Афанасий Петрович сидел, уткнувшись лицом в свои острые колени. И тут Гильом начал трясти его за плечо. Он говорил:
- Батюшка, смотрите - к нам гости.
- А? Что? Какие ещё гости? - встрепенулся Афанасий Петрович.
К поверхности астероида приближался космолёт. Его командира привлекло необычное явление: атмосфера вокруг астероида.
Ещё через несколько минут корабль опустился в сотне метров от Афанасия Петровича и Гильома. И Афанасий Петрович сказал:
- Это оттуда. Из денежного мира. Стало быть, эти драгоценные камешки нам помогут...
Люк открылся, на поверхность шагнул человек в чёрном скафандре.
- Но куда мы теперь, батюшка? - спрашивал Гильом. - Что, снова на Луну?
Афанасий Петрович отрицательно покачал головой, и молвил:
- Нет. На Титан. Опять к Ведьме. И пускай на этот раз отправит нас в тот день, когда я впервые встретил Марию... Теперь уж я не буду терять зря времени...
Тем временем фигура в чёрном скафандре приблизилась, и остановилась в нескольких шагах от них. Динамик донёс искажённый, но всё же явственно женский голос:
- Так-так, и что вы тут делаете?
Афанасию Петровичу показалось, что - это голос той ненастоящей, искажённой Марии с Земли, от которой он бежал, и Афанасий Петрович задрожал, попятился, и не мог ничего сказать.
Зато Гильом ответил:
- Здесь мы голодаем...
- А что же - воздух пригоден для дыхания.
- Да. - кивнул Гильом.
- Тогда я сниму шлем...
- Нет не надо! - крикнул Афанасий Петрович, который боялся искажённой Марии, больше кого-либо иного.
Также и Гильом сказал:
- Не надо. От этого у вас проснётся голод.
- О-о, голод у меня уже проснулся.
И вот женщина сняла шлем. Нет - это была не Мария. Это была златовласая красавица. Гладкую её кожу покрывал ровный, приятный загар. У неё были чувственные губы; и выразительные, страстные глаза. Она смотрела на Гильома, и зазывно, недвусмысленно улыбалась ему.
Гильом, который уже познал женщину на Тёмной Стороне Луны, хорошо понимал эту улыбку, и смутился, но уже не так, как прежде, а от сильного полового влечения к этой красотке.
А она повторила:
- Да. Голод во мне уже проснулся. Прошу на борт.
И они прошли внутрь корабля, где всё оказалось весьма уютно и прибрано. Также там имелась большая спальня, выполненная в алых тонах.
Афанасий Петрович сказал:
- Если вы доставите нас до Титана, мы заплатим вам вот этим...
И он протянул к ней ладонь, на которой лежал драгоценный камешек.
Женщина уже сняла скафандр, и оказалась в лёгком платье, которое подчёркивало её натренированную, большегрудую фигуру. Она приняла от Афанасия Петровича камешек, положила его в карман.
Также и Гильом протянул ей камень.
- О-о, нет... с тебя, красавчик, я возьму иную плату...
Она взяла его за руку, прошла в рубку управления, где поколдовала над пультом, и объявила:
- Всё - летим на Титан. А теперь, пошли, оплатишь мне это путешествие. Уверяю, тебе понравится...
Гильом чувствовал себя подавленным, и не было у него сил сопротивляться. И, когда девица вела его в спальню, он не сопротивлялся, и бормотал:
- А, может, не надо. Может, всё-таки...
- Надо-надо. - ободряюще улыбалась ему девица.
На прощанье она улыбнулась тощему, некрасивому и бесталанному Афанасию Петровичу, и закрыла перед его носом дверь спальни.
Афанасий Петрович почувствовал ревность, и тут же проклял себя за эту пошлую ревность, но даже и это проклятье было каким-то вялым. Всё смешалось в голове его.
Он только слабо надеялся, что найдёт выход из этого лабиринта безумных видений и действий...
Через несколько минут из спальни раздались стоны, и тогда Афанасий Петрович понял, что всё ещё стоит перед закрытой дверью. И он прошёл в рубку управления, где уселся перед компьютером.
Не зная, чем заняться, зашёл в информационную базу, и там выяснил, что девица, которая их подобрала - высокооплачиваемая путана, победительница какого-то там конкурса красоты, которую приглашали богатые дельцы с разных планет Солнечной системы. Там же имелась и галерея её клиентов, - глядя на их уродливые, подверженные всяким болезням физиономии, Афанасий Петрович понял, почему она так набросилась на Гильома, - она просто изголодалась по красивым мужчинам.
* * *
Афанасий Петрович сидел в рубке управления, наблюдал за тем, как приближается окольцованный красавец Сатурн. Он так устал от мыслей и переживаний, что отключился от них, и просто созерцал. Поэтому он и не услышал шаги за спиной, и вздрогнул, когда на плечо его легла рука.
- Не стоит пугаться... - улыбнулась девица, псевдоним у которой, кстати, был Анжела. - Я просто принесла кофе и печенье.
И действительно: она держала поднос, на котором был и кофейник, и аппетитное печенье с малиновой начинкой...
Но теперь, вне астероида, голод отступил от Афанасия Петровича, и, когда он вспомнил то, что ему довелось поглощать там, на астероиде, то едва он сдержал рвоту.
А между тем, в помещение вошёл и Гильом. Юноша был бледен, он понурил голову, и ни на кого не смотрел. Однако, девица, оставив поднос, подскочила к нему, и чмокнула его в щёку. Она была очень довольна, она улыбалась, едва не смеялась.
- Вы знаете, куда нам... к Ведьме Титана... - бормотал Афанасий Петрович.
- Да-да, конечно же. - отозвалась девица.
И они опустились в очень хорошо обставленный, современный космопорт. Там сновали роботы, а под куполами прохаживались богатые люди.
- Что это? - изумился Афанасий Петрович.
- Как "что"? А вы разве не знаете? - изумилась Анжела.
- Нет. - признался Афанасий Петрович.
- Ну, не валяйте дурака! Конечно там - один из крупнейших курортов в Солнечной Системе. Ну, а ваша Ведьма Титана - один из главных аттракционов этого курорта. Брр - не люблю я такие страшные аттракционы. Ну, всё - до свиданья.
Они вышли из корабля, вздохнули довольно плохенькую атмосферу, а к ним уже подбежал некто услужливый, похожий на помесь таракана и человека. Он спрашивал:
- Вы с грузом или налегке? В каком отеле угодно остановиться дорогим гостям?..
На это Афанасий Петрович ответил:
- Мы не собираемся останавливаться в каком-либо отеле. Мы сразу бы хотели отправиться к Ведьме Титана.
- О-о, я извиняюсь, но сегодня доступ к Ведьме Титана уже закрыт. Только завтра, с утречка. Пока же рекомендую вам "Страстную незнакомку" - лучший отель для таких обеспеченных одиноких мужчин, как вы. Каждый номер укомплектован, помимо стандартной мебели и уборной, ещё и двумя стандартными девушками-клонами, которые вживлены в мебель; но, тем не менее, подвижны и способны на удовлетворение самых изысканных, самых причудливых...
- Нет-нет. - отрезал Афанасий Петрович.
- Нет? - удивился человек-таракан. - Тогда, быть может, "Жаркие Мальчики" или "Великий Едок"?
- Нет! В самый дешёвый закуток, где мы бы только провести эту ночь, и без всяких ужасов, без всяких надругательств над Человеком, пожалуйста!..
Излишне говорить, что после такого заявления отношение человека-таракана к ним совершенно переменилось. Вначале его ввела в заблуждение одежда, которую подарила им, взамен на изодранную да перепачканную на астероиде, Анжела. Итак, теперь он уверился, что перед ними люди бедные, и он сделал несколько замечаний, относительно того, что они должны знать своё место, приклоняться перед тем, кто лучше (богаче) их, в том числе и перед ним. И вообще - на Титане их присутствие нежелательно, а лучше бы им работать в дешёвом борделе. Также он добавил множество иных гадостей, которые Афанасий Петрович и Гильом уже не слышали, так как ушли от него.
Афанасий Петрович сказал:
- Теперь все наши средства заключены в том камешке, который у тебя... И мы должны экономить.
Они у многих спрашивали о каком-нибудь дешёвом уголке, но в ответ получали исключительно презрение. Наконец, встретился какой-то замызганный человечишка с длиннющими и толстыми, волочащимися по полу рачьими усами. Он выслушал их, и кивнул, жестом повелел идти за собой.
Он подвёл их к тому, что представляло собой смесь из дома и живого существа. От этого "нечто" дурно пахло...
Человек-рак раскрыл дверь, и жестом пригласил войти в зеленоватое нутро.
- Быть может, лучше переночуем на улице? - предложил Гильом.
- Да, и я так подумал. - отозвался Афанасий Петрович.
Однако человек-рак усиленно замотал головой, отчего его усы заскреблись по грязной мостовой. Затем он пропищал, да так тонко, что едва-едва удалось разобрать:
- Ночью - шторм. Ветер - сдувает. В море холодное уносит. Да.
Вспомнив, какие альтернативы предлагал им человек-таракан, они вошли в этот живой дом. Внутри было совсем уж невыносимо смрадно. Большие груды ссохшейся, смердящей плоти лежали у стен.
По лестнице, которая представляла собой жёлтую плоть, вслед за человеком-раком прошли они в уготовленное им помещение. Там была единственная постель, представляющая собой покрытый болезненными белыми пятнами трёхметровый язык. Вместо рукомойника стекала по одной из стен смешанная с соплями слюна. Окна являлись слизистыми, выгнутыми наружу оболочками глаз. Однако, некоторые из этих "глаз" были задёрнуты бельмом, и ничего за ними не было видно.
- Быть может, всё-таки на улице переночуем? - взмолился Гильом.
- Неть-неть. - запищал человек-рак. - На улице - погибать. А теперь - оплата.
Афанасий Петрович кивнул Гильому, тот достал из кармана и протянул человеку-раку драгоценный камень, который выпал некогда из глаза съеденной ими Марии.
Человек-рак повертел между неестественно толстыми, соединёнными перепонками пальцами камень, понюхал его, попробовал на зуб; наконец, удовлетворённо хмыкнул, и убрал в недра своей грязной одежонки.
Деньги же он достал прямо из своего рта. Это были слюнявые монеты, ценности которой ни Афанасий Петрович ни Гильом конечно не знали, но, впрочем, они могли не сомневаться, что их обжулили, причём - по крупному.
Вслед за этим хозяин этого сомнительно заведения (впрочем, не более сомнительного, чем иные), раскланялся и покинул их.
Афанасий Петрович и Гильом остались в этом помещении, однако, они не знали, куда пристроиться, - повсюду была тухлая плоть.
...Всё же они пристроились на неких костяных образования в углу, которые, при большой доле воображения, можно было бы назвать стульями. И тогда Гильом пожаловался:
- Нос жжёт...
Афанасий Петрович пригляделся, и обнаружил, что на кончике носа у Гильома некое красное образование, причём образование это кровоточило.
- Раздражение какое-то. - сказал он. - Быть может, в этом помещении атмосфера такая вредная...
- Нет-нет, я начал чувствовать это жжение, ещё когда мы только на Титан садились. - поведал Гильом. - Жжёт, и всё сильнее и сильнее...
- Ну-ка, ну-ка... - Афанасий Петрович пристально разглядывал кровоточащее пятнышко, и вспоминал то, что знал из медицины. И вот спросил. - Когда Вы были вместе, то предохранялись?..
Гильом сразу понял вопрос, но так смутился, что побледнел, и переспросил:
- Что-что? Я не понимаю...
Афанасий Петрович хлопнул себя ладонью по лбу, спросил:
- Вот набил я тебе голову всяческой средневековой, сентиментальной чепухой, а про современный мир ничего и не знаешь. Ну, вот скажи-ка, когда ты совокуплялся с этой девицей, Анжелой, то пользовался ли презервативами?..
- Батюшка, как можно...
- Что - "как можно"! - выкрикнул Афанасий Петрович. - ...Что я такого говорю? Вполне нормальный вопрос, конечно не входящий в формат средневекового рыцарского романа, но не содержащий уличной ругани. Итак, отвечай прямо, и без лицемерного стеснения.
- Сколько я помню, - нет. Причём, она сама настояла, чтобы мы не предохранялись.
- О-о, какой же я болван! - ещё сильнее хлопнул себя по лбу Афанасий Петрович. - Почему же не предупредил тебя...
- Да что же, батюшка?
- А то, что за эти века разврата столько всякой заразы развелось! Прежде то был сифилис, потом СПИД, их победили, но появились новые, страшнейшие проказы. Та, которую ты подхватил, называется, если я не ошибаюсь "Чёрная дырка". Человеческий организм начинает разрушаться от носа, поражённая ткань разжижается, и вытекает из человека, словно суфле. С каждым мгновеньем процесс ускоряется. Никакие обезболивающие не помогают. Поражённый умирает в страшных муках...
- Батюшка, простите! Это - кара за то, что я не сдерживал порывов своего тела...
- Довольно этой чепухи! Довольно!.. Если я правильно помню, то у нас времени два-три часа, по истечении же этого срока ты потеряешь способность двигаться. Впрочем, ведь ты же не совсем обычный человек, быть может, ты продержишься дольше, но, сомневаюсь, что до завтрашнего утра. В общем, мы должны идти к Ведьме Титана сейчас же.
- Батюшка, не рискуйте... Оставьте меня здесь!.. Пусть я умру. Я ведь сам во всём виноват. Не рискуйте из-за меня.
- А я скажу: довольно этой сентиментальной чепухи. Я создал тебя для счастья, и ты будешь счастлив, чёрт тебя подери!..
И всё это время с Гильомом происходили отвратительные вещи. Теперь уже весь его нос покраснел, а та его часть, которая была поражена первой - потемнела, там надувались маленькие пузырьки, и чёрная масса медленно, словно смола, стекала оттуда на верхнюю губу юноши.
Гильом всеми силами пытался скрыть боль, однако она была слишком сильной - гораздо более сильной, чем, если бы его нос просто был вырван. И он не мог сдержать стона.
- Кажется, эта зараза развивается ещё быстрее, чем я предполагал. - вздохнул Афанасий Петрович. - Ладно. Пошли...
Однако, когда они подошли к двери, язык-постель попытался их задержать. Этот трёхметровый слизняк ударил их по спинам, а стены застонали:
- Спать... спать...
Они вырвались в коридор, и побежали вниз по лестнице. Там их поджидал человек-рак. Он пропищал:
- Уже скоро ночь...
Однако, Афанасий Петрович, сжимая за руку Гильома, обогнул его, и выбежал на улицу.
И, как тут же выяснилось, человек-рак не обманывал их, когда говорил о буре. Действительно: с каждым мгновеньем усиливался ветер, в котором летели обжигающе холодные, и вызывающие кашель оранжевые сгустки - остатки той атмосферы, которая была на Титане, до тех пор, пока её не переработали для человеческого дыхания станции.
По улицам пробегали запозднившиеся прохожие: в основном проститутки, сутенёры, мелкие воришки и иные низы местного общества. Богатые же гости проезжали или пролетали в электронных экипажах. Но таковых было уже совсем мало...
По улице катился массивный робот, и повторял однообразно-нудное предупреждение о том, что в течении ближайших минут все должны найти надёжное укрытие.
Навстречу Афанасию Петровичу и Гильому бежала трёхногая проститутка. Афанасий Петрович схватил её за руку, и, стараясь перекрыть вой ветра, закричал:
- Как нам пройти к Ведьме Титана?!
- Отпусти меня, псих! - завизжала девица.
Но положение было отчаянное, и Афанасий Петрович из всех сил держал её. Девица хотела ударить его в промежность, но Афанасий Петрович увернулся, и удар пришёлся в его коленную чашечку, он осел, заскрежетал зубами, но девицу не выпустил, и повторил свой вопрос.
И тут девица увидела искажённое болезнью лицо Гильома, и завизжала:
- "Чёрная дырка"! О-о-о! Держите его - у него "чёрная дырка"! Сейчас меня заразит!
- Скажешь, как к Ведьме Титана пройти, тогда отпущу! - проскрежетал Афанасий Петрович.
И тогда проститутка ответила:
- Сначала по этой улице, потом налево - два квартала! И там будет заворот на улицу "Аттракционы", а там уже указатели увидите!.. Отпустите же меня!..
- Спасибо! - поблагодарил её, и выпустил Афанасий Петрович.
Следуя полученным указаниям, они побежали по улице.
* * *
И, когда свернули они в переулок "Аттракционы", ветер уже сбивал их с ног.
Особенно сильные порывы были видны, потому что в них летели, в вихрях крутились ядовитые оранжевые сгустки. При приближении таких сильных вихрей, беглецы хватались за выступы на стенах, и таким образом удерживались...
Один раз им долго пришлось сидеть в таком укрытии, так как по улице проезжал чрезвычайно медлительный и длинный, похожий на исполинский танк патрульный робот.
Когда же они выбрались, то ветер был настолько сильным, что, казалось совершенно невозможным устоять на ногах, не то что двигаться вперёд. Невозможно было также и переговариваться, даже и криком. И всё же каким-то образом они добрались до развилки, и там ухватились руками за обледенелый, сделанный из особо прочного сплава столб, на котором под защитой пуленепробиваемого стекла подмигивала реклама различных аттракционов, среди которых был и "Ведьма Титана".
Теперь с одной стороны была не слишком высокая, по пояс решётка, в тридцати метрах под которой, ярилось оранжевое море Титана. Упасть туда значило неминуемую смерть, а ветер именно туда их и подталкивал.
Последнюю часть пути они проползли на коленях. Остервенелый ветер буквально вдавливал их в решётку. Решётка была достаточно плотной, но вот рёбра у них трещали.
Наконец, они остановились выдолбленной в каменной толще дверью. Там имелся козырёк, который защищал их от ветра. Они поднялись на ноги.
Дорогу им преграждало пуленепробиваемое стекло. По ту сторону которого горели красные буквы, складывающие в зловещее слово "Закрыто". И только тут Афанасий Петрович понял, насколько ничтожные у них шансы.
Но вот застонал, скривился Гильом. Афанасий Петрович глянул на него, и обнаружил, что уже половина носа юноши почернела, и теперь отвратительно смердящим, шипящим сгустком медленно-медленно сползает на верхнюю губу. Некогда привлекательное лицо его прорезали всё новые и новые тёмные разводы; глаза покраснели, из-под век выдавливались крупные капли смешанной с гноем крови.
- Держись, сыночек... - попытался ободрить его Афанасий Петрович.
Гильом раскрыл рот, хотел что-то сказать; но и во рту что-то шипело, оттуда валил ядовитый пар. Вот сразу несколько зубов стали опадать с верхней челюсти. Эти зубы ещё удерживались на кровавой слизи, и поэтому не сразу выпали...
Гильом задрожал, стал оседать. Афанасий Петрович подхватил его, а свободной рукой начал барабанить по стеклу, кричать, чтобы их пустили.
Ветер за их спинами визжал так громко, что, как не старался Афанасий Петрович, крики его тонули в этом вое, словно комариный писк.
Тем не менее, вскоре он получил ответ. Над их головами забулькал динамик:
- Агхе-гхех! Закрыто же. Неужели неясно?
Афанасий Петрович поднял голову, и обнаружил там чёрный глазок видеокамеры. И он закричал в этот глазок:
- Мы не успели укрыться! Впустите нас!
- Не положено. Кто не успел, тот опоздал. Ясно?
- Но иначе мы погибнем.
- А мне то какое дело? Погибните, так и погибайте. Не положено, и всё тут...
И тут Афанасий Петрович вспомнил, что имело самое главное значение в этом мире, и крикнул:
- У меня есть деньги!
- Деньги?.. - в булькающем голосе появилась заинтересованность. - Деньги - это очень-очень хорошо...
- Мы дадим вам эти деньги, если вы нас впустите.
- А сколько у вас денег?
- Много!
- Насколько много?
- Очень-очень много...
- Покажите!
- Деньги у меня в кармане. Если я их буду доставать, то упадёт мой сын. Видите, он уже потерял сознание?!
- Ладно, сейчас иду.
Однако, им пришлось прождать ещё по крайней мере четверть часа. За это время всё лицо Гильома стало чёрной маской. Афанасий Петрович стащил свой костюм, и накинул его на голову страдальца. Так получилось хоть какое-то подобие капюшона. Из-под этого "капюшона" капали на мостовую сгустки чёрного гноя, которые были некогда его молодой плотью. Гильома пробивала конвульсивная дрожь. Афанасий Петрович что-то спрашивал у него, но юноша уже не в состоянии был отвечать, только стенал.
Вот, наконец, появился служитель. Ростом он был по пояс Афанасию Петровичу, но чрезвычайно жирной. Кожа у него была зелёной и слизистой. Щёки его опадали на плечи. Время от времени он квакал. Это был человек-жаба. Он остановился за дверью и внимательно разглядывал Афанасия Петровича, и Гильома, решал, - не грабители ли это.
Потом всё же подумал, что слишком они немощные для грабителей, и открыл дверь. Он остановился на пороге, и пробулькал:
- Деньги вперёд...
Тогда Афанасий Петрович достал из кармана брюк те немногочисленные сбережения, которые у него имелись, и ссыпал в дрожащую от возбуждению слизкую лапу.
Человек-жаба стал взволнованно перебирать полученные монеты, и был так поглощён этим занятием, что даже не заметил, что Афанасий Петрович, волоча почти уже бесчувственного Гильома, прошёл внутрь.
Но вот он закричал:
- Да здесь же гроши!
- Всё что было - отдал. - не оборачиваясь, проскрежетал Афанасий Петрович.
Тут человек-жаба увидел, что за Гильомом на полу остаётся дымящиеся пятна чёрной слизи. Он громко квакнул, и ещё громче заголосил:
- Назад! Прочь! Тревога!
Афанасий Петрович упрямо продолжал продвигаться вперёд. И тогда человек-жаба прыгнул ему на спину.
Афанасий Петрович согнулся, но всё же устоял, и продолжил движение.
Гильом совсем ему не помогал, - ноги его волочились по полу. Тело юноши буквально изгорало, - от него исходил обжигающий жар.
Человек-жаба повис на шее Афанасия Петровича, душил его, и квакал:
- Не пущу!.. А ну - назад...
- У моего сына - "чёрная дырка"! - выдохнул Афанасий Петрович.
- Что?! "Чёрная дырка"?! - липкие руки человека-жабы разжались, и он шлёпнулся на пол.
- Да. Именно. И, если будешь к нам прикасаться, сам заразишься...
Перепуганный не на шутку человек-жаба отпрыгнул в сторону, и запричитал:
- Ох, беда! Кого я впустил! И что теперь со мною будет?.. Уволят?.. Нет - этого мало, - расстреляют! Ох, беда-беда...
И человек-жаба упрыгал куда-то. Наружную дверь он, кстати, не закрыл. Так что ледяной ветер врывался в помещение, подталкивал Афанасия Петровича в спину.
Вскоре они ступили в пустынный туннель, над которым висела таблица: "Начало осмотра". Стены туннеля были прозрачными, они проходили меж ржавыми креплениями той станции, от которой начали своё путешествие во времени Афанасий Петрович, Гильом и Рената. Теперь это был аттракцион. Денежные дельцы приспособили чужую боль, для показа туристам. И, хотя билет был очень дорогим, от желающих пройтись по этому жуткому, но, как заверяли, безопасному месту, отбоя не было.
Чем дальше, тем больше на ржавых стенах становилось стонущей плоти. На прозрачных же стенах туннеля появлялись надписи, объясняющие, что именно происходит. А вот и Гильом застонал в тон Ведьме Титана - безысходно, и совсем не как человек...
- Ну, сыночек, держись... Совсем уже немного осталось... - взмолился Афанасий Петрович.
Но ещё очень-очень долго двигались они по прозрачному туннелю, пока не оказались в той зале, где были тонны плоти, нисходящей к ядовитому озеру, которое являло собой средоточие Ведьмы Титана.
- Ну, вот и пришли... - прошептал Афанасий Петрович.
Он остановился, вжался лбом в непробиваемое стекло, и взмолился:
- Услышь нас, пожалуйста... Помоги нам...
Ничего не происходило...
И вдруг Гильом издал протяжный вопль, и сжал плечо Афанасия Петровича с такой силой, что тот едва и сам не закричал.
Но затем почувствовал Афанасий Петрович, как стали разжижаться пальцы его сына, и тогда закричал:
- Помоги же нам?! Слышишь?!..
На стекле появились надпись:
"Уважаемые туристы. Ведьма Титана время от времени издаёт устрашающие стоны, передёргивается, но вам нечего бояться, - вы защищены стеклозаменителем, который используется в космолётах класса "Люкс", фирмы... .... лучшего производителя... ....
Также ходит легенда, что, якобы Ведьма Титана способна реагировать на человеческую речь, даже и исполнять некоторые просьбы. Нет - это совершенно ничем не подтверждённый миф, истоков которого даже не удалось выяснить. Ведьма Титана живёт своей, совершенно отрешённой от нас жизнью. Вы можете только смотреть, запоминать, набираться необычнейших впечатлений..."
Афанасий Петрович мельком прочёл эти надписи, однако ж продолжил колотить в стекло, требовать, чтобы ведьма обратила на него внимание.
И вот из ядовитого озеро поднялось облако желтоватого дыма, и поплыло к нему. Афанасий Петрович шептал Гильому:
- Ну, вот, сыночек, немного осталось....
Но Гильом уже не слышал его.
Облачко остановилось напротив них, и оказалось, что в центре его - образ Афанасия Петровича-старца, который был оставлен в услужение Ведьмы Титана.
Не говоря лишних слов, этот старец раздвинул стекло, подхватил Афанасия Петровича с Гильомом, и опустил их между грудами Ведьминой плоти.
- Чем могу помочь? - грустно спросил Старец.
- Отправь нас назад во времени, в тот день, когда я влюбился в Марию. - ответил Афанасий Петрович. - И Гильома излечи...
На это старец ответил:
- Я вообще ни на что не способен. - ответил старец. - Ни во времени куда-либо отправлять, не лечить. Моя госпожа может отправить тебя в прошлое, но она не целительница, и от неизлечимой болезни, известной как "чёрная дырка" освобожденья не дарует. Тем более, что мёртв Гильом...
- Гильом! Гильом! - стал звать своего сына Афанасий Петрович, но тот даже и не стонал.
Тогда он уложил его на пол. Попытался снять капюшон, но тот не слушался. Он дёрнул сильнее...
Вместо головы Гильома была чёрная шипящая масса. Афанасий Петрович закричал от боли, он разорвал на груди клона рубашку - там также всё было чёрное, всё растекалось, и смердело. Из отвратительной массы поднялось атомное сердце, пару раз медленно сократилось, и остановилось окончательно.
- Его больше нет... - констатировал старец.
- Хорошо. - Афанасий Петрович медленно поднялся. Страшным был его лик.
- Моя Госпожа исполнит твою просьбу. - молвил старец. - В какое же время хочешь ты отправиться?
- В тот день, когда я создал Гильома. - не задумываясь, отчеканил Афанасий Петрович. - Я создал его для счастья, и я добьюсь для него счастья. Я построю всю эту историю по-другому, чего бы мне это ни стоило.
- Но снова будет боль, страдания. Этого никак не избежать.
- Я готов. Скорее же. Я очень виноват перед ним, и перед многими иными. Я должен искупить это.
И тогда из ядовитого озера поднялись щупальца, окутали его тело, засосали в свою глубь, а также и в глубь времени. В тот раскалённый, душный и напряжённый вечер, когда Афанасий Петрович, сидя в своей маленькой, зарешёченной похожей на темницу комнатке завершил создание ещё безымянного клона. Создал своего сына, для которого он жаждал счастья любить и быть любимым Марией.