Прытко переставляя ноги, Агасфер догнал пронзительно сверкающий в полуденном солнце пакет из-под чипсов, уносимый пыльным вихрем, и, метким ударом острия клюки, лишил его воли к сопротивлению.
- Вот так тебе! - злорадно пробурчал Агасфер, и стряхнул пакет в пузатый мусорный бак, под укоризенным взглядом шести или семи рассохшихся стульев, ветхим полукругом шепчущихся о славном прошлом, разводах, пожарах и пролитом молоке.
Обойдя третий, новенький зелёный бак с замком и надписью "Ценности. ООО Гигея", мужчина двинулся прочь, в сторону небольшой, продуваемой ветрами, мощеной розовым камнем площади, где стаи голубей, бродя вокруг нехитрого фонтана, искали убежища от зноя и ловили клювами редкие, пахнущие тиной капли.
Какие силы устроили эту площадь в древнем Кружевце, украсив десятипудовыми урнами и авангардной бронзовой клюкой, символизирующей то-ли путь смирения, то-ли основной вопрос философии? - не знал Агасфер. Да и какая разница?
Выудив из кармана остатки собранных у помойки чипсов, он отправил их в рот, причесался, стыдливо косясь на сидящую неподалеку необхватную тетку с банками и бутылями из-под молока, кормящую голубей семечками, поправил галстук, поднялся, кряхтя, со скамейки и продолжил путь.
Настырный, желтый рекламный клювик мешал прохожим, суля "золото по любимым ценам" и "установку окон в кротчайшие сроки", и потому Агасфер двинулся в иную сторону, перейдя шумную автостраду в неположенном месте.
Красные, оранжевые, желтые, зеленые, голубые, синии, фиолетовые, как египетская ночь, сияющие показным изяществом авто не хотели уступать своего места в потоке времени, неслись, неслись и неслись сверкающими пасхальными яйцами, как динозавры перед оледенением...
Каждый охотник желает знать, когда... - подумал Агасфер, и ловко прошмыгнул перед хромированным мотоциклом с языческим божеством в боевом седле.
Промелькнув с ревом, божество пустило малую струйку мочи в кожаные штаны, потому что, в отличие от старца, боялось умереть, попасть под суд, страшилось сглаза, ворон, пожара и ареста счетов.
Вдохнув в конце спринта обжигающий летний воздух, Агасфер толкнул стеклянную дверь салона мобильной связи и окунулся в кондиционированный воздух храма девайсов.
- У вас есть мобильные синагоги? - кротко спросил он у порхающего плоскогрудого существа в желтой маечке.
- А вам какие?
- Любые.
- Нет, синагог нет. Сегодня нет. Есть Cинатра, два диска по цене одного. Берете?
- Спасибо, не надо.
- Есть ещё услуга "семейный оргазм". Всего триста рублей в месяц, в любое время дня и ночи, подключаем прямо здесь! Высочайшее качество аудиосигнала - тараторила девка, - есть ещё лесбийский оргазм, строго по паспорту.
- По паспорту?
- А как же? Вдруг вы несовершеннолетний, откуда я знаю? У меня брат чемпион района по собаководству, а по роже не скажешь. Ботан вылитый! Ну так берете?
- Нет, почтеннейшая, я глубоко одинок.
- А..., ясно. Есть ещё услуга "срок годности"! Очень хорошая, со скидкой.
- Срок годности чего?
- Не знаю, чего. Вы в последний раз что покупали?
- Кажется, "Конец истории", Фукуяма.
- Фукусима, наверное? Убойные мутанты, я тоже читала. Короче, подносите к штрих-коду и мобайл выдает "срок годности истек". А вы: "Оп-ца-ца! А подайте мне старшего менеджера по фукусимам!" - и претензию им!
- У меня нет претензий.
- Ну тогда идите на здоровье, не мешайте клиентов обслуживать!
Прильнув к обратной стороне двери, деваха показала вслед удаляющемуся Агасферу язык и пропела "жадина-говядина солёный огурец!" под укоризенный взгляд менеджера по фукусимам.
Вздохнув, Агасфер осмотрелся и сквозь полуденную пыльную суету заковылял в другой конец улицы, где за пожухлыми кронами лип прятались голубые шатры небольшого старинного храма.
Мобильные синагоги неделю как не давали ему покоя. В одну их минувших сред, когда на пустыре за гипермаркетом корзинами сносили в сторону баков просроченную продукцию, тут же разбираемую угрюмой ватагой неимущих, Агасфер схватил потную от жары коляску не самой плохой с виду колбасы. С неё так противно капало, что найдя в баке газету, старик завернул в неё колбасу и спрятал в суму. Конечно, в колбасе большой риск, но ведь и самураи рискуют, поедая фугу!
Ближе к ночи, когда колбаса была зажарена на костерке за лугом и съедена, Агасфер по старой привычке занялся чтением.
Писали в газете темно и непонятно, и муторный смысл слов ускользал: "Меркель сократила покупки еврооблигаций Испании...", "пилинг и шейпинг на дому", "завершается фестиваль боди-арта", "мобильные синагоги на улицах города".
Что-то вроде понимания шевельнулось в серых зрачках Виктора Иммануиловича, как называли Агасфера. Прошлое его терялось вдали, как заросшая травой узкоколейка, и он не помнил, почему его надо так называть, но так было записано в справке.
Справку ему выдал большой милицейский начальник, когда Агасфера выгнали из санатория. Потому и выдал, что учился в одной школе с Ильей Павловичем, и даже в общежитие подселил, только Агасфер постоянно забывал, где оно, и мог днями бродить по городу.
Однажды в санаторий пришли молодые парни в пластиковых касках, положили врача, директоршу и санитаров, а жильцам сказали, чтобы ехали в район за справкой, потому что жить здесь нельзя. Здесь торговый центр строится.
Агасфер вовсе не жалел, что выгнали, потому что в санатории кормили очень плохо, и делали иногда уколы. Вкусно кормили дома, на кухне с газовой плитой. Кашкой, картошкой, салом. А потом Агасфер читал газету или смотрел в окно.
Однажды, когда сын уехал в Стерлитамак, невестка привела двух угрюмых парней, и велела деду ехать с ними в санаторий. Он хотел взять кошку и газеты, но ему не дали. Что было ещё раньше, Агасфер не помнил, хотя знал много разных интересных вещей.
Он помнил двухмостовой измеритель теплового эффекта и туннельный смеситель тоже. Илью Павловича помнил, и лабораторный корпус. Илья Павлович по субботам не работал, как все люди, а сидел, и рассказывал байки. С ним было интересно поболтать в курилке.
Странным образом мобильные синагоги оживили воспоминания о 23-ем отделе и запахе беломора, но смысл ускользал, а колбаса в животе улеглась и приятно урчала, и, отчаявшись вспомнить значение этих слов, Агасфер уснул в куче старых пальто.
Внутри пропахшей воском старенькой шатровой церкви поп долго пытался уразуметь, чего надо этому Агасферу в треснувших очках и зеленом костюме, знавшем ещё шумные, кумачовые демонстрации мая и ноября.
- Вы на причастие? Причастие уже кончилось, раньше надо было.
- Нет, я спросить хотел, вы мобильной синагоги не видели?
- А я здесь при чем? - рассердился священник.
- Я думал, вы знаете.
- В первый раз слышу! Это что же такое: самодвижимый культовый объект, видимо?
- Вот у вас и хочу спросить.
- Да на кой.... - поп поперхнулся, - какого рожна вы её здесь ищите?
- Хочу понять, что с нами случилось, и что дальше будет. Одинок я в мире. Вы не знаете, Илья Павлович жив? А то у кого ни спрошу, никто не знает.
- И я про такого не слышал.
- Но ведь ваш объект тоже культовый? Илья Павлович говорил, что тождественность структур вызывает резонанс волновых функций, и матрица состояния А проецируется на Б в размерности их определителя.
- Мудрено вы говорите, мужчина! Проще надо быть. Вы оптинских старцев читали?
- Не имел удовольствия.
- Как интеллигентный человек, вы тупо обязаны их прочесть.
- Отчего вы меня интеллигентным называете! - рассердился в свою очередь Агасфер.
- Как отчего! Другой бы стал масло, гречу просить, на водку просить, Христа ради. В таком костюме только гречу и просят.
- Скромные нужды чрева я возле магазина насыщу. Крупа там нормальная бывает, а люди заплесневевшие, таких не спросишь.
- Вот и не ходите туда!
Агасфер снял затертую фетровую шляпу и почесал лысый затылок.
- А дом культуры, тоже культовое сооружение, гражданин священник?
- Скорее, торговое. Там сто лет как селедку и цветы продают. Но ведь и рынок в своем роде культ. И ещё какой...
- Спасибо, гражданин священник... как вас звать надо?
- Отец Орсений.
- Спасибочки вам, отец Орсений! Туда и пойду. Уж если в доме культур мобильных синагог нет, то где ж им, чертовым, быть? В газете же ясно пишут: едут они, перемещаются повсюду. А мы их не видим. Рекламу видим, ворон видим, агрегаты и сооружения видим, а быстродвижущиеся в пространстве храмы - не видим! Думал, я один взором помутнён, так никто не видит! Как пятно на Юпитере. Или вот, невидимую руку рынка.
- Спаси вас Господь, молиться буду за ваше избавление от соблазнов! - поп перекрестил Агасфера и ушел.
У серого утеса старинного дворца культуры, накрывшего тенью чахлый скверик, был островок тишины, некоего безнадежного смирения, как это бывает на провинциальном кладбище. Быстротечная суета бизнеса почти не коснулась старца архитектуры, застывшего между розничной торговлей и просвещением трудового народа.
Кружок вышивания в полном составе покоился среди пышных берез, а торговля цветами и селедкой знавала и лучшие времена.
С трудом отворив залепленную бумажками объявлений тяжелую дубовую дверь, Агасфер вошел в просторный, но душный холл, пропахший столетиями былой славы. Даже рыба и тюльпаны оказались бессильны перед въевшимся духом прелых книг, сигаретного дыма и старой масляной краски.
- Молодой человек, вы куда? - спросила деда пожилая вахтерша, дремавшая в бывшей раздевалке на пятьсот душ, - магазин до пяти.
- Мне бы узнать надо.
- Громче кричите! - старуха показала на уши, - здесь раньше дискотеки были!
- У вас мобильные синагоги есть?
- Автомобильные в подвале были, - просипела она, - там автозапчасти есть, там спросите!
- Спасибо!
Хорошо, что в подвале,- подумал Агасфер. Очень ему не хотелось лезть на третий этаж. А в подвал сам бог велел. Уж если в подвале нет...
Спуск в подвал оказался не так прост. Строили его на века с непонятной целью двойного назначения, и одолев три пролета, очутился Агасфер в сумрачных катакомбах холодной войны. Скромная табличка "Автозапчасти" на глухой железной двери вовсе не рассеивала иллюзии путешествия в прошлое.
Едва освещенные коридоры петляли противовзрывным маневром, спускались на пару ступеней, пугая непосвященного загадочными коанами на шершавых стенах. ПК8/5. ОУ-7. ЭЩ-12. А -->. Вот опечатанная заклятием дверь "Партком". Вот загадочный "Кабинет 26", Далее, за углом, в сердце сгустившейся тьмы, среди паутины, в стеклянной рамочке на стене "План мобилизационных мероприятий", рядом с коаном "ГО", на массивной стальной двери.
Что-то знакомое дрогнуло в старческой груди, и Агасфер осторожно потянул холодную дверную ручку. Тяжело, без малейшего скрипа вход открылся, и дед переступил в полумрак, в аскетичную глубину комнаты противоатомного убежища.
Тусклый свет зелёной настольной лампы выхватывал из мрака лишь серые, неистовые глаза, стеклянную чернильницу и толстую конторскую книгу на тёмной столешнице. Таким изображали Ленина на старинной почтовой марке. Впрочем, и сам вождь революции сурово и мстительно взирал со стены на неожиданного посетителя.
- Командир партизанского отряда номер два товарищ Курский! - представился сидящий, - у вас поручение?
- Нет, товарищ Курский, - отозвался Агасфер,- у меня к вам вопрос. Вы мобильные синагоги видели?
- Никак нет. Всего при оккупантах насмотрелся, а мобильных синаног не видел. А на кой оно вам надо? Может вы сами, из этих? - бывший вроде как майор показал глазами наверх, - из оккупантов? Так у меня разговор короткий. К стенке и точка. Патронов, правда, нет. Но вы не думайте, что уйдете от суда трудового народа, если что. Не думайте. А то ишь, расселись в лимузинах на полдороги.
- Все они у меня здесь! - командир уронил жилистую ладонь на конторскую книгу, - Как есть все! Так вы не оккупант?
- Какой я оккупант! У меня и паспорта нету. Ничего нету, кроме очков и спичек.
- Спички, это хорошо. Соль, сахар, спички, шифры - всё должно быть сухим. Так что вы там про синагоги спрашивали?
- Я спрашивал, бывают мобильные, или нет?
- Что спрашивать, я сам десять лет жду, когда всеобщую мобилизацию объявят! Тактика заманивания противника, вещь хорошая. Но и люди не железные. А насчет ваших синагог в пункте 143 так и сказано "костелы, мечети, синагоги и иные культовые сооружения...". Как только объявят, я должен в них окна мешками с песком заложить. Там будет мобильный госпиталь. Надо полагать, и синагога будет мобильной.
- А если её вообще нет? Что тогда песком закладывать?
- Сам голову ломаю! План мобилизационных мероприятий вещь сложная. Тридцать лет читаю, а всего не понял. Так что вы очень вовремя со своим вопросом, товарищ! А споем-ка мы "От тайги до британских морей"? Только тихо, чтобы оккупатнты не услышали.
Потом они ещё спели "Варшавянку", "Интернационал", "Там вдали, за рекой", "На пыльных тропинках далёких планет".
- А раз их пока нет, этих самых синагог, так может, они в последний момент найдутся, как мобилизацию объявят? - вдруг озарило храброго командира, - например, по железной дороге приедут? Вы лес за вырубками знаете? Где маслята?
- Знаю!
- Ну так там раньше, до оккупации, какие-то особо тайные военные составы ходили. Я раз видел. Там и смотреть надо. Ждать осталось недолго, товарищ. Родина или смерть!
- Родина или смерть! - ответил Агасфер, и тихо, оглядываясь, чтобы не подцепить на хвост оккупанта, покинул подземелье.
Сонные, причудливые вечерние тени легли на шпалы, когда Агасфер нашел этот старый железнодорожный путь. Воздух был тих и прозрачен, в бурьяне совещались кузнечики, и шуршала под ногами проросшая между шпал трава.
Вдруг старик услышал странный, тихий стук, как бы собственного сердца. Стук незаметно нарастал. В рельсах что-то запело. Через мгновение, из сомкнувшейся под кронами леса тьмы вынырнула ослепительная шестилучевая звезда. Ещё маленькая, она быстро приближалась.
Никогда Агасфер не видел такой стремительной мобильной синагоги. Бросив посох, он побежал ей навстречу, приплясывая и хлопая в ладоши. Звонко и радостно запели шофары, в такт им все громче звучала барабанная дробь.
"Свадьба, наверное... - подумал Агасфер и ещё быстрее запрыгал по шпалам, - не разминуться бы..."
В каюту командира вбежал бледный помощник машиниста.
- Товарищ полковник! - мы только что старика сбили, - он навстречу дурниной пёр! Отбросило вроде.
- Продолжать движение! Приказ о выдвижении в квадрат 1145 - боевой. Я не могу его отменить. Дай шифровку, может подберут, город рядом.
- Так точно, товарищ полковник.
Боевой железнодорожный ракетный комплекс "Скальпель", с готовыми к пуску ракетами РС-22 продолжал выдвижение на расчётную позицию.