Ширяев Сергей Павлович. Искусствовед

Б А Й К А N 19.

"Искусствовед".

Худшее время - это время ожидания. Для многих просто невыносимое состояние. В пассивном ожидании человек тратит гораздо больше эмоциональной энергии, чем занимающийся активным трудом. Кто-то может сам себе найти достойное занятие, пока не придёт тот самый долгожданный момент. Но для большинства обеспечение активной занятости в период ожидания - забота вышестоящего начальника или командира (он, же главарь).

Тут сгодится всё - ежедневная чистка оружия и покраска травы, марш-броски на произвольные расстояния и политучёба, составление дополнительного отчёта и написание подробной автобиографии, подвижные игры и распитие спиртных напитков. Последнее наименее желательно, хотя и встречается достаточно часто. Если праздный коллектив без догляда или дикий, или только что из удачного набега-похода - его не удержать от пьянства.

Экипаж пил от души. Развлекался битьём не слишком хрупкой, а потому упорной посуды, массовыми облавами на зелёных чёртиков, проигрыванием и снова выигрыванием награбленного, а так же сладострастными мордобоями. И все мероприятия проходили в весьма ограниченном замкнутом пространстве. В гости они не ходили, да их и не звал никто, поэтому герметичная оболочка испытывала колоссальное внутреннее давление от пребывающего в вынужденном безделье экипажа. Особенно доставалось трём бортовым иллюминаторам, которые бомбардировались всеми предметами, не приколоченными гвоздями. По ним даже стреляли из именного оружия, в надежде, видимо, что вакуум ворвётся и составит буянам компанию. Специальный антивандальный армированный мультиплекс выдерживал любые броски и выстрелы, так, что даже трещин не появилось на гладкой поверхности толстого и суперпрозрачного стекла.

Но среди поголовного буйства, пьянства и разврата имелся один индивидуум, который в вакханалии вынужденного ожидания участия не принимал. Он тихо сидел в отдельной каюте. Это была его темница в прямом и переносном смысле. Индивидуум считался узником. Чтобы узник не удрал, дверь каюты держали на замке. А чтобы не пытался делать подкоп или чего-нибудь не учудил с электричеством - его держали в темноте. Только два раза в сутки бледный свет проникал к узнику вместе с порциями скудной еды. И опять тьма. Однако, не совсем полная. Каюта имела иллюминатор. Большой круглый прозрачный выход во внешний мир. В нём сияли звёзды.

Сияли особенно ярко, как бывает на вынужденной стоянке. Безалаберность экипажа давала себя знать во всём от грязных туалетов до небрежности пилотирования. Корабль после торможения не был стабилизирован и совершал медленные вращательно-кувыркательные движения. Для узника же это было благом - звёздная картинка в иллюминаторе постоянно менялась, как в планетарии. Периодически в него попадали то целиком, то поштучно ярчайшие светила системы тройной звезды, вблизи которой и томились в ожидании десятки разномастных кораблей.

Корабли скопились тут не просто так. Влекло их не слишком частое явление Космоса, красивое и полезное. Дело в том, что, совершая сложное вращение вокруг общего центра тяжести, эти три звезды так кривили окружающее пространство, что в нём периодически появлялась "ЩЕЛЬ" - природный канал выхода в подпространство. Воспользовавшись каналом можно было переместиться в практически любую точку обозримой Вселенной. Основная проблема, как для любого природного явления, живущего своей, не согласованной с людьми жизнью, состояла в некоторой непредсказуемости появления "ЩЕЛИ". Она являлась миру не только при определённом пространственном положении звёзд в тройной системе, но зависела от процессов в недрах звёзд протекающих.

Дать гарантированный прогноз пока никому не удавалось, и капитаны кораблей предпочитали просто ждать, как в старину погоды у моря. Ожидание иногда затягивалось, но подобная неурядица обязательно прописывалась в контрактах, так, что ни один торговец или путешественник претензий к транспортникам предъявить не мог. Вот все и маялись, расположившись в живописном хаосе вблизи ожидаемой "ЩЕЛИ".

Итак, разбойники-пираты-контрабандисты (члены экипажа грузопассажирской шхуны "КУЛ") пили и играли в карты, а узник, как и положено, сидел в темнице. Узником, само собой, не принимающим участия в пьяных оргиях, был довольно-таки молодой ещё человек, которого звали Валерий. Он так и представлялся с растяжкой-распевом: Ва-а-ле-е-рий. Ему это нравилось. Ещё ему казалось, что и девушкам его имя нравится, как и его внешность. Бог его не обидел, Валерий и в самом деле был не дурён собой - высокий, мускулистый, волнистые белокурые волосы. Имелась и томная улыбка, меняемая по необходимости на твёрдый нордический взор. По образованию он был искусствовед. По задумке родителей его призванием должна была стать живопись. Должна была, но не стала. С тех пор мольберт с засохшими красками пылился на антресолях в компании с коньками и футбольным мячом.

Родители Валерия - заслуженные деятели культуры, всю сознательную жизнь отдавшие искусству во всех его неожиданных проявлениях, за уши тянули Валерия в культуру. Не смогли, на полдороге бросили.

Валерий с грехом пополам окончил институт, по великому блату был устроен в Третьяковскую Галерею (всё ближе к заветной теме), но осел на должности смотрителя. Родители посмотрели на всё это, плюнули ядовитой слюной и занялись обустройством к недалёкой пенсии загородного домика. Сын же в рабочее время созерцал творения великих художников и скульпторов, в остальное - тусовался среди таких же "искусствоведов".

Не смотря на то, что к живописи ему с детства умудрились привить стойкую неприязнь, в предмете Валерий разбирался и поговорить о мастерах и их творчестве он мог бойко и квалифицированно.

"... мы видим здесь поэтический рассказ о весеннем обновлении природы, о начинающем таять снеге, о пробуждающихся к жизни деревьях - обо всём том, что несёт на себе печать прелести и скромного очарования простой русской природы, тронутой дыханием весны. Колорит картины построен на соотношении двух цветовых гамм: серо-коричневой и бело-голубой, объединённых светотенью. Этим достигается цветовое единство, рождается ощущение движения света, что придаёт изображению трепетную жизненность.

Лиричности сюжета не противоречит сочетание в картине интимности, замкнутости пространства и раскрывающихся на заднем плане далей.

Автор работал, стараясь открыть и в самом простом и обыкновенном те глубоко трогательные, часто печальные черты, которые так сильно чувствуются в нашем родном пейзаже и так неотразимо действуют на душу...".

Проникновенно так говорил, с увлажнением глаз и придыханием, причём руки обязательно должны быть сцеплены в замок, а костяшки пальцев белеть, намекая на сильное волнение и душевную боль.

Не нами замечено, что разница между тем, что об искусстве говорят и что оно на самом деле из себя представляет, истёрлась до тончайшей плёнки, которую давно никто не замечает.

Шли годы. Валерий вырос из простых смотрителей зала импрессионистов до ответственного за зал "современного творчества". Он так бы и рос из зала в зал, да тут нагрянули грабители.

Эти проходимцы специализировались на музейных ценностях. Перехватив в окрестностях Земли информационное сообщение о юбилейных торжествах всемирно известной галереи, они решили не затруднять себя долгими поисками объекта грабежа, а раз плывёт карась на щуку - глотать его, и вся недолга.

Проникнуть ночью в охраняемые помещения, обойти сигнализацию, не дать себя запечатлеть на видеокамерах, для опытных пиратов было плёвым делом. Ни один звонок не зазвенел, ни одна собака не тявкнула, хотя вели себя разбойники совершенно вольно. Нахально сдирали со стен всё подряд, не гнушались и скульптурой, не различая стилей, авторов, жанров. Важен был только размер, чтобы краденые шедевры в транспортный люк пролезали. Прихватили и Валерия. Во-первых, потому, что находился на ночном дежурстве (его, правда, пираты с трудом добудились), а во-вторых, им всё равно был нужен консультант. Без толмача по туземному искусству всё награбленное имело стоимость детских рисунков, умыкнутых глупыми дядями из детского сада. Стащить коллекцию артефактов мог любой только что оперившийся космический разбойник, невелика задача. А вот сбыть её требовался опыт, связи и реклама. Товар мало ловко украсть, его ещё важно было красиво преподнести, чтобы выгодно продать.

Сонного, ничего не понимающего Валерия экспромтом проверили на знание предмета, предъявив ему вначале, в качестве устрашения громадный мясницкий нож, очень холодный и острый, если его приставить к горлу, а затем полотно ни в чём не повинного В.А.Серова с небезызвестной "Девочкой с персиками". Тут Валерий очень быстро проснулся, всё, что надо вспомнил, сориентировался и выдал:

-- Образ милой и умной девочки, кажется Верочки Мамонтовой, мы воспринимаем как обобщённый образ счастливой и прекрасной юности. Автор сумел передать на полотне трепетное дыхание жизни, поэтичность и цельность натуры, уловить игру световых и красочных рефлексов. Мы просто чувствуем живописную достоверность изображённого. Живописность полотна, передача воздуха и света сочетается в этой работе с пластической завершённостью формы....

Пираты решили, что клиент им подходит и прихватили Валерия с собой. А он, прихватываясь и оказывая вялое сопротивление, из имущества успел забрать только ноутбук, который интернетными играми спасал его от одиночества ночных дежурств. Да ещё попался китайский термос с остатками кофе. Так бесславно закончилась карьера Валерия в качестве музейного смотрителя шедевров мировой живописи. Начиналась другая - пленника космических пиратов.

Если не считать постоянного затемнения и одиночного содержания, заточение Валерия протекало достаточно легко. Никаких пыток (чего он поначалу опасался, глядя на свирепые рожи разбойников) к нему не применяли, кормили регулярно и сытно, до последнего времени. Нашлось даже подобие электрической розетки, в которой умная система управления жизнедеятельностью корабля установила необходимое напряжение и частоту. А ноутбук был по самую крышку загружен играми, до которых Валерий был весьма охоч.

Пираты поначалу с подозрением отнеслись к незнакомому чёрному плоскому прибору с экраном. Но убедившись, что с его помощью нельзя ни дыру в обшивке прорезать, ни, тем более, взорвать корабль, потеряли к шедевру земной технологии всякий интерес. А что касается игр, то пираты предпочитали командный спорт (скопом на одного) и больший риск. Их игры выглядели куда веселее и пластиковые панели в каютах, истыканные ножами и подпалённые бластерами, служили тому подтверждениями.

В темноте и тишине (если не считать звуков стрельбы за дверью) у Валерия появилась возможность поразмышлять о своём ближайшем будущем. Прежде картин будущего, он пришёл к неутешительному выводу о своём прошлом. Только сейчас, наконец, признался себе, что в своё время был в корне неправ. Прояви он тогда в начале карьеры в Третьяковке больше активности и целеустремлённости вышел бы в старшие сотрудники, за границу бы ездил с выставками, а не ходил бы на ночные дежурства никчемным смотрителем до полного похищения.

Внутреннее чутьё подсказывало, что пиратам он ценен, как говорящий справочник, до тех пор, пока не распроданы украденные картины. Как только последнее полотно или статуэтка покинет борт пиратской посудины, от него тут же избавятся, причём радикально.

Умирать Валерий не любил, избегал этого всячески. Поэтому и во время не слишком долгого полёта и во время вынужденной стоянки он всячески пытался найти лазейку в ситуации, чтобы покинуть непрошенных друзей-попутчиков-тюремщиков. Отпугивало от конкретных действий незнание инопланетной техники и вполне резонное отсутствие известного пути домой и способа доставки.

Так Валерий и колебался в промежутках между компьютерными игрушками. Там-то всё выглядело просто - если не получилось с первого раза, можно пройти во второй и третий и десятый. Так прошло несколько дней, в течение которых пленник то смелел и начинал склоняться к хоть каким-нибудь активным действиям для обретения свободы, то внутренне затихая в ожидании дальнейшего более благоприятного развития событий. Находясь по складу характера ближе к "премудрому пескарю" нежели к "гордому буревестнику" Валерий так бы и досидел до конца пиратского рейса в своей темнице. Но тут нагрянул полицейский патруль.

Рейд полиции для предщелевой зоны - явление вполне обычное, для разномастных ожидающих продолжения полёта - привычное, хотя и несколько беспокойное. Галактическая полиция в этих, и не только в этих, краях исповедовала лояльность и умеренность, а так же соблюдение внешних приличий Патрульный катер неспешно облетал сгрудившиеся в предщелье корабли. Полицейские чиновники сурово сдвигали брови, глядя в судовые и транспортные документы, хорошо поставленными голосами задавали дежурные вопросы, совершали торжественный обход с целью обнаружения наличия-отсутствия контрабанды и прочего неразрешённого к перевозке. Удовлетворённые проделанной работой, чиновники получали пухлые или не очень конверты и летели дальше.

Стройную отлаженную процедуру осмотра нарушил экипаж пиратской шхуны "КУЛ", который пьянствовал до самого последнего момента, пока, что называется, в дверь не постучали архангелы. Ударившись в совершенно не оправданную панику (ведь сообщений об ограблении Третьяковской галереи в Галактическую полицию не поступало), экипаж насовершал тьму ошибок.

Прежде всего, полицейских заставили дожидаться, что называется под дверью. То кессон не подключался к компрессору, то заело синхронизатор массы. Причины выдвигались самые нелепые, а в это время экипаж пытался что-то прятать, убирать, запирать и даже выбрасывать. Благодаря суматохе Валерий и оказался как бы спрятанным от зоркого ока полиции вместе с ящиками краденых полотен в небольшой аварийно-спасательной капсуле. Его грубо затолкали в тесное пространство, не выдав даже сухого пайка. На дальнейшее развитие событий он повлиять не мог и только гадал, с чем связан переполох. Что-то явно пиратов напугало, и испуг связан и с его персоной в том числе. Может его уже ищут и нагрянули с обыском. Этим надеждам не суждено было сбыться, зато появились новые. Ожившая вдруг капсула сильно напугала Валерия. А когда аппарат с громким хлопком покинул материнскую шхуну, он впал в панику.

Размерами капсула едва ли превышала стандартный земной троллейбус, а внутри имела жилой кубатуры не больше вагонного купе, то есть была тесной и впечатления надёжного убежища не производила. Жуткий приступ клаустрофобии ухватил Валерия за горло холодной костлявой рукой. Голову сжимали невесть откуда взявшиеся чугунные тиски, зрение сузилось до единственного иллюминатора, в котором мелькали звёзды - капсула даже не вращалась - она кувыркалась, быстро удаляясь от "КУЛА".

Кто там в суматохе умудрился нажать на пусковую кнопку, разбойники выясняли гораздо позже, а пока им надо было отбиваться от разъярённых инспекторов, которых два часа в сенях держали. Один из постулатов особого района - "предщелья" - а именно: "соблюдение внешних приличий" был грубо нарушен. Отсюда следовало подозревать нарушителей и в неумеренности и, что хуже всего, в нелояльности.

А раз так, то необходима профилактика, санация гордыни и зазнайства, ампутация своеволия и непочтительности. Полиция устроила проверку по полной программе. Кто-то опрометчиво оказал сопротивление и был повержен и связан. Кто-то, дыша на блюстителей "предщелья" межгалактическим перегаром, безбожно врал и от всего отпирался. Он был уличён и арестован. Короче говоря, полицейский патруль силами одного подразделения провёл незапланированное показательно-боевое задержание пиратского корабля и его нетрезвого экипажа. И если начало визита не подразумевало предъявление конкретных претензий в виде нарушенных статей Уголовно-Административного Кодекса, то на финише полицейские имели богатый выбор предъявленных обвинений.

Полиция славно поработала на борту "КУЛА". Они нашли и контрабанду, которой частным образом торговали матросы. Обнаружили остатки от предыдущих грабежей, в том числе и кое-что из Несчастной Третьяковской Галереи. Про Валерия и капсулу никто из бандитов в момент обыска и не вспомнил. А когда вспомнили, то махнули рукой, мол, и, слава Богу, меньше статей припаяют. А уж полицейские старались на эту тему вовсю. До открытия "ЩЕЛИ" времени ещё было достаточно.

На лихтере "КУРБАШИ" родилась двойня, их поздравляли, слали зондами мелкие подарки. У прогулочной каравеллы "ЦАРИЦА САВСКАЯ" ни с того ни с сего загорелся левый маршевый двигатель, его тушили совместными усилиями ближайших кораблей. С транспортника "БАЯДЕРКА" злоумышленники неведомым образом похитили очень ценный преобразователь, за что экипаж должен был ответить перед хозяином из своего кармана и, несмотря на поданное заявление в местную полицию, очень переживал по этому поводу. И прочее, и прочее, и прочее. Корабли обменивались новостями, капитаны наносили визиты вежливости, или посещали старых друзей. Жизнь в "предщелье" текла своим чередом, среди забот и хлопот космических бродяг. Но были и другие.

Капитан контейнеровоза "АКАДЕМИК НЕПОМНЯЩИЙ В.Г." своей новостью с сообществом не поделился, хотя и обязан был. Аварийную капсулу с Валерием внутри прибило почти вплотную к облезлому борту этого заслуженного труженика Космоса. Капсула была замечена, опознана, втянута в приёмный отсек, из неё извлечён единственный пассажир и всё прочее содержимое - в хозяйстве всё сгодиться, даже если это всё - чужое.

Капитан контейнеровоза имя имел Хам, фамилию - Бялокоженко и трудился наёмным капитаном в третьем поколении. Бялокоженко очень гордился своей нынешней престижной должностью (дед его после первой волны эмиграции начинал помощником докера в захудалом грузовом порту. Четвёртый год командовал капитан контейнеровозом и лелеял мечту купить собственный кораблик, перейдя из наёмного персонала в разряд собственников. Ну а для достижения мечты, по его мнению, годились любые средства. Так Валерий со всем содержимым перешёл из одних липких рук в другие.

Статус Валерий на "АКАДЕМИКЕ НЕПОМНЯЩЕМ В.Г." приобрёл вольного пассажира, из него не собирались делать заключённого. Свободы было предоставлено гораздо больше - бродить разрешалось везде. Другое дело, что это "везде" имело невеликие размеры - рубка, камбуз, кубрики, зона обслуживания двигателей и длинные тесные коридоры. В самые объёмные помещения - трюмы - попасть было невозможно - вакуум, да и делать там случайному пассажиру было решительно нечего. Поселили Валерия так же, не как узника, без особых удобств, но в коллективе. Ему предоставили койку в пятиместной каюте, среди матросов внешне мало чем отличавшихся от экипажа "КУЛА". На космических просторах персонал волен был наниматься, в зависимости от обстоятельств и склонностей характера, как в вольное братство, так и на легальный заработок. Вся разница состояла в том, что пираты-контрабандисты заработок этот имели случайный, хотя временами и весьма солидный. Легальные доходы, как всегда, отличались стабильностью, но не радовали размером. Об этом с Валерием соседи по каюте поделились первым делом.

О ней, о зарплате, больше всего разговоров велось в свободное от вахты время. О том, что с ней будут делать матросы по окончания рейса. Фантазия дальше портовых кабаков и борделей взлететь не могла, да и не на что было ей летать. Разговоры Валерию быстро надоели, хотя после вынужденного заточения поговорить хотелось.

В кают-компании имелась видео панель, но в ней крутился какой-то бесконечный сериал, смысл которого Валерий, как ни старался, постичь не смог. Плюнул на кино и занялся библиотекой. На русском языке имелось два десятка изрядно потрёпанных томов. Подборка литературы оказалась своеобразная: среди Гоголя и Толстого затесался цитатник Мао Цзэдуна и "Майн Кампф", рядом с Салтыковым-Щедриным соседствовал "Поручик Ржевский". Но это было всё-таки лучше "Сказок Тысячи и Одной Ночи" на языке оригинала. Микроскопический спортзал вмещал складной стол для мини пинг-понга и шведскую стенку. Вот и все развлечения в полёте.

Правда, на сегодняшний день экипаж беспокоила ещё одна животрепещущая тема. Речь шла о предстоящей возможности открытия "ЩЕЛИ". По всем прогнозам в ближайшее время должен был наступить очередной цикл благоприятного для открытия "ЩЕЛИ" положения системы тройной звезды, и экипаж гадал - сработает на этот раз или нет, снимутся с якоря, чтобы продолжить рейс или продолжат утомительное ожидание в "предщелье".

Валерий в бесполезной дискуссии не участвовал, ему было почти всё равно. Дело в том, что судьбу его капитан Бялокоженко обозначил с хохляцкой прямотой и откровенностью.

-- На Землю тебе по любому уже не вернуться. Категорически запрещены в том секторе полёты. Так что привыкай к новой жизни и начинай забывать родину. Могу по доброте душевной принять тебя временным членом экипажа, не зря же спасал от неминуемой гибели в космосе. Само собой, на полставки, так как ты полный салага и состояние твоё - вакуумная прострация. Да и кормить я тебя даром не собираюсь, так что спасение надо отрабатывать. Законы Глубокого Космоса - ничего личного приятель.

Врал Хам безбожно, обманывая Валерия во всём. Во-первых, насчёт Земли - это была чистая ложь, поскольку, как минимум пираты-контрабандисты, а так же ловцы их в виде полицейских патрулей бороздили-таки ближний к матушке-Земле космос. Известно, что и прочие легальные и не очень летающие тарелки в земном небе присутствуют.

Вторая ложь - насчёт работы. От оклада Хам собирался положить Валерию вовсе не половину, как обещал, а дай Бог четверть, да и то сомневался, а не переплатит ли он. И работёнку он собирался подбросить новому члену экипажа не самую престижную - уборщик всего и вся, то от чего отказывались остальные матросы. Должность на флоте совершенно не престижная и самая малооплачиваемая.

Потому и пустовала в каюте койка, не нашлось на очередной рейс желающих мести и пылесосить полы, мыть посуду и чистить гальюн. Обязанности эти худо-бедно распределены в приказном порядке между членами экипажа, восприняты без особого энтузиазма и выполнялись спустя рукава. В результате, появление в лице Валерия штатного уборщика воспринималось экипажем с видимым облегчением и легким налётом сочувствия. За освоением новой профессии, борьбой с застарелой грязью и, как ни странно, паутиной, прошло несколько дней. Вменил капитан в обязанности уборщика и отлов вредных для корабля животных - грызунов, жуков и комаров. Валерий поражался их присутствию на контейнеровозе, но ловил, тратя на ловлю почти всё рабочее время.

А тут и щель открылась. И потянулись в неё корабли стройной очередью. Уставшие от безделья экипажи вздохнули с облегчением, как и страховщики, обрадованные тем, что простой, наконец, закончился, и счётчики убытков остановились.

После пиратской темницы размер свободы для Валерия оказался так велик, что он забыл возроптать на непрестижность работы. Тем более, что выбирать ему было особенно не из чего. Он мёл, мыл, чистил даже с некоторым усердием, в ожидании прибытия на конечный пункт, где, как ему всё ещё казалось, он сможет решить проблему возвращения домой.

Не самый худший из миров - быстро растущая планета "МОНДАЛА-4" приняла очередной контейнеровоз в объятия своей орбитальной перевалочной станции, чтобы поглотить весь его груз. С таможней Бялокоженко разобрался быстро, оградившись от более тщательного осмотра справкой полиции "предщелья". "Левая" аварийная капсула ему была совершенно без надобности, поэтому Хам рассчитывал её выгодно продать, как и антикварное содержимое.

Однако, если на капсулу покупатель нашёлся сразу, содержимое пластиковых ящиков с какими-то картинками и полуголыми бронзовыми мужиками и бабами, не заинтересовало практически никого. Молодой мир "МОНДАЛы-4" смотрел в будущее, на прошлое ему пока что было наплевать. Более того, подозревая не вполне легальное происхождение картин и скульптур (с чего бы им вдруг объявиться на обычном контейнеровозе), потенциальные покупатели требовали какие-то непонятные для Хама акты художественной экспертизы, заключения лицензированных искусствоведов, сертификатов, инвойсов и Бог знает чего ещё.

Хам совсем уже было решил избавиться от греха от никчемных и опасных полотен по цене репродукций для борделей, выдав их за таковые. Тут, правда, Его Величество Случай, выждав нужный момент, вмешался в судьбы причастных, увлекая их в новый неожиданный поворот.

На корабль забрёл очередной (по грустному предположению Хама - последний) покупатель на картины. Он равнодушно перебрал длинный штабель разновеликих полотен в дорогих рамах, зачем-то поскрёб тёмную позолоту на деревянном завитке, таким же бесцветным взором окинул малую пластику, почти грудой выставленную на металлическом полу и уже собирался уходить. В последний момент его привлёк портрет дородной дамы в шелках и жемчугах, надменно взиравшей с потемневшего от времени полотна на бездарного покупателя.

-- А это кто? - лишь бы что-то спросить, произнёс посетитель, глядя на изображение вдвое большее его по росту.

Хам, уже в душе махнувший рукой на такую многообещающую затею, невпопад ответил.

-- Царица галактики Всемирного Пузыря.

-- Не совсем так, уважаемые. Перед вами портрет Императрицы Екатерины Второй, кисти художника Дрожжина, работа восемнадцатого века, холст, масло. На портрете, естественно изображена историческая личность, Императрица Екатерина, самодержица Российская, правившая Империей в течение тридцати четырёх лет. Мы видим здесь смелое сопоставление цветов, насыщенные колористические контрасты, разнообразие приёмов письма. Нарочитая торжественность композиции, пышность аксессуаров рождают впечатление значительности и величественности образа...

Валерий (а это именно он подал голос из тёмного трюмного угла) говорил и говорил, его как будто прорвало после долгого молчания. Посетитель внимательно слушал, солидно кивал головой, как бы соглашаясь с Валерием, подтверждая, что он правильно описывает и эпоху, и настроение художника. Покивал и приобрёл полотно по цене двух аварийных капсул.

Хам умел считать. По убытию покупателя перемножил в уме цену на количество портретов и натюрмортов в его распоряжении и получил фантастическое видение. В нём (в видении капитана Бялокоженко) плавал в розовых облаках собственный почему-то весь белый контейнеровоз, который он по прямой мужской линии передаст, когда придёт срок, старшему сыну Григорию. Похоже, к Хаму залетела жар-птичка, и её следовало крепко держать за горячий хвост, в надежде, что пернатое снесёт-таки золотое яичко.

У Валерия в крови была заложена природная наблюдательность, тренированная многочасовыми бдениями в просмотровых залах Третьяковки. Вся гамма чувств и все математические выкладки до того явно и недвусмысленно проступили у капитана Бялокоженко на лице и других частях тела, что прочесть их труда не составило. И Валерий напористо объявил, как бы продолжая прерванный разговор.

-- Пятьдесят.

-- Десять, - сходу включился Хам.

-- Сорок пять.

-- Пятнадцать, - градус азарта поднялся ещё выше.

Торг в лучших традициях продолжался положенные полчаса с громкими выкриками очередного процента, она же доля участия, бросанием подвернувшихся под руку предметов о стальной пол и прочим заламыванием рук. Остановились, как и следовало ожидать, на среднеарифметическом - тридцати процентах. Противники, а после рукопожатия партнёры, расходились не вполне удовлетворённые результатом. Валерий, правда, больше психологически испытывал некоторый дискомфорт. Решив оставить последнее слово за собой, он добавил -

-- Если единожды попытаешься меня обжулить, сам будешь их продавать, хоть на вес. Да, и мою зарплату за время рейса не забудь пересчитать в соответствии с "Приложением к Трудовому Кодексу", - и на том удалился в свою каюту. Капитан провожал его не самым дружелюбным взглядом.

Когда по каким-то причинам капитан Хам Бялокоженко оставался внакладе, он нервничал, злился и начинал экономить. Экономил на туалетной бумаге, механизации погрузо-разгрузочных работ, мыле и количестве сверхурочных часов. Команда о том хорошо была осведомлена, потому никого не удивило, что в каютах в начале отключилось отопление, а потом пропала вода в умывальниках.

Поскольку в целом капитан слыл мужиком хоть и со странностями, но не вредным (размер личных "тараканов" пусть каждый в начале у себя оценит) и имел характер отходчивый, команда пригласила его, по случаю успешного завершения очередного рейса, в ближайшее питейное заведение.

А Валерий, тем временем, отправился в жилые кварталы определиться с ночлегом. Он интуитивно опасался оставаться на корабле, а скорее всего, просто возжелал свободы. Таким свободным парнем он прогуливался по тесным и грязноватым улочкам портового космического города. Нет смысла описывать портовые трущобы, они одинаковы во всех закоулках обозримой Вселенной. Цены на услуги могут иметь различия от звезды к звезде, от планеты к планете, а вот крысы, снующие под ногами прямо-таки все на одно лицо. И проходимцы, сиречь тёмные личности, снуют во мраке такими же фантомными извивающимися тенями, зарясь на ваш кошелёк.

"Не такой дурак капитан, как может показаться на первый взгляд. И пусть им движет в основном алчность, сильно глаза ему застилает, ограничивает и мешает, но я ему нужен. Без моих комментариев ни одной картины ему не продать. Можно спокойно окунаться в туземный быт, когда я ему понадоблюсь - найдёт, тут можно не сомневаться, из-под земли достанет, на Белом Карлике сыщет, - Валерий прогуливался по переходам и проулкам - ничего шире туннеля земного метро ему не попадалось. Он просто глазел по сторонам, впитывая впечатления - когда ещё доведётся посетить настоящий космический город.

Множество почти однотипных сияющих вывесок сулили, за деньги, конечно, удовольствия для всех частей тела по отдельности и скопом. Промелькнуло где-то что-то обещанное и бессмертной душе. Мелькнуло, затерялось среди витрин мелких лавчонок. Валерий упорно продвигался дальше. Как выглядит искомое на этом краю Вселенной, Валерий не знал, но когда встретил, понял, что достиг цели. Антикварная лавка бросалась в глаза отсутствием неонового блеска и присутствием в витрине, помимо прочих атрибутов, портрета сердитого бородатого дядьки.

"Ну, раз я тут оказался, пуркуа бы не зайти в лавочку, полюбопытствовать, чем кормит глазки здешняя одухотворяющаяся публика".

Валерий свернул в полумрак торговой точки. Лавка оказалась под потолок набита самым разнообразным старьём, живопись, скорее, являлась здесь рекламными постерами.

Привыкая к тусклому освещению и взглядом ища по монбланам пыльных артефактов хоть что-то знакомое, Валерий заодно не никак не находил хозяина заведения. Посетителей, кроме него, в лавке тоже не было. По законам жанра, хозяин, в виде пыльного заросшего бакенбардами старикана должен был появиться прямо из какого-нибудь пиратского сундука. В котором владелец одновременно хранит свой гардероб и спит. К такому повороту Валерий был готов и даже фразу приветственную заготовил достойную случая.

Когда в дальнем углу ожила одна из беломраморных статуй и превратилась в хрупкую миниатюрную девушку, он не только чувствительно вздрогнул и отшатнулся. Валерию померещилось что-то опасное в таком оживлении, таящее угрозу. Но статуя заговорила звонким ангельским голоском, мутные чары на минуту развеялись, к нему двигалась молодая симпатичная инопланетянка, владелица антикварной лавки. Правда она настолько не вписывалась в пыльную обстановку, что Валерий никак не мог понять, что же такое говорит эта "Дюймовочка", хотя речь направлена к нему и звучат вопросы. Промелькнуло слово "картины".

-- Да, да. Я интересуюсь картинами - наконец вышел из ступора Валерий.

До прихода Валерия "Дюймовочка" обреталась на подиуме, оказавшемся барным стулом. Сейчас она, опустившись на пол и приобретя те самые миниатюрные размеры, просачивалась в сторону штабеля с полотнами в темных рамах.

"Да, никто другой здесь, пожалуй, и не проберётся, застрянет в теснотах и узостях истории".

Валерий следил за плавным змеиным ходом владелицы лавки. Гибкость и бесшумность движения ожившей статуэтки впечатлили и вернули ощущение таинственности и некоторой опасности (змеи людям противопоказаны).

Они совместно осмотрели стопку неказистых "шедевров". Авторы мастерами не являлись, в лучшем случае начинающие из-под палки подмастерья. Стиль скорее можно было отнести к "наивным натуралистам-примитивистам", если таковой соответствует принятой на планете шкале. Своё истинное наблюдение и выводы из него Валерий "Дюймовочке" не озвучил, зато скупо похвалил товар и пожелал скорых и богатых покупателей. Ему вдруг стало жаль бледное существо, которое в процессе демонстрации товара всё время теребило платочек и, как показалось Валерию, готово было расплакаться. Ему представилось, как она безвылазно торчит здесь дни напролёт среди пыльного хлама за кусок горького хлеба. И он решился.

-- Меня зовут Ва-а-ле-е-рий, - привычно растягивая слово, представился он, наконец, девушке - я тут совсем недавно, можно сказать, случайно, никого и ничего не знаю. Не составите мне компанию посетить какое-нибудь приличное заведение на ваш вкус.

Девушка потупила взор и замолчала.

"Как бы и в самом деле не расплакалась, бедняжка".

-- Ужин за мой счёт, - поспешно добавил Валерий.

"Дюймовочка" подняла на Валерия голубые глаза и согласилась. Возможно, она этого давно ждала. Так Валерию показалось. Звали девушку необычно - Пия, вызывая при переходе на уменьшительно-ласкательный вариант нездоровые ассоциации. Лицом же и фигурой, на вкус Валерия, новая знакомая оказалась весьма привлекательной.

Знакомство быстро подвигалось вперёд, навстречу дружбе и взаимному согласию. К третьему коктейлю Валерий знал о Пие достаточно много личного, да и о себе чего-то успел рассказать. Они уже перешли на "ты" и в духе своего, пока ещё не великого возраста и количества выпитого алкоголя, общались на одной волне. Валерия подобная скоропостижность совершенно не смущала, делая скидку на молодость и местные нравы, он придерживался, кроме всего прочего, мнения, что дела имеют удивительное свойство им присущее. Дела, каковы бы они ни были, либо идут, и тогда не следует мешать им развиваться самым естественным путём, только отслеживать, чтобы не заносило на поворотах. Либо они не идут, какие бы ты не прилагал при этом усилия, и тогда лучше бросить всё, оставить как есть и заняться чем-то другим.

Сейчас всё шло удивительно гладко, что чуть-чуть, как всегда беспокоило, но не сильно. Плавное скольжение ситуации (Валерий это знал наверняка) должно было привести к положительному результату.

Невзначай разговор зашёл и о грузе, покоящемся на "АКАДЕМИКЕ НЕПОМНЯЩЕМ В.Г.". Несмотря на непринуждённость беседы, даже небрежность, с которой Пия откликнулась на информацию о шедеврах земной живописи запертых в трюмах, Валерий всё-таки уловил интерес к теме. Это обнадёживало.

Расстались поздно, лучшими друзьями, по крайней мере, уверяли в этом друг друга. Симпатия всё-таки разлилась и начала склеивать двух ещё недавно совершенно не знакомых людей. Договорились о встрече и продолжении на следующий день (а чего откладывать пока ещё старость не застала). Слегка нетвёрдой походкой Валерий двигался по такой же шумной и тесной, как и днём, улочке к арендованной раскладушке. Можно и помечтать, как в недалёком будущем он сможет поваляться на более приличной кровати. Казалось (опять казалось), что всё идёт как надо, и великий перелом в его жизни уже где-то совсем рядом.

Как быстро улетучиваются любые иллюзии после удара бутылкой по голове. Сознание Валерий до конца не потерял. То ли потому, что бутылка была пустая, то ли вследствие наполненности головы винными парами. Не до конца оглушённый мозговой сегмент с сожалением следил за тем, как его элементарно грабят. В тёмном переулке тёмные личности быстро и профессионально обыскали закоулки его одежды, что-то хмыкнули по поводу улова и растворились в портовом городе, как ложка соли в Волге.

Тело не сразу согласилось подняться и продолжить путь к вожделенной теперь раскладушке в каморке с грязными разводами на стенах. Продолжая считать всё происходящее стремительным движением к лучшему и выколупывая жемчужины из навоза, Валерий вспомнил, что весьма предусмотрительно оплатил хозяйке пансиона ночлег с завтраком на неделю вперёд. Других денег у него теперь не было. Лицезрея уже протрезвевшего, хотя и весьма помятого постояльца, хозяйка не удивилась позднему визиту, но и не воздержалась от комментария.

-- Гулять, молодой человек, надо в приличной компании.

Валерий спорить с владелицей раскладушки спорить не стал, а прямиком отправился к лежбищу, какими бы недостатками оно не обладало. Одежда (всё его имущество на сегодняшний день) сиротливой кучкой осталась у входа. Сегодня у него была прекрасная компания. К концу вечера девушка из класса "Дюймовочек" казалась прекрасной и не только внешне. Совместный интерес к живописи настраивал Валерия на мажорный лад.

Тело болело, отдельно болела голова, но сон не шёл. Где-то внизу недовольно громыхала посудой хозяйка, а Валерий снова прокрутил в памяти встречу в кафе. Из грустной истории, поведанной Пией, Валерий узнал, что лавка ей досталась от безвременно усопшего, горячо любимого отца. Чтобы выжить в этом недобром к беззащитной девушке мире, ей пришлось заняться непростым бизнесом самостоятельно. Взять на себя труд общаться с жуликоватыми поставщиками и не менее криминальными покупателями, вообще решать все вопросы. Одна, как перст (девочка с пальчик) против враждебной среды. Валерий сразу проникся жалость к сиротке и пообещал (внутренне) взять над ней опеку. Благородные порывы под действием крепких коктейлей дело известное и совершенно не благодарное, тем более, что опека была нужна в первую очередь самому Валерию.

То ли снилось, то ли грезилось на продавленной кровати - большой дом где-то на юге, утопающий в зелени, много детей и девушка Пия, почему-то в сарафане и в кокошнике с расписным маленьким коромыслом и такими же лубочными игрушечными вёдрами под стать своему росту. Идёт за водой. Свежей. Холодной. Колодезной.

Утро встретило мучительной головной болью, тошнотворным вкусом во рту и ощущением утраты. Он остался без денег. Неприятная ситуация. Конечно, можно было обратиться за помощью к капитану Бялокоженко. Скорее всего, тот не отказал бы в ссуде, имея в виду предстоящие продажи. Но Валерий представил, каково при этом будет выражение лица Хама и что он непременно скажет, и даже застонал. Нет, это выше его сил просить помощи у новоявленного партнёра, но и ждать очередную продажу, которая может стрястись неизвестно когда - тоже не лучший выход.

Приводя себя в порядок со стороны внешней оболочки, Валерий постепенно приобретал и порядок внутренний.

"А что если предложить в качестве покупателя Пию? Или посредником? Ведь должны же у неё попадаться богатые клиенты, тем более что она что-то такое об этом говорила".

Очередная продажа любой картины из ограбленной Третьяковки могла бы решить его неожиданную финансовую проблему.

Антикварная лавка оказалась запертой, и никаких указаний о причине и сроках её бездействия не имелось.

"Может, на неё тоже напали" - Валерий уже корил себя, что не настоял проводить Пию до дома. Вчера она на улице быстро попрощалась и так же быстро растворилась среди прохожих. Лавка оставалась единственным явочным адресом. Потоптавшись перед ней минут двадцать и не желая привлекать лишнее внимание, Валерий решил вернуться в конце дня, а пока погулять по городу - авось что-то придумается.

В городе, если таково рода поселение тут именуется городом, он обнаружил множество заведений, учреждений, контор, включая вербовочный пункт Иностранного Легиона (и сюда проникли лягушатники) и кассу продажи билетов во все концы обозримой Вселенной (до Земли билетов не было, тем более, что Валерию не удалось объяснить, где таковая наводится, с него требовали какие-то коды и номера векторов), но антикварных лавок в городе-поселении больше не имелось. Запасной план не вытанцовывался.

Совсем упал духом Валерий, когда и поздно вечером застал дверь лавки запертой. На громкий его стук свет не зажегся и никто не откликнулся, среди антикварных экспонатов жизнь отсутствовала. Пришлось не солоно хлебавши, да ещё и натощак отправляться в своё временное обиталище.

Хозяйка пекла пирожки с удивительно ароматной начинкой, совершая с точки зрения Валерия в отношении него акт пищевого терроризма. В животе заурчало, как у бешеной собаки потекла слюна. Недружелюбно глянув на хозяйские происки, Валерий собирался проскользнуть к себе на раскладушку. Только зря он нехорошо думал о квартирной хозяйке - два пирожка и чашка чая перепали ему совершенно бесплатно. Несколько повеселевший и слегка укрепивший веру в людей, Валерий отправился на боковую, по дороге обдумывая планы на завтрашний день.

Среди планов имелось вполне резонное ознакомление (наконец-то) с тем, что было похищено пиратами из несчастной Третьяковки, а ныне, так же незаконно хранящееся на борту контейнеровоза. Роль искусствоведа следовало играть без фальши, да и для дальнейших действий каталог представлял немалое подспорье. А ещё Валерий рассчитывал под таким благовидным предлогом незаметно перейти на корабельное пищевое довольствие (то есть застрелить сразу двух, как водится, зайцев) - два жалких вчерашних пирожка с начинкой из одинокой ягодки и пустой чай не могли насытить молодой организм. А более чем скромный завтрак только разжёг аппетит. Валерий стал подозревать воздействие глубокого Космоса на пищеварительные процессы. С целью усмирения организма корабельная перловая каша и полусинтетические пельмени представлялись достойными продуктами.

Хам отнёсся к появлению Валерия равнодушно. Его гораздо больше заботила затянувшаяся из-за "итальянской" забастовки докеров разгрузка и хроническое отсутствие заказчиков на новый рейс. Не списанная часть экипажа круглосуточно занималась внутрикорабельными делами, которых всегда бесконечное количество. В Валерину каталогизацию никто не совался.

Единожды взявшись за дело, Валерий уже не мог остановиться, Работа увлекла. Опись краденого быстро подвигалась к окончанию. Тогда-то Валерия и попутал бес. Целыми днями перекладывая, заодно и пакуя со всем тщанием для сохранности народное российское достояние, его голову посетила ядовитая мысль.

"А ведь Хаму это всё не принадлежит, так же как не принадлежало пиратам" - пока ничего нового мысль не содержала, но вывела неожиданно на новую.

"Моих прав тут не меньше, чем у всех прочих. Кроме того, я тут единственный представитель русского народа. Мне и карты в руки".

От подобного умозаключения рождённого, видимо, воздействием того же злонамеренного глубокого Космоса, до практического воплощения оставался один детский шажок. Этот шажок Валерий благополучно проделал, неспешно спрятав в складках модного плаща маленький этюд Иванова-Крамского.

По пути к месту ночёвки его точила совесть, той доставалось от нелицеприятной мысли, что он украл. То есть, говоря своими словами, он теперь тоже вор. Висит его портрет на одной доске с Бялокоженко и пиратами, а сверху надпись: "Их разыскивает...". И даже успокоительный, на первый взгляд, довесок, что он, на самом деле, неизвестно у кого крадёт, мук совести не облегчал. Не облегчал примерно часа два. До ужина. Голод - тот фактор, который в достаточной мере способствует эластичности моральных устоев. Валерию достаточно быстро удалось погасить внутренний разлад, убедив себя внутреннего, как бы он там не назывался, что для пользы человечества он, Валерий, гораздо более полезен живой, чем скончавшийся позорной голодной смертью на краю Вселенной.

Зелёно-голубые глаза Пии смотрели с восхищением, и окончательно убедили Валерия в правомочности совершённого деяния. Иванов вместе с Крамским исчезли в недрах так удачно открывшейся лавки, а вместо них появился листок, на котором хозяйка торговой точки предложила набросать сопроводительный текст к этюду.

Даже если бы в своё время Валерию не пришлось писать курсовую работу по творчеству "Передвижников", он и без этого дал бы, что называется, одной левой, исчерпывающую характеристику произведению. В конечном итоге, когда резюме на Крамского с Ивановым было начисто переписано, Валерий рассчитывал на бонусный поход в ресторан и продолжение знакомства. Однако, Пия мелькнула яркой молнией, оставила взамен убористого текста целомудренный поцелуй в лобик и купюру в две сотни кредиток, и тотчас исчезла.

Валерий вполне справедливо почувствовал себя обманутым, и совесть с новой силой закопошилась в глубинах организма, подавая периодические сигналы бедствия. Лидером среди известных методов борьбы с нежелательными укорами совести с древнейших времён слывёт алкоголь. Знакомое уже кафе приняло Валерия в свои шумные и дымные объятия. На выданную ему двух сотенную, которую Валерий посчитал жалкой подачкой, оказалось, тем не менее, можно весьма недурственно, а, главное, эффективно, решить морально-этические проблемы. И посетитель сегодня оказался сегодня весьма дружелюбный и музыка задушевная до слёз. Мир не был совсем уж поганым.

Стараясь не отстать, Валерий кого-то угощал выпивкой, в ответ кто-то угощал его. Правда под конец появились плохие парни и всё испортили. Сама собой завязалась драка, мимо которой Валерий пройти никак не мог. Дальше смутно и неотчётливо, с провалами в памяти и болезненными тычками в разные части тела, движение куда-то по длинному коридору.

Пробуждение состоялось в портовом "обезьяннике". Там воняло, кто-то смачно храпел. Организму изнутри не хватало воды, а снаружи одежды, зато с избытком наличествовала головная боль.

"Вот и погулял на Иудины сребреники" - раскаяние в содеянном водопадом хлынуло в душу, резко ухудшив и без того болезненное состояние. Под нестерпимыми укорами совести Валерий даже принял решение вернуть украденный этюд на место. Но это, что называется, с утра в момент пробуждения, который быстро перешёл в новую фазу. Когда день в камере клонился к закату, Валерий готов был отдать за своё освобождение всё, что у него есть сейчас, и может появиться в будущем.

В камере Валерий сидел не один, его развлекали семеро. Космические хулиганы, дебоширы и пьяницы мало чем отличались от земных аналогов. Урки они и в Космосе урки. Как и земные, они плохо пахли и грязно ругались, с таким же пренебрежением относились к новичкам и случайным посетителям. На все попытки Валерия привлечь внимание обслуживающего персонала этой совершенно не звёздной гостиницы, ответ был один:

-- Тебя, придёт время, вызовут. А пока сиди смирно.

Двое суток в тюремной камере показались искусствоведу двумя месяцами. Избавление в виде девушки Пии воспринималось как визит ангела. Под свист и улюлюканье сокамерников Валерий покинул заведение, получив от них напоследок чувствительный пинок ниже пояса.

Пия терпеливо выслушала изъявления искренней благодарности, молча приняла заверения типа: "по гроб жизни" и "на меня во всём можно рассчитывать" и без обиняков заявила:

-- Твоё освобождение обошлось мне в круглую сумму, не считая того, что ты натворил в кафе. Я девушка не богатая, вызволять за свой счёт каждого малознакомого типа не привыкла. Придётся отрабатывать условное освобождение.

-- А разве того маленького этюда не хватит, чтобы покрыть все издержки? - осторожно поинтересовался условно освобождённый.

-- Именно, что маленького. Его и вполовину не хватит рассчитаться за все твои подвиги. Ты же нанёс оскорбление представителям закона. И словом нанёс и действием. За это у нас строго карают.

"Ёкарный бабай, я дрался с полицейскими. Наверное, и в забегаловке что-то разгрохал. Надо полагать, что и по Земным законам в любом королевстве Иванова с Крамским точно не хватило бы. Во, влип!"

Пия внимательно наблюдала за метаморфозами исцарапанного и украшенного синяками лица Валерия, которое к желтушной синеве добавило и совсем не позитивный мрачный оттенок. Прихватив недавнего постояльца портовой тюрьмы под локоть, она потащила его внутрь злачного поселения.

-- Ладно, пошли. Тебе надо привести себя в порядок, помыться, поесть. Потом будем думать, как поступать.

На него не давили, спокойно объяснили ситуацию, предъявили документы из полицейского участка. Валерий смотрел в бланк протокола и прикидывал с тоской - может это липа, а может быть, и нет. Выяснять истину не у кого, кругом одно жульё.

"Что же это за поганый Космос такой оказался" - с той же тоской думал Валерий, глядя в невинные зелёно-голубые глаза Пии. То, что ему предлагала девушка, вполне соответствовало её уменьшенному имени.

"А ведь хотел, как лучше, творил из благих побуждений. И где я ошибся? Где та точка невозвращения, после которой ход событий от тебя уже не зависит. Не надо было Иванова-Крамского трогать".

Пию Валерий почти не слушал, итак было понятно, что ему уготовано. Его интересовало другое - а был ли альтернативный путь, с того момента, как его похитили с Земли. Путь, не идущий вразрез ни с совестью, ни с законом. Или для него всё уже предопределилось, когда рыжая бородатая рожа прыснула ему в лицо усыпляющее средство.

Вполне возможно, что и сейчас есть вариант поступить правильно, не замаравшись ещё больше. Отказаться от скверного предложения этой мелкой бледной паучихи, сесть в тюрьму, отсидеть, сколько положено и выйти на волю с чистой совестью. Только досидит ли он в здешней тюряге до выхода, и сколько это - "сколько положено". Остаётся и вопрос с крадеными шедеврами. Что с ними произойдёт.

Пока Валерия терзали муки совести, прожжённые бандиты делали своё чёрное дело. В нём, размягчённом городском жителе, профессиональные преступники сразу разглядели объект для шантажа и использования. Они ни сколько не сомневались, что Валерий уже сломался, его осталось чуть-чуть дожать, он, скорее всего и торговаться не станет. Но Валерий поторговался и весьма успешно. Получил значительную сумму денег, под тем предлогом, что наделал за последнее время долгов и должен по ним расплатиться, а так же не хотел бы лишний раз попадаться на глаза Хаму. С оттопыренным кредитками карманом Валерий убыл обдумывать свежую, пришедшую только что в голову мысль. Может так удастся решить проблему. Он настолько погрузился в размышления, что не обратил внимания на то, как Пия лёгким поворотом зелёно-голубых глаз отправила вслед за ним одного из своих незаметных помощников.

Никаких долгов Валерий раздавать не собирался, ввиду их отсутствия, но в лавки по дороге заходил и что-то там покупал. Присматривающий за ним неприметный человечек так же заглядывал в лавки и интересовался покупками Валерия. Ответы продавцов вызывали у него всё большее удивление. Только человечку удивляться было не положено, поскольку платили ему за бдительность. Обо всём поздно вечером он доложил хозяйке.

А что же наш обокраденный Хам? Конечно, о пропаже Иванова-Крамского он ничего не знал и со всей энергией готовился к очередному рейсу. Ему почти удалось договориться о грузе, причём совсем не далеко, всего в паре десятков световых лет, с доставкой под особую ответственность, то есть, по повышенному тарифу. Только надо было спешить, явиться к заказчику до прибытия конкурентов. Поэтому стартовать следовало в тайне и новостью, само собой ни с кем не делиться. Оставшийся экипаж он решил с корабля вообще не отпускать, а недостающих добрать по дороге.

-- Здорово, космические волки - Валерий засвидетельствовал своё почтение после трёхдневного отсутствия.

"Волки" по горло были заняты предстоящим убытием, и любая пара рук, даже таких как у Валерия, была на вес золота. Его тут же впрягли в процесс.

"Может так даже лучше" - виделась ему ближайшая перспектива, когда он через полчаса с набором регулировочных ключей и гамма-тестером, уже перемазанный графитом и фторсилановой смазкой, ползал на брюхе в машинном отсеке. Это только непосвящённому может мерещиться, что космический корабль летает сам по себе, от лёгкого нажатия цветных кнопочек.

Чтобы любая космическая колымага, включая белоснежные прогулочные лайнеры и яхты, преодолела хоть одну световую секунду, надо столько осмотреть, протестировать, наладить, заменить и отрегулировать механизмов, что, на самом деле, удивительно, как вообще всё это летает по Космосу.

Без человека любая железяка, будь она трижды из титана, мертва. Только человек может вдохнуть в астматическое чудовище под названием "АКАДЕМИК НЕПОМНЯЩИЙ В.Г." искру жизненной энергии. Собственно, поделиться с кораблём частицей собственной жизни. К работе в чреве космических мастодонтов нужно иметь призвание. Чем сложнее машина, тем более чутким должен быть оператор-механик-пилот. Хороший специалист, в прямом смысле, ценился на вес золота. Его берегли, много платили, ублажали, что, конечно, портило спецам характер, но оно того стоило. Слишком велика цена промаха и безответственности в Космосе. Чаще всего спасатели не успевали принять участие в спасении незадачливого экипажа. Рассеянные в безграничном Вакууме обломки даже сверхчувствительными радарами не фиксировались.

Валерий всего этого не знал и даже не догадывался, хотя, на самом деле, ему было большей частью наплевать. Ковыряясь в проводке и выдавливая очередную порцию смазки, как в знакомо понятных "Жигулях", он насвистывал что-то из репертуара "Shocking Blue" и ни о чём не думал. Ему и доверили-то самый малоответственный отсек - поддержания климата в жилых помещениях. Засаленная инструкция, писанная для дебильных Пэтэушников, вручённая Валерию с наказом - следовать ей неукоснительно, по доходчивости соперничала с правилами приёма внутрь молока.

Правда, в конце опуса имелся серьёзный пункт, содержащий предписание: "...обнаружив неисправность - устранить". Вот так категорично и написано. А неисправность была. За расчехлённой панелью на полу валялся разъём, выпавший из гнезда. Непорядок. Он требует категорического устранения. Валерий рьяно принялся устранять, не ведая, что разъём сей, не просто так отключён. Оплетённый жёсткой бронёй кабель долго не желал хоть чуть-чуть изогнуться и состыковать вилку с розеткой. Наконец, получилось и, довольный собой Валерий направился, как есть, чумазый с ног до головы, докладывать капитану о выполнении задания и готовности системы климат контроля к бесперебойной работе.

В три часа пополуночи по межгалактическому времени отчалили, стараясь не производить как можно меньше шума и не привлекая внимания. Капитан Бялокоженко, надо отдать ему должное, умел быть незаметным, совершая предписанные манёвры. Ближайшая гиперпространственная щель принимала всех желающих круглосуточно, только забрасывала недалеко. Впрочем, далеко "Академик Непомнящий В.Г." перемещаться и не собирался. Звезда 1К139В-4 наблюдалась невооружённым глазом и исполняла при этом функцию важнейшего перекрёстка торговых путей.

Капитана Бялокоженко она манила хорошими и, притом, вполне легальными заработками. Вход в "ЩЕЛЬ" прошёл в штатном режиме. Выход - тоже. Почти. При переходе на ламинентный режим корабль заметно тряхнуло, и на три лишние миллисекунды он задержался в выходной "ЩЕЛИ".

"Не иначе Терентий фокусировку поленился через итерационный преобразователь отрегулировать. Так недолго и триммера пожечь. Вычту из зарплаты в этот раз, чтобы не плёл в своё оправдание" - капитан включил торсионные успокоители и сосредоточился на экранах навигатора. Система Галактического Определения Координат (СГОК) до сих пор молчала, скрывая тайну их местоположения. На капитана накатывало раздражение.

"Работнички, мать их в душу. Ведь объяснил-растолковал, как людям, что рейс ответственный. Премию пообещал. Так ведь и в самом деле собирался её выплатить. А тут не успели отчалить, как одна хрень за другой".

Капитан понажимал кнопочки, пощёлкал тумблерами. Ничего нового не появилось из Космоса.

"Что дальше делать-то?" - система навигации, будучи самой простой на корабле, на его памяти никогда не подводила. Да и чему там ломаться - бесяток окуляров и элементарный контроллер. По взаимному положению, блеску, спектру реперных звёзд выдать точку местоположения корабля. Всё в автоматическом режиме.

Вызванный на мостик заспанный штурман (экипаж после аврала почти поголовно давил подушки), с порога заявил даже не глядя на приборы, а так на всякий случай, что у капитана отключён "за каким-то хреном" анализатор ошибок в системе навигации. И, дождавшись, когда оживший корабельный динамик оповестил всех желающих его послушать, что координаты определить не представляется возможным, ввиду не полной загрузки навигатора галактическими картами, с чувством непререкаемой правоты в голосе объявил:

-- Ну, я же говорил тысячу раз. Всё экономишь капитан на спичках. Предлагали. Отказался от комплекта карт за полцены всего. А я предупреждал, что выскочим однажды за пределы лицензированного пакета навигации и будем, как пьяные голуби летать по пачке "БЕЛОМОРА".

Бялокоженко сморщился на тираду штурмана, как от зубной боли. Песня была старая, обоим надоевшая, но повторявшаяся на бис с известной регулярностью. Хам, не смотря на свою прижимистость и тороватость, бывало, как в случае со спасательной капсулой и Третьяковскими картинами, не брезговавший и ручки сильнее замарать, тем не менее, придерживался определённых принципов, внушённых ещё дедом. На рожон не лез, явно не подставлялся. Может эти принципы и позволяли ему выживать, избегая крупных неприятностей.

Лицензированная система навигации, установленная стараниями Хама на "АКАДЕМИКЕ НПОМНЯЩЕМ В.Г.", подразумевала и лицензированный программный продукт, который стоил дорого и продавался посекторно, а не на весь Космос чохом. Штурман имел в виду, что их каким-то неведомым образом забросило в район, о котором сведения в навигаторе отсутствовали. И злорадствовал.

Капитан уже давно понял, что влип, хотя и не по своей воле. Признаваться в этом не хотелось ни самому себе, ни экипажу. Под угрозой оказался сладкий заказ, Хам решил, что отдуваться придётся всем. Махнув рукой в сторону продолжающего разглагольствовать штурмана, он дал сигнал общего сбора.

Сонные, мятые, со складками от подушек лица членов экипажа одно за другим возникали в дверном проёме. Среди них один Валерий выглядел бодрячком, поскольку подключился к предстартовым работам, что называется на финише. Его грела неожиданная перспектива покинуть порт, где осталась бледная паучиха Пия со своей командой. Валерий считал срочный улёт весьма положительным событием, который гораздо лучше рабства у местной мадам Синг (или Вонг, он не очень помнил). Короче говоря, жизнь опять налаживалась.

Экипаж быстро разобрался в ситуации. Заработок, как основной сплачивающий фактор, и перспектива его потери действовали лучше всякого кнута. Валерия, как бесполезную в данный момент единицу, отправили на кухню варить кофе. Это он делать умел превосходно, за что заслужил уважение экипажа. Только кофе на этот раз не успел свариться. Чудовищный грохот и толчки приостановили процесс, а затем и совсем похоронили утренний кофе.

Не понимая, что же происходит, то ли новая напасть свалилась на корабль, то ли очередная неисправность даёт о себе знать, Валерий ринулся с камбуза в рубку. А там уже вязали экипаж во главе с капитаном Хамом Бялокоженко.

"Опять пираты" - эти люди были так легко узнаваемы, что Валерий тут же опознал их по лохматым причёскам, пёстрой рванине на плечах и запаху давно не мытых тел.

"Что им, воды на кораблях не хватает, или это какой-то ритуал, атрибут принадлежности к братству, табу на расчёски и ножницы" - Валерий в это время мчался уже обратно по кривому коридору. Подвернувшегося бандита он, просто сшиб с лестницы. Падение для обоих оказалось весьма болезненным, но Валерий, прихрамывая и охая после него, встал, а пират нет. И лежал он как-то подозрительно тихо.

"Помер сердешный. А ты не подворачивайся. И без тебя тошно. А за покойника братва поймает и повесит прямо в открытом Космосе" - перспектива не радовала. Злобный характер пиратской публики ему был известен не понаслышке. Нет, он не даст судьбе сегодня так просто поменять знак его движения с плюса на минус. Мёртвый пират, остывая, быстро исчез в кладовой пожарного инвентаря. Там же Валерий заодно вооружился страшным ржавым (эконом Бялокоженко) топором и огнетушителем.

Вовремя. Топот тяжёлых сапог (ещё одна особенность пиратов) возвестил о приближении очередного абордажного отряда. Героизм Валерию вообще-то не был присущ, его целиком заменял крупный и болезненный инстинкт самосохранения. Повинуясь ему, Валерий дождался, когда сапоги загремят совсем рядом, и выскочил с огнетушителем и топором наперевес. Неоспоримым достоинством корабельной модели огнетушителя, что следовало перенять и на Землю, было его чрезвычайное удобство применения. Располагаясь в районе левой подмышки, он позволял манипулировать струёй с помощью одной руки, а при известном старании, даже одними зубами. Вот эта самая струя жидкого азота пополам с углекислым газом и ударила в передовой отряд пиратов. Дополнительный элемент устрашения - топор описывал над головой Валерия кровожадные круги. Разгром довершил боевой клич, из какого-то вестерна, что-то вроде: "Ай-яй-я!!!"

Пираты народ насколько злобный и кровожадный, настолько же и трусливый. При должном отпоре удирают, как президент Грузии с поля боя. С воплями ужаса отряд рассеялся по коридорам и лестницам. Валерий остался один. Опасность миновала. Боевой пыл его сразу угас. И он не стал дожидаться появления новых противников, а сразу улизнул на камбуз.

На корабле не работал ни один прибор, все системы молчали. В тишине Валерию среди мешков с мукой и канистр с маслом было хорошо слышно, как пираты проводят обыск. Волны грохота прокатывались по жилым и не жилым помещениям контейнеровоза. Валерию чудилось, что ищут его, хотя пиратов интересовал в первую очередь груз. Они выковырнули из немногих контейнеров всё что там находилось и, не щадя перекрытий стаскивали награбленное к себе на корабль. Продукты интересовали их в не меньшей степени. В Космосе не много доступных для пиратов супермаркетов, да и те дороги. Когда в дверь камбуза стали ломиться, Валерий сбежал чёрным ходом. Ход вёл к основным кладовым залам, помещениям вспомогательных систем, стартовым ангарам аварийных капсул и резервуарам с водой.

Инстинкт повлёк Валерия к капсулам. Аварийно-спасательных ботов на "АКАДЕМИКЕ НЕПОМНЯЩЕМ В.Г." согласно инструкции имелось два. Конечно, по законам детективно-приключенческого жанра Валерий выбрал именно тот, в котором осторожный Хам припрятал на время прохождения таможни ящики с Третьяковскими картинами. Они снова встретились, искусствовед и картины. Даже каталог, составленный Валерием, присутствовал.

Запускать на около контейнеровозную орбиту спасательный бот, проще говоря, делать ноги в случае аварии, Валерия обучили в первые же дни пребывания его на корабле. И он даже сорвал пломбу с панели управления, но почему-то остановился.

"И куда же я полечу? Аварийных запасов в капсуле на две недели. А дальше?" - Свобода - это замечательно, но умирать в Космосе от истощения было не с руки. Только неспроста жизнь Валерия начала кренделя выписывать, продолжение последовало в виде злобного карлика, объявившегося в незакрытом шлюзе. Происхождение пират имел азиатское, росту - по пояс Валерию и на редкость недобрый раскосый взгляд.

Ускоглазый коротышка, скаля гнилые зубы, забился в радостной истерике. Как же, он поймал жертву. Он её не выпустит. Жертве некуда деться. Она в его власти. Он сейчас будет делать с ней всё, что пожелает, наслаждаясь её страданиями. Валерий за мгновение прочитал свой приговор на исступлённом круглом лице пирата. И очень ясно представилось, как это будет происходить (творческие натуры обладают излишним воображением). Рука сама нашла нужную кнопку на пульте и нажала её. Капсула потому и была аварийной, что на неё подразумевалось драпать, и делать это быстро.

С резким шипением начал закрываться шлюз, загудел, набирая обороты, двигатель, подключился внутренний генератор, отсекая внешнюю цепь. Вот-вот капсула скроется в туманной дали Бескрайнего Космоса. Узкоплёночный обладал хорошей реакцией. Поняв, что добыча сейчас улизнёт, он вскинул свой самострел и произвёл-таки пару выстрелов в тесное пространство капсулы.

Оружие применено было, несомненно, огнестрельное - и вспышка была и густой едкий дым повалил. Только летели в Валерия не пули. Народная мудрость в таких случаях склоняется к действию лазерным бластером. Валерий мудрость поддержал. Да ему ничего другого и не оставалось. Искусствовед валялся, зажатый ящиками и панелью приборов. Аварийный бот никаких гравитационных удобств не имел. Как отстрелился от материнского корабля со всем охающим и стонущим содержимым, так и полетел.

Дым в капсуле никак не рассеивался, система очистки не справлялась. Мелкий гадёныш угодил во что-то электрическое и весьма ответственное. Панель искрила, чадила, что неблагоприятно отражалось на поведении капсулы. Она, как припадочная, временами сотрясалась всем корпусом, механизмы недовольно взрёвывали, аритмично щёлкала коммутация.

"Среди всемирно известных пиратских бандитов самые разбойные - это китайцы. У них, похоже, пиратство в крови" - с таким полезным выводом Виталию удалось выбраться из щели, куда загнал его самый большой в капсуле ящик. Теперь очень пригодился не брошенный огнетушитель, какое ни на есть, а оружие. И пламя исчезло, и дым утянуло постепенно в воздухоочиститель. Если не считать почти полностью сгоревшей инструкции, повреждения, с виду, не очень пугали, да и бот успокоился. А Валерий, тем не менее, снова разволновался. Обзорный экран работал, и через незначительные помехи показывал быстро удаляющиеся силуэты контейнеровоза и пиратского корабля.

"Зачем в реке щука? Чтобы карась не дремал" - дурацкая поговорка всё объясняла и ничего не предлагала. Что, собственно, карасю делать, когда он не дремлет? Кроме того, тут щук, похоже, больше, чем обычной плотвы.

"БАНДИТСКИЙ КОСМОС" - Валерий напрягся, вспоминая инструкцию и разбирая остатки надписей в брошюре и под кнопками. Он сидел на ящиках с сокровищами Третьяковской Галереи, жевал галету, запивал её водой и размышлял о прошлом и будущем. Похоже, его размеренная земная жизнь дала глубокую трещину, в которую провалилось всё его спокойное будущее.

Способностей к самоизлечению у аварийного бота было не много, но он старался, извещая Валерия о том, что вот и ещё одна система протестирована, исправлена и функционирует в штатном режиме. А сам ботик, тем временем, продолжал дрейфовать куда-то, наверняка удаляясь от Земли, Солнца, Луны и ограбленной Третьяковской Галереи.

10.

Четвёртый день свободного полёта. Кто-то из великих и мудрых, будучи чем-то уязвлён, изрёк потомкам в том смысле, что Одиночество в Космосе гораздо сильнее должно сближать нас с Богом, чем любое его (Одиночества) проявление на Грешной Земле. Вот так прямо и сказал. А Валерий в него (Одиночество) стремительно погружался посреди Бескрайнего Глубокого и Вечного. Только приближался, скорее к потере рассудка. Великая Пустота со скоростью мощнейшего пылесоса, пила из него жизненную энергию. Прострация - потеря чувствительности ко всему окружающему - овладела им вчера, а может это произошло ещё позавчера, да и что это такое вчера-позавчера. Валерию стало как-то неинтересно следить за временем. К пище он так же утратил влечение. Он часами без движения сидел в прожжённом во многих местах кресле, уставившись в экран обзора.

Контейнеровоз "АКАДЕМИК НЕПОМНЯЩИЙ В.Г." и, так и не представившийся по имени пиратский корабль, давно исчезли с экрана и не обнаруживались даже чувствительными сенсорами аварийной капсулы.

Пустота.

Чёрная безмолвная Пустота.

Кое на чём взгляд конечно можно было остановить - звёзды сияли холодно и надменно, рассыпанные в незнакомые созвездия. Только так далеко от Валерия они горели, что весь небосвод можно было считать виртуальной декорацией к растянувшейся похоронной процедуре. Опять-таки, из наблюдений известно, что человек очень часто умирает вначале духовно, задолго до физической кончины. Тело могло бы ещё посопротивляться, а воли к жизни уже нет.

Поскольку лететь конкретно было некуда, двигатели Валерий давно отключил. Практически бесшумно и почти не потребляя топлива, крутился только автономный генератор, обеспечивая капсулу светом, теплом, свежим воздухом и, как говорили матёрые космолётчики, отгонял волков. В остальном в аварийном боте царила тишина. Где-то на грани слышимости среди этой тишины и появился посторонний звук.

Вначале тихий, вкрадчивый, хотя для данного места совсем чуждый. Слышалось, то ли ручеёк в лесу журчит, прерываемый шумом листвы, то ли неведомая пичуга в дальней роще заливается, а её негромкий голос шелест спелых колосьев глушит. Если вслушаться, временами казалось, что это не выключенное радио у соседей бубнит, там, наверное, не один час идёт какая-нибудь скучная радиопостановка.

Невольно к тихому звуку начинаешь прислушиваться, стараясь разобрать, что же там говорят. Ухо само настраивается, слух на глазах становится тоньше. И, вот, тебе кажется, что уже различаешь отдельные звуки, слоги, а услужливое воображение и отчаявшийся разум начинают складывать их в слова, домысливают целые фразы.

А Валерий, пребывая в ступоре, так от этих тихих звуков даже видеть что-то начал. Виделось ему поначалу маленькое такое, совсем небольшое в дальних углах капсулы на самой границе человеческого зрения. Потом маленькое осмелело и короткими бросками стало пересекать и основной сектор обзора. Валерию было всё равно, себя в ступоре он считал практически покойником, а покойнику никто и ничто вреда нанести уже не может.

Оставалось врождённое любопытство, чахоточное, но ещё не усопшее, выдававшее эдакое флегматичное наблюдение: кто-то тут шуршит-мельтешит в Глубоком Космосе. Одеревеневшее тело Валерия как раз годилось для натуралистических наблюдений, поскольку несколько часов кряду пребывало без малейшего движения.

Невольное долготерпение вознаградилось появлением четырёх живых существ. Первое о чём можно было подумать - это о корабельных крысах, в крайнем случае - мышах. Но, нет, крысами существа не были. Может тушканчики? Не похожи. Перепончатокрылые? Валерий вспомнил слово, но никак не удавалось привязать его к известным ему животным.

Между тем, существа совсем осмелели и, пользуясь каменной неподвижностью Валерия, принялись с удобством устраиваться и обживаться на панели управления. Теперь их можно было внимательно рассматривать. Зверьки размером с белку, но не белки, с круглыми розовыми ушами и пушистым чёрным хвостом. Остальное тельце голое покрытое розовой нежной кожицей с редкими чёрными волосками. Если бы не голова - внешность животных весьма заурядная - грызун и грызун, мало ли в Космосе грызунов при мелких лапках с острыми коготками. Только мордами зверьки смахивали на карликовых муравьедов. Подвижный ротовой аппарат, гибкий, как хобот, испускал наружу чрезвычайно подвижный язычок. Поскольку зверьки языком беспрерывно пробовали всё вокруг, Валерий сделал вывод, что он во многом заменяет им уши, нос и даже глаза.

Зверьки забавные, пугливые, потешные, наблюдать их Валерию было весьма любопытно. Правда, он их сразу причислил к разновидности галлюцинации. Поэтому нисколько не удивился, когда компания муравьедовидных белок заговорила. Очень доходчиво, разумно, русским литературным языком обезволошенные белки обрисовали будущее Валерия. Обрисовали поэтапно и в подробностях.

Валерия даже пробили слёзы умиления, так душевно, с чувством гости расписывали его скорую кончину от недостатка пищи, воды, воздуха, энергии в капсуле. Указывались симптоматика и фазы агонии. Но первая его смерть, по словам карликовых муравьедов, подстерегает Валерия от одиночества и иссякания внутренней жизненной энергии.

Загадочным оставалось повышенное количество смертей, но раз пришельцы утверждают, что его ждёт несколько кончин, значит так и есть. Валерий на этом решил смириться. В конце концов, не каждому удаётся умереть многократно, да ещё и разнообразно.

"Но" - продолжали муравьедные галлюцинации - "Выход есть". Он, конечно, потребует от Валерия концентрации всех его способностей, мобилизации душевных качеств, а так же немалого мужества.

Всё это, утверждали гости, у Валерия имеется в избытке, надо только поверить в себя и совершить смелый, решительный шаг. Пришельцы долго ходили вокруг, да около, а способ избавления от многочисленных погибелей не конкретизировали.

Валерий слушал-слушал, да и спросил мелких грызунов -

-- Так что же делать надо, господа хорошие?

--ЖЕНИТЬСЯ ТЕБЕ НАДО!!! - загремело в тесной кабине.

У Валерия аж в глазах потемнело от этого рёва. Прострацию, как рукой сняло, да и гномиков-муравьедов заодно, как ветром сдуло. Никаких следов их пребывания не обнаруживалось, зато надрывался зуммер системы обнаружения близких объектов.

Отряхивая остатки оцепенения, Валерий бросился настраивать круговой обзор. Экран медленно заполнялся серой тенью, вот уже и места ей на экране не осталось, а тень всё тянулась и тянулась. При внимательном рассмотрении, на поверхности объекта обнаруживались россыпи мелких цветных огоньков. Их строгая симметрия наводила Валерия на открытие - перед ним корабль. Валерий изменил настройку. Большой межзвёздный, или ещё круче - межгалактический лайнер висит рядом с его ботом. Красавец. Трудно сказать, кто в Космосе обозревает лаконичные обводы и могучую стать этого транспортного шедевра, но постановщикам компьютерных трюков из Голливуда было ой, как далеко до реального воплощения, зависшего в двух шагах от восхищённого Валерия.

Он бы и дальше продолжал наслаждаться невиданным зрелищем, сползая обратно в прострацию, но тут корабль замигал ярким белым прожектором.

"Сигнал. Это же они мне сигнал подают. Ёлки-палки! А я тут галлюциногенными грызунами болтаю. Решат, что в капсуле никого нет, и улетят в своё Рио-де-Жанейро" - Валерий метнулся к пульту, лихорадочно перекидывая тумблеры. Онемевшее за время прострации тело не слушалось, руки цепляли не те переключатели.

"Видать долгонько я медитировал с разговорчивыми гостями".

Наконец, нужная кнопка нашлась, и в эфир полетел сигнал бедствия.

11.

Как сказочно, волшебно хорошо было нежиться на шёлковой простыне, источающей аромат чего-то фруктово-цветочного. Под простынёй располагался настолько ортопедический матрас, что, похоже, он читал Валерины мысли, принимая форму тела, которую тот ещё только собирался принять. Помимо сплошной шелковистости и мягкости само Валерино тело благоухало ароматическими притираниями, которыми заботливые женские руки услужливого персонала его умаслили. И была накануне ещё какая-та фантастическая пища, вкус которой иначе как амброзией не назовёшь, а перед этим горячая ванна и сплошные улыбки и поклоны.

В сладкой полудрёме Валерию всё чаще казалось, что его недавняя галлюцинация продолжается, просто перешла в другую фазу. Другое объяснение происходящему было не менее экзотическое - напрашивалась дорога в Рай, где транспортными средствами являются вот такие белые корабли. А потом он окончательно уснул. И снились ему, как и положено, райские кущи, где на каждой мандариновой ветке висели и груши и манго и, даже виноград. Кущи пересекали полноводные молочные реки в кисельных на клюкве и малине берегах, на которых живописно красовались пряничные домики с надписью по фронтону: "ТУЛА". Из окон пряничных домиков застенчиво выглядывали белые, жёлтые и чёрные девушки-красавицы, махали расшитыми петушками платочками и тупили в пол глазки. По молочной реке медленно шла парусная яхта, на мостике стоял бравый капитан в белом позолоченном камзоле и такой же белой с золотом фуражке, огромной, как аэродром. Приставив руку к козырьку, выступающему вперёд не меньше чем на полметра, капитан внимательно вглядывался в кисельную даль, не обращая, якобы, на пряничных красавиц никакого внимания. Капитаном яхты был Валерий. Курс он держал в Бесконечность, то есть в Рай, который маячил на горизонте. Над Бесконечностью, то есть Раем имелась надпись - "Государственная Третьяковская Галерея".

Собственно, почему бы в Раю не быть картинной галерее, даже, например, Третьяковской. Но как-то не вязалась она, чужеродно смотрелась на кисельных берегах из фейхоа и кизила, заросших помидорно-огуречными деревьями.

Валерий открыл глаза с двойственным чувством. Замечательный отдых на волшебной кровати принёс свежесть сил, бодрость, энергию. Хотелось куда-то бежать и срочно что-то делать. С другой стороны, ожил мерзкий внутренний жилец - червячок, не дающий покоя ни днём, ни ночью, вкрадчиво заговорил, разбередил и порушил то, о чём Валерий, вроде как сам с собой успел договориться.

"Ладно, ладно. Посмотрим, что тут и как, разберёмся, а там видно будет" - Валерий ловко не дал зудящему червячку развиться в комплекс патологической вины. Оделся, умылся, за критическим осмотром себя в широком зеркале его застал предупредительный персонал, и указал и проводил на завтрак. Хотя, возможно это был ужин.

За столом Валерий одеждой от присутствующих не отличался и улыбался такой же идиотски счастливой улыбкой. Зато манеры подкачали. И не мудрено. Всё тут за столом было не так, начиная с очень высоких откидных стульев, которые вставлялись в полукруглые прорези в столе и, заканчивая горшками вместо тарелок и в высшей степени странным аппаратом, похожим на длинную ложку с толкателем для пищи, заносимой в рот.

Вчера, перед сном его угощали тривиальными бутербродами и напитками, с ними Валерий благополучно справился. Сегодняшняя же ложка привела его в смятение. Правда, хозяева стола, заметив его смущение, тут же распорядились снабдить гостя привычным столовым набором (как догадались, что ему нужна вилка?). В остальном же обед протекал мирно и питательно. С расспросами никто не приставал и на корабельные работы не привлекал.

Любопытство одолевало скорее самого Валерия: чей корабль, куда летит, что везёт. Ему, конечно, ответили, хотя и весьма округло и неконкретно. Что корабль, хоть и большой, относится к классу яхт. Владелец - наследный Принц УОФФЫ-КЕМАЛЬ - родной планеты Его Высочества. В ожидании унаследования престола путешествует с целью налаживания личных связей с ближайшими соседями. На яхте, соответственно, наличествуют некоторые родственники Принца, его придворные, министры, друзья и родственники друзей, челядь, слуги, экипаж и кто-то ещё из разряда приживалок, к которым отнесли и Валерия, обозначив ему что-то среднее между бездомным котёнком и подкидышем.

Статус несколько оскорбительный, но спасённому от безумия и голодной смерти выбирать не приходится. Наоборот, надо всячески благодарить судьбу, что на пути аварийного бота подвернулась королевская яхта, а, скажем, не ещё одна пиратская посудина. Правил поведения на яхте имелось множество, так же как и способов и мотивов их нарушать. На постоянные вольности все смотрели сквозь пальцы, если только нарушитель не становился социально опасным. К слову, Валерий с таким ни разу не сталкивался. Пассажиры отпускали внутренние вожжи очень корректно.

Хозяевам Валерий старался не досаждать. Чаще всего он проводил время в своей маленькой каюте, погружаясь в чтение великосветских романов, которыми полна была библиотека. Вторым притягательным местом на корабле, куда Валерий неизменно попадал, гуляя по палубам, была картинная галерея Его Высочества, та, что рядом с танцевальным залом. С большим вкусом подобранные полотна составляли передвижную мобильную часть огромной художественной коллекции наследного принца. Для услаждения эстетических потребностей принц возил с собой ещё и несколько музыкально-танцевальных коллективов, которые не покладая ног и голосовых связок, трудились все вечера и ночи. Имелась небольшая подборка удивительных фарфоровых ваз и курительных трубок. Принц был разносторонен.

Помимо богатых коллекций, яхты и ожидаемого трона у принца, которому, кстати, на корабле уже две недели праздновали сорокапятилетний юбилей, имелась дочь. Как водится, любимая, и вполне совершеннолетняя. Валерий сразу заприметил девушку среди прочих фланирующих по кораблю пассажиров. В глаза бросалось, с каким почтением все обращались к ней. Валерию принцесса не глянулась, ни с какой точки зрения. Надменная, замкнутая, на лице постоянная маска презрения ко всем окружающим, что совсем не красило и без того серенькое невыразительное лицо. Только и форсу, что Принцесса.

От принцессы Валерий сразу решил держаться подальше, как, впрочем, и от её отца. Спасли - и, слава Богу. Приютили - большое спасибо. Для себя Валерий считал, что сойдёт с яхты в ближайшем порту. Скорее всего, он коронованных особ боялся.

День сменялся новым днём, а яхта и не думала бросать якорь. На вполне резонный вопрос Валерия о долгожданной гавани приближённые к Особе пожимали плечами и отворачивались. Члены экипажа шарахались от него, как от прокажённого. Наконец, над суетливым, но безвредным пассажиром, корабельный боцман просветил Валерия.

-- Его Высочество ни с кем не делится своими планами и маршрутом яхты в том числе. Даже капитан не полностью в курсе, куда мы летим.

-- Неужели это такая великая тайна? Отсюда же, как с подводной лодки - никто никуда не денется.

-- Великая, не великая, но задавать вопросы на тему местоположения корабля и его маршрута, я вам посоветовал бы прекратить. На вас и так уже косо смотрят, учитывая ваше необычное появление.

-- А чего может быть необычного в моём появлении? - упорствовал Валерий, - Нашли в аварийной капсуле. Всего-то и делов.

Валерий несколько заволновался, - Меня не первый раз уже так находят, - привёл он не слишком удачный аргумент.

Боцман весьма настороженно оглядел беспокойного пассажира ещё раз и оборвал дискуссию.

-- Ну, я вас предупредил, - Заявил он и удалился по неотложным делам.

И тут, так же, как везде, инопланетная среда отторгала Валерия. Среди вроде бы человекообразных и вполне гуманоидных обитателей Космоса он оказывался чужаком, нежелательным и подозрительным элементом. Недостаток общения приходилось компенсировать изучением венценосных коллекций. Валерий даже занялся своим любимым делом, взялся за каталогизацию собрания. В первую очередь, чтобы не потерять квалификацию, как он себе это объяснил. Да и интересно исследовать творчество инопланетян. За скрупулёзным изучением пикантного натюрморта, где Валерий примостился на пуфике с блокнотом и карандашом (ноутбук давно сгинул в пылу кровавых сражений) его и застала принцесса.

Девушка унаследовала от бабки по материнской линии характер шутливый, но ядовитый. Подкравшись сзади к увлечённому искусствоведу, она со всей силы хлопнула его по спине тонкой тростью, с которой не расставалась. Первой реакцией Валерия было желание отвесить обидчице хорошую затрещину или подзатыльник, либо, что было бы правильнее всего, отхлестать той же тростью по заднице. Надменный взгляд принцессы его остановил.

-- Чем это вы тут занимаетесь, господин Валерий? Неужели вас может интересовать живопись? Это, между прочим, образчик развратной эпохи Четвёртого Царства и одна из любимых картин отца. Но мне она никогда не нравилась. Однако, у вас губа не дура, - Принцесса, по сути, разговаривая сама с собой, с некоторым любопытством взглянула на Валерия.

Ещё не отойдя от оскорбления - спину до сих пор жгло, он буркнул не слишком любезно:

-- Насчёт Четвёртого Царства - возьму на заметку, я этого не знал. А интересуюсь исключительно с профессиональной точки зрения, поскольку ортодоксальный максимализм всегда причудлив. И для этого не стоило привлекать моё внимание столь болезненным способом.

-- Ерунда, - Принцесса отмела одним словом и рубящим жестом любые жалобы и возражения, - лучше расскажите, чем вас привлёк этот натюрморт. Его, кстати, нет в доступных каталогах.

Вступать в дебаты с принцессой, которая всегда права по праву рождения, да ещё и на её корабле, Валерий посчитал несколько опрометчивым поступком с его стороны и благоразумно переключился на другое. О живописи он готов был говорить часами и тут же оседлал вполне знакомого конька.

Речь его лилась напористо, образы выступали ярко и доходчиво, даже несмотря на профессиональную терминологию. Валерий как будто сам живописал полотно, или, как минимум, при этом присутствовал и принимал участие. Да и метаморфоза с лицом единственной слушательницы - от брезгливого презрения и недоверия, до нескрываемого интереса и проблесков уважения, способствовала красноречию нашего героя-искусствоведа.

Краткосрочные курсы экскурсоводов для повышения квалификации при Галерее и некоторая практика, научили Валерия нескольким простым правилам. Наиболее актуальное шло под номером "три" и гласило: для того, чтобы интерес слушателя не ослабевал в нужных местах необходимо ставить точки и делать паузы. На очередной пышной фразе Валерий эффектно умолк.

-- М-м-м, - произнесла Принцесса и в задумчивости удалилась.

С этого дня отношение к Валерию стало медленно меняться. Придворные поглядывали с любопытством, кто-то пытался с ним заговаривать об отвлечённых материях, вроде - когда же подадут обед. Но, что странно, о живописи не упоминал никто. Валерий предположил, что данная тема - прерогатива людей с более голубой кровью, и не ошибся.

Через несколько дней после встречи с Принцессой в галерее полотен великих мастеров эпохи Четвёртого, Пятого, Шестого и прочих Царств, его вызвали в покои Наследного Принца. Ранее бывать здесь Валерию не приходилось, и он попутно имел возможность искренне восхититься окружающей роскошью. На стенах, соблюдая строгие пропорции оформления интерьера, висели гравюры, причём сюжеты оказались несколько однообразными и мрачными, видимо страницы истории правящего дома наложили на фантазию автора неизгладимый отпечаток. Рядом, ничуть не смущаясь, расположились весёленькие акварели, видимо для эстетического равновесия.

Наследный Принц принял Валерия в рабочем кабинете. Выглядел он сурово, сесть не предложил. Сразу заговорил о деле, выложив перед Валерием несколько эстампов в псевдо японском стиле близком к суримоно (откуда он здесь?). Принц возжелал услышать мнение о работах прямо сейчас.

"Видимо опять экзамен" - Валерий спинным мозгом чувствовал, что его снова проверяют - "Всю жизнь так и будешь мелким школяром". Досада на себя, на Принца, на Принцессу заставила, не скрывая, выдать всё, что он думает об этих, в общем-то, средненьких работах. В конце, правда, он решил всё же подсластить пилюлю, мало ли какая голубая кровь текла в руке творившей эту серость.

-- Думаю, что автор ещё весьма молод и только начинает раскрываться. При известном старании и поддержке его может ждать не плохое будущее.

Пауза. Валерий грамотно прервался. Принц, задумавшись, перестал обращать на присутствующего внимание. Углубившись в свои мысли, он заходил по кабинету. Может Принц только делал вид. Что его поглотили серьёзные раздумья, или, в самом деле, его что-то беспокоило, но Валерий воспользовался паузой и успел придирчиво осмотреть кабинет и его убранство.

Из примечательных объектов, хоть как-то относящихся к обсуждаемой теме, в кабинете висела одинокая картина. На картине было море. Настоящее море. Присутствовали ещё облака и солнечный свет, но они только дополняли и подчёркивали существование живого организма под названием - "бескрайнее вместилище солёной воды". Валерий залюбовался картиной.

"Как было бы неплохо сейчас искупаться. Прыгнуть в воду, пусть даже не с роскошной яхты, а с обычной лодки. Но куда там. Лодки нет, яхта космическая, а море - нарисованное. Осталось обзавестись длинным носом, чтобы проткнуть им картину и открыть тайну "Золотого Ключика".

Валерий смутился - "Какая чепуха лезет в голову".

Взгляд его ещё раз пробежал по полотну и задержался в правом нижнем углу. Там значилось - Зубова Л. Что-то смутно знакомое было в этой фамилии, но никакое напряжение памяти тайну фамилии не открыло.

Принц перестал мерять шагами кабинет и, остановившись напротив Валерия (сесть ему так и не было предложено).

-- Что вы скажете о работах, выставленных в холле. Только честно, без прикрас, то, что есть.

Не надо было рождаться семи пяток во лбу, чтобы догадаться, чьи это работы. Не составляло труда и дать им достойную характеристику. Валерий и не стал зря жалеть Принца. В работах чувствовалась рука мастера, которому слащавое сюсюканье было ни к чему. Он ждал мнение профессионала, которого почувствовал в Валерии. Валерию это польстило, и от объективности он постарался не отступать. Но игру, будто не известно, чьих кистей полотна принял.

-- Можно добавить немного о характере самого автора. Психологические проблемы, комплексы, заботы, они через кисть и краски обязательно проявятся на холсте. Подозреваю, что автор пытался от чего-то избавиться, того, что беспокоит, гнетёт. Чтобы определить точнее, мне нужно ещё раз внимательнее присмотреться к работам. Обычно психологический портрет получается довольно близким к оригиналу.

12.

С того дня зачастил Валерий к Принцу. В питательной придворной среде количество визитов эквивалентно прямой благосклонности будущего монарха к приближённому и определяет его политический статус. Став "лицом, приближённым к особе" Валерий сразу начал этим статусом тяготиться. Что-то холуйское слышалось в нём. Потом по ассоциации всплывали: "лизоблюд", "низкопоклонство", "чинопочитание"..., "двурушник". Впрочем, последнее из другой оперы, хотя так же покрытое плесенью и не симпатичное.

Теперь он оказался в центре внимания, все у него испрашивали советов по поводу и без, второе чаще. Его мнение стало вдруг важным. Правда, интересовали вопрошающих вещи, которые Валерию были либо сугубо не интересны, либо он в них ничего не понимал. Потому от ответов всячески увиливал, облекая их в чрезвычайно уклончивую форму. Однако, эта его первая придворная хитрость имела обратный эффект. Мутные неоднозначные ответы только разжигали любопытство и прибавляли веса Валерию, отчего поток желающих посоветоваться только возрастал.

Ещё немного, один шаг и Валерий занялся бы, втянулся в мелкие дворцовые интриги, которыми полон был придворный контингент. Не успел. Новый поворот Судьбы ждал его в нетерпении, смазав и натерев, разложив и развесив судьбокривильные инструменты.

Никакого не было, но среди придворного контингента это и не требовалось. В считанные один час двадцать минут самому младшему матросу стало известно, что Принц будет праздновать очередные именины. В году и х имелось множество, поэтому воля Принца состояла в том, чтобы выбрать подходящий случаю день.

Планировались: обед, банкет, ужин, карнавал (без фейерверка) и прочие увеселения. По всей видимости, подобные мероприятия что-то значили в жизни кочевого двора, поскольку придворные рьяно взялись за подготовку. По углам или из приоткрытых дверей доносилось нестройное хоровое пение, топот то ли чечётки, то ли гопака и даже декламации. Капустник обещал получиться грандиозным.

Валерий не собирался оставаться белой вороной и поначалу пристроился к хористам. Выяснилось, что к хоровому пению у него нет никакого призвания. Его попросили не портить придворное многоголосье. Декламанты ставили что-то такое жуткое из античной классики эпохи Восьмого Царства, что Валерий тут же запутался в родословной Главного Царя-Луны и норовил третью царицу принять за четвёртую служанку. Его вежливо попросили не мешать мастерам слова и грима. К танцорам он сам не пошёл, решив, что с него достаточно унизительных провалов. Уединившись в каюте Валерий тихо пошивал костюм Буратино к предстоящему карнавалу.

Мероприятие, когда оно грянуло, растянулось на три дня. Неутомимые придворные ели, пили, плясали и пели, не говоря о различных каверзах, подвохах и розыгрышах, которые Валерий не очень любил. Для целей массового скопления празднующих, на шестой палубе вскрыли и украсили громадный танцевальный зал, где можно было не только покружиться всласть в ритме вальса или попытаться исполнить любой аналог краковяка, но и перекусить и даже соснуть в тихом уголочке за ширмочкой. Для праздника всё было предусмотрено.

Валерий с головой погрузился в празднество. Своим невиданным в здешних краях костюмом он-таки привлёк внимание, а душещипательная история папы Карло и его деревянного сыночка в вольной интерпретации Валерия, произвела на слушателей сильное впечатление.

Настроение подпортил некий старикашка, то ли мажордом, то ли дворецкий - табели о рангах придворной челяди Валерий так и не освоил. Поймав Валерия между мраморных колонн за деревянную пуговицу Буратиновой курточки, он скрипучим голосом сообщил, что в правилах тезоименитства Его Высочества - обязательное дарение подарков. Любых - устных, письменных, певческих, можно штангу потолкать во славу и долгие лета Его Высочества, или кому-нибудь красиво лицо набить. Но без подарка никак нельзя. И уковылял на кривых ножках, обтянутых жёлтыми рейтузами.

Что можно подарить Принцу, если у тебя ничего нет и ты, как выяснилось, ничего не умеешь. Никаких талантов не унаследовал и не нажил. Ни петь, ни танцевать, а только раскрашивать. И ведь до самого последнего момента Валерий даже не вспоминал, что где-то в трюме, в грузовом ангаре покоится спасательная капсула - беглянка с "АКАДЕМИКА НЕПОМНЯЩЕГО В.Г.", хранящая в своём чреве ящики с шедеврами Третьяковской Галереи.

Минутное дело попасть внутрь спасательного бота и целый час тяжких раздумий и сомнений, что же выбрать. Пираты, при всей своей дикости, умудрились выкрасть из музея весьма ценные по своему значению работы. Вполне возможно, разбойники, не смотря на ограничения в размерах украдаемых полотен, обладали всё-таки неплохим профессиональным чутьём.

Уединившись в маломерной капсуле, Валерий по-новому взглянул на то, что там хранилось. Перед ним стояли в творческом беспорядке не просто полотна лучших отечественных мастеров, то была частица Родины. Той, которая далеко, за тридевять парсеков, в неведомой Галактике, куда не долететь, не дошагать, не доплыть.

"Ничего, мы ещё поборемся" - Валерий закрыл ящики и решительно направился в сторону клавишных и щипковых звуков, где топот сотен ног заглушал гром барабанов.

"Как они до сих пор яхту не раздолбасили. Ведь празднуют почитай ежемесячно, и от души". Праздник продолжался.

Наследный Принц ни единым словом не прервал рассказ Валерия о злоключениях последних месяцев. Если и удивился, то никак этого не выказал. На предложение Валерия не откладывать осмотр в долгий ящик, откликнулся сходу. Ничуть не заботясь о веселящихся гостях и продолжающемся карнавале, пара любителей живописи нашла себе более достойное занятие.

В грузовом ангаре музыка гремела ещё громче, чем в танцевальном зале, но это совершенно не смущало ценителей прекрасного. Принц пришёл в восторг от увиденного. Однако, не досмотрев до конца содержимого даже первого ящика, как истинный гурман, он затребовал перенести всё к себе в апартаменты.

-- В этом полумраке разглядеть ничего невозможно. Думаю, Вы не будете возражать, если мы продолжим знакомство с земными мастерами в более благоприятной обстановке. А Вы меня тем временем просветите по поводу каждой работы.

С того дня Наследный Принц и Валерий пропали. В отсутствие виновника торжества, карнавал быстро сошёл на нет. Придворные разбрелись отсыпаться после трудов праведных, залечивать мозоли и хроническую мигрень. Первые трое суток отсутствие хозяина яхты прошло незамеченным, в конце концов, он тоже имел право отдыхать от интенсивного отдыха. Когда же "Ясно Солнышко", оно же "Свет Очей" и прочее, не взошло и на четвёртый день, придворные занервничали - не случилось ли чего, не захворал ли будущий правитель. Ведь и в самом деле, уход подобного лица из мира живых, означает почти поголовное вымирание и его окружения.

Слухи не успели приобрести гипертрофированных размеров, когда заговорило (редкий случай) корабельное радио. Кое-кто принял первые такты личного гимна Принца за сигнал пожарной тревоги и ринулся одевать скафандры. Пугливых поймали, успокоили, предложили дослушать сообщение до конца. Его Высочество приглашал всех без исключения посетить передвижную выставку живописи редчайших мастеров прошлых столетий. Седьмая палуба, концерт-холл - зритель валил валом. Во-первых, попробуй, откажись, сразу запишут в нелояльные элементы. А во-вторых, любопытно же, откуда в открытом Космосе объявилась кочевая выставка. Так в очередь на осмотр выстроились самым демократическим образом и титулованные сановники, и простая челядь и, ко всему равнодушный, экипаж.

Формалистикой тут и не пахло, день за днём интерес к М.А.Врубелю, Н.К.Рериху, И.Е.Репину, И.Н.Крамскому и, даже (удивительное дело) к И.Э.Грабарю, не ослабевал. С утра до позднего вечера вдоль полотен прохаживались не только те, кто мог легко отличить портрет от натюрморта, но и далёкие от живописи посетители. Равнодушных не оказалось.

Валерий исполнял роль гида и был нарасхват. Он охрип, осип, глаза ввалились и приобрели устойчивый красный цвет и лихорадочный блеск. Ноги гудели к вечеру, как после реальной марафонской дистанции, но он не сдавался, и кажется даже был рад, каждое утро, сопровождая очередных желающих приобщиться к искусству Земли.

Среди шедевров Третьяковской Галереи, трагически покинувших родные пенаты, имелось и несколько древнерусских икон. Судя по всему, никто из посетителей, включая знатоков, никогда не сталкивался ни с чем подобным. И по иконам вопросов было больше всего. Кое-как уяснив, что по земным меркам иконы являются в первую очередь предметами религиозного культа, для чего и создавались, зрители вообще стали относиться к ним с благоговением. Случайно обученные, клали они тайком крестное знамение, стоя напротив и что-то нашёптывая. Люди везде люди.

13.

Яхта же тем временем наматывала парсеки на штурвал, не торопясь бросить якорь в тихой гавани. Жизнь на корабле текла по своим писаным и не писаным правилам, для кого-то как тяжёлая ежедневная работа, для кого-то в праздности. Валерия Принц назначил Главным Художественным Консультантом при своей персоне. Это была полноценная должность с окладом, льготами, персональным местом за столом, между Главным Виночерпием - весёлым мужичком с сизой бульбой вместо носа и Статс-Дамой, ответственной за постельные принадлежности наследника престола. Оказываясь вместе за столом, Виночерпий, как ему и положено, подливал Валерию, и не только ему и белое и красное, и розовое, так что его кубок теперь не пустовал. А Статс-Дама постоянно норовила придавить Валерия в процессе поглощения пищи своим пышным жарким бюстом и необъятным бедром.

Полагалась Валерию и отдельная каюта со всеми удобствами на четвёртой палубе. Так он окончательно влился в придворный коллектив.

При ближайшем рассмотрении под слоем грима и лицемерия публика оказалась вполне коммуникабельная, местами весёлая и беззаботная, часто озабоченная простыми житейскими проблемами - как выжить при дворе. Имелись и уроды, не без того. Присутствовала и специфика придворной морали. Никто за непринуждённой беседой и дежурными клятвами в вечной дружбе не забывал всаживать "кинжал" в спину зазевавшегося соседа. Соседом "кинжал" невозмутимо вынимался (ну что ж, сам виноват, не щёлкай клювом), протирался и пускался в дело с той же непринуждённостью очередной замешкавшейся жертве. Жертва так же не оставалась в долгу и, в свою очередь строила новые козни.

"Может это и есть моё место" - размышлял Валерий, раскинувшись на атласной оттоманке и наблюдая снующие по салону от одной группы к другой, разодетые по последней до старта яхты моде, фигуры разной степени престарелости и побитости жизнью. Вот помощник Казначея в бордовом камзоле до пят. Придворные шутят, что у него остался только один подвижный сустав - где-то в нижней части позвоночника, остальные заклинило, и он не гнётся. Все признаки старости, даже дряхлости налицо. А ведь он ещё рассчитывает успеть занять место Главного Казначея, когда того вынесут ногами вперёд и покормиться из Главной Кормушки. Главный Казначей настолько стар и болен, что из каюты даже не показывается и принимает только Принца и врачей.

А вот молоденькая фрейлина пропорхала мимо, обдавая терпкой волной цветочно-шоколадных духов. На вид, если не вглядываться, лет семнадцать, ну от силы восемнадцать. А если ты не брезглив и пристально всмотришься в её белое лицо, следов каких только пороков не обнаружишь на нём. Валерий вглядывался, обнаруживал и отворачивался. Зрелище не способствовало наращиванию аппетита.

Как всегда, для него неожиданно прозвучал гонг, и придворные (эти ловко скрывали ожидание) стремглав ринулись в распахнутые двери в обеденный зал.

"Ведь кормят же их регулярно и сытно. Жрут от пуза. А как время кормления наступает, глядишь и дивишься - как будто три дня голодом их всех морили" - Валерий взирал на толчею в широком проёме и с места не двигался. Волны аппетитных ароматов его сегодня не пленяли.

"Эх, сейчас бы в "Корону" закатиться с ребятами. Девчонок вызвонить знакомых, а лучше малознакомых. На кораблике прокатиться настоящем по настоящей реке. Или загород на шашлычок под винцо или водочку" - Никем не востребованный, продолжал Валерий валяться на подушках. Видения прошлой земной жизни проплывали перед его затуманенным взором.

"Человек - существо приземлённое" - Цитата из бессмертного классика. Или другая, тоже бессмертная, но более обидная - "Рождённый ползать - летать не может".

"Хотя, какие тут полёты. Те же самые земные будни, только в замкнутом пространстве. Без луны, солнца, свежего ветра, зелёной травы и пения птиц".

Затосковал Валерий. Обедать не пошёл ни в этот раз, ни в следующий. Выходил рано утром, склёвывал от "шведского стола" бутерброд с чаем и удалялся к себе, где в основном лежал на кровати, уставившись в потолок тоскливым взором.

Хандра.

Врач, прибывший по приказу обеспокоенного Принца, констатировал весьма распространённую болезнь под звучным названием "космическая меланхолия" с явными признаками упадка жизненных сил и переходом в следующую фазу - "космическую депрессию". Эскулап прописал купание в морской воде повышенной солёности, прогулки при полной луне и восхождения на некрутые холмы.

Поскольку болезнь Валерия прогрессировала день ото дня, он даже перестал разговаривать, Принц отдал приказ направить яхту к ближайшему обитаемому (но не избыточно) миру с морской водой повышенной солёности, полной (временами) луной и некрутыми холмами.

В три дня долетели до приемлемой планетки, удовлетворяющей медицинским показаниям. Яхту оставили висеть на орбите, а желающим, помимо, естественно, тяжело больного Валерия (он уже не ходил сам) было предложено высадиться, прогуляться, развеяться. В желающих оказался весь двор. Челядь с превеликой радостью, что обычно редкость, высадилась обслуживать знать, а на самом деле дышать натуральным воздухом и разминать ноги.

Романтические гуляния под луной переходили в утренние пикники, плавно перетекавшие в вечерние посиделки и танцы. Придворные вообще, попав на планету, изнуряли себя разнообразной подвижностью соответственно возрасту. В густых кустах, вспугивая насекомых, копошилась молодёжь, более возрастная группа вкушала плотские радости в шатрах и палатках.

А вот Валерий продолжал чахнуть, бледнеть и тощать. Несмотря на внешнюю привлекательность, что-то в здешнем мире было не то. То ли солнечный спектр подкачал, то ли состав воздуха не соответствовал. Купаться в здешнем море в воде повышенной солёности Валерий, правда, попробовал. Вошёл в воду и поплыл, благо умел плавать ещё по школе. Поплыл на закат. Хорошо вовремя кинулись - одинокая голова мелькала где-то уже на линии горизонта, рядом с закатом. Валерий даже не заметил, как его спасли.

Принц постоял на берегу, посмотрел на спасённое синюшное безвольное тело своего Главного Художественного Консультанта, произнёс глубокомысленное - "М-да..." - и отдал распоряжение - всем собираться к возвращению на яхту.

Кто знает, что тому послужило причиной. Возможно не сполна реализованные отцовские чувства (сына-то у Принца не было), или, к примеру, дань уважения к специалисту, можно сказать, к родственной душе, увядающей на чужбине. А возможно и гораздо проще и человечней - сочувствие к гибнущему на корню человеку.

По каким-то старинным звёздным атласам, пользуясь не очень внятными рассказами самого Валерия, Землю (как планету) нашли, координаты установили. Лететь оказалось не так уж и далеко - через неделю яхта уже барражировала в окрестностях родной для Валерия планеты.

14.

С первого же дня возвращения отношение к Валерию сложилось двойственное и исключительно поляризованное. Коллеги по работе, друзья и знакомые чествовали его как героя, мученика и спасителя. Начальство, родители и полиция подозревали возвращенца во всех смертных грехах, от мелко крамольного сна на посту до близкородственных связей с международной мафией, специализирующейся на хищениях произведений искусства. Начальство иезуитствовало, осуждая на многочисленных планёрках, полиция искала неопровержимые улики, а родители (лучше на всякий случай перебдеть, чем недобдеть) отлучили Валерия от дома, выселив в комнату в древней коммуналке, оставшуюся после смерти бабушки.

Валерий философски воспринимал и одно и другое и третье. Прежде всего, он наслаждался фактом возвращения на Землю. Считал дни до очередного отпуска, занимал у приятелей в долг, поскольку пытался вести самостоятельную жизнь и ходил на допросы к следователю.

По поводу последнего можно сказать следующее: молодой, напористый, не глупый и с полным отсутствием чувства юмора. Таковое отсутствие подобного чувства вряд ли сегодня можно считать грехом. Скорее всего, в органы других и не принимают, а если затешется случайный юморист в погонах, так со смехом оттуда и выкатится.

Следуя внутренним убеждениям и подкреплённый советом Принца, Валерий рассказал свою историю без прикрас, лакун и купюр. Изложил, как оно происходило максимально близко к реальным событиям. При этом он был внимательно выслушан, отпущен под подписку о невыезде, через день снова вызван, опять выслушан и отпущен. И так ещё два раза. Убедившись, что доносимая версия в голове то ли свидетеля, то ли подозреваемого, засела крепко, от него на время отстали и опросы прекратили. Тем временем, органы следствия совместно с руководством Галереи создали свою, более правильную версию, нескольку отличную от излагаемой, зато более простую.

В соответствии с ней злоумышленники повредили и вывели из строя охранную сигнализацию (Галерее пришлось заводить принципиально новую) с помощью подставного технического персонала (грузчик и охранник - оба синхронно и вовремя уволились и скрылись в неизвестном направлении) и неустановленного транспортного средства (сожгли и утопили) совершили хищение предметов культурной ценности в особо крупных размерах.

Картины и скульптуру вывезли за город на заброшенную дачу (сожгли после операции). Валерий понадобился злоумышленникам в качестве заложника на непредвиденный случай. Его держали на вышеупомянутой даче под действием сильных психотропных препаратов (отсюда рассказы о космических полётах, принцах и галактических разбойниках; охранял Валерия пенсионер - фанатик космических сериалов, смотревший круглосуточно телеканал "FOX", пенсионер впоследствии повесился).

Похитители успели реализовать только два украденных шедевра. После чего не поделили доходы, и на почве разногласий дальнейшая операция провалилась. Преступники, почувствовав слежку, в последний момент сбежали за границу, не сумев воспользоваться плодами преступного деяния.

Доблестная полиция спасла бесценные культурные ценности (два полотна - не в счёт, тем более, как выяснилось позднее, были не вполне удачные копии третьеразрядных работ второстепенных авторов), вызволила заложника и восстановила порядок и законность.

В реестре громких дел Следственного Комитета в графе "Раскрываемость" появился, как утверждают очевидцы, жирный плюс. Полотна вернулись на свои места, две вакансии заполнили из необозримых запасников. У кого-то на погоны упало по дополнительной звезде, кто-то получил повышение и премию, кое-кому, справедливости ради, достался выговор и лишение квартальной прибавки к зарплате. Результирующий вектор законности и порядка, как всегда в таких случаях получился равным "0". А Валерия перевели в зал "Древнерусской культуры", поближе к рушникам, валенкам и берестяной письменности.

Как уже мы заметили, он не унывал. Было ещё одно маленькое дельце, в котором он принимал участие. По просьбе Принца, Валерий готовил предварительный каталог для первой передвижной выставки земного искусства с рабочим названием - "Земля и люди русские".

Не подумайте чего дурного - красть никто ничего не собирается. Упаси Бог, не Принцево это занятие. Просто технология на удалённых от Земли мирах достаточно далеко шагнула, чтобы иметь возможность копировать любые шедевры. Копия от оригинала неотличима на атомарном уровне. Дороговато, правда получается, но Принцы, в отличие от пиратов, такое могут себе позволить. И позволяют. Было бы что копировать. Шедевры на каждом углу не валяются.

А в Третьяковской Галерее они были, точнее есть. И сейчас висят-стоят, заполняя не один десяток залов и услаждая взоры многочисленных посетителей.

По большому счёту им (посетителям) всё равно, висят перед ними оригиналы, политые потом и красками известного мастера какого-то там века или же приборно неотличимая от него копия, на которой даже многолетняя пыль и копоть воспроизведены до последнего атома.

Важно, что на неотличимый от оригинала экземпляр, можно сказать близнеца, теперь глазеет и ещё один посетитель, где-то на самых задворках неведомой Галактики. К земному искусству приобщается.

А что касается Валерия - медалью бы его наградить или, хотя бы, почётной грамотой, за просветительство в масштабах Вселенной. Но, скорее всего, к нему, проведай о том общественность и докажи хоть малейший материальный интерес, подобрали бы соответствующую уголовную статью. И ведь посадили бы. Поэтому он весело живёт в своё удовольствие и довольствуется почётным званием "ПРОСВЕТИТЕЛЯ ГАЛАКТИКИ", дарованного лично Его Высочеством.

Да, и жениться пока не собирается.

Оставить комментарий © Copyright Ширяев Сергей Павлович (shiryaev-1956@mail.ru) Размещен: 21/09/2012, изменен: 21/09/2012. 114k. Статистика. Повесть: Приключения, Фантастика		Ваша оценка:
Аннотация: От великого до простого, что называется, за углом.

Ширяев Сергей Павлович : другие произведения.

Искусствовед