Я купил профсоюзную путёвку, и поздним вечером
оказался в небольшом курортном городке Гадищенске. Время было позднее, в комнате, которую мне отвели,
оказалось еще несколько человек, которые, когда я вошел, сидели вокруг стола и играли в карты.
Комнату наполнял плотный папиросный дым. На столе стояло несколько бутылок, пустых и початых. "Нашему полку прибыло"-заметил кто-то." -"Да, теперь полный комлект"- сказал другой голос. "Присоединяйся"- пригласил третий. Я подошел к столу, на котором валялись окурки среди разводов жидкости и грязных карт. Я представился. "Да ты не тушуйся, здесь все свои- сказал первый голос.- Садись, распишем,
в честь твоего прибытия, пульку". Я отказался, сославшись на усталость. Я действительно здорово устал. Лёг в отведенную мне кровать, и тут же провалился в темноту.
Проснулся рано. Вышел во двор, сделал гимнастику и отправился в пробежку. Я
решил про себя, что не стану на курорте расслабляться: сегодня попустишь себе в
одном, завтра в другом, а потом уже не сможешь сопротивляться себе. Отвыкнуть от
однажды заведенного распорядка легко, трудно к нему привыкнуть. И поэтому я
решил по возможности не менять своих привычек. А в настоящем случае пробежку можно использовать еще и с дополнительной пользой для
первоначального ознакомления с местностью.
Утро было чудесное. Лёгкая прохлада, ни ветерка, лучи поднимающегося солнца, постепенно изгоняющие утренний мрак из тени
ветвей зелени. По аллее навстречу бежала чем-то знакомая фигура. Когда
фигура приблизилась, я узнал в ней Курта Вальдхайма, немца-стажера из соседнего
отдела. Мы обменялись приветствиями и необходимыми в подобных случаях словами, и
разбежались.
После пробежки принял холодный душ и как будто заново родился. Хорошо!
После завтрака отправился к морю. В небе стояло неподвижное августовское солнце. Ни ветерка. Поднимался чудесный летний день. Преодолев крутой спуск, оказался у моря. Берег уже усеян отдыхающими, в едва намечающихся волнах с наслаждением плещутся люди. Я представил себе, с каким удовольствием я сейчас войду в воду.
И только теперь не только увидел, но и посмотрел на воду. Она был грязная.
Объяснение этому для себя я тут же нашел: грунтом была обычная земля. Плескаться
в грязи - это уж увольте. Неужели на этом побережье нет приличного пляжа? Мозги
сами собой переключились на другую волну - на волну исследования побережья.
Я снова преодолел крутой спуск, но уже в противоположном направлении, и метров через пятьсот внизу увидел песчаный пляж. Однако желание купаться прошло, и я просто отправился знакомиться с побережьем. Побережье было не ахти. И хотя оно и оказалось дальше песчаным, но и песок был какой-то не такой, и вообще в воздухе стояло что-то не то. Какая-то запущенность была во всём, не было праздника. И так, незаметно для себя, путешествуя по побережью, я оказался далеко от
моего дома отдыха, и когда хватился, обнаружил, что время обеда прошло. Так что в этом отношении я совершенно успокоился. И тут, неожиданно для себя, в какой-то очередной курортной зоне я встретил знакомого, Михалыча. Оказалось, что он на лето устроился здесь истопником. Мы сидели, разговаривали о том, о сем. И тут меня поразил
один вид. Довольно далеко от нас виднелись трубы какого-то завода, из которых валил черный дым, который рисовал собой причудливые картины в небе. "Эх, вот бы сфотографировать. До чего необычно!"- воскликнул я, и сильно подосадовал на себя за то, что забыл взять с собой фотоаппарат. "Э...э, здесь этого добра хватает"- отмахнулся Михалыч, и указал в другом направлении. И там тоже был какой-то завод, трубы которого черным дымом рисовали в небе причудливые картины.
В это время Михалычу позвонили. "Нужно идти,-вздохнул он- греть воду для душа".
Только теперь я обратил внимание на солнце, неумолимо движущееся к закату. Я посмотрел на часы. Часы показывали, что и на ужин я опоздал тоже.
В доме отдыха я оказался в сумерки. В комнате никого не было. Через некоторое время появились
мои вчерашние знакомцы, заряженные едой и бутылками. "Вот, мы тебе твой ужин
принесли"- сказал чей-то голос. Я удивился, и вместе с удивлением во мне
возникло чувство благодарности. Однако присоединиться к их компании я и на
этот раз отказался.
Где-то под утро меня за плечо тронула чья-то жесткая рука. Надо мной в полумраке, полунаклонившись ко мне, стояла мужская фигура, с пальцем у рта, призывающего к молчанию. Рука мужчины знаком показала мне одеться. Я медленно и недоуменно одевался, и всё это время мужчина стоял рядом, и меня не покидало ощущение, что он стоит надо мной. Мы вышли. Я молчал. Меня посадили в машину, и через полчаса я находился среди людей в штатском, которые записывали мои данные. Потом меня
отвели в камеру, в которой я провел несколько дней. Наконец, меня вызвали на допрос:"Вы признаете, что работаете на
немецкую разведку?" "А из чего это следует?"-ответил я вопросом на вопрос. "Нам поступил донос
от патриота России о том, что вы, находясь в доме отдыха, в доме отдыха отсутствовали
и вели себя при этом крайне неадекватно, крайне подозрительно. Мы, в свою очередь, установили, что в это время вы имели связь с иностранцем, стажером из Германии, Куртом Вальдхаймом. Что вы, вместо отдыха, занимались сбором информации об оборонных предприятиях. Как видите, мы всё знаем. Так что, будем признаваться или
отпираться?" "Ничего себе. Это что, они и до Михалыча добрались? Во дают"-
подумал я. "Конечно, признаваться,- сказал я, подбежал к следовательской роже и поцеловал его руку,- и за всё, что вы для меня сделаете, я буду вам благодарен". Следователь брезгливо вытер место поцелуя на руке и сказал: "Уведите этого идиота".
На другой день меня выпустили. Возвращаться в дом отдыха я не стал.
09.12.10 г.