Аннотация: Перевод главы "Мана, магия и анимизм" книги "Табу, магия, духи: изучение первобытных элементов в римской религии" Эли Эдварда Бёрриса/ELI EDWARD BURRISS.
Древний человек был не способен составить верное представление об окружающем мире, эта черта является общей у него с современными дикарями. По-видимому, причина того кроется в невежестве и в более сильном воображении дикаря, что делает его неспособным отличить истинное от ложного. Это особенность, в свою очередь, может проистекать из того факта, что мозг дикаря физиологически недостаточно развит, чтобы у него возникали верные ассоциации и он делал бы верные выводы. Более того, воображение дикаря сильнее, так как его существование является хрупким, и в борьбе за выживание его окружает множество опасностей. Неспособность мыслить правильно приводила к неверным умозаключениям, например, к чувству, что кровь обладает особенными и опасными свойствами--чувство, которое весьма часто встречается у дикарей и даже у цивилизованных людей
Итак, во времена древнего Рима Тит Манлий, убив огромного галла в рукопашном бою, отрезал голову галла, "сорвал с нее ожерелье и надел его, испачканное кровью, себе на шею". С этого времени он и его потомки носили родовое имя Torquatus-Торкват (torques--ожерелье). (1) . Отличительным знаком рода Торкватов было ожерелье, вплоть до времени императора Калигулы, который запретил использовать его (2) И намного позже, во время преследований язычников, христианина, Сатуруса, бросили к леопардам. Один укус зверя - и он уже был весь в крови. Обернувшись к солдату, который также был, но в тайне, христианином, он попросил у него кольцо, которое тот носил; и когда солдат дал ему его, он омыл его своей кровью и отдал обратно (3).
Это были не просто действия жаждущего крови солдата, опьяненного победой, и религиозного фанатика. Это была та же неспособность верно мыслить, что заставила Торквата надеть окровавленное ожерелье своего соперника на свою шею, та, что заставила Сатуруса омыть кольцо своего собрата-христианина своей кровью и вернуть ему его.
Примечательные особенности мышления, которые вызвали эти действия, считались характерной чертой так называемой эпохи магии; но они, в действительности, не ограничивались этим чисто теоретически выделенным периодом и не были присущи исключительно дикарям, их можно даже сейчас увидеть у детей и взрослых. Четырехлетний ребенок в страхе бежит к воспитателю, всхлипывая: "Небо лает на меня!" (4). Ребенок слышал лай собаки; небо издало звук, который показался на него похожим. Отсюда и показалось, что небо похоже на собаку, если и не является настоящей собакой.
Так как мой отец был священником, ему часто приходилось крестить детей. Один из его прихожан, вернувшись из поездки в Палестину, привез галлон воды из Иордана. Прихожане, узнав об этом, стали часто просить отца, чтобы он использовал эту воду при крещении. Если бы кто-нибудь спросил их, почему они желают, чтобы их детей крестили водой из Иордана, они либо бы затруднились ответить, или предложили бы то или иное сентиментальное объяснение. Но если проанализировать их действия, можно выявить следующий ход их мыслей: Христос был крещен в Иордане две тысячи лет назад; следовательно, Иордан является святой рекой. Вода из Иордана, пребывая в контакте с Христом, ему тождественна, по крайней мере, когда дело касается освящающего действия. Следовательно, дети, которых обрызгивают этой водой из Иордана, входят в контакт с Христом.
Никто не может утверждать, что ребенок, до того, как закричать, что небо на него лает, проходит через некий осознанный процесс мышления. Не было оснований для своих действий и у Торквата, когда он обмазал ожерелье кровью своего галльского врага. Но их действия можно проанализировать лишь путем выяснения ошибочной и бессознательной линии выводов, на которых они основывались. В народных преданиях подобных поступков описывается множество, их вполне можно анализировать с точки зрения образа мыслей цивилизованного человека.
Этот первобытный способ мышления приводит индивида к вере, например, например, вещь, которая некогда контактировала с другой вещью, до сих пор остается в контакте с ней, даже если она, в действительности, находится далеко от нее. Это может быть названо идеей контакта.
В "Аттических ночах" Гелия (5) можно прочитать, что если было нужно разрешить спор, касающийся земли, стороны вместе с судьей должны были пойти к земле, являющейся предметом спора и "возложить руки" на собственность. По мере того как территория Италии становилась все больше и больше, судьям, однако, стало неудобно покидать Рим, чтобы "возложить руки" на настоящую собственность; так что спорщикам надлежало придти к этой земле, взять горсть ее и в Риме совершить необходимый обряд "возложения рук", как будто бы это была сама земля.
Апулей сохранил для нас (6) историю Телифрона, который лишился носа и ушей довольно любопытным образом. Когда он прибыл в Лариссу, направляясь на Олимпийские игры, он бродил по улицам, в поисках способа поправить свои дела. И вот он услышал, как на рынке старик громко кричал: "Если кто-то пожелает посторожить труп, он получит награду". Телифрон спросил о причинах такой странной просьбы. "В Фессалии, сказал старик, - ведьмы повсюду от лиц мертвецов откусывают куски, с их помощью они становятся сильнее в магическом искусстве". Он далее рассказал, что часто ведьмы превращаются в птиц, собак или мышей, или даже мух и так совершают свои нечестивые деяния. Затем он добавил эти замечательные слова: "Если же не удастся сохранить тело нетронутым до утра, что бы из него не вырвали, он должен вырвать это из своего лица и поместить на лицо трупа". Телифрон согласился, даже несмотря на этот рассказ, посторожить труп, потому что он отчаянно нуждался. Во время выполнения своего задания он уснул: вошла ведьма в облике ласки, отгрызла нос и уши мертвеца и заменила их воском. На следующее утро, вдова, не ведая о проделках ведьмы, отдала Телифрону вознаграждение согласно уговору. Но из-за странного происшествия раскрылась то, что он с работой своей не справился. Когда погребальная процессия шла по улице, ее шествие прервал старик, воскликнув, что убитый был отравлен своей женой. Чтобы подтвердить правдивость высказывания поводу убийства, пригласили египетского прорицателя. Когда он на мгновение воскресил мертвеца, он случайно открыл уловку ведьмы. Телефрон, поняв это, осознал, что согласно суеверию он должен был лишиться носа и ушей, он прикоснулся к этим частям тела, и они сразу же отпали. Согласно же изначальному ритуалу уши и нос Телефрона надлежало отрезать, предположительно, членом семьи умершего; но в пересказе Апулея части тела, которые утратил умерший, утратил и живой человек посредством явной симпатической магии.
В средние века страдал от нашествия мух. Вергилий, который, как верили люди, часто возвращался в качестве чародея, был призван, чтобы избавить город от вредителей. Как гласит история, он обратился за советом к Il Moscone, царю мух, и по его совету создали огромное золотое изображение мухи, из-за чего вредоносные насекомые немедленно покинули город (7) . Это иллюстрирует аксиому "подобное исцеляет подобное", принцип, который является общим для магии и медицины.
И римлян были указания на этот принцип, они встречались в подобных историях. Например, Цицерон пишет (8): "Так как тела падают на землю, и они покрыты землей... люди полагают, что остаток дней мертвым надлежит проводить под землей". Лукреций, описывая тяготы жизни первобытных людей, говорит (9): "Так же порода людей, что в полях обитала, гораздо крепче, конечно, была, порожденная крепкой землею..." (пер. Ф.А. Петровского) Согласно Овидию (10) причина, по которой римляне приносили подношения в виде смокв, фиг, меда на день Нового года: " Это примета к тому, чтобы все кругом благоухало и наступающий год сладостен был" (пер. Ф.А.Петровского). Апулей, в своих доводах против практики использования отдельных видов рыб неподобающего вида и названия для магических целей возражает (11): "Скажи мне, есть ли что-то более глупое, чем то, когда, основываясь на подобии названия вещей, делают вывод о том, что их силы идентичны?" И, наконец, Сервий пишет (12): "В принесении жертв подобие принимается за настоящее. Поэтому, когда трудно найти животных, которых нужно принести в жертву, их нужно сделать из хлеба или воск, и они будут приняты как настоящая жертва".
Во всех этих примерах видно некое заблуждение, некая неспособность верно сделать вывод; и в каждом случае согласно этому заблуждению или неверному выводу и совершается действие. На самом же деле это открыли не современные антропологи, сами римляне это хорошо осознавали.
Позитивная и негативная мана.
Итак, в данный момент, видимо, религия стала результатом потребностей человека преодолеть препятствия, которые поставила перед человеком природа в борьбе за существование (13) Дождь, засуха, град уничтожали его посевы; молнии поражали его дом; эпидемии уносили жизни его родных и его скот. От этих бед, чье происхождение было ему неведомо, он должен был держаться дальше, если он желал выжить; и подобным образом он должен был заставить явления окружающего мира приносить ему благо. В своих стараниях преодолеть эти препятствия человек мыслил нелогично, подобно тому, как описано в наших историях; или, возможно, скорее следует сказать, что, действия человека предполагают такой нелогичный ход мыслей. В большинстве случаев осознанного процесса мышления не было; или если там и было какое-то мышление, то оно было полностью и безнадежно запутанным. Множество суеверий, религиозных заблуждений и действий людей выросли из подобного несовершенного понимания явлений вселенной и из неспособности человека верно мыслить об этих фактах.
Древние, как и современные антропологи, знали о трудностях, с которыми встречался первобытных человек в борьбе за существование; и в то время как первые не могли изучить проблему с точки зрения науки, порой некоторые из них, как Цицерон и Лукреций, подмечали принцип, открытие которого приписывают себе современные антропологи. Лукреций, римский последователь эпикурейства, предвидел множество современных проблем в физической и социальной науке. Он оставил нам (14) живой занимательный рассказ о бедствиях людей в древности:
"Люди еще не умели с огнем обращаться, и шкуры,
Снятые с диких зверей, не служили одеждой их телу;
В рощах, в лесах или в горных они обитали пещерах,
И укрывали в кустах свои заскорузлые члены,
Ежели их застигали дожди или ветра порывы..."
"Да и не чаще тогда, чем теперь, поколения смертных
Сладостный свет бытия оставляли со стоном печальным.
Правда, тогда человек, в одиночку попавшися, чаще
Пищу живую зверям доставлял и, зубами пронзенный,
Воплем своим оглашал и леса, и дубравы, и горы,
Видя, как мясом живым он в живую уходит могилу.
Те же, кому удавалось спастись и с объеденным телом
Прочь убежать, закрывая ладонью дрожащею язвы
Гнусные, Орка потом ужасающим криком на помощь
Звали, доколе их боль не лишала жестокая жизни,
Их, беспомощных, не знавших, чем надо залечивать раны".
"Скудная пища тогда предавала слабевшие члены
Смерти. Напротив, теперь излишество нас убивает".
Цицерон некогда написал (15): "Разве неясно, что благоговейный страх, который древний человек испытывал перед громом и молнией, которые ужасали, привели его к мысли о том, что Юпитер, могущественный во всем, так же вызывает и эти явления?"
Как только человек стал осознавать самого себя, он почувствовал, что нечто отличное от него самого потенциально опасно: оно содержит мистическую силу, которая может причинить ему вред, и он должен, если возможно, заставить ее делать ему добро. Если он опытным путем устанавливает, что они для него не приносят ничего хорошего, только вред, он должен этого избежать, а когда это невозможно, он должен найти некие средства, дабы избавить себя от их пагубного влияния--обычно это делается с помощью воды или огня. И как только он понимает, что некоторые вещи потенциально опасны, например, дождь, которые вызывает наводнения и разрушения в его собственном хозяйстве, временами приносят благо, например, тот же дождь содействует росту посевов и может освежить после дневной жары. Однако, прочие люди, вещи, действия всегда полагаются вредоносными.
Такие мистические силы, будь они вредоносными, полезными или будь то таковыми потенциально, дано имя мана.(16) Мана, которая всегда является вредоносной, называется "табу", ее мы назовем "негативная мана" (17). Мана, которая всегда приносит благо, называется просто "мана". Но, все-таки, видимо лучше назвать ее "позитивная" мана. Таким образом, нет большой разницы между личностью, вещью или действием, обладающими позитивной маной, которую некто подчиняет себе магическим действием или заклинанием (либо молитвой), чтобы она действовала согласно его воле, и личностью, вещью или действием, которых мы называем табу, или, которые, используя наш новый термин, обладают негативной маной. В обоих случаях человеку, действию или вещи изначально присущи потенциальная опасность или потенциальное благо, еще до того, как о них узнали опытным путем. В случае с негативной манной результат демонстрируется тем, что опасность не потенциальная, но действительная; и в случае позитивной маны опыт показывал, что потенциальное благо может стать реальным путем использования магического искусства. Посредством опыта было установлено, что в случае с негативной маной потенциальная опасность может стать реальной, так что необходимо было ее избегать, а если это невозможно, то провести обряды очищения, чтобы оградить себя от пагубного воздействия
Незнакомец обладал для ума дикаря особенным свойством, которое было названо "мана"; он приходил из неизведанных лесов и мог быть вредным или полезным. Когда незнакомец нападал на дикаря, верным оказывалось последнее, так как чужак мог причинить ему вред (негативная мана). Когда другой незнакомец приходил из лесов, дикарь связывал с ним вред, причиненный первым чужаком, и посему него возникало сверхъестественное чувство видения, что не только чужак, но любая вещь контактировала с ним, что происходила из того же самого места. Если он не мог избежать незнакомца и входил в контакт с ним или с чем-либо, что ему принадлежало, он должен был защитить себя от неблагоприятных последствий этого контакта путем совершения обряда очищения. Поэтому генералы, солдаты и их обмундирование должны быть очищены перед тем, как войти в город или вернуться из похода, так как они находились в неизбежном контакте с врагами.
Магия.
На ранних стадиях развития у человека отсутствовали представления о сверхъестественных существах, от которых он зависит, чьим расположением ему следует заручиться; но он верил, что выполняя некоторые мистические действия, обычно имитирующие действия желаемые, часто им сопутствуют заклинания или заговоры, это могут быть также талисман для защиты или амулет для того, чтобы причинить вред, он может достигнуть желаемого результата.
Эти мистические действия и заклинания, именуемые магией, возникают, как мы уже видели, из интересной особенности мышления, которая заставляет человека верить в то, что итог есть то же самое, что и причина, что нечто подобное лицу или вещи, есть само лицо или вещь, что подобное в мышлении есть подобное в действительности, и что нечто, некогда соприкоснувшись с лицом, до сих пор находится с ним в контакте.
Когда индивид имитирует действие, которое должно произойти в действительности, антрополог говорят о гомеопатической магии; когда он использует некий предмет, такой как одежда, волосы или ногти, который принадлежал человеку или контактировал с ним, это называется симпатической магией. Общий термин "симпатическая магия" включает два понятия; предполагается, что существует мистическая связь между объектом, на который оказывают влияние и подобным ему объектом. Часто один и тот же ритуал является и контагиозным, и гомеопатическим
Эти объяснения станут понятнее, если в качестве примера привести семейный обряд, относящийся к частной магии.
Пастушка в песне Алфесибея, в восьмой эклоге Вергилия--который тщательно следует второй Идиллии Феокрита--пытается вернуть назад своего любовника, Дафниса, выполняя замысловатый ритуал, сопровождаемый заклинаниями. В этих магических ритуалах используется чистая вода, священные ветви и ладан. Гомеопатический элемент проявляется в том, что та, которая выполняет ритуал, обвивает изображение Дафниса три раза нитями различных цветов, на каждой из которых есть узел; таким образом, связывая изображение Дафниса, она стремится привязать к себе возлюбленного, с помощью заклинания: "Дафниса к дому из города вы, заклинанья, ведите" (пер. А.Шерина), повторяла она девять раз во время ритуала. Она использовала два изображения Дафниса, одно из глины, которое символизировало отношение Дафниса к другим девушкам, которое должно "застынуть", как застывает глина; другое из воска, которое тает и заставляет Дафниса пасть в объятия любимой. "Как эта глина твердеет, и воск растопляется этот жаром огня одного, пусть так будет и с Дафниса страстью" (пер. А.Шерина). В этих ритуалах личные вещи, которые оставил Дафнис, зарывает ведьма в землю под порог. И когда она их закапывает, она так обращается к земле: "Некогда эти одежды он мне, изменник, оставил ценным залогом своим, тебе их теперь у порога препоручаю, земля; залогом взыскуется Дафнис" (пер.А.Шерина). Это "контагиозный" элемент в ритуалах, так как некогда вещи принадлежали Дафнису
Анимизм.
Сейчас мы обратимся к другой теме-анимизму (18)--который, как магия и табу, часто считается "периодом" развития религии; но, на самом деле, явления, связанные с анимизмом, не относятся к конкретной эпохе или народу. Физиологи считают, что человек в своем развитии от детства к зрелости проходит через опыт, который переживает народ, развиваясь последовательно. Так, ребенок говорит с игрушечной собакой так, будто она живое, чувствующее существо; и если вы будете его убеждать, что собака не может понять, что он ей говорит, ребенок решительно вам возразит. Он проходит через этап анимизма. Меня в последнее время стала занимать та легкость, с которой группа детей последовательно становится, быстро сменяя друг друга, тиграми, львами, слонами, верблюдами. За день до того они были в цирке.
Эти характеристики ребенка типичны как и для человека на ранней стадии развития, так и для дикаря сегодняшнего времени. Каждый осознает вещи находящие вокруг в соответствии с понятиями своего собственного сознания. В народных преданиях всех народов множество примеров, иллюстрирующих эту тенденцию. В одной из самых прекрасных историй, о Купидоне и Психее, озорной Купидон влюбляется в смертную, Психею, красотой соперничая с красотой Венеры, она отняла у нее почитателей ее как божества. Венера, ненавидя ее и ревную к ней, заполучила власть над несчастной девушкой и дала ей несколько трудных заданий, которые невозможно было выполнить без помощи сверхъестественных сил. Одним из таких заданий было принести золотое руно с некой овцы, которая паслась на берегах близлежащего ручья. Психея, пребывая в отчаянии, оттого что она не могла выполнить задание, приготовилась броситься в воды потока, когда оттуда:
"Но вдруг из реки, сладчайшей музыки кормилица, легким шелестом
ветерка нежного свыше вдохновенная, так вещает тростинка зеленая: "Психея,
столько бед испытавшая, не пятнай священных вод этих несчастною своею
смертью и смотри не приближайся в этот час к ужасным овцам: когда палит их
солнечный зной, на них обычно нападает дикое бешенство, и они причиняют
гибель смертным то острыми рогами, то лбами каменными, а подчас ядовитыми
укусами. Когда же после полудня спадет солнечный жар и приятная речная
прохлада стадо успокоит, тогда ты можешь спрятаться под тем широчайшим
платаном, что черпает себе влагу из той же реки, что и я. И как только
утихнет бешенство овец и они вернутся в свое обычное состояние, ты найдешь
золотую шерсть, застрявшую повсюду среди переплетенных ветвей, - стоит лишь
потрясти листву соседних деревьев" (19) (пер. М.Кузмина).
Э.Б. Тейлор, в своем классическом труде, посвященном анимизму (20), показывает, что первобытный человек верил в то, что он обладает не только телом, но и подобном тени образом своего тела, который во сне и состоянии транса может быстро перемещаться с места на место, выполняя большинство действий настоящего тела. Вера в это и в настоящее время широко распространена среди дикарей. Сны впоследствии же стали источником веры человека в духов, и для ума дикаря пережитое во время сна столь же реально, как и пережитое в состоянии бодрствования. Фрезер, например, пишет (21), что у индейца был сон, в котором его хозяин заставил его построить каноэ различной быстроты. На следующее утро индеец сердито спросил хозяина, почему он дал ему такое трудное задание. Он верил, что ночью его душа покинула тело. Поэтому первобытные люди никогда не будят спящего, так как если это сделать внезапно, то его дух может не успеть вернуться в тело. Карвет Уэллс, который шесть лет провел среди малайцев, пишет (22): "Я никогда не помню, чтобы меня действительно вызывал или будил слуга-малаец. Они считают, что спящего человека будить опасно, потому что, как они полагают, во время сна тело и душа разделены, и попытка внезапно разбудить человека может привести к его смерти; так что они терпеливо ожидают рядом со спящим, пока в их присутствии он не проснется".
И ввиду того, что предметы, окружающие его, сопровождали его в его странствиях, первобытный человек также считал, что у них есть душа. И к тому же отбрасываемая им тень, эхо его голоса со склона горы, его отражение в озере - все содействовало его духотворчеству. Кроме того, наблюдение, что мертвое тело отличается от живого, в особенности тем, что оно неподвижно, привело его к вере в то, что нечто из него исчезает-дух. Во сне тело подобным образом неподвижно, и таким образом он решил, что во сне дух его покидает.
Это странствие души во сне описал Лукреций (23):
"И, наконец, когда сон дремотою сладкою свяжет
Члены, и тело лежит, безмятежным объято покоем,
Всё-таки кажется нам, что мы бодрствуем будто, и члены
Движутся наши тогда, и в тумане ночном непроглядном
Будто сияние дня и блестящее солнце мы видим;
И, находясь взаперти, мы по морю, и рекам, и горам
В страны иные идём, и поля мы пешком переходим;
Слышим мы звук голосов в суровом безмолвии ночи
И произносим слова, сохраняя, однако, молчанье..." (пер. Ф.Петровского)
И вновь у Плиния Старшего (24) можно прочесть о путешествиях души, когда тело находится в каталептическом состоянии: душа Гермотимуса из Клазомен имела обыкновение покидать его тело и уноситься далеко, в то время как всем его тело казалось безжизненным. Его враги во время одного из таких странствий сожгли его тело, как пишет Плиний, "это лишило души, когда она вернулась, ее оболочки--если можно так выразиться".
В период анимизма предметами, которые древние человек наделил духами, были те, которые содействовали и которые препятствовали ему в борьбе за выживание: охлаждающие воды ручья, где он утоляет свою жажду, река, по которой он плавает на своем грубо сколоченном судне и где он ловит рыбу для пропитания; небо, которое дарует освежающие воды, заставляет посевы всходить, насылает зной и приносит гибель и разруху; метеоры, которые падают с небес потоками света, наполняя его удивительным благоговением; огонь, который, будучи дружелюбным, дарует свое тепло и согревает его тело, но уничтожает его пищу и его жилище, будучи рассерженным; леса, из полумрака которого приходят дикие звери и хватают его овец, или враги в человеческом облике, с которым он должен сражаться, чтобы защитить свою жену и детей. Число предметов, которым римляне даровали духов, практически бесконечно, так что Петроний и Плиний Старший практически верно могли сказать, что у римлян духов (numina) больше, чем живых существ (25).
Анимистическая стадия развития религии связывается с неуспехами магии. Кажется более верным, что она связана с развитием самосознания древнего человека, результатом чего было изменения отношения человека по отношению к предметам, на которые он желал влиять. Это изменение отношения можно увидеть в том способе, которым древний человек, в периоде магии, обращался прямо к объектам (натурализм) в анимистический период, к духам, пребывающим в этих объектах. Чтобы проиллюстрировать последнее высказывание, мы еще раз обратимся к Апулею (26). Ведьма Мероэ вонзила меч по рукоять в шею Сократа, собирая его кровь, пока она лилась, в небольшой мех; и после того, погрузив руку в его внутренности, извлекла сердце. И затем, заткнув отрытую рану губкой, она сказала: " Ну, ты, губка, бойся, в море рожденная, через реку переправляться" (пер.М.Кузмина).
Промежуточный этап между магией и анимизмом можно увидеть во фразе из рассказа Овидия о празднестве, посвященном Палее, когда крестьянин призывает Палее: "Ты же, богиня, для нас охрани родники, родниковых, Нимф умоли, призови в рощах живущих богов" (27) (пер. Ф.Петровского). Таким образом, сначала крестьянин обращается к родникам (натурализм), а потом к духам, пребывающим в рощах (анимизм).
Мы уже видели, что в стадии магии предметы, которые человек, на основании предшествующего опыта, считает потенциально опасными, в некоторых случаях, по его мнению, они приносят добро (позитивная мана); и их он заставляет приходить ему на помощь при помощи магического акта, которому сопутствуют заговор или заклинание. Такие сопутствующие магические процессы являются чисто механическими. Тот, кто выполняет ритуал, стремится к достижению определенного результата, и он его достигает, если магические действия и заклинания были выполнены безупречно. Желание заключается в человеке. Разум в первобытном человеке развивался, и он наделял духом каждый предмет, к которому обращался, а заклинание каким-либо образом меняло его свойства. Но различие между заклинанием периода магии и молитвой анимистического периода не сколько в сущностном изменении природе каждого, как в изменении отношения разума к объектам, на которые надлежало повлиять, и в вытекающем из этого изменения тоне мольбы (28).
Примечания:
1. Aulus Gellius, Noctes Atticae IX, 13:6-19 (quoting Quintus Claudius Quadrigarius). Скорее всего, историю придумали, чтобы объяснить, почему семья носит ожерелье в качестве знака, но для целей нашего исследования это ничего значит. Римляне верили этому возможному объяснению, и нам этого достаточно, чтобы помочь понять психологию, на которой основываются подобные истории.
2. Suetonius, Caligula XXXV, 1.
3. Acta SS. Perpetuae et Felicitatis Martyrum, 57 (in Migne, Vol. III, p. 57).
4. Quoted from the Chicago Tribune in George W. Gilmore, Animism, p. 15.
5. Noctes Atticae XX. 10, 8-9.
6. Metamorphoses II. 21-26.
7. Charles G. Leland, The Unpublished Legends of Vergil, pp. 45-49.
8. Tusculanae Disputationes I. 36.
9. De Rerum Natura V. 925-926.
10. Fasti I. 185-188.
11. Apologia XXXIV.
12. Servius on Vergil's Aeneid II. 116.
13. W. Warde Fowler, The Religious Experience of the Roman People, p. 3.
14. De Rerum Natura V. 953-957. 982-998, 1007-1008.
15. De Divinatione II. 18, 42.
16. See R. R. Marett, On the Threshold of Religion, P. 137.
17. Маретт, в частном письме к У.Уорду Фаулеру (процитированном позже в The Religious Experience of the Roman People, p. 42, note 4) пишет следующее: "В табу до мистической вещи нельзя неосмотрительно дотрагиваться (негативный аспект); qua mana, она переполнена мистической силой (позитивный аспект)".
18. See Edward Clodd, Animism; George W. Gilmore, Animism; F. B. jevons, The Idea of God, pp. 15-18.
19.Apuleius, Metamorphoses VI. 12.
20. E. B. Tylor, Primitive Culture, Vol. 1, Chapter XI.
21. J. G. Frazer, Taboo, pp. 36-37.
22. Carveth Wells, Six Years in The Malay Jungle, pp. 73-74.
23. De Rerum Natura IV. 453-461.
24. Naturalis Historia VII. 52, 174.
25. Ibid. II. 7, 16; Petronius, Satyricon XVII.
26. Metamorphoses I. 13.
27. Fasti IV. 759-760.
28. Я уже затрагивал эту тему в статье под названием "Магический элемент в римских молитвах", in Classical Philology, XXV (1930). pp. 47-55.