Дорогая Катя! Поздравляю тебя и Ару со старым Новым Годом!
Заскучал я что-то. У нас, Дедов Морозов, сейчас официальный двухнедельный отпуск до 13 января. Делать нечего. Сиди себе на крылечке да холодком потихоньку дыши на окрестность. А мне вот не сидится. Прошёлся я после Нового Года по Украине да по России, грязь подморозил, реки хорошенько застеклил и малость притомился. Края-то огромные. Вернулся в Лапландию и обнаружил, что снега забыл на Украину подсыпать. Ох, помёрзнут озимые! Как же там Катя с Арой? Голодать ведь будут. Похудеют-заболеют! Как же я так оплошал?! Придётся опять отправиться на Украину, прихватив побольше снежка. Одно меня утешает в моей забывчивости, что тебя с Арой повидаю. Южный ветер до меня донес, чт первый рассказ о моём друге- попугае тебе понравился. Теперь слушай следующий - а вдруг и он понравится?
Три дня оплакивал Ара гибель несчастного капитана Дэниса Брейка. Все силы выплакал. Под вечер третьего дня англичане сняли повешенных с реи, привязали к их ногам что-то тяжёлое и опустили в океан, крестясь и бормоча молитвы. Не совсем совесть потеряли. Ведь и они тоже моряки. Может случиться, что и их самих кто-нибудь вот так отдаст океану.
Ещё три дня совершенно без сил висел Ара вниз головой на рее. Когти не хотели разжиматься. Сам он был готов спикировать головой на палубу и разбиться насмерть, так ему жизнь была не мила. Но когти как держались цепко за рею, так и оставались в том же положении.
Матросы принимали его за красно-синий сигнальный флажок. Да и мало кто из них часто смотрел вверх. Только юнга Том Дрими временами запрокидывал лицо и долго присматривался к яркому пятну на белом парусе. И наконец любопытство погнало его вверх по вантам. Наверное, Том спас Аре жизнь, иначе рано или поздно ветер сорвал бы попугая с реи или он просто умер бы от истощения. Мальчик хотел отнести Ару в каюту, которую он делил с тремя молодыми матросами, порадовать их живым существом в безбрежной океанской скуке, да, к несчастью, не донес: наткнулся, в буквальном смысле этого слова, на капитана. Сэр Артур Кельт одной рукой отстранил
Тома от себя, другой отряхнул камзол и, держа Тома двумя пальцами за шиворот, спокойно спросил: 'Это что?'.- 'Попугай, сэр'.- 'Чучело?' - 'Никак нет, сэр, живой'.- 'Юнга, за мной'. В капитанской каюте у порога он огляделся, помолчал, затем твёрдо сказал: 'Да, именно здесь'. И длинным, как указка, пальцем, показал на полку с книгами: 'Положи сюда и позови доктора'. Том понял, что своей добычи он лишился, и пошёл звать доктора.
Ара неподвижно лежал возле толстых книг, и мысли медленно складывались в его затуманенной печалью и голодом голове. Кто этот странный расфуфыренный человек? Таких на корабле не бывает. Потом мысли рассыпались совсем. Но тут началось вовсе непонятное. Кто-то вдруг громко и сочувственно спросил его на английском: 'НО\У аге уои, Ага?'. ' Как будто не ВИДИТ', - вяло подумал попугай и открыл один глаз. У порога стоял такой же расфуфыренный человек, по пестроте одежды ничуть не уступающий оперению любого уважающего себя попугая. Ара хотел сказать: 'Отстань, умираю', но вовремя догадался, что обращаются не к нему, а к хозяину каюты. 'Я-то в порядке, а вот он, кажется, хочет отдать концы,- сказал тот и показал своим деревянным пальцем на Ару.- Не мог бы ты поставить его на ноги? Он неплохо вписался в интерьер. Но в крайнем случае, можно сделать из него чучело'. Аре только и хватило сил, чтобы пробормотать: 'Живодёры!'.- 'Он, кажется, заговорил! - воскликнул гость.- Значит, жить хочет, а если хочет, значит будет'. Две недели доктор Бен хлопотал над Арой, покуда мой друг не почувствовал себя наконец живым. Ему соорудили клетку в виде башни замка, но воротца в ней не закрывались: хозяин привык к тому, что попугай обездвижен. При этом он постоянно пытался с ним познакомиться. Каждый день по сто раз спрашивал: 'Как тебя звать, попка?'. Ара долго молчал: для него этот человек был убийцей Дэнси. В конце концов, чтобы не называли его попкой, коротко ответил: 'Ара'.
Капитан возмутился: 'Это я Ара, причём только для друзей, а для тебя, попка, сэр Кельт, баронет, или просто сэр'. Тут Ара уже не выдержал: 'Сам ты попка, в нашем роду таких болванов не было!'. Что тут началось! Кельт гонялся за ним по своей огромной каюте, пытаясь ударить деревянным пальцем, который назывался 'стэк', а Ара обрушивал на него сверху глобус, книги, секстант и самые крепкие выражения на всех языках, которые выучил на 'Сайта Челесте'.
Это вполне могло кончиться убийством, но тут появился доктор Бен и взял на себя роль посредника. 'Ара,- сказал он капитану,- чего ты так разволновался? Тебя же вот-вот хватит удар! Береги себя, ты последний в роду. А ты мог бы быть и поскромнее',- укорил он попугая. 'Это он должен быть скромней в моём присутствии. Подумаешь, баронет какой-то! Ему ли тягаться со мной, наследным принцем, будущим королём, а может, уже и настоящим! - надменно глядя на людей сверху, отчеканил Ара.- Моё полное имя - Иноке Аркеш Мбвана Ара-второй'. Кельт й Бен после услышанного онемели и один за другим упали в кресла, а Ара замолчал и удалился в свою башню, притворив за собой дверь. Долго молчали все. Наконец Кельт сказал: 'В Ливерпуле я его продам'. Ара в ответ проворчал: 'Посмотрим, кто кого продаст'. После этого оба молчали до Ливерпуля.
Кельт не продал его в Ливерпуле, а отвёз в родовой замок неподалёку от Ноттингема (это всё находится на Британских островах, ты можешь найти эти города на карте). Он подарил его своей матушке - 'странной леди Бет', как звали её в округе. Так началась сухопутная часть жизни моего друга.
В Кельтстоун они ехали под охраной всадников. Кортеж их состоял из десяти повозок,загруженных тюками, баулами и бочками, прикрытыми мешковиной. Впереди, в карете с гербом, следовал сэр Артур в обществе Ары в клетке.
Замок был огромен и мрачен. Он возвышался на горе с отвесными склонами, сбегавшими к реке, которая опоясывала его с трёх сторон. С четвёртой - замок был защищен глубоким рвом.
Когда кортеж подъехал ко рву, его уже ждали. С противным скрипом перед каретой опустился подъёмный мост и раздвинулись первые тяжёлые ворота, за ними, с ещё большим трудом, разошлись вторые. Повозки въехали на широкую площадь, окружённую обитателями замка. Баронет легко выскочил из кареты (он был почти на пятнадцать лет младше Ары) и тут же принялся командовать разгрузкой багажа. Ару вынесли в клетке и водрузили на место кучера, откуда он с интересом обозревал внутренний двор замка. Когда мимо кареты катили бочки (двенадцать штук), он обратил внимание, во-первых, на то, какие они просмоленные и тяжёлые (каждый бочонок катили двое), хоть и небольшие, а во-вторых, на то, что где-то уже видел подобные. И вспомнил испанский галеон и бочки с золотом, которые пираты перегружали в трюм 'Санта Челесты'. От Брейка он слышал истории о британских корсарах, которые грабили испанские корабли с золотом, чтобы пополнить британскую казну, но сэр Артур, похоже, пополнял свою. ' Запомним,- решил Ара, - его за это могут и на рею вздёрнуть, как он вздёрнул Дэнси!
Когда Ару внесли, наконец, в помещение - огромную полутёмную залу, его даже дрожь пробила. Во дворе было теплей и не так сыро.
Встречи сэра Артура с матушкой он не наблюдал - это произошло где-то во внутренних покоях, и сынок назавтра же укатил в Ливерпуль. Как позже стало известно Аре, баронет и его матушка не ладили друг с другом. Леди Бет всякий раз при встрече настаивала на том, чтобы Арти покинул флот, женился и дал роду Кельтов продолжателя. Тот явно не хотел этого, несмотря на главный резон матушки: отец его, сэр Ричард, десять лет тому назад погиб на одном из Соломоновых островов. И сэр Артур оставался последним мужчиной в роду Кельтов.
Ара осматривал огромный зал и не мог себе представить, как здесь может сохраниться что-то живое. Особенно его удивило дерево, росшее прямо из пола, на котором были развешены какие-то раскрашенные фигурки. Его клетка стояла рядом с деревом, и он попытался разглядеть ближайшую фигурку, но безуспешно. В это время раздался усиленный эхом звонкий возглас: 'Бедная, бедная птичка, она же здесь совсем замёрзла!'. Ара увидел наклонившуюся над клеткой невысокую, румяную, голубоглазую женщину. 'Пойдём, пойдём греться',- сказала она и перенесла Ару в сравнительно небольшую комнату, ярко освещенную свечами и костром, пылающим, как показалось попугаю, прямо в стене.
Так началась дружба Ары со 'странной леди Бет'. Тридцать лет прожил он в Кельтстоуне. Обучился хорошим манерам, научился читать, почти забыл все ругательные языки и изучил генеалогию рода Кельтов по странному дереву, которое росло в большом зале. Все, кто появился в роду за последние семьсот лет, были обозначены фигурками на этом древе: каждая - на маленьком пьедестале, на котором стояли даты рождения и смерти и значилась причина, приведшая ко второй дате. Например, вот под этой фигурой пузанчиком сообщение: 'Сэр Джон Дэниэл Кельт Великолепный - 02.04.1458-23.10.1489 - Погиб в таверне "Под мухой" при общей драке'. Под другой: 'Сэр Бернард Симе Кельт Пудель - 30.07.1544-11.03.1564-Убит кузнецом Р. Смитом при публичной попытке отбить у последнего невесту'. Встречались и более благородные кончины: погиб в битве при Гастингсе, убит на дуэли с герцогом Норфолком, утонул при кораблекрушении у мыса 'Доброй Надежды'.
Ара коротко общался с хозяйкой замка почти тридцать лет и, вопреки мнению окрестных эсквайров, не находил ничего странного в ее поведении. И тем более в том, что каждый год 31 декабря она устраивала необычайно пышные 'Балы Пророков' - так она их называла. На эти балы собирались поэты, пророки, маги, предсказатели, алхимики и всякие шарлатаны, которых в те времена так много бродило по всем дорогам Европы. Леди Бет загодя начинала готовиться к празднеству и с 1 сентября во все страны континента, вплоть до полудикой России, отправляла более ста гонцов. Каждый из них должен был привезти в замок к 31 декабря на 'Бал пророков' не менее трех типов, которые оказались бы подходящими гостями на готовившемся балу. К этому дню большой зал замка, отделанный мрамором и украшенный статуями греческих и римских богов и героев, освещенный тремя тысячами больших свечей, сиял. Невидимые музыканты наполняли пространство весёлыми, то возвышенными, то томительно-страстными звуками музыки самого разного национального происхождения. Пять овальных столов стояло в просторном помещении. Самые поместительные размещались вдоль стен, а по центру - один, меньше, чем остальные, по размерам. На всех столах разнообразные блюда, изготовленные по рецептам всех стран мира. Попадались блюда даже из стран, никому неизвестных.
Сэр Артур раз в году неизменно появлялся в замке во главе длинной вереницы повозок. В удивительный день 31 декабря самые неожиданные гости занимали в зале места по своему усмотрению. Только в центре, за столом, за которым восседала хозяйка, размещались одни ветераны бала: те, кого леди Бет знала в лицо, и авторы сбывшихся предсказаний. Вина подавались самые лёгкие, но любые на выбор. Ровно в 22 часа из невидимой двери в задней стене на балкон выходил неимоверной высоты и пышности глашатай и громовым голосом объявлял программу бала. 'Каждый из присутствующих должен выйти на этот балкон и возможно короче предсказать какое-то ещё неведомое всем событие, которое произойдёт в пределах ближайших двух-десяти лет,- вещал распорядитель бала.- Не возбраняется давать и более долгосрочные предсказания, но это, как вы сейчас поймёте, не слишком выгодно самим господам пророкам. Тем, чьё предсказание не сбудется в указанный срок, запрещается в дальнейшем появляться на балу. Завтра каждый, по выходе из зала, получит десять золотых испанских дублонов. Каждый, чьё предсказание исполнится, получит от двух до десяти тысяч дублонов здесь же, на следующем балу. Можно, как я уже сказал, предсказать и то, что произойдёт через тридцать лет. Это принесёт предсказателю тридцать тысяч дублонов, но доживёт ли он сам до исполнения своего предсказания и получения награды? А потому пусть все сами решают, стоит рисковать или нет. Каждое пророчество будет переведено на английский язык и записано в эту книгу'.
Он с трудом поднимал над головой громадный фолиант, переплетённый в красную толстую кожу. Ара видел и читал его. Книга была квадратной, размером три на три фута и в толщину примерно полтора (фут равен тридцати с половиной сантиметрам, хотя, это ты, наверное, и сама знаешь). Так вот, Ара с трудом откидывал обложку, да и с пергаментными страницами тоже было нелегко справиться. Половину предсказаний составляли страшные сказки о конце света. Одни пугали погасшим солнцем, падением на землю луны. Другие - войнами, засухой, наводнениями, голодом и чумой. Вот это время от времени сбывалось. Но из этих только девять получили приз: видимо, напророчили на свою голову. Попадались и странные предсказания, авторы которых вряд ли могли рассчитывать на какое-либо вознаграждение, поскольку заглядывали в тёмную глубину будущих столетий. Из всех присутствующих лишь Ара стал свидетелем триумфа этих великих, давно истлевших пророков. Имена их в его памяти не сохранились. Ара читал их пророчества тогда, как сказки.
'Не ветер прихотливый, надувающий паруса по воле своей, а пар горячий по воле человека погонит корабль по волнам. И свершится это в начале века девятнадцатого от рождения Христова'.
'Разумом своим сотворит человек железну машину, летящу по воздуху как птица, с такою быстротой, что пассажиры её, позавтракав в Лондоне, в тот же день отобедают в Москве. А время этому чуду - век двадцатый, как раз середина'.
'Мысль человеческая понесёт звуки голоса его через моря и земные пространства по невидимым воздушным волнам. Внук в Америке услышит наставления деда из Парижа в начале двадцатого века'.
'Подстрекаемый силами зла, страшный порох себе на погибель сотворит человек. Обезумевший в злобе, лишь единым ядром с этой жуткой начинкой целый город со всеми жильцами в отдалённой азийской стране в середине двадцатого века превратит он в дымящиеся руины'.
'Не под луной, а по луне пройдутся люди в век двадцатый, ближе к середине'.
'Из колбы явится прекрасный человек и будет жить без старости столетья. Начнётся это в двадцать первом веке'.
'К далёким звёздам улетят потомки, и с этих звёзд к нам явятся послы в далёком двадцать первом веке'.
И что тут странного? - думал Ара, листая страницы. Жить в будущем интересней, чем в настоящем. 'Правда, Бетти?' Леди Бет, вышивавшая золотом чёрный бархатный плащ, улыбнулась и погладила Ару по спинке. Он этого не любил, но от Бетти терпел всё. Плащ, между прочим, готовился к новому 'Балу Пророков', на котором она накинет его на плечи одного из 'Кавалеров пятого овала'. В этот сан возводила она авторов сбывшихся предсказаний.
Их было в этом году всего два человека. Один два года назад предсказал страшную засуху в Ноттингемском графстве. И те, кто ему поверил, сделали запасы хлеба и кормов и тем спасли себя и скот. Другой напророчил рождение сына у бесплодной доселе графини Ноттингем.
Ещё более высокая честь оказывалась людям, чьё сбывшееся через пять-десять лет пророчество касалось судеб семьи Кельтов, британского королевства, иных стран мира или всего человечества. Таких ясновидцев провозглашали 'Рыцарями Будущего'. Кроме денежного приза, им вручался тёмно-красный бархатный плащ с золотым подбоем, красная шляпа со страусиным пером, шпага дамасской стали с золотым эфесом и золотыми ножнами, а также золотое кольцо с печаткой КF (заглавные буквы слов Кnight и Future). Таких было совсем немного.
Ара все тридцать лет принимал активное участие в подготовке балов. В качестве гонца-вербовщика он превосходил многих ветеранов этого дела. За пределы Англии он не вылетал, но через год уже стал лучшим другом всех трактирщиков соседних графств. Он сразу понял, где рождаются и откуда с невероятной быстротой растекаются по стране всякие странные слухи. Иногда Ара даже заставал здесь сочинителей слухов в моменты наивысшего их озарения. Они, с горящими глазами и вздыбленными волосами, витийствовали перед собраниями пьяных эсквайров и разного праздного люда. Но чаще, по указке трактирных старожилов, Ара находил сочинителя где-нибудь в придорожном стогу, отдыхающим от своего пьяного вдохновения. Обычно мой друг, обнаружив в сене живописно распластанного усато-бородатого предсказателя, совершал на бреющем контрольный круг над объектом, затем влетал в облако алкогольных паров, гаркал 'Сэр-р-р!' в самое ухо пророка и отлетал, чтобы не получить посохом по голове. Но чаще клиент подскакивал, лопоча: 'Простите констебль, я случайно попал в частные владения'. Покуда бродяга отыскивал мутным взглядом полицейский мундир, Ара обращался к нему с ошеломительным предложением: 'Достопочтенный сэр, простите великодушно, что прервал ваши думы о судьбах человечества, но не откажите в любезности принять приглашение моей благородной хозяйки, леди Элизабет Кельт, на традиционный 'Бал Пророков', который имеет место быть в замке Кельтстоун, графство Ноттингем, 31 декабря сего года в 22 часа по Гринвичу'. Отказов Ара не получал ни разу.
Вот так на двадцать пятый год своего благополучного пребывания в замке и пригласил он, на свою беду, на бал загадочного пророка из трактира под странным для Англии названием 'Под шофе'. Пророк был горбоносым брюнетом, пышноволосым, но аккуратно подстриженным, с бородкой 'эспаньоль' и небольшими острыми усами, в чёрном широкополом плаще и чёрной шляпе. Горящим взглядом таких же чёрных глаз он едва не поджёг Ару, который даже хотел отказать ему в приглашении, но, поразмыслив, решил: чем странней тип, тем интересней предсказание.
Этот оправдал предположение даже слишком. Назвался он французом де Ваалем и произнёс с кафедры всего две страшных фразы: 'Пять лет осталось длиться роду Кельтов. Последний Кельт погибнет в декабре'. Ара видел, как побледнела после этих слов хозяйка, и прошептал ей на ухо: 'Не обращай внимания, Бетти, всем известны твои тревоги о наследнике. Француз о том проведал и хочет всех поразить. Заодно и праздник испортить'.
Чёрный предсказатель исчез, даже не потребовав свои десять золотых. Наверное, побоялся, что вышибут из замка пинками. Да никто и не поверил в его предсказание. В замке решили, что это проделки кого-то из Норфолков, с которыми уже двести лет враждовали Кельты, и вскоре забыли и о нём, и о его пророчестве. К тому же, сэр Артур пообещал матери уйти с флота и жениться на юной герцогине Винчестер.
Но через пять лет, за две недели до предстоящего бала наглый француз снова, как из снежного вихря, возник в Кельтстоуне. В том же чёрном плаще и в той же, кажется, чёрной шляпе, ни на кого не обращая внимания, прошёл в покои распорядителя бала, тоже, кстати, француза, Анри де Шевалье и потребовал пять тысяч дублонов. Огромный, как башня, распорядитель был так поражён дерзостью бродяги и его странным требованием, что и смог только пробормотать: 'Какие пять тысяч? Мы, кажется, задолжали вам лишь десять золотых'. И в это мгновенье в дверях возникла какая-то суета и в помещение ввалился большущий снежный ком. Когда он распался, внутри обнаружился слуга сэра Артура, юнга Том Дрими. Он хрипло произнёс всего три слова: 'Сэр Артур мёртв'. Посетитель в чёрном плаще спокойно заметил: 'Ну, я же вам сказал. Извольте выдать мне мои пять тысяч дублонов'.
Де Шевалье и Ара, который залетел сюда решить некоторые проблемы предстоящего бала, уже его не слушали. Распорядитель схватил Тома за рукав и вытащил за дверь. Ара вылетел следом. Здесь Анри учинил Тому допрос: 'Том, ты уверен, что сэр Артур мёртв? Как случилась беда?'. На главный вопрос тот ответил, что на его глазах капитан упал, пронзённый пулей, но в следующее мгновение и сам свалился без памяти. Что стряслось потом, юнга не помнил, но мог рассказать о событиях, этому предшествовавших.
'Мы бросили якорь в Ливерпульской гавани на закате и почти всю ночь снаряжали свой обоз. На рассвете двинулись в путь, двадцать одна повозка и одна карета. К ночи благополучно прибыли в Роббервиль, где и заночевали. В трактире я спал не раздеваясь в соседней с хозяином комнате и проснулся от шума и криков во дворе. Схватив кинжал и пистолет, я выскочил во двор. Тут же через окно, полураздетый, вылетел сэр Артур, тоже со шпагой и пистолетом. Во дворе уже шла сеча. Наши люди бились, как дьяволы, с настоящими дьяволами в мохнатых чёрных шапках. У каждого по два пистолета, сабля и кинжал. Хозяин геройски защищался против пятерых. Уложил главаря банды и ещё двух разбойников. Я тоже наколол одного на кинжал и бросился ему на помощь, но в этот момент кто-то выстрелил ему в спину из окна трактира и он упал. Тут же и меня огрели чем-то сзади. Очнулся я среди трупов, весь в крови. На мне лежал убитый разбойник. Живых никого не осталось, и обоз исчез. Не нашёл я и хозяина, но видел, как пуля разорвала ему спину и он упал лицом в снег'.
Ара слушал жуткую историю и вспоминал лихие пиратские времена. Сэра Артура он не жалел, жалко ему было Бетти. Бедная старушка, она так ждала наследника. Хозяйка приняла весть стоически и послала человека в Ливерпуль. Посланец вернулся только 30 декабря с другом сэра Артура, доктором Бенжаменом Дарлингстоном, и неутешительным известием. Сын не погиб в схватке с разбойниками, а был ранен, сражаясь с королевскими шотландскими стрелками, увезён в Лондон и помещён в тюремную больницу крепости Тауэр. Через три дня ему было предъявлено обвинение в присвоении трофеев, добытых в морских сражениях и законно принадлежащих его величеству, а также в убийстве королевского прокурора, коим оказался сражённый им в Роббервиле предводитель шайки. Приговор - казнь через повешенье - был приведён в исполнение 25 декабря во дворе тюрьмы Тауэр. Леди Бет выслушала страшные слова и, не проронив ни слова, удалилась к себе. Через некоторое время леди вызвала Анри, который, выйдя от неё, тут же ушёл куда-то. Затем вернулся со стремянкой, установил её возле генеалогического древа, влез на самый верх лестницы, срезал верхушку древа и на её месте укрепил фигурку. Ара, сидевший на ветке рядом, прочитал на пьедестальчике: 'Сэр Артур Кельт - Мореплаватель - 13.01.1733 - 25.12.1781 - Повешен по приговору королевского суда в крепости Тауэр'.
Бал Пророков 1781 года прошёл в соответствии со всеми традициями, за исключением одной: призы вручал распорядитель бала, а место хозяйки пустовало. 'Странная Леди Бет' вообще больше не вышла из своей спальни, молчала и дверь никому не открывала. Когда через сутки обеспокоенный мажордом взломал дверь, комната оказалась пуста. Постель была нетронута, исчезли только меховая накидка и клетчатый плед. Тщательные поиски потайной двери не дали результата. Слуги обстучали стены, пол и даже потолок - глухой каменный звук. Какое-то время дверь была открыта. Анри заглядывал туда, прислушивался, но там стояла мертвая тишина. Затем дверь забили наглухо.
К балу следующего года никто уже не готовился. 'Книга Будущего' осталась в комнате исчезнувшей леди.
Ара близко сошёлся с Анри и помогал ему, по мере мере возможности, вести хозяйство. Впрочем, оно уже через несколько лет пришло в совершеннейший упадок.
Многие обитатели замка разбрелись по окрестным деревням и стали обрабатывать для себя бесхозные земли Кельтов. Анри смотрел на всё это сквозь пальцы. Он только ждал какого-нибудь наследника, чтобы отчитаться и уехать на родину. Да, забыл упомянуть: пять тысяч дублонов и всё, что положено, он всё-таки вручил чёрному вестнику беды на последнем балу. Тот тут же исчез и стал ещё одной легендой замка Кельтстоун.
31 декабря 1782 года, скользя по нисходящему потоку домой после вечерней прогулки над замком, Ара вдруг заметил, что среди прочих празднично-светлых огней, ярко светятся и окна третьего яруса хозяйской башни, а по красным шторам движется какая-то тень. Он удивился, потом подумал: видно, Анри решил взять 'Книгу Будущего', чтобы узнать, что там напророчили наши провидцы на новый год, и направился прямо к покоям леди Бет. Тут к его крайнему удивлению примешался какой-то суеверный страх. Ара не верил ни в Бога, ни в чёрта (птицы вообще в большинстве своём атеисты), но здесь перья у него встали дыбом. За заколоченной толстыми досками дверью слышалось какое-то бормотанье, шуршанье и вздохи. В панике он метнулся по полутёмной, освещенной одним факелом, длинной наклонной галерее к покоям Шевалье и налетел на него у дверей. 'В чём дело, мсье?! - весело воскликнул Анри.- У вас такой вид, будто вас уже начали ощипывать для праздничного блюда'.- 'Дурацкая шутка! - завопил Ара.- Сейчас у вас отпадёт желание шутить. Хватайте лом и быстрее за мной!' - 'Что вы собираетесь ломать, мсье?' - Анри продолжал дурачиться. Но тут Ара обрушил на него камнепад самых крепких выражений на всех известных ему языках. А затем он так заверещал на родном попугайском, что мажордом, ни слова больше не говоря, метнулся в кладовую.
Они остановились в нескольких шагах от дверей спальни Леди Бет и тихо приблизились. За дверью явственно слышался женский плач и тяжёлые вздохи, потом удар, как будто что-то упало, неясное бормотание и кашель. Анри стал осторожно отдирать ломом доску, но ржавые гвозди заскрипели, запели. Внутри кто-то засмеялся и отчётливо произнёс: 'Анри'. Затем всё стихло. Когда друзья вломились в комнату, в ней никого не было, но в подсвечниках горели все десять свечей. Раскрытая 'Книга Будущего' лежала на низком столике у алькова, а в воздухе витал лёгкий аромат духов.
Они обыскали все углы и закоулки и опять попусту. Анри снова заколотил дверь. Пробормотал: 'Не люблю мистики', погладил друга по спинке и сказал: 'Надо отсюда сматываться, поедем-ка со мной, приятель, во Францию, там всё веселей и понятней'. Но уехали они не скоро, только летом 1793 года. Несколько лет в замке Кельтстоун хозяйничали люди из королевского казначейства. Выгребли всё из подвалов. Имущество описали. Замок был объявлен собственностью британской короны, а Анри - временным управляющим.
За это время слуги не раз докладывали ему о странных звуках за дверью 'странной леди'. На что де Шевалье отвечал: 'Виски в Кельтстоуне делают слишком крепкий. Советую наполовину разбавлять водой'.
Вот такую историю рассказал мне Ара как-то в ночь под старый Новый Год. О том, что он рассказывал мне ещё, я тебе напишу позже. Как он там у вас себя чувствует? Не начал ли опять летать? Кстати, не переборщил ли я со снегом на Украине?