История эта началась неожиданно. И нужно отметить, что не случись в нашей семье горя, то я никогда ничему не научилась бы в этой жизни. Но горе случилось. И от него некуда было деться.
В нашей семье всегда главным был дедушка. Он был главой, на нём всё держалось. И все были уверены, что так будет продолжаться всегда. Но однажды нам пришлось написать на надгробии такие слова:
Весь мир и теперь продолжает жить,
Радуясь и любя.
А мы, как дети,
Учимся ходить, ходить без тебя.
И пришлось учиться жить без дедушки. Для бабушки, которая прожила за его спиной почти 52 года, начался новый период жизни. Поначалу она жила с нами в городе, но вскоре стало ясно, что тут долго она не протянет. Нет. Ей нужно было возвращаться обратно, в деревню, в свой дом. А жить одна там она тоже не могла. Вот и получилось, что на первых порах нужно было помогать бабушке в деревне по хозяйству. Но родители не могли уехать из города из-за работы.
-Наташ, придётся ехать тебе, - сообщили они мне.
Сложно описать, что я испытала в этот момент. Мне предлагали отказаться от всего: от школы, друзей, привычного образа жизни, кафе и всех остальных городских развлечений. Моему недовольству не было предела!
-Это только до конца лета. А там мы что-нибудь придумаем. Обещаем, 11 класс ты закончишь в Москве, - сказали родители. - Бабушке сейчас нужна помощь и поддержка родного человека. Всё, это не обсуждается. 10 класс закончишь в местной школе, а потом переведёшься обратно в свою.
В общем, в добровольно-принудительном порядке я согласилась переехать на какое-то время в деревню.
За окном стоял февраль, мы сидели с подругой в кафе.
-Да не беспокойся ты, - говорила Света. - Всего несколько месяцев.
-Семь месяцев, Света! Семь месяцев! - ужасалась я.
Но делать было нечего. Пришлось подчиниться воле родителей, тем более я сама понимала, что это необходимо.
***
Я долго не могла определиться, что брать с собой, а что оставить, что понадобится, а что нет. Да и вообще ничего понять не могла. Родители ломали мне жизнь. Причём делали это очень оперативно. Они быстро устроили меня в новую школу, быстро обустроили для меня комнату в деревенском доме, быстро отвезли меня в глушь, в это место, где полностью отсутствует цивилизация.
Оказалось, что деревня располагается рядом с полями пшеницы. Всё взрослое работоспособное население занято сельским хозяйством. И как я узнала по приезде, совсем скоро начинался посев пшеницы.
В новой школе я себя чувствовала белой вороной. Все знали, что я приехала из Москвы, что у меня умер дедушка, что я теперь буду помогать бабушке по хозяйству, что я занималась танцами, что я почти в совершенстве владею английским. В общем, про меня знали всё и даже больше. Никакой личной жизни. Что вы? О таком понятии тут вообще никто не знал!
Я сидела в классе одна за последней партой. Программа здесь отставала от московской, поэтому на многих занятиях я просто откровенно скучала. С новыми одноклассниками общий язык упорно не находился. Они не понимали моей замкнутости, я не понимала их упорного желания подружиться.
Вообще общаться с кем-либо у меня не было особого желания. Я не считала, что со здешней молодёжью есть необходимость дружить.
С одной стороны я злилась на своих родителей за то, что они оторвали меня от обычного уклада жизни, но в то же время видела благодарность бабушки и её более или менее спокойное состояние, когда я дома, помогаю ей, хожу в магазин, убираю, стираю. Ради бабушки я готова была потерпеть эти семь месяцев в деревне. И терпела.
***
Однажды я пошла в магазин. Сельский магазин в нашей стране - это вообще отдельный повод для описания.
Продавщица смотрит так, будто делает тебе огромное одолжение, продавая продукты. Если спросить, какая колбаса более свежая или сколько процентов жирности в твороге, то сначала услышишь полный отчёт о том, как же ей покупатели надоедают своими расспросами, весь день ей приходится бегать, устаёт она до невозможности и вообще, какая колбаса именно интересует, а потом только, возможно, получишь ответ на заданный минут двадцать назад вопрос. Поначалу мне приходилось с трудом сдерживать себя, но потом я привыкла и прерывала жалобы продавщицы, чётко формулируя вопрос и не давая времени на рассуждения.
Так вот. Однажды я не рассчитала свои возможности и возможности пакетов и набрала в магазине слишком много продуктов. В общем, в один прекрасный момент пакеты отказались выполнять свои прямые обязанности и решили порваться. И представьте себе моё возмущение их поведением, когда всё купленное рассыпалось по дороге и искупалось в грязи. Было начало марта, снег уже таял и смешивался с дорожной грязью. Я стояла и молча смотрела на всё это безобразие, не зная, что делать дальше. Я была в шоке. Пакетов запасных у меня не было, унести это всё на себе не представлялось возможным, до дома было ещё далеко, а мобильник я с собой не взяла. Никого я здесь не знала, просить помощи было не у кого.
И как назло я услышала звук едущей машины. Как же не вовремя! Я в панике бросилась собирать продукты и складывать их у обочины, чтобы машина ничего не переехала.
Из-за угла показалась белая семёрка, ехала она медленно, то и дело проваливаясь в дорожные ямы. Как раз в тот момент, когда все продукты были благополучно свалены в кучку у дороги, машина остановилась возле меня. Из неё вышел парень, которого я раньше не видела.
"Значит, в школе не учится", - подумала про себя, потому что всех местных школьников в лицо знала хорошо.
-Что у вас случилось? - спросил парень, обойдя машину и уставившись на гору продовольствия.
-Да вот, решила отдохнуть, а то, знаете ли, тяжело до дома тащить, - ответила я.
Он посмотрел на меня как на, по меньшей мере, ненормальную, а по большей - сбежавшую из психиатрической клиники пациентку.
-Э-э-э... - протянул он. - Не понял.
Я закатила глаза.
-Вы бы ещё спросили, нравится ли мне здесь стоять и удобно ли будет перетаскивать всё это домой, - прошипела я.
-Может, вас подвезти? - задал он первый нормальный вопрос.
-Может, - пожала плечами я. - Но мне бы и хватило парочки крепких пакетов.
Парень улыбнулся и пошёл открывать багажник. Крепких пакетов у него не оказалось. Но зато оказалось полно места в багажнике. Он перенёс все мои продукты в машину, галантно открыл мне дверь, подождал, пока я сяду, сам сел за руль и за пять минут довёз меня до дома.
Моего спасителя звали Саша. И оказалось, что он живёт всего в двух домах от нас. Бабушка хорошо знала и его, и его маму и сестру, с которыми он жил.
Саша оказался неплохим парнем и если бы не его деревенские замашки, то я бы посчитала его симпатичным.
Уже прошла половина марта. Удивительно, но для столь ранней весны погода стояла уже довольно тёплая, но, как и бывает в это время года, противная: уже не холодно, но ещё и не жарко, в зимнем пальто ходить уже поздно, а в весенней куртке ещё рано, в сапогах неудобно, а в ботинках или кроссовках ноги будут мокрые. Короче говоря, нормальная такая русская весна.
Деревня сразу ожила. Все начали готовиться к посеву. Об этом только и говорили. Взрослое население обсуждало, каковы будут условия и сроки посева, каким будет лето, будут ли идти дожди, к какому сроку поспеет урожай, успеют ли собрать пшеницу до осенних заморозков и тому подобное. Школьники же старались не отставать от взрослых. Все вышесказанные проблемы интересовали их в не меньшей степени, а кого-то и в большей. А мальчики ещё и вычисляли, возьмут ли их в поле помогать работать на комбайнах. Вычисляли, потому что это заключалось в анализе их четвертных оценок, от которых зависело, разрешат ли родители пропадать им на полях.
Меня удивляло то, с каким оживлением всё это обсуждали дети, что им это было интересно и что они в будущем тоже хотят работать в поле. Я-то всегда считала, что в деревне молодёжи не осталось, а те, кто остались, планируют переезд в город в ближайшее время. В связи с подобными мыслями мне всегда было жалко городских жителей (и себя в том числе), которые вынуждены делить и рабочие места, и жильё с приезжими. Здесь же о переезде задумывались единицы и то только те, которые хотели учиться и работать вне сферы сельского хозяйства. В близлежащем городке находился один университет сельского хозяйства и один институт экономического профиля. Короче говоря, дети с малых лет знали, чему будет посвящена их жизнь и были сим знанием весьма довольны.
Чего я не могла сказать о себе. Одноклассники уже не пытались подружиться со мной, поняв, наконец, всю безнадёжность этой затеи. Учителя спрашивали меня редко: поняли, что если материал мною пройден, то знаю я его хорошо, а если тема новая, то я её уже сама изучила. Несколько раз я подменяла учительницу по английскому языку. То ли она болела, то ли ей надо было куда-то съездить, я так и не поняла. Факт в том, что я лишний раз убедилась, что иностранные языки в целом и английский язык в частности никогда не приживутся в нашей стране. Ну не хочет наш народ знать что-то помимо языка Пушкина и Толстого, поэтому язык Шекспира и Диккенса, а тем более Бальзака и Ануя, в России просто не интересны. Ну а мне-то что? Для меня это не столь важно. Я английский знаю, книги Джейн Остен в оригинале читаю, а всё остальное меня мало волнует. Но на уроке я, конечно, попыталась убедить учеников в необходимости знать английский даже в условиях сельскохозяйственных работ. Наткнулась на скептические взгляды шестиклашек и решила просто повторить с ними Present Simple.
А тем временем в поле уже велись какие-то работы. Я честно пыталась вникнуть в суть разговоров своих одноклассников, чтобы хоть как-то заинтересоваться и быть не белой, а хотя бы сероватой вороной. Но всё это упорно не хотело пониматься и меня заинтересовывать.
В конце марта в местном Доме Культуры (если его можно так назвать) в субботу устраивались танцы.
-Таш, ну может, сходишь, развеешься, а то сидишь дома с книжками да компьютером своим, - сделала попытку привлечь меня к местным развлечениям бабушка.
-Ба, во-первых, это ноутбук. Во-вторых, книги - это единственная моя радость. В-третьих, я никого не знаю, что я там буду делать? Создавать конкуренцию местным красавицам?
-Почему ты никого не знаешь? - удивилась бабуля. - А как же Саша?
-Саша? - я оторвала глаза от экрана. - Саша ходит на танцы?
-Ну... - бабушка забегала глазами. - Иногда ходит. Вот как раз сходишь и узнаешь. Ты же танцами занималась.
-Ба, я бальными занималась, - улыбнулась я, чувствуя какой-то подвох. - Сомневаюсь, что тут кто-то умеет танцевать вальс или фокстрот.
-Таш, там будет весело. И я уверена, Саша тоже будет, - не сдавала свои позиции бабушка.
-Ладно, уговорила, - сдалась я, решив, что больше получаса там не пробуду.
***
Я вошла в зал, где была установлена аппаратура, горели разноцветные лампы и уже несколько девочек хихикали в дальнем углу. Постепенно молодёжь подтягивалась, и вскоре включили музыку. Как я и предполагала, началось всё с дискотеки 80-х.
Я стояла около стенки и считала минуты до момента, когда можно будет уйти, не проявив неуважения к местным развлечениям.
-Хорошо выглядишь, - услышала я знакомый голос и обернулась. Рядом со мной стоял Саша и мило мне улыбался.
-Ты тоже, - усмехнулась я, отметив про себя, что одеты мы в одной цветовой гамме.
-Скучаешь? - поинтересовался он.
Я посмотрела на него из-под бровей и отвернулась. Если он ожидает услышать "Нет, ну что ты? Мне здесь очень нравится!", то не дождётся.
-Понятно, - кивнул Саша. - А хочешь, я тебе кое-что покажу?
Я с подозрением подняла на него взгляд.
-Не боись, я тебя не украду, - засмеялся он. - Просто хочу показать, что и у деревенской жизни есть свои прелести.
-Ну, попробуй, - согласилась я.
Саша подал мне пальто. Около входа стояла его семёрка. Я уселась в машину и не хотела больше выходить, потому что мои полусапожки уже издавали подозрительное хлюпанье. Саша сел за руль.
-Не ожидала, что ты ходишь на танцы, - сообщила ему я.
-А я и не хожу, - проинформировал меня он.
-Как? - опешила я. - А сейчас ты где был?
-Так я за тобой приехал, - просто ответил парень.
-? - мои круглые глаза говорили лучше любого вопроса.
-Ну, мне твоя бабушка сказала, что ты пошла на танцы, и она будет признательна, если я тебя привезу домой, - объяснил Саша.
-Ну-ну, мило, - буркнула я и, скрестив руки на груди, надулась, как хомяк на семечки.
-Перестань дуться, - толкнул меня плечом Саша. - Поехали, сейчас ты увидишь, что деревня даже весной может быть красива.
И я увидела. Саша показывал мне маленькие деревенские домики, рассказывал их историю, завёз меня в берёзовую рощу, в самые грибные места в период осени. А ещё показал склады для хранения урожая и гаражи комбайнов.
-С тех пор как умер отец, я забочусь о маме и сестре. В принципе, весной, летом и осенью я занят на полях, но вот зимой приходится водителем в городе работать. А ещё на заочке учусь в универе.
-А сколько тебе лет? - осторожно спросила я.
-Мне 20, - просто ответил Саша. - Отец умер три года назад. Слава Богу, научил меня работать в поле.
-А тебе никогда не хотелось уехать, заняться чем-нибудь другим? - поинтересовалась я.
-Хм, - Саша задумался. - Ну... в детстве хотел стать космонавтом.
Я прыснула. Интересно, какой нормальный мальчик не хотел стать космонавтом, лётчиком, пожарником или на крайний случай агентом 007? Покажите мне такого! Вот и я говорю, что все хотят.
-Удивишься, наверное, - сказал Саша. - Но я с 10 лет знал, что быть мне сборщиком урожая. Меня отец с 5 лет на поля брал. Я смотрел, как он пшеницу собирает, а потом как ходит на склады и через пальцы зерно пропускает. "Народное золото", - говорил он и сыпал мне зерно в ладони. А я держал его и удивлялся, что обычное зерно в руках отца переливалось на солнце словно драгоценный металл. У нас пекарня рядом со складом. Он там водителем подрабатывал, каждый день свежий хлеб приносил. Ещё горячий, только из печи. А мы с Риткой бежали ему навстречу, сначала вешались на шею, а потом забирали горячую буханку, бежали домой, ломали её пополам и съедали вдвоём. Родителям оставляли только горбушку. Знаешь, горбушки самые вкусные, поэтому мы их отламывали и откладывали для мамы и папы.
Саша рассказывал это таким счастливым голосом, что я даже постыдилась своего вопроса. Никуда он отсюда не уедет. Здесь не только его Родина, здесь его жизнь, его любовь, его семья.
Вот так и началось моё знакомство с деревенской жизнью.
Когда Саша мог, он забирал меня из школы и катал. Когда не мог, я чаще всего звонила, узнавала, где он, и либо сама приходила, либо он меня где-то подбирал, и мы с ним ездили по его делам. А иногда он сидел со мной дома и слушал мои опусы о классической литературе Англии XIX века и русской литературе XX.
Благодаря ему я поняла, что в деревне люди интересуются не только сбором урожая и качеством пшеницы, но могут иметь и другие ценности.
Оказалось, что Саша в детстве пару месяцев ходил в танцевальный кружок. И как-то раз я загорелась идеей научить его танцевать вальс. Сначала он долго отнекивался и отшучивался, но аргументировав свою просьбу тем, что на выпускном вечере мне будет не с кем танцевать вальс, я всё-таки получила от него согласие. Отдавив мне все пальцы на обеих ногах, несколько раз обидевшись и пообещав, что больше никогда ("Слышишь? НИКОГДА!") он не будет со мной танцевать, я всё-таки добилась от него правильного, почти идеального вальса.
Он в свою очередь вызвался научить меня водить. Мне было жаль его семёрку. Рита, его сестра, сразу попрощалась с машиной и заявила мне, что через неделю уроков вождения я сбегу от её брата, как когда-то бежали татары с Куликова поля.
Эта девочка не переставала меня удивлять. Это было милое создание, очень похожее на своего брата внешне, но абсолютно другое внутренне. Она носила очки и не расставалась с книжками. Её нигде нельзя было встретить без учебников или какой-нибудь художественной литературы, которую её класс или проходит сейчас, или будет проходить через месяц. Точнее, проходила это всё одна Рита, а все остальные пользовались её памятью и узнавали мельчайшие подробности отношений Маши и Дубровского по пересказам этой доброй девочки. Ей было 12 лет, она знала, что в дальнейшем будет учительницей младших классов, и попросила меня позаниматься с ней английским. Поэтому в свободное от уроков вождения и вальса время я занималась иностранным языком с моей первой ученицей.
А Саша теперь отыгрывался на мне. Как когда-то он не мог понять, в какую долю вступать и на какой счёт переставлять ногу, так теперь я не могла понять, как нужно переключать скорости и когда нужно нажимать на сцепление. Он откровенно надо мной потешался и лишний раз убедился, что прежде чем включить правый поворотник, особам женского пола необходимо сначала вспомнить, где это право находится.
Но через месяц мучений я всё-таки научилась водить машину так, что никто бы не догадался, что за рулём новичок-девушка.
Саша гордился своими учительскими способностями. Правда я быстро спускала его с небес на землю, заявляя, что я талантливая ученица и у меня в крови заложено водить грузовики, не то что легковушки. На что получала по носу, и слушала долгие рассуждения о том, что меня ни один, даже самый терпеливый, инструктор не выдержал бы, и я лишь ему обязана своим умением водить машину. А по поводу грузовиков он задумался. И в один прекрасный вечер мне было предложено перейти на более глобальные масштабы, а если конкретнее, он решил меня научить работать на комбайне.
***
-Я туда даже залезть не смогу, - констатировала очевидный факт я, уперев руки в бока и глядя на огромное чудовище, стоящее передо мной, под гордым названием "комбайн".
-Сможешь, - сообщил мне Саша, приняв идентичную мне позу.
-Нет, не смогу, - покачала головой я.
Саша открыл дверь, ухватил меня за талию и подсадил так, чтобы я смогла залезть на сидение. Я оказалась внутри.
Так началось моё знакомство с агрономической техникой. Саша рассказывал мне про работу этого зверя, про его вкусы, про его настроение. Он говорил о комбайне, как о живом существе, словно это его давнишний друг, со своими радостями и горестями, с переменами настроения и предпочтениями в погоде.
Саша рассказывал про сбор урожая, про условия сбора, про сроки, про погодные явления и как это влияет на пшеницу.
Например, для меня было новостью, что зерно должно быть определённой влажности, чтобы его можно было собрать, иначе потом оно начнёт гнить и будет непригодно для производства.
"Самое страшное, - говорил Саша, - если во время сбора урожая пойдёт дождь". Техника в такие моменты бесполезна. Иногда бывает так, что не хватает людей, что погода портится, а убрать весь урожай не успевают. Но такое бывает редко.
-Наш директор ведёт анализ многолетних прогнозов погоды, - объяснял мне Саша.
-Это как? Погоду можно проанализировать? - удивлялась я, искренне считая, что анализу поддаются лишь художественные произведения и математические подсчёты, о чём и сообщила Саше.
-Правильно. А прогноз погоды и есть анализ математических подсчётов. Ты должна знать, что в течение каждого сезона на определённой местности выпадает определённое количество осадков. То есть необходимо посмотреть, сколько осадков от среднегодовой нормы выпало с весны и до уборки урожая. Если, допустим, это количество составило 50%, то значит, вторая половина придётся на осень. А если, например, лето было дождливым, то значит можно надеяться, что осенью, хотя бы две-три недели, будет сухо, и мы успеем всё убрать.
-Как всё сложно, - ужасалась я.
Пока Саша учил меня водить комбайн, учебный год потихоньку подходил к концу, весна набирала обороты и уже готовилась сдать права лету. Деревья уже зеленели, травка поднималась, птицы возвращались с юга и рассказывали друг другу о своих приключениях.
Я впитывала эту прелесть расцветания природы, как губка. Всё больше и больше я думала о том, что в городе не замечаешь этого весеннего пробуждения природы, этой красоты первого цветения. Птицы в городе поют не так громко: их не слышно за гулом машин, да и не прислушиваешься к ним в этом бешеном ритме мегаполиса.
А здесь... здесь природа пробуждается вместе с тобой, ласкает слух и глаз своим цветением.
А пшеница... невозможно передать, как это удивительно, когда видел, как пшеницу только сеяли, а теперь она переливается всеми оттенками золота от лёгкого дуновения ветерка. Она такая красивая и благородная, что прямо завораживает.
Иногда мы с Сашей, после очередного урока вождения, просто сидели на пригорке и наблюдали за тем, как пшеница колосится. В такие моменты понимаешь, в чём заключена жизнь. В этом вот огромном золотом море. А это море состоит из отдельных колосков, а колоски из маленьких зёрнышек. И вот потом всё это соберётся. И из этого будут делать хлеб.
А однажды Саша принёс нам с бабушкой свежевыпеченную горячую буханку белого хлеба. Я такой вкуснятины никогда не ела. Мы уселись с Сашей на чердаке, это было наше любимое место, и обсуждали народные приметы про погоду, вспоминали описания деревенской жизни в литературе. И я ловила себя на мысли, что не хочу возвращаться в пыльную и душную Москву летом.
Когда родители узнали, что на летние каникулы я хочу остаться в деревне, а они могут ехать в отпуск на море (мы с бабушкой и без них прекрасно справляемся), они сначала не поверили, а потом обрадовались и через неделю умотали в Турцию на месяц.
***
К началу сбора урожая я освоила всё необходимое в управлении комбайном. Очень обрадовался по этому поводу Саша. Он заявил, что я буду его периодически заменять.
-Шутка, - засмеялся он, когда увидел мои глаза, полные ужаса.
-Не смешно, - буркнула я и уселась за руль его семёрки.
Сегодня мы решили смотаться в ближайший городок. Саше нужны были новые кроссовки. Мы долго спорили, кто поведёт машину и решили, что в город еду за рулём я, а на обратном пути поведёт он. Гаишники тут следовали негласному правилу женщин не останавливать, поэтому я без опаски разъезжала на машине.
Кроссовки нужного размера и расцветки упорно не хотели находиться. В итоге мы купили мне очаровательный шарфик зелёного цвета, красивую записную книжку, "Амока" Стефана Цвейга, но только не кроссовки.
Саша особо не расстроился и даже почти уступил мне место за рулём, но потом всё же не доверил мне вождение ночью (что сопровождалось моим активным недовольством) и сел за руль сам.
Мы ехали по пустому шоссе. Вернее, пустой была лишь наша полоса, потому как было воскресенье, мы ехали из города, а все дачники наоборот опомнились и заспешили в город.
Мы о чём-то разговаривали, и Саша посмотрел на меня в тот момент, когда мы проезжали перекрёсток. А потом... потом я помню яркую вспышку и темноту.
***
Очнулась я в больнице. Как тут очутилась, я не помнила. Первая мысль была "Что с Сашей?"
Я лежала на кровати, вся в проводах. Всё тело болело. Я попыталась повернуть голову, но сделать этого не удалось, потому что шею пронзила дикая боль. Такое бывает, когда простужаешься.
Я попыталась напрячь мозги и вспомнить, что со мной было после аварии. Честно пыталась, но ничего не получилось.
Ко мне вошла медсестра, заметила, что я проснулась, и сказала:
-Ну, наконец-то проснулась. Горазда же ты спать, дорогая. Ну как ты себя чувствуешь? - спросила она, подходя и оглядывая меня.
-Как будто упала с самосвала, тормозила головой, - попыталась улыбнуться я, но и эта нехитрая мимическая операция отозвалась болью в голове.
-Оно и понятно, ты ещё легко отделалась, - отмахнулась она и пошла поправлять занавески на окнах.
-Что вы хотите этим сказать? - ужаснулась я. - Что с Сашей?
-Сейчас доктора позову, пусть посмотрит тебя, - продолжала ворковать медсестра, усиленно делая вид, что не слышит меня, и направилась к двери.
Через несколько минут ко мне пришёл врач. Он молча осмотрел меня, молча что-то записал в моей карте. Затем сел, ласково мне улыбнулся.
-Всё у тебя, дорогуша, нормально, - сказал он. - Ты повредила бедро, ушиб на рёбрах, растянула связки ключицы и лодыжки на правой ноге, но не сильно. Ушибы и порезы тебе перечислять не буду. Они уже почти все зажили и неприятных ощущений доставлять не будут. В общем, через недельку отпустим тебя домой, - сообщил мне радостно врач. - Ну, теперь задавай интересующие тебя вопросы.
-Что с Сашей? - моментально выдала я.
Врач опустил глаза.
-Что с ним? - повторила я свой вопрос. Та-а-ак... Кажется, истерика под ручку с паникой подкрались незаметно. - Он жив?
-Жив твой Саша, - вздохнул врач. - Жив, не волнуйся.
-Когда я его увижу? - тут же спросила я.
-Когда будешь в состоянии передвигаться, - был мне ответ, и врач быстро вышел из палаты.
Что это значит? Что Саша не может сам ко мне прийти? А почему? С ним что-то серьёзное или то же, что и со мной? Почему врач так быстро ретировался?
Страшно. И опять лежу одна. Минут через двадцать дверь открылась и ко мне зашла бабушка с Ритой. Бабушка сразу бросилась к кровати, плача и благодаря Бога за то, что я жива.
Рита стояла сзади. Лицо её было задумчивое, а в глазах стояли слёзы.
-Рита, - обратилась я к ней. - Ты Сашу видела?
Кивок.
-Он жив?
Кивок.
-С ним всё нормально?
Рита подняла на меня взгляд. По правой щеке прокатилась слеза.
-Что с ним?
***
Я зашла в палату к Саше. Он лежал неподвижно. Бледный, почти слился с простынёй. Губы сиреневые. Дышит совсем тихо. Спит. Я присела на стул рядом с капельницей. Не знаю, сколько я так просидела, но через какое-то время Саша открыл глаза, и наши взгляды встретились. Мы могли обойтись без слов. Да и что можно было сказать в подобной ситуации.
***
-Так хотел сделать ей приятное, - сказала Людмила Михайловна моей бабушке. - Вы же знаете, как он к ней относится.
-Да знаю, - вздохнула бабуля.
Я стояла за углом. Они меня не видели, но я их очень хорошо слышала. Я затаила дыхание, готовясь услышать, как же Саша ко мне относится.
-Она первой человек, которому он разрешил сесть за руль отцовской машины, - причитала Сашина мама. - Сколько он планировал эту поездку в город. Всё никак не мог решить, какую книгу ей купить. А потом подумал, что лучше будет, если она сама выберет. И повод-то придумал: кроссовки ему якобы нужны были.
-Да она сюда все книги перевезла, - прошептала бабушка. - Так радовалась, что поедет вместе с ним кроссовки ему выбирать.
-Она же не знала, что это лишь предлог с ней съездить, - качала головой Людмила Михайловна. - А теперь... теперь неизвестно, встанет он или нет.
Я стояла как громом поражённая. Кроссовки - лишь предлог. Мы могли не ездить. Мы могли не попасть в эту аварию. Мы бы сейчас не находились здесь.
Через несколько секунд я влетела в палату к Саше. Я не помню, что тогда говорила. Просто я чувствовала виноватой себя. Я была в бешенстве. Зачем нужна была эта вылазка в город? Поэтому он и не выбрал кроссовки: они не были ему нужны!
-Всё сказала? - поинтересовался Саша.
-Нет! - рыкнула я.
-А я думаю да, - просто сказал он и отвернулся от меня.
Это было больнее всего. Это было хуже любого его обвиняющего слова или взгляда. Это было невыносимо.
Что же это я? Что со мной? Он же ради меня поехал. А я его же и обвинять? Он же ходить не может, а я его же и виноватым делаю?
Я себя почувствовала так мерзко.
-Саш, - позвала я его.
-Что? - отозвался он, не поворачиваясь.
-Прости, - тихо произнесла я.
***
Наступило время сбора урожая. Комбайны вышли в поле. И только Сашин друг стоял без дела. В деревне больше не было человека, который умел бы на нём ездить. Только Саша и я. Но мне вряд ли бы доверили занять его место.
Я уже полностью поправилась и теперь разрывалась между своим домом и Сашей. Он сидел в инвалидной коляске и ничего не хотел. Без меня он не ел. Отказывался без меня выезжать на воздух. У него была жуткая депрессия. Он не верил, что когда-нибудь сможет встать. Но за него верила я. И его близкие не теряли надежду.
-Почему ты не веришь в себя? - как-то спросила я у него. - Почему я в тебя верю больше, чем ты сам в себя?
-Ты скоро уедешь, - запел свою любимую песню Саша. Это была его навязчивая идея.
-Я никуда не уеду, - в сотый раз повторила я, вывозя его на улицу. - Сколько ещё раз должна это тебе сказать?
-Уедешь, - как зачарованный, повторил он. - Тебе учиться надо, поступать. А я что? Даже теперь свою заочку закончить не смогу.
-Саша, может быть, хватит? - не удержалась я. - Ты же прекрасно понимаешь, что мы теперь слишком крепко связаны. Я никуда не уеду. Ты закончишь свою учёбу, а я поступлю заочно. Нет никакой проблемы.
-Ты ни в чём не виновата, - тихо произнёс он. - Ты не должна оставаться здесь.
-Саша, я знаю, что ни в чём не виновата, - просветила я его. - Но всё равно никуда не уеду.
Он замолчал.
Эти разговоры были бесконечными и всегда заканчивались одинаково: его молчанием. Как могло так случиться, что этот парень с его деревенскими замашками смог стать для меня всем и даже больше? Я не хотела уезжать не потому, что чувствовала себя виноватой. А потому что он был слишком дорог мне, чтобы я смогла оставить его одного. Ну... и что уж греха таить, меня терзала одна только мысль о том, что к нему будет приходить кто-то другой, что ухаживать за ним буду не я. Нет уж. Такого я даже представить себе не могла. Никуда я от него не уеду. Никогда.
***
Я убиралась дома. Вынося мусор на улицу, бросила взгляд на небо. Где-то на западе оно чернело. Сразу же вспомнились наши разговоры с Сашей на тему погоды. А сейчас успевают ли убрать урожай? Ведь в этот раз у них меньше на одного высококлассного работника.
Я побежала к Саше, чтобы поделиться опасениями. Но когда зашла к нему в комнату, то увидела, что он тщательно размешивает что-то в стакане с водой. На тумбочке рядом лежала пустая упаковка от снотворного.
Я застыла. И вдруг поняла, что мне без него не жить.
-Саш, - позвала я.
Он резко поднял голову. В глазах его плескалась боль: "Ты мне слишком дорога для такой жизни", - читалось в них.
-Ты мне половину оставь.
Мы смотрели друг на друга, а вокруг звенела тишина. Он откинулся обратно на подушку, подняв глаза к потолку. Рука со стаканом медленно опустилась, и всё содержимое вылилось на пол.
Я подошла к его кровати и села рядом с ним.
-Всё будет хорошо, - сказала я, взяв его за руку.
-Гроза идёт, - прошептал он. - Успеют или нет?
И тут где-то вдалеке полыхнула молния.
-Не успеют... - округлил глаза Саша. - Эх! Мне бы в поле!
И тут меня осенило!
-Саш! - вскочила я. - Где твои ключи от комбайна?
-В столе, а что? - не понял он, но я уже с ключами выбежала на улицу и села в его семёрку.
Как я и предполагала, в гараже никого не было. Все были на полях. Посмотрела на небо. Гроза приближалась, но время ещё было, и в первый раз в жизни я сама залезла в комбайн и вставила ключи.
В поле выехала я благополучно и начала делать всё, чему меня учил Саша. В тот момент меня мало интересовало то, что мне сделают потом, когда узнают, что неместная девушка самовольно, без прав и разрешения, залезла в чужую машину. Я видела, сколько ещё не скошенной пшеницы осталось. И работники явно не успевали всё собрать до начала грозы.
Прошло часа два, когда недалеко от меня оказался другой комбайн и посигналил мне. Не знаю, понял ли водитель, что за рулём не Саша, или не понял, но долго задерживаться не стал и поехал на восток. Ещё через какое-то время меня заметили с севера, но подъезжать не стали, видимо, полностью доверяя мне западный участок.
Я нервно следила за приближением туч. Среди чёрного неба периодически сверкали белые зигзаги молний. Когда первые дождевые капли осчастливили моё лобовое стекло своим присутствием, я уже справилась на западной стороне и поехала помогать остальным.
Дождь пока делал вид, что не собирается проливаться ливнем, но всё же подгонял всех заканчивать. Когда первая молния сверкнула непосредственно над нами, мы почти всё закончили. Я судорожно старалась работать быстрее, но силы были на исходе, я устала от напряжения гораздо раньше, чем обычно уставала от вождения. Мне и в голову не приходило, что сбор пшеницы может полностью занять все мысли. Сейчас было просто некогда думать о чём-то постороннем. Небо угрожающе нависало чёрным покрывалом над головой, а молнии кричали "Быстрее!". В голове лишь одна мысль "Успеть!". Работники, также как и я, были измотаны. Но им-то, наверное, не привыкать к такому режиму. Это их жизнь: вовремя посадить и вовремя собрать. И так ведь не только в нашей деревне. Так везде. А как же раньше люди справлялись? Это сейчас есть определённый запас пшеницы, ячменя, ржи, чтобы если вдруг засушливое или дождливое лето, страна не осталась без хлеба. А раньше? Раньше сколько соберёшь, столько и проживёшь. Ведь зерном и торгуют. Сейчас-то от урожая зависят и зарплаты, и экономика. Каждый центнер на счету. А раньше от сбора урожая жизнь зависела. И ведь не было машин, комбайнов, заводов. Всё делали своими руками, косили сами, собирали сами, сушили, очищали от травы, молотили. До чего дошёл прогресс! И всё равно, несмотря на автоматизированные процессы производства, человеческий фактор играет важнейшую роль. Вот, например, как сегодня. Один получил травму, все остальные должны работать быстрее. А перед грозой все из последних сил стараются всё успеть убрать, даже если рабочий день давно закончился. Саша рассказывал, что бывало, комбайны стояли в поле с девяти утра и до восьми вечера, а когда снижалась влажность, начинали убирать до наступления темноты. Хоть по два часа в день, но молотили.
"Чтобы мы могли оперативно возобновить уборку после дождя, - говорил Саша, - даже в непогоду на полях дежурят механизаторы и агрономы производственных отделений. А что делать: сбор урожая зависит от всех нас и его количество напрямую связано с качеством нашей работы".
Как я теперь понимала горящий восторг Сашиных глаз, когда он рассказывал истории про то, как в последний момент их бригада успевала закончить работу до наступления дождливой поры. Сейчас, останавливаясь около гаража вместе с остальными комбайнами, я готова была плясать от радости, что мы всё успели. И как же я была счастлива от того, что принимала в этом соревновании с погодой непосредственное участие и вместе со всеми одержала победу.
И моей радости не было предела, пока я не вылезла из машины. А вот когда я увидела изумлённые лица работников, вот тогда и поняла, что сейчас мне будет ой как нехорошо.
-Деточка, - обратился ко мне самый старший мужчина. По-моему, его звали Пётр Алексеевич. - Ты всё это время одна на вот этом комбайне работала?
Я опустила взгляд. Сейчас они должны написать докладную записку начальнику бригады о нарушении правил и самовольном проникновении на территорию урожайного участка.
-Да... мужики... - протянул Пётр Алексеич. - Что ж это делается? Ударными работниками девчонки становятся? Мы ж без неё западный участок не осилили бы. Туда дождь быстрее всего пришёл. Ну, девка, ну даёшь! - он подошёл ко мне и по-дружески ударил меня по плечу так, что я чуть не упала. - Ой, малая, извини, не рассчитал, ты ж у нас представительница слабого пола. Хотя, вот насчёт этого можно и поспорить.
Я подняла на него благодарный взгляд и увидела одобрения на лицах всех присутствующих. Удивительно, но мне вдруг стало так легко и совсем не страшно. И поняла, что меня не ждёт тяжкое наказание. Я улыбнулась.
-Ну что, - подошёл ко мне второй мужчина, по-моему, Аркадий Николаевич. - С почином.
И он пожал мне руку. Все остальные 13 человек последовали его примеру.
-Устала, поди, - ухмыльнулся Василий Тимофеевич. - Пойдём чайку попьём.
-Я... - я запнулась. - Мне к Саше надо...
Все мужчины засмеялись.
-Понятно всё! Всё с тобой ясно, - усмехались они.
Я нерешительно топталась на месте.
-Ладно, иди уж, - взлохматил мои волосы Пётр Алексеич. - Поднимай его на ноги. Не всю же жизнь тебе за него на поле пахать!
Я всех поблагодарила, попрощалась и полетела к Саше домой. Я даже не думала, что по нашим дорогам можно ездить с такой скоростью, а то, что так буду ездить я, да ещё в дождь, мне вообще никогда в голову не приходило. Но я была словно окрылена победой над стихией. Природа будто злилась на нас. Она явно хотела подпортить сегодня людям нервы, и молнии сверкали одна за другой. Гром не отставал, и иногда казалось, что в небе не тучи сталкиваются, а планеты мимо пролетают, ударяясь о нашу атмосферу. Дождь усиливался. Я подъехала к дому Саши и увидела, что свет не горит. Странно. Не могла же Людмила Михайловна в темноте сидеть. Потом я вспомнила, что сегодня она в ночную смену в круглосуточном магазине. Значит, Саша дома один. А он чего свет не включает?
Я остановилась около калитки и посмотрела на крыльцо. Где-то вдалеке полыхнула молния, озарила на одно мгновение всё вокруг, и я увидела Сашу, сидящего на крыльце в... футболке! Он с ума сошёл? Простудится ведь!
Я пару дней назад видела в багажнике его куртку. Дождь лил как из ведра. Быстро выбежав из машины, я вспомнила, что забыла вытащить ключи. Залезла обратно. Схватив ключи, накинула куртку на голову и бросилась к багажнику. Вставляя ключи в машину, я крикнула:
-Саш! Ты чего? Совсем с дуба рухнул? Ты же простудишься!
Багажник открылся легко, без капризов. Искать куртку пришлось минут пять. За это время я успела вымокнуть до нитки, но куртку всё же нашла. Я закрыла багажник и тут... тут рядом со мной полыхнула молния и я поняла, что она ударила в метре от меня. Ну а дальше... а дальше я грохнулась в обморок.
***
-Таша! Таша!
Я очнулась. В глазах плясали белые круги. И чего я свалилась? Испугалась просто. Молния же не в меня попала. Она же решила сжалиться и ударила рядом. Предупредила так легонько, чтобы я домой уже шла.
-Таша! - опять окликнули меня. И тут я поняла, что меня кто-то прижимает к себе. Я попыталась сконцентрироваться, что было сделать очень сложно, так как небо продолжало изливать на землю всё, что накопилось у него за долгое время. Но всё же огромным усилием воли я заставила свой мозг включиться и взглянула на человека, который меня держал, и... кажется, опять потеряла сознание.
-Таша! - меня слегка били по щекам. - Да что ж такое?! Таша! Да очнись же ты!
-Саша... - прошептала я, открывая глаза и не веря им. - Саша...
-Сколько ещё раз ты будешь терять сознание? - поинтересовался он у меня.
-Саша... - я только и могла, кажется, повторять его имя.
-Я знаю, что я Саша. Какого лешего ты полезла в багажник?
-Саша, - я немного пришла в себя. - Саша, что ты тут делаешь?
-В смысле? Я увидел, как там, где ты стояла, полыхнула молния, а потом увидел, что ты упала. Когда я подбежал, то понял, что молния ударила рядом. А ты лежишь. Что я должен был подумать?