Аннотация: Это история о том, как одна благополучная украинская семья провела свой отпуск в стране, с которой Украина вела войну несколько лет назад.
Глава первая, в которой муж и жена, преодолев сопротивление тещи, отправляются в отпуск, в страну, которая довольно недавно вела ожесточенную войну с родиной отпускников. Им удается получить большую скидку на тур за то, что они согласились, чтобы их гидом в этом путешествии стал инвалид-киборг.
- Ну куда вы собрались?- в который раз завела свою песню теща. После десятого повтора, даже её дивный полтавский выговор не мог погасить раздражения, которое вызывал вопрос.
- Вы что, забыли ту войну, забыли, что это за люди?
- Петро, - обратилась она лично ко мне, - ты же грамотный, агроном, образование имеешь, одумайся!
Вообще-то теща у меня замечательная. На самом деле, героическая. Даже военные награды имеет. До войны у неё в Полтаве модный салон был. В нем все невесты города наряжались. Как война началась, наша Галина Панасьевна каким-то своим швеям, кто с детьми, помогла эвакуироваться, а сама закупилась камуфляжной тканью и стала шить разное обмундирование для ЗСУ. Даже броники и рюкзаки её ателье выпускало. Думаю, её подарки не одну жизнь на фронте помогли сохранить.
Но, все же, десятое повторение одних и тех же аргументов кого хочешь выведет из себя.
- Галина Панасьевна!- я уже тоже повторялся десятый раз, - ну куда нам ехать? Все эти Барбадосы, Сент-Люсии, Ямайки, Антигуа, надоели до чертиков. Потом, там толпа наших земляков , везде, в СПА, на пляжах и в ресторанах, повсюду рiдна мова!
- Хочется уже чего-нибудь свежего, оригинального. Война была давно. С тех пор уже и денацификацию там провели и санкции уже два года как сняли. Потом, Грицки в прошлом году были. Вернулись живы-здоровы. А какие сенсо* привезли! На те деньги, что удалось за него получить, они смогли хату заново отремонтировать. А самовары и лапти! Такое я только в Киеве в музее археологии видел, а у них все новенькое, Григорий говорит, что с ноги хозяина своими руками лапти снял! Тарасенки тоже там были...
Тут Галина Панасьевна прямо взвилась:
- Тарасенок, между прочим, спасатели срочно эвакуировали, чуть ли не с боем!
- Ну что Тарасенки, - я тоже завелся, - он жлоб. Я говорил ему, чтоб ставил наш армейский имплант* "Сич-Тесла"*. А он мне: "Ни за что, эти импланты армейцы продают с наценкой, я пацифист" Ну, поставил себе и жене эппловские. Да, они дешевле. Но когда Тарасенок с женой бродили по старым районам Саратова, сработала какая-то орковская глушилка. Тарасенки исчезли с мониторов охраны. Когда через десять минут стратосферные спасатели приземлились, их еще пришлось искать десять минут. Конечно, тур прервали, хорошо еще, не заставили платить за экстренную эвакуацию.
- Нет, мы с Оксаной поставили наши сичевские импланты. Я знаю, что почти вдвое дороже, но ведь это на армию. Для них мне ничего не жалко. И потом, у меня на ферме двадцать дронов от "Сич-Майкрософт" трудятся. Уже три года никаких проблем, и сервис сичевский не сравнить с американцами: любая проблема устраняется в течение первых суток. У соседа дрон повредил раннюю капусту, так ему компенсировали не только потери, аппарат бесплатно заменили на продвинутый.
Этот разговор состоялся неделю назад. Сегодня мы проходим окончательный инструктаж в нашем турагенстве. Собственно, "Славутич" монополист на этом направлении. Хозяин сам начал ездить в Россию, как только сняли санкции. Был, видимо, в жизни преуспевающего руководителя Украинского отделения "Осттур Рейзебюро" недостаток адреналина. Как бы то ни было, теперь в Россию почти все едут через "Славутич".
Тур мы с женой выбрали индивидуальный. Это наш с ней юбилей. Ровно двадцать лет назад мы познакомились в Лодзи. Ей было семь лет, а мне десять. В первый год войны, вместе с тысячами земляков, мы с мамой эвакуировались в Польшу. Оксана моя была со своей тетей, швеёй из ателье Галины Панасьевны.
Теперь, когда все закончилось, даже приятно вспомнить те годы. Тогда же было очень страшно. Пока ехали в эвакуацию, несколько раз попали под обстрел орков. В Польше первые дни тоже было не сладко. Язык непонятный, знакомых, кроме мамы, нет. Легче стало, когда я встретил Серегу Корчинского. Он эвакуировался из Первомайского. Парень был всего на три года старше меня, но, казалось, что это взрослый мужчина.
Он собрал нас, эвакуированных школьников из Украины, и начал движение: "Назло оркам, не станем поколением недоучек". Его бабушка, с которой они жили у каких-то своих родственников из Польши, была учитель украинского. Мы собирались у них дома и учились. Кроме украинского, мы занимались математикой и физикой еще с одним их родичем из Англии. Он, программист по образованию, давно эмигрировал, но как узнал про нас, сразу предложил проводить занятия "онлайн"
Конечно, это продолжалось недолго, всех нас приняли в польскую школу, но за те несколько недель, что мы занимались, все крепко сдружились. Оксана появилась в нашем кружке не сразу, но для меня её появление было настоящим событием. Я никогда раньше таких девчонок не видел. Наверное, не только на меня она произвела впечатление, потому, что все мальчишки слушали её беспрекословно и старались во всем потакать.
Когда нас устроили в школу, мы с ней попали в разные места, но часто общались в чатах. Виртуальное общение наше продолжалось много лет, а в реальности мы встретились в армии. Я дослуживал свой срок, а она только призвалась. С тех пор каждую её увольнительную мы проводили вместе. Трудно теперь даже представить, что с той встречи в эвакуации прошло двадцать лет.
Офис турфирмы мы посетили в виртуальной реальности. Нас принял менеджер с явными африканскими корнями. Было сразу понятно, что фирма солидная. Все детали прописаны крайне тщательно. Даже непись секретарша одета от Соломона. Я, как-то купил жене один его гарнитур. На деньги, в которые обошлось это виртуальное изделие, я мог бы купить себе еще одного реального полнофункционального дрона.
Неожиданно наш собеседник явно смутился, и замолчал на несколько мгновений, а потом предложил обдумать дополнительное предложение фирмы.
- Видите ли, мы гарантируем полную безопасность нашим клиентам. Круглосуточный спутниковый мониторинг мозговых имплантов через спутниковые каналы, связь с непрерывным доступом в сеть, стратосферные охранные дирижабли с командами парашютистов спасателей фактически сводят всякий риск к нулю.
- В то же время мы постоянно совершенствуем наш сервис. Именно сейчас мы запустили пилотный проект персонального охранного сопровождения. Вам крупно повезло. Первым участником поездок в сопровождении охраны мы делаем скидку на стоимость тура. Думаю, менеджер хитро улыбнулся, в дальнейшем такие туры будут стоить гораздо дороже.
Так рядом с нами в поездке появился Панас. Менеджер предупредил, что встреча с ним должна пройти в реале. Охранная система нашего дома показала нам с женой уже немолодого мужчину, стоящего перед входом. Короткий седой ёжик волос, сухощавая, стройная фигура, выправка сразу выдавали бывшего военного. Имплант выдал короткий предупреждающий сигнал и в голове у меня прозвучал приятный мужской голос: "Предлагаю авторизацию" Передо мной возник мысленный образ мужчины. "Совместите изображение со стоящим перед вами человеком"
Я посмотрел на Панаса. Мысленный образ на мгновение стал ярче, потом исчез. В голове зазвучал текст. "Афанасий Оноприенко. Офицер ЗСУ в отставке" Мужчина, стоящий передо мной, улыбнулся.
- Зовите меня Панас. Он пожал мне руку. Рукопожатие оказалось довольно крепким, а рука показалась мне слишком холодной.
- Не смущайтесь, - сказал Панас. Я киборг. Правая рука, левый глаз, ну и еще кое-что у меня электронно-механическое. Не удалось из боев выйти целиком.
- Где же вы служили, - из вежливости поинтересовался я.
- То тут, то там, - мужчина снова улыбнулся, - все время на уровне оттепели.
- В каком смысле, - не понял я.
- Ну, около нуля, - пожал плечами Панас, - то плюс один, то плюс два, но дальше минус пяти за всю войну не выбрался...
Мне стало ужасно неловко. Глупо приставать с вопросами к человеку, который всю войну провел на передовой.
- Я буду сопровождать вас в этой поездке, - ничуть не обидевшись на мою бестактность, продолжил Панас.
- Лучше, если все окружающие будут считать, что мы родственники. "Называйте меня "дядя" - обратился он к нам с женой.
-Так удобнее, меньше вопросов и напряжения - снова улыбнулся он и поставил у своих ног объемистую сумку.
- Еще одна вещь, о которой я должен вас предупредить. В тех краях, куда мы собираемся, вы не сможете пользоваться виртуальными компонентами одежды. Все носимое будет в реале. Наша фирма взяла на себя смелость приготовить одеяния для вас. Если то, что мы предлагаем, не понравится, можно будет подобрать что-нибудь по каталогу.
Панас перенес сумку к дивану и выложил из нее несколько пакетов.
- Это вам, - он протянул мне пакет. Там оказались брюки из довольно легкой ткани серого цвета в тонкую черную полоску, две рубашки: одна голубого цвета, другая красная с вышивкой по вороту и рукавам, пиджак, синий, без подкладки, с карманами на груди и спереди, в нижней части. К костюму прилагался головной убор похожий на бейсболку, только сшитый из клиньев и с очень коротким козырьком, две пары обуви. Одна в виде черных низких туфель из материала, напоминающего резину, другая - сапоги из блестящего материала, также имитирующего кожу.
- Красная рубаха и сапоги это выходной вариант, его нужно использовать во время воскресных выходов. Головной убор называется "кепка".
Когда я облачился, на удивление почувствовал себя довольно комфортно.
- То, что вы надели, только выглядит так примитивно. Это имитация аборигенских материалов. На самом деле ваша одежда создана из высокотехнологичных композитных материалов с антимикробными, пылевлагозащитными свойствами. Она не мнется, практически не рвется и имеет еще множество других полезных особенностей, - сказал Панас.
Правда, внешний вид был настолько диковинный, что жена долго смеялась, сразу сделала несколько снимков и выложила их друзьям.
- Это даме,- протянул он еще один пакет жене. Она вытряхнула содержимое пакета на диван, отключила сетевые расширения и предстала перед нами в своих гигиенических трусиках. Быстро разобравшись, что к чему, она натянула юбку и футболку.
Юбка была на удивление длинная и бесформенная, серого цвета ткань украшали черные узкие полоски. Футболка тоже была серая, чуть более светлая чем юбка, с длинными рукавами и надписью на груди "Мы первые". Кроме того, в комплект входила еще блузка красного цвета в мелкий белый горошек, красный кусок ткани, который Панас назвал "плат" и еще один кусок легкой ткани с цветочным узором - "шаль"
В комплект также входили две пары обуви. Одна, почти такая же как у меня, "галоши". Вторая пара представляла собой туфли с закругленными носами, серого цвета на низком квадратном каблуке.
- Туфли и красная кофта выходной вариант одежды, - объяснил Панас.
Увидев в импланте, как она выглядит со стороны, жена сразу разделась и вновь включила сетевые дополнения одежды. Я всегда восхищался тем, как она подбирала расширения. Теперь мы видели, что её как-бы обтекает непрерывно струящийся поток ярко окрашенной жидкости, который начинался с узкого ручейка на макушке, охватывал затылок и сбегал по груди, оставляя плечи открытыми. Оттенки постоянно менялись, гармонично перетекая один в другой. На середине бедер поток заканчивался цветной пеной, окруженной туманной дымкой. Иногда, в струях потока открывались просветы, сквозь которые можно было увидеть чудесную кожу, которой так гордилась жена.
- Я в жизни такое не надену! Наши полячки-гастарбайтеры на уборке капусты одеваются лучше!
Панас снова обезоруживающе улыбнулся:
- Ну конечно, посмотрите наш каталог. Вы наверняка найдете то, что вам понравится!
Некоторое время жена сидела с отсутствующим видом. Видимо, каталог, который демонстрировал ей имплант, был весьма обширен.
- Мы никуда не едем, - наконец очнулась жена.
- Этот каталог ... все модели еще хуже того, что в вашем мешке. Она с возмущением пнула юбку, которую сняла после примерки.
Панас снова улыбнулся.
- Поймите, в тех краях, куда мы едем, нет сети, нет дополненной реальности, а то, что постоянная одежда выглядит так непритязательно, просто связано со стилем, который предпочитают аборигены. Рассматривайте это как маскарад, или, если хотите, камуфляж, чтобы слиться с местностью.
- Да, кстати,- продолжил Панас, - вам нужно научиться носить "плат" и "шаль".
- Все время, пока вы находитесь среди посторонних, ваша голова должна быть обвязана этим. В ваш имплант вместе с каталогом была загружена инструкция по использованию "плата", так называется эта деталь одежды. "Шаль" покрывает плечи при воскресных выходах. Пожалуйста, потренируйтесь.
Мы обсуждали этот вопрос еще несколько минут. В конце концов, жена согласилась нарядиться в предложенную одежду.
Панас достал из сумки небольшой пакет и извлек из него пачку разноцветных бумажек.
- Это реальные деньги. Там где вы будете, нет электронных расчетов, все покупки и услуги оплачиваются такими материальными талонами. Здесь вполне достаточно для всех ваших затрат. Будьте внимательны при пользовании этими средствами, все считайте, берегите эти "деньги", их вполне могут украсть.
- Еще одно. Напоминаю то, что вам говорили во время инструктажа: аборигены не знают иных языков, кроме собственного. Постоянно используйте ваши импланты для понимания обращенных к вам слов и при произнесении того, что хотите сказать. Шрифт письменного языка аборигенов называется "кирилица". Читать вам поможет имплант. Вылет завтра в пять утра. Аэробус будет ждать на вашем газоне. Дальнейший инструктаж в полете.
Условие, предложенное Панасом, нас удивило. Ложиться спать, при таком расписании не имело смысла, и мы с женой отправились в только что открытый клуб. Он назывался "Океан" и был смоделирован в виде мелководной лагуны. Вокруг и над головой плавали диковинные морские обитатели, многие из которых были плодом безудержной фантазии дизайнеров. Соответственно, название коктейлей и меню представляло собой фантазии на океанские темы. Мы даже не успели все осмотреть, как пришло время отправляться.
Предвкушение приключений приятно волновало. Единственное неудобство предстоящего тура состояло в том, что свои коптеры пришлось оставить дома. В агентстве объяснили, что в России мы не найдем станций подзарядки, перемещаться придется на местном транспорте.
- Это еще одна экзотическая опция нашего тура,- заговорщицки прошептал наш менеджер.
Панас сильно обогнал нас, бодро управляя тяжело груженым багажным робокаром. В поездку полагалось брать с собой множество неожиданных вещей - от аптечек на все случаи жизни до туалетной бумаги и одноразовой посуды. Не малую часть багажа составляли пищевые армейские рационы.
-Не понимаю, - проговорила жена в полголоса, - зачем ему вообще какая-то работа. Ведь у всех их пожизненная пенсия, имения и виноградники в Крыму и бог весть еще какие привилегии...
Когда мы догнали Панаса, который уже загрузил багаж, он сказал:
- Прошу меня извинить, мои импланты позволили мне невольно услышать ваш разговор. Да, у меня есть и пенсия и имение и много чего еще. Но ведь скучно ничего не делать. А в этом путешествии я увижу то, что давно хотел: родину орков. Я многих из них узнал во время войны, со многими пришлось разбираться после, когда я работал в лагерях военнопленных. Каждый раз я задавался вопросом: какая земля породила этих чудовищ. Вот, представился случай увидеть.
Глава вторая. Путешествие началось. Необычный маршрут и странная граница. Транспорт из исторического квеста и запущенный сад. Аборигены с дубинами и гостеприимные хозяева. Неожиданные удобства. Старый знакомый гида, два мира, два инвалида. Новое лицо Панаса - да он разведчик! Исторический экскурс за стопкой горилки. Экзотические сувениры.
Аэробус взмыл в небо и быстро поднялся над слоем облаков. Мы летели необычным стратосферным коридором. Я удивился и связался с пилотом:
- Куда торопимся? Я надеялся по пути поснимать пейзажи, а тут кроме облаков ничего не видно
- Мы должны засветло успеть приземлиться, выгрузить вас и стартовать обратно. Там, куда мы летим, нет оборудованных площадок и диспетчеров, вся навигация идет со спутников. Хочешь фотографировать - летай на своем коптере
Неожиданно по правому борту аэробуса возник явно военный аппарат. Имплант выдал предупреждающий сигнал, после которого прозвучал голос: "Прошу открыть доступ к идентифицирующей личности информации. Скачайте и установите трекинговое приложение погранслужбы Украины" Я дал соответствующий доступ, почувствовал, что нейросеть импланта загрузила какую-то программу.
- Панас, - обратился я к сопровождающему, - к чему все это? Он усмехнулся:
- Перестраховываются погранцы, не хотят соотечественников потерять в диком краю.
- Что, и русские погранцы нам что-нибудь закачают?
Панас опять усмехнулся.
- Во-первых, никаких русских погранцов нет. По результатам денацификации, охрана границ России осуществляется извне. Во-вторых, в этой стране нет технологии, позволяющей, что-либо закачивать в нейросеть, нет внешней сети, нет спутниковых серверов, нет имплантов. Короче, проще перечислить, что тут есть. Ну, это вы сами скоро увидите.
Аэробус начал быстро снижаться. Мы вынырнули из слоя облаков. Под кабиной на короткое время открылась просторная степь, исчерченная прямоугольниками обработанных полей. Пшеница уже начала желтеть, конец июля, скоро уборка. Все быстро промелькнуло за иллюминатором, и вот приземление. Мы выгрузились на краю обширной речной долины. Вдали блестела лента величественной реки, на берегу которой раскинулось довольно большое село. Это наша цель, один из поволжских поселков. Видневшаяся вдали река была знаменитой Волгой.
Панас с помощью пилота быстро выгрузил наш багаж, и аэробус взмыл к облакам, быстро скрываясь из вида. Я какое-то время чувствовал себя оглушенным, вернее, оглохшим и ослепшим. Ни одной точки доступа, ничего вокруг: ни рекламы, ни летающих домов, ни снующих дронов. Пусто в небе, только обычные белые облака, какие-то естественные птицы. Все ощущения были настолько необычными, что я сразу включил сенсо-запись. Памятуя о Грицках, я загодя прикупил несколько сотен терабайт в хранилище, и теперь без жалости заполнял своими ощущениями.
На склоне долины кое-где зеленел кустарник, еще ниже виднелись какие-то регулярные древесные насаждения. Похоже на яблони, но деревья слишком высокие, много старых и больных. С этого момента я стал непрерывно пользоваться справочными возможностями сети, уж очень необычная реальность окружала нас.
Неподалеку от места, где мы приземлились, возвышалось сооружение из металла, увенчанное большим пропеллером. По виду оно отдаленно напоминало ветроэлектростанцию. Сеть не идентифицировала все сооружение. Основание было описано как буровая вышка конца двадцатого века, крылья пропеллера были опознаны как реальные крылья планера из того же времени.
От основания вышки тянулись провода к цепочке железобетонных столбов, которые тянулись по направлению к видневшемуся в долине поселению.
Панас отвлек меня от созерцания окружающей пустыни - иначе я не мог описать местность, полностью лишенную всяческих сетевых дополнений. На жену представшая картина оказало еще более потрясающее впечатление. Моя Оксана по своему обыкновению передавала на мой имплант анимированные сообщения, символизирующие удивление, настороженность и возмущение.
- Я и подумать не могла, что еще существуют такие места, - произнесла она вслух.
- Ребята, вы еще успеете насладиться новыми впечатлениями, - обратился к нам Панас. Пока не будем заставлять нашего встречающего ждать. Он указал рукой на стоящего неподалеку мужчину средних лет. Одет он был почти так же, как и я, как и Панас. Рядом стояла лошадь, запряженная в четырехколесную повозку.
- Здравствуйте! - обратился Панас к вознице. Как и мы, он использовал свой имплант для управления голосовыми связками, и его обращение прозвучало на языке аборигенов. Он был похож на наш, и в то же время звуки были очень непривычны.
- Милости прошу. Грузите багаж, рассаживайтесь, доставлю вас к хозяйке.
Панас пристроил сумки сзади повозки на специальную полку и закрепил ремнями. Мы забрались в экипаж. Мне не доводилось пользоваться таким транспортом, хотя во многих исторических квестах это было распространенное средство передвижения. Я больше сторонник футуристических историй. Оксана, напротив, сверкнула ярким восторженным отзывом типа: "Вау! Я думала, что они существуют только виртуально!"
Наш провожатый устроился впереди. Прежде чем мы тронулись, он с гордостью указал на вышку:
- Пять лет всем миром строили, зато теперь электричества хватает на круглые сутки!
Повозка на ходу слегка покачивалась и подпрыгивала на неровностях дороги. Как я понял, дорога была просто частью окружающей степи, по которой проехало множество колес. Поднявшийся ветерок иногда забрасывал в лицо довольно неприятные порции пыли и песка.
Мы проехали через те посадки, что я видел сверху. Это действительно был яблоневый сад. Было непонятно, заброшен он или еще используется. Ветви сгибались под созревающими плодами, но среди здоровых веток попадалось и немало больных, пораженных вредителем. Среди старых стволов тут и там пробивалась молодая яблоневая поросль, весь сад зарос кустарником и травой.
На своей ферме я выращивал ранние овощи, садоводство не моя специализация, но в колледже у нас был курс по плодовым деревьям, и, глядя на сад, я все-таки решил, что он заброшен. Мою ошибку исправил наш возница.
- Жаль, что вы рано приехали, - произнес он, - у нас тут такие яблоки, как созреют, аромат на всю Волгу! Это все нашей общине принадлежит.
Пришлось обратиться к импланту, благо, спутниковый доступ к сети сохранился и в этом диком краю. Мои оценки оказались верными. Проанализировав картинку, которую я передал, справочный центр плодоводства всемирной агроассоциации выдал безоговорочную рекомендацию уничтожить показанный участок сада.
Тут же, к моему удивлению, я получил личное сообщение Панаса: "Рекомендую воздержаться от комментариев по поводу сада. Аборигены очень обидчивы и не выносят никакой критики в отношении того, что считают своими достижениями" Надо отметить, что в дальнейшем я получил множество подобных сообщений по самым разным поводам. Когда же мне надоели постоянные напоминания, Панас довольно жестко сообщил, что это является частью его работы по обеспечению нашей безопасности.
Выехав из "сада" мы остановились возле довольно широкой дороги. По-видимому, раньше у нее было какое-то твердое покрытие. Теперь оно отчасти разрушилось, отчасти заросло грязью. Наперерез нашей повозке двигался автобус. Это было облезлое древнее страшилище, которое с шумом и пылью катило по дороге. Судя по тому, что автобус сильно подбрасывало на ходу, ехать пассажирам было гораздо неприятнее, чем нам. Кое-как спустившись с насыпи, по которой проходила "дорога", мы пересекли еще один наезженный участок почвы, по-видимому, улицу, которая шла параллельно насыпи и "саду". На противоположной стороне улицы выстроились дома.
Описать эти строения довольно трудно, настолько они были непримечательны. Похожие друг на друга одноэтажные корпуса с двухскатными крышами. Крыши были покрыты терракотового цвета черепицей. На каждой крыше торчала печная труба и металлический стержень, увенчанный металлическими же перекладинами. Стены домов грязно-серого цвета, по-видимому, были из деревянных досок.
Вдоль домов бежала линия столбов соединенных по верху проводами. От столбов, стоящих напротив дома отходили провода к стене под крышу. Еще одна линия более низких металлических столбиков несла на вершине трубы, окрашенные кое-где в ярко желтый цвет.
- У нас в каждом доме газ, - с непонятной гордостью произнес возница.
Мы пересекли улицу и начали спускаться к Волге. Новая улица мало чем отличалась от увиденной вначале. Единственной разницей были заборы, которые огораживали территорию вокруг домов. В отличие от домов, заборы были весьма разнообразны. Кое-где это были решетки из невысоких деревянных планок. Иногда вместо планок забор состоял из кусков мятого металла, по-видимому, служившего когда-то кабиной транспорта или металлической бочкой. Из-за заборов выглядывали зеленые ветви яблонь с неспелыми плодами и, кое-где, вишен. Они были необычайно высокие и у вершин на многих видны были коричневые перезрелые ягоды.
Неожиданно забор закончился. Мы проезжали мимо длинного одноэтажного строения. Территория перед ним была изрядно замусорена. Под стенами играло несколько ребятишек. В некоторые окна строения вместо стекол были вставлены куски фанеры или картона.
- Что это? - спросил я Панаса.
- Это называется "барак". Здесь вдоль всего строения тянется длинный коридор, в который выходят двери отдельных маленьких комнат. В каждой комнате живет несколько человек. Это может быть семья или чужие люди. Вход в коридор с торца здания, на противоположном входу конце коридора одна большая комната с плитой и столами - общая кухня, где жильцы могут готовить пищу. Туалет на улице в отдельном строении. Тут живут те, кто не имеет отдельного жилья.
По мере продвижения к центру, стали попадаться дома, построенные из кирпича. Они были выше и шире деревянных, имели больше окон. Заборы вокруг таких домов были сделаны из каких-то стандартных бетонных плоскостей. Общая цветовая гамма всей картины оставалась грязно-серой и довольно унылой. Все было неподвижно и неизменно.
По тропинкам, которые проходили по обеим сторонам улицы и, по-видимому, заменяли тротуары, кое-где двигались аборигены. Одеты они были приблизительно также как и мы. Цвета одежды серые, черные или синие. Только иногда на голове проходящей женщины можно было увидеть плат, украшенный ярким пестрым узором.
Довольно часто попадались на глаза группки из трех довольно молодых мужчин в одинаковой темно-серой одежде. Пояса их рубах были перетянуты широкими ремнями с большими пряжками, головы украшены высокими головными уборами с большими блестящими козырьками. В руках каждый из молодых людей держал довольно большую палку.
- Наша народная дружина, - охотно ответил на мой вопрос наш возница,- у нас порядок, не забалуешь!
Мгновенно над головами дружинников начали порхать большие разноцветные бабочки, а на самих парней полился дождь цветов. Я понял, что это моя Оксана вспомнила детство и спроецировала мне на имплант образ, которые они с подружками передавали каждый раз, когда встречали полицейских.
Экипаж наш тем временем въехал на просторную площадь. Она была, в отличие от улиц, заасфальтирована. Правда, покрытие было довольно неровное. Кое-где на нем виднелись заплатки более нового асфальта, кое-где - довольно глубокие ямы. Слева по ходу движения возвышалась небольшая церковь классической архитектуры. Стены её были побелены, а купола окрашены зеленой краской. Православный крест сверкал золотом.
Напротив церкви, на противоположной стороне площади, возвышалось трехэтажное кирпичное здание. Первый этаж был, по-видимому, недавно оштукатурен и тоже побелен. Крыша покрыта железными листами и окрашена все в тот же зеленый цвет. К стене, рядом со входом, была прикручена по-видимому стеклянная панель, на которой золотыми буквами кириллицей было что-то написано. Сеть выдала перевод: "Администрация".
Возница направил повозку к этому зданию. Панас передал нам с Оксаной: "Оставайтесь здесь. Я отмечу наше прибытие и предполагаемый адрес проживания у здешних властей. Это традиция аборигенов, не удивляйтесь" Снова они появились через пятнадцать минут.
Наш экипаж развернулся, и мы въехали на новую улицу. По пути я обратил внимание на еще одно необычное строение. Оно было одноэтажным, обшитым все теми же посеревшими от времени досками, как и большинство домов поселка, но стояло на высоком фундаменте. Здание не было огорожено забором. На фасаде располагалась довольно широкая дверь, а справа и слева двери большие окна без привычных в этом месте т-образных оконных переплетов. К двери вела лестница с четырьмя деревянными же ступенями. Над входной дверью красовалась жестяная вывеска с надписью "Магазин".
Повозка наша миновала еще три дома и остановилась напротив ворот в изгороди вокруг четвертого. Изгородь эта была весьма примечательная. Довольно высокая, она состояла из плотно пригнанных друг к другу разнообразных элементов: прямых веток, деревянных планок разной ширины, металлических полос. Все это переплетено проволокой и приколочено большим количеством ржавых гвоздей.
Над забором возвышались стволы трех сосен, которые росли, по-видимому, вплотную к нему. Рядом с соснами, ближе к воротам, росла рябина, а за ней, в глубине двора, виднелось абрикосовое дерево, усыпанное зелеными плодами. Над воротами была устроена своеобразная двускатная жестяная "крыша", покрашенная все в тот же зеленый цвет.
Мы вылезли из повозки. Возница открыл калитку. Чтобы пройти под "крышей" пришлось слегка пригнуться. Наш провожатый обогнал нас, приглашая идти за ним. За воротами начиналась дорожка, мощенная самыми разными материалами. Друг за другом шли: две металлические плоские плиты, длинный лист толстого искусственного камня, несколько плотно уложенных рядом строительных кирпичей.
На тропинке нас встретила женщина лет шестидесяти. Довольно полная, небольшого роста. На загорелом, изрезанном морщинами лице выделялись ясные голубые глаза. Во взгляде светились любопытство и ум. Провожатый что-то прошептал ей на ухо. Женщина достала откуда-то несколько местных средств платежа и передала их вознице. Мужчина развернулся, помахал нам рукой и вышел к своему экипажу.
- Здравствуйте! С приездом. Меня можете называть Антонина Михайловна, - обратилась к нам хозяйка, - проходите в дом, все готово.
Тропинка, шедшая вдоль забора с соседским участком сделала поворот и привела нас к крыльцу дома. Он выглядел бедно. Оштукатуренные стены требовали побелки. Крыша, покрытая отчасти каким-то волнистым материалом (шифер, выдала справочная система), а отчасти ржавым железом, пестрела зелеными и оранжевыми пятнами мха. Рамы небольших окон были окрашены все той же зеленой краской.
Хозяйка поднялась на три ступеньки крыльца и распахнула скрипучую, конечно же, зеленую деревянную дверь.
- Я вымыла в доме, так, что разуться можно на крыльце.
- Аборигены в домах ходят без обуви, - прозвучало в голове сообщение Панаса.
Жилище, в которое мы попали, по-видимому, разрасталось с годами. К основному помещению были пристроены: сени, веранда, небольшая кухня. В самом доме было две небольшие комнаты. Потолки низкие, небольшие окна давали бы достаточно света, но с улицы их затеняли деревья, растущие на участке. Хозяева, по-видимому, любили зелень. Помимо абрикосовых деревьев, яблонь, вишни и сливы, на участке росли уже упомянутые сосны, рябина, громадная пихта, клены и могучий дуб.
Стены кухни были покрашены в белый цвет. Жилые комнаты оклеены бумажными, уже пожелтевшими обоями с мелким цветочным орнаментом. На всех свободных поверхностях стен висели разнообразные пейзажи в самодельных рамах. Эти картины маслом, не лишенные определенной прелести, по-видимому, были написаны кем-то из домочадцев. В доме громко звучала музыка. Исполнялся полонез Огинского "Прощание с родиной". Качество звука было ужасным.
- Что за устройство воспроизводит эту музыку? - спросил я хозяйку.
- Это наша радиоточка, - объяснила Антонина Михайловна, - я думала вам будет приятно послушать музыку.
Она подошла к стене, на которой висела небольшая прямоугольная коробочка с затянутой тканью передней стенкой и большой круглой рукояткой в правом нижнем углу. Хозяйка повернула рукоятку, раздался щелчок, и ужасные звуки прекратились.
- А что такое радиоточка? - спросил я её.
Антонина Михайловну мой вопрос явно поставил в тупик. На помощь ей пришел Панас.
- Здесь во многих домах установлены простейшие звуковоспроизводящие устройства. Информация к ним поступает по проводам из центрального сервера. Центральный сервер получает аналоговый сигнал в радиочастотном диапазоне, усиливает его и передает в проводную сеть.
- Но почему в каждом доме нет устройства, которое могло бы принимать этот сигнал это, как я понимаю, не хайтек? - снова не понял я.
- Так дешевле, - вслух ответил Панас, а на имплант передал смайлик с пальцем, прижатым к губам, и объяснение: - радиоприемники находятся в стране под контролем властей. Они считают, что приемники могут служить средством связи с враждебными соседями, угрожающими безопасности Российской Иерархии. Все радиоприемники учтены и периодически проверяются на наличие изменений в схемах.
- Располагайтесь, - обратилась к нам хозяйка, - в той комнате кровать и диван, в этой тоже кровать. Простыни наволочки все свежее постелила. Пойдемте, покажу вам удобства. Последнее слово она произнесла так, что я воочию увидел большие кавычки вокруг него.
Мы снова вышли на улицу. Еще по одной тропинке шедшей мимо грядок и плодовых деревьев, мы начали спускаться на "нижний двор", как сказала хозяйка. Участок располагался на косогоре, который был разбит на две террасы. Дом стоял на верхней, а на нижней располагались два деревянных строения, примыкающих к разным соседним участкам. К задней стене меньшего примыкали еще два маленьких сарайчика. Один был туалетом, другой душевой комнатой. На крыше "душа" располагался большой металлический бак, окрашенный в черный цвет. Очевидно, вода в нем нагревалась за счет летнего солнышка.
- Можно с дороги искупаться,- предложила Антонина Михайловна, - водичка теплая.
Оксана послала мне картинку котенка, у которого от ужаса шерсть встала дыбом. "Это удобства?" - прозвучало ее сообщение у меня в голове. Я отправил ей улыбку и поцелуйчик. "Мы же хотели с тобой экзотики. На инструктаже об этих удобствах предупреждали, ты просто не обратила внимания".
К тому времени, когда мы вернулись в дом, Панас уже внес наш багаж. Вещей было так много, что они заняли почти половину нашей с Оксаной спальни.
- Не стоит раскладывать вещи в сенях, - будто услышав мои мысли, сказал Панас, - Тут они целее будут.
Он покопался в самой большой сумке и извлек оттуда довольно длинный и объемный черный футляр.
- Прошу меня извинить, сейчас возможна довольно неприятная сцена. Если хотите, можете пока погулять во дворе, сад и огород у хозяев очень приличные. Оксана брызнула на Панаса картинкой воды из душа через свой имплант и отправилась рассматривать грядки, меня же разобрало любопытство.
В это время в комнату вошел высокий пожилой мужчина. Худощавый, но крепкий на вид, он гордо держал свою седеющую голову. К моему удивлению, вместо правой ступни из брючины у него высовывалась какая-то деревяшка.
- Здравствуйте! Меня зовут Павел Алексеевич, я здешний хозяин. С женой, как я понял, вы уже познакомились.
Он поздоровался с Панасом за руку. Видно было, что они давно и хорошо знакомы.
- Ну что, Панас Григорьич, привез?
- Привез. Снимай штаны, - ответил Панас.
Хозяин снял штаны и уселся на табурет. Теперь я увидел, что вместо правой голени у него был прилажен примитивный деревянный протез. Культя была засунута в какой-то кожаный мешок и пристегнута ремешками. Павел Степанович отстегнул ремешки и освободил ногу. Протез с деревянным стуком упал на пол.
Панас раскрыл футляр. Внутри оказалась довольно сложная конструкция. На одном конце ее располагалась пластиковая чаша телесного цвета. Когда Панас извлекал конструкцию, стало видно, что она эластичная. На другом конце сплетались несколько металлических по виду, плоских полос. Следом появилась "калоша" телесного цвета в виде стопы.
- Примеряй. Гильзу изготовили по тому слепку, который я сделал в прошлый раз. С креплением разберешься, это просто. Стопа из карбона, весь протез титановый. Маскировку можешь надевать, можешь не надевать, как захочешь. Высоту тут можно чуть подрегулировать.
Павел Алексеевич приладил привезенную конструкцию и сделал несколько шагов по комнате. На лице его сменяли выражения настороженности и тревоги, удивления удовольствия и злости.
- Спасибо, Панас Григорьевич. Уважил! Не помню уже, когда я наступал на нее без боли. Сволочи!- неожиданно закончил он свою благодарность.
- Что это ты ругаешься? - удивился Панас.
- Да я не тебя, - смутился Павел Алексеевич, - я про наших эскулапов областных. Ведь ничего лучше моей деревяшки они предложить мне не смогли. Говорят, наука пока не научилась новые ноги выращивать.
- Да я тебе, дорогой мой человек, бионический протез бы подарил, но нельзя в вашу страну оборудование хайтек ввозить.
- Да знаю я, - отмахнулся Павел Алексеевич, - Я и за эту технику тебе по гроб жизни благодарен буду!
Хозяин натянул свои штаны и быстро вышел из комнаты. Панас обратился ко мне:
- У нас с хозяином давняя история. Я сегодня все вам с женой расскажу, чтобы между нами не было недомолвок.
Тут поступил вызов от Оксаны и сразу передо мной возник образ тещи.
- Ну как вы, дорогие! Я так беспокоилась, ни с дороги, ни с места никакой информации. Бессовестные вы все-таки! - затараторила она с ходу.
Дальнейшие пятнадцать минут были посвящены уверениям, что с нами все в порядке. Я отправил ей самые яркие картины из своего сенсо, Оксана добавила свои. По-видимому, это произвело на тещу сильное впечатление. Она как-то сразу приумолкла и стала прощаться.
- Я есть хочу, - сказала Оксана входя в комнату с корзинкой в руках, - смотри, каких я помидор и огурцов набрала! Она поднесла корзину к моему лицу. Помидоры действительно издавали очень сильный и своеобразный аромат.
Следом за Оксаной в комнату вошла Антонина Михайловна.
- Проходите в кухню! Я сметанки достала с погреба, Павлик хлебушка тепленького принес с магазина. Помидорчики и огурчики мытые, порежете, со сметанкой салатик будет!
Пройдя в кухню, мы смогли воспользоваться еще одним диковинным устройством аборигенов. Умывальник представлял собой небольшой бачок с торчащим снизу стержнем. Оказалось, что если толкнуть этот стержень вверх, из бачка начнет литься вода. Стоит отпустить стержень, и вода литься перестает. Под бачком располагалась похожая на обычную раковина, только вода из нее вытекала не в канализацию, а в стоящее тут же под раковиной ведро.
Я воспользовался куском ярко розового мыла, которое лежало рядом с умывальником. Оно мылилось довольно плохо, но пахло так сильно, что потом долго меня преследовал запах клубники. Оксана учуяла этот аромат и достала то, что мы привезли с собой. Мне достался от нее образ зажимаемого пальцами носа.
Пока мы с Оксаной разбирались в конструкции умывальника и обсуждали прелести старинной жизни, Панас успел нарезать большую миску помидоров и огурцов, приправил их солью и луком и густо сдобрил жирной сметаной. Оксана с недоверием взяла немного этого почти твердого вещества на кончик ложки и, попробовав, сморщила свой милый носик.
- От одной такой сметаны мы уедем отсюда с десятью килограммами лишнего веса! - воскликнула она.
- Полно вам, Оксана! - воскликнул Панас, - сегодня у меня особый день. Двадцать лет назад в этот день я вышел из госпиталя, где пролежал почти полгода, пока меня по кусочкам восстанавливали наши хирурги. Дай бог им долгой жизни. В честь этого можно один раз нарушить режим.
Он выставил на стол красивую хрустальную бутыль, в стенках там и тут просвечивали рубиновые звездочки. Огранка бутыли была такой искусной, что казалось, будто они двигаются как живые.
- Ничего себе! - не удержался я, - это же горилка "Железный купол"!
Для знатоков, эта водка стояла на первом месте среди множества достойных крепких напитков. Собственно, название говорило само за себя. Горилка была названа в честь знаменитой противоракетной системы. Во время последней войны, израильтяне продали её Украине после очередного выговора, который сделал Кремль Тель-Авиву. Железный купол спас тысячи жизней киевлян. Как показал анализ обломков сбитых ракет, одна из них несла тактический ядерный заряд. Именно после этого произошли события, над причиной которых до сих пор ломают головы историки войны.
Дело в том, что спустя час после обнародования результатов изучения обломков сбитой ракеты и следов ядерного заряда, содержащегося в ней, произошел ряд необъяснимых явлений. Неожиданно на территории России полностью прекратили работу все электронные устройства. Вышла из строя система управления пусками ракет. На какое-то время в стране прекратилось электроснабжение.
Происшедшее было обнаружено в течение следующего часа. Это позволило войскам НАТО обезвредить ракетные войска стратегического назначения России. Через несколько месяцев страна оказалась полностью демилитаризованной. В первую очередь, конечно, были уничтожены все ядерные боеголовки. Все оружие, включая автоматическое стрелковое, было выведено из строя, боеприпасы взорваны или нейтрализованы.
Ни американцы, ни европейцы не взяли на себя ответственность за происшедшее отключение. Большинство наблюдателей склонялось к мысли, что автором, обезвредившим российские ядерные силы, был Илон Маск. За это предположение говорит тот факт, что в момент отключения российской электроники и энергетики, на околоземной орбите вспыхнули и испарились сотни спутников Starlink. Сам миллиардер отказался комментировать слухи, отметив только, что все закончилось наилучшим образом и он не жалеет о потерянных аппаратах.
Как бы то ни было, думаю, бутылка "Железного купола" хоть раз да украсила каждый семейный стол в Украине. Создатели самой бутылки строго хранят секрет, который позволяет рубиновым огонькам, рассеянным по хрусталю, в момент откупоривания устремляться к горлышку, напоминая ракетный залп.
Панас разлил горилку по небольшим зеленоватого стекла стопкам, которые нашлись среди посуды на кухне.
- Я прошу вас сейчас нарушить этикет, и, несмотря на то, что мы находимся рядом, начать общаться через импланты, - сказал он, вы позже поймете, почему.
Было очень странно выпивать таким образом. Оксана сразу спроецировала нам смешную рожицу с прижатым к губам пальцем, шипящую во всю мочь "Т-с-с-с-с..!"
Сам Панас громко произнес: "Ну, будем здоровы!", чем удивил нас еще больше.
- Я хочу, чтобы то, что я сейчас расскажу, слышали только вы, поэтому остановите ваши сенсо-записи, если ведете их. Это касается нашего хозяина и некоторых обстоятельств моего пребывания здесь.
Передавая эти сообщения, Панас громко рассуждал: "Эх, хороша горилка. Да вы закусывайте. Сметана здесь исключительная. А хлеб какой вкусный. Ешьте, пока теплый" Все последующие его сообщения продолжались под подобное бормотание.
- Для начала, - передавал Панас сообщение, - я снова представлюсь.
- Полк "Азов", командир разведывательного подразделения.
Это был шок. Герои полка, в результате дерзкой десантной операции с моря, не только вышли с "Азовстали". Поддержанные танковым ударом с северо-запада, они участвовали в уничтожении большой группировки рашистов, осадившей Мариуполь.
Потом бойцы полка освобождали Крым и в составе войск-освободителей вошли в Севастополь. Памятник им, отлитый из стали подбитой рашистской техники и покрытый золотом, на 50 метров возвышается над островом Змеиный.
На десятиметровом постаменте памятника, рядом с поименным списком героев, идет знаменитый текст: "Русский корабль, иди на ***" К звездам, символизирующим недостающие буквы, выпускники военной академии имени гетмана Мазепы, после каждого выпускного парада ночью приваривают соответствующие буквы. Администрация каждый год примерно наказывает этих офицеров, но на следующий год все повторяется. Бойцы полка "Азов" были настоящей легендой.
Я встал из-за стола и вытянулся по стойке "смирно", правая рука сама собой коснулась груди напротив сердца. "Вам мы обязаны абсолютно всем"- произнес я ритуальную формулу. Те немногие, кто остался в живых из бойцов полка, получили высшие награды Украины и имели огромное количество льгот. Приветствовать их полагалось именно так. Мало кому, однако, посчастливилось встретить кого-нибудь из них.
Панас обезоруживающе улыбнулся.
- Вольно, боец, - написал сообщение, и продолжил.
- Я познакомился с Павлом почти сразу после войны. Когда выписали меня из госпиталя, направили на работу в лагеря для русских военнопленных. Вы же помните, что рядом с каждым нашим разрушенным городом был лагерь, где держали орков, которые работали на разборе завалов, расчистке стройплощадок и так далее. Понятно, что среди них были разные люди. Некоторые просто пушечное мясо, которое пригнали власти к нам на убой. Но были среди них и настоящие военные преступники, те, что занимались массовыми казнями мирных граждан, пытали пленных и так далее.
Я, как и еще насколько бойцов, был следователем. Мы разыскивали среди пленных таких преступников. К тому времени, например, оставались не найдены еще четверо насильников из Бучи. Выявленных военных преступников передавали в международный военный трибунал. Не обходилось в этом деле без ЧП, особенно в первое время. Одно из них случилось как раз в Мариуполе. Я как раз допрашивал Павла в выделенном мне модульном штабе, когда на улице раздалась беспорядочная ружейно-автоматная стрельба, взрывы гранат.
Только я пристегнул пленного к скобе на стене, чтоб посмотреть, в чем дело, как на имплант пришло сообщение. Группа заключенных за время разбора завалов сумела вооружиться. На местах боев, конечно же, оставалось много оружия. Наши саперы, обследовали руины, прежде чем допустить пленных к работе. Но, как оказалось, вычистить удавалось далеко не все.
Несколько месяцев пленники собирали оружие, чинили его, накапливали боеприпасы. В какой-то момент они напали на охрану. Завязался настоящий бой. Я вышел из госпиталя боевым киборгом, поэтому сразу принял участие в подавлении мятежа. Нам с охраной быстро удалось уничтожить и обезвредить мятежников.
Я спокойно вернулся в помещение для допросов, чтобы продолжить работу. До сих пор не понимаю, как мы просмотрели нескольких вооруженных пленных. Я вернулся в кабинет, отстегнул Павла, усадил напротив себя, и уже что-то спросил, как произошли две нелепые случайности почти одновременно. Шальная пуля попав в голову, на несколько мгновений вырубила меня. Тут же в окно влетела граната. Она упала прямо на стол между нами. Пока я приходил в себя, Павел выпрыгнул из-за стола, свалил меня на пол и прикрыл своим телом.
Его сильно посекло осколками. Одну ногу не удалось спасти. Я отделался незначительными повреждениями. В тот день Павел фактически спас мою жизнь. Решением военной администрации как неспособного к продолжению работы и за заслуги перед нашей армией, его досрочно освободили. Наши врачи снабдили Павла современным протезом. Бионический использовать было нельзя, так как на территорию России, куда он отправлялся, запрещено ввозить высокотехнологические изделия.
Я потерял его из вида. Сеть для аборигенов недоступна, а поддерживать связь через обычные проводные телефоны было опасно для самого Павла. Аборигены плохо относятся к тем, кто побывал в плену, особенно, если они освободились досрочно.
При подготовке вашей поездки, я побывал в этом селе. Нужно было изучить здешние туристические возможности и присмотреть подходящие условия проживания. Гостиницы у аборигенов не в чести и существуют только в самых крупных городах. Тут-то я к своему удивлению и встретил Павла. Он переехал сюда со своей женой и смог купить эту усадьбу. Тот протез, которым снабдили его наши медики, конфисковали власти. Видимо, он был нужен какому-то здешнему чиновнику. Тут это обычная практика.
При нашей встрече Павел сообщил мне важную информацию, которую я должен буду проверить. Это не значит, что ваша безопасность окажется под угрозой. Просто я предупреждаю, что в какие-то моменты нашего пребывания, мне придется покидать вас ненадолго.
Оксана снова безмолвно прокомментировала услышанный рассказ задумчивой девичьей рожицой.
- Вопросы есть?
Мы промолчали, переваривая услышанное.
- Тогда прошу дальнейший разговор вести вслух, а то мне надоело за всех тут тарахтеть.
Мы рассмеялись, так непосредственно высказался наш компаньон.
- Давайте, - предложил я, - по последней, и прогуляемся, пока совсем не стемнело.
- Добре, - откликнулся Панас, - Оксаночка, разрешите так к вам обращаться, я ведь гораздо старше. Я хочу выпить за вас и за всех тех наших женщин, которые помогли вынести ту проклятую войну. Будьте здоровы.
Он выпил и закрутил крышку бутылки. Рубиновые огоньки в хрустале погасли. В кухне, где мы сидели, царил полумрак. В окно был виден забор, разделяющий участок наших хозяев с соседями. Доски забора окрасились красным отсветом заходящего солнца.
- Пойдемте на улицу, вы сможете увидеть кое-что необычное, - предложил Панас.
Мы вышли, и Панас проводил нас за калитку. По улице, сколько хватал глаз, двигалось стадо животных. Вперемешку шли коровы, овцы, козы. Ноги их поднимали уличную пыль, которая повисала в неподвижном воздухе. Слышно было мычание и блеяние животных, позвякивание колокольчиков, которые украшали шеи некоторых коров. Соседняя калитка открылась и из нее вышла женщина средних лет. Посмотрев на нас, она поздоровалась и стала высматривать что-то в проходящем мимо стаде. Одна из коров повернула и направилась к соседней калитке. Женщина что-то ласково сказала животному, пропустила ее во двор и вошла следом.
- Что это? - спросил я.
- Эти животные принадлежат некоторым жителям поселка, - стал объяснять Панас, - многие из них держат животных ради молока и мяса.
- Но ведь это не рентабельно, держать одно, два животных, возразил я.
- Верно, - ответил Панас, - но большинство сельхозпредприятий этой страны принадлежит государству. Руководят ими не специалисты, а люди, преданные власти. Поэтому эффективность производства там крайне низкая, мяса и других продуктов на всех не хватает, и граждане, помимо основной работы, занимаются еще и сельским хозяйством.
- Но ведь они тоже не специалисты сельского хозяйства. Я сам фермер и знаю, какая это сложная работа, - удивился я.
- Вы не поверите, - ответил Панас, но на той части рынка, которая свободна от государственного управления, - продукция этих любителей успешно конкурирует с государственной. Произведенное частниками мясо, например, составляет 70 процентов всех продаж.
Тем временем вновь включенные мной сенсо записывали массу экзотических ощущений: запахи пыли, животных, проходивших мимо, мычание, блеяние, звон. К этому шуму прибавлялись крики женщин, которые звали своих питомцев по именам. Заходящее солнце освещало поднятую стадом пыль, создавая причудливые отсветы на разномастных шкурах животных.
- Пойдемте-ка в дом, - попросила Оксана, - меня эти запахи и пыль уже перестали вдохновлять.
Неожиданно из соседней калитки выбежали мальчик лет десяти и девочка лет семи. На мой взгляд, выглядели они довольно странно. Вернее, странно выглядела их одежда. Дети были одеты так же, как взрослые. Блеклые краски, бесформенные силуэты, заставляющие забыть, что перед тобой ребенок. Я невольно вспомнил наших детей. Помимо того, что большая часть их нарядов была чисто виртуальной, никто из них ни за что не стал бы копировать взрослых. Во всяком случае, взрослых современников.
Между тем, дети потихоньку приблизились к нам. Девочка оказалась посмелее и обратилась к Оксане:
- Тетенька, а вы, правда, с Запада?
Слово "Запад" она произнесла с какой-то непонятной для меня интонацией. Страх и злоба смутно сочетались в звуках этого слова с любопытством и интересом.
- "Тетя" и "дядя" принято здесь обращаться младшим ко взрослым соплеменникам, - появилось сообщение Панаса, - не удивляйтесь. В архаичном местном сознании все соплеменники являются в определенном смысле родственниками.
- Да, ты угадала, - приветливо ответила Оксана.
- А можно мне потрогать? - спросила девочка, протягивая руку к её "кофте"
- Да, конечно, - удивилась Оксана.
Девочка подошла поближе и стала гладить одежду.
- Она такая гладкая! - обернулась девочка к мальчику, который молча наблюдал всю сцену, глядя на нас исподлобья.
Девочка снова обернулась к Оксане.
- Вы такая красивая! И кофточка, и косынка, - девочка вдруг смутилась и замолчала.
- Ладно тебе, - вступил в разговор мальчик, - подумаешь, кофточка!
Потом, обернувшись уже ко мне, серьезно спросил:
- А правда, что у вас там есть карманные телевизоры?
Вопрос поставил меня в тупик, я не понял, что ребенок имел ввиду. На помощь как всегда пришел Панас, прислав сообщение:
- Он говорит о смартфоне.
- Нет, - наконец смог ответить я, - это давно уже никто не использует. Мы пользуемся нейроимплантами, так гораздо удобнее.
Мальчик озадаченно повторил:
- Нейро .... что?
Тут в беседу вмешался Панас:
- Не слушай его, пацан, - дядя просто хотел сказать, что карманных телевизоров у нас нет.
Одновременно он послал сообщение:
- Давайте прощаться с детьми и идем в дом.
- Девочка, - обратилась Оксана к ребенку, - мы с тобой завтра поговорим, приходи.
Она улыбнулась какой-то извиняющейся улыбкой, покраснела, резко повернулась и пошла в дом.
- Пока, ребята, - попрощался Панас. Мы тоже отправились вслед за Оксаной.
Войдя в комнату, мы застали Оксану расхаживающей из угла в угол.
- Ну почему, - сердито обратилась она к Панасу, - дети должны отвечать за войну, которую развязали их деды и отцы? Они ведь ни в чем не виноваты! Вы посмотрите, они же совсем дикие, элементарных вещей не знают, ничего в жизни не видели...
Панас усмехнулся и ответил:
- Что ты предлагаешь? Забрать детей у их родителей и увезти за сотни километров, в чужую страну, к чужим людям? Учти, что этим детям уже в самом раннем возрасте начали твердить, что все, кто живет в других странах им враги.
- Вот эти милые девочка и мальчик сегодня вечером будут писать сочинение на тему: "Почему я считаю, что приезжие - шпионы" А завтра, на собрании в своем отряде "Идущих впереди" они сделают доклад по результатам своих сочинений.
Голос Панаса приобретал все более возмущенный и сердитый тон.
- Их "вожатый", подготовленный пропагандист, станет анализировать, вместе с другими детьми отряда, услышанное сообщение. После собрания, этот "вожатый" сам напишет рапорт вышестоящему начальству со своими выводами. Если они покажутся "серьезными" этому начальству, нас вышлют из страны. А могут и убить.
- Я, конечно, сгустил краски, - продолжил Панас уже боле спокойным тоном, - опасность минимальна, но смысл моего ответа на твой вопрос, Оксана, я, думаю, дошел.