Аннотация: Откуда есть пошла наша главная героиня.
Интермеццо. Вспышка во тьме
Татьяна Фёдоровна сидела, обнажённая, на краешке кровати и непонимающим взглядом смотрела на разбросанные по полу гостиничного номера вещи. Ярко-синие жакетик и юбка (единственный приличный костюм - с рождением несколько лет назад дочери и начавшимися вскоре после этого неурядицами в семье в принципе перестали водиться лишние деньги), кипенно-белая рубашка, бельё; в коридоре - купленная в лучшие времена, видавшая виды шубка (хорошо, что каракуль не знает сносу, может, ещё и для Ксюши удастся перешить, пусть донашивает), тёплый платок, зимние сапоги (всего раз набойки меняла, считай, новые)... Каким чуждым казался ей сейчас этот дежурный наряд командировочной тётки за тридцать, которой надо выходить в люди, посещать присутственные места, и которая поэтому не может просто влезть в фуфайку и джинсы! Татьяна ощущала, что она пробудилась от чего-то более глубокого, нежели простой сон, вернувшись из путешествия в какие-то иные пласты реальности, недоступные повседневному взору. Совсем как в нелепых байках о похищениях людей инопланетянами, которые буквально заполонили в ту пору телевизор и газеты.
"Что это было? Боже, что было этой ночью? Таня, ты ли это?! Ты же замужем! У тебя дочь!"
Таня вертела на языке то самое округлое и тяжёлое, точно камешек, слово, которым сама не раз характеризовала женщин, допустивших подобное. Примеряла его на себя, беспощадно проговаривая каждую букву, и...отбрасывала в сторону.
Вон горох к тебе летящий
Только спину пощекотит
А булыжник от лопатки
Будто мячик отлетит...
Какое странное стихотворение! Откуда она его знает? Татьяне Фёдоровне показалось, что в голове её зазвучали два голоса. Первый принадлежал прежней Тане, семейной, заботливой, любящей, хлопотливой, ответственной, берегущей каждую копейку, зубами держащейся за своё рабочее место - взрослой земной даме, жене, матери, начальнику отдела. Голос этот звучал взволнованно и непонимающе.
Второй голос Таню откровенно пугал. Именно им она разговаривала вчера с тем незнакомцем, который подсел за её столик за ужином в гостиничной кафешке. Именно он цыкнул на первую Таню, хотевшую корректно, но резко указать мужчине на то, что вокруг полно свободных столиков, а она набегалась за день, дико устала, от недостатка общения и мужского внимания не страдает (заодно, как бы случайно, сверкнуть кольцом), мечтает лишь о душе и кровати. Этим голосом она уже через пять минут представилась ему, а потом долго-долго разговаривала с новым знакомым, как будто они знали друг друга с детства.
Новым знакомым... Постойте...
- Таня, пойми, ты даже не помнишь, как его зовут! - возопил первый голос. - Это же кошмар! Он снял тебя на ночь, да, Танюша, с-н-я-л, именно так это называется, а ты даже не помнишь, как его зовут. А если беременность...болезнь..? Как ты Васе будешь в лицо смотреть? Может, это всё же изнасилование? Он подмешал что-то в кофе, ты не могла сопротивляться...
Да, они не пили в тот день ничего крепче кофе. Второй голос только расхохотался, причём Таня, сгорая от стыда, понимала, что он прав. "Что же это было? - лихорадочно размышляла женщина. - Солнечный удар, как в той повести?" Татьяна вспомнила наугад вытащенную из шкафа книгу, которую она взяла с собой в поездку. "Нет, не то. Скорее, удар молнии. Вспышка, озаряющая тьму, и тут же в ней растворяющаяся".
Вторая Татьяна согласилась пойти гулять с мужчиной, которого она знала от силы пару часов, гулять по вечернему чужому городу. Усталость пропала, точно дуновение ветра разогнало мутный туман. Погода стояла прекрасная: безветренная, с лёгким морозцем и абсолютно чистым небом, в котором сияли точно специально протёртые в их честь мокрой тряпочкой месяц и звёзды. Хрустел под ногами снег, мимо проносились автомобили, в уши влетали назойливые обрывки чужих разговоров. На площади уже переливалась разноцветными огоньками новогодняя ёлка. Вторая Татьяна лишь ласково улыбнулась, когда уже через полчаса мужская рука легла на её талию. Первая Татьяна, видимо, всё это время сидела где-то на самом дне сознания, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту.
- Ташенька, тебе не холодно? - мягко спросил спутник. - Тут кондитерская неподалёку. Выпьем кофе, съедим вкусненького. У них немецкие сласти, музыка нормальная, шваль всякая туда не шляется.
Вторая Татьяна (запросы первой не шли дальше печенья и чая из "утопленников", заваренных на согретой с помощью кипятильника водичке) согласилась, даже не задумавшись о том, во сколько обойдётся этот обогрев, позволяла мужчине касаться её волос, плеч, колен, смеясь, выслушивала его комплименты, разрешила заплатить за себя, подать в конце шубку. Спутник, судя по его одежде, еле заметному запаху парфюма, разговорам, манере держаться, делать заказы, общаться с вышколенной миленькой официанткой, был богат, как "новый русский", но выглядел и вёл себя, как молодой академик (так, во всяком случае, она их себе представляла), вплетал в разговор стихи и цитаты, но не казался занудой. Иногда первая Таня пыталась протестовать, но всякий раз по странному совпадению мужчина смотрел своей спутнице прямо в лицо - взгляд его, казалось, шёл сквозь человека куда-то вдаль - и бунт стихал, не успев начаться. Какого цвета были глаза кавалера, Татьяна так и не поняла; вообще, в нём ощущалось что-то странное, нечеловеческое, пугающее и манящее одновременно.
В холле гостиницы, куда они вернулись, буквально прильнув друг к другу, вдосталь нацеловавшись по пути, мужчина негромко проговорил:
- Ты должна понимать, что рано утром я уеду навсегда. Это наша первая и последняя встреча. Я смогу дать тебе только эту ночь.
А вторая Таня лишь рассмеялась и прошептала:
- Идём, я на третьем этаже живу...Хоть час, да наш.
Стукнула, закрываясь, дверь номера. Не давая Татьяне включить свет, новый знакомый мягко придавил её к стене. Медленно опустился на пол платок, длинные золотисто-каштановые волосы женщины волнами побежали по чёрному каракулю. Таня сжала колени, останавливая неумолимо продвигавшуюся внизу мужскую руку.
Он поцеловал её в губы, тяжёлый мех сам собой скользнул вниз; спустив молнии на голенищах, Таня выбралась из сапог.
Странный танец в темноте, как в той грустной песне, их тела всё свободнее и ближе, с каждым па снимается и падает на пол новая вещь. Ночной зимний город за окном, словно на поздравительной открытке. Нежный шёпот на ухо: "Я хочу узнать тебя..." Долгий вздох... И длинное, бесконечное путешествие вдвоём туда, откуда Татьяна вынырнула утром.
***
Первая Татьяна неумолимо брала своё. Женщине стало холодно - батареи были чуть тёплыми. Завернувшись в одеяло, она начала торопливо поднимать вещи, разглаживать их, тщательно всматриваясь. "Надеюсь, всё цело... Вчера с нас сталось бы. Это безумие какое-то! Или он - экстрасенс?". Каждая дырка могла стать брешью в семейном бюджете. Нет, вроде, обошлось.
Прежде, чем исчезнуть, скорее всего, навсегда, вторая Таня с ехидцей спросила:
- Но тебе же понравилось? А? Курочка узнала, каково это - летать?
Ничего не отвечая, Татьяна бросила одеяло на кровать и медленно прошла в душ. Горячая вода, как ни странно, лилась нормальной струёй. Женщина долго стояла перед зеркалом, она ощущала себя сентябрьским деревом, пережившим лишь первое касание осени. Время было куда благосклонней к Тане, чем ко многим её подругам, да и фигуру после родов ей удалось привести в прежний вид. Пышные густые волосы не знали краски, кожа хоть и не светилась изнутри, как в юности, но оставалась гладкой и нежной. Аккуратно возвышались груди, стройные ноги напоминали две налитые сосенки, черты лица, пусть и носившего первую печать увядания, по-прежнему были словно выписаны искусным и строгим графиком-офортистом. Только в тёмных глазах, похоже, навсегда поселилась грусть, обосновавшаяся в новом пристанище с тех дней, когда в стране всё пошло вкривь и вкось, а только-только наладившаяся жизнь семьи превратилась в ежедневную борьбу.
- Да, - прошептала она, - да, да, да, да... Боже, если бы не всё это... Если бы не колотиться, как рыба об лёд... Хоть раз узнать, каково это, как живут те, кому повезло больше, чем нам. Теперь смыть, просто смыть...
Разревевшись, Татьяна забралась в ванну и подставила тело горячим струям.
***
Чтобы избавиться от пугающих, бессмысленных мыслей и вопросов, на которые у неё всё равно не было ответа, Таня начала собираться в дорогу. Вытребовав у сонной носатой девицы на ресепшене утюг, она тщательно отпарила костюм, погладила рубашку - как будто ей предстояло встречать при полном параде делегацию, а не определить эти вещи в чемодан и трястись почти двое суток в поезде - потом до блеска вычистила сапоги. Татьяна по нескольку раз проверяла, всё ли она уложила, заглядывала в каждую тумбочку и шкаф.
Но чудеса не заканчивались. С Таней произошёл ещё один инцидент, не такой масштабный, как вечером и ночью, но тоже врезавшийся в память. Около лифта ей встретилась необычная троица, две молодые женщины и мужчина, все явно заграничного вида, он - в хорошей дублёнке, они - в длинных дорогих шубах, с высокими объёмными причёсками по моде. Незнакомки заулыбались, а их спутник приветственно склонил голову; хорошо воспитанная Татьяна улыбнулась в ответ и проговорила негромкое, но отчётливое goodmorning.В лифте Таня украдкой втянула аромат хороших духов. Когда-то один ухажёр говорил, что у неё носик Нефертити... Всё, всё осталось "когда-то". "Весёлые, беззаботные... Какие заботы, когда деньги есть! Хороши, чертовки заграничные, но напяль на меня шубу ценой в три зарплаты да полей французскими духами - ещё посмотрим, кто кого. Странно, откуда столько богатеев в чуть ли не самой дешёвой дыре этого города?"
- Не волнуйтесь и ничего не бойтесь, Татьяна Фёдоровна, - заговорил вдруг мужчина на чистейшем русском. - Произошло то, что должно было произойти.
- О Вас и Вашей семье позаботятся, - добавила тоже на русском дама, носившая жемчужную норку.
Лифт остановился, мужчина сделал приглашающий жест. Ошарашенная Таня вышла, странная троица же явно не собиралась покидать кабинку. Двери закрылись. С полным ералашем в голове Татьяна Фёдоровна покинула гостиницу и поволокла чемодан на остановку автобуса.
В поезде Татьяне приснился диковинный сон. Она стояла на вершине пирамидального строения, напоминавшего картинку из учебника истории древности, и смотрела на простиравшиеся насколько хватало глаз зелёные поля и сады. Внезапно вокруг неё стал обвиваться большой змей, прикосновения его чешуйчатого тела, нагретого сиянием неподвижного чёрного светила, не вызывали испуга и отвращения. Одетая в длинное светло-голубое платье и ярко-красный шарфик прекрасно сложенная женщина с красивым немного скуластым лицом и высокой причёской-башенкой подошла к Тане, ободряюще улыбнулась, молча поцеловала её в лоб, а затем бережно коснулась рукой её живота.
- Назови её Елена, - проворковала она. - От "Хель". Е-ле-на, запомни.
Змей меж тем повернул голову, немигающими глазами посмотрел Татьяне в лицо, потрясённая, она узнала тот самый взгляд - и проснулась.
Воспоминания о произошедшем в той командировке Татьяна Фёдоровна старательно загнала в самые дальние уголки памяти. Дома, поцеловав мужа и подняв на руки дочурку, она твёрдо сказала себе: "Тебе это приснилось, Таня. Просто глупый сон, как в поезде. Не имеет значения. А вот это явь - Ксюша, Вася, работа, дом. Это важно". Заняв денег у подруги, она тайком сдала нужные анализы - всё чисто, пронесло. Вскоре её закружила обычная рутина...
***
Константин, Вероника, Александра - именно их повстречала перед отъездом Татьяна - сидели в номере, пили сваренный фамильяром крепчайший кофе по-турецки и обсуждали случившееся ночью.
- Магия слабнет, - говорил некромант, - даже Ветхие годами сильно зависят в универсуме Гайи от положений небесных тел. Владыка Демогоргон как-то сказал, что ему приходится буквально прорубаться через скальную породу, если прибегать к профанным метафорам. Но вчера всё прошло идеально.
- Не старовата ли дочь Уробороса? - с сомнением проговорила темноволосая Александра, запивая кофе водой. - Выносит ли?
Вероника (та самая дама в норке) осуждающе посмотрела на ведьму:
- Alexandrine, открой глаза! Да лучших рук для будущей королевы днём с огнём не сыскать! Я сама почти влюбилась в эту Татьяну. Так выглядеть, так держаться в подобное время, в эдаких условиях... Ооо, дети сарматских земель! В ней сил на десять королев! Клэр права, Европа - лишь крысиная нора. И потом, разве ты не ощущаешь этих эманаций после минувшей ночи (некромантка обвела рукой вокруг)?! Здесь не только магия... Здесь чувство.
- Татьяна, русская душою... Убедила. Я доверюсь тебе, Ника, - смеясь, ответила Александра.
- Второй шаг сделан, - ввернул Константин.
- А будет ли сделан третий шаг, покажет лишь время. Ни хитрость, ни магия сами по себе не смогут зажечь то пламя, что нам нужно, - подытожила его супруга. - И во времена баалов Эрос был самым строптивым из них, а уж сейчас эта стихия мало кому подвластна. Что ж, будем ждать и надеяться.
***
...из которой Таня вынырнула, когда узнала, что беременна. Узнала теми самыми прозаически-физиологическими способами, которыми узнают о новом этапе своей жизни миллионы женщин.
- Это катастрофа, - с ужасом думала Татьяна. - Точно его ребёнок, не Васин, я уверена. Нагуляла, как девка-подросток, ищи - свищи ветра в поле. Понятно теперь, откуда те сны в поезде: организм слал сигналы, психологи пишут про такое... Как ты второго ребёнка кормить будешь? Мы же втроём-то еле-еле концы сводим, всё на Ксюшу и долги уходит. Лишний раз не ешь, чтобы штаны тёплые на зиму купить.
Стыд, отчаяние и чувство вины волна за волной захлёстывали Таню. Что ж, ей придётся сделать это. За всё надо платить. Из двух зол выбирают меньшее...
Сильнейшая головная боль буквально выдернула Таню из этого мира. Потемнело в глазах, она висел в тошной пустоте, и тот самый женский голос из сна говорил в её голове:
- Не вздумай! Сосуд не вправе выбирать, что в него нальют. Не станет её - не станет и тебя. Будь храброй и сильной, если не хочешь позора и мучительной смерти. Доверься, и всё будет хорошо.
- ... Татьяна Фёдоровна! Татьяна Фёдоровна!
Юра, молодой застенчивый паренёк, с которым она сидела в кабинете, стоял рядом и протягивал ей стакан воды.
- Вам плохо? У Вас такое лицо...
- Да, да, спасибо, Юрочка. Погода, наверно. У тебя нет цитрамона?
"Опять сигнал. Будь, что будет, - повторяла она по дороге домой. - Как-нибудь прокормим. Родня поможет. Но чей это ребёнок, Вася не узнает никогда, клянусь".
Муж стоял в дверях квартиры, лицо его сияло.
- Танюша, это чудо какое-то! Помнишь Михаила, мы ещё на рыбалку постоянно ездили, а ты всё ругалась, ну?.. Привет тебе, кстати, передаёт. Миша теперь биг босс, у него одно дельце выгорело. Предложил сегодня представлять его интересы, у них человек уехал в Москву. Нет, нет, никакого криминала. Экспорт - импорт... Я согласился, это ж моя епархия. Аванс уже завтра. Старый новый год, Танюша, отметим получше, чем 31 декабря!
Стоя в прихожей, в шубе, шапке и сапогах, Таня, замирая внутри, выдохнула:
- Вася, скоро нас будет четверо. Через девять месяцев...
Не давая ей раздеться (прямо как было тогда), Василий подхватил жену на руки, закружил.
- Ты больше не будешь ходить в этой рванине и обносках, Таша. И Ксюша не будет. На выходных идём по магазинам, без обсуждения.
Через пару дней Татьяна узнала, что в соседнем дворе, через который она ходила на работу и обратно, милиция повязала какого-то сумасшедшего, увязавшегося с ножом за парой студенток.
***
Время, начавшееся после этого дня, стало лучшим в их жизни. Семья медленно привыкала к достатку. Беременность Таня вела в недавно открывшейся частной клинике, где гинеколог не задавала будущим мамам вопроса: "Аборт делать будете?" Именно это, не веря своим ушам, услышала в своё время от врача Татьяна вслед за новостью о первом ребёнке.
Вторую дочку Татьяна вынашивала так, как будто ей снова было двадцать с небольшим лет. Немалую роль сыграло, конечно, то, что семья начала нормально питаться, нормально одеваться, покупать хорошие лекарства, выходить в свет - жить, а не выживать. Как будто чья-то невидимая рука аккуратно выдернула из головы вечно торчавший гвоздём вопрос "как прожить завтрашний день"? Подруги поражались, насколько похорошела беременная Таня.
- Колись, к какому косметологу ходишь? - пытали они её.
- Лучший косметолог - это понимание того, что ты можешь купить новое бельё взамен рваного и не думать, из чего выкроить эти деньги, - весело отвечала женщина. - Лучший косметолог - это когда ты знаешь, что муж возит дочку от дверей до дверей на машине, и никакая мразь к ней не прицепится.
Бизнес Михаила шёл в гору, вскоре Василий стал его полноценным партнёром. Однажды, когда Татьяна ждала Васю в холле их офиса, из кабинета директора вышла та самая дама, носившая некогда светлую норку (теперь на ней было тёмно-коричневое платье-футляр), которую она видела в гостиничном лифте. Забравшись в перекинутый до этого через её руку тренч, женщина вдруг улыбнулась Тане и сказала:
- Вы сделали правильный выбор, Татьяна Фёдоровна. Живите и ни о чём не беспокойтесь. Не забудьте про имя дочки, пожалуйста. И да, вот ещё что. Вы - взрослый человек, мать, а я Вам никто, но всё же... Думаю, до совершеннолетия дочери Вам и супругу лучше не менять город. Рада за вас обоих.
Наконец, настал тот день, когда Василий бережно взял на руки маленькую Леночку и прошептал:
- Дочка, ты принесла нам удачу и счастье.
***
Татьяна Фёдоровна костяшками постучала в кабинет школьного психолога.
- Да, да, входите, - прозвучал приятный женский голос.
- Ну же, Вася.
В кабинете упоительно пахло домашним яблочным пирогом. Увидев сидевшую за столом темноволосую учительского вида даму в фиолетовом юбочном костюме, Таня остолбенела. Опять та гостиница, лифт?! Воспоминание, впрочем, тут же упорхнуло. Ерунда какая-то, вы видите друг друга в первый раз, ты просто перенервничала.
- Здравствуйте, Александра Константиновна.
- Добрый вечер, добрый вечер. Можно просто Александра. Снимайте куртки, присаживайтесь. Сейчас чайку попьём и поговорим.
- Вы - наша последняя надежда, - взял быка за рога Василий. - Беда с Ленкой...
Психологиня щёлкнула выключателем чайника, достала из шкафчика порезанный пирог.
- Понимаете, - Таня говорила быстро-быстро, чтобы успеть выговориться, пока рыдания не сдавят горло, - недавно она была в гостях. Дети постарше врубили какой-то дурацкий ужастик... Магия, демоны, ненавижу всю эту паутину. А Леночка смотрела-смотрела и вдруг сказала: "Вызвать-то их легко. Обратно отправить, вот проблема". Таким тоном...
Она поднесла платок к глазам.
- Пока росла, нарадоваться не могли, а с двенадцати лет как подменили девку, - продолжал отец. - Несёт околесицу, не слушается, врёт. Люди у неё в доме невидимые, домовые, привидения... Книжки эти жуткие откуда-то достаёт, отбирать не успеваем. Знаки рисует какие-то, бормочет под нос, мороз по коже. Ксюша, старшая, её уже боится, спать в одной комнате с сестрой не хочет. Учителя жалуются. Родители одноклассников к нам домой приходят. А ей хоть бы хны! Общаться ни с кем не заставишь.
Татьяна добавила сквозь всхлипывания:
- Гроза однажды была, шквал... А Лена дёргает меня за юбку, мол, смотри, мама. Показывает какую-то гадость, которую намалевала на подоконнике, и говорит, это знак из книжки, из-за него гроза...Что с ней? Когда мы девчонку пропустили?!
"Это мне за то, что я вначале хотела её убить", - добавила Татьяна про себя.
Александра улыбнулась.
- Берите пирог. Понаблюдала я за Леночкой, учителей послушала. Ничего фатального пока не вижу, но...
Она налила себе и посетителям чаю.
-... но с дочкой Вам придётся договариваться. Леночку можно сломать, но не согнуть. В этом нет ничего страшного, она нормальный ребёнок, разумный и добрый, поверьте, луну с неба просить не станет. Остальное поправимо. Вы же не хотите потерять дочку?
Таня схватилась за сердце.
- Не в прямом смысле. Можете быть спокойны, Леночка не из тех подростков, кто, устраивая суицидальное шоу, ненароком лишают себя жизни. Настоящих суицидников в таком возрасте не бывает, это научный факт, нет у тинэйджеров понимания того, что смерть - это раз и навсегда. Просто станете друг другу чужими, тоже ведь не лучший исход. Но я сделаю всё, чтобы этого не случилось, обещаю.
Дорога будет непростой, и пройти её мы сможем только все вместе, учтите. Это как сказка, испытаний куча, зато в финале полцарства и принцесса. Леночка, стало быть. Результат окупит всё. Давайте так... Вы ешьте, ешьте, пирог явно удался. Я сейчас дам первые рекомендации, а на выходных приду к вам домой пообщаться, как следует, с Леночкой. Если что-то запланировали, отложите. Девочку я заберу, и мы с ней пойдём гулять, вернёмся только вечером.
- Но мы же Вас почти не знаем! - вырвалось у Василия.
- Вася... - прошептала Татьяна.
Александра улыбнулась одними губами.
- Всё в порядке. Василий, Вы - хороший отец, Вы несёте ответственность за дочерей, но всё же они не Ваша с Татьяной собственность. Умение отпускать тех, кого любишь, пусть даже на несколько часов, ещё никому в этой жизни не мешало.
Она отхлебнула чай.
- И ещё. Уверена, то о чём я сейчас буду говорить, было и останется только теорией, но всё же... Не вздумайте поднимать руку на девочек, что бы те ни натворили. Вы даже не представляете, чем это может обернуться для вас же. Лучше звоните мне, в любое время дня и ночи.
Порывшись в ящике стола, Александра протянула Тане визитку с изображением горящего на костре Феникса.
- По какому-нибудь из этих номеров Вы меня всегда найдёте.
- Сколько мы Вам должны, Александра? - тоном делового человека спросил Василий.
Та заулыбалась, теперь уже абсолютно искренне и подкупающе.
- Вы хотите, чтоб я вылетела из школы как коррупционерка?
***
Лена сидела напротив родителей, сложив руки на подоле чёрного трикотажного платья.
"Тот самый взгляд, - думала Татьяна Фёдоровна. - Открытый, дружелюбный, без вызова, но твёрдый, как... как..."
- Конституция и Семейный кодекс - дело святое, Леночка, - неторопливо проговорил отец, - и всё же не видал я детей, в восемнадцать лет по доброй воле слазящих с родительской шеи. А, Ташенька?
- Теперь видишь, папа.
- Жить-то есть где, дочка?
- Конечно.
- А на что, на что, Леночка? - почти простонала Таня.
- Работать буду. Не волнуйтесь, не проституция, не криминал, не наркотики, не гербалайф. Есть законные заработки, о которых профаны не знают, а они под носом.
- Кто-кто не знает? - спросил отец, но Лена, похоже, предпочла не услышать вопроса.
- Я же с шестнадцати подрабатываю, сами знаете. Отложила немного, на первое время хватит. Может, у вас чуток займу, потом отдам, обещаю.
- Как его зовут, если не секрет?
- Папа, я пока буду жить одна. У меня сейчас никого нет.
- Когда-то твоя любимая Александра, дай ей Бог здоровья, сказала, что тебя можно сломать, но не согнуть. И что умение отпускать тех, кого любишь, ещё никому в этой жизни не мешало. Никогда эта особа мне не нравилась, но дело своё знала, не отнимешь. Только поэтому и терпел. Вот, значит, к чему она нас готовила...
- Папа (Лена заулыбалась)... Папа, мама, я даже из города не уезжаю. Просто поселюсь в доме на другой улице. Мы видеться будем каждую неделю.
- Короче, дочка, я тебе мешать не стану. Я тогда ещё понял, что нам в твоей жизни место уготовано скромное. Думал только, что попозже это произойдёт. С мамой договаривайся отдельно.
- Я что, - испуганно заговорила привыкшая за эти годы к широкой спине мужа Татьяна. - Я как Вася...
- И знай, Елена, мы тебя всегда примем обратно. Всегда и любой. Даже если в подоле принесёшь.
- Здесь тоже твой дом, Леночка, - добавила мать.
- Папа...мама... Дайте полюблю хоть! Ксюха-то скоро придёт?
В произведении использованы стихи Д. Хармса и А.С. Пушкина.