Аннотация: Наш современник, обычный человек, не военный, не спортсмен каратист, и даже не вундеркинд, без суперспособностей, попадает на дргую планету к дикарям. Не всё у него получается гладко, но он как-то выживает (автор сам удивляется!). Добавлен пролог.
Такие как мы.
Пролог
- Вы хотите сказать, что всё? - Вершитель был хмур и задумчив.
Полторы тысячи оборотов Живы вокруг Источника он занимает эту должность, но впервые он ощущал себя неуверенно и растерянно.
- Да, - вздохнул Аналитик. - Мы зашли в тупик. Тьма незнания осталась в прошлом, а мы так и не приблизились к сути Бытия. Ни один физический закон, существующий во вселенной, не отвечает на этот вопрос. Мы знаем, откуда взялась жизнь, как и когда это произошло, как появился разум и причины, но для чего так выяснить, и не удалось.
Вся культура и наука цивилизации Живы, сформировалась под воздействием религии Жизни. На протяжении миллиона оборотов, с момента появления религии, живийцы верили, и верят до сих пор, что жизнь есть естественное состояние Вселенной. Двести тысяч оборотов вокруг Источника, со времён выхода в космос, живийская цивилизация ищет доказательства этого религиозного Догмата. Но до сих пор, не обнаружено, ни одной планеты или планетоида с признаками жизни, только мёртвые камни и безжизненные моря. Это был серьёзный удар, покачнувший веру. Только сам факт существования жизни на Живе не дал рухнуть ей окончательно. Вместе с верой рухнул бы смысл жизни миллиардов разумных существ населяющих планету-мать. Вера являлась на Живе тем самым стержнем, который вытащил дикие племена на Свет, навсегда определив путь развития цивилизации.
Совет Церкви был растерян, и почти тысячу оборотов, не мог найти выход из сложившейся ситуации. Только через тысячу оборотов, после смены Вершителя, все ресурсы Живы были нацелены на поиск смысла Бытия, дающего ответ для чего вселенной нужна жизнь. Для чего они, живийцы, существуют? С тех пор наука достигла небывалых высот, открыв все тайны мироздания, но на главный вопрос ответа так и не нашли.
И вот теперь, ему, Вершителю девятьсот восемьдесят пятому, надо принимать решение, которое, как он надеялся, будет делать его приемник. Решение о роспуске Церкви, и объявить о несостоятельности существующей ныне религии, чтобы живийцы, сами смогли найти ответ на этот вопрос, идя каждый своим путём.
- У нас есть выход?
Аналитик молчал, обдумывая ответ. Выход был. Спорный и с неясными результатами, но утопающему и эта соломинка, единственная надежда. Зато, можно отсрочить роспуск Церкви на неопределённое время, и не дать Хаосу поглотить единственный росток жизни.
- Мы лишь можем отсрочить наступления Хаоса. Но выход, это или очередной тупик, мы не знаем.
- Не говорите загадками, молодой человек. Что вы предлагаете?
Аналитик усмехнулся. Он уже более девятисот оборотов, состоит в должности Аналитика, и пришёл к этому лишь через четыреста оборотов своей жизни.
- Наша Ветвь, давно занимается разработкой проекта изменения Догмата.
- И?
- Согласно новой концепции Догмата Жизни, жизнь на Живе, появилась для того, чтобы засеять ею Вселенную. Тем самым мы сохраним основной Закон Естественности.
- Что по этому поводу думают остальные Ветви Церкви?
- Возражений особых нет, только Ветвь Равновесия не торопится принять решение.
Вершитель расслабился.
Пускай предложение Ветви Аналитики не привёдёт нас к ответу на основной вопрос Бытия, но и не бросит в небытие Хаоса, на пороге которого оказалась вся Жива, и небольшое число колоний. Не придётся брать на себя ответственность за гибель миллиардов вверенных мне душ. А с Ветвью Равновесия, я решу вопрос, не в первый раз.
- Передайте моё удовлетворение всей Ветви Аналитики, и готовьте документы к исполнению, Ветвь Равновесия, я возьму на себя. И позовите Главного Координатора.
Склонив голову, Аналитик покинул приёмную Главы Церкви Живы, чтобы заняться анализом последствий изменения Догмата, и предать сотрудникам удовлетворение Вершителя.
Тысячи гигантских кораблей стартовали с орбиты Живы, и десятка обжитых планет, отправляясь в глубокий космос. Тысячи кораблей несли на борту, самое ценное, что было у живийской цивилизации - споры жизни. Миллиарды живийцев, вздохнули с облегчением, и приготовились ждать. Терпения им было не занимать, они уже привыкли к этому.
Многие ли тела во вселенной имеют свои названия, да ещё данные самим себе?
Чёрная дыра была именно такой. Она сама придумала себе название и гордилась этим. Вершитель. Что это означает, она не знала, пока вспышка озарения не расставила всё на свои места. Она Альфа. Единственное в своём роде живое существо, которое согласно Догмату... Только через сотню пульсаций она вспомнила что такое Догмат и почему она Вершитель. Ещё через сотню, она с ужасом осознала, что едой ей служили части Ветвей существовавшей когда-то Церкви, в которой она была Вершителем.
Ещё тысяча пульсаций потребовалось, чтобы наладить контакт, с теми, кто вместе с ней совершил Переход, покинув оболочки из несовершенной протоплазмы, унаследованные ими от дикарей на какой-то песчинке вселенной.
Чёрная дыра упивалась своей мощью и мудростью. Все знания вселенной, какие только существовали, были с ней одним целым. Она сама была сгустком информации и Богом.
Была!
С некоторых пор, она ощущала дискомфорт. Её щёлкнули по носу. И кто?
Ах, если бы она знала... Она бы вмиг, растворила материю хулигана в себе, и забыла бы о его существовании. Но шутника не было видно.
Я не Бог!
Это мысль терзала душу, хуже раскалённой сковородки, на которую она непременно попадёт, когда дни вселенной придут к концу и она схлопнется в самой себе, дав Жизнь новой, в бушующем вихре Большого Взрыва.
- Аналитик, - позвала Вершитель, первую Ветвь, выбросом рентгеновского излучения.
- Да, Вершитель, - пришёл из недр космоса ментальный ответ.
- В чём смысл жизни?
- Нам, не дано это знать, Вершитель. За несколько миллиардов оборотов....
Чёрная дыра, знала об этом несовершенном измерении времени, где каждый оборот, был меньше одной секунды её жизни. Той частички космической пыли, на которой придумали это, не существует уже больше двухсот пульсаций, но традиция осталась.
- ... мы так и не смогли найти ответ. Это оказалось за пределами нашего понимания.
Вершитель в растерянности выбросила волну излучения, отбросив от себя приблизившиеся слишком близко яркие плазменные шары, которые должны были подпитать её энергией для следующих пульсаций. По сверхплотным скоплениям элементарных частиц, пошли гравитационные волны, сжимая их ещё плотнее, и выжимая из них всю имеющуюся в их распоряжении информацию.
- Аналитик, я помню о проекте Сеятель, но у меня нет информации о его окончании. Почему?
- Он не закончен, Вершитель.
- Но мы же засеяли всю обозримую вселенную спорами протоплазмы, ещё более пяти тысяч пульсаций назад, неужели ни на одной из планет, не зародилась жизнь?
Ответ пришёл лишь через две пульсации.
- Зародилась, Вершитель. Но....
- Я слушаю тебя Аналитик.
- Разумной жизни, такой как была на Живе, нет.
- Её вообще нет?
В этот раз ответ пришёл сразу.
- Есть.
- И они тоже не нашли ответ?
- Хм, - замялся Аналитик, - они его не ищут.
В это не возможно поверить, но это действительно было так. На миллионах планет, на которых жизни удалось зацепиться, никто не думал о смысле Бытия. На одних планетах жизнь так и осталась в форме одноклеточных бактерий, на других было что-то более развитое, а на третьих... Разуму, который возник на нескольких тысячах песчинках, было не до этого. Разум выживал и боролся за жизнь, с упорством диких зверей, которыми двигают одни инстинкты.
Целых пятьдесят пульсаций Вершитель наблюдала, за этими сгустками протоплазмы, и была сильно разочарована. Только на одной планете, разум создал религию, и с её помощью хотел познать Бога и приблизиться к нему. Но религий было много, и они были настолько противоречивы, что разумные погибали от собственного порождения. Создание начало пожирать своего создателя, поставив его на грань самоуничтожения.
- Аналитик, у них есть шанс?
- Да, если они примут религию Живы, или откажутся от своих, но они этого не сделают.
- Почему?
- Фанатики....
На Живе, тоже они были. Вершитель помнила об этом. И они всегда были большой занозой в теле цивилизации. Из-за этого, после принятия Нового Догмата, была упразднена Ветвь Равновесия, как самого главного их скопища.
- А без этого у них есть шанс? У них есть одна занимательная религия, которая отрицает религию, и вроде бы они начали двигаться.
- Мы пока не знаем, куда такая религия заведёт, и подтолкнёт ли их на путь познания Бытия. Но развиваться они будут. И даже быстрее чем наши предки на Живе.
Вершитель была расстроена результатами. Всего одна планета, стоящая на гране самоуничтожения, сделала шаг в нужном направлении. А если она зайдёт в тупик, или погибнет в термоядерной вспышке?
- Аналитик, почему другие разумные, не до конца... разумные?
- Это наше наследие.
- ????
- Мы были не склонны к изменениям. Религиозные Догмы, существовали на протяжении миллиардов оборотов, почти неизменными. По настоянию Ветви Равновесия, споры жизни были сконструированы с учётом наших особенностей.
- Но Земля?
- Сбой. Контейнер со спорами упал не в расчётную точку, а в зону с повышенной радиацией. На всех остальных планетах, по настоянию Ветви Жизни, рассеивание происходило вдали от таких мест.
Вершитель думала.
Она вспоминала о Хаосе. Как живийская цивилизация могла совершить такую ошибку? Религия, всегда утверждала, что Хаос есть смерть, все Догмы единственной на планете религии, боролись с этим проявлением Тьмы в душах людей. Но, наука... Она говорила об обратном. Жизнь, являлась порождением Хаоса, и разум тоже.
Живийцы, привыкшие всё упорядочивать, совершили ошибку, из-за которой эксперимент затянулся на многие миллиарды оборотов маленькой планеты, а зародившаяся жизнь, так и осталось дикой, но чрезмерно упорядоченной. Им не хватает Хаоса.
- Мы можем подтолкнуть разумных на правильный путь?
- Нет, - тихо ответил Аналитик. - Потеряв физическую сущность, мы лишились такой возможности.
Поиски решения проблемы заняли одну сто тысячную долю между пульсациями. И ответ был найден....
Часть 1.
Дикари
Свет мигнул раз, потом ещё, и отключился совсем. Под столом запищал зуммер ЮПИЭС.
- Чёрт! Только этого, не хватало! - выругался я, выключая компьютер. Синий экран монитора, сообщивший об окончании сеанса и работы одновременно, мигнул в последний раз и... в комнате стало темно.
- Это ещё что? - я, удивлённо рассматривая клубящийся за окном серый туман с частыми всполохами молний.
Лёгкая дрожь прошлась по дому, стены вздрогнули, пол подпрыгнул. Что-то, где-то звякнуло. Я прижался к стулу руками, чтобы не свалиться с него. В голове был хаос, множество мыслей лезли в голову, но от страха долго там не задерживались. Кроме одной. "Землетрясение..." - от этой мысли волосы на голове встали дыбом. Я осмотрел свой кабинет, и с особой надеждой заглянул под стол. Но там как всегда был бардак, стопки бумаги для принтера, коробки из-под той же бумаги с всякими документами, и прочая дребедень. Всё это лежало вперемежку, и загромождало всё свободное пространство. "Не влезть" - решил я, и прыгнул к дверному проёму.
"Лишь бы дом выдержал" - крутилось в голове. - "Лишь бы выдержал, чёрт его подери. Если выдержит, завтра же в церковь пойду, свечку поставлю".
Не успел подумать, как всё закончилось. Дом перестал дёргаться, что-то перестало позвякивать, всё успокоилось. За окном снова засветило солнце....
- Ну, слава тебе господи, за мной значиться должок. За мной не заржавеет, ты только жди. Вот разберусь здесь... А, какого чёрта? Землетрясение, чьих рук дело? А если, где-то что-то развалилось? Побилось? Кто платить будет?
Так размышляя на тему, кто кому должен, я стал осматривать дом, пугающий полной тишиной. Осмотр второго этажа, результатов не дал, ничего крамольного видно не было. Всё стояло на своих местах, нигде ничего не упало и не разбилось, и своей целостностью радовало глаз.
- Хорошо, значит возни меньше, - эта мысль принесла мне облегчение.
С лёгкой ленцой, шлёпая по полу разношенными тапочками, спустился вниз. На первом этаже тоже был полный порядок. Холодильник на месте, печь стоит там, где и должна стоять.
- Стены целы, пол цел, с домом полный порядок. - Остановившись перед окном, я задумался. Идти на улицу или не идти?
Взяв с подоконника пачку сигарет с зажигалкой, я вышел на крыльцо.
- Эх, хорошо в деревне летом... - я потянулся, вдыхая полной грудью чистый воздух с незнакомым запахом. Действительно странный запах. В памяти всплыло прошлогоднее посещение Крыма. Терпкий запах степной полыни преследовал меня, и избавиться от него до сих пор не получилось.
- Ясно, - махнув рукой на разыгравшееся воображение и закурив, облокотившись на перила крыльца, я оглядел небольшой пяточёк приусадебного участка.
Ни вывернутых с корнями деревьев, какие бывают в фильмах-катастрофах, ни трещин которые в извращённом виде портили бы весь ландшафт и пересекали бы его во всех направлениях. Ничего этого не было. Даже созревшие яблоки, лёгко срывающиеся от дуновения ветерка, оставались на своих местах и манили к себе жёлтыми и красными боками, выглядывая из густых крон старых яблонь. Запах полыни исчез, сменившись на лёгкий яблочный аромат с примесью табачного дыма, и всё встало на место. Тревога улеглась, если не считать маленького червячка сомнения, которого я старательно загонял глубже, а он выползал наружу снова и снова.
Что-то было не так.
Густо заплетённый диким виноградом забор из рабицы, стоял на месте. Кусты смородины тоже радовали глаз ещё зелёной листвой, но, увы, не ягодами.
Я посмотрел на часы.
- Ого, - спохватился я, - а время-то уже натикало.
Проблема воды на нашей даче, это как вечная проблема дорог в России. Никогда нет, даже если очень надо, но в отличие от дорог, её можно запасать впрок когда она есть. Два часа в день, вот и весь лимит водяного довольствия. В эти два часа, вода льётся из всех кранов и на всех обезвоженных, и не очень, дачных участках, заполняя собой все возможные ёмкости, от старых ржавых железных бочек до маленьких пластмассовых детских кружек. Мы тоже, как и все дачники, были подвержены этой двухчасовой водной мании, и держали на этот случай за домом, около крана, четыре двухсотлитровых бочки, одну железную и ржавую, и три пластмассовых.
- Надо проверить.
Я спустился с крыльца и шаркая домашними тапочками...
О, ля-ля! Влетит от мамы, если войду в этих тапочках в дом. Не забыть, потом помыть, когда обратно пойду.
- Чёрт!!!
Кран, стоявший в самом углу на стыке четырёх участков, где дикий виноград уступал густым зарослям крапивы вперемешку с малиной, сверкал красной ручкой на фоне необъятной степи...
СТЕПЬ?!
Неприятное, ощущение, когда седеют волосы
Забор, на протяжении многих лет верой и правдой отгораживающий наш маленький клочок земли от остального дачного посёлка дворов в шестьсот, сейчас отделял наше скромное приусадебное хозяйство от раскинувшейся от горизонта и до горизонта ровной, как стол, степи.
- А где остальное?
Я щелчком отправил недокуренную сигарету в сточную канаву, и в нос снова ударили незнакомые запахи, вызывая лёгкое головокружение и далеко не лёгкое раздражение похожестью на запах крымской полыни.
- Ба, да я сплю. Конечно же, это сон. - Успокаивал я себя, направляясь к восточной стороне участка, огороженный не сеткой рабицей как по трём другим сторонам, а профнастилом высотой в два метра. Около въездных ворот, стоял почти новый кросовер Лэнд Крузер, который подарил мне отец, приобретя себе роскошный мерс. Всё было на месте, и машина и яблони, растущие вокруг неё, и фонарный столб по ту сторону забора, с висящими проводами, стоял слегка наклонившись. Всё как всегда. Не было только крыш соседских домов, а вместо них, синее небо с редкими облаками на нём. Даже крон деревьев, растущих на соседнем участке, через дорогу, видно не было. Только яблоня, что склоняла ветки над моей машиной, слегка загораживало солнце.
- Ну-ка, ну-ка... - я притормозил на вымощенной плиткой садовой дорожке и, боясь потерять тапочки, подпрыгнул вверх, стараясь заглянуть через забор. Тапочки всё ж слетели. Но разглядеть, что твориться по ту сторону глухой ограды, не получилось. Слишком короток полёт оказался. Сплюнув на отцовский газон, который рос в этом месте вокруг дорожки, я влез в тапочки, и направился к калитке.
Калитка скрипнула не смазанными петлями и передо мной раскинулась та же степь, что и с другой стороны, с той же сочно-зелёной травой, и тёмной полосой растительности в ста метрах от забора похожей на заросли ивняка.
- Сплю.
Придерживая развевающуюся на степном ветру полу халата, я с тревогой всматривался в высокую траву не решаясь сделать первый шаг за периметр дачного участка.
- И ничего страшного здесь нет, это же только сон. Если что, проснусь.
Собравшись с духом, я сделал шаг... и оказался на половине оставшейся дороги проходящей вдоль забора.
По колее ездить неудобно, это факт, любой автомобилист согласится с этим. Пройдя до угла забора к стоявшей там ржавой бочке для сжигания мусора, я понял одну непреложную истину, ходить по колее, больше похожую на сточную канаву, не более удобно, чем ездить. Лично мне не понравилось. Тапочки промокли, и покрылись слоем жидкой, цвета детской неожиданности, грязи. Ко всем прелестям половины российской дороги добавилась росшая вместо второй половины местная травка. Я провёл над кисточками высоких стеблей рукой и приложил её к груди. Вот такой вот высоты местный газончик оказался.
- В такой травке легко прятаться... - пробормотал я и осёкся. Несмотря на высоту, трава была сочной и зелёной, такая должна нравиться крупному рогатому скоту, и скоту поменьше, и не очень рогатому. А если есть скот щиплющий травку, то всегда найдётся и тот кто "щиплет" самих "щипачей", хищники например. Интересно, а я в этой пищевой цепочки кем буду, хищником, или его добычей?
Привставание на цыпочки ничего не дало. Обзор не увеличился, высоковата травка.
- А есть ли поблизости вообще какая-нибудь живность? - задал я сам себе вопрос, на который без дополнительных изысканий и сбора информации ответить так и не смог.
Взгляд мой тем временем упал на обожжённую бочку.
- Вот, ты мне сейчас и поможешь, подруга ржавая моя.
Я вернулся назад и, достав из сарая, находящегося не далеко от калитки на хоздворе... нет, не так, на хозпятачке, прорезиненные перчатки, и вернулся обратно.
- Эх, грехи мои тяжкие, - перевернув бочку вверх ногами и проклиная свою глупость, забрался на неё и осмотрелся. Ну как же неудобно в халате и тапочках, выполнять подобные трюки... Вокруг, никого не было. Никто не пасся, никто ни на кого не охотился. Если бы не птички, порхающие около тёмных зарослей... Как назвать растение, если оно похоже на иву? Ивой! Так вот, если бы не птички, порхающие около и в зарослях ивняка, окружающая меня степь казалась бы безжизненной.
Оглядевшись по сторонам ещё раз и вздохнув при взгляде на забор, который с высоты казался маленьким, я слез с бочки и быстрым шагом, добежал до калитки.
Мнительный я всё-таки. Мне постоянно мерещились в зелёном море шорохи и какие-то лишние движения, но как не оборачивался и не присматривался, ничего кроме колышущейся на ветру травы не замечал. Влетев в распахнутую дверь... Раззява! Я закрыл её на щеколду и перевёл дух.
Не хороший сон, надо просыпаться... Но как не напрягался, как я не тёр глаза и не дёргал за мочки ушей, ничего не менялось. Пришлось прибегнуть к последнему средству.
- Ай, - я потёр ущипнутую руку. - Больно же!
Эксперимент закончился полным провалом, я не проснулся. А если я не проснулся, то остаётся одно из двух: или я умер, или... Или меня, такого бедного и несчастного, неизвестное природное явление занесло невесть куда.
- Это, что же, я стал классическим попаданцем? - Я сам пишу книги, и про попаданцев в частности, и в последнее время даже стал потихоньку составлять энциклопедию "попаданца", но никогда не примерял шкуру бедолаг на свои плечи. Зачем? Мне и так неплохо живётся.
Я посмотрел на синее небо с облаками, надеясь разглядеть виновника моих бед.
- Боже, почему я? - крикнул я во всё горло, но небеса хранили молчание. - Тьфу. Сволочи! Ничего, когда-нибудь у меня дойдут до вас руки... - До кого должны дойти руки я не уточнил, сам не знал. И о каких руках может идти речь, когда на повестке дня стоит совсем другое... Не протянуть бы ноги! Например, от голода.
- Тьфу, на вас, - плюнул я неизвестно в кого. - Проживу как-нибудь.
Нахлынувшее раздражение уступило место жажде деятельности.
Первым делом я ещё раз обошёл свои шесть соток, чтобы убедиться, что в открытую дверь калитки не забрел, кто ни будь посторонний, иначе беды не оберёшься. Но всё обошлось, никого лишнего я не нашёл, и заглянув на всякий случай в парник с увядающими огурцами и хорошо себя чувствующим перцем, пошёл в дом, где собрался переодеться и крепко подумать. Скинув на крыльце тапочки, я прошёл на залитую солнцем кухню и включил чайник. Чайник не включился. Света не было.
- Тьфу, на тебя, - я взял стоящую на холодильнике полутора литровую бутылку чая, и свинтив крышку, сделал большой глоток. Утолив жажду, я вместе с бутылкой прошёл в комнату и плюхнулся на диван, релаксировать и думать.
С чего начинать? Я написал уже более десяти романов про "попаданцев", прочитал более сотни чужих произведений, и пришёл к неутешительному выводу, что единой точки зрения по этому вопросу, у различных авторов нет, и у меня в том числе.
Впрочем это и понятно, так как у разных ГГ были различные исходные условия "попадания". Кто-то попадал совсем без штанов, а кто-то и на танке. Мои герои так, точно не попадали.
- Танк, это не мой случай, - сделал я вывод, и переключился, мысленно, на "голодранцев". С чего начинали они?
Я подошёл к книжной полке, и выбрал первую книжку наугад.... И что же пишет этот автор? Читаю: "...Надо срочно освоить плетение корзин". Ну, э-э-э,... а что они есть будут, пока будут осваивать плетение корзин? И сколько на это освоение уйдёт времени? Нет, корзины мне не нужны. Так, а что дальше? Читаю: "...печь для обжига устроим в лощине, недалеко". О, как! Без штанов, а печь для обжига горшков, стоит в плане вторым номером после корзин. Даже технология нешуточная предлагается "Режим и температуру, состав глин и наполнителя выработаем экспериментально". Нет, этот автор пределы своей квартиры никогда не покидал, и дальше районной библиотеки нигде не был. Я поставил книгу на полку... Потом вытащил её обратно и, бросив рядом с печкой, на растопку, достал следующую.
Так, а этот что пишет?
"Гончарное дело начинается с навеса... Ведь самое долгое в производстве керамики - это сушка изделий перед обжигом". Тьфу, на них. Ещё один деятель. Я закрыл этот опус, и бросил вслед за первым к печке.
Так дело не пойдёт. Чужой опыт, особенно благоприобретённый под действием алкогольных паров и сивушных масел, мне не очень подходит. И мой, теоретический, тоже не подходит. Одно дело, когда мои герои попадали в населённые пункты, или вселялись в носителей живших совсем не в пустыне. Во всяком случае, проблема выживания, перед ними стояла не так остро. К сожалению, ни одного из своих героев я не запихивал на необитаемый остров, как Даниель Дефо своего Робинзона Крузо. Очень жаль.
- Да уж, - высказался я вслух, - вот и предстала возможность попробовать всё на своей шкуре, не всё же коту масленица. Других отправлял, пусть и выдуманных, теперь пришла моя очередь. Надо хорошо подумать, и идти другим путём, заодно материалов для следующей книги наберу.
И я, пошёл.
Начал я с инвентаризации и подсчётом "роялей". А у меня их, слава богу, оказалось не мало. В отличие от героев фантастических романов, которые часто оказывались в подобном положении без штанов, я был укомплектован неплохо. Даже дом, пусть дачный, но вполне пригодный для жизни, оказался вместе со мной. Да что там дом, весь дачный участок со всем содержимым был в моём распоряжении. А что же у меня на участке? Дом, одна штука, двухэтажный, кирпичный с печным отоплением... Я вытер рукой пот. Жарко, значит отопление не пригодиться... Пока. Так, далее. Баня, с предбанником, деревянная (сруб) одна штука; кабинка летнего душа (старая) - одна штука; хозблок - один штук, тоже деревянный. Хозблок, в просторечье - сарай бытовой, а ещё проще - бытовка, был набит всяким разным, нужным, и не очень, хламом. Сама ценная вещь, которая находилась в специально отгороженной коморке, дизельный электрогенератор GMY7000LX. Хорошая вещь, итальянская, мощностью в пять киловатт, с расходом 1,3 литра в час при семидесяти процентной нагрузки. А солярки осталось одна двадцатилитровая канистра, да пол бака, это ещё литров десять. Плохо, придётся экономить. Лопаты штыковые и совковые, грабли и прочий сельхозинвентарь были в широком ассортименте. Это хорошо. Этот инструмент, может стать моим повседневным орудием труда, а не компьютер, как было ещё этим утром. Забыл. Машина, внедорожник, почти вездеход Toyota Land Cruiser 200, почти с полным баком соляры, это ещё литров восемьдесят. Это очень хорошо, если ездить не придётся, можно будет слить для генератора.
Но самым главным были продукты. С хлебом проблемы начнутся уже завтра, осталась всего одна буханка белого хлеба, и если её растягивать на более долгий срок, он скорее заплесневеет, но лежать не будет.
Обесточенный холодильник, встретил меня могильной тишиной и темнотой, но ещё с сохранившимся холодом. Бегло оглядев штабель пачек с сосисками и сардельками, оценив запасы сливочного масла, молока и всего остального по мелочи, я быстро закрыл дверцу. Пока холодильник не опустеет, придётся включать генератор, а тратить топливо на эту банальность, ну очень не хочется.
Огорчение вызывала электрическая плитка. Готовить на ней, если всё не вернётся обратно, и я вместе с этим "всё" тоже, не получится. Приобретённый, по настоянию отца, газовый баллон с газовой плитой, имелся, но газа в нём почти нет. Яйцо сварить, или чайник вскипятить один раз. Можно затопить печку, но на улице и так стоит жара. Эту проблему я отложил, как несущественную, в сторону. Развести огонь на открытом воздухе не проблема, были бы дрова. А дров, в преддверии осени мои родители успели запасти несколько кубов.
Осень, осень... А здесь сейчас что? Осень, весна, лето, или вообще зима?
Вытащив из-под сарая двухметровый кусок арматуры, и набрав горсть щебня на хозпятачке, я воткнул "стрелку" солнечных часов в центре зелёной лужайки с подстриженным газоном, посаженным моим отцом более двадцати лет назад. Мне нужна была тень. Наблюдая за ней в течение нескольких дней, можно определить, предположительно, время года. Определять на глаз, как это делают крутые герои в фантастических романах, я не умею. Я всё больше по старинке. Если тень увеличивается, значит дело идёт к осени, если наоборот уменьшается, значит весна или начало лета.
Отметив камушком первую точку, я засёк время на своих часах. По московскому времени было уже девять часов вечера, в начале сентября это уже сумерки. Здесь солнце стоит почти в зените. Замечательно, если получится, узнаю местное время.
Два дела сделано, надо делать перерыв, поужинать, в конце концов. Есть хочется. На свежем воздухе оно завсегда так бывает. У меня на даче просыпается зверский аппетит, и двухразовое питание, которым я балую свою тушку в городе, превращается в четырёх разовое, а то и пятиразовое.
Сосиски на шампурах, получились просто отменно, не шашлык, конечно, но тоже очень ничего. Поджаристые, копчёненькие, истекающие струйками жира... или воды? Всё равно вкусно, а количество... Вся пачка, все восемь штук, влетели в меня одного пулемётной очередью, оставив после себя лишь вздох сожаления и горячие угли в мангале на которых мирно посипывал закипающий чайник.
После обеда... Именно обеда. Когда сосиски ещё только начали подрумяниваться с одного бока, я засёк на солнечных часах полдень, самую короткую тень. По Москве было 21 час 43 минуты. Почти десять часов разницы, к которым я по привычке, оставшейся с исчезнувшей Земли, отнял два часа, поставив свои часы на два часа дня. Отныне, я перешёл на местное время, которым буду пользоваться впредь. Осталось определить время года, но это дело не одного дня.
Что делать дальше? Или старый русский вопрос "Что делать?", встал передо мной в полный рост и ещё пару вершков. Очень хотелось спать, но это занятие я отмёл сразу. Нужно привыкать к местному времени не только аппаратно, но и биологически, то есть ложиться спать по местному времени, тогда когда местное светило с неизвестным названием, но очень похожее на наше родное Солнце, зайдёт за горизонт.
Пахать огород? Можно, но потом. Когда определюсь со временем года, иначе можно потерять всё, так и не дождавшись урожая до первых заморозков, если таковые здесь есть. Думал, думал, и придумал.
- Кофе крепкий для начала выпить надо, иначе засну... - Все мысли склонялись только в одну сторону... Спать, спать... И ещё раз, СПАТЬ!
- Фиг, вам, - я поднял вверх руку со сжатым кулаком и оттопырил средний палец. - Не дождётесь.
Пришлось макать голову в бочку с тёплой водой... Нагрелась зараза, почти за полтора непрерывных дня. Но даже это помогло отогнать сон, а дальше я заварил крепкий растворимый кофе с четырьмя пакетиками чая одновременно, и обжигаясь, глотал большими глотками бодрящий напиток из концентрированного кофеина.
В голове прояснилось, и рой мыслей наполнил её по самую пробку. Выловив одну, стал рассматривать её со всех сторон. Чем занимались попаданцы всех времён и народов, попадая в эти условия. Грабили! Ну, прямо так сразу. Сначала искали людей, прикидываясь заблудившимися товарищами, не забывая прикрывать голый срам обеими руками. Не все же родились терминаторами... или Шварцнеггерами! Найдя людей, герои разных романов делали: первое - пугали своим достоинством, или недостатком простаков, и подбирали брошенное в бегстве шмотьё. Второе - опускались до банального грабежа используя в качестве устрашения указанное в первом пункте, плюс выломанную, подобранную, отнятую ранее (нужное подчеркнуть) дубину, камень, меч, копьё, автомат, атомную бомбу (ненужное вычеркнуть). Приобретя некую уверенность на ближайшие пять - десять минут, бросались в бега, в кусты, в омут с головой и так далее... (нужное подчеркнуть, а ненужное вычеркнуть).
Глупости какие. Но, здравое зерно в этом вздоре есть. Чем бы там не занимались крутые мэны, они были заняты ЛИЧНОЙ БЕЗОПАСНОСТЬЮ! Даже забирались на вершину власти, не для того что бы сладко есть, много спать, и не меньше ср... А, для того чтобы окружить себя как можно большим числом телохранителей, преданных и обязанных им людей. Создавая, тем самым, вокруг себя буфер безопасности.
Я не стал изобретать велосипед и пошёл "проторенной" дорожкой, приступив к "гонке вооружений".
Вооружаться я начал с переодевания. Ходить в тапочках и в домашнем халате с дубинкой в руках и кухонным ножом в зубах, не очень удобно. Надорваться можно, от смеха. Чтобы не окончить свою жизнь от хохота пришлось перерыть весь гардероб.
- Да, не густо. - Я посмотрел на жалкую стопку нижнего белья, стыдливо прикрытую джинсовым костюмом, в котором я приехал из города. Рядом с кроватью стояла пара лакированных ботинок... и всё. Не считать же тапочки серьёзной обувью. Да уж, на даче я был редким гостем...
Рядом с маленькой стопкой лежала большая, отцовская. Я потёр руки от удовольствия. Размеры у нас с отцом почти совпадали, в длине. Рост у нас одинаков. А вот фигуры... При росте сто восемьдесят два сантиметра я был худым и "стройным", вес минус сто, это не про меня. Минус сто двадцать, это ближе к истине, ветром не качает и ладно. Отец же у меня коренастый мужчина, с небольшим брюшком. Не пивным, это у него гены такие, в прадеда, говорят, пошёл, а вот плечи и то, что к ним крепиться, это от деда. Как бы там ни было, а его прикид висит на мне мешкообразно. Главное не жмёт, а в остальное придётся врастать, или ушивать, если нитки с иголкой найду и научусь этим пользоваться.
Я натянул на себя камуфляжного цвета футболку, которая повисла на мне как мини-юбка, натянутая на самые плечи. Снизу натянул того же цвета штаны из плотной ткани, с кучей кармашков, даже на коленях два, и один на правой икре, затянул их толстым кожаным ремнём, чтобы не сползали, и всунул ноги в отцовские берцы. И в конце, натянул парусообразную камуфляжную куртку, идущую в комплекте со штанами и футболкой, и почувствовал себя почти защищённым. Не хватало, что ни будь посущественнее, например автомата, или какого ни будь маленького, пускай завалявшегося, пистолета... Увы, чего не было, того не было. За то был нож! К большому, тридцати сантиметровому клинку, с выточенной на боку бороздкой "кровопускателя", была приделана рукоятка из моржового клыка с вырезанными для пальцев углублениями. Этот нож подарили отцу дружественные оленеводы Чукотки, в бытность, когда отец возглавлял геологическую экспедицию, искавшую в тех отдалённо-промороженных местах редкоземельные элементы, особенно химический элемент с атомной массой равной двумстам тридцати восьми единицам.
Посмотрев на себя в гардеробное ростовое зеркало, я был обескуражен. Солдат первогод... перводневка смотрел на меня из зеркала с укоризной, как бы спрашивая "Зачем?". Не хватало только лысого черепа, который скрывался под густой копной вьющихся светло-русых волос. Ну, это дело поправимое, машинка у меня, т.е. у отца есть. Как мама его не ругала, а он всё равно стриг голову себе самостоятельно и, под полубокс. Ножницами и бритвой сотворить такое сложновато, вот отец и прибарахлил себе по случаю машинку фирмы Браун.
- Ты себе ещё эпилятор купи, - злилась мама и, хмуря брови, отворачивалась от только что подстриженного мужа, не скрывая своего раздражения.
- Зачем? - Удивлялся отец, поглаживая на самой макушке поблёскивающую лысину, размером с советский пятак. - Скоро сами выпадут.
Нахмурив брови, я придал себе более серьёзный вид, вызывая к самому себе больше уважения.
- К бою готов, - отрапортовал я своему отражению и, развернувшись через левое плечо, отправился на второй этаж, чтобы осмотреть с балкона окрестности, на более дальнем расстоянии.
Проходя мимо печки, чуть не познакомил свой нос, с ламинатным покрытием. Банально споткнулся. О брошенные книги....
- Это меня бог наказал.
.... - Выбрасывать книги, какими бы они ни были последнее дело, Алекс, - внушал мне отец, когда я приспособил учебник по математике в мусорное ведро. Достал!
- Па, я закончил четвёртый класс, он мне больше не нужен.
- Ну, и что? Тебе не нужен, другим пригодиться. Отдай его кому ни будь...
- Это мой учебник, что хочу то и делаю. И с третьеклашками я не тусуюсь
- Всё равно.
Отец свёл брови, и многозначительно погладил на поясе пряжку ремня.
- Отнеси в школьную библиотеку, это тебе мой совет. Увижу ещё что-то подобное, займусь твоим воспитанием серьёзнее....
Я поднял книги и, убрав их обратно на полку, полез наверх.
Балконная площадка выходила на северо-восток... Ну, это ТАМ, а здесь? Я посмотрел вниз на зелёную лужайку с торчащим в её середине куском арматуры разложенными вокруг него камушками. Ага, вон тот, самый светлый, и самый круглый, это двенадцать часов и северная сторона, значит с противоположной стороны юг. Я расставил руки в стороны, правая на юг, левая на север. В таком положении окна балкона оказались строго параллельно моей крестообразной позе, значит балкон, в этом месте смотрит точно на,... - я сложил вытянутые руки перед собой, - ... восток!
Балконная площадка, расположенная на крыше веранды, была большой, и с неё открылся чудесный вид. С севера и юга раскинулась широкая и ровная как стол степь сочно-зелёного цвета, с колышущейся на ветру высокой травой. На востоке, проходила видимая мной ранее, полоса густого кустарника. Я присмотрелся внимательнее. Эх, жаль, что нет самого завалящегося бинокля, крат эдак на шесть, ну, или хотя бы на четыре. Нет, не кустарник. За густо переплетёнными тонкими веточками с вытянутыми и тонкими листиками, как у ивы, проглядывались тёмные и также густо переплетённые стволы деревьев. Это хорошо, что деревья, а не кусты, значит, без дров не останусь. Посмотрев на порхание пернатой живности в зелёных зарослях, я повернулся на север. Сквозь кроны яблонь, захваченных с соседского участка, и крону сливы с моего, просматривалось ровное поле и море травы, окаймлённое с востока всё теми же зарослями.
Эх, широта, лепота... Пахать, не перепахать. Вообщем, ничего интересного.
Я повернулся на юг. Вот тут-то было на что посмотреть, точнее на кого.
От самых зарослей и до самого горизонта, с востока на запад, тянулась тёмно-коричневая шевелящаяся полоса.
- И хто это? - я приложил ладонь козырьком ко лбу, и всмотрелся внимательнее. Нет, далеко, рассмотреть не получается. Километра два, не меньше.
- Понаблюдаем.
Я притащил из комнаты стул и, закинув ноги на балконные перила, достал сигарету.
Главное соблюдать спокойствие, и только спокойствие. Такой незамысловатый тренинг я проводил ещё полчаса и три сигареты подряд. Всё же нервы были на пределе.
За полчаса наблюдений выяснил следующее. Стадо большое, но почему-то вытянуто в одну линию, по всей видимости, травоядное, не хищное. Движется медленно, но в эту сторону. Туши, из которых состоит стадо, не маленькие, высокая трава едва доходит им до колен. Вот собственно и всё.
- И что будет, когда они подойдут сюда?
Пока я ломал голову над ответом на этот вопрос, одна из тварей, или один, кто их знает, я им под хвост не заглядывал, шедшая чуть впереди стада, подняла морду и издала трубный звук. Даже здесь было слышно.
Не слон, и не мамонт. Даже не мастодонт. Хобота нет. И бивней не видно, и размеры больше.
Между тем, стадо выровнялось, словно по линейке и, не останавливаясь, пошло дальше.
Завораживающее зрелище. Но что-то тут не то. Чего-то не хватает. Я ещё раз посмотрел на приближающуюся тёмно-коричневую полоску, и понял, что меня смущало на протяжении, всего этого времени. Кроме приближающихся животных, в степи не было ни одной живой души, кроме меня.
А где же мирно пасущиеся стада коровок или лошадок? Ну, хоть бы какие ни будь завалящиеся овечки или козлики. Или на крайняк зайцы или кролики? Впрочем, зайцеобразных в такой траве да ещё с высоты вряд ли рассмотришь. А есть ли они вообще? Или вся живность покинула эти места перед нашествием местного аналога саранчи?
Если это так, то это ни в какие ворота не лезет. На кого мне теперь охотиться, если здесь, кроме этих гигантов, никого нет? Ведь всем известно, что всякий уважающий себя попаданец решал вопрос пропитания исключительно охотой, ну или рыболовством. Но, это ещё цветочки, а вот ягодки...
К таким мастодонтам, обычно в комплекте прилагаются и смелодоны, или в простонародье - саблезубые тигры, хищники сурьёзные, и очень опасные. А может быть, кто ни будь и побольше. Кто его знает, что здесь ещё бегает.
- Ой, мама, забери меня отсюда, - весящий на ремне в ножнах нож, показался мне маленькой, не заслуживающей доверия безделушкой, зубочисткой. Здесь надо иметь что ни будь посерьёзнее.
Спустившись со второго этажа, я добрался до сарая, и полез внутрь, разбираться чего там есть, а чего там никогда не было. Пулемёта, к сожалению, здесь точно не было. Ох, как бы эта штука сейчас пригодилась. Не убил бы, так испугал. Ладно, чего мечтать о несбыточном.
Выкатив из сарая всё не нужное - тележку садовую и газонокосилку я стал перебирать имеющийся у меня инструмент.
Рассматривая нищтяки, я стал серьёзно подозревать, что у моего отца есть подпольная кличка, что-то типа - Хомяк! Всё пространство этого немаленького помещения, было забито... Всем! Даже перечислять не буду, много, и всё. Но, того что нужно, на глаза не попалось. Разве, что лопаты. А что, штыковая лопата, при умелом использовании может сойти за копьё. Очень тяжёлое копьё, приспособленное не только для того что бы им колоть, но и рубить но, к сожалению, не метать.
Нет, я покачал головой, лопаты пригодятся для других дел, и отложил их в сторону. Покопавшись по углам, и вытряхнув почти всё имущество на улицу, я остановился на большом мотке провода. Повертев в руках пятидесяти метровую бухту, почесал висок, чтоб мозги лучше шевелились, и отбросил его в сторону.
Чего больше всего боятся животные? Правильно, естественных хищников и... огня. За хищника я, к сожалению, не сойду, пока, а вот огоньку могу подбросить. А, что, трава сочная не сухая, даст бог не полыхнёт.
Наломав сухих веток со всех плодовых деревьев, до которых смог дотянуться, и добавив к ним приличную стопку дров, сложил четыре костра в полста метрах от забора со стороны надвигающей напасти, и накрыл кучки кусками рубероида, чтоб дыма побольше было. Закончив с этим, я на всякий случай открыл ворота, чтобы сподручней было делать ноги, в случае непредвиденных обстоятельств. Затем зашёл в сарай и из старых шмоток, и обломка от черенка лопаты сделал приличный факел, для надёжности примотав тряпьё проволокой. Прихватив с собой бутылку с розжигом, я облил все кучи горючей жидкостью и, заняв место около крайнего, справа костра, стал ждать.
Ждать пришлось долго, я уже успел соскучиться и проголодаться.
В животе уже начался перезвон по голодному делу, когда из высокой травы, показались спины гигантов.
Отойдя чуть назад, я залез на сухую яблоню, перенесённую сюда с узкой полоской соседского участка, и смог рассмотреть приближающихся животных получше.
Ого!
Вот это да! Парк юрского периода с его апатозаврами и тираннозаврами, отдыхает.
Выстой в холке под восемь метров, и длинной более шести
Тёмно-коричневые туши на слоновьих ногах, в густой шерсти которых копошились небольшие серые птички, наклонив низко голову так, что невозможно было рассмотреть морду, хлопали маленькими обвислыми, почти как у слонов, ушами отгоняя мух, которых тут же склёвывали серые наездники.
На фоне этих туш, мой дачный домик выглядит небольшой собачей будкой.
А как эти гиганты кушают... За огромными тушами, виднелось пространство полностью очищенное от травы. Только тёмно-коричневая земля с большими, исходящими паром, навозными кучами. Хорошо ветер не в мою сторону но, похоже, это ненадолго.
- Как газонокосилка в нижнем положении, под самый корешок срезают.
Срезали эти зверюги не только под корешок, но и целыми копнами. Одной такой копны, хватило бы обыкновенной корове, наверное, на целую неделю... Ну, может быть чуть поменьше. Не знаю, я в этих делах не очень разбираюсь, я писатель, а не доярка.
Теперь понятно, почему здесь кроме травы ничего не растёт. Просто не успевают древесные растения набрать твёрдость ствола, чтобы их не сожрали. Эти тварюги, метут всё подряд без разбора... Интересно, если они дойдут до моей ограды, она будет для них препятствием? Или они, и металлическую сетку схарчат походя, не обращая внимания на стальные столбы? Нет, вряд ли. Какими бы крупными они не были, но и у них гарантировано несварение желудка от такой пищи.
Пока я размышлял на тему съедобности рабицы приправленной диким виноградом, одна из особей, что шла прямо на меня, подняла морду и громко фыркнула, наверное учуяла незнакомый запах, и он ей не понравился.
Зато я рассмотрел, что раньше видно не было.
- Ну и хавальник! - изумился я, рассматривая вытянутую морду, расширяющуюся спереди как у рыбы-молота, со штакетником торчащих наружу желтоватых зубов, почти как у зайца, каждый размером в мою руку. Длинный язык, периодически вылетавший из пасти, описывал полукруг, и затягивал в рот всё, что попадалось ему на пути. За животными оставалась хорошо унавоженная голая земля лишённая всякой растительность.
- Гигантский пылесос! Теперь понятно, почему здесь нет мышей, и других травоядных. Одних попросту сжирают, а вторым жрать нечего. И хищников быть не должно, потому как им тут тоже теперь делать нечего.
Гигантские газонокосилки, растянувшись цепью в одну линию, шли медленно, не обращая ни на что внимания.
До линии костров осталось где-то сто метров.
- Как танки, ей богу, - предательская дрожь, при виде шагающих исполинов, прошлась вдоль спины, и остановилась где то в районе колен. Что-то очень захотелось отойти до ветра, предварительно скрывшись, где-нибудь в очень глубокой яме, или за очень высокой и толстой стеной.
До линии костров осталось где-то восемьдесят метров.
Пришла неосознанная мысль, что я лишний на этом празднике жизни, и вообще пора линять отсюда. Паника овладевала мной всё больше и больше. Что-то первобытное во мне кричало во всю глотку:
- Они ж меня раздавят! - ноги повернули меня в обратную сторону, и помимо моей воли понесли меня с этой поляны от греха подальше. Бежал я быстро, пока не упёрся в забор, и тут мой взгляд сквозь крупную ячейку рабицы наткнулся на серебристый бок моего вездехода, на новую, ещё пахнущую смолой баню, и сарай забитый сверхценным, по нынешним меркам, и дорогим вообще, имуществом.
До линии костров осталось где-то пятьдесят метров.
В голове у меня что-то щёлкнуло, и во мне зашевелился ну, очень большой, и очень злой хомяк. Моё, не отдам!
Хомяк, хомяком, но... Господи, ну почему же так страшно? Ну, не встречался я раньше с такими зверюгами, и никто на Земле тоже. А от далёких предков, в генной памяти только страх. Врут археологи, что хомо сапиенс съел мамонта. Ничуть не бывало. Да при виде таких туш аппетит пропадает, и здравствуй - диарея. Нет, не охотились предки на мамонтов, разве что падалью не брезговали.
Кое-как я взял себя в руки, и вернулся обратно.
- Пора, с богом, - я мысленно перекрестился, хотя совсем не верующий, и облив жидкостью для розжига, факел чиркнул зажигалкой. Разгоревшимся факелом ткнул в первую кучу сухих дров. Посмотрев, как к небу рвутся языки пламени вперемешку с чёрным дымом, я побежал к следующему костровищу. Последний костёр, тот, что крайний слева, я поджигал уже перед самым носом гиганта.
- Ага, не нравиться, - мои костры заметили, и животным, которым судьба выпала, идти прямо на них, остановились, и начали шумно вдыхать воздух. Детёныши, что шли между взрослыми, отстали ещё раньше и, ревя на всю степь, спрятались за мамашами. Вид растерявшихся животных придал мне храбрости и уверенности.
- Эй, уважаемая, долго стоять будем? - размахивая факелом, я сделал шаг вперёд и... увидел глаза на этой страшной и огромной морде. Большие глаза, с застывшими в них скорбью и печалью, как у наших российских бурёнок. Ну, как в такое тыкать огнём, жалко. Это же большой ребёнок. Но и ждать, пока до её мозгов дойдёт, что нужно поворачивать, времени нет, костры могут прогореть и потухнуть. И что тогда?
- А ну, поворачивай, - я расхрабрился уж совсем, и не задумываясь об опасности, подошёл ещё ближе и хлопнул ей по морде. Интересно, она меня заметила? Похоже, что да. Большой зрачок повернулся в мою сторону, а вслед за ним повернулась и морда.
- Тьфу, на тебя клуша, смотри куда морду вертишь, - отряхиваясь, я встал с земли, факел подбирать не стал, потому как потух, - не видишь что ли. - Я упёрся двумя руками в её влажный нос, и постарался задать ей направление в какую сторону поворачивать. - Давай, топай отсюда.
Где уговорами, где пинками, а где и откровенными угрозами с обещанием показать им Кузькину мать, удалось сдвинуть их с места в нужном мне направлении. Особенно удачно получилось, когда изловчившись, я сцапал за ухо, подвернувшегося под руку детёныша и потащил его в обход линии костров.
Как они выжили? Пойманный за ухо мелкий, даже не сопротивлялся, хотя был намного массивнее меня и выше на полметра, я еле доставал до его уха. Скулил только как щенок, которого мамаша трепет за шкирку. И мамаши, тоже хороши... Точно мамаши! Вон, какое вымя отрастили... Только голову слегка повернули и... Вообщем, нападать они не стали, и попыток отбить детёныша не предприняли, а так же покорно поплелись вслед за ним, попутно подчищая высокую траву вдоль линии костров. Коровы и есть. Война войной, а желудок на первом месте.
Вообщем закончилось всё благополучно, если не считать того, что перед воротами теперь высится приличная куча навоза, и глаза режет от вони. Стадо прошло мимо, и теперь мой участочек представляет собой небольшой оазис зелёной травы, на фоне голой темно-коричневой земли. Теперь понятно, почему, здесь кровососущих насекомых почти нет, а те, что есть все с моего участка.
Костры тушить не стал, сил не было. И гореть нечему. Дрова прогорели, оставив после себя еле тлеющие угли, а трава... с одной стороны отсутствовала, а с другой я вытоптал, пока гонял мамонтовых коров. Забегая наперёд, скажу, что больше я с этим не заморачивался, потому что хватало и обыкновенного не очень высокого, до двух метров, плетня, что бы мамонтовые коровы обходили огороженное место стороной.
До конца дня я разгребал дерьмо перед воротами, чтобы закрыть их, а потом долго отмывался.
Шесть яиц, шесть сосисок, два куска белого хлеба, это оказалось так мало, для нормального ужина, что спать я лёг, голодным. Да уж, при столь активной жизни на свежем... Хм. Ну, почти свежем воздухе, есть все шансы растерять небольшое количество жирка, что я так старательно копил на протяжении двадцати восьми лет.
***
Солнце поднималось медленно. Всё ж сутки оказались здесь длиннее. Сделать точные замеры пока не удалось, устал, плюс не спал почти двое суток, так что отрубился сразу как только голова коснулась подушки. Даже на ночное небо посмотреть не получилось, чтобы разглядеть местные созвездия. У меня ещё теплится надежда, что я на Земле, только перенёсся в более раннюю эпоху.
Завтрак был короткий. Пара бутербродов с маслом, и кружка кофе. Я с тоской посмотрел на небольшой обрубок буханки.
- Эх, хлебушек, ты мой хлебушек, где же тебя теперь достать. - Увы, на дачах не выращивают не рожь, не пшеницу. Так что муку брать неоткуда, чтобы самому печь хлеб... Мука. Дожевав последний бутерброд, я полез в кухонный стол, где мама хранила различные крупы, в том числе и муку.
- Так, что у нас здесь есть? - на свет появился килограммовая упаковка риса, полтора килограмма гречки, килограмм пшена, четыре упаковок макарон, и пол упаковки муки на полкило. Не густо. Интересно, а что из этих круп можно посеять? И вырастит ли что-нибудь?