Ранним утром в начале июля из Ростова в Волгодонск ехал таксист Вова Снежков. Была суббота. Вечером он собирался пойти с друзьями в клуб или в кафе. Жажда надвигающихся наслаждений радовала его, поэтому он не очень замечал нудности поездки.
Сегодня его нанял главный редактор интернет издания "Южный узел" Денис Иванович Копенгагенский. Он специально приехал в Ростов, чтобы наладить эффективную работу среди его новых сотрудников. Худой, низкого роста, с длинными волосами неопределенного цвета вокруг макушечной лысины. Лет так под 40. В обычных черных джинсах и красной рубашке, на босых ногах ботинки без шнурков. В его виде не было вроде ничего необычного. Дополнял образ рюкзачок, набитый журналистским хламом.
Для показа, как надо работать, Копенгагенский взял в Волгодонск Кирилла Неспособина, которого подрядил в "Южный узел" его дружок по учебе в университете Константин Мохнатый, сам первый записавшийся к Денису Ивановичу. Как и многие после окончания учебы, Неспособин работал там, где брали, но надолго не задерживался или его не задерживали, поэтому приходилось почти постоянно искать новые источники дохода.
Несколько месяцев он уже подрабатывал в "Южном узле", просиживая днями в различных судах города и составляя для редакции ежедневные статейки о том, что там происходит.
- Кстати, Петин предлагал прокатиться на катере по водохранилищу, - вспомнил Неспособин вчерашний телефонный разговор. - Как вам такая возможность, Денис Иванович?
- К сожалению, у нас не будет на это время. Мы же еще встречаемся с экологами, - ответил почти категорично главный редактор.
- Их можно с собой взять, - Кирилл еще питал слабую надежду.
- Нет, мы едем работать, а не развлекаться.
Неспособин и так с трудом заставил себя согласиться на эту поездку с Копенгагенским. Теперь ему стало совсем ясно, что этот замордует своей "работой" конкретно.
С самого начала Копенгагенский стал изводить Кирилла огромным количеством вопросов. Его интересовало какое самое знаменитое в архитектурном плане здание в Ростове, количество песка в карьере, мимо которого они проезжали, степень замусоренности местных свалок и много другое. Но больше всего Денис Иванович хотел знать, что происходит в городе по общественной линии.
"Ничего!!!" - хотел сказать Неспособин, но ответил, что надо изучать, может, что и происходит.
- А вот ты знаешь что-нибудь про ВООПИиК? - спросил Копенгагенский, намекая, что он больше знает ситуацию в городе.
Неспособин онемел.
"Что может происходить в этом ВООПИиКе?" - подумал он.
Кирилл хорошо знал председателя местного отделения. Сколько раз пили вместе, когда он подрабатывал в конторах археологов.
- А что там? Кто-то умер? - решил пошутить Неспособин.
- Нет, - не поняв шутки, продолжал Копенгагенский. - Парамоновские склады, знаешь такие?
- Нет, не знаю, - соврал Кирилл, хотя написал несколько статей про них в местных изданиях.
- Вот!!! А у вас люди выступают, чтобы их не разрушали, - продолжал Денис Иванович. - Граждане саморганизовываются. Создали сообщество в контакте.
- Надо же! И что?
- Нужно освещать.
- Хорошо, будем освещать, - согласился Неспособин, лишь бы Копенгагенский отстал от него.
Ближе к обеду встретились, наконец, с Романом Ромуальдовичем Петиным, в его офисе в Старом городе.
В его приемной на стене висел огромный портрет Путина. Сам он был местным депутатом. В молодости пару лет побыл в тюрьме. Туда его определили бывшие дружки по бизнесу. Отсидев, Петин обратился к правозащитной деятельности, в особенности, что касается прав заключенных. В последние годы дела на этом поприще у него шли хорошо.
Петин долго рассказывал про то, как улучшаются условия содержания в СИЗО и тюрьмах, какими огромными полномочиями он обладает, и что, самое главное, впереди еще очень много работы.
Копенгагенский все пытался добиться у него, есть ли какие нарушения и не страдает ли кто от произвола. Наконец, Петин сдался и выдал азербайджанца, который находится почти в коме, но ему не оказывается надлежащая медицинская помощь. Копенгагенский сразу ухватился за это дело и велел Неспособину записать все координаты. Кирилл лениво водил закорючки в своем блокноте, делая вид, что усердно все сказанное Петиным записывает.
Петин много раз нахваливал "Южный узел", намекая, что его читаю все чиновники области. Добродушный разговор не омрачал и факт поддержки Петиным Путина. Копенгагенский много раз поднимал этот вопрос о расколе в стане либералов, но Петин давал понять, что это не важно.
Неспособин уже стал подремывать, когда Копенгагенский вдруг поднял тему денег.
- Что-то платит МВД, - стал перечислять Петин источники дохода. - Недавно получили городскую субсидию на проведение правоведческой конференции.
- А я человек "Совета Европы", - возбужденно проговорил Копенгагенский.
- У нас много общего, - как бы про себя сказал Роман Ромуальдович, посмотрев на портрет Путина.
Через три часа беседа Копенгагенского и Петина, наконец, закончилась.
- Ну, что, тема все-таки одна есть, - на улице констатировал Денис Иванович. - Что будешь делать?
- Позвоню в понедельник, - ответил Неспособин.
- Конечно, этот азербайджанец бандюк, - усмехнулся Копенгагенский, - Но написать про произвол можно.
- Да, тема получится, - автоматически согласился Кирилл.
Затем он начал связываться с экологами. Предполагалось, что их будет целая группа, но сегодня согласился подъехать лишь один местный вузовский преподаватель-эколог Семен Алексеевич Опрыщенков. Остальные были на дачах.
Копенгагенскому захотелось есть. Поехали в кафе, чтобы не тратить время, пока прибудет эколог.
Не успели сесть за стол, как позвонил Опрыщенков, который уже ждал в условленном месте, возле офиса Петина.
- Дедушка подождет, - сказал Копенгагенский, принимаясь за суп с капустой.
Ждать дедушке пришлось часа полтора.
- Дедушка, как часовой, уже на посту, - сказал Неспособин, узнав почему-то Опрыщенкова в одиноко стоящем на площади пожилом человеке.
"Старый политшиз, его мать", - обозвал он его еще, но не вслух.
Опрыщенков предложил, первым делом, посмотреть пункт радиационного контроля, который, по его словам, располагался недалеко, на территории поликлиники АЭС.
- Всего их 19. Этот самый ближний, тут недалеко, - монотонно проговорил Семен Алексеевич. - Можно пешком.
Копенгагенский согласился. Опрыщенков повел дворами многоэтажек, потом через местный рынок, где Неспособин купил себе сигарет и с наслаждением выкурил сразу три штуки подряд.
Но вход в поликлинику, к которому привел Семен Алексеевич был закрыт на замок. Пошли в обход. Дошли до колодца водовода, возвышавшегося на полметра возле поликлиничного забора, за которым кучковалась местная молодежь
- Ребята, а не подскажите, где здесь вход в поликлинику? - поинтересовался у них Опрыщенков.
Даже Копенгагенский понял, что это будет выглядеть глупо и дал отбой на посещение поликлиники. Той же дорогой вернулись к ждавшему их Снежкову.
- Куда теперь? - спросил он.
Денис Ивановича посмотрел на Семена Алексеевича, вдохнул и сказал:
- В Цимлянск...
Они поехали по недавно построенной автодороге.
- Когда Касьянова везли из аэропорта в Волгодонск прямо по плотине, он очень удивился, сказал, что это не порядок, и приказал построить рядом вот эту новую дорогу, - рассказывал по пути городскую байку Опрыщенков.
Ему было больше 60. Еще в перестроечные времена он начал заниматься вопросами безопасности АЭС. Состоял в демпартиях, почти во всех. Много лет преподавал в различных ВУЗах все те же основы природопользования. Его жена также занималась экологией в области охраны водных ресурсов. Семен Алексеевич часто любил повторять, подтверждая свои доводы:
- Это выяснила доктор наук Опрыщенкова Людмила Михайловна - моя жена...
Через Цимлянск они проехали в северную часть водохранилищной дамбы, где находился большой пляж. В этот не очень жаркий день там все равно было много купающегося народа. Копенгагенский решил заснять импровизированное интервью с Опрыщенковым на камеру своего канадского мобильника на фоне цимлянского моря и виднеющихся в очень далекой дали корпусов атомной станции.
Аргументированная речь Семена Алексеевича изобиловала научными терминами и неопровержимыми выводами. АЭС виновата и в преждевременном нересте карпа, в образовании солей, разъедающих дамбу, в климатическом перегреве Волгодонска, в водных завихрениях в придонных слоях, в ночных свечениях над градирнями, повреждающих психику птиц и людей. Это был профессиональный экологист. Он мог говорить часами, днями, годами, не останавливаясь. Но на третьем часу лекции Опрыщенкова не выдержал даже Копенгагенский. Он пошел на пляж, снимать поближе АЭС, а Семен Алексеевич, не заметив этого, еще полчаса рассказывал Неспособину о необходимости чистить дно водохранилища. Кириллу пришлось волюнтаристически прервать Опрыщенкова.
Он отошел к Снежкову, который отдыхал в тени деревьев.
- Да, пора уже и домой ехать, - поддержал его Снежков.
Попросив у Неспособина сигарет, он закурил.
- Все-таки люди - свиньи. Смотри сколько мусора накидано здесь, - своеобразно продвинул тему экологии Володя.
Кирилл огляделся. Среди деревьев действительно было много бытовых отходов.
- Я, когда выезжаю на природу, - продолжал водитель, - всегда за собой все бутылки убираю.
- Да, это правильно, - псевдо согласился с ним Неспособин и пошел к машине, к которой вернулся и Копенгагенский.
Солнце уже клонилось к закату, когда автомобиль Снежкова покатил назад в Волгодонск мимо дамбы водохранилища. Опрыщенков жил где-то в районе "Атоммаша". Копенгагенский решил подвезти старика к самому его дому. Растроганный такой заботой Семен Алексеевич рассказал о приезде в Волгодонск Егора Гайдара для борьбы с постсоветской номенклатурой.
- Тогда не пил, потом начал пить, виски. А ведь ему нельзя было, - сокрушался дедушка-демократ даже через столько лет, вспоминая эту встречу.
Почему-то Копенгагенскому вдруг тоже захотелось пить. Машина остановилась возле остановки. Здесь же находился встроенный продуктовый магазин, напомнивший Неспособину начало нулевых, когда он учился в ростовском университете. Внутри ларька на прилавке под стеклом поверх всей остальной продаваемой продукции любовно были уложены в ряд пузырики с различными алкожидкостями. Неспособин смотрел на стограммовые настойку боярышника и Витасепт, на флакончик 250-граммового антисептина "Марат" и одеколоновидный лосьон "Композиция". Кирилл облизывал губы. Ему захотелось купить все 4 и выпить их вместе. Но, вспомнив про трезвого Копенгагенского, он лишь вздохнул и взял минеральной воды на всех, включая и себя. Но свою воду он пить не стал, засунув бутылку в сетку на кресле водителя.
Когда они, наконец, доехали до подъезда Опрыщенкова, Неспособин долго курил на улице, пока Копенгагенский в салоне не мог целый час простится с дедушкой-преподавателем. Кирилл успел нарвать и поесть жердел, густо висевших на ветвях дерева-гиганта. Его верхушка доходила этажа до четвертого. Но плоды были мелкими и безвкусными. Неспособин про себя даже поругал жерделу за то, что пожалела сахара для плодов.
Копенгагенский вдруг тоже заговорил про растения, когда отъезжали от дома дедушки-демократа.
- В Ереване прямо на улицах растут абрикосы, как здесь, только побольше. Интересно волгодонские можно есть?
- Нет, - серьезно соврал Неспособин. - Здесь несъедобные.
Он благодарил бога, что оставшееся время до Ростова Копенгагенский молчал, постоянно уткнувшись в свой мобильник. Уже стемнело. Кирилл спокойно следил за вождением Владимира. Его даже не беспокоили частые выезды на встречную полосу, когда приходилось обгонять очередную машину. Володя часто звонил дружкам и требовал, чтобы они явились сегодня на попойку в какое-то кафе. С десятого раза ему это удалось. Закадрил он даже какую-то девушку по имени Маша. Гнал машину по трассе он хорошо, и часа через два подъехали к Ростову. Вдруг Копенгагенский стал интересоваться, как выглядит Нахичевань.
- А у армян есть свои школы? - спросил он, когда Снежков объяснил ему, что Нахичевань никак по-особенному не выглядит.
- Нет, конечно, зачем они нужны? - ответил вопросом на вопрос Неспособин.
- По закону они могут иметь собственные учебные заведения, - не унимался Копенгагенский.
- Зачем они им здесь. Армяне из Армении сюда прут. Все по-армянски образованные.
- А стычки с русскими бывают? - заинтересованно спросил Копенгагенский.
- Не слышал никогда, - столбенел от вопросов Неспособин. - Если бы были, вы бы знали Денис Иванович.
"Мудак" - подумал почему-то в эту минуту Кирилл про главного редактора.
Слушая наставления Копенгагенского, когда они уже в Ростове сидели в кафе возле областной библиотеки, Неспособин понял, что ни про Петина, ни про АЭС, ничего не напишет. Он лишь ждал, когда их встреча закончится.
Кирилл был очень благодарен девушке-официантке, которая, подойдя к столику, кротко поведала, что ровно в 11 они закрываются. Он посмотрел на время в мобильнике. Было только без двадцати, но Неспособин все равно обрадовался. Однако лишь ближе к полуночи он распрощался с Копенгагенским у входа в гостиницу, которая раньше называлась "Интурист". На следующий день главный редактор улетел. Провожали его уже другие сотрудники.
Неспособин так и не выполнил ни одного задания Копенгагенского по Волгодонску, сославшись на неконтактность Петина по вопросу о безобразиях в исправительной системе, а про дедушку-эколога забыл сам Денис Иванович, так как больше слушаний по АЭС не произошло.