Сережа был крупным от рожденья, и писюн у него уже тогда выглядел большим. Хоть Сережа и был светловолос да голубоглаз, мошонка у была темная, как это бывает у представителей темноволосых наций. А когда новорожденного голенького Сережу вынесли показать отцу, тот присвистнул и гордо сказал: "Мужик!"
(А дело было в Барабулинске, маленьком городишке на полпути между Москвой и Казанью)
Казалось бы, как хорошо быть рослым и сильным с крупным мужским достоинством! Но вот если бы не мама, которая, как только маленький Сережа не начинал теребить свой член, не впадала в истерику и не бросалась немедленно убирать оттуда его руки! Маленькому Сереже же эта часть тела, очевидно, нравилась, и он не желал переставать, вот поэтому его пришлось шлепать по рукам. Только годам к пяти Сережу, наконец, отучили от "рукоблудия".
Но лет в девять природа сама напомнила ему о себе.
Родители Сережи целомудренно следили за тем, чтобы ребенок не смотрел неподходящих по возрасту передач по телевизору. Но вот однажды мама готовила обед на кухне, а мультфильм тем временем закончился, и начался сериал. Смачные постельные сцены шли одна за другой, постанывание и голые задницы. Сереже это было сначала даже не очень интересно, и он продолжал возиться на полу с игрушечным вертолетом. Но звуки совокупляющейся пары, наконец, все-таки привлекли его внимание, и вдруг его член почему-то начал приятно пульсировать и набухать. Сережа с любопытством стянул вниз резинку штанишек, чтобы увидеть, что с ним происходило, но тут в комнату вошла мама и с ужасом уставилась на своего ребенка... Лицо Сережи залилось алой краской стыда. После этого отец с ним серьезно говорил и даже выпорол ремнем. Но всего хуже было недоуменное перешептывание родителей по вечерам: " Господи, да что же это с ним такое?"
А год спустя десятилетний Сережа уже начал реагировать эрекцией на все мало-мальски приятное. Вот купят ему родители эскимо, сядет он на скамейку слизывать шоколад и почувствует, как пульсирует в чреслах. Это было очень стыдно. Один раз похвалила его учительница за сочинение и погладила по головке, а Сережа думал одно - только бы она бугорка в штанах не заметила! И девчонки его начали за это с пятого класса дразнить. Они подойдут и начнут масляными голосами: "Сережа, ты такой хороший, такой красивый, такой у нас - большой..". От сладких слов у Сережи начинали оттопыриваться штаны, а девчонки хохотали и убегали, показывая языки. Обманули, мол, дурака.
***
Тогда же, в пятом классе, голенастая и худая Неля, дочь гулящей бортпроводницы, пригласила его после уроков к себе, поиграть в "папу-маму". Мамы-бортпроводницы тогда не было дома. Пройдя через темный коридор коммуналки, дети вошли в захламленную и неприбранную комнату. Неля поставила на магнитофоне мамину любимую кассету и сбросила с маминой двуспальной кровати, стоявшей за шкафом, груду всякой всячины. Она стянула с себя сначала свитер, а затем и джинсы. Лифчика она не носила, и груди у нее только намечались, а бедра были узкие. Сережа был взволнован. Его мужское достоинство предательски выпирало через тренировочные брюки. Он, наконец, сообразил, и стал тоже раздеваться. Сережа был мускулистый и выглядел старше своих лет, а член у него был уже сантиметров тринадцати, твердый и дееспобный. Он налег на Нелю и без предисловий начал пихать свой стержень в теплую влагу ее чрева. Девочка сначала прильнула к нему и раздвинула ноги, но вдруг пронзительный визг заставил его очнуться.
- Твою мать, идиот несчастный, - сказала Неля со злобой, - ты же меня там, внизу, порвал.
Сережа тихо оделся и виновато потащился к себе домой.
В последующие дни Неля с ним в школе вообще не разговаривала и даже не смотрела в его сторону, а вот Сережа, как завороженный, смотрел на нее. Он смотрел на Нелю, как на женщину, и воображал все, что он мог бы с нею сделать, если б она ему дала. Своим воспаленным одиннадцатилетним умом он изобрел эдакую Камасутру, с качелями. А чтобы никто не заметил его пульсирующего и теплого источника напряжения, Сережа сидел, скрестив ноги. От эдаких бурных фантазий он иногда даже кончал, но спермы у него еще было мало, и ужасного мокрого пятна на брюках в пятом классе у Сережи еще не появлялось. Кто-то из учителей даже заметил Сережину мечтательность и спросил, что с ним происходит.
- Ничего, - ответил он.
А Неля тем временем начала заигрывать со старшеклассниками.
Полтора года спустя, то есть в конце шестого класса, Неля неожиданно спросила Сережу, не было ли у него случайно банки пива. Сережа засуетился и в мгновение ока раздобыл и пива, и даже стащил полбутылки водки, давно стоявшей у них дома в холодильнике. Дети опять пошли в захламленную комнату. Неля пила опрокидывала стакан за стаканом и быстро хмелела, а Сережа дрожал от возбуждения и только пригубил свое пиво. Когда Неля была уже в полусознательном состоянии, Сережа помог ей раздеться и уложил на кровать. Груди у Нели были уже налитые, девичьи, и были волосы на лобке. Без одежды она была очень даже красивая. Сережа лег на нее и ткнулся членом в ее теплую пещерку, которая оказалась уже не настолько тесной, как год назад. Вначале туда вошла только половина напряженного до посинения члена, и Сережа начал двигаться взад-вперед медленными, неуверенными движениями. Но по мере того, как он ебал, пещерка расширялась, и уже через несколько минут он сумел войти в нее до дна.
Неля начала постанывать и охватила его ногами. "Давай-давай", пробормотала она, и тогда Сережа пошел драть ее изо всей силы, наплевать, что кровать скрипела и билась о стену. Минут через пятнадцать Неля закончила, громко застонала и задрожала, обняв Сережу и говоря ему непристойности. Сережа тоже кончил, прямо в нее, и все его тело залила неописуемая истома. Он полежал минут десять, прижимаясь к этому теплому, стройному телу... и у него снова встало. Он полез на нее опять. Нели спала тяжелым пьяным сном, но даже сквозь сон она сладострастно мычала. Выебав ее еще и в третий раз, Сережа наконец оделся и ушел.
После этого случая Сережа пробовал несколько раз подходить к Неле и предлагать ей пива, но у нее появился взрослый хахаль, с машиной. Правду сказать, Неля все-таки дала Сереже еще один раз, в темной кладовке рядом со спортзалом, на пыльных гимнастический матах. А перед летними каникулами у двенадцатилетней Нели стремительно начал расти живот. Сережа даже воображал, что это был его ребенок, но Неля с ним на эту тему ни разу не говорила. В один прекрасный день она просто перестала ходить в школу, и вообще, точно сквозь землю пропала.
***
В седьмом классе девочкам - одноклассницам начало нравиться предлагать Сереже поиграть в "настоящую любовь". Они смело заходили с ним в кустики, Сережа вытягивал на свет своего твердого молодца, который тогда уже дорос до шестнадцати сантиметров, а девочки начинали хохотать, визжать и убегали. Раза три, казалось бы, почти дошло до дела, но все эти три раза девчонкам становилось больно, и никакого секса не получалось. Сережина гордость была, к тому же, еще и с очень толстой головкой. Нет, никакая не гордость, потому что Сережа своей кувалды стыдился, ну просто не знал, куда бы ее спрятать. А спрятать ее хотелось в что-то мягкое, теплое, женское...
Достали Серегу девчонки. Он отказался пойти после девятого класса в лицей: не хотел больше быть с ними в одном классе, и уж как родители его не уговаривали, нет, да и все тут. Сережа пошел в ПТУ, на механическое отделение.
Девушек там было всего две, да и то ни кожи, ни рожи. Ни Сереже до них, ни им Сережи - двум разбитным девицам в ПТУ и так ухажеров хватало. А в раздевалке при гимзале парни разглядели Сережины размеры и сказали: "Ничего себе вымахал, весь в сук вырос!". Но больше они ничего сказать они не посмели, потому что Сережа тогда был уже ростом в сто восемьдесят сантиметров и выжимал штангу почти в сто пятьдесят килограмм.
Зато в лабораторном техникуме было полным-полно девчонок, и другие парни с ними встречались, а Сережа по застенчивости не умел к "лаборанткам" подойти. Ему представилась, например, возможность на совместной новогодней вечеринке, но танцевать он не умел, и девушки скоро закрутили амуры с парнями побойчее. К концу вечера застенчивый Сережа остался как-то совсем не при деле. А тут некая Таня, девушка-лаборантка неприметной наружности, перебрала лишнего. Девушки стали говорить, кто-то должен помочь Тане добраться до дома. Безо всяких задних мыслей Сережа вызвался ее проводить. Если уж на то пошло, ему просто надоело сидеть и смотреть, как веселятся другие.
Но на заднем сиденьи такси пьяненькая Таня неожиданно прильнула к Сергею и без предисловий начала расстегивать ему ширинку. Только дорога была недолгой, и машина остановилась у Таниного дома до того, как что-либо успело произойти. К счастью, родителей Тани дома не оказалось, и как только они вошли в квартиру, Сережа даже толком не раздевшись, ее трахнул. Это было, как с Нелей, сначала узкое влагалище девушки казалось тесным для его ствола, а потом стало хорошо и влажно, и все пошло само собой. Сережа выебал Таню целых три раза. Он про презервативы толком еще не знал, и все три раза по наивности кончил в нее. Таня вела себя, как шлюха портовая, вцепилась ему руками за ягодицы и просила еще и еще.
Наутро Сереже, с одной стороны, было немного страшно, что вдруг станет отцом, а с другой стороны ужасно хотелось трахнуть Таню еще раз. Он пошел в техникум, чтобы там Таню отыскать, а она его на трезвую голову даже не узнала. Сережа сказал, что он провожал ее домой с вечеринки, а Таня только плечами пожала: ну и что? Сережа хотел было бросить ей в лицо, что он ее три раза выебал, но удержался. Пожалел эту глупую Таню.
Время шло, Серегу забрали в армию. К тому времени он был ростом в сто девяносто четыре сантиметра, а член - двадцать три. Служба Сергею выпала скучная, на монгольской границе, на точке, в лесу. Три километра до ближайшей деревни. Когда в увольнение отпустят, кроме той деревни, деться некуда. Но зато в деревне было кафе, а в нем работала официантка- бурятка, ни молодая, ни старая, в короткой юбочке на широких бедрах. Она Сергею улыбнулась лукаво, а тот не понял. Тогда она прямо так и спросила:
- Пойдешь ко мне? Может, мне... по хозяйству поможешь, или я тебе... помогу...
- Денег нет, - ответил Сергей.
- Не в деньгах счастье, голубчик, пойдем... наоборот, я тебя угощаю.
Привела она Сергея к себе. После того как только увидела его кувалду, вся расцвела. Она Сергею в первый раз в жизни сделала минет. Он думал, что теперь точно, умрет от блаженства. А когда он ее трахал, она смеялась, стонала, кричала и даже кусала Сергея за плечо. Уезжая, Сергей говорил, что непременно приедет ее навестить, и даже сам себе верил.
***
После армии, вняв голосу благоразумия, Сергей пошел в Барабулинский политехнический институт. Там в первый же день он увидел красавицу Оксану. И увидел он ее вблизи, на расстоянии вытянутой руки, потому что оказался в одной с ней группе. У Оксаны были карие глаза, каштановые, с легкой рыжинкой, пышные волосы и белоснежная кожа. Сережа сочинял бы для нее стихи, если б умел. Он старался как бы нечаянно сесть к поближе к ней и в лекционном зале, и в столовой. Оксана не возбуждала его так, как например Неля, совсем нет. Он хотел молиться на нее, да молиться. Пасть на колени и попросить Оксану выйти за него замуж, хоть это и казалось невозможной мечтой. Оксана была, к тому же, еще и дочерью богатого человека, владельца автосалона.
Сережа сидел на лекциях, смотрел на Оксану, улыбался и не знал, что сказать. А Оксана то даст ему яблоко:
- Хочешь? Мне мать в сумку положила, а я такие твердые не люблю.
То попросит конспект посмотреть, то начнет расспрашивать, в каких частях Сережа служил. Но Сережа не замечал эти знаки внимания со стороны девушки, потому что он попросту не мог сам своему счастью поверить.
Весной Оксана решилась на новый шаг. Она пригласила Сережу в кино под предлогом пропадающего лишнего билетика. Это был голливудский фильм, в котором красавец - ковбой спасал замужнюю женщину, они влюблялись друг в друга, но женщина не могла покинуть мужа, и в конце фильма ковбой все так же одиноко скакал по прериям.
Выйдя из зала, Оксана спросила, как ему понравился фильм. Мастером на разговоры Сережа никогда не был. Он сказал, фильм был ничего, нормальный. А Оксана, ответила:
- Знаешь, а я еще не целованная. Ты мне не веришь, да?
- Почему же, верю, - сказал Сережа и смутился.
Он почувствовал, как запульсировала кровь во всем теле. Он покраснел, потому что у него встало, но невинная Оксана даже не заметила этого большого, позорного бугра под сережиными брюками.
- Хочешь меня проводить? - шепнула она.
И они молча пошли, сначала вдоль трамвайной линии, а потом через парк. На подходе к дому Оксана приостановилась:
- А ты меня не поцелуешь?
Сережа бережно прикоснулся к ней губами. У него кружилась голова и пульс стучал громко-громко. И тут из него полилось:
- Оксаночка, я тебя больше жизни люблю. Я такой девушки раньше даже близко не видел. Ты, как вот это у Пушкина, "гений чистой красоты". Если б ты вышла за меня замуж, я пылинки с тебя сдувал бы.
- Ты смешной, - ответила Оксана, - и очень красивый. Ты мне, честно говоря, нравишься. Я.. согласна выйти за тебя, если ты это - серьезно.
- Я сто процентов - серьезно. Только я должен тебя предупредить, что у меня... что член у меня большой.
- Большой? - удивленно переспросила Оксана. - А это имеет важное значение?
- Имеет.
- А на сколько большой?
- Ну... двадцать три сантиметра.
Оксана задумалась.
- А сколько это, двадцать три сантиметра?
- Вот столько, представь себе очень крупный банан... - и Сергей показал ей на пальцах.
Оксана повторила его жест, подумала и сказала:
- Ну, это же не очень много.
- Больше среднего...
- А сколько - нормально?
- Сантиметров восемнадцать, наверное...
- Ну, на пять сантиметров больше, это не имеет никакого значения, - решительно сказала Оксана.
И уже через два дня Сережа был представлен родителям Оксаны, в качестве жениха. Отец, Федор Петрович, был сначала немного огорчен. Рано девчонке замуж, девятнадцать лет всего лишь. С другой стороны, Сережа ему понравился. Скромный, сильный и серьезный. Сережа окончательно завоевал признание будущего тестя, когда Федор Петрович пригласил его с собой в автосалон.
Был сезон смены шин с зимних на летние. Во дворе автосалона выстроилась очередь автомобилей с нетерпеливыми клиентами.
- Давайте помогу, - сказал Сережа и ухватил запасной домкрат.
- А ты умеешь? - скептически спросил Федор Петрович.
- В армии механиком был, бывало, танки чинил, - улыбнулся Серега, - неужели на "девятке" колеса не сменю?
И действительно, сменил быстро и аккуратно, без натуги.
***
Сережа с Оксаной поженились в июне, сразу после сессии. Федор Петрович настоял на церковном венчании. В белом платье с фатой, с уложенными у парикмахера волосами, Оксана была, как фарфоровая кукла. Самая красивая фарфоровая кукла на свете. А потом был обед в ресторане на сто двадцать персон: вся родня, однокурсники и даже бывшие одноклассники. Когда красиво накрытые столы стали уже некрасивыми, закапаными и залитыми соусом и Бог знает чем еще, молодожены тихо выскользнули из ресторана и поехали в гостиницу, где для них был снят номер-люкс.
Сережу трясло мелкой дрожью. У него был стояк еще с того момента, когда они только вошли в ресторан. Оксана нарочито медленными движениями сняла с себя сначала фату, потом платье, лифчик и трусики. У нее были красивые, твердые груди с нежно - розовыми сосками, плоский живот и широкие бедра. Она легла на кровать, и Сережа сначала целовал ее тело, а потом лег на Оксану и стал осторожно - осторожно вдвигать в нее свой член. Но он не вошел и сантиметра вовнутрь, как Оксана вдруг завизжала, вырвалась и побежала в ванную. Она вернулась оттуда через несколько минут и торжественно показала Сергею указательный палец, обмазанный кровью: смотри, я девушкой была, сам можешь проверить! Оксана легла и заснула, а Сереже не спалось. Ему было просто-напросто очень больно от многочасового стояка. Он встал, посмотрел с нежностью на свою молодую жену... и облегчил сам себя в ванной, над раковиной.
А наутро Сережа с Оксаной поехали в свадебное путешествие на Канары: сначала на машине до Москвы, а потом на самолете. И всю эту длинную дорогу Сережа ощущал физическую близость Оксаны и точно таял в тепле ее тела. Он бесконечно касался к ней то руками, то губами, а она не отстранялась. Было уже за полночь, когда они, наконец, долетев до аэропорта Гран-Канариан, добрались до курорта Маспаломас. Обещанная квартира-люкс оказалась скудно обставленнной полуторакомнатной и махонькой, но зато за окном была влажная, тропическая ночь и шумели на ветру пальмы.
Но этой ночью Оксана Сергею не дала. Как только он дрожащими от желания руками начал касаться интимных частей ее тела, она строго сказала: "Не каждый день", повернулась спиной к Сергею и заснула. А он опять поплелся в ванную облегчать сам себя.
В последующие дни Сергею приходилось прибегать к этому холостяцкому методу по нескольку раз в день, иначе у него был бы постоянный стояк. Было ужасно жарко, тридцать три градуса в тени, и Оксана даже в магазин ходила в одном бикини. Выглядела она умопомрачительно, и как только она выходила из гостиницы, все головы поворачивались ей вслед. На третий день она позволила Сереже сделать новую попытку в постели, но опять ей было очень больно, и у нее заново текла кровь. На восьмой день Сереже удалось чуть-чуть войти в Оксанину пещерку, сантиметра на три, но, увидев что любимая жена поморщилась от боли, он почувствовал себя чуть ли не злодеем.
Но несмотря на все интимные проблемы, Сережа никогда еще не был так счастлив, как на Канарах. Присутствие Оксаны делало все окружающее ярче и красивее. Как-то в поисках свежей рубашки Сережа наткнулся в чемодане на номер Плэйбоя трехлетней давности, который он засунул туда по холостяцкой привычке, и поморщился. Да разве могли эти накрашенные куклы с силиконовыми грудями сравниться с живой прелестью Оксаны? Но Плэйбоя он не выкинул, а заткнул его поглубже, на самое дно.
***
В конце второй недели на пляже возле них, метрах в четырех, не больше, оказалась другая пара. Те лежали на боку, сильно прижавшись друг к другу, девица лицом к Сергею, а парень позади нее. Они лежали, прикрывшись большим пляжным полотенцем, но чем они под полотенцем занимались, было совершенно очевидным. Пальма на полотенце колыхалась в умеренном ритме... Глаза у девицы были с поволокой, и она неровно дышала. Девица заметила на себе Сережин взгляд, но не отвела глаз, а наоборот, откровенно и похотливо улыбнулась ему. Было очевидным, что ей нравилось, что Сергея ихний скрытый секс будоражил.
У бедного Сережи запульсировало и встало. Он стал невольно чуть-чуть покачивать бедрами. А когда девица, наконец, кончила с приглушенным стоном, Сережа неожиданно для себя, и тем более, для Оксаны, тоже кончил. На его плавках появилось предательское большое мокрое пятно.
- Я пойду искупаюсь, - поспешно крикнул он жене и побежал к воде.
Но когда Сергей вышел из воды, Оксаны на пляже уже не было.
Он поспешил в гостиницу. Оксана с гневным видом лихорадочно собирала чемодан. На журнальном столике посреди комнаты в качестве вещественного доказательства лежал злосчастный Плэйбой, который Оксана вытащила из сережиного чемодана.
- Я не могу дальше жить вместе с таким сексуально озабоченным типом, - кричала она. - У тебя никаких чувств, кроме похоти, вообще нет. Ты ведь на эту потаскушку на пляже... ты на нее бы сразу полез, следующим... Я развожусь, и не пытайся меня уговаривать...
***
Уход Оксаны сильно подкосил Сергея. Он стал замкнутым, и на девчонок вообще не смотрел, а если они сами к нему приставали, отшивал. Сергей с головой ушел в учебу и стал одним из лучших студентов. Он даже прикладной наукой занимался.
А по окончании института Сергей пошел на Барабулинский трубозавод. Его соблазнили не деньги, а должность: Сергея прямо сразу назначили начальником цеха. Заводик вообще-то едва держался, все толковые инженеры оттуда давно ушли, а оборудование было сношенное, не то слово. И тут подвернулась возможность привезти из-за границы, то есть из Норвегии, подержаное, но хорошее оборудование для производства современных пластиковых труб. И даже не за деньги, а в кредит. Кредит же Барабулинску давала иностранная благотворительная организация, работающая на благо развития стран третьего мира. Когда Сережа услышал про "третий мир" его немного передернуло: вот нас куда, мол, зачислили. Но оборудование нужно было позарез. А единственным человеком на заводе, знавшим иностранные языки, оказался Сережа, у которого по английскому в институте была пятерка. Его и отправили подписать контракт.
В самолете рядим с ним сел некий Виталий, который уже много лет жил в Осло и все знал.
- А водку ты с собой везешь? - спросил Виталий.
- Это зачем? - удивился Сергей.
- Ну как зачем? Пить. Эти норвежские идиоты с воспитательной целью облагают спиртное налогами. Хотят, чтобы получилось так дорого, что работало бы вроде сухого закона. В Норвегии водку не укупишь.
- Да я и без водки проживу.
- И без пива - тоже? Смотри, скучно станет. А в какой ты гостинице остановишься?
- Плаза Роял.
- О-го! Гуляешь, парень! А кто за гостиницу платит?
- Норвежцы.
- Им от тебя, точно, что-то нужно. Даром ведь бывает только сыр в мышеловке. Они тебе, небось, и командировочных густо отвалили?
- Нет, командировочные у меня от завода. Мне дали примерно три тысячи рублей в валюте, семьсот крон.
- Ну, парень, ты - шутник! Ты меня убил! Семьсот крон? - Виталий саркастически рассмеялся.
- Ну это... на три дня всего лишь. По тысяче рублей в день. Разве это мало?
Виталий продолжал улыбаться и только хмыкнул в ответ.
***
Добраться до гостиницы было не трудно, но комфортный и мягкий экспресс-автобус стоил сто восемьдеся крон. Значит, минус дорога обратно, оставалось триста сорок крон. А а животе у Сергея было так пусто, что даже урчало.
В сияющей мрамором регистратуре гостиницы Сергею выдали ключ от комнаты и талончики на завтрак, но никаких талончиков ни на обед, ни на ужин ему не полагалось. Он проверил плакат у входа в гостиничный ресторан: шведский стол, 450 крон. Но хоть он был и голодным, Сергей не мог не оценить обалденной комнаты на двадцать восьмом этаже с панорамным видом на Осло Фйорд, большими золочеными зеркалами у входа и широченной постелью. Сергей присел на эту мягчайшую постель, и ни одна пружина не скрипнула. "Только любовью здесь заниматься", подумал он. Потом посмотрел в ванную - ну и чудеса! Даже жакузи там было, хотя и небольшое. Заглянул в минибар, прочел цены, и закрыл дверцу. А в номере стоял еще и столик с кипятильником, коробочка с чайными пакетами и блюдечко с сахаром. Сергей заварил чаю и съел весь сахар: шесть кусочков всего лишь. В животе все еще урчало, и он пошел в город. Буханка хлеба в привокзальном магазине стоила двадвать восемь крон, зато хлеб оказался удивительно вкусным, точно пирог. Поужинав всухомятку, Сергей с досадой обнаружил, что у него осталавась всего лишь одна сигарета, а курево стоило шестьдесят крон за пачку. Он подумал с минуту, потом вышел и купил-таки сигарет. При этом Сергей говорил сам себе: "Ничего, в крайнем случае не поем и не покурю. От этого не умирают. И на завтрак талончик есть". Потом вернулся в номер и блаженствовал чуть ли не полтора часа в благоуханном жакузи.
В девять утра за Сергеем заехали два солидных дяди в светлых пиджаках, Бйорн и Томас. Предстояло подписывать контракт. У Сергея была копия, которую он тщательно изучил перед отъездом, но оказалось, норвежцы хотели контракт изменить. Они сунули Сергею другую бумагу. Он посмотрел на цифры, и увидел, что стоимость транспорта и инсталляции были увеличены на тридцать процентов, и была еще и небольшая добавка на само оборудование, процента полтора. Норвежцы начали говорить что-то про страховку и про ответственнось, но Сережа их не совсем понимал. Его английский на деле оказался недостаточным. "Ах, вот почему такая шикарная гостиница", - подумал Сергей. - "Но что мне с этим новым контрактом делать?"
- I call factory (я позвоню завод), - сказал он своим спутникам.
Сергей сжал к кармане оставшиеся деньги и думал, не дай Бог прийдется ему самому оплатить звонок. Но обошлось, Бйорн протянул ему свой мобильник.
Директора на месте не оказалась, а замдиректора Алевтина Васильевна была, как всегда, нерешительна и бестолкова. Сергей молча отдал обратно мобильник, и по выражению его лица норвежцы поняли, что согласия достигнуто не было. Тем временем машина остановилась возле длинного заводского здания. Норвежцы оставили Сергея в офисе одного, а сами что-то обсуждали в соседней комнате. Они вышли оттуда с новым контрактом. Надбавка на транспорт и инсталляцию стала чуть меньше, процентов двадцать, и по выражениям их лиц Сергей понял, что новых скидок уже не будет. Сергей еще раз позвонил в Барабулинск, но так же безрезультатно. "Но не могу же я уехать отсюда с пустыми руками, - подумал Сергей. - Второй такой возможности не будет."
- Передай директору, - сказал он, - что я буду подписывать, пусть потом пеняет на себя.
Сергей положил телефонную трубку и кивнул напряженно ожидавшему Бйорну:
- O'key.
Норвежцы заулыбались, принесли термос с кофе, бутерброды с семгой и другую вкусную снедь. После обильного гостиничного завтрака Сергей еще не успел по-настоящему проголодаться, но он старался все равно накушаться впрок. После ланча Сергея повели на склад, чтобы показать оборудование, и потом состоялась подписка бумаг. А процедура оформления кредита предстояла на следующий день.
***
Было всего лишь три часа дня, когда Сергей вернулся в гостиницу. Он положил контракт в чемодан и сразу отправился посмотреть на город.
За отсутствием денег в магазины Сергей решил вообще не заходить. Он сначала просто прошелся по торговой улице. Дома были не очень высокие, этажей в пять или шесть. Вроде и ничего дома, но в то же время ничего особенного. Сережа решил, что Ослу было далеко до Москвы. А зато норвежцы ему очень нравились. Нравилось, что они были такие высокие, что среди них Сережа был не Гулливером, а человеком нормального роста. И что многие женщины были высокие и широкие в кости. "Они, наверное, и внутри широкие", - подумал Сережа и сразу почувстровал предательский пульс в нижней части живота. "Ну, мне сейчас только стояка не хватало!" - и он ускорил шаг, чтобы прогнать это предательское чувство. В мгновение ока он пересек то ли парк, то ли бульвар, увидел между домов блеск воды и свернул к набережной, Акер Брюгге. Там было людно и шумно, играли вразнобой уличные музыканты, и вдобавок доносилась музыка из многочисленных кафешек и ресторанов. Цены на пиво были невероятные, шестьдесят крон за стакан. Вместо пива Сергей купил себе эскимо с лотка (пятнадцать крон) и сел на скамейку. Он облизывал мороженое и наслаждался блеском воды, видом на крепостные стены и суетою лодок.
Минут через пятнадцать на его скамейку подсели две девушки лет двадцати восьми. А может быть, им было и по тридцати. Одна была остроносая худая брюнетка, а другая -блондинка, дородная и высокая норвежка. Сергей посмотрел на нее, блондинка была не ниже ста восьмидесяти сантиметров и весила килограмм сто двадцать, но это ему, наоборот, нравилась. Он так устал от тоненьких девушек- недотрожек! Нет, фарфоровых кукол ему больше не надо было! Но как глупо, что у него не было денег! А то пригласил бы ее в ресторан и заказал шампанского - знай наших!
Девушки спросили что-то по-норвежски, наверняка принимая его за местного, но Сергей ответил, как по учебнику:
- I do not understand... (я не понимаю)
Ему хотелось сказать им и про шампанское, и про то, как они ему нравились, но его английского хватило только на убогое:
- From Russia. No beer... No money (Из России. Ни пива, ни денег).
- No beer? - рассмеялись норвежки. - Come with us, you will get your beer! (Нет пива? Иди с нами, будет тебе пиво!)
Сереже стало стыдно и неловко. Получалось, что он точно попрошайничал. Но с другой стороны, не принять это приглашение было невозможно.
Пивная была стильная, с настоящими морскими трофеями. С потолка свисали цепи и старинные якоря, на стенах светились граненые фонарики, а вместо столов были пивные бочки. Зато пиво Сергею не очень понравилось: горьковатое и водянистое. Оказалось, блондинку звали Сиссель.
- Очень красивое имя, - сказал Сергей.
Хотя Сережа совсем не собирался жаловаться на пиво, Сиссель заметила, что оно ему не очень нравилось.
- Заказать тебе водки? - спросила она.
- Да нет, - Сережа даже покраснел от неловкости, - все и так хорошо.
- А ты уверен, что нет? - сказала Сиссель и добродушно засмеялась. - Смотри, я может, для себя сейчас закажу. Я водку люблю.
Тут брюнетка посмотрела на часы, сказала, что опаздывала на автобус, и побежала. Сиссель и Сережа остались вдвоем. Они допили пиво почти одновременно.
- Заказать еще по стакану или будем лучше пить у тебя в гостинице? - спросила радостная Сиссель и самым откровенным образом уставилась Сергею прямо в глаза.
У него сразу запульсировала кровь.
- В гостинице, - хриплым голосом ответил Сергей.
***
Когда они вышли на улицу, Сиссель взяла его под руку и начала непринужденно болтать, показывая город, а у Сергея от того, что она за него держалась, уже шумела кровь, и на экскурсии по городу сосредоточится он не мог, хоть и усердно ей поддакивал. А когда они вошли в номер, Сиссель сразу прошла в ванную и была там минут пять. Сереже эти минуты казались вечностью. Она вышла из ванной, и Сережа заметил, что она смотрела на то место на брюках, где у него ясно вырисовывался крупный стояк. Сережа осмелел, расстегнул ширинку, и его здоровый член вышел напоказ. Сиссель же тогда сняла с себя блузку и показала Сергею свои коровьи дойки, мягкие и большие, с толстыми темными сосками. Потом она стянула с себя брюки, села на стул и расставила толстые ноги, показывая взглядом, что Сергей должен был с нею что-то сделать, но Сергей не имел понятия, что она хотела. По своей барабулинской простоте Сергей показал рукой на величественную кровать, и тогда Сиссель легла там, а Сергей - на нее.
Пещерка у Сиссель была теплая и очень влажная. Сергей вошел туда сразу, сильным и резким движением. "Oh, yes", шепнула Сиссель. Сергей пошел трахать ее по-молодецки, с силой, а она одобрительно постанывала после каждого толчка, который Сергей давал ее большому податливому телу. Вдруг она задрожала, зажала Сергея мощными ляжками и кончила с криком, как в кино. Сергей тоже чувствовал, что он был близок, но он не хотел кончать. Это было так хорошо, так божественно сладко, что ему хотелось продолжать ее трахать бесконечно. Переждав пару минут и восстановив дыхание, он попросту продолжил как отбойный молоток, и Сиссель не возражала.
Она кончила еще раз, но когда Сергей после короткой передышки хотел продолжить по-прежнему, Сиссель силой повернула его на спину, села на него и поскакала. Она закрыла глаза, и ее огромные груди тряслись в быстром темпе перед лицом Сергея. Это было так хорошо, что Сережа точно провалился в красный, блаженный туман, и только постанывал, когда она его трахала. Через несколько минут он тоже кончил с криком, и они лежали друг возле друга, потные и блаженные.
Сергею так хорошо еще никогда в жизни не было. Он хотел обладать этой женщиной бесконечно, он хотел, чтобы ее могучее тело родило ему детей.
- Я тебя люблю, Сиссель, - прошептал он. - Выходи за меня замуж.
Но реакция на его слова была совсем неожиданная. Сиссель резко встала с постели.
- Знаем мы таких! Ах ты негодяй! А я тебе от простодушия отдалась! Ты бы с самого начала так и сказал, что хочешь найти дурочку, которая тебя и напоит, и накормит, да еще и паспорт норвежский тебе достанет. Ты что, воображаешь, что здесь деньги на деревьях растут, да? Я хоть и блондинка, да не дура, мне и без тебя проблем хватает.
Она стала одеваться.
- Ты меня не так понимаешь, - начал было Сергей, но Сиссель была уже за дверью.
И тут он расплакался детскими, крупными слезами. Вот так он лежал и плакал, молодой начальник цеха и обладатель диплома с отличием.
- Эх вы люди, человеки... - шептал Сережа кому-то сквозь слезы. - Да на что же мне проклятие такое...