Аннотация: Добрые работницы собеса пришли в гости к старушке - божьему одуванчику... Рассказ занял третье место на конкурсе "Шпилька-10" (лето-2014) во 2-й номинации.
Перед тем, как нажать кнопку звонка, они переглянулись и решительно вздохнули: как говорится, с Богом... то есть с чертом. Трель звонка прозвучала оглушительно резко, но только через минуты две за дверью послышались шаркающие старушечьи шаги, и дребезжащий голос пропищал:
- Я, я, - пропищала старуха, и принялась отпирать многочисленные замки. - Проходите, только простите - у меня неубрано.
Полякова провела нежданных гостей на кухню, где предложила им чаю.
- Пожалуй, выпьем, - снизошла Алевтина, ловко подмигнув подруге: все идет как по маслу. Пока Полякова медленными движениями наливала в чашки заварку и кипяток из чайника, гости рассматривали ее не без любопытства.
Соседи по этажу, недолюбливавшие Светлану Сергеевну, прозвали ее старухой Шапокляк, хотя она не делала никому ни больших, ни малых гадостей, если не считать, конечно, гадостью регулярное подкармливание дворовых собак и котов. Внешне это была маленькая, худенькая старушка с яркими голубыми глазками на высохшем и морщинистом личике. Глазки сияли добротой и наивностью, как у людей, которые то ли прожили жизнь в оранжерейных условиях, то ли страдают провалами в памяти и не помнят ни зла, ни обид, ни обмана. И в душе Алевтины, давно огрубевшей и очерствевшей, на миг шевельнулось что-то похожее на жалость. Но только на миг.
- Меня зовут Екатерина Александровна, - представилась она вымышленным именем, - а это - Юлия Валериевна.
- Очень приятно, - закивала головой старуха. - Очень, очень приятно! А сахар сами себе насыпьте по вкусу.
- Мы к вам вот по какому делу. Вы внесены в списки одиноких пенсионеров, которым наша мэрия в связи с приближающими праздниками выделила помощь: возможность приобрести продукты питания по оптовой цене, - медленно и чуть ли не торжественно сказала Алевтина.
- Сахар - по 4 гривны, гречка - по 3 гривны кило, - подхватила Алина. - А вот и список, - она вытащила из пластиковой папки, которую держала в руке, смятую бумажку и помахала перед носом старухи. Как и рассчитывали дамы, Полякова не стала в нее всматриваться, приятно возбужденная возможностью экономии, огромной в ее скудном бюджете:
- Ой, как дешево! Почитай, даром. А сколько... в одни руки отпускают?
- Сколько хотите, Светлана Сергеевна! Точнее, сколько у вас денег есть...
- У меня вчера пенсия была, - гордо сказала старуха, явно обиженная подозрением в неплатежеспособности.
- Еще можно картошку приобрести, 50 гривен - десятикилограммовый мешок. Все продукты вам домой доставят.
- Ой, как хорошо! Только ... сколько же это взять?
Старуха погрузилась в размышления, а гостьи тем временем отхлебнули чая, который оказался весьма недурен.
- Картошки - два мешка, а сахару и гречки беру по 10 кило! - наконец разродилась решением старуха. - Сколько ж это будет?
- Аккурат 170 гривен, - мгновенно выдала результат Алевтина, считавшая как калькулятор, и демонстративно взглянула на часы: - Если будете расплачиваться сейчас, то поспешите, нам еще 10 квартир обойти.
- Сейчас, сейчас, - засуетилась старуха, и, к легкому удивлению дам, полезла в стоявшую посреди старого буфета массивную супницу. Все оказалось еще проще, чем они думали.
Полякова отдала им 170 гривен, несколько раз пересчитав замусоленные купюры, гостьи допили чай и стали прощаться.
- А когда продукты привезут?
- В понедельник, - не моргнув глазом, ответила Алевтина. - Не выходите никуда, будьте целый день дома.
- Да я и так дальше двора не хожу... - принялась оправдываться старуха, разумеется, провожавшая своих гостий до двери. Она уже открыла первый замок, когда Алина вдруг обнаружила, что забыла на кухне свою пластиковую папочку, и с улыбкой пошла за ней, а Алевтина тем временем забросала старуху вопросами, не давая опомниться:
- Вы, наверно, воевали? Нет? Работали в тылу? Да, труженики тыла внесли огромный вклад в Победу... Замужем были?
- И не раз, - кокетливо улыбнулась старуха Шапокляк.
- Вы, наверно, красавица были... До сих пор заметно.
- Ой, неужели заметно? Вы мне льстите...
- Нет, что вы. Глаза у вас красивые, - несла уже какую-то околесицу Алевтина, начиная нервничать. Куда запропастилась эта идиотка? Забрать деньги из супницы, сколько б там не лежало - дело десяти секунд. А если старуха что-то заподозрит и попрется на кухню? Но Полякова, похоже, забыла о существовании второй гостьи и принялась рассказывать, как в 1957 году ее добивался в Гаграх народный артист.
- Красавец, красавец! Аристократ! Из тех, - старуха многозначительно посмотрела на Алевтину, терявшую терпение. Твою мать, что происходит? - Когда он входил в ресторан, официанты выстраивались в шеренгу! Он мне говорил: "Жанна, ты будешь моей или ничьей!"
- Как... Жанна? - вдруг вникла в лепет Алевтина. - Вы же Светлана Сергеевна?
- Ах, я всегда не любила свое банальное имя... и называла себя Жанной. Вы что-то побледнели, милая? Вам дурно?
У Алевтины то ли от волнения, то ли по другой причине внезапно начало темнеть в глазах. Она еще успела провести рукой по ледяному лбу и пробормотать:
- Да, мне что-то... - и отключилась, с грохотом свалившись к ногам старухи.
Очнулись мошенницы спустя несколько часов от холода: погожий осенний день перешел в промозглый темный вечер.
- Где мы? - протянула Алевтина, приподнимаясь и недоуменно оглядываясь по сторонам. Справа был поросший травой пустырь, слева смердела груда мусора. За пустырем одинокий фонарь освещал приземистый ряд гаражей.
- Не знаю, - простонала Алина. - Как голова раскалывается!
- И у меня! Слушай, как мы тут оказались?
- Не помню!
- И я не помню!
Окончательно придя в себя, дамы обнаружили, что на их руках больше нет золотых колец, в ушах - серег, а в бумажниках - денег.
- Алка! - завопила Алина, - я поняла! Нас опоили и ограбили!
- Твою мать, - отозвалась ее товарка, - вспомнить бы кто! Я бы своими руками его... - но чтобы сделала судимая за мошенничество Алевтина Андреевна Свириденко с человеком, который лишил ее ювелирных украшений на 3400 гривен, а также наличных денег на сумму 260 долларов и 950 гривен, так и осталось неизвестным, потому что в этот момент ее согнуло пополам и вырвало. Через минуту Алина последовала ее примеру.
Пока дамы блевали возле мусорной кучи, в квартире старухи Шапокляк разворачивались события, заслуживающие того, чтобы их видеть. За тем же столом в той же кухне, где так неудачно выпили чаю "работницы собеса", сидели теперь двое молодых, коротко стриженых ребят: суровое выражение их лиц скрашивали ярко-голубые добрые глаза. Напротив сидела и улыбалась детской, наивной улыбкой Светлана Сергеевна. Снова пили, но уже не чай, а водку.
- За тебя, бабушка! - поднял рюмку старший из молодых людей. - За твою светлую голову. И доброе сердце.
- Спасибо, и спасибо, что зашли, - ответила бабушка и залпом опрокинула водку. - Эх, налей мне еще. Хорошо пошла беленькая.
- Люблю смотреть, как ты пьешь, - подмигнул второй юноша. - Умеешь ты это дело.
- Что ты хочешь, - заметила старуха Шапокляк, - десять лет лагерей - не шутка. А потом - поселение...
- Кстати, я давно хотел тебя спросить, а за что ты сидела?
- За убийство, Сашенька, за убийство. Но давай не будем о мрачном, вечер-то какой славный. Налей мне еще, внучек...
