Шигаева Екатерина Андреевна
Все дороги ведут в Интернет. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Второе громкое дело Жени и Матея. В городе объявился маньяк, расправляющийся с молодыми успешными девушками. У полиции есть подозреваемый, но майор Ревицкий не уверен в его причастности, и ему в очередной раз приходится обращаться за помощью в "Фицрой".
  Я сидела за столом в гостиной и вырезала уже шестой фонарь из тыквы за вечер. В последнее время криминальный мир как-то поутих, оставляя на радость "Фицроя" только бракоразводные процессы, покупку произведений искусства и участие в культурно-массовых мероприятиях. К коему я сейчас и готовилась. На носу был Хэллоуин, и Яша по своим каналам подкинул нам задание: оформить один из ночных клубов к празднику. В тот день, когда Матей предложил мне присоединиться к этому проекту, я как раз приехала с ночной слежки за неверным мужем одной начинающей актриски. Актриска умом не отличалась и решила приревновать к своему мужу меня - мол, чего это я за ним повсюду таскаюсь. В итоге, пока я переваривала эту ересь, она попыталась вцепиться мне в лицо своими когтями за девять с половиной тысяч рублей, я же успела убрать с их траектории всё, что выше шеи, а вот на саму шею царап-удар и пришёлся. Разозлившись, я макнула эту дуру головой в аквариум, и собралась было уходить. Но она разревелась, сидя на полу, причитая, что никто её не понимает и не любит, и что она "прям щас" пойдёт и наложит на себя руки. Так что мне же пришлось её ещё и успокаивать. И через час она уже висела у меня на шее и клялась в вечной дружбе. Только я не поняла: дружбе со мной или с виски, который она с усердием глушила в одиннадцать утра.
  Так что в офис я приехала злая, с пластырем на шее. И заявила, что хватит с меня обманутых жён-истеричек. А за две недели до того я заявила, что хватит с меня обманутых мужей, поскольку они в какой-то момент решали, что и сами не против обмануть своих жён. Со мной.
  Больше дел на тот момент не было - пришлось подключаться к Яшиному Хэллоуину. Хозяин клуба хотел сэкономить на всём, что только можно, а потому мы искали самые дешёвые декорации, а некоторые, да что там - большинство, делали сами.
  И вот сейчас, вырезая идеально острые зубы для Весельчака Джека, я думала, насколько это унизительно. А потом я оглянулась на Жана, который приклеивал блёстки и пайетки на ткань под занавес - и подумала, что мне ещё повезло. Он был уже по локоть в клею, а пайетки у него были везде: в волосах, на лице, на руках. Одна торчала из-за воротника и щекотала его. Он несколько раз провёл плечом по шее, пытаясь её сбросить - но у него ничего не вышло. А он слишком трепетно относился к белоснежности своих рубашек, чтобы прикасаться к воротнику одной из них руками, вымазанными в клее. Тогда я подошла, аккуратно вытащила синюю пайетку и бросила её на пол.
  - Спасибо, - облегчённо выдохнул Жан.
  - Не за что, - с серьёзным видом ответила я. Хотя ситуация была комичная до крайности.
  Дело в том, что накануне Матей рассказал мне историю Жана - и сейчас с трудом верилось, что такой человек может сидеть на полу в гостиной и увлечённо клеить блестяшки.
  Его отец Эмильен Дюплесси был главой одной из крупных парижских группировок, а мать - русской балериной. После одного из своих туров в Париж двадцатитрёхлетняя Анна Ташменина вернулась глубоко беременной - и её попросту вышвырнули из труппы. Девушка воспитывалась в детдоме - у неё не было ни семьи, ни крыши над головой. Потеряв место в труппе, она потеряла и жильё. Как бы то ни было, она не растерялась, и следующие одиннадцать лет, как могла, сводила концы с концами и растила сына, которого назвала Жан. Но когда мальчик был в шестом классе, Анну посадили за кражу в особо крупном размере, и Жан отправился в детский дом. Там ему не понравилось - он сбежал и нашёл себе дурную компанию. За четыре года в этой компании он побывал и форточником, и карманником, и угонщиком - его прозвали "Жан Золотые Руки". Он копил деньги и ждал возвращения матери из колонии. Но, когда ему было пятнадцать, она погибла в тюрьме, и он решил найти своего отца. Ещё почти год он собирал деньги, потом сделал себе поддельные документы и отправился в Париж. Отца он нашёл быстро, пригласить себя в семью убедил его ещё быстрее -прямо во время "собеседования" стащил у папаши с руки часы так, что никто не заметил.
  В семье Дюплесси Жан орудовал следующие шесть лет. Постепенно с мелких краж и угонов он перешёл на ограбления и хитроумные афёры. Он был прирождённым вором - и им бы и оставался, но когда ему было двадцать два, его отцу показалось этого мало. Жан мог раскрутить любую аферу, и не быть пойманным. И вот отец приказал ему убить полицейского, так, чтобы на семью не упало подозрение. Парень был к этому не готов - он никогда не хотел никого убивать. И он сделал единственное, что ему оставалось - пошёл против отца. И Эмильен Дюплесси, который никогда не испытывал к Жану отцовских чувств, устроил на него охоту. Два месяца парню пришлось скрываться в закоулках Парижа, пока его не нашёл Матей. Тот как раз был в Париже по делам. И как-то утром обнаружил к вящему своему удивлению на заднем сиденье своей машины спящего Жана. Тот настолько вымотался за прошлый день, что, взломав машину Матея, не смог никуда ехать, а просто упал на сиденье и отключился. И когда утром его застали с поличным, он сделал первое, что пришло ему в голову - наставил на Матея пистолет. Тот утверждает, что сразу понял: парень не нажмёт на курок. А потому он завёл машину и поехал туда, куда говорил ему Жан. Хотя через час стало понятно - он понятия не имеет, куда ехать. У него закончились варианты и деньги.
  - Ты же не француз? - задал риторический вопрос Матей, обнаружив корявое произношения Жана.
  - Уже француз, - с вызовом вскинул пистолет Жан.
  - А где ты жил до того, как стать французом? - спросил Матей, наверное, как всегда иронично чуть закатив глаза.
  - В Москве, - ответил Жан, лихорадочно соображая, что ему делать дальше, и желая только, чтобы его пассажир, наконец, заткнулся.
  - Паспорт русский есть? - спросил Матей по-русски.
  Жан опешил от неожиданности.
  - Есть. - Ответил он, хлопая себя по карману, как бы проверяя, на месте ли.
  - Тогда поехали в Москву, - сказал Матей, завёл машину и поехал в аэропорт.
  "Выходит, с Жаном он повернул всё так же, как со мной. Странный у него способ рекрутинга" - подумала я, когда услышала эту историю.
  И вот сейчас мы оба сидели у нашего "благодетеля" в гостиной на полу, я - вырезая фонарики из тыквы, Жан - наклеивая пайетки на занавес.
  Тут в коридоре щёлкнул замок - Матей пришёл домой. Жан почему-то сразу напрягся. "Странно, с чего бы?" - подумала я. Но тут я получила ответ на свой вопрос. В комнату практически ввалился Матей. Он был в стельку пьян. В руке у него была почти пустая бутылка рома. Держась за стену, он, даже не обращая на нас внимания, пошаркал в свою комнату. Жан, как мог, быстро вытер руки влажными салфетками и ринулся за ним. А я стояла посреди гостиной в полном оцепенении, не зная, что и думать. Я не могла поверить своим глазам. Матеуш Златов, мой шеф, Мужчина Без Изъяна, как я его иногда называла в разговоре со своей соседкой, только что предстал перед моими глазами в полуживотном состоянии.
  "Значит, на то есть причины. Боже, случилось что-то ужасное. Да где же Жан?" - метались мои мысли.
  Через пять минут Жан вышел из комнаты Матея, держа в одной руке ту самую бутылку рома, в другой - ключи от машины. Он поставил бутылку на стол, подошёл к окну и нажал на кнопку брелка. Тот отозвался характерным сигналом.
  - Чёрт! Он опять сел за руль в таком состоянии! - взбесился Жан.
  Затем швырнул брелок на диван и ушёл на кухню, приговаривая:
  - Эта дрянь опять ему отказала. Как она достала-то меня уже. И почему он всё никак не может оставить её в покое? Идиот упёртый! - ругался он.
  Я никогда прежде не видела Жана вышедшим из себя - это было ужасающее зрелище. Я не успела заметить, когда всё перевернулось с ног на голову: один - в хлам пьяный, второй - психует... Да куда я попала-то?
  А Жан тем временем вернулся со стаканом и налил себе того же рома, затем выпил всё одним большим глотком. Потом, так и не успокоившись, повернулся ко мне:
  - А ты что, не можешь, наконец, соблазнить его, я не пойму? Не надоело ещё кругами ходить? - и он налил себе ещё рома.
  "Нормально! Теперь ещё и мне досталось под горячую руку!"
  - Я-то тут причём?!- возмущённо воскликнула я.
  - Да притом! Девочка-невнятыш...- огрызнулся Жан, допивая вторую порцию.
  - Да пошёл ты, Жан! - в тон ему ответила я и швырнула в него попавшейся под руку тыквой.
  В нормальных условиях он бы мог её поймать, но сейчас у него одна рука была занята стаканом, и он стоял вполоборота. Тыква, ударившись о него, отлетела и упала прямо на баночку с клеем. Клей, явно нарушая законы физики, в считанные секунды разлился почти по всему занавесу. Бывшему занавесу.
  Надо было видеть лиц Жана в этот момент. Он клеил блестяшки на эту чёртову ткань целых четыре часа - а теперь вся его работа была испорчена подчистую. Он замер на добрых пол минуты, а потом на выдохе произнёс:
  - Сука. Я сверну ей шею за это.
  "?!"
  - Тыкве? - решила разрядить обстановку я, почему-то резко севшим голосом, соображая, как бы неслышно и незаметно исчезнуть из квартиры.
  Жан поднял на меня непонимающий взгляд.
  - Что?
  - Тыкве свернёшь? - ткнула я пальцем в лежащую на полу тыкву. Жест получился каким-то детским.
  И тут Жан рассмеялся. Я чуть расслабилась.
  - Ой, нет, извини, - Жан закашлялся, и чтобы подавить кашель, допил остатки рома.
  - Будешь? - кивнул он на бутылку.
  Я замотала головой.
  - Я с психами не пью.
  - Прости, я тебе сейчас всё объясню.
  Жан сел на диван и кивнул мне "садись".
  Я села обратно на свой стул, про себя отметив, что тыква моя тоже восстановлению не подлежит, что меня весьма огорчило. Но я постаралась не думать об этом и приготовилась слушать.
  - Сегодня Матей опять ходил делать предложение своей большой любви. Лилии, некогда Фадеевой, ныне Арумян.
  Я вопросительно подняла бровь. "Ничего не понимаю".
  Жан, видя мои затруднения, продолжил:
  - Матей и Лиля учились вместе в университете. Влюбились и стали самой раздражающе счастливой парой на факультете. У них действительно всё шло очень хорошо, до последнего курса. За месяц до выпуска вмешался рок и Лилин папочка. Он в Лондоне нашёл ей мужа - своего самого успешного бизнес-партнёра, который был на семнадцать лет старше его дочери. Конечно, Матею, это не понравилось, и он стал биться за Лилию всеми доступными средствами. Он сделал ей предложение, хотел увезти её подальше от отца и его заморочек. Тогда отец Лилии пообещал, что не даст ей больше ни копейки денег, если та не выйдет замуж за этого Джонатана. А Лиля уже привыкла жить на широкую ногу - и менять образ жизни ей не хотелось. Матей же в то время помешался на идее независимости - на третьем курсе он нашёл себе работу на радиостанции и снял дешёвую двушку на пару с приятелем и его девушкой, не желая зависеть от своих родителей, с которыми, как ни парадоксально, он был в отличных отношениях. И вот в эту двушку он и хотел пригасить свою будущую жену, которая была, прямо скажем, от этого не в восторге. Поэтому в тот вечер, когда Лилия должна была перевозить свои вещи к Матею, она села в самолёт и улетела в Лондон выходить замуж.
  Он пытался её вернуть. Два последующих года, как я понял, он только и делал, что копил деньги на самолёт до Лондона и обратно, чтобы только увидеть её и попытаться вернуть обратно. Именно тогда он и поставил своей целью добиться успеха - чтобы она увидела и осознала. И пришла к нему.
  За шесть лет она в Лондоне заскучала, развелась с мужем и вернулась в Москву. Но Матей в это время как раз жил в Швеции - раскручивал какой-то бизнес-проект. Затем он поехал в Голландию, а оттуда во Францию. И пока он скитался по Европе, Лили Холлоуэй снова вышла замуж и стала Лилией Арумян.
  Тем временем Матей успокоился, он уже "отошёл" от своего безумного желания вернуть её себе. Первые два года в Москве я про неё даже не слышал и не знал. И всё бы ничего, но два года назад они столкнулись на вечеринке. И понеслось. У него снова сорвало крышу. Он бегал за ней повсюду, как гарсон, и уговаривал уйти от мужа. А закончилось тем, что она записала его в любовники. Первое время его это напрягало и злило. А потом он смирился. Хотя раз в несколько месяцев он отправляется в ювелирный магазин, покупает ей кольцо, самое шикарное, что найдёт, и идёт делать предложение. А потом возвращается домой вот в таком вот виде. Это уже пятый раз на моей памяти.
  Жан глубоко вздохнул и замолчал.
  - Это всё конечно печально, - вернула его к теме я. - Но причём тут я?
  - Ах, это, - он смущённо улыбнулся.
  - Ничего себе "ах, это" - передразнила его я.
  Он изучающее посмотрел на меня, потом всё-таки решился:
  - Знаешь, когда он тебя в первый раз сюда привёл, я подумал: "Наконец-то, он нашёл себе девушку, которая заставит забыть эту..." - он не смог подобрать подходящего слова. - За последние три с половиной года, в этом доме не появлялась ни одна женщина, кроме Лилии. И Айгуль, - добавил он. - Но она не считается. Он к тебе относится с такой, я не знаю, трепетностью что ли, нежностью. Я возлагал на эти отношения такие большие надежды, но вскоре сдался - между вами всё это время ничего не происходило. Я до сих пор не могу понять его отношение к тебе. Уверен, ты тоже. - Я кивнула. - А самое странное, что он отказывается говорить о тебе со мной. Раньше такого не было.
  Мы оба замолчали. Что и сказать - шеф наш был особым человеком. Его бывало трудно понять. Да мы уже и не трудились.
  - Ладно, мне надо доделать тыквы, - я решила вернуться к работе.
  - А мне отчистить пол от клея, - с обречённым видом промолвил Жан.
  Когда я, наконец, придала сходство всем тыквам с Весёлым Джеком и снабдила каждую свечой - время было уже за полночь. Жан категорически запретил мне ехать домой, и я осталась ночевать в той же комнате, что и во время моего первого визита в эту квартиру. После всех нервных потрясений уснула я быстро. И в эту ночь мне приснился странный сон.
  Я стою в тёмной мрачной пещере, которую освещает лишь свет луны, проникающий сквозь отверстия в потолке. Лунный свет падает на что-то в центре пещеры и рассыпается сотнями отблесков в разные стороны. Я подхожу поближе и понимаю, что это. Это хрустальный гроб, что свисает на огромных цепях с потолка. Но кто же в нём? Я делаю один шаг медленно, затем второй. И слышу за своей спиной стук каблуков. Он приближается. Я знаю: это - злая Мачеха, она хочет отобрать у меня... кого? Я не могу вспомнить. И тут из темноты выходит человек. Это Жан!
  - Скорее, Женя, открой крышку.
  Я ничего не понимаю. Откуда он здесь? А тем временем стук каблуков уже совсем близко. Он словно впивается мне в позвоночник с каждым новым ударом. Тук-тук-тук. Ещё немного, и я оглохну.
  - Женя, быстрее, торопись, - неистовствует, Жан.
  Я отмираю. Бегу к гробу и с замиранием сердца снимаю крышку.
  Внутри лежит Матей. Он очень бледен и спокоен. И он не дышит.
  Я смотрю на Жана.
  - Жан, он умер, Жан, - начинаю причитать я.
  - Ты можешь его оживить, - говорит Жан. - Ты знаешь, что надо делать.
  Я знаю.
  Я наклоняюсь гробу и приникаю к холодным губам Матея своими. Я слышу позади дикий визг побеждённой ведьмы - её чары больше не властны...
  "Живи, пожалуйста, живи" - мысленно умоляю я Матея. И просыпаюсь.
  "Someone to fight
  Step in the light to feel alive
   I need a knight
  A loving kiss to feel alive" - разрывается мой телефон.
  А я и забыла, что накануне сменила рингтон на "Snow White" от "Muttonheads". Теперь понятно, откуда сюжет для моего идиотского сна взялся.
  Я взяла телефон с тумбочки.
  "Матей" было написано на дисплее.
  "Ничего себе" - подивилась я. - "Он так рано встал и уже в какое-то дело ввязался, раз звонит мне".
  - Алло, - ответила я.
  - Женя, здравствуй. Извини, что так рано. Мне тут Ревицкий звонил - у них там что-то стряслось. Ты не могла бы в отделение подъехать, посмотреть, что там у них? Я сейчас ... гм... не могу поехать.
  - А ты сам где сейчас? - удивилась я. Если он сейчас на ногах после вчерашнего - я хочу рецепт его средства от похмелья.
  - Дома, - ответил он.
  - В смысле у себя дома? - попыталась вникнуть я.
  - Ну да, а где ещё? - Настал его черёд запутаться. Хотя, учитывая его состояние, неудивительно.
  - Ты в курсе, что ты сейчас в соседнюю комнату звонишь?
  - Да ладно, - протянул он и бросил трубку. Я ожидала, что он сейчас постучит в дверь, но вместо этого он, судя по шуму, пошёл в ванную приводить себя в нормальный вид. Я оделась, пошла в другую ванную, быстро навела марафет и пошла на кухню варить кофе. Жана не было, он оставил записку. В ней говорилось, что он поехал за продуктами.
  - За продуктами, как же, - прокомментировала я. - Не хочет с похмельем его возиться...
  Когда Матей вышел с ванной, он уже обрёл нормальный человеческий облик. Если бы не синие круги под глазами, можно было бы прямо так рекламу шампуня или пены для бритья снимать. Я протянула ему чашку. Он благодарно кивнул и тут же поморщился - двигать головой ему сейчас не стоило.
  Свой кофе я уже допила и, моя чашку (гуманно не включая напор воды на полную мощность) в деловом тоне осведомилась:
  - А ничего, что я одна к Ревицкому приеду? Он меня не пошлёт?
  - Не пошлёт, - Матей хотел было покачать головой, но вовремя передумал. - Ты там всех уже покорила. Езжай. Я буду позже.
  - Хорошо, - промурлыкала я и направилась прочь из квартиры.
  В отделении стояло оживление. Все сновали туда-сюда, переговаривались, матерились. Случилось что-то из ряда вон выходящее, не иначе. Мне удалось найти Ревицкого у допросной камеры. Стоит сказать, полтора года назад в это отделении оборудовали допросную камеру в духе американского кино: комната со столом с креплениями для наручников и несколькими стульями в центре. В углу под потолком - видеокамера. Одна стена - зеркальная с внутренней стороны и прозрачная с внешней.
  Майор Илья Ревицкий и ещё несколько следователей стояли у этой стены, наблюдая за кем-то в допросной, и переговаривались на повышенных тонах.
  - Здравствуйте, компания "Фицрой" к вашим услугам, - вот таким вот витиеватым способом объяснила своё появление я.
  - Здравствуй, Женя. Где Матей? - тут же ринулся в атаку Ревицкий.
  - Он будет позже. Послал меня узнать, в чём дело.
  Майор вздохнул:
  - Час от часу не легче.
  И тут подал голос мой старый приятель капитан Щеглов:
  - А что, может Женька поможет. Жень, ты же психолог, да?
  - Ну, один мой диплом об этом говорит, да, - тут я немного покривила душой. "Диплом говорит" - да я с ума по психологии сходила, и училась на втором высшем уж точно не ради диплома.
  Но тут и Ревицкий перестал вредничать.
  - Женя, ты новости смотришь?
  - Ну, случается иногда, - я пожала плечами.
  - Может, слышала, у нас за этот год на районе убили двоих девушек. Их уродовали, насиловали, оставляли выжженное клеймо на теле - и бросали в полуживом состоянии в заброшенных местах. К тому моменту, как их находили, девушки погибали от нанесённых ран, потери крови и болевого шока. Убийц не нашли. Зато сегодня утром на стройке нашли ещё одно тело. Почерк тот же самый. На месте убийства приняли парня - он выбегал из здания, руки в крови, глаза бешенные. Привезли его сюда, а он ничего не говорит. То есть вообще ничего. Не оправдывается, не надрывается "это не я!". Вообще ничего. Адвокаты у нас раньше девяти работать отказываются - мы хотим до прихода государственного защитника его расколоть. А он молчит. Мы уже чего только не пробовали - он просто тупо молчит, - произнёс почти на одном дыхании майор, последние три слова он просто отчеканил.
  Майор сейчас напоминал мне лисицу из сказки "Лисица и Журавль", где журавль, дабы отомстить лисице, поместил угощение для неё в кувшин - и лисица стала бегать вокруг этого кувшина, безрезультатно пытаясь достать вкусности. Так же как и бедный лис, майор бегал вокруг допросной, пытаясь выковырять из парня долгожданное признание, но не мог.
  "А что если уронить кувшин?" - подумала я. "Надо устроить парню эмоциональную встряску, расшевелить его".
  В моей голове стали появляться очертания плана.
  - Вы показывали ему фотографии с места преступления? Фотографии тела в частности? - спросила я у Ревицкого, смотря при этом через стекло на подозреваемого в убийстве парня. Лет двадцать - двадцать два. Просто одетый. По мимике сказать что-то сложно: он опустил голову на сложенные руки и прикрыл глаза. И ни разу не шевельнулся.
  - Нет, - не сразу ответил Ревицкий. - А толку нам их ему показывать? Он на месте преступления лично был - мы его там и взяли. Ты что, не слушала меня? - майор явно был раздражён.
  - Вы фото трупа ему показывали? - отчётливо произнесла я, выделяя каждое слово.
  - Нет, - выдохнул Ревицкий.
  - Тогда Стратен-Мейерхоффа надо пробовать. Мне понадобятся фотографии тела, по возможности самые жуткие, и человек, по возрасту годящийся мне в отца, способный мне подыграть.
  Возникла пауза.
  - И что, это какая-то психологическая методика? Это "страто-мерофа"? - подал голос Щеглов.
  - Тест "Стратен-Мейерхоффа". Это не методика, это уловка. Спасибо, телеканалу "Fox" и сериалу "Обмани меня". В чём суть моей затеи, - я принялась объяснять. - Вы все для него - враждебные личности, которые хотят посадить его за решетку. Значит, надо найти неопасную для него личность. То есть меня. Легенда: я студентка факультета криминальной психологии, и мой папа - крутая шишка здесь, в отделении. Я учиться не хочу и провожу всё своё время на тусовках. Папочке это надоедает - он, извергая молнии глазами, закидывает меня в камеру: "Пока не опросишь его - никуда не пойдёшь". Мне нужен материал для курсовой - надо провести опрос на тему ...хм... - я даже пощёлкала пальцами, пытаясь вызвать в фантазии подходящий вариант, - "Психологическое самоопределение личности в условиях предварительного заключения лиц, проходящих подозреваемыми в уголовных делах". Во как. - Мне самой понравилось. - Я немножко поломаюсь, но потом сдамся и попрошу у него интервью. Буду корчить из себя дурёху недалёкую - пусть расслабится. Стратегия: "мне без разницы виноват ты или нет - скажи, как ты себя чувствуешь".
  - А вот когда он расслабится, я начну опрос. Называю слово - он ассоциации. Все знают о таком методе из фильмов - это не должно вызвать у него подозрений. А потом я перейду ко второй фазе исследования. То же самое задание, только по картинкам. Описать свои впечатления. Покажу ему две-три безобидные фотографии, а потом выложу фотографию тела. И посмотрим на его реакцию. Если это будет агрессивная эмоция: презрение или возбуждение - это наш парень. И расколоть его будет легче - эта встряска выведет его из состояния покоя, которое вас так раздражает. - Кинула я булыжничек в огород Ревицкого. - Если это сделал не он, реакцией будет страх или удивление. И опять-таки о состоянии покоя он может забыть - дожимать его будет легче.
  Кажется, у майора начал дёргаться глаз. Он постоял так секунд двадцать, потом сказал:
  - Дмитрий Сергеевич Савин. Двадцать два года. Студент. Приводов нет. - Потом он обратился к остальным присутствующим. - Всё, работайте. Дайте ей всё, что она просит - я всё равно ничего не понял.
  Мы все принялись за работу. В лаборатории мы отобрали самую жуткую фотографию тела жертвы и закачали мне её на планшет. Я скачала с Интернета ещё три фотографии с таким же разрешением. На одной был изображён закат, на второй фестиваль воздушных шаров, на третьей - дорога, выбегающая из-под колёс мотоцикла и рвущаяся к горизонту. Все четыре фотографии я загрузила в Power Point и осталась довольна. В этот момент привели седоусого прапорщика со склада, нацепили ему на форму погоны полковника и объявили ему, что на следующий час я - его непутёвая дочь. Как мне объяснили, Виктор Николаевич - главный затейник любого капустника, и если уж доверять такую серьёзную актёрскую игру - то только ему.
  Я собрала волосы в высоки хвост, нацепила яркие серёжки, что завалялись у меня в сумке, засунула в рот жвачку и критически осмотрела себя в зеркало.
  "Пойдёт. На вид - дура дурой".
  - Готова? - спросил меня Виктор Николаевич.
  - Да.
  И тут он без предисловий схватил меня за плечо, распахнул дверь и затащил в допросную.
  - Значит так, Алёнушка, знакомься - это Дмитрий. И он на сегодня твой самый лучший друг.
  - Чего? - непритворно воскликнула я. Не ожидала я такой прыти от прапорщика.
  - Садись, - сказал он мне, указывая на стул.
  Я продолжила стоять, опасаясь, как бы он не переиграл и не испортил всё.
  - Сядь, я сказал.
  Я подчинилась.
  - А теперь доставай планшет свой, который я непонятно зачем тебе купил, ищи там свою методику - и вперёд парня опрашивать.
  - А если он не захочет в опросе участвовать?
  - Значит, будете сидеть тут оба до вечера, - повысил голос "папочка".
  - Ну папа, блин! - возмутилась я, вскакивая с места.
  - Я тебе щас дам, папа, блин. Вырядилась она - ты куда собралась, на практику или на панель? Что это за висюльки? - он стукнул пальцем по моим серёжкам. - Что за копыта? - показал он на мои туфли.
  "Копыта?! Сказала бы я тебе, если б парень нас не слушал. Я за них шесть штук отдала - чуть не удавилась от жадности".
  - Телефон сюда давай. - Прапорщик протянул руку. - А то щас начнут тебе твои подружайки названивать.
  - У меня там диктофон, он мне нужен, - я прижала телефон к груди, как родной.
  - Хорошо, тогда ключи от машины давай.
  Я аж задохнулась от его наглости. "Ни в какие ворота уже!"
  Но ключи достала и отдала ему.
  - Всё, я через час приду, проверю, что ты написала. Ничего не напишешь - ещё на час останешься.
  - Пап, мне эту курсовую к зимней сессии теперь сдавать только, - попыталась похныкать я, давая понять парню, к чему собственно всё это происходит.
  - Ты эту курсовую в мае сдать должна была! - Тут же прикрикнул на меня "папочка". - Июнь, июль, август, сентябрь, октябрь... - он загибал пальцы для пущего эффекта. - Ты чем все эти пять месяцев занималась?! Вот теперь сиди и пиши. А ещё раз я этого твоего хахаля-дилера увижу - будешь у меня в отделении до Нового Года сидеть, а он отсюда вообще не выйдет.
  "Опа! Не показалось ли мне, что парень нервно дёрнулся, когда Николаич про дилера сказал?"
  А Виктор Николаевич, тем временем, вышел и захлопнул за собой дверь.
  Мы с Димой остались одни.
  Я сделала следующее: чуть провисла на стуле, положила руки на стол перед собой и уткнулась в них лицом. Потом пробубнила что-то недовольное в адрес "папочки" - слова находились очень легко, Николаич меня действительно вывел из себя. Потом затихла. Парень всё это время молчал.
  "Пора действовать".
  Я достала телефон и набрала номер секретарши Матея.
  - Алло, Ксюш, привет,- сказала я безрадостным тоном, шмыгая носом.
  Это был код. На самом деле секретаршу звали Света. Если кто-то из команды звонил ей и называл другим именем, она знала - на другом конце провода был нужен виртуальный собеседник, и она могла даже не слушать, что там говорят. Хотя она призналась, что когда ей скучно - она развлекается тем, что слушает речь до конца. Порой это бывает очень забавно. Так наш закупщик Володя узнавал у неё, можно ли купить у неё двенадцать южноамериканских ленивцев и сделать из них шубу. И очень сетовал "А что, правда? Уголовная ответственность за разделку ленивцев? До сих пор ищет Интерпол? Ну тогда я предложу своей клиентке купить готовую шубу из какого-нибудь другого животного". А юрист Григорий, который как-то сделал глупость и завёл роман с клиенткой, которая оказалась на редкость приставучей и непонятливой, постоянно звонил "своей жене", и та постоянно находила ему срочное дело. Я присутствовала при одном таком разговоре. Света включила громкую связь.
  - Привет, милый. - Света начала разговор.
  - Здравствуй, Солнышко. Извини, я был занят. Ты мне сообщение оставила. Что-то срочное?
  - Да, милый, мы купили крокодила, - произнесла серьёзно умильным тоном Светка.
  - Как, у Лёшки температура? Высокая? Сколько?
  - Четыре метра длиной и весит тридцать два кило - не знаем, где его поселить...
  - Тридцать восемь и две?! Звони в скорую...
  - Да, в твоей комнате будет в самый раз. Выкинем твою кровать - будешь спать на полу. И тебе не жарко, и звероящер этот, как ночью проголодается - найдёт, что пожрать...
  - Всё, я еду дорогая.
  - Да не торопись, милый...
  Мне тоже приходилось обращаться к Свете за помощью - она брала трубку почти всегда, в любое время. Как оказалось, Матей неплохо доплачивал ей за эту услугу...
  - Ксюх, у меня тут подстава. Я не приеду. Да чё, батя у меня совсем с катушек съехал. Завёл меня к какому-то зэку, извини, - бросила я парню, - не, не в камеру. В эту, комнату, где допросы ведут. Говорит: "сиди пиши курсач, б**". А я вообще ни фига не помню чё там в этом опросе делать надо. А, ага, - потом с полминуты я только поддакивала. - Какой сайт? Да, найду. И чё там всё? Хорошо. Не, а чё там? - опять пауза. - В смысле Лёшка с Кариной выходили с утра с подъезда?! Он что, о***ел? Я ж их порву щас приеду. - Я вскочила, как бы забывшись, и дёрнула дверь. Она, само собой, была закрыта. - Сука! - психанула я и пнула дверь. - Ладно, телефон не отключай. Я тут щас разберусь и подъеду.
  Я повернулась у парню.
  - Слушай, как там тебя, Дима, да? Давай я щас быстро опрос проведу с тобой на тему... щас, - я полезла в планшет, как бы ища тему исследования. - "Психологическое самоопределение личности в условиях предварительного заключения лиц, проходящих подозреваемыми в уголовных делах". Тебе тут просто надо будет типа ассоциации назвать. Я тебе: "север", ты мне: "юг", "снег", "медведь" и всё в таком духе.
  Парень явно колебался. Я решила ему помочь.
  - Ну будь человеком. У меня парень с какой-то шалавой мутит, а я тут сижу. О, сигарету хочешь? - Я полезла в сумку. - Шоколадка есть. Будешь?
  Он покачал головой.
  - Давай свой тест, - тихо разрешил он.
  Я ликовала - мне удалось войти с ним в контакт. "Тихо, не выдай себя" - тут же шикнула я сама на себя.
  - Спасибо! Ты - человечище, прям. - Я приземлилась на стул.
  - Так, диктофон включить. - Я принялась лазить в телефоне. - А где тут диктофон-то? Где камера, знаю, где диктофон - нет. Ты не знаешь случайно?
  Он протянул руку, насколько это позволял наручник.
  "Жест доверия. Отлично!"
  Я вложила ему в руку телефон. Он недолго там покопался и вернул мне его с открытым диктофоном. Я нажала на "play". И стала говорить в него.
  - Двадцать девятое октября. Восемь часов двадцать три минуты. Испытуемый номер один. - Я произносила всё это серьёзным тоном, но при этом гримасничала, мол какой бред. Парень заметно оживился и даже стал улыбаться моим кривляниям.
  Я продолжила:
  - Сейчас я буду произносить вам по очереди шестнадцать слов. Вы должны назвать мне свои ассоциации на эти слова. Понятно?
  - Да.
  "Он ответил, а не кивнул - хороший признак. Он открыт. Постараюсь подержать его таким подольше".
  - Свет.
  - Тьма, воздух, солнце, ветер...
  - Огонь.
  - Тепло, радуга, спички...
  - Железо.
  Так я назвала все шестнадцать слов. Выбирала я наугад, но делала вид, что консультируюсь со статьёй в Интернете. Когда слова закончились, я перешла к более опасной фазе исследования. Я почувствовала, как моё сердце учащённо забилось - я заставила его успокоиться. "Давай потом, а?" - пыталась я договориться со своим телом. - "Как только закончу опрос - пусть меня как угодно колбасит, но только не сейчас".
  - А сейчас то же самое, - сказала я Дмитрию, - только с картинками. Я показываю вам фотографию на планшете, а вы мне опять свои ассоциации. Хорошо?
  - Хорошо.
  - Поехали, - с наигранной весёлостью сказала я и показала ему первую фотографию с изображением заката.
  - Вечер. Печаль. Спать. Уехать.
  Я переключила на следующую фотографию с воздушными шарами.
  - Праздник, веселье. Много людей. Путешествия. Хобби. Приключение.
  Я уже ничего не говорила - нужна была монотонность действия, и его полная концентрация на изображениях.
  Я включила третью фотографию с трассой и мотоциклом.
  - Скорость, свобода. Полёт. Увлечение. Страсть.
  И тут я включила последнюю фотографию. Изуродованное тело убитой девушки.
  Долю секунды Дмитрий вглядывался в изображения. И тут к нему пришло осознание увиденного. Промелькнула вспышка удивления - настолько короткая, что, не вглядывайся я в его лицо так пристально, я бы её пропустила. Затем он дёрнулся назад, издав то ли всхлип, то ли стон. "Страх". Он попытался вскочить, на наручники не дали ему этого сделать, и он приземлился обратно на стул. Страх на его лице сменился выражением боли - он наручниками содрал себе кожу на запястьях.
  Он поднял испуганное и озлобленное лицо на меня:
  - Что это такое? Вы вообще на хрен кто?
  "Пора!" - скомандовала я себе.
  - Тихо! - прикрикнула я на него, одновременно ударяя рукой по столу и приближая своё лицо к его, пристально глядя ему в глаза.
  Тут он испугался меня, этой моей вспышки ярости.
  Я смягчила выражение лица и голос:
  - Ты ведь не убивал эту девушку, - я интонацией подчеркнула, для меня это - факт. - Почему ты не защищаешься?
  Смесь эмоций отразилась на его лице за секунду. Облегчение, настороженность, потом его глаза на долю секунды ушли в сторону.
  - Вот! - я ткнула пальцем ему в лицо. - О чём ты сейчас подумал?
  Теперь на его лице отразилась растерянность. Но потом её сменила решимость.
  - Неважно, - и отодвинулся от меня на стуле.
  "Это защита. Он закрылся. Чёрт!"
  "Так, а у меня же, кажется, была одна лазейка..."
  - Что? Ты делал там что-то постыдное? Или запрещённое?
  Парень не смотрел на меня.
  - Ладно, я угадаю. Здесь замешан секс? Измена с чужой женой? С несовершеннолетней. Не может быть - с парнем?
  Он ответил мне уничижительным взглядом.
  - Значит, не секс, ясно. Наркотики?
  "Он задержал дыхание!"
  - Хорошо, значит наркотики, - я опять выделила голосом, что это - факт.
  Он бросил на меня враждебный взгляд. А я спокойно скрестила руки на груди и закинула ногу на ногу.
  - Хорошо, давай я угадаю, какие. - Я всмотрелась в его лицо. - Колёса? - Тишина. - Трава? - Опять тишина. - Курительные смеси? - Снова глухо. - Героин? - Задержал дыхание. - Кокаин? - Выдохнул.
  - Значит, героин... - протянула я. Он смотрел на меня ошарашенным взглядом. - И что, много?
  Парень не ответил.
  Я глубоко вздохнула. Прикрыв лицо одной рукой.
  - Ну ты и дурак, - заявила я. Потом я убрала руку от лица и посмотрела на Дмитрия. - Твой первый привод. Наркотики. Поздравляю - ты влип. Сильно, но не смертельно. Посадят тебя лет на шесть. Выйдешь - через три за хорошее поведение. Это если наркотики. А теперь смотри сюда. - Я постучала пальцами по планшету с фотографией. - Тебе сейчас вменяют три убийства с отягчающими. Три вот такие зверские убийства. - Я подняла планшет двумя руками, демонстрируя ему фотографию. - Это - лет двадцать пять, не меньше, а скорее всего - пожизненное. В колонии строгого режима. Ты, наверное, думаешь: раз я этого не делал - мне бояться нечего. Адвокат меня вытащит. Ни фига, пацан. Если настоящего убийцу не найдут, а его уже год ищут - и без толку, сядешь ты, - последнюю фразу я произнесла каким-то низким шипящим голосом, изобразив улыбку из арсенала Матея - улыбку удава, при виде кролика.
  Тут на лице у бедного парня, наконец, появились страх и растерянность. Он стал судорожно соображать, верить мне или нет. Рассказать или не рассказать...
  Я решила его подтолкнуть.
  - И ещё одна маленькая деталь, - произнесла я умильным тоном. - Знаешь, сколько лет было этой девушке? - Я снова постучала пальцами по экрану. Судя по лицу парня, он уже догадался, что я хочу сказать. - Да, ты правильно испугался. Ей было шестнадцать. - Я врала, я видела досье - ей было двадцать три. - И вот сейчас мы тебя такого отправим в КПЗ к крутым ребятушкам, которые грязной работы не чураются. И вместе с тобой туда пойдёт слушок, что ты вот такое, - я практически ткнула планшет ему в лицо, - с ребёнком сделал. Ты представляешь, что с тобой будешь ещё до обеда?
  Парня уже откровенно трясло. Но он так и не проронил ни слова. Тогда я издала раздражённое рычание, рывком собрала свои вещи и двинулась к дверям, бросив на ходу:
  - Ну ты и дебил. Даже помогать тебе уже не хочу. Раз ты так хочешь закопать себя - пожалуйста.
  Дверь мне отворили, и я уже сделала шаг наружу, как Дима завопил:
  - Подожди! Подожди, пожалуйста!
  Я остановилась и повернулась на пол корпуса к нему в ожидании.
  - Что мне надо сделать?
  - Признаться в том, что ты реально на этой стройке делал.
  - Ну ты же и так уже поняла, - он развёл руками.
  Я вернулась в комнату и набросилась на него:
  - А вот ты не понял ни фига. Я - учёный, мне увиденного достаточно. А вот господам следователям - нет. Им доказательства нужны твоего алиби на предмет "Нет, я девушку не убивал, я в это время пацанам герыч сбывал и заначку свою прятал". Ведь так?
  Он кивнул.
  - Значит, нужны твои клиенты, что у тебя затаривались, для дачи показаний и твоя заначка. Может ещё чего - но об этом тебе со следователями, а не со мной говорить надо. Позвать следователя?
  Он мелко закивал.
  Я пошла к выходу.
  - А ты не останешься? - в его голосе было столько отчаяния.
  - А мне здесь больше делать нечего, - бросила я и вышла в коридор.
  Сделав два шага прочь от допросной, осознала, что третий уже не сделаю. Меня накрыло дикой волной усталости: мои руки тряслись, ноги подкашивались, в глазах было темно, и я ничего не слышала от звона, стоящего в руках. Казалось, всё моё тело было сжато в пружину, мышцы лицо свело, я задыхалась. Я и не осознавала, в каком напряжении находилась во время допроса. И сейчас мне пришлось за это расплачиваться.
  Я нащупала левой рукой стену, фактически упала на неё плечом, затем прижалась к ней стеной и медленно сползла на пол. Я закрыла глаза, подтянула колени к груди, обхватила их рукам, а затем уткнулась лицом в колени. Мне было абсолютно всё равно, что обо мне подумают - хотелось только, чтобы меня не трогали.
  Тут кто-то сел рядом. Какое-то время он молчал. Я сразу узнала дорогой парфюм Матея, но и с ним говорить тоже не хотелось. Наше молчание затянулось, в итоге, он всё-таки произнёс:
  - Ты - молодец. Пойдём раздобудем тебе кофе.
  Я приподняла лицо и открыла глаза. Ощущение было такое, словно я долго спала - напряжение отхлынуло. Я чувствовала себя гораздо лучше, но в том, что смогу встать без посторонней помощи, я не была уверена. К счастью, Матей поднялся и протянул мне обе руки, предлагая помочь. Я ухватилась за него, и он легким движением поставил меня на ноги. Слегка поддерживая меня за талию, он повёл меня прочь из участка.
  - Пойдём поедим. Им пока нужно показания снять и проверить. Брифинг будет не раньше, чем через полтора часа - мне Ревицкий заранее позвонит.
  Когда мы доедали свои комплексные завтраки в кофейне за углом, Матею на телефон пришло сообщение, которому он несказанно обрадовался.
  - Ну вот, теперь мы официально в деле. Родители второй жертвы, как-то узнали, о совершённом убийстве, и что мы подключились к расследованию - хотят заключить официальный контракт на поиски и поимку убийцы их дочери. Надо съездить в офис подписать бумаги. Ты со мной?
  Я закивала.
  - Конечно.
  Матей оплатил счёт, и мы пошли к машине. Он был очень задумчив, и мысли в его голове его явно радовали.
  - Почему ты так обрадовался этому контракту? - спросила я, когда мы уже сидели в машине. - Не из-за денег же, в самом деле.
  - Деньги - это, конечно, хорошо, - ответил шеф. - Но меня больше радует другое. Если Ревицкий вдруг опять начнёт вредничать по какому бы то ни было поводу, и ему взбредёт в голову отстранить нас - а он так иногда делает, особенно, когда его не устраивают мои методы - мы сможем спокойно продолжить расследование в частном порядке на основании контракта с Кеплерами. Без такой вот бюрократической подоплёки в уголовное расследование соваться крайне не рекомендуется.
  "Век живи - век учись" - подумала я. - "Я в компании уже несколько месяцев, а всё никак не могу вникнуть в некоторые премудрости профессии".
  В офисе мы встретились с родителями второй убитой девушки - Раи Кеплер. Пожилые люди были практически раздавлены горем - их утрата случилась совсем недавно. После смерти единственной дочери они оба ушли в себя. Отец, бывший некогда ректором одного из московских вузов, ушёл на пенсию, мать - уже два месяца не выходила из дома. Но глядя сейчас на них, я видела проблеск надежды. Надежды на то, что справедливость - то немногое, что им осталось - восторжествует.
  "Мы не можем ошибиться. У нас нет на это права. Мы должны его найти" - мучилась от безысходности я. Мне не терпелось начать, хотелось делать хоть что-то. Только бы не стоят и не смотреть в их опустевшие лица.
  После того, как бумаги были подписаны, и Матей пообещал родителям девушки, что он и его команда сделают всё, что только смогут, чтобы найти виновного и передать его властям, мы поехали обратно в отделение.
  Там мы присоединились к оперативной группе в зале для совещаний. Почти все уже заняли свои места, на белом экране был загружен слайд с фотографией жертвы. Когда собрались абсолютно все, майор Ревицкий начал брифинг.
  - Последняя убитая. Мария Нефёдова, двадцать три года. Найдена в пять тридцать утра на стройке. - Включился следующий слайд с картой района, Ревицкий показал, где именно была обнаружена убитая. - Предварительно криминалисты могут сказать, что смерть наступила за полчаса до обнаружения тела. Кем найдена? - отвлёкся майор на вопрос одного из участников совещания. - Вот это интересно. Сотрудниками полиции и найдена. Кто-то позвонил с телефона-автомата у почтового отделения, что в десяти минутах ходьбы от стройки находится, и сообщил о наличии трупа девушки на стройке. Само собой, он не представился. Отпечатков на телефонной трубке до фига и больше, да и сравнивать пока не с чем. Камеры на почтамте не работают. Точнее, одна работает, но до телефона не достаёт - толку ноль.
  - Наши ребята приехали в пять тридцать, - продолжил майор, - и поймали практически над трупом парнишу. Руки в крови, пытался сбежать - они его приняли и сюда привезли. Он с нами сотрудничать отказывался, да и вообще молчал, как суслик. Но госпожа Максимова, - кивок в мою сторону, - его разговорила, и под сомнение поставила его причастность к убийству. Он дилером оказался - нашли мы его заначку. Сдали мы его ОБНОНу - будем знать, где его искать, в случае чего.
  - По убитой. - Ревицкий включил жуткий слайд с изображением изуродованной девушки. - Смерть наступила от множественных колотых ран, причём нанесённых в разное время, хотя точное время пока криминалисты сказать не могут. Будет подробный отчёт - он появится здесь, - он постучал по столу, что стоял под экраном. - Также имеются следы сексуального насилия, многочисленные ушибы, гематомы, ожоги и, - он ткнул пальцем в изображение, - в том числе выжженное клеймо округлой формы.
  Он увеличил изображение. На руке девушки красовалось пятно ожога в форме двух колец. Под определённым углом оно походило бы на восьмёрку, но всё-таки большую схожесть можно было найти с фигурками брачных колец, которые цепляют на крыши и капоты машин свадебного кортежа. Это наводило на определённые мысли.
  - Это позволяет нам записать жертву в уже существующую серию убийств. Серия эта, правда, заключалась в двух жертвах: Коревцовой Инны Игоревны, 1992 года рождения, убитой 23 февраля 2014 года и Раисы Сергеевны Кеплер, 1995 года рождения, убитой 19 августа этого же года.
  - По всем троим. Физического, внешнего сходства между жертвами, как видите, нет.
  Перед нами предстал слайд с фотографиями всех трёх девушек. Действительно: высокая, атлетически сложенная светловолосая, но, тем не менее, смуглая девушка с серыми глазами, миниатюрная брюнетка с вьющимися каштановыми волосами и карими глазами и, наконец, высокая и худая блондинка с голубыми глазами. Никакого сходства.
  Первая жертва - Коревцова Инна - успешная спортсменка, гимнастка. Куча медалей, море поклонников. Из приличной семьи - её мать по детству была её же тренером. Ни в каких криминальных связях или разборках не замечена. Вторая - Раиса Кеплер - скрипачка. Училась в консерватории. Семья тоже приличная: папа - ректор вуза, мама - бывший преподаватель музыки. Биография девушки тоже ровная, тихая, без эксцессов. Наша третья жертва - Мария Нефёдова - начинающий дизайнер, совладелица арт-кафе и успешный блоггер. Писала, в основном, об искусстве и дизайне. Родителей у девушки нет, но есть старший брат. Он успешный бизнесмен, в Москве, правда, в последние два года почти не появлялся - дела ведёт в Азии. С ним уже связались. Завтра вечерним рейсом из Пекина будет в Москве.
  - Связи между первой и второй жертвами мы так и не нашли, будем пытаться связать её с третьей. Посмотрим, может, что и всплывёт. А пока по нашим данным: девушки не были между собой знакомы, общих приятелей мы тоже не нашли, ничего похожего в биографии тоже не видно. Единственное, что их всех объединяло: все три были не замужем и на момент убийства не находились в каких-либо серьёзных отношениях. Пока всё. Вопросы?
  Последовало несколько тривиальных, на мой взгляд, вопросов, которые не принесли моему истерзанному разуму никакого облегчения. Тогда я задала свой вопрос:
  - А можно мне теперь поискать связь?
  - Как ты собралась это делать? - Ревицкий, судя по его реакции, отнёсся к моему вопросу серьёзно.
  - Мне нужны досье на всех трёх девушек, причём досье на третью, - я не смогла заставить себя назвать её по имени, - придётся по ходу дополнять, как я понимаю. Если нет схожести по морфологическому типу или связи, не знаю, географической или социальной, то, может, я найду связь по психотипу...
  - И что тебе это даст? Найдёшь ты эту связь. А как, по-твоему, эту связь с ними убийца находил?
  Я задумалась. Казалось, ответ бродит где-то на поверхности, но я никак не могу его разглядеть. Моя интуиция просто кричала мне о чём-то, вот только язык её я не могла разобрать.
  Вмешался Матей.
  - Пусть поищет. Вреда не будет - это точно. Доверимся её интуиции, я же вижу: в ней всё дело, - он мне улыбнулся.
  "Опять этот чернокнижник читает моё лицо. Это же мой коронный номер, а не его, чёрт бы его побрал".
  - В самом деле. - Ревицкий, наконец, принял решение. - Вреда не будет. Вот три папки на столе лежат. Думаю, ты, Матей, со своими друзьями ещё чего-нибудь по всем трём жертвам нароешь, дополнишь.
  Тот кивнул.
  - Ты будешь в порядке? Тебе нужно что-нибудь?
  - Да всё хорошо. Будет кофе - будет работа. А кофе, я думаю, я здесь найду.
  - Вот и отлично. Я на телефоне.
  И он удалился.
  Я же занялась поисками. Информации было много. То есть очень много. Я работала не с делами под номерами, что собирали следователи, а с полными досье, что предоставляли наши сотрудники. А в наших досье мы собирали всё, что хоть отдалённо могло иметь отношение к убийствам. И, кроме того, информация добавлялась каждый час - наши сотрудники то и дело слали мне всё новые и новые документы, сводки, а также сплетни и слухи. Систематизировать это было очень сложно - и в какой-то момент у меня голова пошла кругом.
  Несмотря на юный возраст, у девушек была довольно длинная биография. Все они при жизни были неутомимыми активистками, вращались в самых разнообразных кругах, были талантливы в самых различных областях - а потому круг их знакомых был слишком широк для дотошной проверки.
  "Что же мне с вами делать?" - подумала я, мысленно обращаясь к убитым. "Вы же такие талантливые, яркие - ну так дайте мне подсказку. Если это и может кто-то сделать, то только вы... Стоп - вот же она, связь. Все убитые были начинающими звёздами. Красивые, талантливые, успешные, из приличных семей. Они кого-то сильно раздражали. Именно по такому принципу он вас ищет".
  Мне вспомнилась форма клейма. Кольца.
  "Убийца - мужчина, скорее всего, до тридцати. Не очень успешен в делах. Скорее всего, из неблагополучной семьи. И была девушка, яркая, красивая и талантливая, как и наши жертвы. Он хотел жениться - она отказала. Почему я решила, что они именно встречались? Он ведь мог быть просто поклонником-фанатиком. Сделал предложение - получил отказ..."
  Я покрутила эту мысль. Что-то подсказывало мне, что я ошибаюсь, но почему, я никак не могла осознать.
  "Точно! Если бы травмой, сподвигнувшей его на убийства, было расставание с реальным человеком, предметом обожания, с которым у него была история личных взаимоотношений, он бы пошёл по пути всех маньяков - убивал бы по внешностному сходству. Он бы искал ту, кто напоминал бы ему о любимой. А тут другая история - ему важен образ, тип. Тип успешной и талантливой, уверенной в себе девушки. Недосягаемый для него. Он хотел успешной жизни, и девушку такую, чтобы ему все завидовали - но он не мог это получить. Возможно, пошёл ва-банк и сделал такой девушке предложение. Напоровшись на отказ, вышел из себя. Может, он начал с источника своих бед?"
  Я набрала телефон Матея.
  - Привет, ты можешь отправить кого-нибудь поговорить с подругами Инны Коревцовой? Я думаю, у неё мог быть преследователь. Поклонник, который сходил от неё с ума и даже делал ей предложение.
  - Ты это по кольцам судишь?
  - Да, конечно.
  Я услышала в трубке вздох.
  - Всё было бы здорово, коли так. Но говорил с ребятами Ревицкого, которые подруг Инны опрашивали. Все твердят: были поклонники у неё, конечно, но таких, чтобы насторожиться или назвать преследователем - не было. Эту версию проверяли очень серьёзно.
  Я почувствовала, как рушатся стены моей теории.
  - Ну, может, всё-таки есть смысл порасспрашивать подруг ещё раз? - предприняла попытку убедить начальство я. - Вдруг наши ребята что-то найдут. Всё-таки в прошлый раз искали того, кто был с Инной близок. Насколько я сужу по документам, шерстили давних воздыхателей, бывших парней - а это не то. Я прошу поискать кого-то, кто мог быть незаметен для большинства. Следил издалека, ни с кем из друзей не пересекался. Кто-то, на кого внимания не обращают. Может, официант в любимом кафе или парень из библиотеки, что в углу сидит и грустные взгляды на предмет обожания кидает. Невидимка, короче.
  Матей явно задумался.
  - Невидимку говоришь... То есть ты хочешь, чтобы парни искали чёрную кошку в тёмной комнате, не убедившись, что эта кошка вообще там есть?
  - Да, - я решила гнуть свою линию.
  Последовал ещё один вздох, на этот раз ещё более тяжкий.
  - Вот парни обрадуются. Хорошо, отправлю кого-нибудь. У тебя больше ничего?
  "Чёрт! У меня ведь действительно больше ничего".
  - Ничего, - ответила я и бросила трубку.
  "Ладно, продолжаем. Если он не был знаком с жертвами лично - как он их выбирал? У человека в толпе на лбу не написано: "я - крутой, я успешный, я - молодец". Конечно, социальное благополучие накладывает свой отпечаток на внешность людей, но сейчас столько любителей понтоваться развелось. И не отличишь - у кого всё действительно круто, а кто отдал последние деньги на i-phone и теперь даже позвонить никому с него не может - денег на балансе ноль. По девушкам тем более непонятно: их социальное благополучие зачастую не от их собственных талантов зависит. Хотя, если рассматривать умение находить себе спонсоров как талант..."
  Задумавшись, я сидела и крутила вверх-вниз колёсико мыши. Вслед за колёсиком вверх-вниз прыгала фотография какого-то человека в углу экрана, который настоятельно рекламировал какие-то таблетки. Его лицо меня почему-то жутко раздражало.
  "Ты у меня сейчас лекарство от укачивания рекламировать будешь" - съехидничала я, "кидая" фотографию бедолаги вверх-вниз. "И зачем люди идут сниматься в глупые рекламы? Или даже постыдные. Ну вот что он там рекламирует? Ага. Понятно. Теперь всю жизнь люди будут смотреть на него и думать о... Вот оно! Интернет!"
  Я вдруг почувствовала себя такой железобетонной дурой. "Ну, конечно, он искал жертв в Интернете. Там на каждого из нас есть досье. И наше личное мнение о том, кто мы, и комментарии других... И все наши интересы, достижения. Прямо каталог для убийцы".
  Смущало одно: если всё так просто, почему следователи ничего не нашли?
  "Ну и бог с ними. Я найду".
  - А можно мне доступ к их страничкам в Интернете? - огорошила я вопросом Щеглова (он единственный был в кабинете).
  - Чего?
  - Мне нужно почитать электронную почту жертв, их странички "В Контакте", в "Одноклассниках" во всех социальных сетях, где они зарегистрированы.
  - Что, прямо сейчас? - Щеглову явно было лень вмешиваться.
  - Да! - с энтузиазмом воскликнула я.
  Немного повозившись, и дав мне на подпись какую-то бумагу о конфиденциальности, мне открыли-таки доступ к кибер-эго жертв. Тогда я столкнулась с новой проблемой: каждая из жертв была зарегистрирована как минимум в двух соцсетях. В каждой соцсети у девушек было по 200-300 друзей, набитые до отказа записями и изображениями новостные ленты и пугающе длинные истории переписки с разными собеседниками. Кроме того, каждая девушка имела аккаунт в "Instagram" и вели свои блоги. Убитые девушки во всех этих интернет-сервисах нараспашку открывали двери в свою жизнь всем и каждому. Любой желающий мог запросто узнать номер машины Инны, размер обуви Раи или имя парикмахера Марии. Но это ещё пол беды. С новостей и постов можно было легко воссоздать расписание девушек с точным временем их появления в том или ином месте, подробными маршрутами их передвижений, и информацией о наличии или отсутствии спутников на конкретное мероприятие.
  "Как всё просто" - подумала я. - "Просто инструкция для начинающего убийцы..." И тут меня прервали. На дворе был девятый час вечера - меня вежливо попросили покинуть отделение. Получив обещание Ревицкого обеспечить мне допуск и на следующий день, я отправилась домой.
  С утра на свежую голову я продолжила свои изыскания. Честно говоря, через два часа работы я уже отчаялась что-либо найти - слишком много хаотичной информации, слишком мало зацепок. К обеду я уже просто стала бессмысленно пролистывать новостные ленты на страницах девушек, разглядывать их фотоальбомы и читать комментарии к ним. Многие фотографии были явно сделаны профессиональным фотографом - отличного качества и с интересным сюжетом. Так, на одной из фотографий Инна в красивом платье с отделкой под старину восседала на антикварном стуле. Буйная смесь ярко-красного и золотого, мастерски установленный свет, отличный макияж и природная фотогеничность девушки делали эту фотографию произведением искусства. От неё было сложно оторвать взгляд, она завораживала. Я подумала, что хочу себе такую же. Само собой, к такой фотографии было множество комментариев. Ничего оригинального, все сплошь - хвалебные отзывы о героине фотосессии, фотографе и антураже. Хотя нет, один комментарий всё-таки выделялся. "Правительница мира" - оставил свой отзыв некто Паша Иванов.
  "Зачем здесь кавычки?" - стало мне интересно. - "Он кого-то цитирует? Или, может, есть такая картина?"
  Я огляделась по сторонам - все в кабинете были заняты своими делами.
  "Ну и хорошо" - подумала я и полезла гуглить это название. Как ни странно, картины с таким названием не нашлось. Мне бы бросить этот безумный поиск и вернуться к делу - но нет, эти кавычки плотно засели у меня в голове. То ли я уже очень устала, то ли моё подсознание начало мне семафорить: "Женя, смирись, ты - лузер, и ничего ты не найдешь", но меня бесило и раздражало, что я не знаю, с чего там эти кавычки красуются.
  Казалось, эти пунктуационные закорючки издевались надо мной. Они сводили меня с ума.
  "Вот они мы! Что, не знаешь, зачем? Даже в такой мелочи не можешь разобраться!".
  Мне уже грешным делом захотелось залезть на страничку к этому Паше Иванову и спросить у него: "Парень, зачем ты это сделал?". Но это было бы уже верхом странности. А потом я подумала, что раз Паша столько раз комментировал фотографии Инны, она не могла оставить его внимание без внимания - и у них должна была начаться переписка. Хоть какая-то.
  "Может, я найду ответ хотя бы на этот вопрос".
  Пока я листала список сообщений в архиве, я продолжала строить догадки.
  "Зачем ещё могли понадобиться эти кавычки? Их используют для введения цитат. Какая-то известная им двоим шутка, и он её цитировал? Строчка из фильма? Из песни? Нет, есть ещё одно употребление - показатель переносного значения. То есть он пытался её оскорбить? Странно, столько дифирамбов в её адрес и вдруг такое..."
  Наконец, я нашла переписку Инны с Павлом. И - о чудо! - первый же вопрос был: "Правительница мира". Почему с кавычками???". "Не знаю, мне показалось, что так правильно. Ты снизошла до разговора?"
  "Странный выбор фразы" - подумала я. - "Снизошла для разговора..."
  Девушка тоже это отметила. Парень на её замечание ответил:
  "Такие девушки, как ты, никогда не обращают внимания на таких, как я".
  Дальше они стали развивать эту тему. У них завязалось общение. В основном, оно состояло из восхищённых отзывов парня об Инне. Причём все они были весьма гипертрофированными, и порой отдавали фанатизмом. А ещё, парень слишком часто использовал "агрессивные" слова и фразы. "Убийственно красива", "выколол бы себе глаза", "убил бы за встречу", "ты меня просто уничтожаешь". У меня по спине прошёл холодок. Вдруг возникло странное, едва уловимое ощущение того, что я уже всё поняла, вот только не могу понять, что именно. Я снова открыла фотоальбом девушки. Первый комментарий от Павла появился за 23 дня до убийства Инны. Я вернулась к их переписке. Последнее сообщение от Павла к Инне было датировано 17 февраля - за шесть дней до убийства. Я внимательно перечитала их переписку с конца. Последние их сообщения были не такими уж и радостными: постоянный щенячий восторг парня в адрес Инны стал её в итоге раздражать, и она попросила его прекратить общение. Он попытался возмутиться, а она перестала отвечать на его письма. Тогда 17 февраля после двухдневного молчания он написал: "Что ж, прощай. Желаю тебе удачи в твоей шикарной жизни". И поставил несколько улыбающихся и подмигивающих смайликов. В целом выглядело весьма дружелюбно. Тогда я закрыла смайлики рукой и представила интонацию и выражение лица парня, которого только что отвергла девушка - фраза сразу стала зловещей.
  "Так спокойно, это ровным счётом ничего не значит. У каждой девушки был или есть такой поклонник. Часто не один".
  Я попыталась себя успокоить, но эмоции рвались наружу - я чувствовала себя гончей, напавшей на след. Хотя настоящим следом это могло стать только если бы обнаружилось, что Павел вёл переписку с каждой из жертв незадолго до их убийств.
  Тогда я зашла на страничку Раи Кеплер. Я, глубоко вдохнув, стала вбивать "Паша Иванов" в строку и поиска и через секунду разочарованно выдохнула - среди друзей Раи его не оказалось. Я решила перепроверить вручную, осознавая всю тщетность своих попыток, но продолжая цепляться за соломинку - среди трёхсот семидесяти двух друзей не было ни одного Паши Иванова. Тогда я полезла проверять фотоальбомы. Он мог оставлять комментарии и не предлагая дружбы. Или же он мог предложить Рае подружиться, но та, в отличие от Инны могла дружбу не принять. Тем не менее, и в комментариях к фотоальбомам Павел замечен не был.
  "Чёрт! Такая теория рушится" - мысленно ругалась я. "Хотя надо проверить ещё кое-что".
  Я попыталась открыть страницу Паши - она оказалась ограничена в доступе для всех кроме друзей.
  "Точно, я же с аккаунта Раисы сижу, а её у него в друзьях не было".
  Тогда я вернулась в аккаунт Инны и открыла страницу Паши.
  "Надо узнать о нём поподробнее. Пусть ребята на всякий случай всё равно проверят".
  Но узнать о нём что-либо с его страницы "VK" представлялось практически невозможным. Вместо фотографии на аватарке - анимешное изображение волка на тёмно-синем фоне. В данных указан только город, язык и статус "всё сложно". Любимый фильм: "Терминатор", любимая книга: "Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский". И всё. Фотографий нет. Я заглянула в список друзей. 16 человек. Не густо.
  "Значит, не всё потеряно. Нет никакого Паши Иванова. Скорее всего, аккаунт подложный. Надо искать такие же "пустые" аккаунты со страницы Раисы Кеплер и Марии Нефёдовой".
  Меньше, чем через час, я нашла всё, что искала.
  За 21 день до гибели Раисы под её фотографиями стали появляться комментарии от некоего Толи Кузнецова. На аватарке у Анатолия - собака Хатико, доступ к странице ограничен, фото отсутствует, список друзей из 12 человек. Из личной информации только город, язык, всё тот же статус "всё сложно", любимый фильм ("Кто убил кролика Роджера") и книга ("Остров Сокровищ"). За семь дней до убийства - их с Раисой общение таким же, как и в случае с Инной, образом прекратилось. Прощальная фраза - на английском. "Have a good life". И смайлики.
  Марии Нефёдовой "достался" Антон Семёнов с новенькой "Астон Мартин" на аватарке, 14 друзьями в списке, пустым фотоальбомом. На сей раз парень был "в активном поиске", любил смотреть "Голодные Игры" и читать Стивена Кинга. Появился за 19 дней и исчез за 5 дней до убийства девушки. На прощанье оставив ей: "Счастья тебе, несравненная Мария. Прощай". И снова эти жуткие смайлики.
  У всех троих - у "Павла", "Анатолия" и "Антона" - наблюдались стилистические совпадения. Те же "кровожадные" словечки и фразы, схожие по структуре предложения, одинаковые словесные реакции на реплики девушек. Часто использовались междометия "ой-ей", и "хэх". Да и вообще, автор сообщений с завидной регулярностью использовал междометия там, где любой другой человек поставил бы смайлик. В переписке со всеми тремя девушками я не раз встретила американские сокращения, не пользующиеся популярностью среди российской молодёжи: LOL ("громко смеюсь"), WOW ("ничего себе!"), ASAP ("срочно"). Сомнений быть не могло: "Паша", "Толя" и "Антон" - это один человек. И человек этот к девушкам убитым девушкам настроен недружелюбно.
  Я, не глядя, взяла со стола телефон и набрала Матея и сразу, без приветствия выпалила:
  - Я нашла. Через сколько минут ты можешь подъехать?
  Возникла пауза.
  - Тридцать минут.
  - Приезжай.
  И бросила трубку. Он пытался мне перезвонить, но я отключила звук - мне нужно было подготовиться рассказать всё чётко, связно и понятно, в том числе и рядовым оперативникам, принимающим участие в расследовании. Собирая в голове свои выводы в единый доклад, я в абсолютно заторможенном состоянии нашла Ревицкого и попросила собрать людей на брифинг через полчаса. Он попытался что-то возразить, я не слушала.
  - Через полчаса, слышишь? - бросила я, не оборачиваясь, выходя из его кабинета.
  Я успела услышать, как он вполголоса матюгается и набирает номер телефона.
  "Значит, он понял. Молодец. Работаем".
  И я вернулась к своему компьютеру. За полчаса я сделала распечатки переписки девушек с потенциальным убийцей. На этих распечатках я хайлайтером выделила те фразы, на основании которых я соединила трёх виртуальных персонажей в одного человека. Затем быстро накидала слайд-схемы, дабы упростить моё объяснение так, чтобы даже люди от психолингвистики абсолютно далёкие поняли, что я хочу сказать.
  Я работала, как в бреду. Казалось, все мои чувства притупились, осталась только Мысль. Идея, которая пыталась от меня ускользнуть - прятала в моей памяти детали, рождала сомнения в моих выводах. А я делала всё, чтобы эту идею не выпустить, донести её до чужих умов и прочно разместить там. В какой-то момент мне показалось, что у меня перестало биться сердце. Я прислушалась. Оно билось, но как-то через раз. Робко ударяясь и затихая. Затем снова удар - и снова тишина. Казалось, мой разум напрочь забыл о моём теле, и оно, забытое, тихо и покорно существовало само по себе в какой-то туманной дремоте...
  Я вздрогнула, когда в комнату ворвался Матей. Я словно очнулась - сердце застучало быстрее, звуки вдруг стали громче, а свет - ярче. Дабы не сбиться с мысли, я ринулась к проектору, на ходу раскладывая свой раздаточный материал по местам, на которые уже стали стягиваться сотрудники, вовлечённые в процесс.
  Мой начальник подошёл ко мне и заглянул мне в лицо.
  - Что случилось? Ты выглядишь... как-то странно. Словно в тебя демон вселился. Ты можешь объяснить, к чему такая спешка?
  - Шшш, - шикнула на него я. - Садись и слушай. Со всеми. А то я собьюсь.
  Он ещё раз внимательно заглянул мне в лицо, но я отвернулась и стала колдовать над своей флешкой, запуская на экран слайды.
  Матей только кивнул и сел на ближайший стул. Краем глаза я заметила, как Ревицкий жестами попытался спросить у Матея, что со мной не так. Тот лишь пожал плечами и предложил тому смотреть на экран. Другие в комнате тоже непонимающе переглядывались с меня на Ревицкого и Матея, но мне было абсолютно всё равно, что обо мне подумают.
  Я была одержима. Теперь я, кажется, понимала, что учёные, писатели и художники чувствуют, когда к ним приходит муза и приносит Идею. Казалось всё, абсолютно всё во мне подчинялось этой идее, не было ничего важнее её. Разговаривать, слушать, дышать - всё это не существенно, когда ты пытаешься поймать идею и удержать её. Время, воздух, гравитация, моя усталость - всё это утратило всякий смысл, услужливо уступив своё место Идее. И, когда я, скорее почувствовала, чем увидела, что все в сборе, я самозабвенно стала излагать Идею остальным. Я не слышала себя, я не видела лиц тех, кому я говорила, не ощущала времени и того, что еле стою на ногах. Казалось, всё моё объяснение уложилось в один долгий миг, и вот когда и произнесла последнюю фразу, власть Идеи иссякла, и на своё место вернулись время, воздух, гравитация и усталость. У меня было такое ощущение, словно я вот-вот отключусь. Всё тело словно стало ватным, перед глазами плыли чёрные круги, а комната предательски раскачивалась из стороны в сторону. Я боялась сделать вдох, казалось - он будет последней каплей.
  "И как политики ведут многочасовые переговоры и дебаты? Это же невыносимо" - думала я, чувствуя, как по спине у меня стекают капли пота. Я оперлась руками о стол, чуть опустила голову и, наконец-таки сделала вдох. И почувствовала, как вместе с ним ко мне приходит второе дыхание. Сердце стало биться ровнее, комната перестала двигаться, ко мне вернулось нормальное зрение.
  "А вот как, понятно" - тут же ответила я сама себе.
  Тогда я смогла обратить внимание на сидящих за столом. Была полная тишина. Никто больше не переглядывался, каждый был обращён в свои мысли, и на их лицах я видела ... воодушевление.
  "Составляют план?"
  - Есть идеи, что можно с этим сделать? - обратилась ко всем сразу я.
  Ревицкий одновременно с Матеем вскинулись:
  - Нужно пробить ip адрес!
  Оба посмотрели чуть удивлённо друг на друга, после чего майор кинул одному из своих подчинённых:
  - Серёга, иди в тех отдел, отправляй запрос. Пусть ищут.
  Матей покачал головой.
  - Лёнька быстрее справится.
  - Может быть, - ответил Ревицкий. - Но мы всё равно не сможем использовать ваши материалы в деле. Серёга, ты ещё здесь? - чуть повысил он голос на лейтенанта. Видно было, что Ревицкий волнуется.
  - Это тебе для отчёта непременно нужны материалы, добытые следователями, чтоб всё было чисто, и защита не могла прикопаться, - возразил Матей тихо, так чтобы его слышали только я и Ревицкий. - А чтобы дальше по расследованию что-то предпринять, и девушек на улицах защитить, чтоб их не насиловали, не убивали и не клеймили, как скот - для того анализом нашего программиста гнушаться не следует. К завтрашнему утру Лёня этого ублюдка уже найдёт - можно будет дальше работать.
  Я посмотрела на бедного майора. Видно было, что он колеблется.
  - Ну ладно, только по тихой, а то мне потом так сверху прилетит - мало не покажется, - наконец, решился он.
  - Добро, - удовлетворённо кивнул Матей. Затем повернулся ко мне. - Ну что, домой?
  - А разве мне не надо отчёт написать об этом всём, - я махнула рукой в сторону экрана.
  - Да подожди ты с отчётом. Вдруг ещё не подтвердится ничего, тогда мы об этом упоминать не будем.
  Я хотела было возмутиться, сказать, что ошибки быть не может, и что он - бессовестная скотина, раз меня не слушал (ну, может, последнее я бы не озвучила), но он перебил меня:
  - Всегда есть малая доля вероятности, что мы ошибаемся - мы же люди. И пока есть такая вероятность - зачем марать бумагу и тратить твоё время?
  Я обречённо пожала плечами - спорить не хотелось.
  - Так, я сейчас позвоню нашему гению, пусть подъезжает, копается в компьютерах. Опять начнёт жаловаться, что ему нужны сверхурочные... - Матей хитро мне подмигнул. - А я просто сделаю вид, что не заметил, как он в рабочее время катается по барам с очередной пассией. На моей машине.
  Я, уже не слушая, направилась к выходу, но Матей меня окликнул:
  - Жень, надо поговорить. Можешь меня подождать в машине? Две минуты.
  Вид у него был... не то чтобы встревоженный. Неспокойный. "Волнуется?" Я кивнула. А затем вышла из комнаты.
  "Чёрт, я заинтригована. О чём может пойти разговор? Может, та актриска, что я макнула в аквариум, хочет моей крови? Или он хочет предложить мне дело, которое он точно знает, мне не понравится?" Тут мне в голову пришло другое. "А может, он хочет извиниться за увиденное мной вчера. Боится, что подорвал свой авторитет в моих глазах. Может не бояться - чтобы разочаровать меня, одной пьянки мало".
  Он нагнал меня на парковке.
  - Прошу, - я жестом пригласила его сесть в машину.
  Он лишь качнул головой:
  - Я быстро.
  Он полез в карман, достал какие-то цветные продолговатые карточки и протянул мне.
  - Это приглашения, - ответил он на мой немой вопрос. - Завтра Хэллоуин, и меня пригласили на второй ежегодный Московский бал-маскарад. В сущности, та же Хэллоуин вечеринка, только костюмы повычурнее и напитки подороже. Моя спутница... хм... У нас с ней появились разногласия - и она на вечер не пойдёт...
  "О нет! Только не это!"
  - Ты свободна завтра? Мы слишком много работаем - пора бы и отдохнуть как следует.
  "Он зовёт меня на вечеринку? Да нет, это даже не вечеринка, это чёртов бал! Нельзя мне туда идти. Если мы останемся с ним вдвоём - он увидит. А ему нельзя знать..."
  "Соври. Скажи, что занята".
  - Я не думаю, что смогу. - Я вернула ему приглашения.
  - Что так?
  Я не смогла распознать эмоцию, с которой он это сказал. Я старалась на него не смотреть. Он был моей Медузой Горгоной - стоило мне посмотреть ему в глаза - я цепенела. Вот и сейчас я знала, посмотрю на него, и превращусь с тупой холодный камень с неработающим здравым смыслом и неоправданно горячим сердцем - и тогда он сможет убедить меня в чём угодно.
  - Мы с Элей завтра идём в кино, - сориентировалась, наконец, я. - В "Синема Стар" марафон ужастиков - решили сходить, побояться.
  "Должно быть достаточно убедительно. Я видела рекламу, там действительно завтра будет такой марафон".
  - Не может быть. Эля завтра идёт с Жаном в клуб. Тот, что вы так усердно украшали.
  - Что?!
  Я была шокирована услышанным. Эля и Жан? Как я могла не заметить? И тут до меня дошло - я спалилась, у меня нет алиби.
  - Ну ладно, я соврала, - призналась я. - Ты меня поймал. Я просто не хотела никуда идти. Посижу дома, посмотрю кино какое-нибудь.
  Матей молчал. Я не знала, о чём он думает, и это угнетало. Однако, поднять на него глаза я так и не решилась. Тут он положил руку мне на плечо и заглянул мне в лицо. Точнее, попытался - я старательно отводила взгляд.
  - Женя, всё в порядке? В последнее время ты находишься погружённой в свои мысли. Молчишь и словно избегаешь меня. Ты перестала зависать с нами после работы - тебя в нашем баре уже потеряли. Даже наш Лёнька, у которого в голове одни микросхемы, заметил, что с тобой что-то не так. У тебя проблемы? Ты же работаешь в агентстве по их решению - только попроси, и мы поможем. Я помогу.
  "Если бы ты только знал, что ты - моя проблема" - подумала я, но вслух этого, конечно, не сказала.
  "Чёрт, я правда в последнее время, как в воду опущенная. Думала, никто не замечает. Заметили. Придётся менять тактику и быть осторожней".
  - Нет, никаких проблем. - Я заставила себя улыбнуться, и даже посмотрела мельком ему в лицо. - Просто устала, наверное. Надо больше отдыхать, согласна. А насчёт маскарада... Ты уверен, что нам завтра не придётся работать в это время? Ведь Лёня должен вычислить местонахождение убийцы.
  - Это будет утром, - Матей словно отмахнулся от моих доводов. - Уйдём с работы пораньше, мы это заслужили. Особенно ты. Ты молодец, мы без твоей помощи ни на шаг бы не продвинулись в этом деле. Не знаю, как мы раньше без тебя справлялись.
  Он улыбнулся каким-то своим мыслям.
  - Ну так что, идём завтра?
  - У меня нет костюма. И я даже отдалённо не представляю, что нужно надевать на этот маскарад.
  "Ну и как ты справишься с этим моим доводом?"
  - Не страшно. Один мой старый знакомый - владелец бутика эксклюзивной одежды. Винтажные платья и костюмы - его хлеб. Завтра днём заедешь, выберешь себе что-то по вкусу. Я его предупрежу заранее, что ты от меня.
  "Интересно, есть проблема, которую он не может решить?"
  Я старалась придумать ещё какой-нибудь повод избежать необходимости идти на маскарад, но тут мой дорогой шеф опять прочитал мои мысли:
  - Я - директор компании по решению проблем, помнишь? Ты не сможешь придумать причину, которую я не мог бы устранить. Ты ищешь отговорки, но я же знаю: ты хочешь пойти.
  И это была сущая правда. Мои разум и чувство самосохранения усиленно искали отговорки, а вот что до моих чувств. Те просто в голос кричали о том, что я не могу не пойти.
  - Хорошо, - кивнула я. - Идём. Но танцевать я не умею, говорю сразу.
  На лице Матея появилась счастливая и очень самодовольная улыбка:
  - Я умею. Тебе не обязательно. А ты знаешь, что ты - самая вредная девушка, которую я только встречал? Я тебя почти десять минут уговаривал. Ужас.
  - Могу передумать.
  - Нет, нет. Я умолкаю. До завтра.
  Он развернулся на пятках и зашагал прочь. Я уже села в машину и хотела захлопнуть дверь, как вдруг он снова меня окликнул:
  - Женя!
  - Что?
  - Насчёт Жана с Элей я пошутил. Мне нужна была твоя реакция. Так что не доставай подругу - она не причём.
  Затем он хитро подмигнул мне и скрылся в отделении.
  "Вот лис! Обманщик чёртов! Специально дождался, пока я сяду в машину и не дотянусь уже, чтоб стукнуть его чем-нибудь тяжёлым".
  Я завела машину и поехала домой, строя планы мести. Однако, я была уверена, что планы эти так планами и останутся.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"