Я не знал, что ответить. Слова мне были понятны, но мой мозг их не принял.
-Это из алхимии?
-Да, но, в первую очередь, из моего сердца. Я должен вразумить тебя, и это мой долг. Пойдем, здесь недалеко есть пустырь, там нам никто не помешает.
Он двинулся резво вперед, а я последовал за ним. По дороге он говорил мне то же самое, что и Арахний. Я предпочитал отмалчиваться. Но позже сказал все-таки, что ничем помогать им не собираюсь. Профессор, на удивление, перечить мне не стал, а лишь тяжко-тяжко вздохнул.
Мы пришли на огромный пустырь. Сначала молча шли по нему, пока не увидели несколько сваленных друг на друга бревен. Я подошел к ним первым и сел. Небо затягивалось низкими тучами. Скоро пойдет дождь. Профессор сел рядом и сжал свои небольшие руки.
-У нас совсем мало времени. Можно сказать, только один миг.
-Почему вас называют профессором?- спросил я, не сводя глаз с неба.
-Потому что я- Профессор.
-Каких наук?
-Разных. Зная науку жизни, можно быстро освоить и все остальные науки. Хотя это будет уже не важно.
-Вы освоили науку жизни?- спросил я, переводя свой взгляд на него.
Профессор устало улыбнулся.
-Я не сказал, что освоил ее, так как это невозможно освоить. А вот узнать можно.
- И что же вам удалось узнать?
-Каждому жизнь преподносит свои уроки. Одиннадцать лет жизни я отдал изучению алхимии. Уже одна возможность превращать металл в золото или открыть Эликсир Бессмертия слишком соблазнительна для всякого, кто делает первые шаги в магии. Признаюсь, что Эликсир произвел на меня впечатление более сильное, ибо до тех пор, пока я не осознал и не прочувствовал существования Бога, мысль о том, что когда-нибудь все кончится навсегда, казалась мне непереносимой. Так что, узнав о возможности создать некую жидкость, способную на многие-многие годы продлить наше земное бытие, я решил всецело посвятить себя изготовлению этого эликсира.
Следующие шесть лет моей жизни я относился ко всему, что имело отношение к мистике, с изрядным скептицизмом. В этом духовном изгнании я сделал для себя несколько важных выводов: мы принимаем ту или иную истину лишь после того, как сначала всей душой отвергнем ее; не надо бежать от собственной судьбы-- все равно не уйдешь; Господь взыскивает строго, но милость Его безгранична. Вот что я узнал о жизни. Прислушайся к моим словам. Это касается как раз тебя.
-Я слушаю. Вы- очень мудрый человек. Никогда прежде не слышал таких слов. Мое сердце сейчас так сильно колотится, будто чувствует, что это правда.
-Это не правда, а Истина. А Истина -одна.
-А в чем разница? Правда тоже может быть только одна.
-Да, но правда может быть горькой и сладкой, резкой и мягкой. А Истина- единственна. И в этом ее величие.
-Вот это да!- с восторгом воскликнул я,- Вы- настоящий мудрец! Теперь я понял, кто такие алхимики.
Профессор молча посмотрел на небо. Там парила белая чайка. На фоне набежавших тяжелых туч она словно светилась. Потом он сказал:
-Существует три типа алхимиков. Одни тяготеют к неопределенности, потому что сами не знают своего предмета. Другие знают его, но знают также и то, что язык алхимии направлен к сердцу, а не к рассудку.
-А третьи? - спросил я.
-Третьи - это те, кто и не слышал об алхимии, но сумели всей жизнью своей открыть Философский Камень.
С этими словами Профессор достал из чемодана одну старую книгу. Как я заметил, в ней были рассказы.
-Я часто читаю эту книгу. Ее истории поучительны. Возьми ее. Кстати, теперь твое сердце открыто для Истины, я рад за тебя,- сказал Профессор и протянул мне эту книжку.
Я принял тяжелый подарок и тут же открыл где-то посередине. Там был рассказ Оскара Уальда о Нарциссе.
-Рассказ короткий,- сказал Профессор, вставая с бревна и поднимая голову вверх.- Прочти его сейчас, пока не пошел дождь. Я все же рад нашему знакомству.
-Я тоже, Профессор, -искренне ответил я, начиная читать рассказ. С самого первого слова я окунулся в него, как заколдованный, ничего не видя и не слыша.
" Это миф о прекрасном юноше, который целыми днями напролет глядел на свое отражение в ручье, любуясь своей красотой. В конце концов, заглядевшись, он упал в воду и захлебнулся. На берегу же вырос цветок, названный в память погибшего.
Когда Нарцисс погиб, нимфы леса -- дриады -- заметили, что пресная вода в ручье сделалась от слез соленой.
-- О чем ты плачешь? -- спросили у него дриады.
-- Я оплакиваю Нарцисса, -- отвечал ручей.
-- Неудивительно, -- сказали дриады. -- В конце концов, мы ведь всегда бежали за ним вслед, когда он проходил по лесу, а ты -- единственный, кто видел его красоту вблизи.
-- А он был красив? -- спросил тогда ручей.
-- Да кто же лучше тебя может судить об этом? -- удивились лесные нимфы. -- Не на твоем ли берегу, склонясь не над твоими ли водами, проводил он дни?
Ручей долго молчал и наконец ответил:
-- Я плачу по Нарциссу, хотя никогда не понимал, что он -- прекрасен.
Я плачу потому, что всякий раз, когда он опускался на мой берег и склонялся над моими водами, в глубине его глаз отражалась моя красота".
-Какая прекрасная история, - подумал вслух я и закрыл книжку, надеясь почитать дома. Мне хотелось искренне поблагодарить Профессора, но его уже не было рядом. Он словно испарился. Я глубоко задумался. После его слов меня тоже потянуло на разные размышления. Мои глаза таинственно посмотрели ввысь. В небе одиноко парила белая чайка. Может, она знает о жизни гораздо больше меня? Птица следует своим врожденным инстинктам, а не разуму. Ее ведет сердце. И поэтому она счастлива и мудра. Профессор был прав: я должен слушать свое сердце и тогда я обрету то, что ищу. На миг мне стало страшно, оттого, что открылось нечто новое, ранее не ведомое мне. Сердце заколотилось в груди и, будто, застонало от невозможности объяснить мне что-то важное. Казалось, что я знаю Истину, просто она скрыта в глубинах моей памяти. Странное ощущение дежа-вю. Будто это все уже было со мной здесь и сейчас. На меня нашел страх. Вокруг пустырь, с колючей, сухой травой. Небо готовится поразить раскатом грома. Пора идти домой. Я оторвал взгляд от земли и осмотрелся вокруг.
Вдруг я заметил нечто чернеющее неподалеку. Присмотревшись повнимательнее, мои глаза увидели человека в черном плаще, развеваемом ветром. Он стоял и смотрел на меня. Я не видел его лица, были открыты только пронзительные глаза. Мне стало не по себе. Может это профессор испытывает меня? Но нет. Глаза этого человека были мне очень знакомы. Он был похож на рыцаря. Черный рыцарь. Я встал с бревна, положил книгу за пазуху и решил сматываться оттуда.
Я от испуга рванулся бежать, но ноги мои заплелись, и я упал. Упал и не встаю.
Все мое лицо было в земле, но было не до этого. Я чувствовал, что он стоит там же и пронзительно на меня смотрит.
Но вскоре он исчез, а я остался лежать на земле, прикрыв свою больную голову руками. Вскоре раздался гром и пошел дождь...