Пэлем Грэнвил Вудхауз перевод Натальи Леонид овны Трауберг : другие произведения.

Перелетные свиньи 1-3 главы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В память переводчика Натальи Леонидовны Трауберг.
   ПЕРЕЛЕТНЫЕ СВИНЬИ
  
  
   Глава первая
  
   1
  
   Дворецкий Бидж вошел в библиотеку Бландингского замґка, немного пыхтя после лестницы, поскольку он уже не был стройным лакеем, как тридцать лет назад. В руках он держал поднос, на подносе лежали письма.
   - Дневная почта, милорд, - объявил он, и лорд Эмсворт, оторвавшись от книги (Уиффл "Уход за свиньей"), сказал: "Почта, а? Э... то есть почта? Угу, угу". Сестра его, леди Конґстанс Кибл, нередко сетовала на его отрешенность ("О, Госґподи, Кларенс, чего ты вылупился!"), но и он мог при случае проявить быстроту ума.
   - Да, да, почта, - продолжал он. - Это хорошо. Спасибо, Бидж. Положите ее на стол.
   - Слушаюсь, милорд. Простите, милорд, можете вы побеґседовать с сэром Грегори Парслоу?
   - Нет, - сказал лорд Эмсворт, оглядев комнату. - Он же не здесь.
   - Сэр Грегори только что звонил и просил, чтобы вы его приняли. Он идет в замок.
   Лорд Эмсворт заморгал.
   - Идет? Пешком?
   - Видимо, да, милорд.
   - А почему не едет?
   - Он не объяснил, милорд.
   - Целых три мили, - сказал лорд Эмсворт, - и жара каґкая! Он глупый человек.
   На такие замечания, как бы он им ни сочувствовал, двоґрецкий не отвечает: "Золотые слова!" - или "В точку!". Бидж чуть-чуть скривил губы, показывая тем самым, что не лишен чувств, а лорд Эмсворт стал думать. Думал он о сэре Грегори Парслоу из Матчингем-холла.
   Многие из нас склонны завидовать графу, который жиґвет в замке, среди вассалов и слуг. "Везет же людям", - гоґворим мы, отъезжая в шарабане от его покоев; и большей частью мы правы.
   Но как мы не правы, если речь идет о девятом графе Эмсворте! В его раю был змий, на ложе из цветов - острый шип. Да он получил от судьбы богатство, здоровье, замок, прекраснейший парк, но все эти дары обращались в прах, ибо чистый воздух отравлял такой человек, как сэр Грегори Парслоу, лелеявший темные замыслы против свиньи по имеґни Императрица.
   Лорд Эмсворт не чаял в ней души. Дважды получив первое место по классу жирных свиней, она собиралась получить его в третий раз, если бы не Парслоу, все тот же Парслоу, влаґдевший ее соперницей, Красой Матчингема.
   Два года назад зловещий баронет подкупил и увел от нее одареннейшего Джорджа Сирила, и младший брат девятого графа утверждал, что это - только начало. В конце концов, чего и ждать от человека, который, еще не унаследовав титуґла, жил в Лондоне без гроша, только и бегая от закона? Хочет он протащить свою свинью - ни перед чем не остановится. Так говорил высокородный Галахад.
   - Парслоу! - сказал он. - Я его знаю лет с двадцати. Опасный тип. Когда его ждали в гости, сильные мужчины трепетали и прятали все ценное. Таким он был и навряд ли изменился. Смотри за ней, Кларенс, а то этот враг рода челоґвеческого подложит бомбу ей в корыто.
   Слова эти проникли глубоко и внушили лорду Эмсворту примерно те же самые чувства, какие испытывал Шерлок Холмс к профессору Мориарти. Вот он и думал о сэре Грегоґри, и не очнулся бы от дум, если бы Бидж не кашлянул.
   - Э? - сказал лорд Эмсворт, выходя из транса.
   - Вы что-нибудь прикажете, милорд?
   - Прикажу? А, понятно! Прикажу. Нет, Бидж, мне ничего не надо.
   - Спасибо, милорд.
   Бидж величаво удалился, напоминая при этом слона, проґходящего сквозь джунгли; его хозяин снова стал читать. Двоґрецкий прервал его посередине той замечательной главы, в которой рассказывается, что свинья должна съедать в день не меньше 57 800 калорий, а содержатся они в картофеле и обезжиренном молоке.
   Однако ему не везло. Не успел он прочитать и фразы, как дверь открылась и впустила на сей раз прекрасную, надменную даму, в которой, немного поморгав, он узнал свою сестру.
  
  
   2
  
   Горький опыт научил графа, что визиты леди Констанс - не к добру, а потому он, как обычно, решил отрицать все, в чем бы она его ни обвинила. Отрицал он мастерски и в споґсоб этот верил.
   На сей раз, однако, она вела себя мирно, даже приветливо.
   - О, Кларенс! - сказала она. - Ты не видел Пенелопу?
   - Э?
   - Пенелопу Доналдсон.
   - Кто такая, - осведомился лорд Эмсворт, - Пенелопа Доналдсон?
   Леди Констанс вздохнула. Не будь она дочерью восьми графов, она бы гавкнула. Отерев лоб рукой, на которой сверґкали кольца, она подняла глаза к потолку.
   - Пенелопа Доналдсон, - отвечала она с той мягкостью, с какой говорит терпеливая женщина, когда перед ней один из самых отсталых представителей выродившейся семьи, - это младшая дочь мистера Доналдсона из Соединенных Штатов Америки, чья старшая дочь вышла замуж за твоего сына. Напомню, что сына у тебя два - твой наследник, Боґшем, и младший сын, Фредерик. Фредерик женился на старґшей мисс Доналдсон. Младшая мисс Доналдсон - ее зовут Пенелопа - гостит в Бландингском замке, это здесь. Тебя я спрашиваю, не видел ли ты ее. Кроме того, я прошу, чтобы ты не разевал рот. Ты похож на золотую рыбку.
   Мы уже говорили, что иногда лорд Эмсворт понимал все с ходу.
   - А! - воскликнул он. - Ты хочешь сказать, Пенелопу Доналдсон. Видел, видел. Они там с Галахадом. Я выглянул из окна, а они идут. Гуляют, - пояснил лорд Эмсворт.
   Леди Констанс издала такой звук, словно ткнула мокрым пальцем в раскаленную плиту.
   - Галахад ее не отпускает, - сказала она. - Где его ум? Ему прекрасно известно, что она здесь из-за Орло Воспера.
   - Кто?..
   - О, Кларенс!
   - В чем дело?
   - Если ты спросишь: "Кто такой Орло Воспер?", я тебя чем-нибудь ударю. Ты это нарочно, назло! Сам знаешь, кто он такой.
   Лорд Эмсворт вдумчиво кивнул.
   - Знаю, - сказал он. - Вроде актера. Он живет у нас.
   - Я догадываюсь. А Пенелопа его избегает.
   - Какая умная девушка! Он очень скучный.
   - Ничего подобного. Очень занятный.
   - Кого он занимает, меня?
   - Наверное, нет. Ведь он не говорит день и ночь о свиньях.
   - Куда там! Когда я повел его к Императрице, он зевнул.
   - Ему очень нравится Пенелопа.
   - Закрылся рукой, но я увидел. Стоит и зевает.
   - Для нее это прекрасная партия.
   - Что?
   - Это.
   - Партия?
   - О, Кларенс!
   - Как же я тебя пойму, если ты крутишь и... да... вертишь? Говори просто. Говори прямо. Какая такая партия?
   Леди Констанс снова ткнула пальцем в печку.
   - Я говорю тебе, - устало ответила она, - что Орло Восперу нравится Пенелопа, а мистер Доналдсон будет очень доволен таким браком. Одно из самых старых семейств, и деґнег куча. Но что может выйти, если она все время с Галаха-дом? Одна надежда, завтра мы с ней едем в Лондон, везет нас Орло. Слушай ты, Господи!
   - Я и слушаю. Пенелопа едет в Лондон с мистером Доналдсоном.
   - О, Кларенс!
   - Или с твоим Воспером. Зачем куда-то ехать в такую жаґру? Очень глупо.
   - У нее примерка. Платье для здешнего бала. А Орло долґжен повидать своего поверенного, насчет налогов.
   - Налогов! - вскричал лорд Эмсворт, уподобляясь коню при звуке боевой трубы. Свиньи и налоги действительно троґгали его. - Вот, я тебе скажу...
   - Мне пора, - оборвала его леди Констанс, выбегая из комнаты. Беседы с главой семьи всегда этим кончались, разве что они проходили на воздухе, тогда она просто убегала.
   Оставшись один, лорд Эмсворт некоторое время наслажґдался тем покоем, который приходит к неприхотливым люґдям, когда женские члены их семьи уйдут куда-нибудь. Тут взгляд его упал на письма, он стал их просматривать. Проґсмотрев и отложив с полдюжины самых скучных писем, каґкие только бывают, он наткнулся на что-то иное и вскрикґнул: "Ой, Боже мой!"
   То была открытка, одна из тех пестрых открыток, которых мы, интеллигенты, не выносим, хотя прочим людям они даґруют чистую радость. Изображала она обнаженную красотку, по-видимому - Венеру, которая выходит из пенистых волн, произнося при этом (если верить пузырю, вылетающему изо рта): "Ах, как прекрасна жизнь!" Внизу, в волнах, можно быґло прочитать: "Ку-ку! Ну как, дорогой? Поздравляю и целую! Твоя Моди".
   Открытка озадачила лорда Эмсворта, как озадачила бы любого мыслителя. Он не знал никаких Моди, тем более - столь нежных. В отличие от своего брата, который в свое вреґмя просто утопал в барменшах и балеринах, девятый граф всячески избегал Моди мира сего.
   Поправив слетевшее было пенсне, он сунул открытку в карґман и взял книгу, но поздно! Все эти Биджи и Конни, Пенелоґпы и Моди совсем расстроили его, он ничего не понимал.
   Оставалось одно. Утвердив пенсне, он пошел к своей Имґператрице.
  
  
   3
  
   Императрица жила в игрушечном домике, недалеко от огорода. Когда лорд Эмсворт приблизился к ее будуару, она, как почти всегда, набивала утробу теми 57 800 калориями, о которых печется Уиффл. Моника Симмонс снабдила ее карґтофелем, ячменной болтанкой, маисовой и сепарированным молоком, а она их ела с приятной жадностью, которой восґхитился бы любой ее друг и почитатель.
   Когда лорд Эмсворт приблизился, у перилец стояла эта саґмая Моника, массивная девица в брюках, очень похожая на дочь многодетного викария, играющую, как и сестры, в летґний хоккей (собственно говоря, ею она и была). Девятый граф не очень ее любил, подозревая в том, что она фамильярґна с Императрицей; и получил особенно мерзкое подтвержґдение этого порока.
   - Привет, лорд Эмсворт, - сказала она. - Жара какая! Пришли к нашей свинке-спинке? Ну, я пойду попью. Жутко пить хочется. Пока.
   И удалилась, попирая большими ногами траву и сено, а лорд Эмсворт, дрожа как осиновый лист, ухватился за пеґрильца, печально вспоминая прежних хранителей Свиньи - Джорджа Сирила, перешедшего к врагу; Перси Пербрайта, вести о котором доносились из Канады; Эдвина Потта, котоґрый ушел в частную жизнь, выиграв в лотерею. Ни один из них не назвал бы ее "свинкой-спинкой". Эдвин Потт, говоря строго, и не мог бы, поскольку у него не было неба.
   "Хуже некуда", - думал лорд Эмсворт, и его беспокойство не могла утишить даже сладчайшая из песен, хрюканье Имґператрицы, когда рядом с ним у перилец оказался невысоґкий, изящный джентльмен лет пятидесяти восьми, которому он и сказал: "А, Галахад!"
   - Пип-пип! - радушно откликнулся новоприбывший. .
   Галахад Трипвуд был единственным членом семьи, к коґторому мы применили бы слово "выдающийся". Мир, как известно, не знает самых великих, но тесный мирок клуґбов, ресторанов, баров, бегов знал Галахада хотя бы понаґслышке. Позор и беда своих сестер (Констанс, Джулия, Дора и т. п.), он пользовался уважением в менее суровых сферах, ибо сердце у него было золотое, душа - просто изґливала млеко незлобивости.
   Сейчас, когда он глядел на свинью Императрицу, его отґвлекло то ли рыдание, то ли стон и, обернувшись к брату, он увидел, что любимые черты искажены горем, словно глава семьи съел что-то кислое.
   - Здравствуй, Кларенс! - продолжал Галахад. - Что-то ты грустишь! В чем дело? Думаешь об этом прискорбном инґциденте в "Гербе Эмсвортов"?
   - Э? - удивился граф. - Об инциденте? А что такое случилось?
   - Неужели не слышал? Мне говорил Бидж, ему - судоґмойка, а уже ей - шофер. Насколько я понял, дворецкий сэра Грегори, Бинстед, ставил вчера на его свинью один к
   пяти.
   Лорд Эмсворт был поражен.
   - На Красу Матчингема? Он спятил? Что она перед Имґператрицей?
   - Вот и я удивляюсь. Скорее всего, Бинстед напился и поґрол Бог весть что. Хорошо, ты не слышал. Почему же ты так похож на глисту в отчаянии?
   Девятый граф охотно поведал брату свою печаль.
   - Это Моника меня расстроила, - сказал он. - Не повеґришь, она назвала ее "свинка-спинка".
   - Так и назвала?
   - Честное слово! "Привет, - говорит, - лорд Эмсворт. Пришли к нашей свинке-спинке?"
   Галахад помрачнел.
   - Прискорбно, - сказал он. - Очень плохой тон. Остаетґся предположить, что несчастное дитя не понимает всей своґей ответственности. Так думает и Бидж. Он поставил на Имґператрицу солидную сумму и, естественно, беспокоится. "Готова ли La Simmons к своей роли?" - думает он. И я его понимаю. Заметь, Кларенс: сегодня - "спинка-свинка", а завтра? Такая девушка, страшно сказать, забудет покормить ее! Почему ты поручил столь ответственное дело лупоглазой дочери сельского викария?
   Лорд Эмсворт, говоря строго, не ломал руки, но был к этоґму близок. ч
   - Это не я, - возразил он. - Это Конни. Она им покроґвительствует. Ее и вини, Галахад.
   - Конни! - воскликнул Галахад. - Я все больше думаю, что Бландинг не станет раем, пока в нем есть наши сестры. Зачем они, Кларенс? Их надо ставить на место.
   - Именно, - сказал лорд Эмсворт. - Да, вот именно. Воцарилась тишина, если она может царить, когда обедаґет Императрица. Нарушил ее лорд Эмсворт.
   - Где Элис? - спросил он.
   - Кто?
   - Ну, Пенелопа! Пенелопа Доналдсон. Вы вроде гуляли.
   - А, Пенни? Да, гуляли, болтали. Какая милая девушка!
   - Очаровательная!..
   - Красивая, умная, мало того - добрая. Я случайно замеґтил, что выпил бы виски с содовой, и что же? Побежала, скаґзала Биджу, чтобы мне не пришлось заходить в дом.
   - Ты будешь сейчас пить виски с содовой?
   - Да. Оно вернет мне румянец, а главное - я подниму боґкал за Биджа. Сегодня у него день рождения.
   - У Биджа?
   - Да.
   - Ой, Господи!
   Лорд Эмсворт полез в карман.
   - Понимаешь, Галахад, с дневной почтой я получил очень странную открытку. Совершенно непонятную. Всякие слова, а подписано "Моди". Может быть, это не мне, а Биджу?.. Наґверное, написали ему, а принесли мне. Посмотри.
   Галахад рассмотрел открытку в монокль и на оборотной стороне увидел надпись:
  
   "М-ру Себастьяну Биджу,
   Бландингский замок.
   Шропшир".
  
   Лицо его стало серьезным.
   - Разберемся, - сказал он. - Сколько лет он в замке? Восемнадцать? Или девятнадцать? Точность тут не важна, важно то, что я привык к нему, как к сыну, а если сын поґлучает голых Венер от каких-то Моди, мы должны объясґниться. Иначе секс поднимет здесь, у нас, свою мерзкую голову. Эй, Бидж!
   Себастьян Бидж приближался еще величавей, чем всегда, ибо нес высокий бокал, наполненный янтарной влагой. Ряґдом поспешала тоненькая белокурая девушка, наводившая на мысль, что дворецкий прихватил по пути местную русалґку. На самом же деле она была младшей дочерью американґского миллионера, производящего корм для собак.
   - Вот и мы, Галли, - сказала она. - Идем на выручку.
   Галахад взял животворящий напиток и возгласил:
   - С днем рождения, Бидж!
   - Спасибо, мистер Галахад, - отвечал дворецкий.
   - Хлебнете, Пенни?
   - Спасибо, нет.
   - Кларенс?
   - Э? А? Нет, спасибо.
   - Прекрасно, - резюмировал Галли, допивая бокал, - а теперь перейдем к неприятному. Бидж!
   - Да, сэр?
   - Посмотрите на эту открытку.
   Бидж взял открытку, и лицо его странно задвигалось, словґно он улыбнулся бы, если бы не жесткий кодекс дворецких.
   - Итак, Бидж? Мы ждем. Кто такая Моди?
   - Моя племянница, мистер Галахад.
   - Да?
   - Дочка брата. Можно сказать, непокорная овца. Убежала в юности из дома, стала служить в баре.
   Галахад насторожился - что-что, а бары он знал. Упомяґните при месье Жилетте безопасные бритвы!
   - В баре? В каком?
   - В "Крайтириен", мистер Галахад.
   - Я должен ее знать. Что-то не помню никакой Моди Бидж...
   - Она взяла псевдоним, Монтроз. Галли запрыгал от радости.
   - Моди Монтроз! Конечно, знал. Дивная девица, с синиґми глазами. Волосы - как золотое гнездо. Сколько рома я принял из ее рук! Что с ней стало?
   - Она вышла замуж, мистер Галахад.
   - Надеюсь, муж ценит ее несравненные достоинства?
   - Его уже нет, сэр. Он подхватил двухстороннее воспалеґние легких. Стоял под дождем на улице.
   - Зачем?
   - По службе, сэр. Он был сыщик. Такое бюро, "Детектиґвы Дигби". Теперь его ведет племянница, говорят - неплохо.
   Пенни с интересом взвизгнула.
   - Она сыщица? С лупой и отпечатками пальцев?
   - В определенном смысле, мисс. Грубую работу выполняґют подчиненные.
   - Ну, все равно сыщица. Чего только не бывает!
   - По всей вероятности, мисс, - согласился дворецкий и обернулся к лорду Эмсворту, который почесывал Императґрицу прутиком. - Я еще не сообщил вам, милорд, что приґшел сэр Грегори.
   - Ах ты, Господи! Где он?
   - В утренней зале, милорд.
   - Зачем он пришел? Он знает, что я отношусь к нему с глубочайшей подозрительностью. Но вообще-то надо к неґму выйти, а то Конни накричит. Она всегда говорит, чтобы я был гостеприимным.
   - Спасибо, что я тут не хозяин, - заметил Галли. - Поґставлю его на место в одну минуту. Знаешь, Кларенс, Бидж дал нам ценнейшие сведения.
   - Э?
   - Про Моди.
   - Кто такая Моди?
   - Ладно, замнем. Иди к этому гаду.
   Лорд Эмсворт ушел. За ним на должном расстоянии слеґдовал верный Бидж, а Галли глядел им вслед задумчивым взором.
   - Смотрите-ка! - сказал он. - Сколько я знаю Биджа? Воґсемнадцать лет, а то и все девятнадцать. В общем, лет с сорока, чуть ли не с детства. И только сегодня мне открылось, что имя ему - Себастьян. Это было и с Рожей Биффеном. Наверное, вы его не встречали? Еще недавно он жил тут, рядом, но уехал до вашего приезда. В старое доброе время он подписывался Джордж Дж. Биффен, и только через много лет, когда мы ужиґнали у Романо, он утратил сдержанность под влиянием cr"eme de menthe и старого бренди (он смешивал их опыта ради). Тогґда он и открыл, что второе "Дж" означает...
   - Галли, - сказала Пенни, довольно давно выводившая по дерну вензеля носком туфельки, - вы не одолжите мне две тысячи фунтов?
  
  
   4
  
   Никому еще не удавалось ошеломить достопочтенного Галахада. Няни, бонны, гувернантки, учителя (домашние и школьные), профессора, шулеры, букмекеры, продавцы заґливных угрей и столичные полисмены стремились к этому лет пятьдесят - и терпели поражение. Клуб "Пеликан" знал и повторял, что превратности судьбы не отнимут у Галли Трипвуда спокойной беспечности, которой обладает, к приґмеру, свинья на льду. Однако сейчас он так дернулся, что моґнокль упал, как падало обычно пенсне у брата его, Кларенса.
   - Две тысячи? - переспросил он, не веря своим ушам.
   - Они мне очень нужны.
   Галли вздохнул и погладил ее маленькую ручку.
   - Дитя мое, я - нищий, я - младший сын. Здесь, в Ангґлии, все получает старший, а прочие подбирают крошки с его стола. Дать вам две тысячи не легче, чем балансировать этой свиньей.
   - Ну хорошо. Я думала, у вас есть. Забудем об этом. Галли глядел на нее, размышляя о том, может ли она думать, что человек, прославленный своим любопытством, так это и оставит. Он, Галахад Трипвуд, хотел бы получать по фунту, нет - по шиллингу за всякий раз, когда ему скажут: "Не твое дело!"
   - Неужели, - спросил он наконец, - вы так и не объясґните?
   - Не знаю. Смотря по тому, умеете ли вы хранить тайну.
   - Конечно, умею! Да если б я открыл все, что мне расскаґзали, мир пошатнулся бы, вся цивилизация! Не бойтесь, расґсказывайте.
   - Да, так будет легче. Правда, тяжело молчать?
   - Мерзко и гнусно. Ну, ну! Что за две тысячи фунтов? На что вам они?
   - Не совсем мне... Ах, Галли, я влюбилась!
   - Вот оно что!
   - Чему тут удивляться? Все влюбляются.
   - Бывает, бывает.
   - Ну, и я влюбилась в Джерри.
   - В какого именно?
   - В Джерри Вейла.
   - В жизни своей не слышал!
   - Что ж, и он не слышал о вас. Галли пришел в негодование.
   - То есть как, не слышал? Слышал. Англия звенит моей славой уже лет тридцать. Если бы вы не были янки, вы бы знали меня, как миленькая, и относились ко мне с должным почтением. Хорошо, вернемся к Джерри. Судя по вашей просьбе, он не очень богат. Как говорится, плохая партия, бедный воздыхатель?
   - Не такой он бедный. Зарабатывает.
   - Чем?
   - Пишет книги.
   - О, Господи! Конечно, и писателя создал Бог...
   - Он пишет про всякие ужасы. Но вы же помните погоґворку: "Преступление не окупается"?
   - А ваш отец-миллионер?
   - Если я ему напишу, он меня тут же отвезет в Америку, а там - пошлет к тете, в Огайо.
   - Суровый отец? Я думал, это отменили в прошлом веке.
   - Да, но ему не сказали. Да и вообще, Джерри гордый, он не станет жить на чужие деньги.
   - Ничего, переучите!
   - Нет, я его за это люблю. Видели бы вы, сколько мерзавґцев охотится за моим приданым! Как хорошо встретить джентльмена. Он - истинный рыцарь, Галли, таких просто нет. Ему бы две тысячи фунтов...
   - Зачем? Он любит фунты или есть другая причина?
   - Один его друг, врач, хочет основать курорт. Вы слышали о Малдуне?
   - Конечно. Я бывал у вас в Америке.
   - Вот примерно такой, только...
   - Пошикарней?
   - Ну, скажем, поизящней, это же в Англии. Для усталых лордов и обессиленных миллионеров. Плата - огромная. Такой курорт уже есть в Уэлсе, они просто гребут деньги. А этот - еще и удобней, он в Сассексе или в Сарри, ближе к Лондону. Джерри находит две тысячи фунтов и становится младшим партнером. Друг щупает пульс, прописывает диеґту, а Джерри играет с ними в гольф, ездит верхом, вообще - развлекает их. Ему это нравится, и выйдет у него прекрасно. Мало того - он сможет писать свою Книгу.
   - Он пишет Книгу?
   - Пока что нет, ему некогда. Но у него все в голове. Ему бы несколько часов в день посидеть спокойно, и он такое наґпишет... Почему вы похожи на лягушачье чучело?
   - Вы хотите сказать, на роденовского "Мыслителя"? Поґтому что я гадаю, как вы с ним познакомились. Конни встреґтила вас в порту и повезла сюда.
   - Подумайте, Галли. Ну, ну!
   - Нет, не понимаю!
   - Да на пароходе. Джерри очень умный. Он решил изуґчить американский рынок и побывал в Америке.
   - А как изучают рынок?
   - Наверное... ну, изучают.
   - А, вон что! Изучают.
   - Именно. Он изучил и поплыл домой.
   - И, естественно, встретил вас?
   - Да. На второй день. Мы больше не разлучались. Какая луна!
   - Там есть луна?
   - А то как же!
   Галли почесал подбородок, снял монокль и тщательно его протер.
   - Прямо не знаю, что и сказать. Да. Удивили вы седого друга... Значит, вы влюблены?
   - Рассказать еще раз?
   - Но вы же недавно знакомы!
   - Ну и что?
   - Так, размышляю... Не мне говорить о благоразумии. Сам я хотел жениться на певичке в розовом трико. Однако...
   - Да?
   - Я бы на вашем месте был осторожен. Разные бывают люди. Одно дело - пароход, луна, другое - жизнь. На суше, среди всяких блондинок, человек меняется.
   - Галли, мне противно вас слушать.
   - Простите. А все ж надо намекнуть - суровая реальґность, то да се.
   - Если бы я узнала, что Джерри - плохой, я бы бросила его, Доналдсоны горды.
   - Еще бы!
   - Но он хороший. Он - просто тюпочка. Это же очень хорошо!
   - Куда уж лучше!
   - Ну вот!
   Императрица жалобно захрюкала - картошка, источник калорий, откатилась за изгородь. Галли учтиво ее вернул, и благородная свинья хрюкнула благодарно.
   - Если он тюпочка, дело плохо. Нелегко расстаться с таґким сокровищем! Вы - здесь, он - в Лондоне. Томитесь, а?
   - Томилась, до сегодняшнего дня.
   - Почему это?
   - Сквозь тучи пробился свет. Леди Констанс едет завтра на примерку. Нас повезет лорд Воспер.
   - Как он вам?
   - Ничего, нравится.
   - Вы ему тоже нравитесь.
   - Да, я заметила.
   - Красивый такой.
   - Ничего, красивый. Да, так вот, мы едем в Лондон, и я обедаю с Джерри.
   Галли приятно поразил этот детский оптимизм.
   - Под надзором Конни? Ничего не выйдет!
   - Выйдет, выйдет. Понимаете, у папы есть в Лондоне стаґрый друг. Папа мне не простит, если я к нему не зайду. К ней, это дама. Вот мы и пойдем обедать.
   - И с Джерри?
   - Между нами говоря, ее нет. Я - как поэт у Шекспира, дала небытию и дом, и имя. Вы видели "Как важно быть сеґрьезным"?
   - Не отвлекайтесь.
   - Я и не отвлекаюсь. Помните Бенбери? Герой его выдуґмал. Вот, а у нас - его мама, миссис Бенбери. Немного такґта - и все устроится. Ну, я пошла. Надо написать Джерри.
   - Вы же его завтра увидите!
   - Нет, правда, Галли, вы плохо знаете жизнь! Письмо я прочитаю за столиком, а он прочитает мне свое, он его сейґчас и пишет. Утром я послала телеграмму, что остановлюсь у леди Гарленд. Если вы помните, это - ваша сестра Дора. Встретимся мы с ним в "Савое", ровно в восемь.
   И Пенни убежала легкой поступью любви, а Галли, чья молодость прошла среди менее предприимчивых девиц (если не считать танцовщиц или барменш), погрузился в размышґления о современных нравах. Бесспорно, думал он, нынешґняя девица умеет решать свои проблемы, тем более если она духовно сформировалась в Северной Америке.
   Придя к выводу, что благоразумные советы седых друзей не годятся там, где действует младшая дочь Доналдсона, Галахад стал смотреть на свинью, когда сзади раздалось блеяґние. Он обернулся. Лорд Эмсворт напоминал умирающую утку; и брат его понял, что с ним что-то случилось.
  
  
   5
  
   Он не ошибся. Глядя на него, Галахад вспомнил Рожу Биффена, который приклеил ассирийскую бороду, чтобы спастись от букмекеров, а она упала. Такой самый вид.
   - Ну, Кларенс, - воскликнул он, - ты прямо из русского романа! Что случилось? Что ты сделал с Парслоу? Гадаешь, куда деть тело?
   Лорд Эмсворт обрел дар речи.
   - Галахад, - начал он, - не знаю, как тебе и сказать. Во-первых, - лорд Эмсворт повис на перильцах, как мокрый носок, - этот Парслоу истинный мерзавец.
   - Ничего нового. И что же?
   - Не перебивай!..
   - Ты говори, в чем дело. Значит, так: ты пошел к безнравґственному баронету. Входишь в замок, он сидит босой. Хоґлодно на него взглянув, ты сухо спросил: "Чем обязан чесґти?", а он, шевеля пальцами ног, ответил... Чему ты обяґзан? Что он ответил?
   Лорд Эмсворт немного успокоился, словно черпал силы из созерцания весомой красоты.
   - Галахад, - спросил он, - у тебя бывают предчувствия?
   - Не юли, Кларенс.
   - Я не юлю. Я рассказываю. Когда я вошел, мне что-то подсказало: он принес дурную весть. Он был какой-то зловеґщий. Знаешь, я не ошибся. Он говорит: "Добрый день, Эмґсворт", а сам вынимает из кармана фотографию.
   - Чью?
   Бросив для подкрепления сил еще один взгляд на Импераґтрицу, подступившую к 54 000-й калории, лорд Эмсворт проґговорил, понизив голос:
   - Огромной свиньи, Галахад! И еще говорит: "Прошу! Поґбедительница будущей выставки". Прямо так и сказал.
   Галди его не понял. Ему показалось, что старший брат гоґворит загадками.
   - Это была фотография Красы Матчингема? - уточґнил он.
   - Нет, нет, нет. Что ты, что ты. Она в два раза больше. Ноґвая. Только что привез из Кента. Зовут Королева. Галахад, - голос девятого графа задрожал от страданий, - Императриґце будет очень трудно победить.
   - Неужели та свинья толще? - удивился Галли, бросая искоса взгляд на Свинью свиней.
   Лорд Эмсворт был неприятно поражен.
   - Я бы не сказал. Нет, нет, не сказал бы. Но разница - в каких-то унциях. Соревноваться теперь труднее.
   Галли присвистнул. Кроме любви к брату, вдело входили и финансовые соображения - как и Бидж, он поставил на Имґператрицу.
   - Вот почему Бинстед ходил такой гордый! А можно приґкупать свиней? Я думал, надо растить своих собственных, каґкие есть.
   - Неписаный закон был всегда, а правила нет. Никому и в голову не приходила такая низость! Прямо поразительно!..
   - Чудовищно, - согласился Галли.
   - А ужасней всего, что е е готовит к борьбе эта Моника. Галли стал суровым. Увидев его, продавец заливных угрей бежал бы со всеми угрями, словно от грозы.
   - Долой Монику! - сказал он. Лорд Эмсворт заморгал.
   - Конни...
   - Долой Конни! Нам не до ее прихотей. С ней управлюсь я. Кроме того, я предупрежу Парслоу, что мы таких штук не потерпим. Не забывай, Кларенс, он на этом не остановится. Если его не предупредить, он не оставит камня на камне, только бы унизить Императрицу.
   - Господи!
   - Да. Но ты не волнуйся. Я владею ситуацией. Главное - вдохнуть страх Божий в Конни. Где она? Отравляет нервы чаґем? Ничего, я с ней поговорю, как строгий дядюшка!
   - Галахад, - сказал лорд Эмсворт, глубоко вздохнув, - ты мне очень помогаешь!
   - Стараюсь, Кларенс, стараюсь, - откликнулся Галли, усґтановил покрепче монокль и, дыша решительностью, напраґвился к замку. Лорд Эмсворт восторженно глядел ему вслед, не понимая, как может так держаться человек, который сейґчас увидит Конни.
   Что ж, Галахад - это Галахад.
  
  
   Глава вторая
  
   1
  
   А в замке, кое-как обувшись, сэр Грегори стоял у окна и глядел в парк.
   Если вам нравятся тонкие, извилистые баронеты, вы не оцеґните сэра Грегори. То был высокий и толстый человек за сорок, похожий на тех вельмож, которые так расцвели во времена принца-регента (1811 - 1820). Как и Бидж, он утратил стройґность, но вы могли бы сделать из него не двух вполне солидных дворецких, а двух солидных аристократов; утратил же он ее поґтому, что получил наследство и замок, которых у него не было в те дни, когда он слонялся по Лондону без гроша в кармане.
   Если вы неравнодушны к яствам и винам, то, получив после тощих лет много денег и обширный погреб, вы станеґте лицом к лицу с тяжкими соблазнами. В земле, текущей молоком и медом, естественно сесть поудобней и есть, поґка не лопнешь. Так и случилось с сэром Грегори. Лишь жеґлезная воля спасла бы его от излишнего веса, а железной воли у него не было. День ото дня, долю кляня, он станоґвился все то-о-ол-ще.
   Терраса за окном сверкала в солнечном свете, но у балюсґтрады была тень от раскидистого дерева, а в этой тени - стол, накрытый к чаю. За ним сидела леди Констанс Кибл, читая письмо. Сэру Грегори захотелось выйти к ней. После такого пути чашка чаю не помешала бы.
   Когда он вышел на террасу, слегка ковыляя, ибо натер ногу, всякий подумал бы, что он размышляет о чае; но это было не так. Недели две назад он обручился, и размышлял о своей неґвесте Глории Солт. Если кто-нибудь умилится, мы заметим, что мысли его были горьки. Он едва ли не жалел, что, сраженґный ее сверкающей красотой, произнес: "Вот что, как вы наґсчет, а?" Мы бы не сказали, что за эти дни он прозрел, но кое-какие стороны ее характера заметно охладили его чувства.
   Завидев его, леди Констанс опустила одно из писем, котоґрые пришли к ней с дневной почтой, и приветливо улыбнуґлась. В отличие от своих братьев, Кларенса и Галахада, она любила сэра Грегори.
   - Как я рада вас видеть! - сказала она. - Что-то я не слыґшала машины.
   Сэр Грегори объяснил, что пришел пешком, и леди Конґстанс удивилась.
   - Боже мой! Вы очень устали?
   .- Отдохнул бы, ничего не скажу. Натер ногу, там пузырь.
   - Ах, Господи! Приедете домой, проткните.
   - Хорошо.
   - Раскаленной иглой.
   - Спасибо.
   - Только не булавкой! А пока - выпейте чаю. Пончик? Сэр Грегори посмотрел на пончик странным, печальным взглядом и положил его на блюдо. Леди Констанс снова взяла письмо.
   - От Глории, - сообщила она.
   - А! - сдержанно отозвался сэр Грегори.
   - Послезавтра она сюда заедет. С секретарем все улажено
   - Э?
   - Для Кларенса. Помните, вы собирались позвонить ей, чтобы она подыскала ему секретаря?
   - О! Значит, подыскала? Прекрасно.
   Если бы с ними был лорд Эмсворт, он бы этого не сказал. Конни вечно приманивала в замок жутких людей в очках, исґтинное мучение, но сейчас их давно не было, и он надеялся, что опасность миновала.
   - Она его знает. Самый подходящий человек.
   И это бы сразило несчастного графа, который именно и не хотел, чтобы им управляли подходящие люди.
   - Кларенс такой беспомощный, за ним надо присматриґвать. Как мило, что Глория это вспомнила. Прелестная деґвушка!
   - А? - снова сказал сэр Грегори с прежней сдержанностью.
   - Такая спортивная, такая цельная. Я просто восхищаюсь. Как эти теннисные соревнования?
   Сэр Грегори молчал. Он смотрел на пончик, тяжело вздыґхая. Проследив за его взглядом, леди Констанс обратилась в удивленную хозяйку.
   - Вы ничего не едите! Вам не нравятся пончики? Звук, который вырвался из самых глубин баронета, нельзя назвать вздохом. То был стон, примерно такой, каґкой издает на костре индеец.
   - Нравятся, - глубоким, дрожащим голосом сказал он. - Глория не разрешает.
   - Глория? Не понимаю!..
   Как спартанский мальчик с лисой, сэр Грегори скрывал свою боль от мира, опасаясь насмешек. Изнурять себя в угоду женской прихоти и впрямь смешно. Но сейчас он больше не мог - он просто бы лопнул, если бы не доверилґся доброму другу.
   - Глория, - сказал он, - считает, что я толстый. Если я не похудею, она расторгнет помолвку. Она говорит, что не будет стоять у алтаря с таким... ну, в общем, с полным человеком. Вы же знаете этих спортивных девушек! Им подавай трениґрованных. Очень глупо. Я ей говорю: "Да что вы, я же не спортсмен!" - и все впустую. Пока я похож на воздушный шар - это ее слова, - она за меня не выйдет. Посмеяться она любит, но всему есть предел. Так и сказала.
   - О, Господи!
   Изливать душу приятно. Сэру Грегори стало легче. Хозяйґка в ужасе смотрела на него, как бы приговаривая: "Ах!" или "О!", и на него снизошла та легкость речи, которая так поґмогла Отелло в похожей ситуации.
   - Ни масла, - продолжал он, - ни сахара, ни хлеба, ни супа, ни соуса, ни спиртного, что там - картошку есть нельґзя. Это не все. Она составила список ужасных упражнений. Утром - быстро встать. Глубоко вздохнуть. Коснуться ножґных пальцев. Легкий завтрак. Прогулка. Легкий полдник. Опять прогулка - сейчас я ее и совершаю, ногу натер... Заґчем вас утомлять? - спохватился сэр Грегори, собрав все свое мужество. - Да, я в аду, что поделаешь... Нет, нет, втоґрую чашку нельзя!
   Тяжело поднявшись, он заковылял по террасе, вспоминая о новой свинье. Какая ирония судьбы! - думал он; ему надо худеть, ей - толстеть. Почему у свиней - один закон, у люґдей - другой?
   Так шел он и размышлял, радуясь тому, что теперь идти не в гору, а под гору, когда услышал властный, звонкий оклик, и, обернувшись, увидел Галли Трипвуда.
  
  
   2
  
   Галли был серьезен и суров.
   - Минутку, Парслоу! - сказал он.
   Сэр Грегори выпрямился во все свои шесть футов с лишґним. Даже в буйные дни прошлого он не любил Галли Трипґвуда, а более поздний опыт никак не способствовал прекрасґной дружбе.
   - Мне не о чем с вами говорить, - ответил он. Из монокля вырвалось пламя.
   - Ах, не о чем? А мне есть о чем. Именно такие, как вы, Довели до ручки и Содом с Гоморрой, и Римскую империю. Что это за штуки с новой свиньей?
   - В чем дело?
   - Кларенс говорит, вы ее привезли из Кента.
   - Ну и что?
   - Это нечестно.
   - Это законно. Покажите мне, где это запретили.
   - Есть кое-что повыше закона, юный Парслоу. Есть нравґственность.
   - Что?
   - Так я и думал, не слышали. Хорошо, замнем. Значит, вы хотите послать вашу Королеву на выставку?
   - Уже записал.
   - Понятно, понятно... А теперь ваш утлый разум измышґляет козни. Готовы на подлость, как в былые дни.
   - О чем вы говорите?
   - Вот как, о чем? - Галли горько и коротко засмеялся. - Не могли бы вы, Парслоу, припомнить один вечер на Госситер-стрит? Мы были молоды, и, по глупости, я согласился, чтобы мой пес Кнут вступил в бой с вашим Банджо. Когда все было готово, пошли за Кнутом - и что же? Он спал в угґлу, набитый едой, как олдермен. Я звал его и свистал - "Кнут! Кнутик!" - но нет. Никакого ответа. А почему? Потоґму что вы отозвали его в сторонку и накормили бифштексаґми выше уровня моря.
   - Ничего подобного!
   - Доказать я не могу, но знаю точно. Я его понюхал. Одно слово - небольшой ресторан в летнюю ночь. Приговор исґтории ясен. Кому же еще, как не вам? Вы шли на все ради своих низких целей, шли - и сейчас идете. Вот мы стоим, а вы думаете: "Как мне устранить Императрицу?" Да, да, так и думаете! Помню, я сказал Кларенсу: "Кларенс, я знаю этого Парслоу лет тридцать и торжественно заявляю, что, если бы его бабушка собиралась участвовать в соревнованиях по классу жирных свиней, но не под его флагом, он бы не коґлеблясь подмешал ей в корм что угодно". Что ж, разрешите напомнить: в игре участвуют двое. Вы травите нашу свинью - мы травим вашу. На одну отравленную картофелину для Императрицы мы ответим шестью для Королевы. Доброго пути, юный Парслоу. - И Галли пошел к замку.
   Сэр Грегори, хватавший ртом воздух, обрел дар речи.
   - Эй!
   - Да?
   - Вернитесь!
   - Кто, я? Абсолютно незачем, дорогой мой, - отвечал Галли, продвигаясь к террасе.
   Увидев его, леди Констанс подняла от чашки свой аристоґкратический нос.
   - А, это ты? - сказала она, ничуть не скрывая, что по-прежнему видит в этом брате пятно на их гербе. - Я думала, это сэр Грегори. Ты его видел?
   - Парслоу? Да. Отковылял к себе.
   - Что значит "отковылял"?
   - Ну, отковылял.
   - Вероятно, ты хочешь сказать, что сэр Грегори хромает? Он натер ногу. Мне надо с ним поговорить. Что ж, позвоню. Хочешь чаю?
   - Не пью, спасибо.
   - Чего же ты тогда хочешь?
   - Поговорить с тобой, Констанс. Серьезно поговорить об этой твоей Монике. Нечего сказать, навязала Кларенсу каґкую-то хоккеистку! Мы с ним потолковали и пришли к выґводу, что ее придется уволить. Самое время взять за сиденье штанов и выбросить во тьму внешнюю. Да просто быть не может, чтобы ты решилась предстать перед судом истории как женщина, ради всяких Моник помешавшая Императрице достичь небывалого триумфа. Подумай сама, третий раз - премия на этой выставке! Тут нужен свинарь из свинарей, высочайшее искусство. Не спорь. Я сказал.
  
  
   3
  
   Неприятно, когда тебя пугают. У Джерри Вейла есть сцеґна, где к герою посреди улицы подходит некий субъект и шиґпит ему в ухо: "Эй, вы! Сматывайтесь, а то хуже будет", а геґрой выводит из этого, что Луи Черный Ус со своей шайкой прознал про его разыскания, связанные с убийством человеґка в зеленой шляпе, и, при всем своем мужестве, пугается, точнее - "по его спинному хребту пробежал холодок страха".
   Именно это случилось со спинным хребтом сэра Грегори. Встреча с Галли его потрясла. Да, тот говорил лишь об ответґных мерах, первым он не начнет, но несчастный баронет был не так прост. "Ответные меры, ха-ха-ха!" - думал он, прекрасґно зная, что Галли Трипвуд не станет дожидаться противника.
   Вернувшись домой, сэр Грегори сел в кресло и разулся, а потом позвонил и попросил дворецкого вызвать к нему Джорджа Сирила Бурбона. Через некоторое время в комнату вплыл нелегкий запах, а за ним и свинарь.
   Джордж Сирил был тощ, высок, рыж, а главное - косоґглаз; и мы поймем сэра Грегори, который не смотрел на него.
   Но что такое красота? Правильно, суета сует. Ко всему прочему, Джорджу Сирилу перебили нос во время политичеґской дискуссии; но когда нанимаешь свинаря, не это важно. То, чего Бурбон не знал о свиньях, уместилось бы на открытґке от Моди Монтроз.
   Напряженно и нервно сэр Грегори пересказал беседу с Галли, немного выделив отравленную картошку, а свинарь выслушал его с благородной важностью.
   - Вот, - закончил сэр Грегори. - Что будем делать? Джордж Сирил любил иногда прибегнуть к правильной речи.
   - Собственно говоря, сэр, - сказал он, - этот... обдурит нас в два счета.
   Вероятно, тут бы надо заметить: "Осторожней в выражеґниях!", но существительное показалось баронету исключиґтельно точным. В мыслях он заходил и дальше - да,..., но еще и ***, и даже!!!
   - Я и сам так думаю, - согласился он. - Остается одно, Бурбон, - крайняя осторожность.
   - Ясно, сэр.
   - Ни минуты отдыха!
   - То-то и оно, сэр. Гунны у ворот.
   - Кто?
   - Гунны, сэр. У ворот, - отвечал Джордж Сирил, ходивґший когда-то в воскресную школу. - Или мидяне. Те рыщут.
   Сэр Грегори это обдумал.
   - Так. Понятно. Мидяне, вы говорите?
   - Да, сэр. Мидяне. Орды мидян, сэр. Круши их, гони из святой земли!
   - Ага, ага. Я как раз хотел предложить. Есть у вас ружье?
   - Нету, сэр.
   - Я вам дам. Не расставайтесь с ним, а в случае чего... Нет, убивать никого не надо. Увидите ночью... я не называю имен... - что вам мешает выстрелить ему в зад?
   - Ничего не мешает, сэр, - добродушно согласился Джордж Сирил.
   - Сам напросился, в конце концов.
   - То-то и оно, сэр. Из двух стволов сразу.
   Беседа шла так успешно, сеньор и вассал были так едиґны, что внезапная мысль посетила его, и он ее выразил, как может выразить человек, которого невеста посадила на диґету. Страдать легче вдвоем.
   - Да, - сказал он, - и еще одно. С этой минуты - никаґких напитков.
   - Сэр!
   - Вы не расслышали? Никаких кабаков, никаких пьянок. Держите себя в руках.
   Джордж Сирил Бурбон дернулся, как устрица, проглотивґшая дверную ручку.
   - Напитки - это не пиво?
   - Почему же?
   - Значит, пива не пить?
   - Да.
   - Пива?
   - Ни капли.
   Джордж Сирил Бурбон открыл рот, словно сейчас изрыгґнет пламя обличений; но закрыл его.
   - Хорошо, сэр, - кротко ответил он. Сэр Грегори остро на него посмотрел.
   - Да, - сказал он, - я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете о том, что сумеете от меня ускользнуть. Нет, не сумеете. Я строґго-настрого прикажу владельцам местных кабачков не обслуґживать вас. Одного я не понимаю, - продолжал он, - почему вас всех тянет выпить. Вот я - в рот не беру. Хорошо, идите.
   Печально и с укором поглядев на хозяина, обездоленный Бурбон вышел, а за ним - и свиной запах (не весь). Через неґсколько минут позвонила леди Констанс.
   - Матчингем, восемь тридцать?
   - Да.
   - Сэр Грегори?
   - Да.
   - Вы дома?
   - Да.
   - Нога болит?
   - Да.
   - Я вам сказала, чтобы прокололи?
   - Да.
   - Иголкой. Не булавкой. Видимо, они медные, хотя вообґще и не скажешь. Но я звоню не поэтому. Понимаете, Глоґрия... Понимаете, этот режим... Понимаете, упражнения...
   Сэр Грегори ответил, что понимает.
   - Это вредно в ваши годы.
   Сэр Грегори собирался спросить, на что она намекает, но не успел. Как многих женщин, говорящих по телефону, леди Констанс не мог перебить никто.
   - Думать больно, как вы все это терпите. В ваши годы нужґно много есть, а то заболеете. Один наш родственник, из хемпширских Уилберфорсов, делал утром гимнастику, трогал эти пальцы, и - пожалуйста, приступ. Не знаю, как я забыла, - во вчерашней газете есть реклама нового средства. Вы не слышали? Врачи рекомендуют, такие пилюльки, сбавляют вес. Называются "Грация". Да, Руперт Уилберфорс, троюродґный брат или четвероюродный, жена из девонширских Фэрбенксов. Немолодой человек, ваших лет примерно. Начал толстеть, понимаете, а какой-то друг уговорил его трогать эти пальцы. Пятьдесят раз. На третье утро - завтрак, а его нет и нет. Пошли к нему, он лежит на ковре и страшно стонет. Сердґце зацепилось за печень. Значит, "Грация". Есть в маленьких склянках, есть - в больших. Попробуйте, очень вас прошу. Я видела эти склянки у Булстрода, в Маркет Бландинге. Такое совпадение, тоже вчера. Как это часто бывает! Вы не заметиґли? То есть что-нибудь увидишь - и сразу опять увидишь. О, Кларенс! Это я Кларенсу, сэр Грегори. Он как раз вошел, что-то блеет. Что тебе нужно, Кларенс? Что-что? Телефон, сэр Грегори, я прощаюсь. До свиданья. Значит, "Грация". Не забуґдете? Лучше купите большую. Это экономней.
   Оторвав трубку от измученного уха, сэр Грегори повесил ее. Когда тишина, словно компресс, подлечила увечья, он стал думать о том, как ужасны женщины, особенно - у телеґфона. По-видимому, он действует на них, как наркотик. Возьмем, к примеру, Конни Кибл. Приятная, разумная женґщина, вполне прилично разговаривает, но пусти ее к телефоґну - гыр-гыр-гыр, гыр-гыр-гыр, и все зря.
   Однако он тут же подумал: так ли бессмысленна была ее речь? Почти все мужчины в таких ситуациях разрешают себе отвлечься, но подсознание что-то впитало. Из его глубин всплыло слово "Грация", а там - и занимательные вести об этом снадобье.
   Сэр Грегори не додумался до того, чтобы обойти диету; но сейчас такой выход все больше нравился ему. Подумать только: сидишь, принимаешь эту "Грацию" и ешь, что хоґчешь!
   Однако, прежде чем ее принять, ее надо иметь, а чувствиґтельному сэру Грегори не хотелось идти в аптеку. Он боялся удивленного взгляда и подавленного (а то и не подавленноґго) смешка.
   Что же делать?
   - Ха! - воскликнул сэр Грегори во внезапном озарении; и вызвал Бинстеда.
   О дворецком мы уже слышали - именно он воспламенил посетителей "Герба", предложив пять против одного, когда речь зашла о свиньях. Мы слышали о нем, и тем интересней будет его увидеть.
   Однако, взглянув на него, мы разочаруемся. Бинстед был из тех незрелых, но дерзких людей, которые, в сущности, и не дворецкие, а увенчанные славой лакеи. Размеренную веґличавость Биджа он заменял прытью и наглостью. Если мы скажем, что он нередко перекидывался в карты с Джорджем Сирилом, мало того - позволял таким отбросам называть себя "Бинс", вам станет ясно все.
   - Сэр?- сказал этот дерзкий выскочка.
   Хозяин его покашлял. Даже сейчас ему было нелегко.
   - Э, Бинстед... - начал он. - Вы слышали про "Грацию"?
   - Нет, сэр.
   - Такое лекарство. Врачи рекомендуют. Моя троюродная сестра... из хемпширских Уилберфорсов... просила ей куґпить. Позвоните Булстроду, закажите полдюжины банок.
   - Слушаюсь, сэр.
   - Больших, - прибавил сэр Грегори.
  
  
   4
  
   Достопочтенный Галахад Трипвуд был озабочен, вставая из-за чайного стола, и не повеселел, когда шел по коридору к комнате Биджа. Борьба воль кончилась вничью. Если говоґрить с сестрой, как строгий дядюшка, всегда может случитьґся, что она заговорит, как строгая тетушка. Так и случилось, а потому Галли решил потолковать с самым умным из двоґрецких Шропшира.
   Однако он нашел только Пенни. Написав письмо, она поґшла к своему лучшему другу. Младшая дочь Доналдсона Соґбачья Радость сразу по приезде нашла родственную душу в Себастьяне Бидже.
   Поджидая его, она пыталась подружиться со снегирем, коґторый жил в клетке, на столе. Пока что это ей не удалось.
   - А, Галли! - сказала она. - Что говорят снегирям?
   - "Здравствуй, снегирь", должно быть.
   - Нет, чтобы он засвиристел.
   - Чего не знаю, того не знаю. Но мне не до снегирей, хоть бы они и свиристели. Где Бидж?
   - Уехал на станцию. Шофер его подвез.
   - А, тьфу! Что ему там нужно?
   - Почему вы сердитесь? Имеет он право развлечься!
   - Нет, он на посту.
   - А что такое?
   - Свинья.
   - При чем тут свинья?
   - Да, вы же не слышали. Ушли писать это ваше письмо... Дейлу? Хейлу? Гейлу?
   - Вейлу!
   - Вот именно.
   - Из ломширских Вейлов. Для вас он Джерри. Так что же?
   - Явился Кларенс, разбитый, как шхуна "Геспер". Он только что беседовал с этим извергом.
   - Каким еще извергом?
   - С сэром Грегори.
   - А, который ходит босой! Кто он, кстати?
   - Неужели вы не знаете?
   - Я иностранка.
   - Лучше я начну с начала.
   - Пожалуйста.
   Рассказывал Галли хорошо и подробно. Когда он дошел до Королевы и начал повесть о том, как, словно партизаны, буґдут они защищать не только упования лорда Эмсворта, но и денежные интересы Биджа, Пенни возмутилась.
   - Ничего себе фрукт, этот Парслоу.
   - Фрукт и овощ. Всегда таким был. Напомните, чтобы я вам рассказал про мою собаку Кнута. Но это еще не самое, худшее. Вы знаете Монику?
   - Простите?
   - Гуляя по садам и угодьям, не встречали ли вы девицу в штанах, похожую на боксера? Моника Симмонс. Кларенс доверил ей высокую честь, уход за Императрицей. До неґдавней поры этим занимался гномовидный, но умелый тип по фамилии Потт. Однако он выиграл в спортивную лотеґрею и ушел в отставку, а моя сестра Конни заставила Клаґренса взять эту Монику. Когда появилась свинья Королева, мы решили, что нельзя вручать судьбу Императрицы каґкой-то дилетантке. Кларенс боится говорить с Конни, поґшел я.
   - И что же?
   - Ничего. Уперлась, замкнула слух - одно слово, глухой аспид.
   - Почему?
   - А потому, что Конни держит эту Монику, чтобы кое-коґму угодить.
   - Не Парслоу?
   - Именно Парслоу. Моника - его кузина.
   - Ой!
   - Иначе не скажешь, "ой!". Казалось бы, хватит того, что Парслоу плетет интриги. Но уж его кузина в нашей цитадеґли... Резидент врага кормит Императрицу! Дальше некуґда, понимаете?
   - Еще как!
   - Кошмар какой-то.
   - Страшный сон. Что же вы собираетесь делать?
   - За этим я и пришел к Биджу. Посовещаемся. А вот и он! Услышав тяжкую поступь любимых ног, снегирь засвиристел.
  
  
   5
  
   Однако Бидж, войдя, не стал вторить ему басом. Его окґруглое лицо скривилось от душевной боли. Поистине, именґно такой же всадник, слабый, павший духом, смертельно бледный и т. п., во тьме ночной отдернул полог ложа царя Приама. Пенни очень испугалась. Жила она замкнуто и еще не видела дворецких во взвинченном состоянии.
   - Бидж! - воскликнула она, искренне огорчаясь. - Что с вами? Ну, ну, расскажите!
   - Бидж! - воскликнул и Галли. - Значит, вы слышали?
   - Сэр?
   - Что Моника - родственница Парслоу. Лицо у Биджа дернулось вне программы.
   - Сэра Грегори, мистер Галахад?
   - А вы не знали?
   - Даже не подозревал.
   - Почему же вы пляшете свой скорбный танец?
   Словно премьер-министр, объявляющий закрытое засеґдание, Бидж дрожащей рукой надел на клетку чехол из зелеґной бязи.
   - Мистер Галахад, просто боюсь сказать.
   - Что именно?
   - Не могу, боюсь.
   - Валяйте, Бидж, - вмешалась Пенни. - Отложите свой припадок.
   Бидж неверными шагами направился к шкафу.
   - Простите, мистер Галахад, мне лучше немного выпить.
   - И мне, - заметил Галли.
   - Равно как и мне, - сказала Пенни. - Наливайте полґнее, Бидж.
   Бидж налил до самых краев все три бокала и до того пал духом, что выпил свой сразу, хотя обычно смаковал драгоґценную влагу, сколько мог.
   Портвейн сделал свое дело - дворецкий заговорил.
   - Сэр... и вы, мисс...
   - Еще один, - предложила Пенни.
   - Спасибо, мисс. Выпейте и вы, мистер Галахад, а то вы очень испугаетесь.
   - Один человек, Джерри Вейл, - снова вмешалась Пенґни, - начинает так романы. До двадцатой страницы не пойґмешь, в чем дело. Называется "нагнать напряжения".
   - Пейте, Бидж, и говорите. Ясно? Мне бы не хотелось дать вам в глаз.
   - Хорошо, мистер Галахад.
   Собрав все свои силы, дворецкий начал:
   - Сейчас я был на станции, ездил за покупками. Может быть, вы заметили, что я немного потолстел. Сидячая жизнь...
   - Бидж!
   - Ничего, - еще раз вмешалась Пенни. - Метод Вейла. Нам же будет интересней. Ну, ну! Вы прекрасно рассказываете.
   - Спасибо, мисс. Так вот, излишний вес немного беспоґкоил меня, а тут я увидел в газете рекламу нового средства.
   Его рекомендуют самые лучшие врачи. Естественно, я решил зайти в аптеку и купить скляночку. Не совсем приятно, да, помощник Булстрода на меня посмотрел и хмыкнул, но я приготовился к испытаниям. Тот же помощник вручил мне склянку, предварительно обернув ее бумагой, и заклеил роґзовым сургучом.
   - Бидж, я вас предупреждал!
   - Спокойно, Галли. Ну и что тут такого? Бидж снова дернулся.
   - Простите за выражение, мисс, вы еще ни черта не знаете.
   - Что ж, Бидж, обращаюсь в слух.
   - Спасибо, мисс.
   Бидж закрыл на секунду глаза, словно молил о силе.
   - Не успел я заплатить и получить сдачу, как зазвонил теґлефон. Помощник взял трубку.
   - А из нее выпало мертвое тело?
   - Простите, мисс?
   - Это вы простите. Цитирую Джерри Вейла. Сейчас на сцене -вы. Что случилось?
   - Помощник сказал, если не ошибаюсь, "Алло" и "Да-да", из чего я вывел, что он беседует с представителем средґнего класса, который иногда называют "мещанством". Поґвесив трубку, он обернулся ко мне и заметил: "Вот совпадеґние, мистер Бидж! Одно к одному, это Херберт Бинстед. А что ему нужно? Шесть бутылок "Грации". Больших, заґметьте".
   Теперь дернулся Галли, словно его укусил за ногу какой-нибудь баронет.
   - Что?!
   - Вот так, мистер Галахад.
   - Бинстед заказал ваше средство?
   - Да, мистер Галахад.
   - Господи!
   Пенни растерянно смотрела то на одного, то на другого.
   - Ну и что? Может быть, он - самый лучший врач.
   - Херберт Бинстед - дворецкий сэра Грегори, - могильґным голосом проговорил Галли. - Если вы думаете, что он решил похудеть, пересмотрите свои взгляды. Он тощ, как сеґледка. Все ясно. Парслоу ему поручил передать эту "Грацию", скажем так, - сообщнице Симмонс, которая и высыпет ее в корм Императрице. Правильно, Бидж?
   - Видимо, да, мистер Галахад. Я и сам так подумал. Воцарилось то тяжкое молчание, которое воцаряется, когда хорошие люди видят, что пора перейти к делу, и не знают, к какому.
   Но Галахад Трипвуд долго бездействовать не мог. Разум, отточенный годами общения с членами клуба "Пеликан", не пребывает долго в растерянности.
   - Что ж, - сказал Галли, - первый ход сделан. Обдумаем следующие.
   - Какие? - спросила Пенни. - Наверное, надо следить за этой Моникой, но как? Не поселиться же там!
   - Вот именно. Значит, надо нанять человека, который по роду занятий следит за преступниками. Вы слышали о сыскґном бюро Дигби?
   Бидж встрепенулся, оба подбородка задрожали.
   - Моди, мистер Галахад?
   - Она самая, миссис Дигби.
   - Миссис Стаббз, сэр. Дигби - прежний владелец. Но...
   - Да?
   - Разве можно пригласить ее в замок? Она... такая...
   - Насколько я помню, она - вылитая Мэй Уэст.
   - Именно, сэр. Я об этом и говорю.
   - Не понял, Бидж.
   - Подумайте о леди Констанс, сэр. Понравится ли ей, что вы пригласили частного сыщика, который похож на киґнозвезду?
   - Я и не приглашу.
   - Как же так, сэр? Вроде бы вы говорили...
   - Когда к нам в замок гостья прибывает, и рыцари подъґемный мост опустят, и слуги распахнут пред ней ворота... это не сыщица, а миссис Бенбери, давний друг вашего отца, Пенни. Конечно, вы ее не забыли?
   Пенни восторженно охнула.
   - Вы - гений, Галли!
   - Приходится, когда всякие Парслоу ищут, кого бы поґжрать. Кстати, Бидж, ни слова лорду Эмсворту. Мы не хотим его огорчить. Кроме того, мы не хотим, чтобы он все выдал за десять минут. Прекрасный человек мой брат, но плохой конґспиратор. Вы меня поняли?
   - Конечно, мистер Галахад.
   - Еще бы!
   - Молодец. Рисковать нельзя, слишком много поставлеґно на карту. Мой брат, да и вы сами, Бидж, зависите от Имґператрицы. Звоните ей немедленно.
   - У нее есть телефон? - удивилась Пенни, хотя ждала многого от Свиньи свиней. Галли нахмурился.
   - Я имею в виду Моди Бидж Монтроз Дигби Стаббз Бенґбери. Свяжитесь-ка с ней немедленно. Пусть берет зубную щетку, увеличительное стекло и едет.
   - Хорошо, мистер Галахад.
   - Подчеркните достоинства наших мест и заметьте к слову, что ждет ее не только любящий дядя, но и давний почитатель.
   - Да, мистер Галахад.
   - А я пока что сообщу леди Констанс, что по настоянию мисс Пенни пригласил к нам миссис Бенбери. Возражений я не предвижу, но, если они будут, я раздавлю сестру, как гусеницу.
   - Выдавите гусениц? - заинтересовалась Пенни.
   - Непрерывно, - отвечал Галли и вышел, а через неґсколько минут вернулся.
   - Все в порядке, - сказал он. - Кивала, как овечка. По-видимому, Пенни, она очень уважает вашего отца за его неґправедное богатство. Что ж, предварительные работы законґчены, пора выпить портвейна. Как вы, Пенни?
   - С превеликой охотой.
   - Вы, Бидж?
   - Спасибо, мистер Галахад. Капелька вина меня поддержит.
   - Тогда - наливайте. А если вы подумаете при этом, что ни тучи, ни ветер, ни грозы, ни гром абсолютно ничего не могут, когда вы вручили свою судьбу Галахаду Трипвуду, вы не ошибетесь.
  
  
   Глава третья
  
   1
  
   Хотя в нашем двадцатом веке принято презирать технику со всеми ее штуками и трюками, сохраняющими время и сиґлы, а вздыхать - по тем временам, когда жизнь была проще, в штуках и трюках тоже что-то есть.
   Если бы Пенни Доналдсон была дочерью фараона и при этом захотела связаться с возлюбленным, ей бы пришлось исписать длинный папирус всякими зверюшками и послать его с нубийским невольником, а уж через сколько времени Джерри Вейл его получил бы, сказать нельзя, ибо невольниґки эти спешили лишь в тех случаях, когда за ними кто-ниґбудь бежал и колол их острой палочкой. В двадцатом же веке она послала телеграмму, и через два часа в скромной квартиґре на Баттерси-парк-роуд оказалась весть о том, что Пенни приедет завтра.
   Внезапная радость действует на разных людей по-разному. Один смеются и поют; другие скачут; третьи делают добро собакам. Джерри Вейл сел к столу и стал писать детектив о нью-йоркском сыщике, который пил виски, пленял женщин и имел дело с существами по имени Билли Бык, Орел Орло или Красотка Кэрри.
   Через сутки, когда он его кончал - ибо детективные расґсказы мыслей не требуют и пишутся быстро, - телефонный звонок прервал его посередине фразы.
   В телефонных звонках всегда есть и вызов, и тайна. Она это, думаем мы, или какой-нибудь Эд, который, стремясь к Чарли, ошибся номером? Джерри любил поболтать с чужими людьми, но все же надеялся, что на сей раз это Пенни.
   - Алло, - сказал он, на всякий случай - с чувством.
   - Алло, Джерри. Это Глория.
   - Хм?
   - Глория Солт, кретин, - сказал женский голос.
   Было время, когда сердце его подпрыгнуло бы при звуґках этого имени. Когда-то Глорию и Джерри связывала нежная дружба, которая стала бы еще нежней, если бы преґкрасная дама не обладала здравомыслием, удерживающим от союза с молодыми людьми, богатыми одним лишь очаґрованием. При всем различии между мисс Солт и мистеґром Доналдсоном, они одинаково относились к неимущим поклонникам.
   Подобно Королеве фей в "Иоланте", Глория здравым смыслом угасила золотой огонь любви. У Джерри от этого огня остались только угли, но дружба не угасла, и время от времени молодые люди играли в гольф или ходили в рестоґран. Знаете, такие простые, приятельские отношения, без всяких этих сантиментов.
   - Привет! - сердечно откликнулся Джерри. - Давно теґбя не слышал. Что делаешь?
   - То и се. Теннис там, гольф, бассейн, лошади... Вот, заґмуж выхожу.
   Джерри это понравилось.
   - Молодец, молодец. Люблю, когда люди остепеняются. Кто же он? Орел Орло?
   - Прости?
   - Ты прости. Оговорка. Я хотел сказать, лорд Воспер? Глория Солт секунды две помолчала, потом заговорила неґприятным, металлическим голосом:
   - Нет уж, спасибо, не лорд Воспер. Я не выйду ни за каґкого Воспера ради умирающей бабушки. Если я окажусь с ним в церкви и священник спросит: "Ну как, Глория? Соґгласна?", я отвечу: "Ты что! На похороны - приду, а если ты говоришь о браке, то запомни, дорогой пастырь, что я охотґней умру в болоте". За Орло Воспера! Ну, знаешь!
   Джерри почуял трагедию. Почуял он и тайну. Как и весь их круг, он полагал, что свадьба этих двоих - дело времени. Орґло и Глорию вечно "видели вместе" то в Каннах, то в Аскоте, то на каком-нибудь турнире. Слышать такое от Глории Солт было так же странно, как если бы Орест бранил Пилада или Макс - Морица.
   - Вот тебе и на! А я думал...
   - Возможно. Тем не менее дела обстоят именно так. Ниґкакого Воспера я не знаю, а скоро выхожу за сэра Грегори Парслоу, Матчингем-холл, Матчингем, графство Шропшир.
   - Что же случилось?
   - Долго рассказывать. Увидимся - узнаешь. Кстати, увиґдимся сегодня, будем ужинать у Марио.
   - Ужинать? Сегодня?
   - Вот именно. Ты что, глохнешь от старости?
   Джерри не глох, но растерялся, как растерялся бы на его месте самый заправский ягненок. Сегодня он ужинал с Пенни и считал минуты, изучал рубашки, выбирал белый галстук, заґботился о том, чтобы башмаки и цилиндр блестели, как им положено, - словом, готовился к неожиданной встрече, дуґмая о том, что будет сидеть в "Савое" с единственной на свете девушкой, смотреть ей в глаза, держать ее маленькую ручку. Как же не растеряться, если совсем другая девушка приглашаґет тебя к Марио?
   - Нет, послушай, - сказал Джерри. - Сегодня я не могу. Давай завтра.
   - Завтра я не могу. Уезжаю. Думаешь, я тебя позвала для удоґвольствия? Я помочь хочу. Ты мне как-то говорил, что тебе нужґны две тысячи фунтов, чтобы основать сумасшедший дом. Так?
   Джерри не назвал бы свой санаторий сумасшедшим доґмом, но сейчас было не до объяснений. Он охнул, комната перед ним медленно поплыла.
   - Неужели ты...
   - Да, я помогу тебе их раздобыть.
   - Глория, ты просто чудо! О, женщина, ангел-хранитель! Да... Расскажи подробней.
   - Вечером. По телефону все не расскажешь. Ровно в воґсемь - у Марио. А я пока что оденусь. Если не одеться, поґсадят на балкон, а я для этого слишком горда. Есть у тебя маґнишка и манжеты?
   - Глория, постой...
   - Все, пока, спешу. Надо тут встретиться, насчет ракетки. Наблюдатель, проникший в квартиру двадцать три, увидел бы, как выглядит человек на распутье. Повесив трубку, Джерри Анструтер Вейл долго боролся с собой, совершенно не понимая, что же ему делать.
   Мысль о том, чтобы не ужинать с Пенни, не держать ее маленькую ручку, не смотреть ей в глаза, была ему отвратиґтельна. Но, если Глория подскажет, как раздобыть эти две тысячи, не безумно ли упускать такой шанс?
   Прошли века, прежде чем он решил, что это безумно, и, тяжко поднявшись, стал перелистывать телефонную книгу. Пенни сказала, что остановится у какой-то леди Гарленд, и она тут была, на букву "Г". Подошел, видимо, дворецкий.
   - Вы не могли бы попросить мисс Доналдсон? Дворецкий не, мог. Пенни, по всей вероятности, ушла на пример. На что? А, на примерку! Да, да, понятно. Вы не могґли бы сказать, когда она будет? Не могли бы? Тогда не переґдадите ли ей, что мистер Вейл очень огорчен? Он никак не может с ней встретиться, важные дела.
   - Дела, сэр?
   - Именно. Важное деловое свидание.
   - Хорошо, сэр.
   Опустив трубку, Джерри сел в кресло, живо ощущая, как бесы рвут его душу в клочья раскаленными щипцами.
   А на Гровнор-сквер, где жила леди Дора, вдова сэра Эверарда Гарленда, сестра ее, леди Констанс, тоже не радовалась. Джерри позвонил как раз тогда, когда Риггз, дворецґкий, принес им с лордом Воспером чай.
   Ответы его ей не понравились. "Сэр", говорил дворецкий, указывая на то, что таинственный незнакомец - мужчина, а никто не мог узнать, что Пенни в Лондоне, кроме как от нее самой. Если же она ему сообщила, что же это такое?
   - Что это такое, Риггз?
   - Некий мистер Вейл, миледи. Не может встретиться с мисс Доналдсон.
   "Воспитание" - не пустое слово. "Леди не выдают своих чувств", - говорила гувернантка; и максима эта вела леди Констанс через всю жизнь. Там, где невоспитанная женщиґна просто перевернулась бы, возможно - вскрикнув при этом: "А, черт!", настоящая леди едва заметно дрожит.
   - Ах, вон что! Спасибо, Риггз.
   Она взяла пирожок с вареньем, выпавший из ее пальцев, и съела его в забытьи. Открытие ошеломило ее. Итак, Пенелоґпа Доналдсон - отпетый мошенник, как выразился бы Галли, а если верить ему, это самый худший род мошенников. Леди Констанс с облегчением вспомнила, что завтра вечером они будут в Бландингском замке, далеко от всяких Вейлов, - и ощутила, какая это тихая заводь, какая обитель покоя. Чеґго там только нет! Дивный пейзаж, дух старины, а главное - ни единого Вейла на много миль вокруг.
  
  
   2
  
   Когда такие девушки, как Глория Солт, говорят, что одеґнутся к ужину, они употребляют слово "одеться" в самом глуґбоком и полном смысле, предуведомляя тех, кто окажется в salle a manger, чтобы они припасли темные очки. Джерри, поджидавший в вестибюле, просто оторопел, когда в восемь часов двадцать минут вращающиеся двери впустили блистаґтельное видение. Поскольку он встречался с Глорией за завґтраком (вторым) и на поле для гольфа, он не знал, как она сверкает за ужином.
   Глория Солт была высокой, стройной и умопомрачительґно модной. Хотя она прекрасно играла и в гольф, и в теннис, походила, она, скорей всего, на нильскую змейку. Мы бы поняли нервного джентльмена, если бы перед ужином он не знал, что ей предложить, аспида или коктейль.
   И в том, и в другом случае он бы ошибся. Аспида она бы отклонила, как отклонила коктейль, предложенный Джерри.
   - Никогда не пью. Не пойму, как вы все это пьете. Так я и сказала моему будущему повелителю: "Ни джина, ни виски". Кроме того, диета и упражнения. А то кажется, что я выхожу за двоих сразу.
   - А он что?
   - Юмор - признал, сатиру - не очень.
   - Он толстый, да?
   - Солидный.
   Джерри умел приступить прямо к делу, но, если угощаешь леди, надо быть вежливым. Нельзя говорить о делах за семґгой. Кроме того, ему хотелось узнать, что случилось, почему Глория поссорилась с Орло, лордом Воспером. Джерри знал его с детства, любил, а потому - огорчался.
   - Не то что Оспа.
   - Какая оспа?
   - Это от Воспер. Я учился с ним в школе.
   - Да? А ты его бил?
   - Конечно, нет. Я любил его, как брата.
   - Большая потеря, - заметила Глория. - Если бы Орло Воспера били по два раза в день, когда формировалась его личность, он бы не стал такой гнидой.
   - Ты можешь назвать его гнидой?
   - Назвала, прямо в лицо.
   - Когда?
   - На корте, и еще раз, когда мы входили в клуб. Да, и в раздевалке, уже без него. Там мужчины отдельно. Гнида из гнид, сказала я, абсолютный чемпион. И вернула кольцо.
   - О, вы были помолвлены?
   - Все ошибаются.
   - Я ничего не видел в газетах.
   - Мы собирались объявить перед турниром.
   - Чем же он заслужил твою немилость?
   - Сейчас расскажу. Мы играли смешанными парами. Да, я была немного не в форме, но это не причина после первого сеґта врываться на мою часть корта и играть за меня, словно я - старушка с артритом, которая научилась теннису на прошлой неделе, по почте. Играет и кричит: "Мяч, мяч!" А где же я? Сжалась в уголку? Шепчу ему: "Мой герой"? Нет уж, прости. Я ему сказала, чтобы немедленно убрался, а то мозги вышибу, если они у него есть. Он немного поутих, играл за себя, но всяґкий раз, как я промажу - разве можно не мазать после таких испытаний? - он поднимал брови и говорил: "Ах, ах". Когда все кончилось и мы проиграли со счетом два - шесть, три - шесть, он пожалел, что я ему не уступила. Вот тут я и взорваґлась. Потом обручилась с Грегори Парслоу.
   Джерри пощелкал языком, а когда Глория спросила, не подгоняет ли он лошадь таким неприятным звуком, ответил, что ее повесть очень огорчила его. Так оно и было. Никто не любит, когда его старые друзья ссорятся. Он привязался к Орло Восперу еще тогда, когда они метали друг в друга буґмажные дротики, обмоченные в чернила, а к Глории Солт испытывал ту нежность, с которой мы относимся к женщиґнам, не вышедшим за нас замуж.
   - Оспа об этом слышал?
   - Вероятно. Это было в "Тайме".
   - Страдал, наверное.
   - Надеюсь.
   - Где он сейчас?
   - Кто его знает. И ради Бога, хватит о нем! Я думала, теґбе интересно, что я хочу предложить. А ты ни о чем не спрашиваешь.
   Джерри опять огорчился, теперь - от того, что она преґвратно истолковала его благородную сдержанность.
   - Мне интересно. Я не хотел тебя торопить. А то бы ты подумала, я из-за этого с тобой ужинаю.
   - Из-за чего-то еще?
   - Конечно.
   - С виду не скажешь.
   - Понимаешь, я собирался встретиться с... другим челоґвеком. Пришлось отменить, неудобно как-то.
   - Точнее, с девушкой.
   Слово это не очень подходило к прекраснейшей из смертґных, но Джерри перетерпел.
   - Ну да.
   Участливо глядя на него, Глория перегнулась через столик и погладила его по щеке.
   - Прости, Джерри. Не знала. Значит, ты влюбился? Да, Да, сама вижу, ты так таращишься. Когда же это случилось?
   - Недавно. Я был в Нью-Йорке, а с ней мы плыли сюда.
   - Когда вы поженитесь?
   - Никогда, если я не раздобуду две тысячи.
   - Вот как? А книги денег не приносят?
   - Не так много.
   - А-га... Прости, что я тебе помешала, но завтра я уезжаю в Шропшир. Буду гостить в Бландингском замке.
   - В Бландингском замке?!
   - Ты там бывал?
   Джерри заколебался. Надо ли называть Пенни? Скорее, нет, решил он. Чем меньше народу знает, тем лучше.
   - Я о нем слышал, - сказал он. - Красивые места.
   - Да, говорят. Совсем недалеко живет мой Грегори, мили две, так что будем с ним видеться. Наверное, потому леди Констанс меня и пригласила. Ладно, заучи слова "Бландингский замок", в них - вся суть. Подхожу к ней.
   Официант принес ростбиф, и Глория отрезала себе проґзрачный кусочек. Джерри взял два куска с картошкой, на что Глория заметила, что давняя любовь к этому гарниру сделала сэра Грегори таким, каков он сейчас, если о нем вообще можно говорить в единственном числе.
   - На чем мы остановились? - спросила она, когда офиґциант ушел.
   - Ты подходила к самой сути.
   - Правильно. Подходила. Ну, вот и суть, слушай получше, она тебе очень понравится.
   Глория съела брюссельскую капустку, тем и хорошую, что от нее не потолстеешь, сколько ее ни ешь, а значит - не упоґдобишься сэру Грегори Парслоу.
   -Не знаю, какая флора в этом замке, - сказала Глория. - Наверное, прекрасная, а фауна состоит, среди прочих, из Кларенса, девятого графа Эмсвортского, и сестры его, леди Констанс. Какие отношения у графа с моим женихом, я тоґже не знаю, но с леди Констанс они друзья, так что, когда лорду Эмсворту понадобился новый секретарь, она спросиґла соседа. Он позвонил мне, справившись, конечно, не приґчинит ли мне это хлопот. "Что вы, мой повелитель! - сказаґла я. - Собственно, я знаю подходящего человека". Это ты, Джерри.
   Ростбиф поплыл перед изумленным писателем.
   - Ты не хочешь сказать?..
   - Хочу и говорю: работа - твоя, бери ее. Сейчас ты гордо ответишь, что Вейлы не служат секретарями.
   Джерри засмеялся. Какая гордость, когда можно проникґнуть в замок, где живет Пенни, в парк, просто набитый всяґкими уголками, где они будут гулять и говорить! Он бы соґгласился стать там чистильщиком ножей.
   - Согласен, - сказал он. - Это мне очень подходит.
   - Вот и хорошо. Теперь - о том, что не все просто. Приґмерно год назад я встретила одного знакомого, с которым танцевала еще при Эдуарде Исповеднике. Его зовут Хьюго Кармоди. Он повел меня в кафе и рассказал про этот замок много интересного. Насколько я поняла, он был у лорда Эмсворта секретарем. Ты слушаешь?
   - Еще как.
   - Я это все забыла - и Хьюго, и его сагу, пока Грег не связал слова "секретарь" и "Бландинг". Тогда я решила сдеґлать доброе дело, как герлскаут. По рассказам Хьюго, стаґрый хрыч - я имею в виду графа - помешался на свиньях. У него премированная свинья, Императрица, и он ее очень любит. В сущности, он ни о чем другом не думает. Когда Хьюго там служил, у него было много треволнений, но он буквально все мог уладить, заговорив об этой свинье. Иноґгда он говорил с таким блеском, что лорд Эмсворт готов был отдать ему что угодно, полцарства за свинью. Вот я и подумала: если ты подготовишься как следует, хозяин даст тебе две тысячи. Нет, ручаться тут нельзя. Старые люди очень часто привязываются к нам ровно до той поры, пока мы не попросим денег. Но сейчас дело другое, ты просто одолжишь, риска нет, твой курорт принесет кучу золота. Скажи ему по-деловому: "Лорд Эмсворт, хотите подрабоґтать? А то я могу вам помочь". Предложи проценты. У таких старичков все деньги - в государственных бумагах, по три процента, а ты эти бумаги презри и спроси: "Не хотите верґных десять?" Я думаю, клюнет. Нет, я не говорю, что ты поґлучишь чек в день приезда, к вечеру, - подожди недельку, а то и месяц, умягчи его своими познаниями. Обдумай, Джерри. Редко бывает такой шанс.
   Джерри это и делал, обдумывал, а потому - возразил:
   - Я же ничего не знаю о свиньях!
   - Можешь почитать, есть миллионы книг. Да пойди ты в Британский музей, спроси, тебе скажут. Я бы на твоем месте стала свиноведом за два дня. Неужели ты думаешь, что Хьюґго что-то знал? Свиней он видел только на блюде. Когда ему грозила отставка, едва он слышал шелест ее крыльев, он беґжал в библиотеку и сидел там ночь напролет. Иногда он заґсыпал над книгой, но о свиньях узнал все. Что может он, моґжешь и ты, неужели не сделаешь усилия?
   По-видимому, Клеопатра, столь похожая на нее, обраґщалась именно так к своим воинам перед битвой при Акциуме. И, как воин, Джерри Вейл вскочил на ноги, сверкая глазами.
   - Хочешь потанцевать? - спросила Глория.
   Джерри задрожал.
   - Хочу тебя расцеловать! - воскликнул он.
   - Здесь нельзя. И вообще, мы обручены с другими.
   - Ты не поняла. Это поцелуи благодарности. Так целует брат любящую сестру. Просто не знаю, что и сказать! Ты гоґворишь, доброе дело, как эти скауты. Сегодняшнего хватит не на день, а на два года. В общем, спасибо.
   Она погладила его по щеке.
   - Не за что, - сказала она. - Пойдем, потанцуем.
  
  
   3
  
   В маленьком, чистеньком домике лондонского пригоґрода Моди Стаббз, урожденная Бидж, курила перед сном сигарету.
   К завтрашнему отъезду готово было все - вещи и волосы она уложила, кота Фредди отнесла к соседке и думала теперь о том, что сказал дядя Себастьян.
   Говорил он сбивчиво, она не все поняла, хотя о замке мноґго слышала, но главное - среди опасностей дядя упомянул некоего Парслоу.
   И вот она думала, не тот ли это Табби Парслоу, которого так хорошо знала Моди Монтроз.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"