В лицо неожиданно пахнуло болотной затхлостью и слабым грибным ароматом, который столь часто витает холодным дождливым летом в подтопленных березняках. И почти сразу руку обожгло раскалившимся крестом.
-- Электрическая сила, -- Олег ощутил, как по спине, между лопаток, пополз холодок. -- Только этого мне и не хватало.
Он осторожно, одними глазами, покосился по сторонам и медленно потянул саблю из ножен. Пока ничего не происходило. В мертвенно-желтом свете луны мелко дрожали березовые листья, подмигивая серебристо-белыми изнанками, радостно орали лягушки вдалеке, между бело-черными стволами неторопливо расползался туман.
"Туман. Полнолуние. Болото, -- мысленно отметил Олег. -- Тройное ква в одном флаконе. При таком раскладе без неприятностей не обойтись".
Утешало только одно: в руках находился уже обнаженный, слегка изогнутый клинок прочной, хорошо отточенной и правильно закаленной сабли, выкованной из коренного листа волговской рессоры. Середин скосил глаза на поднятое к лицу оружие и не без удивления обнаружил на лезвии, возле самой рукояти, два перекрещивающихся слова, вытравленных на полированной стали: "Аз есмь".
В тот же миг слева мелькнула тень -- Олег шарахнулся в вправо, одновременно поворачиваясь, и увидел летящую прямо в лицо распахнутую змеиную пасть с длинными тонкими зубами, глазами бусинками над ними и раскрытым капюшоном немного позади. От предчувствия близкой смерти екнуло сердце... И он проснулся.
Пару минут Олег Середин просто лежал, глядя в белый потолок и дожидаясь, пока успокоится бешено колотящееся в груди сердце, потом поднял голову и покосился на календарь. Нет, все правильно. Пятница. Именно ночь с четверга на пятницу наиболее благоприятна для заглядывания в будущее, именно в ночь на пятницу он всегда совершал наговор для вещих снов.
Однако тут всегда таилась коварная закавыка: вещие сны предсказывали не то, чего хочется, а просто какие-то моменты из будущего. Причем далеко не всегда удавалось понять -- о чем именно идет речь? То голую девицу увидишь с собачьими клыками, то пьянку вместе с начальником ремзоны. А через пару лет выясняется, что у новой подружки сучий характер, а у мастера родится внук и пить со слесарями он станет на самом деле, без всяких переносных смыслов.
Тут Олег вспомнил еще про немаловажный момент сна, перекатился по тахте, опустил руку вниз и вытащил из-под прикроватного коврика свою саблю. Обнажил клинок.
Да, не оставалось никакого сомнения -- именно ее он и видел во сне. Тройной дол, начинающийся сантиметрах в пяти от рукояти. Эфес простой -- чашка гарды, выкованная из старого медного подсвечника, тонкая защитная дужка, огибающая наборную рукоять из семи пластиковых дисков всех цветов радуги. Ребята из клуба обычно предпочитают делать рукояти из дерева -- но тут Середин пошел на поводу у своего эстетического чувства. Тем более, что пластик, равно как и дерево, на солнце особо не греется, в мороз ладонь не холодит. А что пот не впитывает -- так Олег не кот, чтобы лапами потеть.
Разница была в одном: никаких букв на клинке не имелось.
-- Не было печали... -- Середин рывком вскочил, протрусил до ванной, забрался под душ. По голове, плечам, груди ударили прохладные струи, а в голове по-прежнему свербила все та же мысль: "Аз есмь" -- к чему бы это?
В принципе, формула сия в колдовстве известна и означает вызов потусторонних сил на магический поединок, либо требование признать свое главенство. Но то -- если заклятие произносит человек, маг. А вот что она может означать на клинке? Противопоставление оружия темным силам? Призыв на помощь местных высших сил? Благословение клинка христианским обрядом?
Вообще-то, похоже. Формула "Аз есмь" Церковью признается, написание сделано в виде креста. Чем черт не шутит -- а вдруг и вправду это заклинание усилит возможности закаленной стали энергетической подпиткой символа, намоленного за тысячелетия миллионами верующих?
Середин выключил душ, отерся полотенцем, потом достал крем для бритья, намазался и начал старательно скоблиться перед зеркалом одноразовым станком. При виде влажных русых волос, приглаженных к затылку, светло-голубых глаз, чисто вымытого розового носа картошкой, он в очередной раз задумался о том -- а надо ли ему вообще умываться по утрам? Все одно к концу рабочего дня волосы приобретают однообразно серый цвет, брови и ресницы становятся черными, на носу обязательно появляется несколько мазков сажей, на зубах -- черная каемка вдоль десны. И каждый день после смены приходится отмываться по полчаса, если не больше. А однажды, когда в парке не оказалось воды, в рейсовом автобусе его приняли за гомика -- глаза выглядели щедро накрашенными и тщательно подведенными.
Тем не менее, Олег добрился до конца, почистил зубы, отдельно сполоснул слегка оттопыренные уши -- сажа просто обожает налипать в ушных раковинах -- вернулся в комнату и снова поднес саблю к глазам.
Да, магическая формула христианства так и напрашивалась на свободное место возле эфеса.
Нет, разумеется Олег не был последователем пророка Исы, как называют его мусульмане. Больше того, официальная Православная Церковь называла подобных ему последователей древних языческих учений ведунами, некроманами, сектантами и регулярно проклинала. Но это никогда не мешало магам всех мастей пользоваться как исцеляющими возможностями различных христианских артефактов или молитвенных формул, так и самим проклятием.
Олег усмехнулся, взял с книжной полки освещенной в Князь-Владимирском соборе серебряный крестик, приложил его к левой руке чуть выше запястья и аккуратно примотал эластичным бинтом. Кожа сразу ощутила слабое покалывание и теплоту: освященный символ веры противился близости с некрещеным язычником. Ничего, можно и потерпеть. Зато при сближении с другим магом или представителем потусторонних сил крест нагревается еще сильнее, предупреждая своего владельца о возможной опасности. Саблю Середин сунул в черный тубус, туда же закатил шипастый серебряный многогранник, похожий на развернутый во всех плоскостях кубик-рубик, кинул старый тросик от выключателя сцепления, сверху опустил приготовленные с вечера бутерброды с ветчиной. Потом быстро оделся: футболка, джинсы, "косуха" из толстой черной кожи. Перепоясался ремнем с поясной сумкой, в которой лежали документы и ключи от мотоцикла, прихватил с вешалки в коридоре шлем и быстро сбежал вниз.
Старенький "Иж-Планета" в нынешние времена уже не вызывал восхищения у дворовых мальчишек, как в старые добрые времена, зато позволял Олегу быстро передвигаться по городу, легко обгоняя все машины от "Запорожцев" до "Мерседесов" и не застревая в многочисленных "пробках". До "Третьего автобусного парка" он домчался всего минут за семь, оставив своего двухколесного "скакуна" под окнами кузни, еще пять минут потратил на переодевание и ровно в восемь тридцать вошел в свою мастерскую.
-- Ну наконец-то! -- тут же подбежал к нему взмыленный мужик с измазанным чем-то черным лицом, однако в белой рубашке с галстуком, и протянул толстый железный прут. -- Слушай, согни его здесь, и здесь. А тут расплющи. Я потом дырку просверлю и зеркало повешу. Только побыстрее, у меня выезд через полчаса.
-- Так сходил бы к сварщикам, -- пожал плечами Олег, берясь за лопату. -- Они круглые сутки работают.
-- Ага, -- кивнул мужик. -- А потом шов от тряски лопнет и моя полусфера на асфальт грохнется. Лучше целиковый сделать.
Середин вздохнул, подкинул пару лопат угля в еле тлеющий горн, зарыл прут поглубже, включил поддув.
-- Подожди несколько минут, сейчас согреется. И последи, чтобы вентилятор не выключился, а то пакетник иногда "вылетает".
Водитель кивнул и Олег, пользуясь возможностью, сбегал к аккумуляторщикам, взял у них в пузырек немного серной кислоты и пару старых пластин. Когда он вернулся, прут уже покраснел -- Середин вытянул его клещами, кинул на наковальню, быстро согнул, один из концов расплющил несколькими ударами молота, а заодно пробил чеканом отверстие под крепеж, чтобы человек со сверлами не мучился. Кинул готовый кронштейн в ванночку с водой. Тут как раз подошел другой водитель, которому требовалась монтажка размером с хороший лом для икарусных колес, потом слесаря приволокли рессорные листы для проковки, следом -- явился завхоз с просьбой выковать решетку для газона, да с хорошими остриями -- чтобы перелезать боялись. Проклепка крышек КПП, срубание точно таких же клепок со старых коробок, ремонт колесных "корон" -- рабочий день разгорался час за часом, и только когда будильник прозвенел двенадцать, Середин решительно закрыл дверь на задвижку.
Сполоснув руки под краном, Олег открыл свой тубус, достал бутерброды, надкусил один из них, взял с верстака тигель, набил его переломанными пластинами от аккумулятора, поставил в горн, после чего достал из ящика зеленую свечу, самолично отлитую им из трех церковных, гусиный жира и колер для побелки, смешанный с рысьей шерстью. Обнажил саблю, положил ее на верстак, полуприкрыл глаза, сосредотачиваясь на свече. Сделав пару глубоких вдохов он мысленно стянул, словно старый плащ, самый верхний энергетический слой своей оболочки, обычно именуемой аурой, сфокусировал его в одной точке возле фитиля, одновременно бормоча заклятие:
-- Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами -- мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном; выйду на широкую улицу, спущусь под крутую гору, возьму от двух гор камней, растоплю своим словом. Стань камень водой, стань вода камнем. Стань глина плотью, стань плоть глиной. Не бойся ни огня, ни яда, ни злого слова...
Он больше почувствовал, нежели увидел, как воск потек и тяжело капнул на сталь у эфеса, мгновенно застыв тонкой пленкой. Облегченно вздохнув, Олег кинул свечу обратно в ящик, затем выбрал из инструмента тонкое шило и осторожно выцарапал на образовавшейся пленке два слова. Вертикально: "есмь", оставив небольшой промежуток между "е" и "с", горизонтально -- "аз", по обе стороны от промежутка. Убедившись, что воск снят до металла, капнул сверху маслянистой серной кислоты, выждал несколько минут, потом сунул саблю под кран: заклятие заклятием, но воск от кислоты может и расплавиться. Дав воде хорошенько смыть опасную жидкость, он стер пальцем воск, поднес клинок к глазам. Все точно: именно такую надпись, словно прогрызенную жучком, он и видел на своем оружии во сне. Вот только стало оно от этого дополнения сильнее? Может, наоборот -- перестанет подчиняться хозяину-язычнику?
Середин вздохнул, вогнал клинок в ножны, достал из тубуса тросик и серебряный многогранник. Тут все было просто и понятно: сложив тонкий стальной трос вдвое, Олег просунул его в отверстие, сделанное в середине многогранника, вытянул с другой стороны, опустив в выемку на наковальне. Прихватил клещами тигель, перелил в выемку расплавленный свинец. Отошел, доел бутерброд, взял молот, пару раз хорошенько саданул им возле выемки и потянул трос. Свинцовое чушка, плотно вцепившаяся в размочаленные концы тросика, выскочила наружу. Кузнец стряхнул серебряный грузик на нее, а затем с силой ударил сверху молотом. Свинец мгновенно заполнил отверстие, намертво его заклепав.
Олег опустил молот, просунул руку в петлю получившегося кистеня, огляделся, а потом с размаху вдарил им по дюймовой доске, огораживающей ванночку. Доска хрустнула, переламываясь пополам, а когда грузик отскочил -- в дереве остались две глубокие выемки.
-- Ква, -- удовлетворенно кивнул Олег. -- Против танка не потянет, но бронежилет расплющит до позвоночника. По улице лучше не носить. Четыре года, как с куста, никакой адвокат не поможет.
В дверь постучали. Середин аккуратно сложил вооружение в тубус, заткнул его и отодвинул задвижку двери.
-- Привет пиратам! -- в кузню вломились двое слесарей из колесного цеха. -- Тебе мечи больше не нужны? А то Стас с директорской "Волги" опять рессору сломал.
-- Да хватит с меня и одного, -- пожал плечами кузнец. -- Вот когда рычаг сломает, тогда зовите. Я из него хороший стилет забацаю.
-- Ну, раз так -- тогда согни ее нам под прямым углом, резину с дисков срывать.
-- Я жрать хочу, ребята, -- помотал головой Середин. -- Еще только полпервого.
-- Два пива. Одно с нас, одно со Стаса. Он новую рессору на колесный цех за это выпишет.
-- Так бы сразу и сказали, -- Олег затолкал в рот оставшийся бутерброд, напялил рукавицы и кивнул головой на горн: кладите!
* * *
Первомайская улица, почему-то не переименованная до сих пор, упиралась в заброшенный стадион мясокомбината. Точнее, заброшенный мясокомбинатом, поскольку спорткомплекс не умер, а продолжал более-менее успешно существовать, сохраняя в себе конюшню на двадцать голов, два крытых поля, комплекс тренажерных залов и футбольную площадку с недавно отремонтированными трибунами. Клуб "Остров Буян", зарегистрированный, как спортивно-реконструкторский, располагался в комплексе, из которого неведомым образом испарились все тренажеры, но зато сохранилось пять прекрасных залов для занятий и несколько административных помещений со старыми письменными столами и даже одним холодильником.
Именно в кабинете с холодильником сидел Ливон Ратмирович по прозвищу Ворон -- улыбчивый круглолицый старик с длинными, черными как смоль волосами. Имея рост чуть выше полутора метров, объемистый животик и странную привычку сидеть на корточках, наблюдая за тренировками, он порою и вправду напоминал большую птицу -- особенно, когда склонял набок голову и удивленно вытягивал бесцветные губы. Даже шаровары и свободные рукава рубашки не могли скрыть, насколько иссохлись за годы конечности старика, но он был отнюдь не так слаб, как казалось на первый взгляд. Ворон умел двигаться стремительно, наносить точные, неожиданные удары, а ножом, мечом и топором владел просто виртуозно. Однажды, изрядно перепив -- что со стариком иногда случалось -- он смеха ради подбил своих учеников на поединок и больше получаса успешно отмахивался полупудовым мечом один против трех. Широкий клинок на протяжении большей части схватки лежал у Ливона Ратмировича то на плече, то на боку, то на колене. Старик не держал меч руками -- отбиваясь, он подбрасывал его ногой, толкал всем телом, позволял падать в нужном направлении... В итоге молодые здоровые парни выдохлись первыми и предпочли отступить, растирая уставшие мышцы.
Ворон учил последователей не только древнему искусству русского ратного боя, далеко не только... Но лишь тех, кого любил и кого выбирал сам.
-- Здравствуй, Ратмирович, -- своего имени учитель почему-то не любил, а потому знающие люди звали его только по отечеству. -- Сегодня я пораньше. У нас по пятницам сокращенный рабочий день.
Олег потер левую руку -- при появлении Ворона его крест раскалялся, словно графа Дракулу чуял -- потом открыл свой тубус и вытряхнул на стол полученное от кузовщиков пиво.
Он поставил бутылки, потом подобрал выкатившийся следом кистень.
-- Серебро? Богато живешь! Откуда?
-- Заговор на удачу и тридцать лотерейных билетов, -- пожал плечами Олег.
-- Ох, бродяга, -- укоризненно покачал головой Ворон. -- Гляди, станешь искать злато, найдешь и мытаря.
-- Я не жадный, Ратмирович, -- рассмеялся Середин, протянув руку к пиву. -- Я токмо себе на кистень, да тебе на...
-- А вот это тебе не надобно, -- ловко выхватил Ворон бутылку у него из-под руки и поставил в холодильник. Потом открыл другую, сделал большой глоток и сообщил: -- Иди в третий зал, там группа второго курса. У них сегодня по теме сеча дружиной. От и объясни отрокам, что к чему.
-- Яволь, Ратмирович, -- с сожалением проводил взглядом пиво Олег. Но ничего не поделаешь. Платы за обучение Ворон с любимых учеников не брал -- но в их обязанности входило заменять учителя на занятиях, буде такая необходимость возникнет. Раз Ворон сказал -- значит, надо заменить. -- Щит свой доставать, али клуб обеспечит?
* * *
Когда-то очень давно третий зал считался малым баскетбольным залом, о чем свидетельствовала сохранившаяся на досках разметка и кольцо на стене. Но сейчас здесь толпилось полтора десятка человек в тренировочных костюмах,- с деревянными мечами и круглыми фанерными щитами. Середин мысленно отметил, что на девять женщин имеется всего шестеро парней и покачал головой: куда катится мир? Бабы изучают рукопашный бой, а мужики просиживают задницы за компьютерами и телевизорами. Этак лет через сто женщины начнут выращивать безмозглых самцов на сельских фермах и продавать в магазинах. А патриархат станут изучать в школах по теме "сказания древности".
-- Ну, ратники-молодцы, -- вслух скомандовал он, -- в одну шеренгу стано-овись!
-- Прям как в армии, -- осклабился высокий, коротко стриженный парень в красно-синем костюме из мятого шелка.
-- А то, -- ничуть не обиделся Олег. -- Как еще можно изучать ратное дело, если не используя военный опыт? Давайте, построились. Значит, для начала теоретическая часть. В стычке с врагом главная задача каждого пехотинца -- это удержать щит. За щитом вы как за каменной стеной, без щита вы стопроцентный труп. Как говаривали древние греки, "со щитом или на щите". Щит, это самое главное ваше достояние. Щит врага -- первейшая цель в схватке.
-- А как же меч? -- парень явно стремился перед кем-то покрасоваться, задирая незнакомого инструктора.
-- Меч нужен только для того, чтобы удерживать щит в правильном положении, -- хладнокровно ответил Олег, вызвав тихие смешки в рядах учеников. -- Показываю. Берете круглый щит за приколоченную в центре рукоять. Встаете левым боком вперед. Соответственно, один край щита вы подпираете плечом, а другой удерживаете гардой меча. Слегка пригибаетесь. Все. Из-за щита выглядывает только ваша ступня, до которой не достать, потому, что нужно нагибаться, и глаза под толстым крепким шлемом. Можно сказать, вы в крепости. Давай, ратник, -- кивнул он парню в шелковом костюме. -- Попробуй напасть.
-- Ага, -- тот явно обрадовался, выступил вперед, покачался из стороны в сторону, словно боксер на ринге и, взмахнув мечом, ринулся вперед.
-- Стоп, -- распрямился Середин. -- Все, ты труп.
-- Почему? -- изумился парень.
-- Тебя зарезали свои. Ударили в спину. Ну-ка, повтори свою атаку.
Парень двинулся в атаку снова, взмахнул клинком...
-- Замри! -- приказал Олег. -- Теперь оглянись. Ты видишь, где находится кончик твоего меча? Там же головы твоих товарищей, которые стоят во втором ряду! Противника ты, может, и не достанешь, но кого-то из своих с такими повадками заколешь точно. А они вряд ли станут дожидаться смерти. Зарежут первыми. Так что возвращайся в строй, а вы все запомните: рубка на мечах -- это бредовая фантазия плохо образованных художников и тупоголовых профессоров. На самом деле меч представляет из себя нечто среднее между копьем и ножом. Им можно колоть на меньшем расстоянии, чем копьем, и резать на большей дистанции, чем финкой. И все. А теперь: основы боя в общем строю.
Середин прошелся по залу, оглядывая неровную шеренгу учеников.
-- Да, пожалуй, только сегодня вы узнаете, зачем в армии учат равнять строй и ходить в ногу. Давайте вспомним забытые команды. Равняйсь... Смирно. Теперь все выставили левую ногу вперед, повернулись полубоком. Подняли щиты. Левый край щита опирается на свое плечо, правый -- на левый край щита товарища. Получается двойное ква: прочная несокрушимая стена, за которой каждому гарантирована полная безопасность при условии синхронности движений. Хорошо, что наша милиция пока не додумалась поинтересоваться тактикой римских легионов: любую демонстрацию выносили бы, как трактором. Теперь о мечах. Иногда так случается, что кто-то на пути оказывается слишком умным, давит чуть сильнее и ваш товарищ справа получается сдвинутым назад. Запомните: вы единое целое, и это не его беда. Это ваша беда. У правого края щита образуется щель. Ваш меч тут же скользит по щиту...
Олег продемонстрировал, как его деревянный клинок чиркнул по краю окантовки, упал вперед и тут же вернулся:
-- Вы режете противника через получившуюся щель снизу вверх, куда попадете. Запомните раз и навсегда: меч -- это не рубящее оружие. Это колюще-режущий инструмент. Увидели, как враг опустил щит -- тут же наносите укол. Щит задран слишком высоко -- режете его снизу...
-- Запомните, запомните... -- опять выступил все тот же неугомонный парень. -- Я не понимаю, нахрена нам все это нужно, когда все вокруг стреляют из автоматов и летают на сверхзвуковых истребителях?
-- Зачем это нужно? -- улыбнулся в ответ Олег. -- Я был бы в затруднении, задай этот вопрос какой-нибудь солдат-срочник или присланный по разнарядке танкист. Но вот тебе, ратник, я могу объяснить совершенно ясно и понятно.
-- Ну и зачем? -- выпятил грудь и вскинул подбородок парень.
-- А затем, -- развел руками Середин, -- что ты сам пришел к нам в клуб, и заплатил три сотни рублей, чтобы тебя научили драться на мечах. Еще вопросы есть?
-- Да, -- смутился парень и отчаянно зачесал в затылке.
-- А раз так, -- повысил голос Олег, -- то подравняли свои ряды, ратники! Мы начинаем атаку строем.
* * *
В кабинет Ворона он вернулся только через два часа, уселся в кресло и сразу выложил главный вывод, вынесенный из занятия:
-- А все-таки, Ратмирович, меч по сравнению с саблей -- полная дрянь.
-- Хочешь попробовать? -- склонив голову набок, вытянул губы в трубочку старик.
-- Против тебя? -- Середин покачал головой. -- Не, Ратмирович. Ты и со шваброй против танка запросто драться можешь. Это не показатель.
-- Ладно, -- старик открыл холодильник и достал пиво. -- На, охладись. Заслужил.
-- Хорошо... -- обрадовался Олег, сковырнул крышку ключом от квартиры и тут же сделал несколько глубоких глотков. -- Знаешь, Ратмирович, я иногда начинаю думать: а все наше колдовство, это действительно реальность, или мы это для себя просто навоображали? Вот смотри: я выиграл в лотерею немного денег. С одной стороны: был заговор на удачу. С другой: я ведь тридцать билетов купил! У меня и так неплохая вероятность имелась. Или пришла ко мне ночью соседка переспать. Опять же, случилось это после приворота на ветер. Но ведь до этого мы с ней недели две сальными взглядами обменивались! Может, сама и пришла, как только муж в ночную смену отправился?
-- Дык, -- пожал плечами Ворон, -- бросить-то никогда не поздно. Сходи в церковь, покайся, исповедуйся, окрестись, причастись, да и живи как все.
-- Как все? -- поморщился Олег и прихлебнул пива. -- Как все не хочу.
-- А почему? -- заинтересовался учитель. -- Коли пользы-то никакой? Хлопоты одни, расходы. Серебра на кистень полфунта, поди, спалил.
-- А вот нравится! -- упрямо мотнул головой Середин. -- Есть люди, которые марки собирают. Никчемные такие клочки бумажек. Причем порченых, которые и на конверт наклеить нельзя. Большие деньги за мусор платят. А есть другие. Альпинисты называются. Эти лазят по никому не нужным скалам без всякого смысла и цели. Гробятся, убиваются -- а все равно лазят. Так почему я не могу потратить свободное время и личные деньги на изучение колдовских навыков своих предков и их искусство ратного боя?..
-- Хорошо получается? -- с плохо скрываемым ехидством перебил Ворон.
-- А то! -- не стал зря стесняться Олег. -- Есть польза, нет -- это вопрос другой. От гольфа тоже никакой пользы, а тысячи людей занимаются.
-- Лепо, -- кивнул старик. -- Тогда поиграем. Сюда сейчас Стас и Костя подойдут, они молодые группы ведут сегодня. Вот вы втроем и поохотьтесь на василиска. Я пошел, минуты три у меня еще есть.
Ворон обогнул стол, заговорщицки ткнул Середина кулаком в грудь и бесшумно выскользнул за дверь.
Вот это развлечение обещало стать интересным... Олег взялся за тубус: перекинул перевязь с саблей через плечо, сунул кистень за ремень. С Вороном в силах и средствах можно не стесняться, его все равно поранить невозможно.
Открылась дверь, появились ребята, с которыми он семь лет назад начал ходить в первую группу "варягов". Правда, в отличие от Середина, попавшего к старику в шестнадцать, и Стасик, и Константин к тому времени уже успели отслужить срочную, а потому сейчас выглядели вполне солидными мужчинами среднего возраста... И тем забавнее смотрелись они с бердышами и мечами в руках. Точнее, бердыш дополнял костюм-тройку худощавого черноволосого Кости, а щит и меч находились в руках низенького лысого Стаса, одетого в джинсы и свитер.
-- Поехали, -- с готовностью перекинул бердыш из руки в руку Костя.
Видели бы сейчас своего главбуха тетки из его отдела!
Охота против старика имела особую пикантность тем, что мало отличалась от настоящей схватки с нечистью. На Ворона точно так же реагировал крест на руке, его точно так же можно рубить без оглядки на условности -- все одно выкрутится.
Они втроем двигались по коридору, держа наготове обнаженное оружие, и уже через несколько шагов Середин почувствовал жжение у запястья. Он остановился, отвел левую руку в сторону, потом в другую. Прижил палец к губам, кивнул на первый зал, потом рывком распахнул дверь, ворвался внутрь, держа саблю перед собой. Ворон ждал у стены, спокойно сложив руки на груди. На секунду Олег запнулся, чуя в его поведении какой-то подвох, потом шагнул вперед, занося клинок для удара.
-- Пум-пум, -- постучал ему по плечу Костя. -- Убит два раза. Эх ты, а мы собирались бучу по полной программе устроить.
-- Почему? -- удивился Олег -- точно так же, как давеча удивлялся парень на его тренировке.
-- Сколько раз тебе говорить, дурья башка, -- Ворон приподнялся на цыпочки и постучал ему кулачком по лбу. -- Василиск -- это не плоть. Это дух. Он взглядом не только убивать, но и подчинять способен. Ты почто спину свою прикрывать поленился? Вот дружки, что слабее по духу и опыту, тебя сзади и зарезали. Что-то совсем ты сегодня плох, бродяга. Не узнаю. Не иначе, порча на тебе. Сглаз пропустил.
-- На фига все это действительно надо? -- раздраженно кинул саблю в ножны Олег. -- Дурью маемся. Двадцать первый век на дворе. А мы все мечами машем, да заговоры нашептываем. Бред. Один хороший автоматчик, и все наши тренировки псу под хвост, вместе с оберегами и талисманами.
-- Э-э, бродяга, да ты совсем плох, -- Ворон взял ученика жилистыми пальцами за подбородок, повернул к себе лицом, пристально вглядываясь в глаза. -- Яду тебе сегодня в сердце капнули. Без злобы, без жестокости. Но попали на старые раны. Не веришь ты в себя, бродяга. Потому и не держишься.
Старик отпихнул его от себя, недовольно фыркнул:
-- Шесть лет тебя знахарству, да ведовству ищу, а тебе все няньки нужны. А ну, отвечай: кто знания хранит?
-- Гад ползучий, -- буркнул Олег.
-- Кто знания стережет?
-- Филин лесной.
-- Так почто спроситься не можешь? Вот тебе мой сказ, бродяга. Ты знать хочешь, зачем знания и мастерство наши нужны? Так найди этот ответ! И без него ко мне не возвращайся!
Ворон передернул плечами и неожиданно стремительно исчез, как это умел делать только он.
-- Ум на халяву, -- шепнул ему на ухо Стас и бодренько зашагал к выходу. Костя же просто бросил сочувствующий взгляд, а потом торопливо отвернулся.
Заклятие мертвого змея
"Ум нахаляву" -- такое прозвище носил среди учеников Ворона заговор, который позволял получить знание в готовом виде, не зубря какую-то науку, а просто вытребовав ее у хранителей. Или, как принято говорить в последнее время -- "получить напрямую из энергоинформационного поля Земли".
Правда, пользоваться заклинанием Олег не собирался. Во всяком случае, в первый после размолвки с Вороном день. Поначалу он твердо решил раз и навсегда "завязать" со всякого рода черной магией, ритуалами, схватками на мечах и прочей неуместной в современном мире белибердой. Вот только... Трудно стать нормальным человеком, пить водку, таращиться в телевизор и бесцельно носиться по городу на мотоцикле, когда привык каждый вечер на протяжении пяти лет укладывать на ночь рядом с постелью наговоренную саблю, по утрам приматывать к запястью освященный крест и по крайней мере два часа в день проводить в схватках -- пусть и учебных -- с такими же азартными ребятами, как и сам. Тоскливо и пусто на душе стало уже на вторые сутки. К тому же... Он изучал магию Ворона почти шесть лет. И вполне естественное любопытство с первой минуты начало грызть душу с другой стороны: получится или нет? Можно добыть через заговор вполне осязаемое знание, которое отсутствовало в мозгах раньше?
-- Это не для старика, -- сказал себе Середин утром в воскресенье. -- Просто я хочу знать...
От принятого решения сразу стало легко и спокойно -- он спустился к мотоциклу и рванул в зоопарк.
Таня Зорина была первым объектом его приворотных заговоров и присушек. Правда, ни одно из средств не подействовало -- по неопытности Олег наделал слишком много ошибок. Но со старшей сестрой своего одноклассника Середин все-таки познакомился. Пусть и не так близко, как хотелось.
Всегда строго одетая, с безупречным каре каштановых волос, женщина работала в зоопарке ветеринаром, что давало ученику старого ведуна уникальную возможность в добывании шерсти волка, когтей орла, помета летучих мышей и прочих ингредиентов, зачастую совершенно неожиданных. Татьяна относилась к магическим опытам знакомого с детства паренька со снисходительностью образованной леди к ужимкам дикаря, что Олега ничуть не обижало: пусть хоть психом считает, лишь бы помогала.
В магазине напротив зоосада Середин купил большую коробку конфет, букет роз -- у метро, после чего отправился к служебному входу. Внутрь его пропустили беспрепятственно -- не первый раз появлялся, охрана в лицо знала. Олег поднялся на второй этаж, прошел по пахнущему формалином коридору и постучался в стеклянную дверь.
-- Да-да, войдите... -- одетая в белый халат женщина подняла глаза на вошедшего, посмотрела на выражение лица посетителя, на зажатое в руках подношение, сделала правильные выводы и снова уткнулась в журнал, в который заносила какие-то записи. -- Ну и что нужно нашему чародею на этот раз?
-- Танечка, если тебе будет нужно кого-нибудь приворожить или сглазить, -- начал Середин, -- то я по первому твоему слову и со стопроцентной гарантией...
-- Надо, -- немедленно согласилась Зорина. -- Льва Федьку приворожить нужно. Он мне вчера чуть руку не оттяпал, когда укол делала.
-- Ква... -- растеряно дернул себя за ухо Олег. -- Нет, приворожить я, конечно, могу... Э-э-э... Но только тогда при виде тебя он... Э-э-э... Станет вести себя... Э-э-э... Еще более буйно.
-- Вот так всегда, -- продолжая писать, кивнула Татьяна. -- Все вы, мужики, одинаковы. Сперва наобещаете с три короба, а потом в кусты. -- Она поставила точку, отложила ручку в сторону и откинулась на спинку стула. -- Ну ладно. Давай, канючь.
-- Тань, мне бы перо филина и какую-нибудь змею, дохлую.
-- Нет, Олежка, тут тебе не повезло. Перьев, конечно, можно намести хоть целый мешок, но вот из змей зоопарк изготавливает чучела, так что полоза отдать не могу.
-- Какого полоза? -- встрепенулся Середин.
-- Сдох в пятницу... Я думала, ты как раз его хочешь выпросить.
-- А мне шкура не нужна, -- торопливо сообщил молодой ведун. -- Только тушка. Можно даже не целиком.
-- Надеюсь, ты его есть не собираешься? -- с подозрением уточнила ветеринар.
-- Да перестань, -- даже обиделся Олег. -- Я тебе что, бомж бездомный? Просто очень, очень нужно... Ну, это в целях повышения общечеловеческого уровня знаний.
-- Ладно, -- рассмеялась Зорина. -- Коли ради "общечеловеческого уровня знаний", тогда попробую. Убери конфеты в шкаф, цветы поставь в воду. Я в лабораторию схожу. Они образцы тканей брали. Если остальное не выбросили, то принесу.
Женщина поднялась, прошла к выходу и Середин, проводив взглядом обтянутую коротким накрахмаленным халатиком стройную фигурку подумал о том, что не мешало бы сделать приворот на Танечку еще раз. Только теперь без ошибок. И лучше -- через еду, так надежнее. Пригласить в кафе, взять пирожное, нашептать его, пока несешь к столику, она съест...
-- Ты куда смотришь? -- остановилась в дверях ветеринар. -- Шкаф находится с левой стороны. У меня в ногах его нет.
Вернулась она спустя минут десять, молча подала плотный белый полиэтиленовый пакет:
-- Тебе повезло. В выходные мусор выкидывать некому.
-- А перо?
-- Ах, да. Ну, пойдем. -- Зорина выпустила его из кабинета, закрыла дверь на ключ, провела до птичьих вольеров. -- Ну, какой тебе нужен?
-- Вот этого, -- Середин указал на замершего макушке высокой раздвоенной палки американского виргинского филина, коричневого, с белой грудкой и высокими "ушами" из черных перьев.
Женщина открыла клетку, подобрала с пола несколько валявшихся там перьев, подняла перед собой и дунула в сторону гостя.
-- Ать... -- Олег поймал в воздухе пару штук и торопливо сунул в нагрудный карман. -- Слушай, Тань, а как ты смотришь, если я приглашу тебя на чашечку кофе?
-- Боже упаси! -- закрыла клетку Зорина. -- Я все время буду думать, не змеиным ли мясом ты меня угощаешь.
-- Да просто в кафе посидим!
-- Иди-иди! Еще подсыплешь мне порошок из крокодильих когтей. Зачем они тебе могли понадобиться?
-- Все равно не поверишь... -- коготь крокодила, как известно, необходим для наговора нового замка против взлома.
-- Вот потому и иди, -- кивнула Таня. Но когда Середин, кивнув на прощание, отошел на несколько шагов, неожиданно окликнула: -- Олежка! А за розы спасибо. Кроме тебя, подлизы, никто ведь и не догадается подарить...
* * *
При наличии необходимых ингредиентов выполнение любого обряда -- занятие элементарное, как кованый гвоздь. Тушку полоза, похожую на длинную палку ветчинной колбасы, Середин порубил на куски, завернул в фольгу и сунул в духовку. Потом взял пчелиный воск, купленный на рынке, десяток красных декоративных свечей из хозмага, все вместе кинул в металлическую миску и поставил на малый огонь. Пока составляющие растапливались, в несколько раз обернул фольгу вокруг рукояти от швабры, пропустил внутри обычную суровую нить, смял фольгу с одной стороны, зажав нитку в ней. По квартире пополз соблазнительный запах жареного мяса -- Олег достал мясо, сделал в свертке небольшое отверстие и аккуратно слил в миску вытопившийся жир. Тщательно перемешал получившуюся розовую вязкую жидкость, поймал хвостик нити одной рукой, а другой -- через тряпку, естественно, -- взял миску и вылил состав в алюминиевый цилиндр. Подождал несколько минут, пока смесь начала загустевать, отпустил нитку. Все, свеча со змеиным жиром готова.
Знали бы люди, насколько просто изготавливаются атрибуты для самых сложных заклятий черной магии! На три свечи ушло всего полчаса, после чего Олег отнес запеченное мясо вниз и выложил горкой у подвального окна, представляя, какое пиршество начнется сегодня вечером у местных кошачьих.
Теперь оставалось самое трудное -- ждать. Ждать полуночи. И маяться от мысли -- получится, не получится? Середин уже забыл, что в обиде на старика и представлял, как изумится Ворон и ребята, когда он явится в клуб с готовыми ответами на все вопросы и неведомыми знаниями.
Едва часы показали одиннадцать, Олег начал одеваться. Форменные милицейские ботинки, теплые шерстяные штаны, поверх них -- плотные джинсы. Чистая футболка под шерстяной свитер, а сверху -- верная "косуха", закрывающая грудь двойным слоем толстой кожи. Кистень Середин засунул в карман куртки, на ремень повесил саблю, в поясную сумку положил пакет с молотым перцем, перемешанным с табаком из дешевых сигарет, два мелка -- обычный и "черный", пропитанный крысиной желчью.
Со стороны могло показаться, что он готовится к битве, а не обычному заговору, но молодой ведун знал: во время обряда может случиться все, что угодно. Ворон говаривал, что иногда вместо вызываемых духов появляются шайтаны, с которыми приходится рубиться насмерть, что мертвецы зачастую отвечают на вопросы могильным холодом, покрывающим инеем кожу и вымораживающим целые дома. И что рассчитывать нужно на лучшее, но готовиться -- к чему угодно.
За десять минут до полуночи Середин вышел на лестничную площадку. Ночные заговоры всегда следует исполнять в местах, куда падает свет луны -- а из его комнаты, выходящей окнами на соседнюю девятиэтажку, даже неба не разглядеть. Опустившись на корточки на корточки на площадке между этажами, "черным" мелом Олег нарисовал колдовской треугольник, по углам которого установил свечи. Поверх, уже обычным мелком, нарисовал треугольник "чистый", перевернутый одним из углов к себе. Получилась так называемая "звезда Давида", в которой на самом деле представлял ценность только внутренний шестиугольник -- место скрещения миров обычного и магического.
Завершив приготовление, Олег закрыл глаза, сосредоточился. Он сделал несколько глубоких вдохов и полных выдохов, представляя себе, как внешний мир проникает в его тело, заполняя все до кончиков пальцев, волос, ногтей, до последней жилочки и клеточки. Выдохнул "мир", вдохнул, снова выдохнул. Голова слегка закружилась, расширяя ощущение пространства за пределы видимых пространств. Стараясь поддерживать в себе это ощущение, Середин достал из кармана зажигалку, щелкнул ею, зажег свечи, затем опустил ладонь в центр звезды, сделал мысленный "выдох" через руку, заполняя внутреннее пространство магической фигуры пропущенной через себя "чистой" составляющей и начал четко и раздельно произносить обычную формулу:
-- Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами -- мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном; выйду во чисто поле, поймаю птицу черную, птицу белую, птицу алую... -- одной рукой он достал перо филина, положил его в центр фигуры, между большим и указательным пальцем, щелкнул зажигалкой, превращая в трескучий огонь: -- Летите птицы за земли южные, земли восточные и западные, за реки быстрые, моря глубокие, волны высокие за море окиян, на остров Буян. На острове том лежит бел-горюч Алатырь камень, на камне изба, в избе сундук, на сундуке старик. Птица черная, закрой старику очи, уложи его во крепок сон на сорок дней и сорок ночей. Ты, птица белая, открой сундук, впусти в него свет ясный. Ты птица алая, достань из сундука книгу Велесову, спроси книгу... Спроси, зачем нам знание колдовское, да умение ратное? -- выдохнул Олег и неожиданно ощутил, как в лицо пахнуло болотной затхлостью и слабым грибным ароматом, который столь часто витает холодным и дождливым летом в подтопленных березняках. И почти сразу руку обожгло раскалившимся крестом.
-- Электрическая сила, -- по спине, между лопаток, пополз холодок. -- Только этого мне и не хватало.
Середин осторожно, одними глазами, покосился по сторонам и медленно потянул саблю из ножен. Пока ничего не происходило. В мертвенно-желтом свете луны мелко дрожали березовые листья, подмигивая серебристо-белыми изнанками, радостно орали лягушки, между бело-черными стволами неторопливо расползался туман.
"Туман. Полнолуние. Болото, -- мысленно отметил Олег. -- Тройное "ква" в одном флаконе. При таком раскладе без неприятностей не обойтись".
Утешало только одно: в руках находился уже обнаженный гибкий клинок хорошо отточенной и правильно закаленной сабли, выкованной из коренного листа волговской рессоры. Он скосил глаза на поднятое к лицу оружие и прочитал на лезвии, возле самой рукояти, два перекрещивающихся слова, вытравленных на полированной стали: "Аз есмь". Вот тебе, батенька, и вещий сон.
В тот же миг слева мелькнула тень -- Олег шарахнулся вправо, одновременно поворачиваясь, и увидел летящую прямо в лицо распахнутую змеиную пасть с длинными тонкими зубами, глазами бусинками над ними и раскрытым капюшоном немного позади. От предчувствия близкой смерти екнуло сердце, но натренированные годами занятий руки рефлекторным движением резанули саблей воздух и тварь, словно сама собой, развалилась на две части, промелькнула мимо груди и забилась на земле в предсмертных судорогах. Теперь стало видно, что к змеиной голове крепилось мохнатое тельце белки с широкими кожистыми крыльями и когтистыми лапами ястреба.
-- От бля... -- прошептал Середин, стараясь смотреть сразу во все стороны. -- Да это же криксы!
Листва в березняке снова зашелестела -- но на этот раз не от ветра. Деревья тряслись так, словно через них пробивалось нечто тяжелое, размером с хорошего толстозадого гиппопотама. Еще одна тварь спикировала сверху -- но эту ночницу Олег смахнул мимолетно, даже не задумавшись. Крест на руке слегка остыл, что отнюдь не означало, будто мир вокруг стал безопаснее. Просто самые крупные и злобные криксы еще не успели добежать до своей жертвы. Нужно было срочно сматываться.
-- Весь вопрос -- куда? -- вслух заметил молодой ведун, пытаясь хоть как-то сориентироваться. Однако вокруг стоял лес, и даже полная луна на чистом, ясном небе ничуть не помогала разглядеть дорогу.
Ответ пришел сам собой: слева затрещал березняк, справа что-то зачавкало по болоту, впереди хлопали крыльями подлетающие твари. Середин развернулся и кинулся бежать. Пару раз что-то промелькнуло над самой головой -- но за мгновение до этого крест обжигал руку и Олег успевал пригнуться. В третий раз рука ощутила жар, когда позади чавкнул толфяник. Ведун развернулся, одновременно взмахивая саблей -- и когда увидел перед собой женщину, остановить удара уже не успел. Голова с длинными каштановыми волосами подскочила на несколько сантиметров вверх, потом звучно шмякнулась в лужу. Тело сделало еще пару шагов и плашмя рухнуло вперед. Сердце екнуло -- но мгновением спустя Олег увидел руки погибшей -- с длинными, сантиметров по двадцать, пальцами, каждый из которых заканчивался толстым кривым когтем.
С этой секунды в душу ведуна снизошло спокойствие. Он без колебаний рубил все, что шевелится -- змей, птиц, детей, монахов, коров, ветки деревьев, качающиеся кочки, крупных ночных мотыльков, шаг за шагом отступая в избранном направлении. Наконец под подошвами ботинок захрустел песок, запахло соснами -- и криксы неожиданно отстали. Наверное, у них тоже имелось какое-то чувство самосохранения.
-- Кажется, теперь я понимаю, зачем учился владеть саблей, -- тяжело перевел дыхание Середин и отер клинок о куст черники. -- Блин, и это называется "ум на халяву"? Такие дисциплины лучше изучать за партой по учебнику...
Он опустил руку в поясную сумку, зачерпнул горсть перца с табаком и щедрой рукой сыпанул вокруг себя: через такой барьер ни лесные хищники, ни мелкая нечисть пробиваться не рискнет. Разве только враждебно настроенный сильный маг или посланные им слуги. Но такой опасности Олег не предполагал. Не имелось у него врагов среди сильных колдунов. Да и крест на руке всегда успеет предупредить загодя. Поэтому молодой ведун сел, привалился спиной к ближайшему стволу и закрыл глаза...
* * *
Проснулся Середин только когда солнце ударило ему в глаза. Краешком сознания он помнил, что сегодня понедельник, что нужно идти на работу, но тем не менее попытался урвать еще пару секунд сна, повернулся набок и... упал на колкую хвойную подстилку.
-- Это еще что за ква? -- он сел, огляделся, разгоняя остатки дремоты и пытаясь вспомнить, как он сюда попал.
Прямо над головой безоблачное небо скребли макушки вековых сосен, у подножия стволов чернели крупными ягодами кусты черники и голубики, перемежающиеся с редкими брусничными ветками. Прозрачный, пахнущий смолистой свежестью бор забирался на холм, у самого подножия которого сидел Олег. В другую сторону тянулось темное болото, поросшее низкорослым березняком и поблескивающее частыми оконцами чистой воды. Оно манило к себе алыми россыпями клюквы, но есть в такую рань Середину не хотелось.
-- Так, -- сделал он глубокомысленный вывод. -- Значит, это был не сон. И на работу я сегодня явно опоздал. Нужно выбираться к ближайшему населенному пункту и брать больничный. А то уволят.
Куда и каким образом закинуло его заклятие Велесовой книги, Олег старался не думать: выйдет к людям, узнает. Но нужно признать, обряд оказался весьма эффективным. Теперь он точно знал, что есть еще на Земле места, где обитают самые настоящие ночницы, и куда без сабли и хотя бы начального понимания колдовства лучше не соваться.
Над болотом пронесся звонкий клич кукушки, и Олег сразу загадал:
-- А ну скажи, сколько мне до дороги пробираться?
-- Ку-ку... -- растянула последнюю ноту пичуга и замолкла.
-- Это что было, метры или дни? -- попытался уточнить Середин, но ответа, естественно, не дождался.
А вопрос был не праздный. Хорошо, если заклинание пихнуло его в ближайшую болотину промеж обширных дачных участков. А вдруг куда-нибудь в Сибирь засандалило?
-- Спасибо, Ворон, научил ты нас к любому заклинанию, как к войне готовиться, -- вслух поблагодарил старика Олег. -- Но мог бы посоветовать еще и бутерброды перед наговорами заготавливать.
Он похлопал себя по карманам, заглянул в поясную сумку. В наличии имелись кистень, два мелка, зажигалка, полкулька перца с табаком, носовой платок и старый календарик с рекламой магазина "Максидом". Негусто. Ну да ничего, не пропадет. А в следующий раз будет умнее...
Середин поправил ремень так, чтобы сабля свисала сбоку и не била его по ногам и стал решительно подниматься на холм.
По ту сторону взгорка открылась ложбина с журчащим по песчаному дну узеньким ручейком. Середин повернул вверх по течению и примерно через полкилометра вышел к роднику. На всякий случай Олег поводил над ним левой рукой -- но ничего не почувствовал, а потому опустился на колени и долго пил ледяную воду, утоляя одновременно и жажду, и голод.
"Надо будет еще и флягу с собой перед заклинаниями брать" -- мысленно отметил молодой ведун, перешагнул ручей и двинулся вверх по другому склону. Потом опять вниз, вверх, вниз... Вокруг расстилались нетронутые черничные заросли, то и дело попадались крупные, красивые грибы: белые, сыроежки, красные, моховики. Олег от них старательно отворачивался -- хотелось взять, но некуда.
Наконец, примерно после полудня, он наткнулся на полосу примятой травы -- крохотные лапки "заячьей капусты" были растоптаны с интервалом в полметра, каждый след имел длину сантиметров тридцать. Или, проще говоря, здесь прошел не зверь, хищный или копытный, а человек. В крайнем случае -- снежный. Олег повернул вдоль следа и уже через полчасика выбрел на вполне различимую тропинку, по сторонам от которой то и дело попадались низкие пеньки со следами топора.
Стежка-дорожка становилась все более натоптанной с каждым метром, ягодники вокруг стояли чистые, грибы больше не попадались. Явный признак человеческой жизнедеятельности! Значит, где-то поблизости имелось садоводство или деревенька.
Вскоре явственно пахнуло дымком, донеслось жалобное мычание. Середин перевалил очередной холмик и увидел впереди, между деревьями, широкий луг, а за ним -- деревню. Он остановился, облизнул мгновенно пересохшие губы и озадачено сказал себе под нос:
-- Вот это ква...
Меньше всего поселение напоминало садоводческое товарищество или какой-нибудь совхоз. В первую очередь, еще ни разу в жизни Олег не видел дома, крытые дранкой -- а здесь пощипанные на тонкие досочки деревянные чурбаки защищали от непогоды все строения -- и отдельно стоящие овины, и сараи, образующие вместе с домами большие дворы, и навесы для сена, и выпирающие из земли погреба. Все дома из бревен, хозяйственные постройки -- жердяные. Про доски, краску, вагонку или фанеру тут, судя по всему, не слыхали. Кроме того, ни одно строение не имело ни трубы, ни телевизионной антенны. Проводов в деревне тоже что-то не наблюдалось.
Разумеется, на необъятных просторах нашей родины деревень, к которым электричество не провели до сих пор, имелось в достатке. Это да. И телевизор во многих местах можно смотреть только через спутниковую тарелку. Но вот машины и трактора -- пусть даже старые, разобранные, полусгнившие, используемые под курятник или свинарник -- авто и мототехника имелась везде. Однако в деревне и вокруг нее не виднелось не то что "К-700" или мотоцикла, но и даже старого драного колеса или колотого блока цилиндров. Зато во дворах стояли телеги, лениво помахивали хвостами лошади и больше того -- по ту сторону селения одинокий пахарь превращал с помощью низкорослого тяжеловоза и белой однозубой сохи зеленый луг в черную маслянистую пашню.
-- Старообрядцы, что ли? -- осторожно предположил Олег, выходя из-под крон на край опушки.
Меньше всего ему понравились столбы, что стояли у дороги, уходящей куда-то в поля, и за лужком, между ним и селением. На столбах красовались злобные хари -- брови белые, зрачки черные, губы бурые... будто кровью измазанные. Насколько Середин себя помнил, таких тотемов на дачных участках обычно не вкапывали.
Сельчане выглядели тоже, мягко выражаясь, странновато. Мужики -- бородатые, опоясанные широкими кушаками, одетые в свободные рубахи, шаровары и странные короткие сапоги с голенищами, похожими на раскрывшийся тюльпан. Женщины -- поголовно в платках. Большинство -- в темных длинных юбках и каких-то кофтах, но те, что помоложе -- в светлых сарафанах, украшенных яркой, издалека заметной вышивкой и с талией, сделанной на ребрах, сразу под грудью. Самое странное -- никто из сельчан ростом не дотягивал Середину выше подбородка, хотя великаном ведун отнюдь не являлся -- всего метр семьдесят шесть по утрам. Да и телосложение среднее.
Олег медленно шел вперед, продолжая приглядываться к деревне. Полтора десятка коз с длинными рогами и полсотни овец топтались под присмотром пастушка лет шести. Еще два десятка коров паслись отдельно, рядом с ними спал седовласый старик. Откуда-то злобно лаяли собаки, их пытались перехрюкать так же невидимые свиньи. Стаи куриц бродили вокруг самых домов, а в одном месте среди них белели крупные гусиные туши. Вилы, которыми в широком дворе бабы ворошили сено -- деревянные. Голозадые ребятишки годика по три -- длинная рубаха и никаких штанов -- играют с долговязым, если можно так выразиться, тонконогим жеребенком. Один забрался скакуну на спину и ничего -- не падал.
Появление гостя вызвало в селении нездоровое оживление: женщины, побросав вилы, прильнули к заборам, выглядывая в щели между жердей. Те, что находились вне дворов -- побросали дела и устремились к домам. Мужчины тоже побросали дела. Но в отличие от своих баб они хватали косы, оглобли, топоры и быстрым шагом выступали навстречу.
Решительный вид туземцев в немалой степени озадачил Середина, и он остановился. Тем более, что ведун неплохо представлял, насколько опасным оружием может оказаться оглобля в умелых руках. Мужики тоже встали -- аккурат рядом с одним из тотемных столбов, видимо означающих границу селения. Может статься, за ними и земля заговорена. От болезней, огня и дурного глаза.
В воздухе повисла напряженная тишина.
-- Мир вашему дому и здоровья всем вам! -- громко произнес Олег, левой рукой аккуратно задвигая саблю за спину, с глаз местных жителей.
-- Чур, меня, чур, -- явственно забормотали мужики, многие из которых скрестили пальцы и стали тыкать ими в сторону пришельца. -- Сгинь, жировик ночной, сгинь.
-- Да вы, никак, за нечисть болотную меня принимаете? -- удивился Середин. -- Бросьте, мужики! Я обычный человек, такой же, как вы или я. Просто иду мимо. Дали бы воды напиться, да путь дальше указали. Мне больше ничего и не надобно.
-- Откуда же ты взялся, человек? -- прошамкал один из мужиков. -- На Моровую вязь, окромя как через нас, пути нет. А ты аккурат оттуда и топаешь...
Аргумент был железный. Можно даже сказать, пуленепробиваемый. Олег взглянул на тотемы, огораживающие деревню, на деревянные вилы, косы и оглобли, и решил на всякий случай не рассказывать про то, как на самом деле попал на Моровую вязь,
-- Вы думаете, я один из ночников? -- громко уточнил Середин. -- А если я докажу, что это не так? Воды хоть напиться дадите?
Местные промолчали. Ведун пожал плечами и повернул обратно в чащу.
Однако в обратный путь к ближнему болоту Середин отправился не только, и не столько за доказательствами своего человеческого происхождения, сколько из желания спокойно обдумать увиденное и хоть примерно разобраться в произошедшем.
Итак, он явно находится не дома, это и ежику понятно. Хотя, судя привычному сосняку, березкам, судя по одежде и речи местных жителей -- все-таки за пределы России его не выкинуло. Костюмчики, правда, у туземцев странноватые, словно из этнографического альбома. Но на старообрядцев точно не похожи -- те свои поселения идолами окружать ни в жизнь не станут. Значит...
Что все это может означать, Олег понять никак не мог. Крытые дранкой крыши, телеги, лошади, соха... Не в прошлое же он провалился, в конце концов?! Опять же, язык мужиков он понимал без проблем, а речь структура переменчивая -- лет двести пройдет, и своих собственных потомков не уразумеешь.
-- Стоп, стоп, стоп... -- сам себя осадил Середин. -- Я проводил заклинание Велесовой книги, заклинание знаний. Так что, понимание речи предков могло стать составляющей обряда. И если так... То я все еще нахожусь под действием колдовства! Я задал вопрос -- Велесова книга повела меня к ответу. Путь лежит через чужие земли -- она дала мне понимание речи тех, с кем придется встречаться.
Олег тихонько зашипел от злости и бессилия. Из его предположения следовал очень важный побочный вывод: он не сможет выйти из-под власти заклятия, не сможет вернуться назад домой, пока не закончит обряда до конца. То есть -- пока не получит ответа на заданный вопрос.
Впереди послышалось журчание ручейка. Середин спустился к роднику, ополоснул в нем лицо и громко сообщил, обращаясь к небесам:
-- Я все понял! Я знаю, зачем нужно знать колдовство и уметь владеть саблей! Ответ получен!!!
Ничего не произошло. По всей видимости, у заклятия было свое мнение на этот счет. Требовалось соблюдение некоей формальности. Например -- ответ должен произнести кто-то из мудрецов этого времени, либо Середин обязан не просто один раз сцепиться с криксами, а хорошенько стоптать ноги и отмахать руку. "Семь пар сапог истоптать, семь хлебов железных изгрызть".
А может, имелось что-то еще. Некий метод закрытия обряда, который он пока еще просто не знал. Не нащупал "выключателя".
-- Если это "ум нахаляву", -- сплюнул Олег, -- то я -- римский папа.
Вот забавно будет оказаться снова на вонючей лестничной площадке в тот же час и ту же минуту, когда начал обряд, предварительно побегав здесь три или четыре года. Или лет сорок. Интересно, в последнем случае он возвратится постаревшим, или останется двадцатилетним?
Впрочем -- кто знает? Может быть, с заклятием удастся разобраться и за пару дней.
Середин обнажил саблю, срубил растущую на берегу ручья тонкую осину, за пару движений очистил ее от ветвей, заострил комель и, покосившись на небо, двинулся к болоту. До заката еще далеко...
Купец
-- Ну что, мужики, заслуживаю я корец воды из вашего колодца испить? -- Олег кинул возле тотема осиновый кол, на котором была нанизана разрубленная почти наполовину крылатая тварь, напоминающая кошку со скорпионьими клещами и кусок тела ходячей криксы -- с детской головой, которую украшали острые рожки и одной рукой, имеющей длиннющие пальцы, заканчивающиеся раздвоенными когтями.
Молодой ведун перешагнул очерченную сохой земляную границу селения и остановился. Крест на руке немного нагрелся, дав понять, что магия здесь используется отнюдь не христианская, а затем снова остыл. Олег оглянулся на мужиков, столпившихся вокруг злобных уродов, повелевающих ночным миром, и хлопнул в ладоши, обращая на себя внимание:
-- Вы бы, чем на них таращиться, прикопали крикс в сухом месте. Это ведь твари такие: днем подмокнут, ночью раскиснут, в лужу ближнюю стекут, а к полнолунию опять из тины наружу полезут. И до вязи своей Моровой сходите, тех, кто там порублен, закопайте. Вам же спокойнее жить станет.
-- Дык... Солнце на закат покатилось... -- неуверенно напомнил все тот же шамкающий мужик.
-- А вы завтра сходите, -- пожал плечами Середин. -- Вас ночью никто из домов не гонит. И, кстати, раз уж я из-за вашей подозрительности целый день тут потерял: пустите в стожок переночевать. Я в темноте тоже гулять не люблю.
-- Голуба вечор стог у Старого колодца сметал, -- тут же откликнулся безусый паренек лет пятнадцати, -- во-он там, под одинокой березой.
-- Ага, -- после короткой паузы с сожалением кивнул Олег, поняв, что в дом на ночлег его никто приглашать не собирается. Оно и понятно: взялся неведомо откуда, пришел с болота. А что ночниц пару десятков порубал, так ведь мало ли зачем? Может, желчь собирал, дабы глаза в темноте видели, чи кости их для амулета перетереть собирался. Поди разбери, добрый человек помочь хочет, али злой колдун балует. -- У березы, так у березы. Воды-то хоть принесете? Хоть чего в брюхо плеснуть, чтобы до утра не склеилось...
Намек крестьяне поняли правильно, и когда стало смеркаться, Олег услышал возле стога острожные шаги. К этому времени он уже успел вырыть себе в ароматной сухой траве глубокую нору, застелив ее толстокожей "косухой", чтобы не стебли не кололись и вытянулся во весь рост, уложив саблю сбоку под правую руку, а кистень сунув под изголовье.
-- Кто там? -- на всякий случай ведун опустил правую руку на ножны.
-- Снедь мне велено принести тебе, странник, -- голос был девичий, почти детский. Олег сел, высунул голову из норы и увидел пахнущую жареным мясом и хлебом небольшую корзинку, прикрытую белой тряпицей. Корзинку держала в руках крестьянка лет пятнадцати-шестнадцати, в сером, изрядно вытертом сарафане до пят, в платке с синей вышивкой по краю и тонким красным пояском, завязанным под грудью. Один глаз девушки был прищурен, правая щека сморщена, край рта презрительно изогнут и слегка подрагивал. Похоже, деревенские даже еды принести -- и то предпочли послать человека, представляющего наименьшую ценность.
-- Ладно, с лица не воду пить, -- пожал плечами Середин, принимая корзинку и сдергивая с нее тряпицу. Внутри оказался горшочек, едва не по края полный распаренной гречневой кашей с жирком и мясными прожилками, заткнутый деревянной пробкой кувшин, испускающий хлебный аромат -- внутри обнаружился темный шипучий квас -- кувшин поменьше с прозрачной водичкой. А вот чего не обнаружилось -- так это вилки или, хотя бы, ложки.
Почесав в затылке, Олег вытянул из ножен саблю, отошел к березе, срезал полоску шириной сантиметров пять. Не графский прибор, но добыть кашку из глубокой емкости можно. Присев возле стожка, ведун, с утра маковой росинки во рту не имевший, хлебнул изрядно кваску, затем принялся уплетать угощение за обе щеки. Вскоре горшок опустел, а осоловевший от сытости Середин отвалился на сено. Голова закружилась, словно он только что выпил две бутылки пива, по телу растеклась приятная истома. Сделав над собой усилие, ведун допил сладковатую воду из маленького кувшина, вернул опустевшую посуду в корзину и подвинул к девушке:
-- Спасибо, милая. Забирай.
Крестьянка подобрала лукошко, но не уходила, переминаясь с ноги на ногу.
Олег, уже нацелившийся нырнуть в свою нору и отключиться до утра, недовольно поинтересовался:
-- Ну, чего еще?
-- А правду сказывали, мил человек, что ты ночниц на Моровой вязи всех порубал?
-- Не знаю, -- пожал плечами Середин. -- Может и не всех. Я их не пересчитывал.
-- Так ты, наверное, волхв странствующий?
-- Да ну, скажешь тоже, -- отказался от ненужного звания Олег. -- Я так, прохожий случайный.