Самолет разбежался по немецкому аэродрому, встал на крыло, и, задрав нос, устремился к редким облакам, несущимся со стороны моря. Внизу, все уменьшаясь в размерах, поплыли ухоженные германские рельефы: аккуратные поля, ровные, будто по линейке вычерченные автобаны, квадратики селений. И только какие-то маленькие речушки, не подчиняясь законам гармонии, петляли как им вздумается. "И почему они до сих пор не выпрямят их, не подчинят своему немецкому порядку?- отвлеченно думал Иван Николаевич Егоров, русский, средних лет мужчина, побывавший гостем в Германии у родственников."
Самолет, между тем, уже пробил облака и, зависнув над белыми их грядами, напоминавшими редкостно- красивые, сказочные горы, стал одолевать неблизкое пространство до российской столицы.
Иван Николаевич вдоволь налюбовавшись заоблачными видами, тяжело повернулся в узком кресле,и стал разглядывать соседей, тая намерение обрести собеседников в воздушном путешествии до Москвы.
На русском языке, разумеется, ибо немецкий он никогда не знал, и этот месячный визит к сыну в Гамбург ничего в языкопознании не добавил. Рядом с ним сидела, находясь в полудреме, худенькая, в тонких поблескиващих очках женщина примерно одного с ним возраста, как он определил себе, с аккуратной прической, и цветным шарфиком на шее. Этот шарфик, собственно, и выдал ее возраст. Их обычно носят женщины, чувствующие, что они уже немолодые, но далеко еще не старые. На коленях у нее лежала сумочка, из которой выглядывали папки. "Деловая немецкая фрау!- холодно подумал он. - Едет в Россию от какой-нибудь фирмы охмурять наших бизнесменов. Они, сукины дети, готовы иностранцам Родину на корню продать. Главное для них-нажива. А вчера еще вся эта жадная свора в партии и комсомоле состояла, про любовь к отечеству, и про совесть эпохи говорила"
Иван Николаевич , скучая, опять повернулся к иллюминатору, и при этом нечаянно задел локтем сумку соседки. Сумочка упала в проход между креслами, папки вывались наружу. Женщина открыла глаза , сняла очки, и рассеянным, неопределенным взглядом, какой бывает только у очкариков, когда они остаются без своих линз, осмотрелась.
- Простите! Я нечаянно! Вот черт. Я подниму все сам,- торопливо забормотал он, а сам внутренне напрягся ожидая непонятных ему немецких слов.
Надо сказать, что Иван Николаевич не просто не знал немецкого языка, он не любил его, и когда сын Валерка, учась еще в России в медицинском институте, сообщил, что женится на однокурснице, немке по национальности, которую звали Эльза Бранд, Иван Николаевич поначалу воспротивился довольно решительно, но потом, когда сын привез невестку на каникулы домой, смотрины прошли куда как хорошо. Особенно она понравилась матери Валерки, тогда еще живой и здоровой. Эльза была умной, тактичной девушкой, да и внешне не подкачала. Иван Николаевич даже про себя отметил, что попадись ему на глаза такая ладная девушка в годы его молодости, он влюбился бы в нее, не взирая ни на какую национальность.
А потом сын с женой уехал в Германию. Оба они там уже нашли работу по врачеванию, воспитывали дочку,и были вполне счастливы.
В старом семейном альбоме Ивана Николаевича хранилась единственная фотография деда, без вести пропавшего на войне. Сам он хорошо помнил своего отца он помнил отца, мучавшегося до смерти от фронтовых ран, и в итоге умеревшего от них раньше времени. Все это и рождало, помимо его воли, легкую неприязнь к немцам.
- Вот незадача! А и ничего страшного не произошло! ,- добродушно воскликнула она.-Бывает! Да и не ваша тут вина.... Это я, недотепа, развалилась тут, как у себя в Рязани на домашнем диване... Да к тому же уснула. Потому что,- с легким вздохом призналась она,- я очень устала.
Иван Николаевич облегченно вздохнул- будет с кем поговорить до Москвы. И голос женщины, похожей то ли на секретаршу, то ли на учительницу сразу понравился ему. Мягкий, незлобивый,с добродушными русскими интонациями.
- Так вы из Рязани?- радостно спросил он.- Как здорово! Вы почти моя землячка. И чего это нам не сидится дома. Мотаемся ро свету...
- А что, разве я совсем не похожа на провинциалку?
- Нет! Я не подумад, что вы рязанская...Принял вас за деловую немку. Еще подумал, по делам бизнеса в Москву летит. С Россией нынче все хотят дружить. Она богатая. - он кивнул на сумочку , плотно набитую исписанными мелким почерком бумагами .
- Спасибо! Даже приятно слышать, что я похожа на бизнес-леди! А на самом деле-я у дочки в Германии гостила. И знаете в какой раз? Вы не поверите. Уже седьмой визит к моей Наташке. А заодно учу немецкий язык. Видите, сколько конспектов исписала.-она кивнула на бумаги.- Стараюсь, как первоклассница.
- Ну и какие успехи обучения достигнуты у вас в этом деле?
- Толку чуть. Немецкий язык- это неприступная для меня крепость. Еще бы! Ее по камешкам складывали много поколений немцев. Вы знаете, как штурмовали крепости монголо-татары? Они ведь не сразу лезли на стены, а долго объезжали их кругом, осматривали, примечали слабые места, подкопы. И только потом штурмовали. С визгом и криками. Любой город, взятый ими, на три дня отдавался им на раграбление. Нашу крепость, пожалуй, штурмом не возьмешь. Хотя слабые места у нее тоже имеются. Это, например, общие для обоих языков слова. Их тысячи. Они могут быть штурмовыми лестницами. Но нам в этом городе, в отличии от монголо-татар жить.- Она вскинула на него испуганный взгляд.
- Но вам, я вижу, это совсем не интересно! Тогда -простите! Вы уже или освоили немецкую речь, или ненавидите ее? Многие русские терпеть ее не могут.
- Да! Она меня тоже раздражает,- окровенно признался он. .- Она напоминает мне самое тяжелое в жизни моей семьи. Смерть, голод, оккупацию. И хотя я родился после войны, но мы еще долгие годы страдали от нее...
- Тогда извините! Немцы ведь тоже должны нервничать, слыша нашу речь. Эту великую нацию впервые в ее долгой истории поставили буквально на колени люди, говорящие по-русски. Такое из истории вычеркнуть нелегко. И даже генную память заглушить невозможно. Я удивляюсь терпению и мудрости немцев. Вы впервые в Германии побывали?
-Да! У меня сын и невестка здесь живут. Сын вообще-то русский. Это невестка немка. Они еще студентами познакомились.
-Вам понравилось у них?
- Что и говорить! По нашим меркам-буржуи! Квартира- сказка, любая техника в хозяйстве имеется. Даже сыр и колбасу резать и то руками не надо...Есть же пословица такая:" У немца чтоб вошь убить- машинка специальная есть!" Теперь я верю этому. Но больше я к ним не поеду. Посмотрел как живут, и с меня довольно.
- А я Германии была уже в седьмой раз. У дочки в гостях,- сказала она.
- Неужели в седьмой? - удивился он.- Нужда, стало быть, какая-нибудь есть.
- Есть!- с печальным вздохом согласилась она.-Вы правильно про нужду сказали. И еще какая нужда.
- Интересно! С медициной что-нибудь связяно. У меня вот сердце давно пошаливает. Сын меня сводил к одному немецкому врачу. Тот снял показания на каком-то приборе и говорит: " Оставайтесь здесь на год, и я вас вылечу!" А мне здесь год не прожить. Умру от скуки. Опять же дом в России не бросишь.
- Нет! Медицина тут ни при чем!- усмехнулась она.- Я летаю в Германию, чтобы выйти замуж.- она покраснела и начала запихивать в сумочку оброненные бумаги.
- Ну и как успехи?
- В седьмой раз опять не вышла?- грустно призналась она.- Я хочу жить рядом с дочкой. Вот и все объяснение. И она об этом мечтает...Но пока ничего не получается у нас. Она, между прочим, тоже незамужняя. Комедия у нас , а не жизнь! Она замуж никак не выйдет, и я тоже. Знаете, как мне стыдно?- Она густо покраснела и, сняв очки принялась тереть глаза. Он удивленно смотрел на нее, поражаясь ее детской почти непосредственности. Она выкладывала ему, незнакомому человеку, свое сокровенное.
- Женихи, видать, плохонькие были! -усмехнулся Иван Николаевич.
- Может быть! - со всхлипом махнула она рукой.- Только я ни одного из них и в глаза не видела. Женихи нынче, ох, странные пошли. Сперва пишут, рекламируют себя в интернете, а как дело до реального знакомства доходит- исчезают, как нечистая сила на рассвете. Правда в этот раз один жених-немец живьем объявился. У него отец в России воевал, и завещал сыну женится на русской. И он,наконец, решил исполнить его наказ. Только почему на восемьдесят пятом году жизни? Я правда тоже не молодая, но этот жених мне в дедушки по возрасту годится. Ну, не комедия ли?- Она зарделась еще больше, тяжко вздохнула.
- Меня зовут Иваном Николаевичем!- решил представится он.- Приезжал не женится, хотя я вдовец- жена у меня умерла шесть лет назад, а просто тз любопытства. Лечу до Москвы, а потом электричкой до Твери. Слышали про такой город? Там у меня в пригороде свой дом, сад, маленький пруд с рыбой. Я токарь на заводе, целыми днями с металлом имею дело, приятно потом с живой природой повозится. У меня и голуби есть.
- Тверь!?- как-то радостно и удивленно воскликнула она.- У меня отец был родом из Твери.Бывший Калинин. Такой же, как вы плотненький, крепко стоящий на земле мужичок. У вас там в старину говорили: " Муж в дверь, а жена - в Тверь!" Как я вам завидую! Яблони, сливы, вишни. Прямо рай какой-то! А у меня в Рязани только однокомнатная "хрущевка" в центре города и больше ничевошеньки. Ни дачи, ни гаража, ни кошки, ни собаки. А ведь я учитель биологии в школе. А зовут меня Лидия Артуровна. Я всегда мечтала покопаться в земле. Хотите я вам свой рязанский адрес и телефон оставлю? Я рада знакомству с вами.. Наши дети тоже похожи - по заграницам маются.
- Что же на следующий год опять жениха искать в Германии?
- Нет! Пожалуй хватит. Замуж я больше выходить не буду! Устала! Довольно уже людей смешить,- сказала она и, достав блокнотик, черканула в него несколько строк.
Самолет пошел на посадку. Над Россией беспросветной чередой шли угрюмые дождевые облака. Была глубокая осень, и внизу сеялся мелкий назойливый дождь. Самолет потряхивало, и он долго шел в густой шуршащей тьме, а когда прикоснулся к родной бетонке, то оказалось, что на родине уже вечер.
Тверичанин Иван Николаевич и рязанская учительница Лидия Артуровна, а так же их багаж, и документы прошли строгий досмотр и, наконец, легализовавшись, они вздохнули с облегчением. Наконец они опять на Родине!
У обоих оказалось много багажа- заграница не отпустила их с пустыми руками. У Ивана Николаевича были в основном инструменты- немецкая электрическая дрель, портативный сварочный аппарат, набор слесарных ключей.
Уж каким убежденным патриотом он не был, но против качественно сработанной немецкой техники не устоял.
Они наняли такси, которое быстро домчало их до вокзала. Но тут их подстерегало разочарование- последние пригородные электрички уже ушли по своим направлениям, а следующие ожидались только утром.
Они стащили сумки в одну кучу, и с привычной русской терпеливостью стали коротать длинную вокзальную ночь.
Под утро Лидия Артуровна проголодалась. Иван Николаевич, оставив ее охранять багаж, отправился в буфет.Там он пробыл долго. Сперва неожиданно столкнулся с тремя своими земляками- бомжами из Твери, существами, живущими по заповеди божьей. Они, как птицы небесные, не сеяли, ни пахали, а каждый день сыты бывали. К тому же романтики пошли еще дальше в исполнении Писания, ибо кроме хлеба насущного незримая рука подавала им еще ежедневно и выпивку.
- Мы ,отец, тоже прочухали последнюю электричку...Кемарим до утра,- сказал один из них, молодой, подкопченного вида мужик, яростно почесывая спутанную шевелюру волос, в которой, вероятно, прокармливалось немалое количество вшей.- Днем мы в столице средства к жизни, а ночевать ездим на родину, на свой Тверской вокзал. Там лежаков больше, и менты не такие лютые. Такая вот у нас романтика! Как думаешь, перезимуем нынче, или подохнем, как собаки?
- Должны перезимовать!- заверил их Иван Николаевич!- А все бы лучше вам хоть какую , работу найти.
- Мы гордые, отец! Не лохи какие-нибудь. На мафию, и депутатов горбатится не желаем. Лучше горькая, да свобода!
За общением Ивана Николаевича с неприглядными обитателями московского вокзала пристально наблюдал дежурный милиционер. Едва тверской токарь отделился от земляков -романтиков сержант милиции двинулся ему наперерез и, механически козырнув, попросил предъявить документы. Бегло осмотрев паспорт, заявил:
- Вы похожи на лицо кавказской национальности?- и похлопывая документом о раскрытую ладонь, вопросительно уставился на провинциала.
-Я?- изумился Иван Николаевич.- Сержант! Ты хорошо прочитал паспорт? У меня русские имя, фамилия , и отчество. Русские дальше некуда. Как квас, портянки., и банный лист, что к заднице прилипает.
- Тем более,- загадочно отозвался сержант, и посмотрел уже не вопросительно, но раздраженно, как учитель, теряющий терпение перед несмышленным учеником. - Пройдемте , гражданин со мной! В отделение милиции.
-Я только что прилетел из Германии. Ездил по визе к сыну,- сказал он, думая тем самым вызвать прежде так свойственное русским раболепие перед заграницей.
Но его, этого раболепия давно уже не было.
Пришлось Ивану Николаевичу, дабы его не потащили в отделение для установления некавказской национальности, вытаскивать из бумажника довольно крупную купюру.
Но это, как оказалось вскоре, была не единственная, и не самая крупная потеря за эту ночь. Вернувшись к своей спутнице, Иван Николаевич недоуменно застыл на месте, не желая верить своим глазам. Лидия Артуровна, свернувшись калачиком в жестком вокзальном кресле безмятежно спала, а все их вещи были украдены. Унесены подчистую. Как ураганом смело. Это была классная работа московских вокзальных воров.
Он быстро осмотрелся, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь следы похитителей, стремительно метнулся к сержанту, разглядевшего в нем кавказского джигита, но того уже не было на месте, даже бомжей-романтиков как ветром сдуло.
Приближалось утро. Народ стекался к пригородным поездам. Мучаясь не столько от потери багажа, и таких нужных ему инструментов, купленных сыном, а оттого, что ему прийдется возвращать свою доверчивую спутницу в жестокую реальность, он, кашлянув, легонько тронул ее за худенькое плечо. Она проснулась не сразу, а только поморщилась чуть, и глубоко, по-детски вздохнула.Он потряс ее снова своей тяжелой рукой. Она открыла глаза и тотчас узнала его.Это было видно по счастливой улыбке,озарившей ее помолодевшее лицо.
- Вот и утро! - радостно произнесла она, пытаясь нащупать свою сумочку, которую воры тоже прихватили с собой.-Пора домой ехать...
- Что это? - она с ужасом в глазах, мгновенно захлестнувшим ее зрачки села и огляделась,- Иван Николаевич, а где же наши вещи?Ведь ничего нет!
- Воры постарались.- с натянутой беспечностью сказал он.- Такие у нас дела! Вы заснули, а они, знают свое дело, никогда не спят. Их тут на вокзалах целые шайки орудуют. И свиделей теперь не найдешь. Опроси хоть всех подряд. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Такие нынче нравы. Все запуганы. Так что, Лидия Артурована, крепитесь, нам прийдется смирится с пропажей вещей. Я так мечтал голубятню новую сделать. Даже металл уже припас. Русская пословица говорит: "Как пришло добро- так и ушло!"
-Иван Николаевич,- дрожащим голосом произнесла она,- но у меня же пропали все документы и деньги. Даже ключей от квартиры нет. Господи, какой ужас!
И она заплакала уже по-настоящему, горько и безысходно.
- Что же это происходит...Москва называется,-всхлипывая, бормотала она,- я за это и не люблю ее. Здесь живут все лучшие люди и все негодяя страны. Что же теперь делать?
Он решительно взял ее за хрупкую ладонь, приподнял с сидения, и властно потянул за собой.
- Куда? - выкрикнула она сквозь слезы.- В милицию? Правильно! Это ведь именно я во всем и виновата!
- Не будьте так наивны, Лидия Артуровна. Какая милиция?
-Тогда куда же вы меня тащите? Она упорно пыталась вырваться.
-Вы поедете со мной! В Тверь.Поживете в моем доме, успокоитесь, а там что-нибудь придумаем. У меня и деньги и документы целы...
Она продолжала вырывать руку из его сильной ладони. И только у самых касс сказала:
- Отпустите! Мне больно! Я теперь не убегу от вас. Поеду в Тверь! Большое вам спасибо!