Что значат для нас ключи? Куски металла или нечто большее, открывающее тайные двери, позволяющее попасть в недоступные и запретные места? Что мы вообще знаем о людях, умеющих делать ключи? Они незаметны, старательны и... неинтересны. Мы воспринимаем их труд, как нечто обыденное и само собой разумеющееся... На что способны обычные ключники? Обладая должным усердием и талантом, они могут сделать ключ к любой двери мира.
Гарману нездоровилось, его знобило и трясло так, что едва получалось сделать вдох полной грудью. Испепеляющую жару летом в Йезде местные жители даже не замечают, только чужаки простужаются быстро. Впервые за столько лет жизни в этих местах молодой подмастерье подхватил лихорадку, будто какой-то заезжий турист. Юноша опасался, что на гладких глиняных стенах убежища появятся трещины, так сильно его пятки стучали по земляному полу.
По мастерской растекалась прохлада, и от этого парню становилось ещё хуже. Поток раскаленного воздуха от самой вершины бадгира [1] с тихим шелестом спускался к маленькому бассейну. Медленно остывая, воздушные волны стелились по полу, обволакивая ступни неприятным холодом. Разгорячённое тело постоянно обдувал ледяной ветерок, не давая согреться. Гарман всё-таки заболел, да как неудачно - с сегодняшнего дня ему предстояло работать в одиночку, и это могло затянуться.
Старый учитель Ахмед бин Али позавчера предупредил, что сляжет надолго, может быть, на неделю или больше. Несколько дней назад мастера ключных дел вновь навестил суровый бедуин, похожий на воина пустынь с картинок древних книг из библиотеки учителя. В прошлые свои посещения высокий и худой путник был молчалив, не удостаивая мальчишку даже взглядом.
В этот раз всё было иначе. Мрачный гость украдкой наблюдал за юнцом, будто раздумывая о чём-то. Слабое подобие неприветливой, будто вымученной улыбки озаряло немолодое, иссечённое далёкими песками лицо, когда во время нескончаемых бесед старших ученик подавал им кофе с кардамоном, чай и лепешки. Мальчику даже позволяли сидеть за занавеской и слушать, о чём беседуют давние друзья, хотя многое в эмоциональных спорах старших оставалось непонятным.
Учитель в очередной раз не пошел в пятничную мечеть, сказавшись больным, что было вполне естественно, учитывая его преклонный возраст. Сутками напролёт они с бедуином что-то обсуждали на незнакомом наречии, дымили странной трубкой, больше похожей на дудку с мешком и пили напиток с резким, неприятным запахом то ли плесени, то ли каких-то целебных трав.
Поздно вечером в пятницу гость спешно засобирался и куда-то отбыл, после чего Ахмед подозвал мальчика, чтобы дать важные указания. Учитель велел строго исполнять всё, что будет сказано, разрешив парню записать важные моменты. Юный мастер умел читать и писать на фарси, сносно говорил на арабском языке и объяснялся на английском, иногда почитывая книги из старинной библиотеки, существование которой держалось в секрете от посторонних.
Главным объектом наставлений стала оставленная гостем загадочная двуручная чаша из глины, полная до краёв мутноватой воды без запаха. Учитель сообщил, что поздно вечером выпьёт из грааля, как он называл странный сосуд, ровно половину, после чего проспит несколько дней. Гарману не следовало будить спящего, пока тот не очнётся сам, и следить, чтобы чаша у изголовья старика постоянно была полной.
- Доливай в сосуд чистую воду ежедневно, - наставлял Ахмед ученика. В его усталом голосе слышалась обреченность. - Помни, чашу необходимо пополнять до того, как жидкость испарится или будет выпита мною до дна.
- Учитель, не опасно ли это? - Встревоженный Гарман не понимал, что происходит. Не желая сердить старика, к которому был привязан всем сердцем, он чувствовал, что грядут важные перемены.
- Не беспокойся обо мне. Когда очнусь после этого странного сна, я долго не буду болеть, - мечтательный взгляд Ахмеда был устремлён куда-то вдаль, будто сквозь толстые глиняные стены мастерской он видел нечто особенное. - Может быть, я сильно помолодею и даже возьму себе жену.
- Я в точности исполню все указания, - юноша знал, что старик полностью доверяет ему, и намеревался сделать всё от него зависящее, лишь бы тот выздоровел.
- Когда проснусь, распущу учеников. Ты и твой напарник получите хороший инструмент и самые лучшие рекомендации, - учитель словно прощался с Гарманом. - Не забывай, делать то, что должен.
В обязанности юноши входило держать лавку, ведь кроме него некому было точить и гравировать ключи, получать и выдавать заказы. Второго, более опытного и взрослого ученика, отпустили на церемонию в Эсфахан - выходила замуж его родная сестра, и тот мог вернуться не скоро. С работой проблем не предвиделось: в последнее время лавка и так находилась на попечении подмастерье.
Ахмед воспитал достойных мастеров и мог полностью на них положиться, спокойно занимаясь сложными и редкими заказами. В этом году Гарману исполнилось семнадцать, но, будучи высоким человеком плотного телосложения, выглядел он старше своих лет.
Огорчало то, что через две недели у парня заканчивался срок обучения, а специальные приемы чеканки учитель так и не успел показать. "Надо взять себя в руки, пусть Ахура Мазда мне поможет, - пытаясь справиться с лихорадкой и слабостью, думал молодой чеканщик. - Сегодня, наверняка опять будет много туристов".
Полным именем Гарман Араминан юношу называли только члены общины заратуштрийцев[2] в Йезде. Он учился ремеслу чеканки, находясь под негласной опекой местного моханди[3], строителя и чистильщика подземных рек.
Гарман был младшим ребёнком в семье парсов, проживающих в Кермане, небольшом иранском городе на севере страны. Ему исполнилось шесть лет, когда во время очередных родов умерла мать. Дом в Кермане разрушило землетрясением, и отец привез сыновей в Йезд, чтобы пристроить в общину. Однако, единоверцам в те времена и так нелегко жилось среди правоверных.
Отца Гармана связывала давняя дружба с моханди, по рекомендации которого младшего сына удалось отдать в обучение знаменитому на весь Йезд чеканщику. Парсам был чужд ислам, но скрывая свою приверженность Заратуштре, они истово соблюдали традиции страны, работали, учились. Многие разъезжались по разным странам и иранским городам в поисках лучшей жизни. Определив Гармана в подмастерье, отец и старший брат вернулись домой в Керман. Так совсем юный парс оказался в учениках, испытав на себе все прелести непростой жизни мальчика на побегушках, прежде чем выучиться достойному ремеслу.
Прошло одиннадцать лет, но молодой заратуштриец помнил, что брат обещал забрать его домой, если им с отцом удастся найти новое жилище и хорошую работу. Тот, кто знает цену искренним восточным обещаниям и заверениям, должен понять, почему парню было тревожно и тоскливо. Он учился, старательно выполняя всю порученную работу, и ждал. Со временем ожидание отступило, ушло из повседневных мыслей, но, свернувшись калачиком в глубине сердца, часто не давало падать духом.
Ученик не боялся в одиночку обслуживать клиентов, умея делать сложнейшие ключи буквально из куска металла. В лавку протоптали дорожку "носители замков", регулярно заказывающие новые украшения на тело. Чеканщики получали довольно много заказов на восстановление орнаментов и реставрацию рукояток старинных клинков. Иногда попадались редкие ритуальные ключи с загадочными надписями, требующие длительной расшифровки. За такие услуги платили очень хорошо, и учитель с подопечными не испытывали нужды.
Прибывший в гости бедуин в этот раз тоже привёз диковинный ключ длиной с ладонь, испещерённый таинственными знаками. Гарман помогал учителю снимать копии изображений с ключа, но к дешифровке надписей и символов его не допустили. Ахмед с другом пытались разобраться с этим самостоятельно, но, судя по разговорам, не очень успешно.
Кроме ключей, на которые, в общем-то, приходилось не так много заказов, чеканщикам приходилось делать ремонт и изготавливать различную утварь для мечетей, ювелирные украшения, фирменную чеканку калямзани[4]. Старый учитель был мастером на все руки и обучал подопечных ремёслам, необходимым в этой непростой жизни под палящим солнцем. Но, как ни странно, вовсе не чеканка и ремонт ключей являлись самым ответственным в работе молодого мастера.
Лавка на окраине города была не простая. Кроме выполнения редких и дорогих заказов на посуду и оружие, изготовления копий ключей, порой немыслимой формы, в полную силу работало ключевое хранилище. Так сложилось, что в Йезде путешественники не любили оставлять ключи от своих машин, гостиничных номеров и далёких заморских домов дежурным портье в отелях. Удобное расположение лавки ключника под названием "Голубиная башня" позволяло подъехать к ней на автомобиле на расстояние в семьсот метров. Из отдалённой точки города до хранилища быстрым шагом можно было дойти всего за полчаса.
Гости, приезжие и туристы всех мастей приносили сюда на хранение разнообразные ключи, иногда документы и украшения - деньги в лавку не брали. Услуга обходилась недёшево, но оно того стоило: "Голубиная башня" имела безупречную репутацию. С улицы вход в помещение без единого окна закрывала обмазанная глиной старинная деревянная дверь толщиной семь дюймов, запирающаяся изнутри так плотно, что не проникал воздух снаружи.
Попасть внутрь лавки с фасада можно было, только разрушив до основания старинную двенадцатиметровую башню. Местные жители за глаза называли лавку неприступной крепостью и отправляли туристов посмотреть на ключевое хранилище, именуя башню городской достопримечательностью.
Омывшись наскоро крепким травяным отваром, Гаруша перед уходом заглянул к учителю. Долив из кувшина воды в чашу, он мысленно пожелал спящему быстрейшего восстановления сил и быстро собрал инструмент. Кое-как удалось унять озноб и успокоиться - времени до открытия лавки оставалось мало. Сегодня планировала забрать свои ключи английская леди с сыном - они скоро собирались покидать Иран.
Парень надеялся, что зайдёт сосед Хамид, владелец небольшого магазинчика гончарных изделий на противоположной стороне улицы. С ранних лет Гарман дружил с сыном соседа, своим ровесником, научившим его вполне сносно управлять стареньким мотоциклом, подарком дяди из Тегерана. Ребята часто играли в мастерской добродушного гончара, пока тот творил очередной шедевр из глины или реставрировал какую-нибудь старинную вазу.
Перед отъездом в Керман по делам гончар собирался оставить на хранение в лавке инструмент и ключи, а мальчик рассчитывал передать на родину очередное письмо. Выбраться туда самому никак не удавалось из- за ежедневной работы и напряжённого графика обучения. От родни давно не было вестей, на письма никто не отвечал, но мальчик не терял надежды.
Оставалось ещё одно важное дело. Бедуин оставил в лавке шкатулку с ценным ключом, и его обязательно следовало дождаться. Поспешно покидая мастерскую в пятницу, друг учителя забыл или не посчитал нужным сообщить, когда вернётся. На загадочном древнем ключе безымянный мастер искусно нанес надписи на незнакомом языке и отчеканил удивительный, пожалуй, даже слишком сложный орнамент.
Гарман с учителем долго возились с этим артефактом: реставрировали, делали на медных листах гравюры с копиями изображений. Чеканщикам приходилось переносить на специальную бумагу арабскую вязь, хитро зашифрованную в замысловатом узоре, восстанавливать поврежденные и стершиеся участки металла. При этом на любопытные вопросы мальчика никто не отвечал. Лишь однажды, когда любопытный Гарман чересчур настойчиво расспрашивал о таинственном ключе, бедуин соизволил ответить парню: "Береги свой сон, юный подмастерье, скоро я унесу твое беспокойство прочь".
От жилища-мастерской до чёрного входа в лавку вел единственный подземный тоннель, заканчивавшийся небольшим помещением с глиняным сводчатым потолком. С трудом отодвинув деревянную створку люка в стене, юный подмастерье откинул полог и замер перед входом в "Голубиную башню".
Что-то было не так. Вернее, всё было совсем плохо: снизу из-под герметичной глиняной двери с улицы струилась тонкая полоска солнечного света, высвечивая мельчайшие пылинки, упорно не желавшие приземляться на пол. Где-то в углу жалобно и пронзительно жужжала муха, то затихая, то вновь принимаясь разрезать настороженную тишину в тесном помещении. У мальчика перехватило дыхание и застучало в висках, совсем не ко времени начался озноб. В лавке ночью кто-то побывал. Возможно, их ограбили.
Перепуганный Гарман старался не думать о последствиях, хотя разбираться с проблемами всё равно кроме него было некому. Страх быстро сменился отчаянием - мелькнула и тут же исчезла мысль о побеге. Звать кого-то на помощь юноше даже не пришло в голову - разве в таких делах поможешь? Спустя несколько минут, поборов смятение, он решительно перешагнул порог и вошел внутрь оскверненного кем-то ключевого хранилища.
Изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, Гарман поджёг в глиняной миске традиционную ветку ароматического вайтопуса[5] с ладаном. Затем, разложив инструменты, он принялся изучать обстановку в помещении, пытаясь оценить размеры катастрофы.
На первый взгляд всё вроде осталось цело. Пропала небольшая кучка динаров, случайно забытая им вчера на скамье - эти деньги заплатил очередной арендатор крюка для ключей от своего нового автомобиля. Валялся на полу медный чайник со сломанной ручкой, сданный в ремонт ткачами с соседней улицы.
Подняв глаза, Гарман вздрогнул - случилось то, чего он опасался больше всего: на верхней полке отсутствовала деревянная шкатулка бедуина с редким ключом. Она обнаружилась под лавкой, с отломанным замком, но без ключа. Всё остальное лежало, висело и стояло на своих обычных местах, будто демонстрируя смотрителю лавки, что начался новый день, который все равно пройдет, что бы ни случилось вчера.
[1] Бадгир - традиционный иранский архитектурный элемент, предназначенный для вентиляции в здании и поддержания нормального температурного баланса
[2] Заратуштрийцы - последователи Зороастризма, древней пророческой религии
[3] Моханди - строитель и смотритель искусственных подземных рек в Иране
[4] Калямзани - традиционное ремесло в Иране, старинное искусство чеканки
[5] Вайтопус - растение, источающее при горении приятный аромат, произрастает в Индии
![Город Йезд, Иран []](/img/s/shtorm_z/002/1yazd.gif)
![Старый город Йезд, Иран []](/img/s/shtorm_z/002/1clay_city_yazd.gif)