Бог дождя отодвинул ноутбук, выпрямился в трухлявом кресле, насколько позволяла больная спина, и взмахом руки пригласил вошедших вглубь веранды, к укрытому от зноя чахлым плющом колченогому столику.
- Ни капли. Сырой, холодный Диккенс не спасает. Самсон рвёт пасть всухую. Президент объявил в Гадюкино народные гуляния. "Бог дождя атцой, -пишет он, и требуется более полная консолидация общественных сил..."
Бог дождя со вздохом вылил в мутный стакан остатки минералки, и развел руками.
- Возможно, я и впрямь стар, и утратил рейтинг. Золото, ладан, смирну прихватили? Вот и хорошо. Его адрес и всё, что нужно, - бог протянул им потрёпанную игральную карту, покрытую вязью мелких чернильных букв.
Миг, и песчаный вихрь унёс за калитку Философа, Маньяка и Кустаря, оставив старого бога истлевать среди засохших кустов шиповника.
-Семь капель дождя,
Сумрак всю книгу размыл,
Дам строке прорасти..., - прошептал он ветру и заснул, а может, и вовсе умер, потому что некому было его разбудить, и все мысли его были о Мануэле, которому сегодня исполнилось тридцать три.
Дон Мануэль Озорио де Цунига умер двести сорок лет назад, что являлось причиной насмешек. Смеялся и Бог дождя. Но, в отличие от тьюнингованного планктона, он не строил из себя сфинкса, и охотно отвечал на вопросы.
Года через три Мануэлю стало казаться, что он знал его всю жизнь, и стихи, те стихи, что вызывают ливень на загаженные обёртками тротуары, радугой открывают сезон купания, дают надежду посадившему редис скрытному пенсионеру, придумал он сам, но поленился записать. Поэтому, когда Бог дождя заболел, Мануэль почувствовал это сразу.
В пыльную кухню на третьем этаже серой кирпичной башни вошли трое. Быстро и неожиданно, как отряд антитеррора, выросли они за спиной Мануэля.
- Вот тебе седушка для туалета, - сказал философ. Книги для неё ты подберешь сам, ибо стал мудр.
- Вот тебе оленьи уши, - сказал маньяк. Это лучшее, что я мог для тебя сделать. Глупо же дарить человеку его собственные. Эти из самого Анадыря! Пощупай, какие мягкие!
- Вот тебе куст! - сказал кустарь. Этот терновый куст тебе ровесник. Ему двести сорок, а тебе тридцать три. Он помнит Франсиско Гойю. Не забирайся в него слишком глубоко.
Затем философ вынул из рукава джокера и протянул Мануэлю. Тот узнал карту. Давным-давно её держала в клюве унылая сорока, скрывая лукавую тайну Бога дождя. Ай-пи, логины, пароли...
-И помни, ангелы рождаются на закате вечерней звезды.
Когда они ушли, вечернее небо налилось чернью, и, припав к земле, разразилось фейерверком грозы, превратив подъёмы шоссе в ревущие эскалаторы воды. Ошеломлённый пенсионер, по щиколотку в плавающем редисе, едва успевая отхлёбывать пахнущую свежей рифмой и цветами тёрна воду, размышлял о преждевременности объявления всеобщей консолидации.
Портрет дона Мануэля Озорио де Цунига. Одна из самых загадочных картин Франсиско Гойи.
