|
|
||
НЕЧИСТЫЙ НА РУКУ ОХОТОВЕД ГРИГОРЬЕВ
Сашка Пономарев, капитан внутренней службы, заместитель начальника режимно - оперативной части ИТК - 37, пришел ко мне в кабинет как обычно, сразу же после обеда. По заведенному давным-давно правилу: по вторникам и четвергам Сашка приносил мне на утверждение постановления об изъятии бесхозных денег в доход государства. Каждый день после того, как зэков выгоняли на работу в промзону, прапоры=контролеры и опера устраивали шмон в спальных кубриках. Находили при этом кучу всякой нелегальщины: карты, ножи, самодельный ширпотреб, наркоту и, конечно, деньги. Денег иногда находили много - до полутора - двух тысяч рублей - сумма для конца семидесятых огромная. Плита азербайджанского чая в четверть килограмма стоила в то время в зоне от силы три рубля, а бутылка водки - червонец. По каждому факту обнаружения денег проводили служебное расследование, требовали объяснительные, но все впустую. Зэки никогда не раскалывались, в результате деньги признавались бесхозными, и Пономарев два раза в неделю сдавал их в местное отделение Госбанка.
Первое время я пытался подтрунивать над Сашкой: мол, нет смысла от жен заначки делать, достаточно лишний раз пошустрить на шмоне - и дело в шляпе! Пономарев поначалу отмалчивался, но однажды я, видимо, достал его, и он очень серьезно заявил :
-- Знаешь, Викторыч, зэки - это те еще твари... Молчит - молчит, а потом - телегу в прокуратуру: а где, мол, те "хрусты", которые опера надысь в кубрике надыбали? И - пошла писать губерния! Ты ведь сам, если при проверке концы с концами не сойдутся, меня на притужальник возьмешь! Так что лучше уж я лишний раз постановление нарисую - спокойнее спать буду. Нет крепости, прочнее бумажной!
После этого я над Сашкой уже не подтрунивал...
Быстренько завизировав постановления, я передал их Пономареву и, закурив, спросил:
-- Ну, что с заказом?
Сашка неторопливо спрятал бумаги в планшетку, затем достал из внутреннего кармана шинели завернутый в тряпицу предмет и со стуком выложил на приставной столик:
Вот, как обещал...
Неделю назад я попросил Сашку заказать у зэков - умельцев приличный нож - выкидуху. У нашего следователя, Димки Арышева, приближался юбилей - тридцать лет. Вот ему - то я и решил сделать подарок. Димка в свободное от пьянок время выбирался на охоту в ближнюю тайгу, и нож пришелся бы как раз в тему. Вообще - то я мог бы и сам заявиться на очередной шмон и отобрать все, что понравится. Но, во - первых, во время шмонов изымались не самые лучшие поделки, а во - вторых, существовало негласное правило: работник прокуратуры ни при каких обстоятельствах не должен пользоваться услугами зоны иначе, чем через оперов. Поэтому я загодя сделал заказ через Пономарева и вот теперь он этот заказ выполнил.
Я развернул тряпицу и с трудом сдержал восторженный мат. На столе лежал изящно выгнутый корпус из угольно - черного эбонита, с отполированными латунными усиками и латунной же кнопкой - фиксатором. Нажав на кнопку, я даже вздрогнул: с тихим щелчком вылетело широкое полированное лезвие с небольшим фирменным клеймом у основания: букет роз, перевязанный колючей проволокой.
- Да, Саня, это вещь! Сколько я тебе должен?
Тут Сашка замялся, не решаясь высказаться.
- Ну - ну, - поторопил я его, - высказывайся, капитан, смелее, не съем!
- Ты ж помнишь историю с Закировым?
Историю с Рафиком Закировым я помнил. С веселым и шустрым молодым татарином, помощником прокурора из Прокопьевска, мы несколько раз встречались в облпрокуратуре на совещаниях. Однажды в ресторане Уголек Рафик набрался сверх всякой меры и на автопилоте направился домой. На улице его тормознул милицейский патруль. В любой другой ситуации все бы обошлось: стоило только светануть прокурорским удостоверением, и менты доставили бы его прямо к дверям квартиры. Но в этот раз... Рафик был - никакой, настолько, что даже не смог предъявить ксиву. Его прямым ходом доставили в медвытрезвитель. Там помощника прокурора тщательно обшмонали, и вместе со служебным удостоверением изъяли выкидуху, которую Рафику незадолго до этого изготовили в местной зоне. И снова все бы обошлось, но в ситуацию вмешался Его Величество Случай: в Прокопьевске пребывали в командировке прокурор области и начальник областного УВД. Наутро оба похмельных генерала, решив навести порядок в своих рядах, обозрели сводки за предыдущие сутки, и уже к полудню Рафик был уволен из прокуратуры. Компанию ему составил лейтенант - режимник из местной зоны, сосватавший выкидуху. Немедленно сочинили информационные письма и направили по местам - в прокуратуры, райотделы и колонии.
- Помню, помню... - тяжело вздохнул я. - Сань, я тебе гарантирую - что бы ни случилось, ты к этому не имеешь никакого отношения!
Когда за Сашкой закрылась дверь, я еще раз полюбовался ножом, закрыл его в сейфе и, заперев дверь кабинета, направился к следователю.
Кроме Димки в кабинете была целая кампания: огромный водитель лесовоза из местного леспромхоза Володька Нехорошко по кличке Балда, прокурорский шурин Генка, районный охотовед Сашка Григорьев и два молодых крепких кавказца. Как только я вошел, кавказцы попрощались со всеми за руки и вышли.
- Что за звери, Петрович? - кивнул я на закрывшуюся дверь.
Я рассмеялся:
Димка был районной "палочкой - выручалочкой", конечно, в известных пределах. Каждый день к нему шли ходоки со всего района: кто - то влетел в вытрезвитель, на кого - то накатала заявление вредная супружница, у кого - то, как сейчас, отобрали водительские права. Петрович брался помогать всем. И каждый раз разговор сопровождался коронной фразой:
Поставив бутылки на стол, Димка орлиным взором оглядел собравшихся.
- Так, Генка, с тебя начнем! Открой дверь, чтобы шеф не подкрался, на вот тебе соточку, опохмелись и - дергай себе по холодку, пока трамваи ходят!
-- Что же соточку - то, Димыч? - заныл было Генка - длинный нескладный парень лет тридцати. Был он инвалидом: еще пацаном шарил с приятелями в металлоломе на хоздворе Гурьевского металлургического и нашел гранату. В Кузбасс на переплавку с Запада гнали покореженную трофейную и нашу технику, и особо сортировать ее было некому. Для Генки находка закончилась более - менее благополучно: взрывом выхлестнуло правый глаз и оторвало четыре пальца на левой руке. А вот двух его приятелей прямиком отправили на погост. К своей сорокарублевой пенсии Генка подрабатывал на местном рынке, да собирал стеклотару.
Димка резко пресек Генкины поползновения:
- Отставить базар, халявщик! Ты на моих ста граммах уже хроническим алкоголиком стал! Да и нехороший ты, как перепьешь... Так что, давай, пей, пока дают, и гуляй!
Генка смирился, покорно выцедил коньяк и, так и не закусив, понуро направился к выходу.
Огромный Балда даже не попытался оспорить суровое Димкино решение. Зажав в кулак протянутый стакан так, что его края даже не были видны, он одним глотком проглотил содержимое и, попрощавшись, ушел.
Мы остались втроем.
Димка балагурил, а сам скоренько набухал себе под завязку стакан и, не ожидая возражений, объявил:
- Пьем, как всегда - по алфавиту!
В три глотка опустошив стакан, Петрович захрустел малосольным огурчиком, затем продолжил:
Димка взялся за бутылку и спросил:
Я глянул на часы: до шести оставался час, работа на сегодня, похоже, была закончена.
- Плесни граммов сто, не больше...
Закусив, я поинтересовался:
- Как день рождения отмечать думаешь?
Димка, наливая Григе, пожал плечами:
- Как - как... Здесь, наверное, после работы. Приглашу шефа, тебя, Григу, ну и ребят кого-нибудь из зоны и райотдела. А чо спросил - то?
-Да так просто, подарок для тебя приготовил...
-Чо за подарок - то? - заинтересовался Димка.
Молчавший до этого Сашка Григорьев мигом оприходовал дозу и оживленно вмешался в разговор:
Потрепавшись еще немного, мы разошлись по домам.
День рождения прошел на славу. Особенно Димка радовался моему подарку и без конца щелкал кнопкой, то выкидывая, то вновь убирая лезвие. Поскольку присутствовал шеф, выпить особенно не пришлось, и разошлись все довольно рано. Следующую неделю нам с Димкой пришлось пахать, как никогда. На шахте Физкультурник произошел взрыв метана, погибло несколько шахтеров, многие получили тяжелые травмы. Нам пришлось участвовать в заседаниях прибывшей из Москвы правительственной комиссии, присутствовать при вскрытиях трупов, изымать документацию, допрашивать целую толпу свидетелей... Через неделю, когда горячка немного спала, я вспомнил о своем подарке. Дело в том, что у ножа была слишком сильная пружина и недостаточно надежная кнопка - фиксатор. Когда нож был еще у меня, он однажды самопроизвольно раскрылся в кармане кителя и едва не пропорол бок. Вспомнив об этом, я спросил Димку, не было ли у него проблем с подарком?
Мы сидели у него в кабинете, рабочий день только начался, и Димка был еще трезвехонек. Услышав про нож, Димка слегка смутился, а потом виновато поведал, что на следующий день после дня рождения отдал нож Сашке Григорьеву: уж очень он ему понравился.
Димка к моим словам отнесся неожиданно серьезно.
Продолжая говорить, Димка уже накручивал телефонный диск:
Положив трубку, Димка озабоченно почесал переносицу:
Минут через пятнадцать в кабинет ввалился раскрасневшийся от мороза Сашка Григорьев. Как видно, с утра он уже успел опохмелиться, поэтому настроение у него было превосходное. Ощерив в ухмылке фиксатый рот, Грига с порога оживленно зачастил:
- Димыч, в натуре, меня от твоих хохмочек когда-нибудь Кондратий хватит! Сказал бы сразу, что опохмелиться хочешь, а то: телега-телега...
Однако Димка на этот раз настроен был сурово - балагурить не расположен:
- Чего это ты развеселился, крокодил нильский?! Дела-то твои совсем неважнецкие! Где нож, который я тебе отдал?
С лица Григи медленно сползала ухмылка. Присев на стул и стащив с огненно-рыжей головы роскошную ондатровую ушанку, он неуверенно протянул:
- Ну, Димыч, тут такое дело... Комков приехал с проверкой, ну, вечером я поляну накрыл: Старка, лосятина, глухари... Я поддал и хлестанулся перед ним выкидухой, а у него аж глаз выпал: подари да подари! Ну, я и подарил...
Грига неожиданно проявил строптивость и довольно твердо заявил:
- Что хочешь со мной делай, но нож я забирать не буду! Мне с Комковым еще работать да работать, а ты мне предлагаешь подарок взад забрать!
Грига затравленно покосился на него, обреченно вздохнул, но ответил твердо:
- Нет, не могу!
Димка пододвинул к себе поближе телефон:
- Как Комкову позвонить?
- Не скажу!
Димка, зажав ладонью трубку, остро взглянул на Григу:
- Последний раз: что ты решил?
Грига, не поднимая взгляд от пола, лишь отрицательно покачал головой.
Грига продолжал молчать.
Опустив трубку на рычаги, Димка победоносно взглянул на вконец расстроившегося Григу.
Нарочный из Кемерова доставил нож в прокуратуру на следующее утро. Грига целый месяц не показывался у нас, но потом потихоньку его обида прошла. Весь райцентр еще долго потешался над Димкиной хохмой, а Григу все знакомые доставали смешным, но длинным прозвищем: Нечистый на руку охотовед Григорьев.
8
8
|