Он сорок пять минут держал бинокль под прикрытием, но его глаза по-прежнему не уставали. Его глаза никогда не уставали. Он мог бы оставаться в этой позе, лежа ничком на крыше, вечно, если бы потребовалось, потому что, если бы это было то, что нужно было сделать, он бы это сделал. Он смотрел на юг, в ту сторону, откуда они придут. Только когда еще один грязный голубь садился на выступ четвертого этажа и клевал осколок гравия, или когда еще одна журналистка с фотоаппаратом или блокнотом в руках спускалась вниз, он отводил глаза от объективов. Говнюки и репортеры, подумал он. Не всегда мог предсказать, когда они прибудут, но знал, что они всегда прибудут.
Все остальные были на своих местах. Тюремные охранники на другой стороне улицы были в форме и ждали. Сержант-надзиратель стоял у серой входной двери с окурком во рту, скрестив толстые руки на груди, и ждал. Транспортная команда, как он знал, была в пути, их человек, закованный в кандалы, находился в задней части фургона. Все были на местах к восьми утра, когда заключенного перевели.
Он еще раз проверил рисунок теней. Он слегка вспотел в своих черных брюках-карго и рубашке с длинными рукавами. Раннее солнце Флориды уже припекало. Он заметил это, еще раз подумал о пульсации влажности и тепла при расчете выстрела, но отклонил ее. На таком расстоянии это не имело бы значения. Он поправил свою бейсболку, надетую задом наперед, как у детей-панков, но по причинам, о которых они никогда не узнают. Они с Колли были первыми, кто пришил черную махровую ткань с внутренней стороны повязки, чтобы впитывать пот и не допускать попадания его в глаза. Колли был одним из немногих мужчин, с которыми ему нравилось разговаривать. Колли бы понял.
В семь сорок пять он заметил белый фургон в шести кварталах от него, подождал, пока тот включит еще один светофор. Он воспользовался биноклем, чтобы разглядеть наклейку на передней панели, а затем вернулся к своему оружию. В десятый раз за это утро он направил оптический прицел на точку в шести футах над второй ступенькой лестницы, ведущей к серой двери. Увеличение было таким резким, что он смог разглядеть в перекрестии прицела струйку дыма от сигареты сержанта "Мальборо Дрейф". Он перевел правый прицел, чтобы рассмотреть приближающийся фургон. Затем он закрыл его и открыл левую руку, чтобы проверить свой фланг. Это было одно из странных физиологических преимуществ, которыми он обладал как снайпер в Ираке и в группах спецназа, с которыми он служил. У него был не только отличный прицел, но и отличное периферийное зрение. Большинство парней видят одним доминирующим глазом, что делает их слепыми к полю из-за их закрытого, слабого глаза. Это было нормально, когда рядом с тобой был наблюдатель, но когда ты был один, это делало тебя уязвимым. Он мог видеть одним глазом и проверять поле другим. Он был метким нападающим. И он мог работать в одиночку.
На улице, в шестидесяти футах ниже, фургон замедлил ход, и он услышал лязг откатившихся автоматических ворот. Репортеры столпились у входа, но их удержал тюремный охранник, который оцепил их вытянутыми руками. Этим говнюкам просто нравится походка преступника, подумал он. Они всегда кричали на заключенного, требуя от него каких-нибудь показаний. Например? Он собирается признаться прямо там, на тротуаре? Черт.
Фургон проехал через ворота и остановился рядом с лестницей, и он вернулся к прицелу. В объективе вспыхнули красные стоп-сигналы. Солнце отразилось от колючей проволоки, когда ворота закрылись. Водитель в форме вышел и направился к заднему сиденью, к нему присоединился его напарник. Они открыли задние двойные двери фургона, и оттуда вышел мужчина. Он был одет в тюремно-оранжевую форму. Наручниками были закованы только его запястья, поэтому он легко выбрался наружу. Он был крупным мужчиной, более шести футов ростом, но стоял, слегка согнув спину, его мощные плечи были выдвинуты вперед, как ярмо.
Он проследил за лысой головой мужчины в перекрестии прицела. Все трое мужчин исчезли между фургоном и лестницей, но он продолжал перемещать прицел в ожидаемое время их шагов. Когда белое пятно на голове Стивена Ферриса скользнуло в прицел на расстоянии ста пятидесяти ярдов, стрелок размеренно вздохнул. На восемь дюймов поднялся на первую ступеньку. На восемь дюймов поднялся на вторую ступеньку. Перекрестие прицела было на профиле Ферриса, соответствуя каждому подъему. Стрелок ничего не слышал и чувствовал только давление указательного пальца на холодный металл спускового крючка. Когда Феррис добрался до верхней ступеньки, тюремный сержант в последний раз затянулся сигаретой и отбросил ее щелчком. Он открыл серую дверь и, казалось, посмотрел Феррису в лицо и что-то сказал. Перекрестие прицела стрелка было направлено на правую бакенбарду заключенного, и Феррис, казалось, поднял взгляд на сержанта и одними губами произнес последние слова, которые тот когда-либо произнесет.
Винтовка врезалась ему в плечо, как сильный, но игривый удар, и ему не пришлось смотреть, как Феррис оседает, словно мешок с водой, внезапно свалившийся сверху. Снайпер знал, что теперь в мозгу мужчины образовалась дыра размером с десятицентовик, и пуля убила его прежде, чем он успел моргнуть от удара.
"Проверка на перекур", - прошептал он.
Глава 2
"Я не знаю, почему мне всегда приходится открывать свой длинный рот", - прошептал Ник себе под нос.
Это было не потому, что он не знал лучше. Он работал в газетном бизнесе дюжину лет, тысячу раз перечитывал одни и те же старые материалы, позволял им действовать себе на нервы, а потом срывался на какого-нибудь старшего редактора и снова влипал в неприятности на свою задницу. Дело было не в том, что он забыл уроки, просто он был слишком глуп, чтобы прислушаться к ним.
"Доброе утро, Ник", - сказала Дейдра Смит, городской редактор, проходя мимо него к двери своего кабинета. Она не смотрела ему в глаза. Она знала, что лучше не смотреть в глаза. Это был один из уроков, который она никогда не забывала. Вместо этого она убрала свою сумочку, нажала клавишу spacer на своем компьютере, который всегда был загружен, и избегала его, хотя он заполнил весь дверной проем, стоя там со страницей metro в кулаке, прислонившись к рамке. После нажатия нескольких клавиш, чтобы посмотреть, на сколько электронных писем ей нужно ответить, и, вероятно, моля Бога, чтобы он просто ушел, она, наконец, села в свое кресло, поставив локти на стол и сцепив руки под подбородком. "Чем я могу тебе помочь, Ник?"
Тренинг по менеджменту, подумал он: Спросите, можете ли вы как-то помочь сотруднику. Дайте им знать, что вы партнер и что вы здесь, чтобы помочь им. Она улыбнулась своей фальшивой улыбкой. Он отразил его одним из своих собственных.
"Чувак, я надеюсь, это не ты изменила главный абзац в моей статье прошлой ночью, Дейдра", - сказал Ник, а затем положил - не отбросил, а положил - первую страницу раздела перед ней. Оглядываясь назад, можно сказать, что это был не лучший способ начать. Но он гордился собой за то, что не бросил часть игры.
Она взяла газету, как будто не знала, о какой истории он говорит, и несколько секунд делала вид, что читает ее.
"Ну, во-первых, это была отличная история, Ник. И она вызвала много восторгов на утреннем собрании редакторов", - сказала она из-за страницы. "Нам всем очень понравилась та деталь, которую ты упомянул о количестве окурков в его пепельнице у шезлонга в баре. У тебя такой замечательный глаз, Ник".
Больше тренингов для руководства. Если возможно, похвалите сотрудника за хорошо выполненную задачу, прежде чем решать проблемы с производительностью.
"Но да, я действительно кое-что подправил. Я думала, вы упустили важный момент, который вы упомянули гораздо глубже в истории, о военном прошлом этого парня ", - сказала она, глядя ему в лицо со своей картонной улыбкой. "Я думала, что это относится к главному".
Ник вздохнул и посмотрел на доску объявлений за ее столом, а затем процитировал по памяти статью о сроках, которую он подал накануне вечером:
" "Отчаявшийся из-за потери работы в качестве давнего управляющего городским парком, мужчина из Дании убил свою жену и двух детей-подростков в среду, а затем терпеливо ждал, непрерывно куря сигареты, пока не прибыла полиция, прежде чем выстрелить себе в подбородок из дробовика, сообщили власти ".
Городской редактор взглянула на него с выражением явного притворного замешательства на лбу. Это только разозлило его еще больше, и она это знала. Он взял газету с ее стола, потряс ею, читая.
"По словам официальных лиц, во вторник бывший вьетнамский спецназовец во время ужасающей демонстрации огневой мощи убил из пистолета свою жену и детей, а затем, когда прибыла полиция, выстрелил себе в лицо из дробовика".
Редактор переплела пальцы и склонила голову набок, именно так.
"Я думаю, что эта версия немного острее, Ник".
"Панчи? Господи, Дейдра", - сказал он, снова теряя самообладание. "Это было домашнее убийство-самоубийство. Парень использовал старый револьвер Colt и дробовик для охоты на птиц, а не AR16.
"Он воевал во Вьетнаме тридцать чертовых лет назад! Ты думаешь, я не посмотрел это? Его с честью выписали. Ребята в клинике VA никогда о нем не слышали. Ни одна из групп поддержки VFW этого не сделала. Его соседи знали его всегда. Город нанимал его на работу последние десять лет, а затем уволил весь его отдел. Он не был каким-то психопатом в камуфляже, крадущимся по пригородным изгородям в поисках завсегдатаев Северного Вьетнама. Его сократили в звании и он сорвался. Зачем было придумывать что-то вроде ветерана Вьетнама? Вам, ребята, нравится это коленное дерьмо. Это не имело никакого отношения к Вьетнаму или его военному послужному списку ".
На этот раз он бросил газету обратно на ее стол.
Главный редактор "Сити" просто посмотрела на него поверх сложенных рук, глаза по-прежнему блестели, брови были по-прежнему высокими, как будто их нарисовали в отделе счастья Mattel. Она никогда не спорила с репортерами. В редакции больше не было места для споров.
"Был ли мистер Мэдисон, - спросила она, заглядывая в газету, - ветераном Вьетнама?"
Ник ничего не сказал.
"Был ли он вооружен двумя пистолетами?"
Он хранил молчание, зная, что за этим последует.
"Приписывали ли власти убийства ему?"
На этот раз она ждала.
"Да", - сказал он.
"Тогда мы напечатали правду, Ник. Ты можешь спросить у штатного юриста наверху. Это наша обязанность ".
Он прикусил внутреннюю сторону щеки, стараясь держать рот на замке, когда один из помощников редактора новостей просунул голову в дверь и сказал: "Извините, что вторгаюсь. Ник, у нас перестрелка в тюрьме. Мы должны вытащить тебя оттуда. Кто-то сказал, что это могла быть какая-то попытка побега. "
Ник кивнул и снова перевел взгляд на городского редактора.
"Смерть зовет", - сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти.
"Ник", - сказала она, останавливая его, когда он направился к двери.
"Да".
"Ларри Келлер позвонил мне сегодня утром из здания суда", - сказала она, опустив глаза, ее голос стал тихим. Она не умела быть эмоциональной. "Он сказал мне, что Роберт Уокер был досрочно освобожден из тюрьмы округа Ли-роуд на прошлой неделе".
Когда она подняла глаза, это был Ник, который отвернулся.
Он поджал губы, сжал челюстные мышцы, что, как он знал, могло превратить его лицо в портрет гнева, разочарования и вины одновременно. Он увидел это в зеркале после того, как Келлер из вежливости позвонила ему первой и сообщила новости.
"Мне жаль, Ники", - сказала Дейдра.
Ник сделал пару глубоких вдохов через нос, не желая, чтобы она заметила. Он знал, что сочувствие не было ее сильной стороной, и он больше не мог этого принимать. Люди в отделе новостей знали о смерти его жены и дочери. Они знали, что его послали в качестве репортера экстренных новостей освещать очередную автокатастрофу со смертельным исходом, только чтобы он прибыл на место и узнал свой собственный семейный фургон. Они никогда не поднимали эту тему. Он никогда не поднимал эту тему.
"Тебе нужен небольшой отпуск?" - спросила она. "Пару дней?"
"У меня был годичный отпуск, Дейдра", - сказал Ник резче, чем хотел. "Мне нужно вернуться к работе".
"Так я и думала", - сказала она, а затем снова повернулась к своему экрану, отстраняя его плечом.
Ник остановился у открытой двери, покачал головой и позволил ухмылке растянуться в уголках рта. Он повернулся назад, не желая позволять ей опередить его.
"Эта смена ведущего все равно отстой", - сказал он. Редактор журнала "Сити" просто подняла руку и щелкнула по нему растопыренными пальцами. Городской зал South Florida Daily News - это огромное открытое пространство, разделенное только перегородками высотой по пояс. Сверху это, должно быть, похоже на один из тех крысиных лабиринтов. Ник полагал, что идея офисов без стен заключалась в том, чтобы создать ощущение личного пространства, открытого общения и духа товарищества. Общие цели и все такое. Дизайнеры, вероятно, не фигурировали в зарождающейся культуре электронной почты. Теперь большая часть сплетен и недомолвки и общение происходили по проводам, которые проходили через потолок и подключались к каждому компьютеру. Репортеры никогда не толпились у кофемашины или за столом одного парня, чтобы обсудить стратегию или посмеяться над каким-то решением руководства о создании должности "репортера торгового центра". Теперь все опустили головы и перешептывались по проводам. Презрение к парню, который встал и высказал мнение вслух. Головы были особенно опущены, когда он покидал офис городского редактора, верный признак того, что остальные слышали, как его голос бомбардировал босса, некоторые со смущением, пара с гордостью и еще несколько человек надеялись, что его уволят, чтобы они могли подать заявку на его место в отделе расследований. К тому времени, как он вернулся в свою капсулу, редактор заданий уже ждал его.
"Ник, тебе, наверное, стоит отправиться в тюрьму. Говорят, что несколько заключенных застрелили охранника при попытке к бегству ".
"Да, я слышал", - сказал он, садясь за свой стол и беря трубку. Когда парень кивнул и ушел, Ник подождал, пока он уйдет, а затем положил трубку. Он отодвинул свой стул, достал из кармана бумажник и открыл его на фотографии. Его девочки. Близнецы, когда они еще учились в начальной школе, с разноцветными лентами в волосах. Его жена улыбалась, как умела только она, давным-давно, до того, как выражение чистого счастья в их браке начало исчезать. Его взгляд затуманился, всего на секунду. Дейрдре знала, что Уокер был человеком за рулем машины, которая убила семью Ника, и образ человека, свободно разгуливающего по улицам, возник в его голове, и Ник захлопнул бумажник. "Ты не уйдешь просто так", - прошептал он и достал свой собственный мобильный телефон.
Ник набрал номер мобильного сержанта службы связи шерифа, которого он знал много лет. Они всегда разговаривали по мобильному телефону, оба были настороже, и оба знали, что их организации могут легко отслеживать их звонки в соответствующие здания и из них. Ник никогда не хотел подвергать риску свои источники или позволять своим людям узнать то, что знал он, пока не пришло время.
Пока он ждал, к его столу подбежал фоторедактор. "Ник, ты идешь в тюрьму? У нас там уже есть фотограф, который следит за прогулкой какого-то преступника. Теперь мы слышим, что у них убит офицер, а охранники избивают до полусмерти заключенных, которые пытаются ограбить фургон в салли порт."
"Да", - сказал Ник, ожидая, пока сержант нажмет на кнопку своего мобильного телефона. Редактор кивнул и поспешил прочь. Ник покачал головой. Новости всегда были не более чем сплетнями, пока вы их не проверили, но даже так называемые профессионалы все еще оставались людьми и любили, что сначала нужно что-то узнать, а потом идти распространять это. Щебетание в ухе Ника прекратилось.
"Эй, Ник. Немного медленно соображаешь в эти дни, да?" Раздался голос сержанта Джима Лэнгфорда на другом конце провода.
"Привет, сержант", - сказал Ник. Он никогда не блокировал идентификатор вызывающего абонента на своем мобильном, желая, чтобы его контакты сами выбирали, отвечать или нет. Это всегда давало им возможность молча Отказаться от комментариев.
"Что происходит? Ходят слухи, что один из ваших, возможно, был ранен в тюрьме ".
"Черт, Ники. Звучал бы я так ярко и с пушистым хвостом, если бы это был один из наших? Черт возьми, нет. Кто-то нанес удар по какому-то извращенцу, которого переводили в суд. Насколько я слышал, заключенный был мертв еще до того, как упал на землю."
"Ни хрена?" - Сказал Ник, записывая слова Лэнгфорда в пустой блокнот, лежащий перед ним. "Здесь прошел слух, что был ранен охранник".
"Ha! Донни Строк стоял прямо рядом с парнем и заметил небольшие брызги крови, но, по словам парней внизу, стрелок получил то, что хотел, один чистый выстрел в голову, и все ".
"Где это было, Джим?" Спросил Ник, пытаясь представить сценарий в своей голове. Он был знаком с планировкой тюрьмы и примыкающего к ней здания суда. "Это ведь не было чем-то вроде проделок Джека Руби, не так ли?"
"Нет. Нет. Это было снаружи, Ники. Как раз в тот момент, когда они вели этого мудака по ступенькам к задней входной двери. Ворота безопасности там были уже закрыты. Это был шутер на дальнюю дистанцию, вот что сказали ребята ".
Ник, освещавший слишком много прогулок преступников, знал планировку тюремного коридора. Репортеров и фотографов всегда держали на тротуаре. Автоматические ворота всегда закрывались еще до того, как охранники автобуса или микроавтобуса открывали двери и выводили заключенных наружу.
"Есть какие-нибудь данные о мертвом парне, сержант?" спросил он.
"Ты же не меня цитируешь, верно, Ники?"
"А я когда-нибудь?"
"Я слышал, что это был тот мудак, который изнасиловал тех двух маленьких девочек несколько лет назад, а затем убил их, когда они пригрозили рассказать", - сказал он и замолчал, пытаясь вспомнить имя, совсем как Ник.
"Если подумать, это, вероятно, была одна из твоих историй, не так ли? Женщина была бездомной и ночевала в парке?"
Ребята из отдела коммуникаций были печально известны тем, что просматривали газеты в поисках криминальных историй, в основном для того, чтобы посмеяться над тем, как департамент публикует новости, а не над тем, как они знали, что все произошло на самом деле. Поскольку Ник разговаривал с ними каждый день, им особенно нравилось колоть его, когда он что-то делал неправильно. Они также обращали внимание, когда он делал это правильно.
Нику не потребовалось и трех секунд, чтобы назвать имя убийцы: Стивен Феррис.
"Да", - сказал Ник. "Он был одним из моих".
"Что ж, кто-то только что сэкономил налогоплательщикам немного денег. Сегодня вечером мы поднимем тост за стрелка в "Брауни" ".
"Выпей одно для меня, сержант", - сказал Ник. "И спасибо".
Ник повесил трубку, сунул блокнот в задний карман и направился к лифтам, синапсы щелкали, пытаясь воссоздать сцену в своей голове. Один из самых отъявленных педофилов и детоубийц в истории района был убит на ступеньках тюрьмы. Как вы на это играете? Это должно было попасть на первую полосу. Он помнил реакцию на его рассказы трехлетней давности, страх в кварталах. Школьниц сметали с улицы и убивали по дороге домой. Люди бы помнили. Ник собирался отложить Роберта Уокера в сторону, задвинуть его в тот уголок своей головы, где он гноился все эти месяцы. Ник только начал верить, что может контролировать его, удержать в том темном месте. Но теперь Уокер гулял по улицам, и память была на свободе.
По пути к выходу он остановился у стола помощника городского редактора.
"Я отправляюсь на место происшествия. Это перестрелка, но мой источник говорит, что никто из охранников или копов не пострадал", - сказал Ник. "Возможно, это был заключенный. Я позвоню вам, ребята, когда узнаю что-то определенное."
"Никакой стрельбы по полицейским?" спросил редактор, позволив оттенку разочарования проскользнуть в вопросе.
"Нет".
"Побега из тюрьмы не будет?" Парень надеялся хотя бы на план Б.
"Нет".
"Офицер, готовый взорвать курок?"
Ник уходил.
"Я позвоню вам, ребята, когда узнаю что-нибудь фактическое". Он думал, что ведет себя мило. ОК. Возможно, он действительно сделал ударение на слове "фактический".
Он направился прямо в редакционную исследовательскую комнату за углом и привлек внимание Лори Саймонс, которая была достаточно опытна, чтобы не вздрагивать, когда репортеры называли ее офис моргом или библиотекой, а не исследовательским центром.
"Эй, Ник, что тебе нужно?"
"Привет, Лори. Мне нужно все, что ты можешь найти о парне по имени Стивен Феррис, педофиле, который убил двух маленьких девочек около четырех лет назад ".
"Я помню этого парня. Ты сделал о нем одну из своих больших воскресных статей, верно?"
Ник улыбнулся ее институциональной памяти. Не компьютеры делают людей умными, умными людей делают люди.
"Это тот самый", - сказал он, а затем понизил голос. "Возможно, его только что застрелили в тюрьме. Не могли бы вы отправить материалы прямо в мою очередь? Я собираюсь получить кое-какое подтверждение."
Лори была высокой и худощавой, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. Она всегда нравилась Нику, потому что была яркой и вечно позитивной. После аварии, когда он вернулся к работе, его потянуло к ней. Это была та положительная сила, сказал он себе. Она подошла к стойке, которая выходила в ее комнату с компьютерами, книжными шкафами и справочниками по фактам, и записала название.
"Это не займет у меня слишком много времени, Ник. Ты ведь тоже хочешь все эти придворные штучки, верно?"
"Да, все, что сможешь найти", - сказал он, поблагодарил ее и повернулся, чтобы уйти.
"Удачи", - сказала она, глядя, как он уходит. "Я имею в виду подтверждение. Если это тот парень, которого я помню, никто не прольет ни слезинки".
Ник помахал рукой через плечо и направился прямо к лифтам. По дороге вниз он вспомнил фразу, которую ему сказал детектив из отдела по расследованию убийств со стажем, когда он только начинал: "Даже у плохих парней есть мама, малыш".
Кто-нибудь всегда будет плакать.
Глава 3
Утреннее движение пригородных поездов Форт-Лодердейла по-прежнему было интенсивным. Главная окружная тюрьма находилась всего в нескольких кварталах отсюда, на другом берегу реки. Ник решил, что пешком будет легче. Он перестал спешить на места преступлений много лет назад. Он побывал на достаточном количестве из них, чтобы знать, что тела все еще будут там, как будто ему нужно было увидеть еще одно тело. Ближайшая территория была бы оцеплена прибывшими офицерами, так что вы не собирались избивать их до того, как поднимется желтая лента и вы сможете увидеть все своими глазами. И если бы друзья, соседи и возможные очевидцы были тем, кого вы искали, они все еще были бы поблизости, по крайней мере, те, кто готов говорить или хочет, чтобы их цитировали.
Он поднялся по пешеходной лестнице на мост Эндрюс-авеню. С вершины он мог видеть грузовик телевизионных новостей, уже подъехавший к тротуару в трех кварталах к югу. Когда он спустился и оказался в квартале от заднего входа в семиэтажную тюрьму, он замедлил шаг и начал наблюдать. Операторы стояли у сетчатых ворот, ведущих в порт салли, пытаясь сделать снимки через проволочную сетку. Они считали бы себя счастливчиками, если бы смогли получить телеобъектив с лужей крови или, что еще лучше, снимок того, как судмедэксперты поднимают тело и загружают его в свой черный фургон. Фотографы газеты делали бы то же самое, опасаясь, что кто-то другой может получить снимок, которого у них нет, хотя они знали, что ни один фоторедактор не поместит свежую кровь на первую полосу. Но лучше перестраховаться и сделать кровавый укол, чем позволить какому-нибудь боссу спрашивать тебя, почему ты его не сделал.
Движение по мосту, ведущему на север, было перекрыто, вездесущие прохожие замедляли ход, чтобы посмотреть, что они смогут увидеть, и рассказать всем в офисе, когда доберутся до него. В наши дни они, вероятно, позвонили бы по своим мобильным телефонам: Эй, Джоди, я на Эндрюс, а там куча копов и телевизионщиков. Что случилось? Ты что-нибудь слышал? Я имею в виду, вау, пробки, понимаешь? Это была электронная версия забора на заднем дворе, мгновенная и без границ.
О, и Джоди? Скажи боссу, что я задержусь, хорошо?
Когда Ник приблизился к растущему пузырю прессы, он узнал тележурналистов с 7-го и 10-го каналов. За эти годы они вместе побывали на многих местах преступлений. Это было братство необычных гробовщиков.
"Мэтт. Как дела?" Спросил Ник парня с 10 канала.
"Привет, Ник", - ответил он, кивая в сторону ворот. "Они схватили кого-то у подножия лестницы, ведущей к задней двери. Я должен догадаться, что это заключенный, иначе они бы до сих пор не стояли здесь, позволяя телу лежать там. "
Ник огляделся и нашел фотографа "Дейли Ньюс". Она стояла на одном колене у дальнего края забора, приставив камеру к своему лицу. Он подошел, чтобы присоединиться к ней.
"Привет, Сьюзен".
"Я так и знала, что ты будешь здесь", - сказала она, не потрудившись отвести взгляд от своего видоискателя.
Ник наклонился. С ее выгодной позиции он мог видеть длинный комок, накрытый желтой простыней у основания лестницы. Его всегда удивляло, почему они использовали ярко-желтый цвет, чтобы всем было очевидно, что там лежит труп. Он выделялся, счастливый цвет, окруженный темно-зеленой и синей униформой, серым бетоном и черным фургоном. Пока операторы фокусировались на этом, Ник встал и начал вглядываться в лица офицеров, пытаясь узнать кого-нибудь из своих знакомых, кому он мог бы позвонить позже, чтобы получить более подробную информацию.
Пара тюремных охранников стояли вместе в стороне и курили, то ли в качестве мази для нервов, то ли просто пользуясь незапланированным перерывом в работе. Четверо полицейских дорожной полиции в форме столпились возле все еще открытых задних дверей фургона для перевозки задержанных. Ник знал, что фургоны обычно перевозили от двух до восьми заключенных из городских тюрем округа или из тюрем штата, когда заключенному нужно было явиться в суд. Главное здание суда в центре города находилось прямо по соседству, к нему вел надземный переход. Это упростило и ускорило доставку обвиняемых туда и обратно на слушания и выступления в суде.
Поначалу Нику показалось странным, что на верхней ступеньке никого не было, охраняя дверь.
"Кто-нибудь входил или выходил из двери?" он спросил Сьюзан.
"Нет, с тех пор как я попала сюда", - сказала она, вставая. "Может быть, они этого боятся".
Ник вопросительно посмотрел на нее. Он уже выполнял задание со Сьюзан раньше. Она была очень хороша. Однажды они всей командой отреагировали на ночное убийство у городской пристани. Сначала это выглядело как проезжая часть, но не в том районе. Копы окружили симпатичный городской автомобиль Lincoln с выбитым водительским стеклом и были особенно неразговорчивы по поводу удостоверения личности мертвеца, лежащего за рулем внутри. Сьюзен сделала снимок номерного знака машины как раз перед тем, как прибывшие детективы накрыли его темным полотенцем. Она назвала номера для исследования, и они совпали с именем известного владельца туристического судна для казино. Газета получила чертовски хороший эксклюзив о нападении мафии на известного бизнесмена. Бандитские наезды были тем, что редко случалось во Флориде. Со времен Аль Капоне и престижного Майами-Бич конца 1920-х годов Флорида считалась "открытой территорией" северных мафиози. Поскольку ни одна мафия не владела им, им не нужно было убивать друг друга. Итак, чтобы кого-то увенчали в стиле Чикаго, это была первая страница.
"Что значит, боишься?" Спросил Ник. "Двери?"
Она поднесла к нему свою цифровую камеру и начала просматривать свои предыдущие снимки, пока не остановилась на невыразительном снимке стены слева от дверного проема. Она увеличила изображение обесцвечивания, которое заметила на бежевой краске.
"Брызги крови?" Переспросил Ник.
"Ты справился. И с высоты на стене похоже, что кому-то прострелили голову", - сказала она.