Наука настоящего постепенно эволюционировала из суеверий прошлого. В Средние века, то, что существовало тогда, то, что мы можем только снисходительно назвать медицинской наукой, было немногим лучше, однородного собрания суеверий, и хотя с течением времени проводились различные реформы, суеверия еще долго продолжали играть важную роль в медицинской практике.
Одним из наиболее любопытных древних медицинских (или, возможно, мне следует сказать, хирургических) суеверий была вера в симпатический порошок, средство, которое главным образом вспоминается в связи с именем сэра Кенельма Дигби, хотя, возможно, он не был первым, кто использовал его. Порошок сам по себе, используемый в качестве лекарства от ран, был ни чем иным, как купоросом (железный купорос, гептагидрат сульфата железа, соединение железа, серы и кислорода, кристаллизованное в семи молекулах воды, представлено формулой FeSO4 . 7H2O. Под воздействием воздуха из него уходит вода, и он превращается в сульфат железа. Долгое время железный купорос путали с медным купоросом, который появляется в виде примеси в необработанном железном купоросе. Медный купорос- это пентагидрат сульфата меди-CuSO4 . 5H2O), хотя в улучшенном и более элегантном виде, если можно было его так описать, он состоял из высушенного лучами солнца железного купороса, смешанного с трагакантом (прим. пер. - Трагакант -- высохшая на воздухе камедь (гуммитрагакант), которая вытекает с трещин или надрезов столба или иголок некоторых растений из рода Астрагал (Astragalus) семейства Бобовые (Fabaceae). Таково было применение порошка, который был крайне специфическим лекарственным средством. Его, как и следовало ожидать, применяли не к самой ране, а к какому-либо предмету, на котором была кровь от раны, этот предмет посыпали Порошком или клали в таз с водой, в котором был растворен Порошок, и держали на умеренном огне. В это время рана нужно было держать в чистоте и прохладе.
Сэр Кенельм Дигби, кажется, был введен в курс дела по поводу использования порошка до того, как он узнал состав в Монпелье, во Франции ("Поздние рассуждения" сэра Кенельма Дигби, "Об исцелении ран симпатическим порошком, перевод с французского на английский, (1658), Р. Уэйта, это обозначено как второе издание, но, похоже, есть и первое), по крайней мере, работы, которые претендуют на то, чтобы быть переводом подобного исследования, были опубликованы в 1658 году, дальнейшие издания появились в 1660 и в 1664. Кенельм был сыном Эдварда Дигби ((1578-1606), который был наказан за участие в Пороховом заговоре. Несмотря на это, Яков I относился к нему благосклонно. Он был человеком романтического темперамента, обладал чарующими манерами, большой образованностью и гораздо большей доверчивостью. Кажется, что его современники расходятся во мнениях о нем. Эвелин (1620-1706), мемуарист, после осмотра его химической лаборатории довольно нелицеприятно характеризует его как "странствующего шарлатана".
В другом месте он говорит о нем как о том, кто "рассказывает странные вещи", по поводу того случая, когда Дигби рассказал о женщине, которая испытывала такое отвращение к розам, что когда положила одну из них на щеку, там вскочил волдырь.
Вернемся к "Позднему трактату", после некоторых предварительных замечаний сэр Кенельм описывает лечение, которое он считает эффективным по причине использования порошка. Приводится случай, когда Джеймс Хоуэлл, (1594-1666), впоследствии королевский историограф, Карла II, в попытке разнять двух друзей на дуэли был серьезно ранен в руку. Приведем собственные слова писателя: "Это было случайностью для меня то, что мне надлежало излечить его, четырьмя или пятью днями позже, когда я приготовился, он (мистер Хоуэлл) пришел ко мне домой и попросил меня посмотреть его раны, ибо, как сказал он, я понимаю, что у вас есть особенное средство для таких случаев, и мои хирурги питают некоторые опасения, что может начаться гангрена и руку придется отнять".
"Я попросил его вещи, на которых есть кровь, так он отдал мне повязку, которая изначально была на его руке, и послал за емкостью с водой, чтобы омыть руки, я взял щепотку порошка купороса, которая была у меня, и сам растворил ее. Как только мне принесли окровавленную повязку, я положил ее в емкость с водой, одновременно наблюдая за тем, что делает мистер Хоуэлл, который в это время стоял в углу моей комнаты и разговаривал с неким джентльменом, не обращая внимания на то, что я делаю, неожиданно он начала наблюдать за мной, когда заметил какие-то странные изменения в себе. Я спросил его, что его беспокоит. Он сказал, что не знает, что беспокоит меня, но он сейчас совсем не ощущает боли, он чувствует приятную свежесть, будто по его руке провели мокрым холодным платком, который удалил воспаления, мучившие его ранее. Я ответил, что он чувствует себя так хорошо благодаря моему средству, посоветовал ему убрать повязки и держать рану в чистоте и умеренной температуре, не горячей и не холодной.
Это было сообщено мною лично герцогу Букингемскому и немного позже королю (Якову I), которым было крайне интересно узнать, в чем же дело, после обеда я взял повязки, которые намокли от воды, и положил их, чтобы высушить, в огонь, было немного дыма, но слуга мистера Хоуэлла пришел и сказал мне, что хозяин чувствует себя так, будто он горит, так сильно, как никогда ранее, его руки горят так, будто бы они между горячих углей, я ответил, что хотя сейчас он так себя чувствует, через некоторое время наступит улучшение, я знаю причину того, что случилось, мне бы хотелось, соответственно, избавить хозяина от воспалений, он может идти к нему, если улучшение не наступит, он может вернуться сюда, в случае, если не сможет удержаться. Он ушел, и в этот момент я положил повязку в снова воду, а он обнаружил, что хозяина боль отпустила. Короче говоря, боль исчезла, в течение пяти или шести дней раны зарубцевались, и он полностью исцелился" (там же, стр.7-11).
Сэр Кенельм в этом отрывке утверждает, что секрет порошка поведал ему некий кармелит, который узнал его на Востоке. Сэр Кенельм говорит также, что он о нем рассказал только королю Якову I и его знаменитому доктору, сэру Теодору Мейерну (1573-1655). Последний раскрыл его герцогу Мейернскому, хирург которого рассказал его множеству других людей, пока, в итоге, как отмечает сэр Кенельм, это не стало известно каждому парикмахеру в стране. Однако настоящая связь Дигби с порошком была под вопросом. В дополнении к "Истории поколения" Натанаэла Хаймора(1613-1685), опубликованной в 1651 году, названном "Излечением ран посредством симпатии" порошок отсылает к порошку сэра Гилбера Тэлбота, по видимости, Дигби не был тем, кто явил его недавно сформированному Королевскому обществу, хотя, несомненно, он отнюдь не был пассивным членом общества. Хаймор, однако, в дополнении к вышеупомянутой работе отсылает к уже упомянутому средству Дигби, которое исцелило раны Хоуэлла, и после публикации "Трактат о порошке" Дигби" он стал повсеместно известен как симпатический порошок Дигби. Как таковой он упоминается в рекламе продавца книга Натанаэля Брука иронически и с юмором (реклама выглядит следующим образом: следует объявить, что симпатический порошок, приготовленный сэром Кенельмом Дигби из огня Прометея, лечит все незажившие раны, которые подпадают под его действие, и, подобно зубной боли, очень быстро, он должен быть у Натанаэля Брука в "Ангеле в Корнхилле").
Вера в излечение посредством симпатии, однако, намного старше, чем симпатический порошок Дигби или Тэлбота. Парацельс описывает мазь, сделанную изо мха, проросшего на черепе человека, который умер насильственной смертью, смешанного с жиром медведя и кабана, поджаренных червей, высушенных мозгов кабана, красного сандалового дерева и мумии, эта мазь наносилась на оружие, которым ранили человека. В связи с этой мазью читатели, возможно, вспомнят, "Песнь последнего менестреля" Скотта (песнь 3, строфа 23), где говорится о магическом исцелении раны де Вильяма Лорейна Леди из Брэнксома:
Она обломок извлекла,
Сдержала крови ток багряный
И, прежде чем к себе ушла,
Перевязать велела раны.
Обломок же, забрав с собой,
Скоблила, терла со стараньем,
А Делорен, хоть без сознанья,
Лежал, объятый темнотой,
И корчился от боли злой -
Как будто не обломок стали,
А самого его терзали.
Но леди голосом суровым
Сказала: "Будет он здоровым",
И повелела, чтобы он
Заботами был окружен. ( Перевод Вс. Рождественского)
Фрэнсис Бэкон (1561-1626) пишет о симпатических средствах следующее: "Постоянно заявляется и утверждается, что помазание им оружия, которым нанесли рану, исцелит саму рану. В этом эксперименте, согласно мнению людей добропорядочных (хотя лично я не склоняюсь к тому, чтобы им поверить), вы можете отметить следующее: мазь делается из различных ингредиентов, полученных самым трудным и замысловатым способом: мха на черепе мертвеца, который не был похоронен, жира кабана и медведя, убитых в процессе родов, эти два последних, как я подозреваю, призваны тому, чтобы служить отправной точкой, если эксперимент не удастся, это докажет, что медведь и кабан не были убиты в надлежаще время, если говорить о мхе, его очень много в Ирландии, на мертвецах, лежащих вместе, непогребенных. Другие ингредиенты: кровавик, растертый в порошок и прочие предметы, которые обладают свойством останавливать кровь... как то делает мох.... Во-вторых, такую же мазь прикладывают к самой ране, но действия она никакого не производит, ее нужно наносить лишь на оружие.... В-четвертых, ее нужно наносить на оружие, но раненый должен находиться далеко. В-пятых, кажется, что для исцеления не нужно, чтобы раненый что-либо себе представлял, можно исцелить раненого, даже если он ничего не знает, поэтому много раз (проводя эксперименты) удаляли мазь с оружия, при этом раненые испытывали ужасную боль до тех пор, пока мазь снова не нанесли на оружие. В-шестых, подтверждается, что если вы не можете заполучить оружие, но вы положите железный или деревянный предмет, напоминающий его в рану, чтобы омыть его кровью, то этот инструмент можно будет использовать с тем же результатом. Я сомневаюсь, что должен быть какой-то иной предмет для использования данного странного способа исцеления, ведь чаще всего вы не можете обойтись без самого оружия. В-седьмых, рана должны быть омыта белым вином или собственной водой раненого, и затем на нее должна быть наложена тонкая повязка, которую нельзя менять, пока рана не исчезнет". (Фрэнсис Бэкон, Sylva Sylvarum, Естественная история, опубликованная после смерти автора, шестое издание, (1651), стр. 217.)
Из-за потребности в изготовлении этой мази началась торговля черепами из Ирландии, на которых из-за воздействия окружающей среды вырос мох, высокие цены назначались за особенно интересные образцы.
Идея, лежащая в основании веры в эффективность симпатических средств, а именно, то, что, воздействуя на часть вещи или то, что ее символизирует, можно воздействовать на всю вещь - основная идея всей магии, и она является очень древней. Дигби и прочие, однако, пытались привести естественное объяснение мнимой эффективности порошка. Они утверждали, что частички крови поднимаются вверх из окровавленной повязки или оружия и останавливаются только тогда, когда доходят до естественного убежища в ране, из которой они и произошли. Эти частицы несут с собой более летучие частицы купороса, которые лечит тем успешнее, если в дело вступают более грубые частицы. В дни, когда не существовало ни химии, ни физики, в верности этой теории не испытывали ни малейшего сомнения, однако, интересно, что заметки в "Рассуждениях" Дигби вызвали ответ Дж.Ф.Гельвеция (Шветцера, 1625-1709), врача принца Оранского, впоследствии известного как алхимик, совершившего magnum opus (см. мою "Алхимия: Древняя и современная, (1911), стр. 63-67).
Описывая симпатический порошок, профессор де Морган остроумно утверждает, что он должен быть достаточно эффективным. Он пишет: "Предписано было держать рану в чистоте и прохладе и соблюдать определенную диету и натирать мазью нож или меч. Если мы вспомним, какие ужасные представления о лекарствах, и о количестве, и о качестве, имели место, мы увидим, что отсутствие повязки на ране было уже полезным. Если бы врачи поняли намек и обратили внимание на диету и пр. и вылили бы несколько баррелей лекарств в горло манекену, они бы достигли такого же успеха в лечении, как и хирурги (Проф. Август де Морган, "Собрание парадоксов" ((1872), стр. 66). Как отметил доктор Петтигрю (Томас Джозеф Петтигрю, Ф.Р.С. "О суевериях, связанных с историей и практикой медицины и хирургии" (1844), стр. 164-167), природа демонстрирует величайшие способности в исцелении ран при отделении чего-либо, когда ей не препятствуют. Фактически было описано множество случаев, когда носы, уши и пальцы, отсеченные от тела, снова приживались, просто промывали эти части и тесно прилагали к ране и, позволяя действовать естественным силам тела. Кроме того, несмотря на замечания Бэкона, сначала игнорируемое значение воображения пациента должно быть принято во внимание без излишеств "Христианской науки" применительно к тому, что состояние разума способствует целительным силам тела, и твердая вера, несомненно, полезна в исцелении любого недуга.