Бескрайние просторы степей - лучшее место для воинов, только вышедших из учебки. Местные жители рады каждому, кто готов избавить их от частых набегов диких кошек. Свинорылые шаманы, что селятся вблизи гор, не перестают нападать на обозы, пока не почуют запах стали и не услышат свист стрел над головой. Самые неопытные бойцы подрабатывают охотой. Смельчаки же отправляются в гигантские оазисы, где их поджидают молчаливые фигуры, обросшие листьями и грибами.
Два десятилетия назад один несмышленый орк тоже пришел сюда с дюжиной простых заданий. Как и все парни, он собирался справиться дней за пять, но после первого же задания угодил в лечебницу на два месяца. Этим орком был я. Помню, степи мне показались совершенно непригодным для жизни местом.
Особенно докучал благоухающий эльфийский лес, виднеющийся за горами на севере. Но в лечебнице удалось познакомиться с местными шаманами и охотниками. Они рассказали, как приспособиться к жизни под палящим солнцем, с чем я неплохо справился. Особенно мне полюбились оазисы, раскиданные по всей округе. Меня зовут Рагза. Я вхожу в отряд защитников степей, и каждый день слежу за жизнью на выжженных просторах.
Сейчас утро. Жесткая трава только готовится к борьбе с палящими лучами солнца. Я лежу в ней, старясь не пораниться. Местная флора за столетия привыкла к суровой жизни и незваного гостя немедля одаривает уколами от шипов и колючек. Не спасает даже кожаная одежда. Тем более, что левое плечо у меня всегда открыто. Его больше всего хочется спрятать, но татуировка в виде козьего глаза этого не позволяет.
Я получил ее в наследство от отца семнадцать лет назад. Татуировка сжигает все, к чему прикоснется. В спокойном состоянии это бледно-серое изображение козьего глаза, с идущими во все стороны полосами. Но стоит мне убить хоть маленькую тварь, как тату чернеет, а полосы расползаются по всей руке. Татуировка всегда горячая, но после убийства буквально раскаляется, доставляя мне мучения. Поэтому ни воина, ни охотника из меня не вышло, хотя я практикуюсь в стрельбе из лука каждый день.
Охрану степей не назвать трудной работой. Выносливое тело я приобрел еще смолоду, устойчивость к жаре у меня в крови, а зоркий глаз и охотничьи способности привили с пеленок отец с матерью. Большего степи и не требуют. Всего то и нужно, что следить за каждым существом, которое может нанести вред. За дикими животными тут присматривают и без меня. Свинобрюхам дают жару молодые воины фракций. На мне и нашем отряде остаются кентавры - главная чума степей.
Местные жители борются с ними, наверное, вечно. Сколько я ни слышал легенд и древних песнопений, кентавры в них есть всегда. Возможно, их бы уже давно одолели, но нам это не позволяют! Фракции запрещают убийства недолошадей-недообезьян без серьезной причины. Они несут чушь о том, что кентавров можно обучить, сделать из них разумных существ. Что за вздор?
Лет пять назад я знал каждого из них. Каждую морду знал. Теперь же не могу сосчитать. Что-то происходит. Кентавры так быстро не размножаются. Их нужно уничтожать как можно быстрее, но фракции даже слушать об этом не хотят. С кентаврами явно работают. Кто-то увеличивает этот скот. Я это чувствую, и наш отряд чувствует, но пока не удается разобраться в чем дело.
Сегодня я на задании. В пятистах шагах отсюда растет небольшой оазис. Это крошечный островок жизни, посреди бушующего солнечного шторма. Пальмы отчаянно сопротивляются выжигающим лучам и как могут защищают траву и кустарники. Оазис давно бы уже разросся, но в нем живет крошечное племя кентавров. Всего дюжина безмозглых тварей наносят вреда природе, как сотня гоблинов. Я частенько приглядываю за ними и нет нет, да сокращаю поголовье, в тайне от фракций. Поэтому их уже десять лет ровно двенадцать. Рождается новый теленок, значит на покой пора взрослому бычку. После этого приходится пару дней мучиться от раскаленной татуировки, но это стоит того.
Эти подопечные слабые, безвольные. Другие, бывает, бунтуют, набеги совершают, а с этими еще можно работать. Поэтому я был очень удивлен, когда вчера знакомый шаман сказал, что видел во сне, будто двенадцать кентавров прячут в оазисе бочку с порохом. Я хотел было посоветовать шаману пересмотреть набор трав в курительной трубке, но шаман есть шаман - лучше уж проверить. И вот я здесь, и моя цель - зайти в оазис и поискать бочонок пороха.
Каждое утро мимо оазиса проходит пара молодых кентавров. Это у них что-то вроде новостной группы. Моя дюжина всей оравой вылезает из кустов и слушает что за прошедший день произошло у других племен. И никогда не догадываются хоть одного в зарослях оставить. Что ж, мне это только на руку. Спокойно зайду, все проверю и скроюсь незаметно. Сделаю все так, как любят в фракциях, чтоб их...
Солнце поднимается все выше и, завидев мое тело, начинает поливать жаром. Я лежу на спине, наслаждаясь небесной дымкой. Кентавры должны выйти уже с минуту на минуту. Отсюда их не увидеть, поэтому со мной пара соколов. Они сейчас парят в вышине и все прекрасно видят. Как только прибудут утренние новости, и тупицы с разинутыми ртами выползут из укрытия, мои птички тут же дадут сигнал. Я сорвусь с места, пробегу пять сотен шагов и нырну в заросли, как кошка. Кентавры останутся с другой стороны оазиса и ничего не заметят. Услышать и учуять тоже не смогут - ветер дует в мою сторону.
На всякий случай прихватил с собой лук, пару световых гранат и нож. Очень хотел бы ими воспользоваться, но от фракций влетит, причем всему отряду.Я и так часто нарушаю, ладно уж, потерплю в этот раз. Да и против толпы несподручно. Забить их не трудно, со свиньей на ферме возни больше, да вот татуировка от двенадцати трупов даст жару. Недавно случайно на гранате подорвал восемь малят и одного взрослого - плечо ломило так, что шаманы не справлялись и вызывали жрецов. Ух, вспомнил, аж пробрало. Да, именно татуировка позволяет работать чисто, как требуют фракции, а то давно бы уже уволили.
Задумавшись, я не сразу замечаю, что соколы поднялись выше и улетели в сторону оазиса. Что они делают? В ста метрах от меня за камнем прячется ездовой волк. У него я оставил сумку с вещами и бинокль, а без него птиц уже не видать толком. Я привстаю и щурюсь, пытаясь разглядеть, что происходит в небе. Соколы все же не самые лучшие спутники для меня - в который раз в этом убеждаюсь. Хотя, признаюсь, с приручением у меня всегда неладно. Сколько живности перепробовал, только с волком удалось найти общий язык, но в этом деле он не нужен. Я переворачиваюсь на живот и, оперевшись на локоть, перекидываю через плечо маленький лук и колчан.
Кентавры должны уже выползти. Они всегда выходят в одно время, даже если новостная группа задерживается. Соколы улетают все дальше, похоже окончательно забыв про меня. Ладно, я и так чувствую, что оазис пуст. Побегу потихоньку, ни одна тварь не заметит.
Ноги ловко отталкивают меня от земли, просят дать хороший разбег. Но не стоит торопиться. Лучше работать скрытно, в этом тоже есть свое удовольствие. Пригнувшись, я устремляюсь вперед. Из кустов высовывается настороженная морда волка. Он молодец, знает, что я принялся за дело. Если что-то пойдет не так, то подстрахует.
Оазис все ближе. Еще двести шагов. Сто пятьдесят. Сто. Ветер дует в лицо, принося все запахи из зарослей. Смрад от кентавров перебивает ароматы зелени. Эти твари даже не догадываются, что в крошечном водоеме оазиса можно мыться. Кажется, они предпочитают барахтаться в грязи, да только они единственная грязь в округе.
Я пригибаюсь все сильнее и перехожу на шаг. Кожаные ботинки с мягкой подошвой тихо ступают на голую землю. Я прислушиваюсь. Листва лениво колышется сама по себе. Ее никто не тревожит, значит в зарослях пусто. Навострив слух удается различить еле заметный монотонный стук от копыт. Кентавры уже топают с другой стороны оазиса. Отлично, теперь дело за малым.
Я расправляю плечи и последние шаги добегаю во весь рост. Первая пальма встречает теплым мохнатым стволом. Широкие листья тут же укрывают от солнца. Это крепкое и здоровое дерево, как и все здесь. Эх, как же хочется вытравить отсюда четырехногих паразитов. Тем более, что это так просто.
Я прохожу вглубь зарослей, наслаждаясь прохладой и влажностью. Вся трава вытоптана, ноги ступают не издавая ни звука. Меня не встречают ни птицы, ни ящерицы, даже насекомых не видно. Никто не хочет жить рядом с кентаврами. Всюду раскиданы палки, примитивные украшения, мусор. Почему фракции заставляют степи терпеть это? Кентавры бесполезны, как они не видят? Даже слаборазвитые животные не засоряют жилища. Крошечные птицы обустраивают гнезда так, что залюбуешься. Маленький щегол чувствует красоту, а этим уродцам она недоступна.
Тупая боль обжигает душу. Я в очередной раз пытаюсь понять, как и для чего были созданы кентавры. Злость наполняет меня, а вместе с ней появляется жжение в левом плече. Это просыпается татуировка, почуяв гнев. Сейчас она попытается завладеть мною. Она жаждет напиться моей кровью. Отвратительный нарисованный козий глаз только и ждет моей смерти. Не дождётся. Правая рука ныряет в карман с порошком. Пальцы зачерпывают щепотку и переносят на татуировку. Монотонно, круговыми движениями я растираю порошок, успокаивая проклятое плечо и замечаю, что не свожу глаз со странного предмета. Я прогоняю мысли и приглядываюсь. Затем моргаю и, не веря глазам, приглядываюсь еще раз. В метрах пяти от меня лежит увесистый мешок с высыпавшимся порохом.
В следующее мгновение я уже около мешка. Он весь изорван, а порох рассыпан вокруг. Кентавры будто пытались открыть его, но не могли догадаться, что надо развязать веревку. Глупые твари. Но откуда они взяли порох? И зачем он им? Моя семейка кентавров пользуется для охоты простыми заточенными палками. Глубже в степях живут лучники, кое-где есть племена горе-шаманов, которым раз в год удается вызвать молнию, бьющую прямо в них. Нет, они точно не могли додуматься до огнестрелов. Тогда для чего же? Может, просто украли у незадачливых гоблинов? Я встаю и окидываю взглядом заросли. На вытоптанной траве замечаю след - это волокли мешок. Решаю выяснить откуда. Если кентавры и вправду обокрали гоблинов, то возможно здесь есть что-то еще.
Аккуратно отгибая листья папоротника я прокрадываюсь к краю оазиса, куда ведет след. Уже виднеются спины кентавров и слышатся мерзкие голоса новостной группы. Странные голоса. Очень грубые и громкие, похоже сегодня подошла другая группа. Но это не важно, главное порох. Я бесшумно перешагиваю через сломанную пальму и вновь крадусь по следу. Кусты становятся реже, а край оазиса ближе.
Я все отчетливее вижу кентавров, похоже придется остановиться. Судя по следу, мешок притащили из степи и больше тут ничего нет. Я делаю несколько шагов назад и выпрямляюсь. Времени мало, новости скоро кончатся. Значит пора убираться и докладывать фракциям о порохе. Мешок обнаружил, а больше тут делать нечего. Хотя, надо бы еще осмотреться, может все же удастся найти что-нибудь посерьезнее.
Один разодранный мешок с порохом не заинтересует фракции. Если бы тут было несколько мушкетов, то другое дело. Я бы смог получить разрешение на уничтожение это паршивого семейства, а так... Что это за шорох? Я замираю и медленно делаю пол оборота. Справа кто-то есть, в высоких зарослях. Я пригибаюсь. Рука уже сжала нож. Это же не может быть кентавр. Он слишком огромный, я бы заметил. Змея? Нет. Кошка? Они не подходят к оазисам. Я подкрадываюсь к кустарнику и раздвигаю листья. Ничего не видно. Я пробираюсь все глубже, утопая в листве. Что же там такое? Как же я сразу не приметил это место? Везде трава вытоптана, а тут нет. Я вновь замираю и через мгновение снова слышу шорох. Там точно кто-то есть. Я крепче сжимаю рукоятку ножа и продолжаю идти. Вот уже последние высокие кусты и пальцы осторожно их раздвигают.
За кустами лежат, сложенные друг на друга, мешки с порохом и ящики со взрывчаткой. Их тут с пол сотни, не меньше. Я чувствую, как по спине ползут мурашки. Порох и взрывчатка, как такое возможно? Этого просто не может быть! Я слежу за кентаврами много лет и знаю все их повадки. Они не могли раздобыть столько - слишком тупы для такого! У них нет средств чтобы купить, и нет возможностей, чтобы столько наворовать. Мешки и ящики все новенькие, будто их только изготовили. Голова идет кругом.
Я выбираюсь из кустов и подхожу к мешкам и ящикам. Ничего непонятно. Лежат все ровно. Мысли наскакивают одна на другую, но я начинаю соображать. Это добро складывали не кентавры. Их доставили сюда через портал. Да, телепортировали прямо со склада. Я нагибаюсь и вижу, что взрывчатка лежит на деревянной подложке. Все сомнения отпадают. Это дело рук мага. Но какой маг в здравом уме отправит столько взрывчатого вещества в логово бесшабашных существ? Может вышла ошибка? Да, это тянет на правду.
Я удовлетворяюсь объяснением и немного прихожу в себя. Надо скорее бежать в лагерь и сообщить фракциям. Порох сам по себе не сильно опасен, а вот содержимого ящиков хватит, чтобы смести все деревья в оазисе. Я поднимаю нож, который даже не заметил, как выронил от удивления. Рука тянется, чтобы убрать оружие, но вспоминаю о шорохе. Что же тут шуршало? Это ведь был не порох. Я оглядываюсь, но ничего не вижу. Замираю и начинаю разбирать общий шум на детали. Вот листья папоротника, вот жук-короед, вот покачивающаяся пальма, а вот и тот самый шорох! Он по другую сторону от кучи мешков. Это живое существо. Одним прыжком я перемахиваю через мешки и в полете хватаю за горло теленка кентавра. Маленький уродец даже не успевает пискнуть, только глаза мечутся в разные стороны. Я делаю большой размах, чтобы разом обезглавить эту мерзость, но в последнее мгновение переворачиваю нож и вырубаю детеныша массивной ручкой.
"Маленькая дрянь, - шепчу я. - Ты знал, что я здесь все это время, но до того труслив, что даже не позвал на помощь". Я встаю и с отвращением смотрю на уродца. Так хочется добить этого молокососа, пока он еще не превратился в паразита, но я удержусь. Рано или поздно фракции поймут свою ошибку, и тогда мы избавим степи от "грязи".
Я разворачиваюсь в сторону, откуда пришел и уже собираюсь возвращаться домой, как вижу, что в трех метрах от меня стоит еще один маленький кентавр. Он замер как безвольная марионетка и только широко открытыми глазами смотрит на своего отключенного сородича.
Первая четверть секунды - я понимаю, что не успею заткнуть его, прежде чем он заорет. Вторая четверть секунды - я понимаю, что мне нечего бросить в него, чтобы просто оглушить. Третья четверть секунды - я чувствую вспышку в левом плече. В следующее мгновение я с чувством безысходности отправляю нож в морду несостоявшемуся кентавру.
Теленок мастерски ловит лезвие переносицей. Татуировка ликует, нещадно разогреваясь. Правая рука уже по привычке тянется к карману с порошком, но останавливается на пол пути. Не знаю как, но в последнее мгновение, когда лезвие еще только начинает вкушать вонючую плоть, теленок успевает издать короткий и пронзительный визг. И тут же все звуки замирают, а коричневая тушка подпрыгивает в воздухе, словно от смачного удара, и падает на землю уже без всяких признаков жизни.
Тут же за спиной раздается блеяние взрослых кентавров, которые были так заняты утренними новостями, что забыли про детенышей. Они приближаются. Для этого не надо быть охотником, чтобы понять, что сорок копыт бегут ко мне. Я вытаскиваю нож и успеваю подумать, насколько же маленький мозг у этих созданий, что даже с ножом в голове они могут издавать звуки. Но теперь это неважно. Надо бежать, и я срываюсь с места.
Я бегу от десятка кентавров, какой позор. Все мое естество кричит, что надо драться. Но я знаю, что больше это крик татуировки, она отлично умеет манипулировать, если дать волю. Поэтому ноги упорно уносят меня, перемахивая через кусты и обломки пальм. Позади все громче раздаются крики, я разбираю отдельные слова их гаркающего языка. Они поняли, что в оазисе орк, но решили, что я тут не один. Дальше трудно разобрать, но тут раздается крик вожака с призывом отступать. От этого я даже спотыкаюсь. Они испугались меня? Они подумали, что тут отряд и решили сами бежать! Великие Духи, до чего же эти твари тупые.
Кентавры действительно бегут. Один из них, кажется запутался в листве и верещит, как поросенок. Мне следует тоже сматываться, но это ведь хорошая возможность. Кентавры наверняка думают, что отряд орков пришел за мешками и ящиками, которые тут внезапно появились. Что ж, почему бы им не помочь в этом убедиться? Я разворачиваюсь и бегу к запутавшемуся кентавру. Он останется жив, но будет напуган так, что все семейство больше никогда не вернется в этот оазис. Более того, здесь же новостная группа! Она расскажет о случившемся всем племенам. Какое везение!
Вот и незадачливый кентавр. Лежит, по уши запутавшись в листве. Я подхожу медленно. Он смотрит мне в глаза. Я снимаю с плеча лук и аккуратно вынимаю стрелу из колчана. Капелька яда с наконечника капает на лист папоротника и тот увядает. Крошечные глазки кентавра замечают это. Как хорошо. Пусть эта глупая голова наполнится страхом. Никто больше не должен вернуться сюда. Я натягиваю тетиву и целюсь в брюхо. Кентавр чувствует, что смерть будет не мгновенной. Страх поможет избавить чудесный уголок природы от паразитов. Растениям больше не придется ждать, когда фракции одумаются. Я заставлю кентавров покинуть эту землю.
Меж тем, вопли остальных кентавров отдалились, но не затихли. И голосов становится больше. Что они кричат? Диск? Кольцо? Круг? Окружать? Они собрались меня окружать? От удивления пальцы упускают стрелу, и она влетает под ребро в лошадиное тело. Отвратительный визг врезается в уши. Приходится свернуть шею незадачливому уродцу, чтобы расслышать крики остального племени. Они действительно делают окружают меня, я отчетливо слышу. Но почему так много голосов? Кентавров осталось только девять. Я прокрадываюсь поближе к краю оазиса и понимаю, что их далеко не девять. Двадцать, тридцать, сорок? Здесь еще как минимум два племени. Тут и лучники, и копейщики, и шаманы.
Я возвращаюсь к успокоенному кентавру. Татуировка отчетливо дает понять, что он мертв. Боль яростно расползается по плечу. Черные линии принимают красноватый оттенок. Но на боль сейчас нет времени. Я окружен целым стадом разъяренных дикарей. Такого развития событий я никак не мог допустить. Что у меня есть? Две световых гранаты, нож, колчан стрел и горн. С помощью горна можно передать несколько простых сигналов волку и двум соколам. У волка есть пара дымовых гранат и дробовик. У соколов - наконечники на когти, покрытые ядом. Но волк не сможет добежать - его забьют лучники. Соколы могут и не послушаться. Вот и все мои варианты. Один хуже другого, но придется работать с тем, что есть.
Я поднимаю глаза к небу. Сквозь пальмовые ветви удается разыскать немного синей бесконечности. "Великие Духи, я как никогда близок к вам, но я еще не выполнил своего предназначения. Помогите выпутаться из этого дерьма. Дайте прожить еще хотя бы день. Я должен передать наследство новому хранителю", - говорю я. Небо, конечно же, продолжает безучастно наблюдать за моей катастрофой.
Волк один не проживет. Он настолько предан мне, что не сможет найти нового хозяина. Уверен, сейчас он уже почуял неладное и готов броситься на помощь в любую секунду. Если бы удалось донести дробовик и дымовые гранаты, то я бы мог устроить классную бойню. А если еще соколы помогут... Но это бесполезно. Сорок смертей я не перенесу. Глаз Курнаэ убьет меня раньше, чем падет последний кентавр. Значит надо бежать. У волка две дымовых гранаты и у меня две световых. Этого может и хватить. Да, это, пожалуй, единственный вариант.
Топот и крики раздаются со всех сторон. Кольцо уже сомкнулось. Кентавры трусливы. Но чего они боятся больше: ринуться в оазис и умереть от орков или ослушаться вожака и быть изгнанным из племени? Им потребуется еще минута, чтобы сообразить, что второй вариант страшнее. Значит сейчас начнется.
Я бегу к краю оазиса. Надо разомкнуть кольцо, оглушить лучников, а дальше положиться на быстрые лапы волка. Только бы соколы не подвели, с ними куда проще.
Последние метры приходится преодолевать ползком. Спрятавшись за кустом уже удается разглядеть, что творится вокруг. Кентавры мечутся в растерянности. Два вожака кричат вдалеке, а третий стоит передо мной. Он крупнее остальных кентавров, но умом тоже не блещет. Его ругательства и бессмысленные жестикуляции вызывают лишь страх в глаза подданных. Мне это нравится, похоже шанс вырваться есть. Волк успеет добежать, я уверен, а дальше нас спасут дымовые гранаты.
Я отползаю в кусты повыше. Отсюда будет удобно стрелять. Сделаю все быстро и постараюсь убить как можно меньше, чтобы татуировка не свела с ума. Напоследок зачерпываю побольше порошка и со всей силы втираю в плечо. Глаз Курнаэ уже разогрелся, ладонь еле терпит.
Лук бесшумно сползает с плеча. Прекрасное оружие, но придется его бросить. Когда я запрыгну на волка, левая рука уже онемеет от черных полос. Я бросаю взгляд на небо, надеюсь, что птицы рядом. Надеюсь, они помогут. Теперь остается только выдохнуть в горн и начнется битва. Два коротких выдоха - сигнал птицам атаковать после моего первого выстрела. Один длинный выдох - сигнал волку бежать ко мне. Я собираюсь с духом. За кустом кентавров не видно, но хорошо слышно, что еще немного, и горе-воины подчинятся вожакам и попрут в оазис. Что ж, значит пора.
Горн оглашает окрестности мрачным, протяжным гулом. В то же мгновение крики кентавров затихают. Они не успели напасть первыми и сейчас будут за это платить. Я встаю во весь рост и тут же прицеливаюсь. Первая стрела, самая важная, она открывает бой. Кто падет первым? Конечно же вожак. Он уже увидел меня, но это не важно - стрела выпущена. Морда огромного кентавра успевает принять удивленный вид и тут же перекашивается от боли. Я попал в шею, и от яда он умрет быстро, к сожалению. Но он вожак, он опасен даже раненый. Другим же можно и продлить страдания, а мне отсрочить боль.
Вожак, пару раз издав булькающий звук, падает на землю. Слева и справа от него кентавры удивленно разевают рты. Один из них, что совсем еще молод, подскакивает к мертвецу, будто все еще не понимая, что произошло. Он то ли собирается упасть перед ним и разрыдаться, то ли просто узнать что случилось, но не успевает это сделать, потому как рядом с ним встает на дыбы лучник. Тот получил стрелу в руку, которой сжимал уродливое оружие, сделанное чуть ли не из простой ветки с натянутой бечевкой. Он кричит и пытается вытащить стрелу, при этом подпрыгивая и лягаясь, как дикая лошадь на привязи. Молодой кентавр переводит на него еще более удивленный взгляд и тут же получает в грудь задним копытом. Глаза его округляются еще больше, он пытается увернуться от следующих ударов товарища, но натыкается на второго лучника, который уже молча смотрит на стрелу в собственном брюхе. Он разевает пасть и выплевывает большой сгусток крови в морду молодому. Тот окончательно теряет рассудок. Юная неразвитая душонка не выдерживает первого в жизни боя и, тело полулошади-получеловека бросается наутек.
От увиденного у меня даже глаза становятся влажными. Беспомощные, гадкие, примитивные существа. Я помню свой первый бой, когда еще не был связан с глазом Курнаэ. Я тогда тоже был вне себя от страха. Поэтому молодого кентавра еще можно понять. Но остальные? Это взрослые жеребцы. Они не раз охотились и не раз с кем-нибудь дрались. И имея опыт, они все-равно предпочитают вести себя как бесформенные слизни. Меня берет злость, даже обида. И этих тварей нам запрещают уничтожать!? Какие сволочи сидят в фракциях, что позволяют губить степи этим отребьям?
Стоя в кустах и наблюдая за суматохой кентавров, я замечаю волка. Он бежит сколько есть сил. Отлично, значит пора избавиться от остальных лучников. Похоже, это будет не сложно. Я выпускаю еще пару стрел. Теперь уже четверо стрелков с удивлением наблюдают за собственной смертью. Лук поднимается для следующего выстрела, но я ловлю крик вожака с другой стороны оазиса. Это приказ к наступлению. Значит сейчас копейщики начнут прорываться в заросли. Хотелось бы, чтобы волк успел добежать, прежде чем кентавры пересекут весь оазис.
Один из лучников понимает, что пора бы прекращать пялиться на погибающих соотечественников. Он поворачивается ко мне и пытается понять что делать. Ты слишком долго думаешь - получай стрелу. Следующий лучник оказывается сообразительней, но его губит медлительность. Далее я отправляю пару ядовитых наконечников в более расторопных стрелков, которые успевают даже достать стрелы. Затем перевожу лук на копейщика, но тут умирает первый лучник, пораженный стрелой в руку. Плечо пронзает боль, будто кто-то приложил раскаленный прут. Рука дергается, и стрела уходит мимо. Копейщик же бросается на меня. Следующая стрела идет точнее, но влетает в сердце. Быстрая смерть. Я поворачиваюсь, и вновь стреляю. Очередной копейщик содрогается от раны чуть ниже живота. Он ревет от боли, но запускает копье. Я уклоняюсь, но боль снова пронзает руку. А позади все громче слышны крики. Они уже внутри оазиса. Бежать им трудно, тут много лиан. Только бы волк успел. Яд убивает все больше кентавров, а Курнаэ все больше напивается моей кровью. Я прислоняюсь к пальме и, зафиксировав руку, выпускаю еще пару стрел. В глазах начинает расплываться. Я чувствую запах тлеющего ствола пальмы, загорающегося от раскаленной татуировки. Силы уходят с каждой секундой, но дело свое я сделал. Кольцо разомкнуто. Волк все ближе и ни одна стрела не летит в него. Остальные лучники, не решаясь обойти заросли, бьют в слепую. Стрелы пролетают совсем рядом. Пора выбираться наружу.
Я отталкиваюсь от пальмы. Земля качается, как на волнах. Рука окончательно слабеет, пальцы разжимаются и лук падает. Я бросаю остатки порошка на татуировку и слышу скрежет собственных зубов. Терпеть эту боль невыносимо. Я смахиваю слезы и делаю несколько шагов. За спиной уже слышится топот. Они рядом. Сейчас целая толпа выскочит из кустов и задавит меня копытами. Я достаю шумовую гранату и зубами вырываю чеку. И вот показывается первая разъяренная морда. Следом выскакивает еще пара кентавров. Ужас стягивает тело. Это придает немного сил и сбавляет боль. Граната отправляется в полет. Я жмурюсь, но затыкаю только одно ухо. Второе будто сначала вгоняют в череп, а потом вырывают наружу. Но я не оглушен окончательно. Кентавры же потеряли ориентацию. Вторая граната отправляется на встречу остальному табуну, а я бросаюсь из оазиса.
Снаружи меня уже ждут. Пара копейщиков преграждают дорогу. У меня остается только нож, и он уже летит в горло правому паразиту. Тошнит, ухо и плечо будто пытаются оторваться от тела, ноги подкашиваются. Я достаю стрелу и продолжаю бежать на копейщика. Только бы успеть увернуться от удара, а дальше засуну стрелу прямо в глаз. Я делаю выпад налево и резко вправо. Обманный маневр удается. Кентавр промахивается, но моя нога цепляется за корягу. Я падаю под кентавра и встать уже не удастся. Со всей силы я вгоняю стрелу в лошадиное брюхо. От этого кентавр подскакивает и чуть не пришибает меня копытом. Он ревет, но не сдается. Развернувшись, он вновь целится в меня. Попытка встать проваливается - нога подворачивается, и я снова растягиваюсь на траве. Кентавр делает замах и бьет. Мимо. Второй удар, третий - я верчусь как загнанный кролик. Но четвертый удар приходит в цель. Копье попадает в ногу чуть ниже колена. Копейщик поднимает оружие и смотрит на страшную дыру, из которой хлещет кровь. Он вновь заносит копье для удара, но не спешит с добиванием, наслаждаясь моими страданиями и своим успехом. Напрасно.
Когда когти волка впиваются в спину кентавру, тот понимает, что ошибся. Он должен был знать, что не стоит мешкать с добиванием, это всем известно. Но так хотелось получить удовольствие от собственной мощи. Хотелось показать сородичам, кто тут главный воин. Не получилось. Ну что ж, теперь уже поздно. Два нижних клыка, с заточенными стальными коронками, как два кинжала рассекают горло. Удар приходится настолько сильно, что ломает шею. Кентавр вытягивается и валится на бок, будто каменная статуя.
Волк подбегает и тычется носом, пытаясь поднять меня. Я весь липкий от собственной крови. В нос бьет запах горелой травы, которую сжигает раскаленное плечо. Волк опасливо косится на него и продолжает пытаться меня поднять. Я прислоняюсь к пальме и оглядываюсь. Из оазиса никто не бежит. На месте взрыва шумовой гранаты лежит без сознания копейщик. Остальные, похоже, испугались. Кентавры, стоявшие вокруг оазиса, также решили отступить, их не видно. Я протираю глаза и тянусь к карману на броне волка. Там есть немного порошка. Боль в плече он уже не уймет, но хоть температуру понизит, чтобы не обжечь волка, а кровь в ноге должна свернуться. Все, пора залезать на спину моему спасителю. Я отталкиваюсь от дерева и закидываю раненую ногу, но останавливаюсь. Позади слышатся крики вожаков. Они разворачивают испугавшихся воинов. Думаю, вожаки поняли, что я один. Черт.
Лучники еще остались. Их луки хоть и примитивные, но очень большие и дальнобойные. Я снимаю с волка парочку дымовых шашек. Ветер дует в спину и дым поползет за нами. Кентавры издают клич и начинают атаку. Я срываю верхушку шашки и густой едкий дым устремляется наружу. Первую шашку бросаю под ноги, а вторую как можно дальше вперед. Серое облако стремительно скрывает все вокруг. Я, хрипя от боли, кое как залезаю на волка и привязываю левую руку к седлу. Пусть работает как веревка и удерживает меня. Силы стремительно тают. Даже просто усидеть в седле уже тяжело. Но надо напрячься и вырваться из западни. Здоровой рукой я выхватываю короткий дробовик. У него не очень сильная отдача. Все, пора бежать. Волк чувствует это и срывается с места.
От дыма кентавры, похоже, приходят в смятение. Слева и справа слышатся крики, перерастающие в страшные вопли. Неужели дым так действует на кентавров? Волк бежит все быстрее, а я крепче сжимаю дробовик. Ничего не видно, лишь топот и крики раздаются со всех сторон. В любую секунду перед глазами может появиться огромная фигура. Я мотаю оружие во все стороны, пытаясь предугадать опасность. Волк же не обращает ни на что внимание и, чуть поскуливая, работает лапами. Да, ему тоже страшно. Мы не воины и еще ни разу не попадали в такую переделку.
Топот гремит совсем рядом. Вопли кентавров становятся совершенно неестественными. Их будто рвут на части. От этого бегут мурашки по телу, а волк скулит все сильнее. Что же там творится? Перед нами появляется огромный кентавр, со всех сил растирающий ладонями лицо и выкрикивая отчаянные ругательства. Мы проносимся мимо, но на встречу выскакивает еще один. Я делаю выстрел, и дробь попадает в грудь. Волку удается разминуться с падающем телом, а я врезаюсь здоровым плечом.
Меня бросает в сторону так, что волку приходится присесть, чтобы не потерять равновесие. Из-за удара я остаюсь без дробовика и теперь бесполезен. Вокруг продолжает твориться сущий ад. Все стадо орет, будто облитое кислотой, а я догадываюсь, что, в общем то, так оно и есть. Соколы, которых я не смог толком приручить, наконец начали атаку. Их когти, с ядовитыми наконечниками оставляют неглубокие раны, но из-за яда они приносят страшные мучения. Птицы долго ждали, но теперь пошли в разнос.
Мы выскакиваем из облака дыма, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть бойню. Из-за боли, в глазах окончательно мутнеет. Я различаю только суматоху, мечущиеся темные фигуры и пыль от копыт. Но это уже не важно, ведь мы вырвались. Волк сбавляет темп, тоже почувствовав, что все кончилось. Я закрываю глаза и радуюсь, что слышу смертельные визги только одним ухом. Стоп! Что это за еле слышный звук?
Это похоже на хоровое пение с мычанием и завыванием. Шаманы! В стаде были еще шаманы. Похоже, они спрятались в оазисе. Но зачем? Я вспоминаю что изучают кентавры-шаманы. На ум приходит только молния. Нет! Они не смогут. Они не смогут попасть в меня! Мы уже слишком далеко. Их примитивные песни не вызовут настолько мощного разряда. Я не верю в это. Но они считают иначе. Над оазисом быстро собирается черная туча. Она становится все больше и чернее, и моя уверенность улетучивается.
Я командую волку останавливаться. Он сопротивляется, но все же сбавляет скорость. Я пытаюсь отвязать руку и спрыгнуть, но ничего не выходит. "Лежать, лежать", - кричу я волку. Тот поворачивает голову, совсем не разделяя приказа. "Ложись ты уже!", - кричу я. Волк с перепугу падает на землю и придавливает мою больную ногу. В безумной боли я впиваюсь зубами в верхнюю губу и чувствую вкус крови. Рука, наконец отвязывается, и я тоже падаю на землю. "Лежать, Лежать. Не вставать", - кричу я.
Волк ошарашенно озирается, не понимая, что происходит. Туча же собирается все гуще. Они не попадут. Они же глупы. Шаманы готовят сильный удар. Но они не смогут попасть в меня. Сколько раз видел, они не в ладах с природой. Но судя по туче, продолжающей сжиматься, работают они хорошо. Я лежу, прижавшись к земле и беспомощно наблюдаю за готовящимся разрядом. Пение шаманов усиливается, достигает пика. Сейчас ударит. Еще немного. "О Великие Духи, пожалуйста. Я же почти успел, я же почти убежал", - молюсь я и в этот момент раздается гром.
Из тучи будто вырывается внеземное дерево, состоящее из сотни молниеносных ветвей. В мгновение они устремляются к цели и бьют точно туда, куда потребовали шаманы. Молнии бьют в оазис. Бьют ровно в центр. Ровно туда, где стоят шаманы. Ровно туда, где лежат мешки с порохом и ящики со взрывчаткой.
Не успевает гром из тучи затихнуть, как из оазиса вырывается оглушительный грохот. Земля содрогается. Огромное количество энергии вырывается на свободу. Столб огня взметается в небо, поднимая за собой разорванные тела шаманов, вырывая из земли пальмы и камни. Оазис будто надувается как пузырь, разлетаясь во все стороны. Дым и пыль закручиваются вихрями. Верещащие кентавры валятся, сбитые с ног. Меня обдает жаром и порывом ветра. Щепки и камни достигают своей высоты и начинают падать. Одна разодранная горящая коряга целится в мою голову. Она стремительно падает, продолжая разрываться и сыпать искрами. Я пытаюсь отползти назад. Она все ближе. Все ближе. Ближе. Ближе. Ближе! Вот чер...
Много веков тому назад жил на свете талбук. Хозяин прозвал его Курнаэ. Талбуку жилось вольготно у хозяина. Каждый день он мог резвиться на лугу, а каждую ночь отдыхать в теплом и чистом хлеву. Но вот однажды воры проникли в дом хозяина и смертельно ранили его. Курнаэ был очень расстроен. Он никак не мог понять, как можно было убить такого хорошего хозяина. Курнаэ решил получше узнать орков и отправился путешествовать. Он долго ходил и наблюдал за орками. Он изучил их и понял, что плохих орков не бывает, просто есть те, кто заблудился.
Курнаэ решил, что будет помогать заблудившимся находить путь. Он заставлял злодеев рассказывать ему всю историю их жизни и находил место, в котором они сбились с пути. Он помогал им вернуться к правильной жизни и те были ему благодарны. Постепенно о Курнаэ узнали все орки. Они шли к нему за помощью, и Курнаэ помогал всем. Но заблудившихся было очень много. Год за годом Курнаэ слушал страшные истории из жизни орков и впитывал их пороки в себя. В конце концов он перестал отличать добро от зла и решил, что все орки сбились с пути.
Тогда он начал учить всех. Но орки поняли, что с Курнаэ что-то не то. Они говорили, что он нуждается в отдыхе, но было уже поздно. Для Курнаэ все орки превратились в зло. Пропитанный ненавистью, Курнаэ уже был не похож на талбука, он превратился в огромный сгусток ужаса. Он шел по миру и уничтожал всех вокруг. Он изливал все зло, которое накопил, и души орков не выдерживали. Орки пытались убить Курнаэ, но такое огромное зло не брало никакое оружие. Не было несчастным спасения, и никто не знал, что делать. Но вот появился смельчак. Это был крепкий мужчина, с самым чистым взором и самой светлой душой. Он вышел на встречу Курнаэ без всякого оружия и взглянул ему в глаза.
Семь дней и семь ночей Курнаэ показывал все страхи и ужасы, которые накопил, но орка это не брало. Орк хорошо знал мир в котором жил и верил, что упорной работой и светлыми мыслями можно избавиться от зла. Он видел, что мир с каждым днем становится лучше и поэтому жил с уверенностью, что его дети будут жить в лучшем мире, а дети его детей в еще лучшем мире. Ничего не мог поделать Курнаэ. Он таял от собственной бессильной злобы, а орк молча и с грустью смотрел на это.
Курнаэ исчезал, но продолжал изливать потоки ужаса. Орк стоял уверенно, но в последний миг что-то напугало его. Что-то заставило усомниться в будущем. Смутные мысли одолели орка. Он тут же их отбросил, но было уже поздно. Курнаэ не умер окончательно. Он заметил сомнение и замолк. От Курнаэ остался только глаз и немного плоти вокруг, но этот глаз смотрел на орка и, будто, смеялся. От этого сомнения у орка на плече осталась татуировка в виде глаза Курнаэ. Тогда орк взял останки Курнаэ себе и сделал из них наплечник.
Орк поклялся, что будет хранить этот наплечник и передаст его своему ребенку, а тот передаст своему. Он поклялся, что они и его будущие поколения будут хранить останки Курнаэ и не надут ему вновь обрести силу.
Лист двадцать четыре. Хранитель Аурай.
После того, как первый хранитель передал наследство, возникло две семьи. Первая семья наша. Мы ведем этот дневник хранителей и передаем Курнаэ из поколения в поколение. Мы всегда справлялись и справляемся со своей задачей.
Вторая семья также ведет дневник. Они считают, что мы не являемся наследниками первого хранителя и получили наплечник обманом. Они все время пытаются забрать у нас глаз Курнаэ. В своем дневнике они обвиняют нас во всех своих неудачах и подробно описывают, почему они ни разу не стали хранителями.
Хранители, помните! Глаз Курнаэ дарует силу, но сеет в душе разнообразные сомнения, которые могут свести с ума. Быть хранителем, это тяжкое бремя, и мы несем его с честью. Чтобы обуздать силу Курнаэ надо иметь чистое сердце. Каждое разумное существо обязано сомневаться. Только так можно развиваться и менять мир к лучшему. Но хранитель вынужден отказаться от сомнений. Совсем. Каждое наше сомнение Курнаэ извращает. Мы вынуждены быть уверенными во всем и всегда. Поэтому, мы должны иметь близких, кому можем доверять, в ком не будем сомневаться.
Каждый хранитель надевает наплечник лишь единожды - когда получает глаз на плечо. Чем больше наплечник пробудет на плече, тем больше сомнений он перенесет, но тем больше силы вам даст. Не видитесь, сила Курнаэ обходится слишком дорого. Храните наплечник в недоступном месте, чтобы никто не мог коснуться его. И помните самое главное - хранить Курнаэ можно лишь с единственной целью - не выпускать его силу на волю.
Лист триста двадцать четвертый. Хранитель Рагза.
У меня есть три брата. Хорошие парни, могу пожелать иметь каждому таких. Если со мной что-то случится, то наплечник перейдет им или их детям, если у меня не будет своих.
Во втором семействе тоже есть так называемый "брат". Как ни раз писали мои предки, похоже нам никогда не избавиться от них.
С тех пор как я получил наследство прошло три года. "Брат" не отстает от меня. Он хочет заполучить наплечник. Строит мне козни. Отец говорил правду - второе семейство слабо и не достойно быть хранителем Курнаэ. "Брат" хочет получить Курнаэ только ради силы. Но он ничего не может мне сделать. Его кровь слишком сильно отличается от моей. Курнаэ он может получить только, если я добровольно передам ему наследство. Или же, если я умру от силы Курнаэ. Но еще ни один член нашей семьи не позволил Курнаэ убить себя. Я не нарушу эту традицию.
Я уже привык к жизни без сомнений. С моими братьями и отцом, которым я могу довериться во всем, это не так и трудно. Курнаэ дал мне чуткий слух и острое зрение. Если бы я мог стать охотником, это бы мне очень помогло. Но я хранитель степей. Впрочем, глаза и уши в этом деле нужны не меньше.
Где я? Ничего не видно. Жарко и душно. В дали слышны голоса. Я спал, но боль разбудила меня. Левая рука, грудь, лицо, лева нога - их будто опустили в кипяток. Сердце бьется изо-всех сил. Очень страшно, паника пронизывает душу. Хочется закричать, но не получается издать ни звука. Хочется вырваться из темноты, но даже не получается пошевелить головой. Что происходит?
Погибло слишком много кентавров. Сколько я выпустил стрел? Десять? Двенадцать? Одного убил ножом. Еще одного дробовиком.
Курнаэ сжигает мою кровь. Какой позор. Я первый хранитель, которого убил Курнаэ. Отец и братья всегда говорили, что я слишком мало думаю о безопасности. Должно быть, они уже здесь. Наверное, это их голоса. Как же хочется с ними попрощаться, но тело уже не слушается. Должно быть, мне остается всего несколько минут. Теперь кому-то из братьев придется стать хранителем. Они справятся с этой задачей. Они все достойные орки.
Кто-то подходит ко мне. Брат, это ты? Как же хочется попрощаться. Я накрыт тканью, поэтому так темно. Ну же, снимите ее. Отец, братья, дайте увидеться в последний раз. Я чувствую руку, чувствую, как ткань начинает сползать.
Ткань снимают, и я понимаю где нахожусь. Это по-прежнему степь, но уже у самих гор. Звездное небо смотрит на меня все также безучастно. Землю освещает только лунный свет. Передо мной стоят три темных фигуры. Я не могу пошевелить глазами и посмотреть на них, но и бокового зрения достаточно, чтобы понять, что это второе семейство. Это отец, сын и кто-то еще. У них в руках уродливый предмет - глаз Курнаэ.
Как это могло произойти? Как они нашли меня? Как они нашли наплечник, который охраняют братья и отец? В одно мгновение мне вырисовывается страшная картина. Это они натравили на меня два племени кентавров. Они знали, что я смогу выбраться, но умру от ожогов Курнаэ. Возможно и взрывчатка, это тоже их рук дело. Глупец, как я позволил так себя провести? Но отец и братья? Они сильны и умны. Обмануть их куда сложнее. Они держатся вместе и всегда начеку. Да и второе семейство слабое, они даже не имеют собственной земли - кочуют с места на место. Как им удалось телепортировать порох, натравить кентавров и совладать с отцом и братьями? Но ответы узнать не удастся. Мое время кончилось. Сердце с каждой секундой бьется все судорожней и неестественней. Курнаэ сжигает его.
Темная фигура подходит ко мне, кажется это их отец. Он говорит:
- Всё подыхает. Давай, надевай наплечник. Старик, а ты поджигай факел. Его отец с братьями уже спешат сюда, я это чувствую.
Отец и братья живы! И они уже в пути. Значит, еще есть надежда. Но сердце мечется, пытаясь вырваться из груди. Давай родное, потерпи еще немного, ты же у меня крепкое. Позади загорается факел, а молодой орк подходит ко мне вплотную и надевает наплечник.
- Надел, отец. Когда начнется?
- Когда эта падаль подохнет.
- Поскорей бы. Отец, я бы хотел оставить его дневник и прочесть.
- Нет.
- Но мы даже не знаем, что там написано. Мы ведь ни разу не становились хранителями. В его дневнике должны быть ценные...
- Замолчи. Этот лживый дневник сгорит вместе с ним!
Кажется, сынишка у него не совсем дурак. Они хотят сжечь дневник. Глупцы, они думают, что у братьев нет копии. Только бы они успели добежать, только бы я смог продержаться. Боль раздирает, а я лежу не шелохнувшись и только смотрю в небо. Надо мной горит очень яркая звезда. Как странно, она так сильно отличается от других, но я ни разу не видел ее раньше. Хотя, разве я когда-нибудь интересовался небом?
- Отец, смотри! Там!
- Проклятье!
- Это его братья, я вижу!
Братья! Они успели! Где они? Где же? Так хочется повернуться и увидеть их. Проклятое тело, почему оно онемело? Приходится пялиться на эту звезду.
- Отец, надо бежать!
- Замолчи!
- Они убьют нас!
Бегите, трусливые шакалы. Вам никогда не стать хранителями. Я продержался, Курнаэ не смог совладать со мной, не успел. Сейчас, сейчас. Братья спасут наплечник, а я успею увидеть их в последний раз. Быть может, даже... О-о-ох. Я будто на мгновение потерял сознание. Сердце замирает и делает резкий удар, затем снова замирает и снова бьет. Перехватывает дыхание. Нет, нет! Братья, поторопитесь!
- Смотри, все он отъезжает. Давай крепче прижми.
- Я уже слышу их, отец.
- Боюсь, боюсь. Давай старик, поджигай веревки.
Позади что-то загорается. Братья, скорее! Сердце, будто придушенное, обессиленно делает последние толчки. Терпи, терпи пожалуйста. Еще немного. Братья, где же вы? Но тут я слышу странный звук. Будто камни начинают катиться с горы. Позади меня грохот сотрясает землю и нас обдает пылью.
- Ха, ха, ха! - смеется старик.
- Какая жалость, не успели, не смогли, - говорит отец.
- Здорово, отец. Почему ты мне сразу не сказал, что завалишь проход?
- Хотел посмотреть на твою удивленную рожу, - говорит отец и начинает ржать.
- А я хотел бы посмотреть на рожи несостоявшихся хранителей, которые думали, что уже успели спасти своего братишку, - вставляет сквозь смех старик.
Не может быть! Они завалили проход. Теперь все кончено. Я чувствую тупую боль. Она настолько сильна, что даже перебивает ожоги Курнаэ. Сердце тоже понимает, что сопротивляться больше не зачем и сдается. Удары с каждым разом становятся все слабее, а я будто растворяюсь. Большая звезда передо мной увеличивается, а мир вокруг затухает. Вот и конец. Я уже вижу тот самый знаменитый тоннель и, наверное, сейчас пойду на свет. Неудивительно, что раньше я не замечал той звезды, ведь это не звезда. Я начинаю терять сознание, но вдруг в голове раздается щелчок.
- Так, готово, я в его мозгу, - будто говорю я вслух.
- Э-э-э-м, хорошо, запускай, - снова будто говорю я вслух.
- Всё в норме, отклонений произойти не должно, - опять выдаю я.
- Конечно, с этим миром у нас контакт налажен. Скольких уже затянули.
- Запускаю обратный отчет.
- Как будто он нужен.
- Не могу удержаться, коллега. Когда вижу, как они взлетают в небо, то словно ракету запускаю.
- Жми уже. И предупреждения прочесть не забудь.
- Да он пошевелиться не может, что толку.
- Порядок есть порядок.
- Ой, ну тебя.
Что это было? Я слышал собственный голос. Кто это говорил? Мир вокруг меня продолжает темнеть, а звезда все увеличивается. Второе семейство тоже что-то почувствовало. Они замерли и уставились в небо. Опять раздается мой голос:
- Рагза. Приготовьтесь к прыжку. Это не больно и не опасно. Ваше умирающее сердце не выдержит, и вы потеряете сознание. Однако постарайтесь продержаться как можно дольше. Эмм, вам нужно сгруппироваться. Обхватить ноги руками. Закрыть глаза, приоткрыть рот, бла бла бла... Боже, зачем я это говорю?
- Такие правила, продолжай.
- Да он даже этого сделать не может. Зачем весь текст зачитывать? Помрет тут, пока я пункты рассказываю. Всё, старт по окончанию отсчета.
первая часть романа Команда страха