Все эти многочисленные Арышевы в обязательном порядке числились в Митькиной родне. Пусть самой дальней - не важно. Порой эти родственники и сами не подозревали о своем родстве, но Митька при случае мог выстроить единое генеалогическое древо хоть с королевой Викторией. Васька Арышев по кличке Кулик был Митькиным родственником по-настоящему, без туфты. Вообще-то, не то что Куликом, но и Васькой этого мужика предпенсионного возраста у меня язык называть не поворачивался. Однако все мои попытки перейти на обращение по имени-отчеству вызывали у Кулика чуть ли не обиду. И я, как и Митька, стал называть его по кличке. Кстати, откуда она у него появилась и в связи с чем, Кулик так никогда нам и не поведал, а на прямые вопросы предпочитал просто отмалчиваться.

Лет до сорока пяти Кулик ничем из новониколаевских мужиков не выделялся. Работал скотником в колхозе Победа, с трудом закончил сразу же после войны пять классов и, конечно, пил. Правда и в этом он ничем не выделялся : бутылка водки в день, две - по выходным и праздникам. В Сибири из мужиков-селян до пенсионного возраста дотягивает лишь каждый третий. Возможно, такая же участь постигла бы и Кулика, но в один прекрасный день, пережив первый приступ белки, он крепко-накрепко завязал. Это было настолько дико, что никто первое время в это даже не поверил.Мужики по-прежнему предлагали ему строить, зазывали в гости и очень обижались, когда он наотрез отказывался брать в руки стакан. Кулик не пил месяц, потом второй, третий. Все потихоньку к этому привыкли, а жене Кулика бабы дико завидовали. В деревне все на виду. К заклятому трезвеннику стали приглядываться председатель и парторг колхоза. Приглядывались-приглядывались, и в один прекрасный день назначили Кулика заведовать складом комбикормов. Должность эта в колхозе Победа считалась несчастливой : все прежние заведующие либо стремительно спивались, либо начинали разбазаривать комбикорм направо и налево и в итоге быстренько садились.С Куликом ничего подобного не произошло. Гордый оказанным ему в кои то веки доверием, он установил на складе железный учет, скоро перессорился со всей своей родней из-за отказа выдавать налево комбикорм. Мужики даже собирались сделать ему темную, а то и попросту спустить в прорубь, но потом отступились, а кое-кто даже невольно зауважал Кулика. Непонятное, кстати, довольно часто как-то инстинктивно уважают.

Проработав в своей высокой должности несколько лет, Кулик почувствовал себя средней руки начальником. А раз начальник - надо было этот имидж поддерживать, и хоть изредка выезжать в райцентр. В райцентре находился комбикормовый завод. Делать там Кулику было нечего абсолютно, весь комбикорм распределялся по фондам, и получить лишнее не удавалось никому. Но Кулик, обзаведясь солидным портфелем, раз в месяц считал своим долгом приехать в райцентр, перетолковать с директором завода и обойти районные магазины. На все про все у него уходило полдня. Возвращаться домой рано он для себя полагал несолидным, поэтому обязательно наносил визит вежливости к родственнику - Митьке Арышеву.

В тот раз Кулик заявился к Митьке уже после обеда. Мы втроем сидели в кабинете следователя. За окном быстро накатывал синий зимний вечер, завевала поземка. В кабинете было тепло и уютно, но Димка страдал : с утра у него не получилось опохмелиться ( пришлось предъявлять обвинение бывшему директору торга по многоэпизодному хозяйственному делу). Теперь Митька откровенно скучал, слушая нудные речи Кулика, а сам ломал голову над тем, как бы это половчее сгонять гостя в гастроном за бутылкой. А еще лучше - за двумя.

Кулик, невысокий щуплый мужичонка совершенно заурядной наружности, основательно усевшись на стул, сняв москвичку и ушанку, степенно излагал новониколаевские новости. После рассказа о последней драке в колхозном клубе между деревенскими и хуторскими, он решил найти более светскую тему:

Митька мигом встрепенулся, почуяв близкую халяву. Украдкой подмигнув мне, он состроил озабоченную и одновременно слегка расстроенную физиономию :

Потрясенный тем, какую непростую тему он затронул, Кулик ничего не ответил, только сокрушенно покачал головой. Митька украдкой остро взглянул на него : не переборщил ли? Решив, что клиент созрел, следователь подошел к расстроенному Кулику и приобнял его за плечи:

Митька неожиданно заговорщицки подмигнул родственнику :

Не вхожий в столь высокие сферы Кулик лишь виновато развел руками. А я насторожился : дело начинало приобретать хреновый оборот. Борис Николаевич Порошин заведовал общим отделом райкома КПСС и в Яе был личностью известной. Долгое время он работал водителем у первого секретаря райкома, лет за десять закончил оставшиеся четыре класса в Школе Рабочей Молодежи и получил заветный аттестат зрелости. После этого его карьера круто пошла вверх. Сначала Порошина назначили инструктором общего отдела райкома, а лет через пять, когда он с невероятным трудом поступил на заочное отделение Новосибирской Высшей Партийной Школы - и заведующим этим отделом. Закончил Борис Николаевич ВПШ чуть ли не в пятьдесят лет и очень гордился этим своим достижением. Общий отдел, в котором кроме него самого трудился один инструктор и технический секретарь, Порошин называл ведущим отделом райкома партии. Полученным образованием он тоже гордился несказанно. Как-то раз, выпивая с Борисом Николаевичем на природе, я неосторожно обозвал славную Новосибирскую ВПШ конно-балетной школой: мол, галопом по Европам, верхушек нахватались, и только... Порошин жутко тогда разозлился, спорить со мной в тот день не стал, а заявился на следующий день в прокуратуру с кучей потрепанных учебников и брошюр, и битый час доказывал мне, что после ВПШ выпускник является одновременно и агрономом, и экономистом, и юристом! Причем - на самом высоком уровне, не чета нашему...Я уже проклял себя за неосторожность - больной человек, что с него возьмешь... В первую зиму после получения диплома Порошин в любую погоду ходил по улицам поселка в расстегнутом полушубке и чуть выдвинув правое плечо вперед, чтобы все встречные могли лицезреть заветный ромбик. Острословы предрекали ему быструю и легкую смерть от пневмонии, но все обошлось. Сейчас я смутно предчувствовал, что дальнейшее развитие событий может закончиться для нас с Митькой плачевно: строгачами как минимум. Незаметно для Кулика я пнул Митьку под столом так, что он скривил рот от боли, но украдкой успокаивающе подмигнул мне, а сам продолжал :

Кулик даже побагровел оттого, что кто-то, а тем более Митька, мог его заподозрить в возможной неблагодарности :

Когда за Куликом захлопнулась входная дверь, я ошарашено уставился на Митьку :

Терзаясь смутными предчувствиями, мы стали ждать Кулика. Даже при черепашьей ходьбе до гастронома было от силы минут десять в оба конца. Но прошло уже двадцать минут, потом тридцать, сорок... По коридору звонко застучали каблучки секретарши шефа - Галочки. Обычно она забегала к Митьке в кабинет, чтобы тайком выкурить сигаретку или просто поболтать, если время позволяло. Сейчас же была неприступно строга и официальна :

- Дмитрий Петрович, Александр Викторович! Срочно зайдите к прокурору!- И тут же, не дав нам ни о чем спросить, вновь зацокала каблучками по направлению к приемной.

Мы с Митькой переглянулись : абзац, приплыли... Шеф нас встретил мрачнее тучи и, не предложив присесть, с ходу начал разгон по кочкам :

Все объяснилось позднее. Рациональный Кулик решил сначала сделать дело, а уж потом, как водится, и гулять смело. Из прокуратуры он прямиком направился в райком, спросил у дежурного, где ему найти Порошина, после чего прямиком заявился к тому в кабинет. Поначалу Порошин не въехал, чего от него хотят... Потом потихоньку допер и быстренько остервенел. Схватив упирающегося Кулика за шиворот, Борис Николаевич поволок провокатора на второй этаж, к первому секретарю. На наше счастье того не оказалось на месте. Чуть поостыв, Порошин взялся за телефон...

На этот раз для нас с Митькой все обошлось благополучно. Пришлось, правда, скидываться Порошину и шефу на Старку: обычным сучком обойтись в такой стремной ситуации было невозможно. Когда шум утих, Димка компенсировал эти наши затраты за счет Кулика. Ему популярно объяснили, что весь сыр-бор произошел только из-за того, что он, пим сибирский, нарушил Митькин детально разработанный план и в итоге нас с ним подставил. Раскаявшийся Кулик не прекословил, куда уж тут деваться, в самом-то деле...

Иногда Митькины хохмочки заканчивались не столь благополучно. Скажем, несмотря на свою заурядную наружность Митька славился в районе как известный бабник и ходок. Чем уж он брал баб - не знаю, возможно, языком своим подвешенным... И, как водится, однажды Митька таки догулялся. К счастью, обошлось без сифилиса и даже без гонореи. Болячка к нему прицепилась хотя и не очень болезненная, но очень беспокоящая, причем постоянно. Яростно почесавшись пару дней, Митька изрядно приуныл и решил обратиться к районным медицинским светилам. Разумеется, конфиденциально. Получив совет воспользоваться серно-ртутной мазью, Митька приуныл еще больше. Дело в том, что на весь район аптека была одна-единственная, долгие годы провизором там была старая сплетница Анька Арышева и о походе следователя за столь специфическим медсредством на утро знала бы половина райцентра. Естественно, Митька себе такого позволить не мог. Но выход он нашел...

Мы возвращались с места обнаружения трупа на прокурорском бобике. За рулем был наш водила Витька Волков - недалекий малый, который уже много раз становился жертвой Митькиных розыгрышей. По пути в прокуратуру Митька попросил водилу остановиться у аптеки и, протягивая ему рубль, как можно более небрежно попросил :

Витька неожиданно уперся :

Зайдя в аптеку, где как раз в это время толкалась пара посетителей, Митька прямиком двинул к прилавку и, поздоровавшись со своей однофамилицей, громко попросил:

Анька бросила взгляд в окно и действительно увидела пялящегося из машины Витьку.

Усаживаясь рядом с водителем, Митька бросил:

На следующее утро мне пришлось силой успокаивать рассвирепевшего Волчару, который набросился на Митьку с кулаками. Вся физиономия Витьки была в свежих царапинах. Кошка, наверное...

Вечерами, особенно летом, на местном Бродвее было не протолкнуться. На длинном, с километр, широком тротуаре от центра поселка до железнодорожного переезда взад - вперед прогуливались парочки, стайки старшеклассников, молодые офицеры из местной колонии. Любимым развлечением Митьки, каждый вечер под хмельком возвращающегося пешком домой, было остановить какую-либо знакомую парочку. Как правило, это были менты или колонисты. Радостно поприветствовав знакомых, Митька вдруг в каком-то недоумении начинал пялиться на супругу:

- Слушай, командир, я чо-то не пойму... Это, ли чо ли, твоя жена? А кто тогда та рыжая, с которой я тебя намедни видел? Да ты вспомни-вспомни! Ты, правда, пьяный был... Ну, ты еще кричал : Люблю-люблю! Вспомнил?

В лучшем случае, если жена была с чувством юмора, Митьку посылали в известном направлении. Но иногда супруга попадалась дубовая и, прекратив прогулку, тащила своего упирающегося суженого домой, на разборки. Много раз Митьку обещали хорошенько отмудохать за такие хохмочки, но, к счастью, до этого не доходило...

Особенно часто объектами Митькиных розыгрышей становились менты. Они, как известно, с головой вообще не дружат, а в глухой провинции - тем более.Через двое суток на третьи на дежурство по району заступал татарский наряд : шестидесятилетний капитан милиции Яшка Юнусов и два его помощника-сержанта, кажется, приходившиеся ему дальними родственниками. Вечером, уже собираясь домой, изрядно поддавший Митька набирает по телефону дежурную часть райотдела :

Невозможно поверить, но эту незамысловатую хохму Димка проделывал регулярно, раз в два-три месяца. И каждый раз Юнусов сначала покупался, а потом долго матерился в трубку, мешая русские маты с татарскими, а Митька бурно веселился...

Однажды Митьке удалось прикупить практически весь татарский состав райотдела - без малого двадцать человек. Татары, как известно, обожают конину. По их мнению, конь - самое чистое животное. Ест строго определенную пищу, пьет только чистую воду. Не то, что свинья какая-нибудь... Лошадей в районе было мало, поэтому "махан" из конины потомкам Чингисхана доставался редко. И вот Митька, зная все это, перед обедом позвонил в райотдел Юнусову :

После обеда все татары разбежались искать до получки деньги. Вечером Юнусов по телефону отрапортовал Митьке, что деньги собраны, и можно ехать за кониной.

11

11

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"