Если бы не Рея Фавония, мы могли бы с этим смириться. "Здесь пахнет... Там ужасный запах. Я не пойду в баню.
Мне не нужно было быть информатором, чтобы понять, что мы застряли. Когда четырехлетняя девочка считает, что обнаружила что-то неприятное, ты просто сдаешься и ищешь это. Моя маленькая племянница и близко не подходила к бане, пока мы не докажем, что в кальдарии нет ничего ужасного. Чем больше мы насмехались и говорили ей, что в горячей комнате воняет только из-за новой штукатурки, тем больше Рея истерически кричала во время принятия ванны. Там ничего не было видно, и остальные из нас пытались не обращать на это внимания. Но настойчивость ребенка выбила всех из колеи.
Был слабый запах. Когда я попытался принюхаться, я потерял его. Когда я решил, что там ничего не было, я сразу же почувствовал его снова.
По крайней мере, мы с Хеленой смогли вернуться домой, в наш собственный новый дом. Моей сестре Майе и ее детям пришлось остаться там, на холме Яникулан, в доме, который должен был стать их убежищем от неприятностей, живя с неприятностями другого рода, папа. Мой отец, Геминус, и я были в муках от обмена жильем. Пока я пытался нанять декораторов для ремонта его обветшалого старого логова на берегу Тибра, он занялся участком, над которым я уже работал несколько месяцев, и все, что оставалось для завершения, - это новая баня.
Дом Яникулана располагался в высшей степени удачно, если вы работали в северной части Рима. Он подходил папе с его аукционным домом и антикварным бизнесом в Септе Джулия рядом с Пантеоном. Моя собственная работа требовала свободного доступа во все районы города. Я был информатором, обслуживал частных клиентов, чьи дела могли завести меня куда угодно. Как бы сильно я ни хотел переехать за реку, мне нужно было жить поближе к месту событий. К сожалению, эта разумная мысль пришла нам с Хеленой в голову только после того, как мы купили новый дом.
По воле случая многолетняя компаньонка отца, Флора, умерла. Он превратился в сентиментального романтика, который ненавидел особняк, который они делили. Мне всегда нравился прибрежный квартал ниже Авентина. Соу организовал обмен. Подрядчики по строительству бани стали проблемой отца. Это было уместно, потому что папа в первую очередь познакомил их с Хеленой. Мне нравилось ждать, как он убедит Глоккуса и Котту закончить задание, в котором даже Хелена потерпела неудачу, несмотря на то, что оплачивала их счета. Как и у всех строителей, чем более ненадежными они становились, тем более грабительскими были эти счета.
С папой мы не смогли победить: он каким-то образом починил их. В течение недели Глоккус и Котта затерли последнюю шаткую плитку и убрались восвояси. В то время моему отцу принадлежала прекрасная хозяйственная постройка с полностью оборудованной холодильной камерой, комнатой для поддержания тепла, парной из трех частей; изящный бассейн для купания; встроенная зона для переодевания с модными вешалками и ящиками для одежды; отдельная печь и склад для дров; роскошные раковины из греческого мрамора и выполненный на заказ медальон с изображением морского бога на недавно выложенном мозаичном полу. Но пока люди любовались его Нептуном, они также заметили странный запах.
В те моменты, когда оно застало меня врасплох, мне показалось, что в этом запахе есть намеки на разложение. Папа тоже это знал. "Как будто комната была заперта, а внутри месяцами лежал мертвый старый чудак".
"Ну, комната совершенно новая, а старая бухта, к сожалению, все еще жива". Я понял, что у папы, должно быть, были какие-то заброшенные соседи, о прошлой жизни мы никогда не говорили. Я сам знал о подобных запахах из других ситуаций. Неприятные.
После долгого жаркого дня наступил вечер, когда мы поняли, что больше не можем игнорировать вонь. В тот день я помогал папе перекапывать террасу, Юпитер знает почему. Он мог позволить себе садовников, а я был не из тех, кто разыгрывает из себя послушного сына. Потом мы оба смылись. Должно быть, это был первый раз, когда мы мылись вместе с тех пор, как он сбежал, когда мне было семь. В следующий раз, когда мы встретились, я вернулся домой из армии. Несколько лет я даже притворялся, что не знаю, кто он такой. Теперь мне приходилось терпеть случайные стычки со старым негодяем по социальным причинам. Он был старше; он справлялся с этим сам, но я тоже была старше. Теперь у меня было две маленькие дочери. Я должна дать им шанс научиться презирать своего дедушку.
В тот вечер, когда мы стояли в жаркой комнате, пришло время принимать решение. В течение дня я выполнил большую часть тяжелой работы. Я был измотан, но все же отклонил предложение папы соскрести стригиль с моей спины. Я проделал грубую работу по очистке от масла самостоятельно. Папа предпочитал отвар из чего-то, похожего на измельченные корни ириса. Неуместный. И в ту жаркую душную ночь недостаточно сильный, чтобы заглушить другой запах. "Рея права". Я опустил взгляд на пол. "Что-то гниет в твоем гипокаусте".
"Нет, нет, поверь мне!" Папа использовал голос, который он приберегал для того, чтобы уверять идиотов, что какая-нибудь кампанская подделка может оказаться "школой Лисиппа", если посмотреть на нее в правильном свете. "Я сказал Глоккусу убрать гипокауст из этой комнаты. Его цитата была возмутительной для работ под полом. Я сам подсчитал некоторые цифры, и при такой площади обогрева я собирался потратить на топливо в четыре раза больше ... " Он замолчал.
Я ослабил натяжение широкого ремешка на подъеме банной туфли. Первоначальный план Хелены предусматривал надлежащее отопление всего теплого помещения. Как только она призналась, что задумала, я увидел планы. "Что же ты тогда сделал?"
"Просто дымоходы в стене".
"Ты пожалеешь об этом, скряга. Ты на высоте. В декабре тебе покажется холодновато вокруг твоих грубых задниц".
"Сдавайся. Я работаю прямо у терм Агриппы". Вход был бесплатный. Папе бы это понравилось. "Мне не нужно будет пользоваться этим местом, кроме как в разгар лета".
Я медленно потянулся, пытаясь ослабить скованность в пояснице. "Пол твердый? Или они уже выкопали гипокауст, когда ты передумал?"
"Что ж, ребята начали. Я сказал им перекрыть полость и перекрыть все пути, ведущие в другие комнаты".
"Блестяще, папа. Значит, под этим полом не будет точки доступа".
"Нет. Единственный путь внутрь - вниз".
Отличная работа. Нам пришлось бы разбить мозаику, которую мы только что сменили на совершенно новую.
Пространство под полом в пригодном для использования гипокаусте должно быть высотой восемнадцать дюймов, или максимум два фута, с массой плиточных опор для поддержки подвесного пола. Там будет темно и жарко. Обычно они посылают мальчиков мыть их, не то чтобы я стал бы подвергать этому ребенка сегодня - кто знает, с чем столкнуться? Я испытал облегчение от того, что не было официального люка для доступа. Это избавило меня от необходимости заползать внутрь.
"Итак, что ты думаешь об этом запахе, Маркус?" слишком почтительно спросил мой отец.
"То же, что и ты. Твой Нептун; плавает на гнили. И это никуда не денется".
Мы инстинктивно перевели дыхание. Мы уловили отчетливый гул.
"О, дерьмо Титана".
"Вот как это пахнет, папа!"
Мы приказали рабу, работавшему у печи, прекратить топить. Мы сказали ему идти в дом и держать всех остальных дома. Я принес кирки и ломы, затем мы с папой принялись разрушать мозаику с изображением морского бога.
Это стоило целого состояния, но Глоккус и Котта проделали свою обычную некачественную работу. Подвесной фундамент для мозаики был слишком мелким. Нептун, с его растрепанными волосами из морских водорослей и сопровождающими его кальмарами с вытаращенными глазами, вскоре оказался бы под ногами.
Постукивая стамеской, я определил углубление, и мы приступили к нему. Моему отцу досталось хуже всех. Всегда импульсивный, он слишком быстро запустил кирку, задел что-то, и его забрызгало отвратительной желтоватой жидкостью. Он издал вопль отвращения. Я отскочил назад и перестал дышать. Теплый восходящий поток принес отвратительные запахи; мы бросились к двери. Судя по мощному потоку воздуха, система нижнего пола, должно быть, не была полностью перекрыта, как приказал папа. Теперь у нас не было никаких сомнений в том, что должно быть там, внизу.
"О, свиное дерьмо, папа снял с себя тунику и швырнул ее в угол, брызгая водой на кожу там, где его коснулась вонючая жидкость. Он подпрыгивал от отвращения. "О, свиное дерьмо, свиное дерьмо, свиное дерьмо
"Говорит Дидий Фавоний. Придите, граждане Рима, давайте соберемся вместе, чтобы полюбоваться элегантностью его ораторского искусства. Я пытался оттянуть момент, когда нам придется вернуться, чтобы посмотреть.
"Заткни свою надменную пасть, Маркус! Она гнилая и чертовски сильно по тебе промахнулась!"
"Давай, давай покончим с этим".
Мы прикрыли рты и отважились взглянуть. В углублении, которое, должно быть, использовалось ленивыми рабочими как тайник для мусора, среди массы неубранных обломков мы откопали реликвию, от которой выворачивало желудок. В нем все еще можно было узнать человека, но это был полуразложившийся труп. II
Зима и так была суровой. Большую ее часть Елена Юстина была беременна нашим вторым ребенком. Она страдала больше, чем с первым ребенком, в то время как я изо всех сил старался дать ей отдохнуть, присматривая за нашим первенцем Джулией. В тот год Джулия, как королева семьи, устанавливала свою власть. У меня были синяки, подтверждающие это. Я тоже оглох; ей нравилось проверять свои легкие. Наша темноволосая крошка могла развить скорость, которой позавидовал бы любой спринтер на стадионе, особенно когда она ковыляла к сильно дымящейся кастрюле или сбегала по нашим ступенькам на проезжую часть. Даже сваливать ее на родственников женского пола было нельзя; ее любимой игрой в последнее время было разбивать вазы.
Весной никаких бытовых улучшений не произошло. Сначала родился новый ребенок. Это было очень быстро. Так же хорошо. На этот раз обе бабушки были на месте, чтобы усложнить процедуру. Мама и жена сенатора были полны мудрых идей, хотя у них были противоположные взгляды на акушерство. Все было достаточно холодно, а потом я умудрился нагрубить им обоим. По крайней мере, это дало им тему, по которой они могли прийти к согласию.
Новый клещ был болен, и я в спешке назвала его Сосия Фавония. Отчасти это был знак уважения к моему отцу, чьим первоначальным псевдонимом был Фавоний. Я бы никогда не унизилась до того, чтобы сделать ему комплимент, если бы думала, что моя дочь выживет. Родившись худенькой и молчаливой, она выглядела на полпути к Аиду. В ту минуту, когда я назвал ее по имени, она пришла в себя. С тех пор она стала выносливой, как тетеревиный хорек. Кроме того, у нее с самого начала был свой характер, любопытная маленькая эксцентричка, которая, казалось, никогда не принадлежала нам. Но все говорили мне, что она должна быть моей: из-за нее было столько беспорядка и шума.
Прошло по меньшей мере шесть недель, прежде чем ярость моей семьи по поводу выбранного мной имени утихла до сдерживаемых насмешек, которые возобновлялись только в день рождения Фавонии и на семейных сборищах каждые Сатурналии, и всякий раз, когда некого было винить в чем-то еще. Теперь люди уговаривали меня нанять детскую сиделку. Это никого не касалось, кроме нас с Хеленой, поэтому все взвесили. В конце концов я сдался и посетил рынок рабов. Судя по жалким образцам, выставленным на продажу, Рим остро нуждался в нескольких пограничных войнах. Работорговля находилась в спаде. Дилер, к которому я подошел, был помятым делийцем в грязном халате, ковырявшим ногти на покосившемся треножнике в ожидании какого-то наивного придурка с плохим зрением и толстым кошельком. Он меня достал. Он все равно попробовал говорить скороговоркой.
Поскольку Веспасиан восстанавливал Империю, ему нужно было чеканить монеты, и он совершал набеги на рынки рабов в поисках рабочих для золотых и серебряных рудников. Тит привез большое количество еврейских пленных в Рим после осады Иерусалима, но государственная служба подобрала людей для строительства амфитеатра Флавиев. Кто знает, где оказались эти женщины. Для меня это было плохим зрелищем. В текущей партии у дилера было несколько пожилых секретарей восточного типа, которые давно уже не могли видеть, чтобы читать свиток. Затем там были различные комки, пригодные для работы на ферме. Мне действительно нужен был управляющий для моей фермы в Тибуре, но это подождет. Моя мать научила меня ходить на рынок. Не скажу, что я боялась мамы, но я научилась возвращаться домой с тем, что было в списке покупок, и без личных угощений для себя.
"Юпитер. Где в наши дни люди покупают измученных болезнями девушек-флейтисток?" Я достиг горькой, саркастической стадии. "Почему здесь нет беззубых бабулек, которые, по твоим словам, могут танцевать голышом на столе, одновременно ткя тунику ручной работы и меля модий пшеницы?"
"Женщины, как правило, покупаются нарасхват, трибьюн ..." Дилер подмигнул. Я был слишком измучен, чтобы ответить. "Я могу оказать вам услугу христианина, если вы хотите растянуть время".
"Нет, спасибо. Они пьют кровь своего бога, бормоча о любви, не так ли?" Мой покойный брат Фест столкнулся с этими сумасшедшими в Иудее и прислал домой несколько жутких историй. "Я ищу детскую сиделку; я не могу принимать извращенцев".
"Нет, нет; я думаю, они пьют вино..."
"Забудь об этом. Я не хочу пьяницу. Мои дорогие наследники могут подцепить дурные привычки, наблюдая за мной ".
"Эти христиане просто много молятся и плачут или пытаются обратить хозяина и хозяйку дома в свою веру '
"Ты хочешь, чтобы меня арестовали, потому что какой-то высокомерный раб говорит, что все должны отрицать святость императора? Веспасиан может быть ворчливым старым варваром с натянутыми сабинскими взглядами, но я иногда работаю на него. Когда он заплатит, я с радостью скажу, что он бог ".
"Тогда как насчет симпатичной британки?"
Он протянул худенькую светловолосую девушку лет пятнадцати, поникшую под
Ей было стыдно, когда грязная торговка откинула в сторону свои лохмотья, чтобы показать свою фигуру. Как и подобает девам племени, она была далека от пышнотелой. Он пытался заставить ее показать зубы, и я бы взял ее, если бы она укусила его, но она просто уклонилась. Слишком кроткая, чтобы ей можно было доверять. Накормите ее и оденьте, и в следующее мгновение, когда мы узнаем, что она крадет туники Хелены и бросает ребенка ей на голову. Мужчина заверил меня, что она здорова, хороший заводчик и к ней нет претензий по закону. "Очень популярна, британцы", - сказал он, ухмыляясь.
"Почему это?"
"Дешевка. Тогда твоя жена не будет беспокоиться о том, что ты будешь гоняться за этим жалким предметом по кухне, как она это сделала бы с каким-нибудь глазеющим сирийцем, который все это знает ".
Я вздрогнул. "У меня действительно есть некоторые стандарты. Твоя британка знает латынь?"
"Ты шутишь, трибун".
"Тогда ничего хорошего. Послушай, мне нужна чистоплотная женщина с опытом воспитания своевольных детей, которая вписалась бы в молодую, стремящуюся к успеху семью '
"У тебя дорогой вкус!" Его взгляд упал на мое новое золотое кольцо с изображением лошади. Оно точно сообщило ему о моем финансовом положении; его отвращение было нескрываемым. "Мы делаем базовую модель без отделки. Большой потенциал, но тебе придется самому тренировать подсказку… Знаешь, ты можешь расположить их к себе добрым отношением. В итоге они умрут за тебя ".
"Что, и оплати мне расходы на похороны?"
"Тогда набей тебя!"
Итак, мы все знали, где находимся.
Я вернулась домой без рабыни. Это не имело значения. Благородной Джулии Хусте, матери Елены, пришла в голову блестящая идея отдать нам дочь старой няни Елены. Камилле Хайспейл было тридцать лет, и она недавно получила свободу. Ее статус освобожденной женщины преодолел бы любую брезгливость, которую я испытывала по поводу владения рабынями (хотя мне пришлось бы это сделать; теперь я принадлежала к среднему классу и обязана была показать свое влияние). Была и обратная сторона. Я подсчитал, что у нас было около шести месяцев, прежде чем Хиспейл захочет воспользоваться своим новым гражданством и жениться. Она клюнет на какого-нибудь безвольного пустышку; бьюсь об заклад, она уже выстроила его в очередь. Тогда я бы тоже чувствовала ответственность за него…
Хайспейл не одобрил, когда Елена Юстина покинула свой шикарный сенаторский дом, чтобы жить с информатором. Она пришла к нам с большой неохотой. Во время нашего первого интервью (она, конечно, брала интервью у нас) было ясно, что Хайспейл хотела иметь собственную комнату в респектабельном доме, право на большее количество выходных, чем на дежурстве, пользоваться семейным креслом-переноской для защиты своей скромности во время походов по магазинам и время от времени получать билет в театр, а еще лучше - пару билетов, чтобы она могла пойти с подругой. Она не допустила бы, чтобы ее расспрашивали о поле или личности подруги.
Вскоре твоей жизнью правит рабыня или освобожденная женщина. Чтобы удовлетворить потребность Хайспейла в общественном положении, о боги, мне пришлось купить кресло-переноску. Папа временно одолжил мне пару носильщиков; это был всего лишь предлог воспользоваться моим креслом, чтобы перевезти свое имущество в свой новый дом на Яникулане. Чтобы отдать Хайспейл ее комнату, нам пришлось переехать туда до того, как старый дом папы был готов для нас. В течение нескольких недель мы жили бок о бок с нашими декораторами, что было бы достаточно плохо, даже если бы меня не заманили дать работу моему шурину, штукатуру Мико. Он был в восторге. Поскольку он работал на родственника, он предположил, что сможет взять с собой своих детей, оставшихся без матери, и что наша няня присмотрит за ними. По крайней мере, так я отомстил медсестре. Мико был женат на моей самой ужасной сестре; характер Викторины хорошо проявился в ее сиротах. Это был сильный шок для Хиспейл, которая постоянно спешила к воротам Капены, чтобы пожаловаться родителям Хелены на свою ужасную жизнь. Сенатор упрекал меня своими историями каждый раз, когда я встречался с ним в спортзале, который мы делили.
"Какого черта, черт возьми, она пришла к нам?" Проворчал я. "Должно быть, она имела какое-то представление о том, на что это будет похоже".
"Девушка очень привязана к моей дочери", - преданно предположил Камилл Вер. "Кроме того, мне сказали, что она верила, что ты предоставишь ей возможность путешествовать и испытывать приключения в экзотических зарубежных провинциях".
Я рассказал превосходному Камиллу, в какую ужасную провинцию меня только что пригласили, и мы от души посмеялись.
Юлий Фронтин, бывший консул, с которым я познакомился во время расследования в Риме два года назад, теперь получал награду за безупречную репутацию: Веспасиан назначил его губернатором Британии. По прибытии Фронтин обнаружил какую-то проблему в своей программе основных работ и предложил мне разобраться с ней. Он хотел, чтобы я отправился туда. Но моя жизнь была достаточно тяжелой. Я уже написал ему и отклонил его просьбу о помощи. Болен
придирки со стороны Юлия Фронтина отказались прекратиться. Затем меня вызвали на легкую дневную беседу с императором. Я знал, что это означало какую-то серьезную просьбу.
Веспасиан, у которого были собственные домашние проблемы, теперь часто скрывался в садах Саллюстия. Это помогало ему избегать просителей во дворце - и от своих сыновей тоже. Домициан часто ссорился со своим отцом и братом, вероятно, думая, что они объединились против него. (Флавианы были дружной семьей, но Домициан Цезарь был сквитом, так что кто мог их винить?) Старший и любимый сын Титус выступал в роли политического коллеги своего отца. Когда-то чудо-мальчик, он теперь привез Беренику, царицу Иудеи, с которой у него был открытый страстный роман. Она была красивой, смелой и наглой и поэтому крайне непопулярной. Должно быть, это стало причиной нескольких размолвок за завтраком. Как бы то ни было, Береника была бесстыдной шлюхой, которая уже пыталась строить глазки Веспасиану во время Иудейской войны. Теперь, когда его многолетняя любовница Антония Каэнис недавно умерла, он, возможно, почувствовал себя уязвимым. Даже если бы он мог устоять перед Береникой, видеть, как его мужественный сын потакает ей, возможно, было нежелательно. Во Дворце у Тита также была маленькая дочь, которая, по общему мнению, росла нелегко. Отсутствие дисциплины, сказала моя мать. Поскольку Викторина, Аллия, Галла, Джуния и Майя воспитаны как Фьюри-стажеры, она должна знать.
Веспасиан, как известно, не доверял осведомителям, но при такой частной жизни интервью со мной могло показаться мирной переменой. Я бы тоже был рад этому - интеллигентной беседе с человеком, сделавшим себя сам, откровенным индивидуалистом, - если бы не боялся, что он предложит мне дурацкое задание.
Сады Саллюстия находятся в северной части города, в долгом, жарком походе от моего района. Они занимают обширное пространство по обе стороны долины между Пинчийским и Квиринальским холмами. Я полагаю, что у Веспасиана был там частный дом до того, как он стал императором. Виа Салария, по-прежнему являющаяся его дорогой домой, в его летние поместья на Сабинских холмах, тоже проходит в ту сторону. Кем бы ни был Саллюстий, его парк развлечений был собственностью империи на протяжении нескольких поколений. Безумный Калигула построил египетский павильон, уставленный статуями из розового гранита, в память об одной из своих кровосмесительных сестер. Что более популярно, Август выставил кости нескольких гигантов в музее. У императоров есть нечто большее, чем подстриженное лавровое дерево и грядка фасоли. Здесь несколько лучших статуй, которые я когда-либо видел на открытом воздухе, завершали элегантные виды. Пока я искал старика, я прогуливался под прохладной, успокаивающей тенью изящных кипарисов, на меня смотрели греющиеся голуби, которые точно знали, какие они милые.
В конце концов я обнаружил нескольких застенчивых преторианцев, прячущихся в кустарниках; Веспасиан публично выступил против того, чтобы его защищали от сумасшедших с кинжалами, что означало, что его стражникам приходилось слоняться здесь, пытаясь выглядеть как садовники, пропалывающие сорняки, вместо того, чтобы топтаться как хулиганы, как они предпочитали. Некоторые перестали притворяться. Они растянулись на земле, играя в настольные игры в пыли, время от времени прерываясь, чтобы глотнуть из того, что, как я осторожно предположил, было фляжками с водой.
Им удалось загнать своего подопечного в укромный уголок, где казалось маловероятным, что какой-нибудь ненормальный, одержимый судебным иском, сможет прорваться сквозь густую изгородь. Веспасиан сложил свои пышные пурпурные портьеры и венок в пыльную урну; ему было все равно, скольких снобов он оскорбил своей неформальностью. Пока он работал в своей позолоченной тунике, охранникам был довольно хорошо виден его офис под открытым небом. Если бы какой-нибудь высокомерно настроенный вооруженный противник пронесся мимо них, то увидел бы массивную Умирающую Ниобиду, отчаянно пытающуюся вытащить свою роковую стрелу, у чьих беломраморных ног Император мог бы со вкусом скончаться.
Преторианцы пытались заставить себя относиться ко мне как к подозрительной личности, но они знали, что мое имя указано в списке назначенных встреч. Я помахал приглашением. Я был не в настроении общаться с идиотами с блестящими дротиками и без манер. Увидев официальную печать, они пропустили меня, сделав этот жест как можно более оскорбительным.
"Спасибо, мальчики!" Я приберег покровительственную улыбку до тех пор, пока не оказался в поле зрения Веспасиана. Он сидел на простой каменной скамье в тени, пока пожилой раб вручал ему таблички и свитки.
Чиновник, назвавший мое имя, все еще волновался из-за моих подробностей, когда Император ворвался и крикнул: "Это Фалько!" Он был крупным, грубоватым шестидесятилетним мужчиной, который вырос из ничего и презирал церемонии.
Работа мальчика состояла в том, чтобы уберечь своего элитного хозяина от любой предполагаемой грубости, если он забудет выдающихся людей. Пойманный в ловушку рутины, ребенок прошептал: "Фалько, сирт Веспасиан, который мог проявлять доброту к приспешникам (хотя никогда не показывал этого мне), терпеливо кивнул. Затем я был свободен выйти вперед и обменяться любезностями с повелителем известного мира.
Это был не изящный маленький Клавдиан, который, опустив свой тонкий нос, разглядывал чеканку, как самодовольный греческий бог. Он был лысым, загорелым, его лицо выражало характер и покрылось морщинами после многих лет скитаний по пустыням в поисках мятежных племен. В уголках его глаз тоже появились бледные морщинки от смеха, после десятилетий презрения к дуракам и искреннего издевательства над самим собой. Веспасиан происходил из сельской семьи, как истинный римлянин (как и я сам по материнской линии). На протяжении многих лет он сражался со всеми ехидными недоброжелателями истеблишмента; бесстыдно боролся за партнеров высокого уровня; искусно выбирал долгосрочных победителей, а не временных козырей; упрямо использовал все возможности для карьерного роста; затем захватил трон, так что его восшествие на престол казалось одновременно удивительным и неизбежным.
Великий приветствовал меня со своей обычной заботой о моем благополучии: "Надеюсь, ты не собираешься сказать, что я должен тебе денег ".
Я выразил свое уважение к его рангу. "Есть ли в этом какой-то смысл, Цезарь?"
"Рад, что я успокоил вас!" Он любил шутить. Как император, он, должно быть, чувствовал себя скованным с большинством людей. По какой-то причине я попал в отдельную категорию. "Так чем же ты занимался, Фалько?"
"Диблинг и баловство". Я пытался расширить свой бизнес, используя двух младших братьев Хелены. Ни один из них не обладал талантом информатора. Я намеревался использовать их для придания тонуса, с целью привлечения более искушенных (богатых) клиентов: безнадежная мечта любого бизнесмена. Лучше было не упоминать Веспасиану, что эти двое парней, которым следовало бы надеть белые одежды в качестве кандидатов в Курию, вместо этого унизились до работы со мной. "Я наслаждаюсь своим новым званием", - сказал я, сияя, что было настолько близко, насколько я мог себе позволить, к тому, чтобы поблагодарить его за мое повышение.
"Я слышал, из тебя вышел бы хороший птицевод". Повышение до уровня наездников принесло с собой утомительные обязанности. Я был прокуратором Священных гусей Храма Юноны с дополнительным надзором за цыплятами авгуров.
"Деревенский фон". Он выглядел удивленным. Я преувеличивал, но семья Ма была родом из Кампаньи. "Птицы-пророки становятся надоедливыми, если за ними не следить, но гуси Юноны в прекрасном настроении".
У нас с Хеленой в нашем новом доме тоже было много подушек, набитых пухом. Я быстро освоила конный спорт.
"Как поживает та девушка, которую ты похитил?" Неужели этот старый неодобрительный дьявол прочитал мои мысли?
"Посвященная домашним обязанностям скромная римская матрона - ну, я не могу заставить ее ткать шерсть традиционно, хотя она реквизировала ключи от дома и нянчит детей. Елена Юстина только что оказала мне честь стать матерью моего второго ребенка ". Я прекрасно знала, что не стоит ожидать серебряного подарка при рождении от этого скряги.
"Мальчик или девочка?" Хелене понравилось бы, как беспристрастно он предложил обе возможности.
"Еще одна дочь, сэр. Сосия Фавония". Поразит ли Веспасиана, что ее частично назвали в честь родственницы Елены? Милая, умная молодая девушка по имени Сосия, которая была убита в результате выполнения первого задания, которое я предпринял для него, убита его сыном Домицианом, хотя, конечно, мы никогда не упоминали об этом.
"Очаровательно". Если его взгляд и затвердел на мгновение, это было невозможно заметить. "Мои поздравления вашему '
"Жена", - твердо сказал я. Веспасиан нахмурился. Елена была дочерью сенатора и должна была выйти замуж за сенатора. Ее интеллект, ее деньги и способность к деторождению должны быть в распоряжении слабоумных из "лучших" семей. Я притворился, что понимаю его точку зрения. "Конечно, я постоянно объясняю Елене Юстине, что дешевая привлекательность захватывающей жизни со мной не должна отвлекать ее от унаследованной роли члена патрицианского общества, но что я могу сделать? Бедная девушка одурманена и отказывается покинуть меня. Ее мольбы, когда я угрожаю отправить ее обратно к ее благородному отцу, разрывают сердце '
"Хватит, Фалько!"
"Цезарь".
Он отшвырнул перо в сторону. Бдительные секретарши скользнули вперед и собрали стопку вощеных табличек на случай, если он разбросает их по земле. Веспасиан, однако, не был таким избалованным героем. Когда-то ему приходилось экономить; он знал цену воску для таблеток.
"Что ж, возможно, я захочу временно увеличить расстояние между вами двумя".
"Ах. Что-нибудь связанное с Юлием Фронтином и Островами тайны?" Я опередил его.
Император нахмурился. "Он хороший человек. И ты его знаешь".
"Я высокого мнения о Фронтине".
Веспасиан проигнорировал возможность польстить мне мнением губернатора провинции обо мне. "В Британии нет ничего плохого".
"Ну, вы знаете, что я это знаю, сэр". Как и все подчиненные, я надеялся, что мой главнокомандующий помнит всю мою личную историю. Как и большинство полководцев, Веспасиан забыл даже эпизоды, в которых был замешан, но со временем он вспомнит, что сам отправил меня в Британию четыре года назад. "То есть, - сухо сказал я, - если не учитывать погоду, полное отсутствие инфраструктуры, женщин, мужчин, еды, питья и огромное расстояние от дорогого римского наследия!"
"Не могу заманить тебя поохотиться на кабана?"
"Не в моем стиле". Даже если бы это было так, в Империи было полно более захватывающих мест для охоты на диких животных по ужасной местности. Большинство других мест были солнечными и имели города. "Я также не лелею призрачного желания насадить цивилизацию среди охваченных благоговейным страхом британских племен".
Веспасиан ухмыльнулся. "О, я отправил группу юристов и философов сделать это".
"Я знаю, сэр. В прошлый раз, когда вы отправили меня на север, они многого не добились ". У меня было еще много чего сказать о Британии. "Насколько я помню, племена с бледными лицами все еще не научились, что делать с губкой на палочке в общественных уборных. Там, где кто-либо еще не построил отхожие места". У меня по руке побежали мурашки. Сам того не желая, я добавил: "Я был там во время Восстания. Этого должно быть достаточно для любого".
Веспасиан слегка поерзал на скамье. В восстании виноват был Нерон, но оно все равно заставило содрогнуться всех римлян. "Что ж, кто-то должен уйти, Фалько".
Я ничего не сказал.
Он попробовал быть откровенным. "В довольно публичном проекте произошел грандиозный сбой".
"Да, сэр. Фронтин посвятил меня в свои тайны".
"Не может быть ничего хуже тех неприятностей, с которыми ты разобрался на серебряных рудниках". Значит, он помнил, что отправлял меня в Британию раньше. "Быстренько рванем туда; проведем ревизию халтурщиков; разоблачим всех мошенников; затем прямиком домой. Для тебя это решающий момент, Фалько ".
"Тогда это должно быть резкостью для любого, Цезарь; я не полубог. Почему бы тебе не послать Анакрита?" Язвительно предположил я. Мне всегда нравилось думать, что Веспасиан обуздал Главного шпиона, потому что не доверял способностям этого человека. "Я опустошен, что разочаровал тебя, цезарь, хотя и польщен твоей верой в меня..."
Джей Джей
n "Не болтай чепухи. Так ты не пойдешь?" - усмехнулся Веспасиан.
"Новый ребенок", - предложил я в качестве утешения для нас обоих.
"Как раз время отхлебнуть".
"К сожалению, Елена Юстина заключила со мной договор, что если я когда-нибудь отправлюсь в путешествие, она тоже поедет".
"Не доверяет тебе?" - усмехнулся он, явно думая, что это вполне вероятно.
"Она мне абсолютно доверяет, сэр. Наш договор заключается в том, что она всегда рядом, чтобы присматривать!"
Веспасиан, который встретил Елену в одном из ее боевых настроений, решил отступить. Он попросил меня хотя бы подумать о работе. Я сказал, что подумаю. Мы оба знали, что это ложь.