Как всегда, я высоко оценил географию Аляски. Некоторые названия мест верны, но лишь немногие из них находятся в нужных местах. Привилегия рассказчика.
Я благодарю Денниса Лопеса за то, что он научил меня различать грузовики для мальчиков и грузовики для девочек. Теперь мое образование завершено.
Моя благодарность Мэри Калленберг за то, что она так щедро купила всплывающее окно Jayco для Лиама.
Моя благодарность Джиму Кемперу, величайшему метеорологу мира, за шторм.
Что касается Уилирика, то его историю я впервые услышал от Мэри Энн Чейни, которая провела семь лет своего детства в Манокотаке, деревне юпиков в сорока милях к западу от Диллингема. Ее родители, Ван и Элис, были учителями в Буше, которые твердо верили во включение местной культуры в учебную программу. Всякий раз, когда Вану приходилось уезжать из города по школьным делам, он просил старейшину Юпика Симеона Бартмана взять на себя его занятия. Метод преподавания Симеона заключался в рассказывании историй, смеси истории юпика и легенд. Тогда ученики этого не знали, но он передавал устную традицию, уходящую в глубь веков. Итак, моя особая благодарность Симеону Бартману, память о котором отбрасывает длинную тень.
ОДИН
Ньюенхэм, 1 сентября
Семифутовый кемпер Jayco popup, неуверенно примостившийся на заднем сиденье грузовика Ford F250, - не лучшая из возможных кроватей для мужчины ростом шесть футов два дюйма. Даже когда Лиам спит из угла в угол, ноги его все равно свисают с края. Там не было ни туалета, ни душа, ни места, где можно было бы повесить его одежду, в частности униформу, которая, чтобы поддержать достоинство военнослужащих штата Аляска, авторитет судебной системы и воззвать к мощи и величию закона, должна, по крайней мере, начинать день без морщин.
С другой стороны, Ford F250 был припаркован на подъездной дорожке к дому Вайанет Шуинар. У него был свободный доступ на кухню Уайта, в прачечную Уайта и в ванную Уайта. У него был свободный доступ к Уаю, когда Тима не было дома, поскольку дверь в спальню Уая находилась в шести футах по коридору от ванной Уая. Даже если кровать в той спальне была меньше, чем в Jayco popup, Вай лежал в этой кровати, и ему было наплевать, что его колени торчат из одного ее края, а голова и плечи - из другого.
Конечно, сейчас Тим был дома, вернувшись из рыбного лагеря накануне, чтобы пойти в школу на следующий день после Дня труда, так что ночи в постели Вая, удобные или нет, будут сильно сокращены. Она ясно дала это понять прошлой ночью. “Никаких шалостей с мальчиком в доме”.
“Разве это шутка, если мы женаты?”
“Мы не женаты”.
“Тогда давай поженимся”.
“Пока нет” - вот все, что она могла сказать. “Пока нет”.
Он перевернулся на спину и уставился в потолок в четырнадцати дюймах от своего носа, думая о ней, находящейся менее чем в пятидесяти футах от него, просыпающейся в своей постели. Она спала в футболках, без трусиков. Удобно, так как он почти каждое утро просыпался с эрекцией. Он, безусловно, нашел ей хорошее применение в течение последнего месяца.
Не этим утром. Он с проклятиями выбрался из постели, натянул спортивные штаны и выбрался из кемпера. Он потянулся и осмотрел юго-восточный горизонт, откуда исходила большая часть погоды в Ньюенхэме. Похоже, была переменная облачность. Он опустил глаза и на мгновение замер, разглядывая Ford F250. По крайней мере, это был грузовик для мальчиков.
“Грузовик для мальчиков?” Сказал Уай.
“В отличие от грузовика для девочек”, - сказал Лиам.
“А грузовик для девочек - это ...?”
“Грузовик поменьше. Как Ford Ranger или Dakota Sport”.
Она перевела взгляд с большого коричневого грузовика на маленький серый грузовичок, припаркованный рядом с ним. “Ты имеешь в виду, как мой грузовик? Мой грузовик для девочек?”
“Нет, твой грузовик - это грузовик старика”.
“Почему?”
“Потому что он ржавый, и все бамперы помяты, и ему нужно заменить кольца и выровнять переднюю часть, и вам приходится придерживать дверцу на капоте открытой с помощью эластичного шнура и добавлять по кварте масла в каждый второй или третий бензобак, но он все равно работает. Это делает его грузовиком для стариков ”.
“Ах. Итак, большие грузовики - это грузовики для мальчиков, а маленькие грузовики - грузовики для девочек, за исключением маленьких грузовиков, которые нуждаются в покраске, это грузовики для стариков ”.
“Да”, - сказал он. “За исключением любого грузовика любого размера, окрашенного в бананово-желтый цвет”.
“О”.
“Или красная помада”.
“Угу”, - сказала она.
“Тогда это грузовик для девочек”.
“Правильно”.
За исключением темы, это было повторение одного из тех разговоров о "ничего и обо всем", которыми они так восхищались, когда впервые встретились, три года и целую жизнь назад. За это время он потерял жену и сына из-за пьяного водителя и почти потерял работу, а она приобрела новый дом, воздушное такси и сына-подростка. Они все еще узнавали друг друга, нащупывали свой путь, направляясь, как он надеялся, к постоянным отношениям, оформленным местным магистратом и клятвами, во всех девяти ярдах.Старей вместе со мной! Лучшее еще впереди, Последнее в жизни, для чего и было создано первое. Браунинг, не самый его любимый поэт, но на этот раз попал точно в цель.
Входная дверь дома была не заперта, и он прошлепал по коридору.
Кто-то уже был в ванной. Он огляделся и увидел, что дверь Тима все еще закрыта. Используя тактику скрытности, которой его научили в академии солдат в Ситке, он открыл дверь в комнату Тима и увидел, что мальчик крепко спит под ворохом одеял, на полу рядом с кроватью лежит открытая книга, из наушников, которые выскользнули у него из ушей, доносится шум.
Он ухмыльнулся и закрыл дверь.
Дверь в ванную заперта изнутри. “Тим?” Голос Вая донесся из-за занавески в душе.
Лиам снял тренировочный костюм и отодвинул занавеску в сторону. Уай моргнула, глядя на него сквозь воду, стекающую по ее лицу. “Лиам!”
Он шагнул в ванну и притянул ее к себе.
“Ты не можешь быть здесь!”
Он поднял ее и раздвинул коленями ее ноги.
“Тим прямо на...”
Он поцеловал ее и скользнул внутрь в тот же момент.
“-хаааааалл”, - сказала она. Ее другая нога поднялась, чтобы обхватить его за талию. “Лиам”, - прошептала она.
“Уай”, - прошептал он в ответ.
“Нам не следовало этого делать”, - слабо сказала она и выгнула спину, чтобы полностью принять его в себя. “Тим может проснуться. Он может войти, он может ...”
Он сделал паузу. “Хочешь, чтобы я остановился?” Он поцеловал ее, теплая вода потекла по его спине. “ Я остановлюсь, ” прошептал он.
“Неееет”, - сказала она, и после этого они больше не разговаривали.
Лиам и Уай оба опоздали на работу, и Уай опоздала позже, потому что по прихоти свернула на подъездную дорожку и побежала в дом, чтобы надеть свои золотые серьги-кольца. Лайам подарил ей эти обручи во время четырехдневной поездки в Анкоридж три года назад. Поездка закончилась неудачно, и с тех пор она их не надевала. Сегодняшний день показался мне подходящим для того, чтобы воскресить их. Она и не подозревала, насколько самодовольной была улыбка на ее лице, когда она во второй раз за это утро вышла из дома, направляясь в мемориальный аэропорт Мэд Траппер и штаб-квартиру службы воздушного такси Нушагак, бизнес которой состоял из одного Piper Super Cub, одной Cessna 180, одной small shack и Wy, владельца и шеф-пилота.
Авиакомпания Nushagak Air Taxi заключила контракт на доставку почты США к северу от Ньюенхэма в населенные пункты, разбросанные вдоль реки Нушагак и к западу от нее. Компания Bristol Bay Air Freight заключила контракт на восточную сторону реки и на населенные пункты к югу и западу от Ньюенхэма до Тоджиака. Дагфинн Грант, владелица и оператор Bristol Bay Air Freight и прямой конкурент Wy, была ее заклятым врагом с тех пор, как почтовая служба Соединенных Штатов решила щедро одарить правительство и отрезала кусок почтового маршрута Гранта, чтобы вручить его Wy. Там было всего десять деревень, почта обслуживалась раз в неделю круглый год, но для компании Wy, работавшей в одиночку, это означало разницу между оплатой услуг адвоката по усыновлению Тима или передачей Тима под опеку его матери, которая чуть не убила его, когда он был на ее попечении в последний раз.
Для Финн Грант это означало войну. Когда к Уай обратились потенциальные пассажиры в день, который был забронирован заранее, она направила их в Bristol Bay Air Freight. Когда потенциальные пассажиры обратились к Гранту в день, который был полностью забронирован, им сказали, что в Ньюенхэме нет других аэротакси и что он попытается втиснуть их где-нибудь позже на неделе. Пилотам Grant было запрещено, под страхом немедленного увольнения, предоставлять Wy какую-либо информацию о погоде или состоянии полосы где-либо в зоне их совместных полетов, а механику Grant лишили дневной зарплаты , когда он продал Wy масляный фильтр по себестоимости.
Механики по натуре противоречивые, сварливые и отчаянно независимые существа, этот человек сказал Гранту взять свою работу и перенести ее туда, где не светит солнце, и промаршировал по главной взлетно-посадочной полосе Ньюенхэма под носом выруливающего 737-го самолета Alaska Airlines, чтобы предложить свои услуги Wy со скидкой. Она не могла позволить себе нанять его на полный рабочий день, но была благодарна за предложение, и когда он открыл свой собственный магазин, она направила пилотов в его сторону. Трой Гиллис обслуживала свой Piper Super Cub и Cessna 180 уже год. Двигатели обоих самолетов никогда не звучали лучше, и когда той весной шкипер, у которого было больше злобы, чем мозгов, порвал ткань крыльев на своем "Детеныше", Трой восстановила их за две недели.
Конечно, это было просто еще одним поводом для Финна Гранта выступить против Ви. Она продолжала присылать ему свой бизнес overflow в надежде, что со временем он поймет, насколько нелепой была их вражда. Он управлял одной выдрой и двумя бобрами. Со своим Super Cub она могла попасть на полосы, для которых его самолеты были слишком велики, а ее Cessna перевозила максимум шесть человек. Финн мог бы в одиночку вытащить двенадцать лодок на "Выдре".
Им следовало работать вместе, потому что у них определенно было достаточно дел. Уай размышляла над идеей пополнить свой автопарк второй Cessna, но это означало бы нанять еще одного пилота, а это означало бы, что ей придется начать начислять зарплату, найти поставщика групповой медицинской страховки и начать выплачивать социальное обеспечение и пособие по безработице. Возможно, это был разумный поступок с точки зрения бизнеса, но для нее это было бы началом скользкого пути к письменному столу, а с шестнадцати лет, когда она впервые ступила в кабину самолета, все, чего она когда-либо хотела, - это летать. Ее родители хотели, чтобы она стала учительницей, как они; прекрасно, она получила диплом в области образования и на следующий день после получения диплома поступила в летную школу. Они разочарованно вздохнули, но не остановили ее. Как сказала ее мать ее отцу, подумала она так, чтобы Уай не услышал: “Она может преподавать в инвалидном кресле, если понадобится”.
Почтмейстер, невысокий мужчина с бычьей шеей, слишком тесным воротничком и красным лицом, встретил ее у дверей грузового отделения. “Вы опоздали”, - сказал он.
“Я знаю, извините, я задержался дома”. Уай обошла свой пикап сзади, опустила заднюю дверь и без дальнейших любезностей помогла начальнику почты загрузить почту. Бланки были подписаны в четырех экземплярах, и, не сказав больше ни слова, почтмейстер исчез в недрах большого квадратного здания, обнесенного пластиковой обшивкой медного цвета. Она сделала ему поблажку за его бесцеремонные манеры; он был новичком в этой работе. Жена предыдущего почтмейстера тем летом признала себя виновной в убийстве, и ее очень модный адвокат подготовил приговор, по которому она должна была выйти на свободу через восемнадцать месяцев. Не в силах высоко держать голову от стыда и безобразия всего этого, ее муж бросил работу почтмейстера и присоединился к миссионерскому корпусу своей церкви. Последнее, что она слышала, это то, что он был на пути в Зимбабве. Она надеялась, что зимбабвийцы - терпимые люди.
Она добралась до аэропорта, подсчитала вес груза и встала перед выбором: две поездки на Cub или одна поездка на Cessna. "Сессна" была слишком большой, чтобы попасть в две деревни; "Кабриолет" слишком мал, чтобы забрать всю почту за один раз. Кроме того, у нее был запланирован пассажир, если он когда-нибудь появится.
У каждого пункта назначения была своя коричневая кожаная сумка, пристегнутая ремнем и запертая на замок; у озера Кагати было две, и две самые тяжелые, но потом эта кучка закоренелых обитателей Буша превратила отправку всего по почте США в целое искусство. Я до сих пор помню, как доставлял шлакоблоки для фундамента дома, по одному за раз.
Для Акаманука был один маленький пакетик. Судя по форме и весу, к письмам прилагался рецепт. Вероятно, инсулин Теда Густафсона, который выдавался каждые три месяца. Полоса Акаманук была недостаточно большой для Cessna, но она могла обойти это. Рассел, она тоже могла бомбить по почте. Одна поездка - и это была "Сессна", если только ее пассажир не весил триста фунтов. Она развернула "Рейнджер LT" задним ходом, пока задняя дверь не уперлась в грузовой люк. Накануне вечером она убрала задние сиденья, и 68-килограммовый груз был заправлен и готов к погрузке.
Она доливала воду в баки, когда услышала шум подъезжающей машины и, оглянувшись, увидела, как Бетти Рейнольдс подкатывает свой фургон Ford Airstream с надписью “Такси” на окне к топливному насосу Chevron.
“Как дела, Бетти?”
“Привет, Уай. Здесь твой пассажир. Извини, что мы опоздали, пришлось позвать на помощь, чтобы вытащить Родни Грэма с заднего сиденья ”.
“Он потерял сознание?”
Бетти, невысокая, полная женщина с квадратной стрижкой прямых тонких каштановых волос и нефильтрованным кремом Camel, постоянно приклеенным к нижней губе, скорчила гримасу отвращения. “Моя вина, я оставил двери незапертыми. Должно быть, он решил, что до дома слишком далеко, чтобы ползти”. Радио, прикрепленное к приборной панели, затрещало, и она коротко ответила. “Мне пора. Хорошего полета”.
“Спасибо”.
Ее пассажиром был мужчина с редеющими седыми волосами, тщательно зачесанными на лысину. Он нес кожаный кейс с пряжкой, который, как ей было приятно видеть, выглядел тяжелее, чем он был на самом деле “.Mr. Глэнвилл? ” спросила она, спускаясь по стремянке.
“Мисс Шуинар?”
“Да”. Они пожали друг другу руки. “В этом фургоне отвратительно пахло”, - сказал он.
“Я уверен, что так и было. Готовы идти?”
Мистер Фредерик Гленвилл из Налоговой службы с опаской посмотрел на 68 килограммов и явно переосмыслил привлекательность мерзко пахнущего фургона. “Это тот маленький самолет, на котором мы летим?”
“Да”.
“И ты пилот?”
“Да, и мы опаздываем”, - быстро сказал Уай, - “так что давайте двигаться дальше”.
Глэнвилл забрался внутрь, держа портфель на коленях. Она сняла его, помогла ему пристегнуть ремень безопасности, поставила чемоданчик рядом с набором для выживания (вода, спички, средство от комаров, компас, сигнальные ракеты, два батончика "Кит Кэт" и полдюжины книг в мягкой обложке; еще месяц, и там будут вода, спички, компас, сигнальные ракеты, парка, ботинки "кролик", печка "Стерно", пара алюминиевых пакетов с лиофилизированными продуктами, книжка "итти битти буклайт" и полдюжины книг в мягкой обложке), и через десять минут они были в воздухе и направлялись на северо-запад. Было десять утра. и он отставал от графика, но у него был приятный небольшой попутный ветер в десять узлов, и он наверстывал упущенное время в воздухе.
Ее первой остановкой была Мейбл-Маунтин, прыжок в сорок миль, и Дрейк Хендерсон ждал в конце полосы со своим грузовиком и таким же настроем, как у ньюенхемского почтмейстера. Следующей была станция рейнджеров на Фор-Лейк. Она позвонила на станцию перед посадкой, чтобы они встретили ее на взлетно-посадочной полосе. Через неделю они должны были выезжать на зимовку, но они выезжали с Дагфинн Грант, так что ей не пришлось бездельничать, пока они строили планы.
Следующим шагом был зиг до Акаманука, ненадежно расположившегося на краю реки Нушагак, двумя большими излучинами выше Ньюенхэма. Она облетела усадьбу, два здания, короткую взлетно-посадочную полосу, заросшую деревьями, и возделанный прямоугольник земли с чем-то похожим на очень здоровый урожай картофеля. Тед вышел и посмотрел в небо. Она развернулась, сделала вираж, снизилась до пятидесяти футов и открыла окно, слегка напрягшись из-за силы воздуха, создаваемой их движением вперед. Ветер ревел в салоне, а звук двигателя удвоился по уровню децибел. В наушниках я услышала, как мистер Глэнвилл, молчавший до сих пор, чуть слышно захныкал, но больше он не издал ни звука, а она бы не стала слушать, если бы он это сделал. При первом заходе она уронила наполовину использованный рулон туалетной бумаги, конец которого выбился, рулон упал примерно в девяноста футах от входной двери Теда. Она могла бы придумать что-нибудь получше, и, снова развернувшись и сделав вираж, сделала второй заход, на этот раз подождав еще пятнадцать секунд, прежде чем уронить пакет с почтой.
Оно с глухим стуком упало на землю в десяти футах перед Тедом. Она нарисовала ленивую восьмерку в небе, пока он доставал его и проверял содержимое. Она положила в подарок коробку шоколадных конфет без сахара, его любимый балласт, и он помахал рукой в знак благодарности. В ответ она взмахнула крыльями и устремилась на север, следуя вдоль реки к другой речной общине, Кокуок, на этот раз с более широкой полосой, где она оставила освобожденного мистера Глэнвилла вместе с почтовой сумкой Кокуока.
Между Складской горой и Кемуком она позвонила в лагерь шахтеров на Неневок-Крик и аккуратно положила еще одну пачку журналов перед лачугой, но никто не вышел, прежде чем ей пришлось остановиться и убраться с пути любой из трех гор, которые пытались схватить "Сессну" за крыло. Это было долгое лето для жены шахтера, и Вай до сих пор помнил несчастное выражение ее лица, когда Вай в последний раз доставлял груз. Но они должны были выступить вместе с "рейнджерс" в следующие выходные. Держу пари, что жена считала секунды.
Следующая остановка Rainbow, где Пит Коул оставил почту, чтобы ее забрали, в сумке, прислоненной к пню в конце полосы, несомненно, нарушение Почтового индекса, но кто мог сказать? Конечно, не она, и она тоже не собиралась возражать Питу. Питу не нравились посетители, женщины или шум двигателя, в таком порядке и без дискриминации. Как ему удалось стать начальником почты в Rainbow, оставалось загадкой, учитывая, что он сортировал почту в маленькой лачуге, которую построил для этой цели на краю своих владений, и оставлял дверь незапертой, чтобы никто не приходил к нему за почтой. Вероятно, Рейнбоу не входила в обычный маршрут почтового инспектора. Она сменила исходящий почтовый пакет на входящий и была в воздухе через десять минут.
Далее - Вири Ривер, вход и выход через двадцать минут, затем эстакада над Расселлом, где она только что не успела закинуть пакет с почтой на крышу Девона Рассела. Девон дружески погрозила ей кулаком, и в ответ Уай побежал вверх и обратно по опорному полю. Это должен был быть Суперкубок в следующую среду, когда почту нужно было не только отвезти, но и забрать.
Затем самый длинный прыжок с севера на северо-запад в пятидесяти милях к озеру Кагати. Полчаса на земле, и она сможет отправиться домой. Она проверила свою воздушную скорость, а затем часы и ухмыльнулась. Она вернется в Ньюенхэм к пяти часам.
Часы работы банкира.
Лиам поехал на работу в рассеянном настроении, в основном потому, что оставил свои мысли дома. Жизнь с Ви сделала это с ним. Или не жить с Ви, или что бы там, черт возьми, они ни делали.
Забери книги. Они были по всему дому. В ванной комнате был экземпляр "Гарри Поттера и узника Азкабана", который они с Тимом читали одновременно, помечая места друг друга разноцветными стикерами.На кухонном столе лежала книга Дэвида Битти "Человеческий фактор", которую после первого небрежного прочтения Лайам больше никогда не брал в руки, поскольку в ней рассказывалось об опасностях, связанных с самолетами и полетами на них.. На кофейном столике в гостиной лежало потрепанное британское издание в мягкой обложкеЗа поворотом, книга, которая, несмотря на то, что также посвящена полетам, очень понравилась Лиаму, возможно, потому, что рассказчик был хорошим механиком и очень усердно следил за тем, чтобы самолеты, над которыми он работал, никогда не ломались в воздухе. Лиам был убежден, что каждый самолет, на котором он летел, разобьется в воздухе.
В спальне былиИтан Фром, В электрическом тумане с Мертвыми Конфедератами, иУбеждение, судя по одновременному считыванию закладок.
Лиам тоже много читал, в основном историю и поэзию, но у него никогда не было книг, сложенных корешком к корешку, как у Вая. Он был почти уверен, что она сохранила все книги, которые когда-либо читала; в каждой комнате дома, включая ванную, были книжные шкафы со всеми вкусами, эссе Карла Сагана, исторические романы Томаса Б. Костейна, вся коллекция Оз.
Однажды на прошлой неделе он застал ее плачущей, склонившейся над сильно зачитанным экземпляром детектива, одной из серий. В этой умер возлюбленный героини. Она восприняла это как личное оскорбление: “Я не могу поверить, что она это сделала! Как она могла это сделать?” - и швырнула книгу через комнату только для того, чтобы спустя мгновение забрать ее и заставить его слушать, как она зачитывает сцену смерти вслух. Он был поражен тем, насколько она была вовлечена в эту историю, и немного позабавлен, но он боялся, что, если он сделает какое-нибудь остроумное замечание в следующий раз, она швырнет в него книгой, поэтому он держал рот на замке.
Это было что-то еще, что он узнал о ней, чем-то, чем они не удосужились поделиться за то короткое время, что провели вместе три года назад, чем-то, что он мог добавить к своему растущему запасу информации. Он хотел знать о ней все, каждую мелочь, от того, как сгибались ее пальцы, когда он кусал подошву ее ступни, до того, как она играла на воздушной мандолине с Джоном Хайаттом, до того, как она по-матерински относилась к Тиму, приемному сыну из комнаты дальше по коридору.
Зеленый Chevy Suburban внезапно выехал с боковой улицы и вильнул от центральной линии к обочине, набрал короткую скорость, замедлился, снова ускорился.
Ну и черт с тобой. Лиам включил фары и сирену.
Suburban снова набрал скорость и, как раз в тот момент, когда он подумал, что ему грозит голливудская погоня, съехал на обочину и ударил по тормозам, проехав еще четыре фута по рыхлому гравию, прежде чем остановиться несколько перпендикулярно линии движения.
Лиам выбрался из блейзера. Водитель выбрался из Suburban. “Оставайтесь в своей машине, мэм”, - сказал Лайам, но она проигнорировала его, направляясь к нему шагом таким же прямым, как и курс, по которому она ехала.
Он вздохнул. Но этот день начался с таких обещаний, подумал он, изо всех сил пытаясь изобразить улыбку, когда женщина подошла к нему. Запах алкоголя донесся до него первым.
Она остановилась в четырех футах от него, свирепо глядя на него и слегка покачиваясь на ногах. На этот раз ему не составило труда сдержать улыбку. “Амелия, ты снова завтракала в гостинице ”Бриз"?"
“Чертовски верно”, - сказала она, быстро моргая, как будто пыталась сосредоточиться, но безуспешно. “Я могу делать все, что захочу, я жена члена городского совета”.
“Да, ты такая”, - сказал Лайам, беря ее за руку.
Она вырвалась. “Ты знаешь, кто из членов совета?” - воинственно спросила она.
“Да”, - сказал он, снова беря ее за руку.
“Это член городского совета Даррен Гирхарт”, - сказала она. “H-a-r-t. Noe. ”
“Да”, - сказал он. На этот раз она последовала за ним к пассажирской дверце "Блейзера".
“Я его жена”, - сказала она, когда он усадил ее. Она откинулась на подголовник и заснула легко и мгновенно, как ребенок.
“Амелия, Амелия, Амелия”, - сказал он. “Что, черт возьми, мне с тобой делать?”
Буква закона требовала, чтобы он взял ее под стражу.
Поэтому он отвел ее к Биллу.
ДВА
Озеро Кагати, 1 сентября
Опал Нунапитчук была счастливой женщиной. Пятидесяти шести лет от роду, с тремя детьми и восемью внуками, она была почтальоншей в крошечной (летом население составляло тридцать четыре человека) деревушке на озере Кагати. Уголок ее гостиной, обставленный деревянной стойкой, гладко отполированной сорокалетними локтями, и полкой в углублении, прикрепленной к стене, был отведен для получения и отправки писем, подписки на журналы, банковских выписок, счетов за коммунальные услуги, открыток ко Дню матери, посылок на день рождения и Рождество между жителями озера Кагати и внешним миром, а также для поддержания мира. в целом стандарты почтовой службы Соединенных Штатов прекрасные. Люди могли насмехаться сколько угодно, но, по мнению Опал, лучшей федеральной службой, предоставляемой ее налогами, было почтовое отделение и приоритетная почта (гарантированная доставка в течение двух дней за три доллара двадцать центов). Ей нравилось приносить хорошие вести, и она была готова угостить русским чаем и посочувствовать юпику, когда новости были плохими. Она была абсолютно круглой колышком в абсолютно круглой дырке и знала это.
Жители озера Кагати, как и жители любой другой маленькой деревушки в Буше, почти полностью полагались на почтовую службу Соединенных Штатов в поддержании связи со своими друзьями и семьями, а также с остальной нацией и самим миром. Часто оно поставляло больше, чем это, так, как Генеральному инспектору почтовой службы и не снилось. Марк Пестрикофф обручился с женой и, решив, что однокомнатная лачуга из фанеры и брезента может не понравиться ему с новой невестой, прилетел в Анкоридж, купил купил дом с двумя спальнями и одной ванной комнатой и отправил его домой по почте. У него не было времени, пока река Нушагак растает, сказал он Опал, и почтовые расходы в любом случае были дешевле, чем фрахт. Строительство дома длилось дольше, чем брак. Марк все еще работал над первым. Опал только вчера получила партию двух пятигаллоновых ведер гипсокартонной глины, C.O.D., и они сидели на крыльце дома Опал, помеченные бирками, и ждали, когда Марк их заберет.
Дэйв Арагон передал свои распоряжения в Johnson Tire по радио, и в должное время на почте появились шины, шипованные зимние шины для зимнего вождения и уличные шины для летнего, хотя единственной дорогой на озере Кагати был десятимильный участок между озером и свалкой, и зимой ее не асфальтировали и не обслуживали, так что Дэйву зимние шины были не нужны. Черт возьми, грузовик ему на самом деле был не нужен, так как деревня стояла прямо на озере. Летом люди передвигались на лодках, а зимой - на снегоуборочных машинах. У половины жителей озера Кагати не было водительских прав.
И, конечно же, продукты доставлялись по воздуху. Вы всегда могли определить, когда кто-то совершал рейс Costco в Анкоридж, по тому, как в него заваливались коробки с супом Campbell's и хлебом pilot bread, всегда с почтовым штемпелем Главного почтового управления. Опал с сочувствием подумала о сотрудниках почтового отделения в международном аэропорту Анкориджа. Это были люди, которые зарабатывали свою зарплату. Она слышала, что 15 апреля они выделили сотрудников на полный рабочий день для того, чтобы они стояли на дороге, ведущей к почтовому отделению, просто для приема деклараций о подоходном налоге. После этого она сама 15 апреля стала работать допоздна, чтобы не чувствовать себя бездельницей.