Штыров Валерий Яковлевич : другие произведения.

   А -Наконец,  тебя можно поздравить с успешной сдачей экзамена и о тебе можно сказать, что ты - дипломированный вампир. И как ты себя сейчас чувствуешь, какие ощущения испытываешь?
    С - Ощущение облегчения, ощущение освобождения. Да, ощущение свободы.
    В -Наконец-то ты стал подлинным русским.
    С -Здравствуй. А кем же я был до сих пор?
    В -Невинным. А Невинность - это грех. Позволь, я тебя обниму в связи с потерей тобой Невинности. "Заметь, последним из нас" (Обнимаются)
    С -"Да, держался, держался, и рухнул"
    А -Ну, расскажи, расскажи, как всё это у тебя получилось, как это тебе, в конце концов, удалось?
    В -Нет, сегодня я решительно его люблю. Дай я тебя, милочка,  поцелую. Что такое русские? - это люди, которые пожирают друг друга. И, заметь, получают от этого удовольствие. Это их образ жизни. Такую мысль высказал один выдающийся деятель из числа Невинных. И в этом заключается вся правда русского человека, как бы ни ужасающе она ни звучала для Невинного человека.
    А -Наконец-то русская земля избавилась еще от одного Невинного. Невинные - опаснейшие люди. Они возмущаются несправедливостью, и поднимают революции.
    В - Но чего я не разберу, откуда они берутся, эти Невинные?
    А -Да кому об этом  лучше знать, как не  С. С, откуда ты взялся? Я имею ввиду не тебя, сегодняшнего, а тебя - вчерашнего?
    С -Из рекламы.
    А,В (вместе) -Не понял?
    С -А что тут не понимать? Я всегда верил тому, что говорят. Я всегда слушал, что говорят. Я всегда считал, что то, что говорят, это хорошо и правильно. И когда в реальности было что-то не соответствующее тому, что говорят, я возмущался, и стремился по мере своих сил к такому изменению реальности, чтобы она соответствовала тому, что говорят. Потому что я инстинктивно считал, что в произносимых словах - истина.
    А -А сейчас, значит, ты так не считаешь?
    С -Значит, не считаю.
    А -А тогда считал.
    С -А тогда считал.
    А - Это почему же ты тогда считал, а сегодня не считаешь?
    С -Очень просто: потому что тогда реальность приводилась в соответствие со словами, а сегодняшние слова - это средство введения в заблуждение, потому что слова, которые говорятся, ведут в реальности совсем не туда, куда обещают. Всё перевернулось.
    В -А что, по-моему,  это - философская мысль. И я даже могу сказать, почему С, получив диплом вампира, испытал чувство освобождения. Потому что до тех пор, пока действительность привязывалась к словам и определялась словами, он, хотел этого или не хотел, но чувствовал себя связанным словами. Слова его обязывали. Он им верил. Он видел в них истину. А в сегодняшней реальности слова перестали быть для него чем-то обязывающим, и от этого у него возникло чувство освобождения
    С -Да, чувство освобождения. Но когда мы говорим об освобождении, мы должны знать, от чего мы освободились.
    А -И от чего же ты освободился?
    С -От совести. От совести относительно человека. А что лежит в основании совести? - любовь. Любовь нас ограничивает, не позволяет нам делать относительного другого человека то, на что подвигает нас наш эгоистический импульс. Значит, я освободился от любви к человеку. Я хочу сказать, что для того, чтобы освободиться от совести, нужно освободиться от любви. А что, разве у вас не так, не то же самое с вами произошло, хотя бы и гораздо раньше, чем со мной?
    А -Ну, ты и рассмешил! Я что-то даже не очень пойму, о чем ты говоришь.
    В -Видишь ли, С, мы любим самих себя, и всегда любили самих себя только и только самих себя. И мы всегда чувствовали себя исключительными людьми.  И всё то, что стояло на пути нашей любви к себе, мы так или иначе стремились это обойти, устранить.
    С -И как, устранили?
    В -А то ты не видишь. Вот ведь и ты присоединился к нам.
    С -Присоединился? - нет. У меня нет любви к себе.
   В -Это тебе только так кажется. Но она уже есть в тебе . Просто ты еще этого не осознал. Но и осознание со временем придет.
   С  - Но моя любовь к человеку обернулась ненавистью к нему, к тому, каков он сегодня есть.
   В  -И эта ненависть к человеку тоже пройдет, и ты будешь относиться к человеку как к вещи из ряда вещей, которые существуют для того, чтобы удовлетворять твои потребности. Ведь у тебя вчерашнего человек был целью. Но для тебя сегодняшнего человек превратился в средство, которое должно служить твоему удовольствию.
    А -Ты говоришь  о ненависти к человеку, значит, и к нам, твоим друзьям.  Вот уж воистину,  не даром говорится, черного кобеля не отмоешь добела.
    С -Это точно. А вы что же, полагали, что обратили в свою веру?
    В -Да ведь у каждого человека - своя вера. И пока твоя вера не мешает мне жить, мне всё равно, во что ты веришь.
    А -Действительно, друзья, что-то мы увлеклись, и на этой почве увлечения можем разодраться на ровном месте. А это никому не нужно. Ведь мы - культурные люди. И будем объединяться на том, что нас соединяет, и соединяет не вообще, а в данный конкретный момент. Что будет с нами завтра - никто не знает. Так что живи чувствами и мыслями сегодняшнего дня. А общим чувством сегодняшнего дня является интерес к тому, как С удалось преодолеть себя и стать, наконец, дипломированным вампиром, то есть присоединиться к нашему замечательному обществу. Ведь ты, С, долго стоял на своём, упертый, и для того, чтобы ты превратился в вампира, должно было что-то произойти.
    В -На самом деле то, что должно было произойти, произошло уже давным-давно, два десятка лет назад. Просто до С, как до жирафа, это дошло только сегодня, то есть то, что он со своей совестливостью не соответствует сегодняшней реальности.
    А -Нет, пусть С сам скажет, что ты за него говоришь. У С свой язык есть.
    С -В у нас философ, и в качестве философа он прав. А я - не философ, я просто живу...
    В -Извини, что перебиваю. Но существуют вещи настолько очевидные, что комментарии философа к рассказу человека, который "просто живет", представляются вполне уместными. С оказался в таком положении, что реальная жизнь, жизнь, которой он жил прежде, начала уходить от него. Наступила иная жизнь, а он продолжать жить со своим прежним багажом установок, и т.о. он оказался в состоянии постоянно обороняющегося. Новая жизнь просто выбрасывала его на обочину, ему не за что было в ней уцепиться. Новая жизнь выдавливала его из себя. Но ведь всякому человеку нужна настоящая жизнь, нужна почва, на которой он существует, нужен климат, земля, влага, и когда из под него выбивают почву, он должен или погибнуть, или измениться, привести себя в соответствие с новой реальностью, пустить в ней свои корни.
    С -Ну, словам-то я перестал верить с самого начала. Нет, не всем, конечно, словам, а самым основным. А другим еще верил, еще чего-то ожидал. Ведь человек, воспитанный на любви, испытывает потребность в любви, и он готов обратить свою любовь на кого угодно, даже и на своего врага. Сама жизнь должна в нём убить эту потребность в любви, потребность получать любовь и отдавать её. Но ведь убитая потребность должна быть чем-то замещена, должна быть сформирована какая-то другая потребность, замещающая данную. Ведь если потребность не замещена какой-то другой, то человек умрет. Я хочу сказать, что должно возникнуть что-то в роде убеждения, что ничто из окружающего не стоит любви.
    А -Что такое любовь? - это называется: к кому бы прислониться. В наше время прислониться не к кому. Но ведь это можно купить. И разве имеет значение, искренними являются дружба и любовь или нет. Важны их проявления, а не сущность. Важно только то, чтобы они сию минуту удовлетворяли мою потребность в любви. А всякие мысли о настоящем или поддельном - этих мировых мыслей не должно быть. Таких мыслей не должно существовать.
    С -У меня всегда было: что можно делать по отношению к другому человеку, и чего делать нельзя. Мне всегда казалось, что существует  общий закон сознания, соответствующий заветам Библии. И я следовал этим законам, и настолько, что для меня было просто немыслимо переступить их. Нет, не совсем так. Во мне было два уровня. Один уровень был сознательный, общечеловеческий, и второй уровень был инстинктивный, уровень реальности. И обычно я существовал на уровне общечеловеческом. Однако когда обстоятельства становились острыми, подключался к этому общечеловеческому уровню уровень инстинктивный, и он говорил мне, что в этих обстоятельствах следует поступать именно в соответствии с инстинктом. И я так и поступал. Поэтому у меня не было противоречия между сознанием и инстинктом.
    А -С меня иногда просто поражает, как бы это помягче сказать: своей бесконечной наивностью, что ли.
    В -А говорит о том, что нами управляет наш инстинкт, и наше сознание обслуживает наш инстинкт, и в этом заключается наша реальность. Общественная идеология никогда не является для нас чем-то первичным. Она является для нас средством, которое мы применяем. Общественная идеология должна отражать наш инстинкт и служить ему. Мы сами создаем общественную идеологию. А у С всё наоборот. Для него общественная идеология - это что-то высшее, данное. И когда он видит, что общественная идеология начинает отражать чей-то частный интерес вместо всеобщего, это его возмущает.
    С -Я не могу судить о других людях. Я плохой психолог и я не понимаю других людей. Я исхожу из того, что есть во мне. И я стремлюсь во всем соответствовать самому себе. Я должен быть равен самому себе. Я могу изменяться, но я должен изменяться, оставаясь равным самому себе. И поэтому в жизни я что-то принимаю, и чего-то не принимаю. И я живу, и сталкиваюсь с другими людьми. Но в старое советское время было понятно, каким должен быть человек, была понятна идея советского человека, и когда человек отклонялся от этой идеи, это и рассматривалось как отклонение от неё. Сегодня идеи человека нет. Человек может быть каким угодно. Потому что бога совести не стало, и всё дозволено. Моя задача перед самим собой - сохранить себя, соответствие себя самому себе. Я имею дело со свободными людьми, которые преследуют свои цели. И вот я обнаруживаю, что когда они сталкиваются со мной, они не выполняют законов, которые должны выполнять люди по отношению друг к другу. Они следует своему закону эгоистического интереса. Их интерес - всё, интерес окружающих - ничто. Потребовалось много лет для того, чтобы я уяснил себе, что мои уговоры, призывы к сознательности рассматриваются как слабость, и меня начинают выбивать из жизни. Я, однако, человек, воспитанный советской властью, которая учила, что если человек ведет себя не как человек, то тем самым к нему не применим человеческий закон. И я т.о. с уровня сознания переходил на уровень инстинкта и отвечал в соответствии с воздействием. Но этот переход всегда сопровождался выходом из нормального состояния сознания и стремлением возвратиться в нормальную форму сознания. И я возвращался в него, и тут же всё начиналось сначала. И так я бесконечно ходил по этому изнурительному кругу. Я переходил на инстинктивный уровень - и в то же самое время мне было неудобно, стыдно перед людьми. Мне было жалко их. Было жалко доставлять им неприятности. Наверное, в те времена я всё еще любил человека. Это бесконечное хождение по одному и тому же кругу убедило меня в том, что люди, которые действуют по отношению ко мне, они действуют даже не ради того, чтобы добиться чего-то для себя за мой счет,  что целью их часто является даже не получение  какого-то практического результата для себя, но единственно  с целью получить удовольствие от страдания, которое они доставляют мне. Они фиксировались на мне как на слабом звене. Пока я находился в превращенной форме сознания, которое для меня было ненормальным, никто не смел доставлять себе удовольствие за мой счет, но стоило мне возвратиться в нормальную форму сознания, как всё начиналось заново. Это, наконец, привело меня к убеждению, что людей нужно бить. Я не любил бить людей, это вызывает во мне отвращение. Но мне приходилось заставлять себя это делать. И это снова заняло какие-то годы прежде, чем не явилась мысль,  что я имею дело не с людьми. А если я имею дело не с людьми, то мне - всё дозволено. Эта установка позволила снять угрызения совести перед людьми, потому что людей  я больше не видел. Я по-прежнему не любил бить людей, но теперь уже, когда я их бил, я был безразличен к ним. Ведь я имел дело не с людьми. И поэтому я не чувствовал их боли.
    А -Т.о., до вампира тебе оставалось сделать один шаг. Но мы говорим о вампире, а между тем не дали ему определения. Кажется, мы исходим из того, что это - первичное понятие. Но разве это так?
    В -Это действительно важное замечание. Я бы определил вампира как человека, который доставляет страдания другому человеку ради получения наслаждения от его страдания.
    С  -Так, значит, вампир чувствует чужую боль!
    А _Я добавлю, что всякий вампир в то же самое время является донором. В одних ситуациях он является вампиром, в других - донором. Помещик по отношению к крестьянину является вампиром, крестьянин по отношению к помещику является донором. Невозможно на деле оторвать одно от другого, объективную сторону от субъективной, физическую от психологической. Одна сторона определяет и обусловливает другую. Физическая жизнь помещика за счет жизни крестьянина обладает  в то же самое время психологической стороной, выражающаяся в наслаждении помещика от того, что он поставил крестьянина в зависимость от себя. Крестьянин, в системе царизма находящийся под прессом власти, является страдающей стороной, донором. Но стоит убрать давление на него, и тот же крестьянин превращается в человека, "которому всё дозволено", в вампира. И ничем другим он не может быть,  потому что  отрицательный заряд донорства может быть разряжен только в вампиризме.  Одну сторону от другой отделить  невозможно. Мы живем в мире, которым правят вампиры и в котором идет война вампиров, и победа в этой войне вампиров - превращение побежденных в доноров.
    А жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. С волками жить - по волчьи выть. Невозможно выжить в обществе вампиров, не став вампиром. В советское время вампиры сидели в гулагах. Сегодня они вырвались оттуда и правят бал.
    С -Да. Ты совершенно прав: чтобы стать вампиром, нужно получать удовольствие от страдания другого. Нужно наслаждаться этим. И вот это-то меня и останавливало еще сколько-то лет.
    А -И как тебе удалось сделать последний шаг?
    С -Как всегда, мысль. В очередной раз мысль о том, что люди сейчас, когда я из-за их действий испытываю страдание, испытывают наслаждение, и что они доставляют мне страдание  именно ради того, чтобы самим испытать удовольствие. Видимо, это моё многие годы продолжавшееся положение человека, отбивающегося от вампиров, наконец, превысило критическую массу. Эта мысль состояла в том, что существующая  моя позиция никогда не избавит меня от нападений вампиров, что я всегда буду в позиции обороняющегося, теряющего свою энергию. И тут-то у меня и возникла мысль: что представляет собой их удовольствие? - это откачка от меня энергии. Но я в своей оборонительной позиции пытаюсь только защититься, но сам я от этих же вампиров не получаю никакой энергии. . И поэтому они находятся по отношению. ко мне в полной безопасности. Все мои ответные меры являются половинчатыми, простой защитой. И поэтому я всегда буду в проигрыше. И вот тогда -то я и перешел рубикон. Я понял, что для того, чтобы быть настоящим, действительным членом общества, я должен быть равноправным со всеми членами общества, то есть я должен быть как все, то есть я должен соответствовать мысли, которой определяются общественные отношения, и эта мысль есть вампиризм. И на этот раз я не только своими действиями сознательно доставил страдание противнику, но и создал в себе психологическую установку на наслаждение его страданием вместо существовавшего до этих пор страдания его страданием, отталкивающем меня от того, чтобы доставлять ему страдания. И действительно отсосал у него энергию. И вот в этот - то момент я и испытал чувство освобождения, которое заключалось в наступившем равенстве сторон, и смысл которого заключается в том, что не только кто-то может стремиться стать господином надо мной, но то же самое могу сделать и я. И кто над кем окажется,  будет теперь уже определяться объективным соотношением сил.
    В -А теперь позволь, выражаясь высокопарным слогом, дать тебе напутствие. Ты окончил начальную школу вампиризма. Это даже не средняя школа. И перед тобой лежит длительная дорога совершенствования, на которой всё будет встречаться, и победы, и поражения. Так что, самое первое, не возносись. Ты вошел в новую жизнь, и ты находишься в самом её начале, и в этом смысле в этой новой жизни ты - ноль, и ты должен только еще стать чем-нибудь получше, чем ноль.. Но вот на что с самого начала ты должен обратить внимание.
    Людей можно разделить на природных и искусственных вампиров. Ты не являешься природным вампиром. Искусство вампиризма для тебя - одно из возможных средств бытия в этом мире, которое необходимо при встречах с природными вампирами, которые и являются для тебя, как и для многих,  основными противниками. Сила природного вампира в том, что он способен существовать только как вампир, он - природная персонализация вампира, он от себя не зависит. А это значит, что всё то, что относится к сознанию, к увещеваниям, на него не действует. И к нему и следует относиться как к природному явлению. Человек является вампиром, и единственное, что с ним можно сделать, это его ограничивать.  Искусственный вампир от природного отличается тем, что он сам создал себя, то есть его способность - это навык, полученный в результате  деятельности его сознания, и это - состояние его сознания,  а не  его инстинктов. И поэтому он- саморегулируемая система. И в этом заключается его сила.
    В то же самое время, мы не можем исходить из того, что де существуют природные и искусственные вампиры, и между ними есть резкая граница. На деле во всяком человеке в той или иной степени заложена жила вампиризма, и часто человек не замечает того, что он доставляет другому человеку страдание и наслаждается этим, и делает это именно ради наслаждения, и при этом всего этого не осознает. И в этом отношении каждый из нас в той или иной степени таковым является.
   
    А -И да здравствует потеря Невинности. Ура!
    В,С - Ура..а..а!

    26.05.11 г.