"В Стране Туманных Сновидений": из цикла "Записки о туманных сновидениях" книга вторая
--
Записки Сновидца
--
Сновидение двадцатое "Сон наоборот"
"Сон наоборот. Я спотыкаюсь на ровном месте. Сон наоборот. Волос в чашке святой воды" Е.Летов
18.10.09 г.
Золотые кудри - такие мягкие, нежные, шелковистые - ниспадали светлыми искрящимися волнами на белоснежные плечи очаровательного вида создания, сидевшего напротив. С трудом придя в себя, я попытался вспомнить её имя, но усилия мои были тщетны. Возможно, когда-то давно мы с ней познакомились, но сейчас я не знаю ни её, ни её имени, ни того человека, которым я тогда был. Я бросил взгляд на свои руки. Вновь какие-то тщедушные, тощие, сухие, покрытые лозой вен. Нет, это не руки воина.
-Я должна понять, насколько мы подходим друг другу! - воскликнула девушка. Я посмотрел на неё, и видимо она заметила моё недоумение, потому что в больших серых глазах вдруг появилась злость: - Ты меня вообще слушаешь?
-Да, - кивнул я и взглянул на лист бумаги, где она царапала что-то обыкновенной шариковой ручкой. Куча цифр с плюсами и минусами - ничего не понять.
-Сколько классов ты закончил?
-Восемь, - при этом слове она начертила "минус один" в левом столбике, - но у меня два средне-технических образования!
Лицо девушки озарилось добродушной улыбкой, полные губы приоткрылись и изрекли:
-Меня это мало заботит.
Я наконец перевел взгляд на окружающий мир. Здания. Высотные, древние, сложенные из тысячелетнего камня. Выстроенные много веков назад, сегодня они стали прибежищем юного поколения этого мира - людей, подобных девушке, сидящей напротив. Кафе, где мы находимся, выстроено в одном из таких зданий. Правда мы сидим снаружи на террасе, мимо нас ходят люди в разномастных одеждах, словно все эпохи и культуры смешались воедино. А над головами развеваются цветастые флаги, а небо переливчато и искрится ярчайшими звёздами. Вновь я посмотрел на девушку. Милая и заоблачно-красивая, она была, впрочем, не той, которую я искал. Эта была всего лишь ещё одной жительницей данного мира, созданного мной с той же легкостью, с какой я создавал и разрушал сотни миров до него.
Не глядя больше на неё, я встал и пошёл, перетекая в свою привычную форму. Твёрдый стальной скелет, шестерёнки, поршни, провода - и всё это обтянуто сверхживой изменчивой плотью. Вместо футболки и джинсов - чёрный плащ, тёмно-синяя рубаха и брюки из кожи; суховатое волевое лицо охотника - вместо юного смазливого личика наивного паренька; длинные седые волосы - вместо коротких и чёрных; и широкополая темная шляпа - элемент, по которому Она меня узнает.
Она - женщина моей мечты. Моей судьбы. Неизбежности. Во всём случайном и изменчивом всегда есть что-то предопределённое и закономерное, повторяющееся и стабильное, вечное и незыблемое.
Это мы.
Мы изменяемся, изменяя миры и тела, и души, но сами по себе, само наше существование вечно и неизменно. Мы играем и развлекаемся. Каждая новая вселенная - полигон наших идей, нашего творчества. Мы - художники, создающие безумие, в котором проступает упорядоченность. Мы - творцы Паутины, сплетённой из тела Хаоса, доведенного до стабильного состояния. Веретено вертится, ткань ткётся, а вечность изменяется.
Я - Бог изменения. Одноглазый, многоликий. Мой глаз - глаз Чёрного Единорога - единственное, что неизменно во мне всегда. Собственно я и есть этот глаз, а мой образ и моя душа - всего лишь тень, призрак, сотканный из блика, отраженного в золотистой прозрачной идеально круглой сфере, которой я смотрю на мир, на окружающую явь. Стоит только захотеть и материя изменит себя. Стоит только почувствовать, и всё, что попало в мой взор, потечёт: мир сдвинется с незыблемой точки.
Мимо меня спешат куда-то, расталкивая друг друга, люди в пестрых одеждах. Я прошёл уже достаточно, чтобы увидеть впереди, на берегу реки, в окружении щедрых на ветви деревьев и высоких тёмных зданий, заканчивающийся бал-маскарад. Я зашагал быстрее.
Демоны и люди в костюмах демонов попадались навстречу мне. Некоторые смотрели на меня с вожделением, некоторые - кровожадно; какие-то мечтали об утешении, другие - о вечной любви - о том, что они хотели получить на балу, но не смогли. Я провожал взглядом их призрачно-яркие образы, мгновенно стиравшиеся, испарявшиеся, стоило им оказаться за моей спиной.
Уже почти дойдя до места, куда стекался ввечеру весь разношерстный сброд, я вдруг увидел Её. Она вычертилась из туманной тьмы подобно картине искусного живописца - уверенными броскими штрихами, которых было не так много, но достаточно, чтобы понять, кто нарисован на полотне. Живая, тёплая, демоническая. Она смотрела на меня, явно узнавая, а я, хотя и почувствовал, что это она, не решился окликнуть. Слишком сильно она изменилась. Разноцветные волосы стали черны, как смола, глаза приобрели золотистый лазурный цвет, стали огромны и раскосы. Скулы увеличились, а вместо белоснежных человеческих зубов сверкали в оскале хищника заостренные кошачьи. Вся она напоминала кошку, только из плечевых суставов выступали и раскачивались блестящие острыми коготками крылья летучей мыши. Чёрное облегающее платье выгодно подчёркивало её фигуру, и каждый встречный понимал - это самая совершенная женщина во вселенной.
Но я прошёл мимо, терзаемый сомнениями.
-Милый? - окликнула она меня.
Я узнал голос. Он оставался прежним.
Оглянувшись, я увидел её со спины. Она стояла, полуобернувшись; левой кистью, облаченной в атласную черную перчатку, обхватив правое плечо. Ласковая кошечка (от одного вида которой хотелось превратиться в тигра) со слегка изогнутой спинкой, так ясно видевшейся в глубоком - до самых ягодиц - вырезе платья. От шеи побежали мурашки: родимые пятна на женской спине составляли рисунок созвездия, до боли знакомый мне, и я не мог не узнать её теперь. Медленным шагом обойдя вокруг, замер в легком недоумении, разглядывая белоснежную мордашку.
Она бросилась на меня первой. Весь мир померк и вспыхнул ярчайшими красками. Наш поцелуй был долгим, фееричным, безумным, головокружительным! Во рту ощущался вкус чужой крови: сладкая моя вампирка, она загрызла кого-то по пути сюда. Острые зубки приятно покалывали язык, глаза её были закрыты, руки мои скользили по спине, мягкой, как расплавленный воск, белоснежной, как алебастр. Я шептал её имя в своих мыслях, и слышал, как она шепчет моё в своих. Я обезумел.
Руки скользнули к полусферам женских ягодиц. Платье слилось с безбрежностью ночи - стоило мне только пожелать узреть её обнажённой - растворилось во тьме. Ртом я припал к темно-розовым соскам красивой груди, и мне стало сладко. Она застонала и двинула бедрами в мою сторону. Не отпуская, я прижал её крепче к себе, а она, выгнувшись подобно кошке, откинув назад голову, обхватила мои плечи, предоставив свою нежную шейку и белоснежную грудь на растерзание моему развращенному языку. Я облизывал её, источая потоки слюны. Я желал её, и наслаждался вкусом кожи, запахом влаги, поднимавшимся в воздух и опьяняющим хмелем ударявшем в мозг.
Лишь на миг оторвался, желая сказать ей прямо здесь и сейчас:
-Сладкая моя, я не настоящий... искусственный!
Лишь на миг на прелестном личике отразилось замешательство. Она повалила меня в траву. Земля под нами спружинила, как надувной матрас. Одежда моя истлела.
Теперь я был над ней, я владел ею и мог сделать всё, чего бы мне ни захотелось. А мне хотелось лишь одного.
Она раздвинула ножки. Стройные, аппетитные, гладкие, покрытые едва заметными волосками демонической шерстки. Дьявольский огонь в её глазах прошептал, что она тоже хочет этого, и тогда плоть моя рассыпалась прахом, оставляя лишь переплетение металла и пластика. В черепе страстью сиял единственный мой глаз. Весь я был из металла: твердый, жесткий, неизменный. Хотя бы на то время, пока мы вдвоем.
Она вскрикнула, когда мы соединились, и застонала, начав неистовые движения бедрами, источая запахи и влагу, обволакивающую мою металлическую плоть. Я двигался вместе с ней, разряд за разрядом получая небывалое наслаждение, сжимая стальной кистью хрупкое белое плечо. Демонические крылья корчились и извивались, губы её приоткрылись, и я целовал их всякий раз, когда моё лицо оказывалось рядом. Металл царапал ей кожу. Щеки и грудь, шея и плечи саднили и кровоточили, но она не замечала боли, полностью отдавшись эйфории.
Вокруг нас собирались люди. Обычные. И в костюмах демонов. И сами демоны. И та девочка с опьяняюще-красивым лицом и золотыми кудрями тоже была среди них. Все они смотрели на наше совокупление и ужасались, и нам было вдвойне приятно от этого.
Чертовка подо мной вскрикнула, неописуемое блаженство разлилось по её лицу, грудь слегка опала, но мне было не до того. Пах и бедра мои покрывала сверкающая влага, мне было скользко, горячо и приятно. Я поцеловал её в последний раз и замер, отдавая её телу расплавленное серебро. Наши тела застыли в неподвижности...
Блондинка решилась подойти первой и посмотрела в моё лицо.
Оно умерло.
Глаз потух, обратившись в обычный алмаз, сталь покрылась ржавчиной, а пластик оплавился, и кисть металлической руки навсегда замерла, сжимая серебряное плечо моей любовницы. Даже волосы её превратились в холодный металл, хотя секунду назад всё вокруг пылало от жара нашей страсти.
Теперь о нас здесь сложат легенды. Что поделать, ведь я был богом, а она - демоном. Мы изменяли миры... Или изменялись в мирах... какая разница?
Я оторвался от своих размышлений и огляделся.
Голубое небо, и земля далеко подо мной; ковёр-самолёт, и спутник в белоснежном балахоне рядом. Я усмехнулся. Мы летели спасать мою любимую. Внизу простирались зИмли твари, которая её пленила: тысячелетние замки, руины и остроги торчали тут и там повсюду. Я взглянул на свои руки. Худые и тощие, впрочем, как обычно. Редко попадаю в неудобные тела.
Поднявшись на ноги и махнув на прощание рукой своему спутнику, я шагнул с ковра, спиной чувствуя на себе его полный ужаса взгляд. Что ж, вряд ли я что-то мог бы объяснить, да и он вряд ли смог бы поверить во что-либо. Ни мой прародитель, ни мой донор сами бы не поверили в то, что я - бог. И я развлекаюсь. Вот и сейчас я вновь начал изменения, перетекая в свою привычную форму, глядя на горизонт, где меня вновь ждет Она.
Падая с высоты нескольких тысяч шагов, я стал самим собой и взмахнул крыльями.