Щербинин Дмитрий Владимирович : другие произведения.

Из тьмы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Глава 1
  "Захоронение"
  
   Надо же было случиться такому счастью! Родители оставили на три дня Виталика одного в их деревенском домике, а сами отправились по срочному делу в город.
   Вообще, лето - это пора свободы, а тут - свобода вдвойне! Можно ходить купаться на речку, загорать, и возвращаться поздно-поздно, или вообще: до самого утра не возвращаться. И это самое замечательное: Виталик уже представлял, как он будет лежать где-нибудь среди трав, и созерцать звёзды.
   И теперь, то единственное, что отделяло его от свободы - это задание, которым на прощанье наградили его родители. Надо было выполоть сорняки на заброшенном участке за домом, а потом - разрыхлить землю, и изготовить из неё грядки.
   Виталик надел рукавицы и принялся за работу: начал выдёргивать сорняки. Ведь он не только много читал, но и спортом занимался, так что для своих двенадцати лет был очень развитым, и работа пошла хорошо.
   Через час почти все сорняки были вырваны, и сложены в отдельную кучу. Оставалось только одно место, где росли особенно здоровые, чёрные сорняки.
  Виталик никак не мог с ними управиться, и только с помощью лопаты, кое-как вытащил их из земли. А земля на том месте, где росли крупные сорняки, была чёрной, но не такой, каким бывает сочный чернозём, а выжженной, сухой, безжизненной.
  Виталик вытер выступивший у него на лбу пот и пробормотал:
  - Обычно, в таких вот местечках закапывают клады...
  И он начал копать.
  И хотя он не надеялся, что-нибудь откопать - работал он с энтузиазмом. Просто приятно было поиграть в кладоискателя.
  И вдруг черенок его лопаты звякнул обо что-то железное.
  Мальчик тут же отбросил лопату, и пробормотал:
  - Неужели это и в самом деле клад?
  Он рухнул на колени, и, перегнувшись через край ямы, уже руками начал разгребать землю. А на дне был проржавевший сундук. Виталик ухватился за его ручку, и потянул сундук вверх.
  От натуги мальчик заскрипел зубами.
  А в голове его мелькнула мысль: "Что же я делаю? Ведь недаром земля возле сундука такая отравленная. И я не найду добра", но он быстро отогнал эту мысль, так как очень уж ему хотелось посмотреть, что лежит в сундуке.
  И вот отравленная земля хлюпнула, и выпустила свою добычу.
  Виталик по инерции упал на спину, но сундук остался у него в руках. И мальчик поразился, тому какой же сундук холодный.
  Но Виталик тут же себя и успокоил, молвил:
  - Наверное, это он от земли так охладился.
  Итак, мальчик уселся на недавно разрыхлённой земле, и начал сдирать с сундука ржавчину.
  Наконец Виталику удалось прочитать надпись, которая была выгравирована на поверхности сундука:
  "Всяк, кто сундук этот найдёт, знай, что в нём - лихо. Кусок той землицы мшистой, коей в нём лежит, угораздило меня на Проклятом болоте сыскать. Да на месте самом злом. Показалось мне, что земля та красы дивной; думал её, как украшенье дома использовать. Но, чрез то много ужаса натерпелся!
  Закопай же сундук обратно в землю.
  Писано помещиком Иваном Хмельницким, в год..."
   Но в каком году была выгравирована эта надпись, Виталику уже не удалось разобрать, так как нижняя часть сундука была полностью разъедена ржавчиной.
   Тогда он достал ножичек, который носил с собой, чтобы обстругивать ветки для жарки над костром сосисок и хлеба. И с помощью ножичка он начал расковыривать ржавчину, приговаривая при этом:
  - Какое ещё болотное лихо? Бабушкины сказки всё это. А, скорее всего, положил этот помещик в сундук своё золотишко, и написал это, чтобы суеверных людишек отогнать.
  И вот ему удалось продырявить днище сундука.
  Сзади раздался какой-то шорох. Виталик резко оглянулся. Но никого не было, и только дрожал над землей раскалённый воздух.
  - Вот ведь... уже, кажется, сам начинаю в призраков верить, - пробормотал мальчик.
  А затем он с ожесточением начал подковыривать днище ножичком. В результате этих действий, лезвие сломалось, но и всё днище сундука вдруг разом отвалилось.
  На землю вывалилась тёмная ткань, в которую явно что-то было завёрнуто. Виталик нагнулся, и осторожно дотронулся до ткани. И от этого лёгкого прикосновения ткань стала прахом. Осталась кусок мха, от которого исходило тусклое малахитовое свеченье. Размерами этот кусок был как раз со сжатый кулак Виталика.
  Мальчик проворчал разочаровано:
  - И ради этого вот мха стоило копать такую яму, и ломать мой нож?!
  Он всё же нагнулся и подхватил мох. И одновременно каким-то неизъяснимым образом почувствовал на ладони своей и жар и холод.
  И ещё кое-что он почувствовал.
   Сзади его кто-то был... или что-то было...
  И на этот раз чувство это оказалось настолько явственным, что у Виталика просто не оставалось сомнений: он действительно здесь не один; и это нечто присутствующее рядом - это не человек, и, конечно же, не зверь.
  И почувствовал мальчик, будто маленькие ледяные иголки прикоснулись к его шее, к его спине.
  Волосы на его затылке встали дыбом. Никогда прежде не испытывал Виталик настолько сильного ужаса.
  С трудом раскрыл дрожащие губы, и прошептал очень-очень тихо:
  - Кто здесь?
  Но никакого ответа не получил мальчик...
  Тогда медленно-медленно начал он поворачивать голову. И краем глаза увидел, что в воздухе за его спиной колеблется нечто тёмное, бесформенное.
  Виталик сильно вздрогнул, глаза его расширились. И он пролепетал:
  - Пожалуйста, оставьте меня в покое...
  Нечто похожее на искажённый, дребезжащий смех прорезалось в воздухе. И одновременно воздух стал таким душным и затхлым, что у Виталика потемнело в глазах, и он без чувств повалился на землю.
  
  * * *
  
   Когда Виталик очнулся, уже вечерело.
  Огромный, огненно-рыжий диск Солнца опускался за околицу. Тёмно-багровые полосы прорезали небо. И хотя попрохладнело, воздух оставался тяжёлым и густым; казалось, будто кругом натянуты незримые, предельно напряжённые нервы.
  Мальчик привстал, и, потирая раскалывающуюся от боли голову, прошептал:
  - Какой тревожный вечер... Страшно... У-у, чёрт...
  И, как только он произнёс слово "чёрт", как загудел, взвивая тёмную пыль, ветер. И уже целый пылевой вихрь бросился на мальчика.
  Виталик закрыл ладонями лицо, но всё равно пыль набилась ему и в рот, и в ноздри...
  Когда он, наконец, откашлялся, то краски сгустились больше прежнего. Стремительно наступала, наполняя мир чернотой, безлунная ночь.
  И прошептал Виталик:
  - Ну а я, когда родители уезжали, обрадовался. Думал: пойду по окрестным полям бродить; в травах полежу, звёздами полюбуюсь... Но куда же в такую ночь идти-то? Эдак я от страха поседею. Вот родители вернутся и не узнают меня... А, может и не вернусь вовсе... Нет-нет, точно я в такую ночь никуда не пойду. Вот пойду в дом, запрусь на все замки, и так до самого утра просижу...
  И он уже действительно собирался бежать к их деревенскому домику, как увидел тускло-малахитовое свечение. Пригляделся, и обнаружил, что это кусочек болотного мха, который он откопал из-под земли, а потом опять выронил.
  И хотя ему было очень страшно, всё же этот колдовской мох манил своей таинственностью. Ведь Виталик понимал: что это не просто мох - а есть в этом часть чего-то запредельного.
  Недолго он колебался: любопытство пересилило страх. Он протянул руку, и схватил мох. И тут же на лбу его выступила испарина.
  Дело в том, что со стороны полей прорезался протяжный, заунывный вопль. Так не мог кричать ни зверь, ни человек. Мальчик даже не мог представить, какое существо могло издавать такие заунывные звуки.
  И он, сломя голову, бросился к домику.
  В руке Виталик сжимал светящийся болотный мох.
  
  
  
  
  Глава 2
  "Тьма"
  
   Виталик поступил именно так, как и намеривался: он закрыл входную дверь на все замки (а всего было три замка), а помимо того - на щеколду. Но, несмотря на то, что дверь была весьма прочной; несмотря на то, что стены, несмотря на старость свою, казались надёжными, чувство ужаса, а также и собственной беспомощности не покидало мальчика.
   Ему казалось, что неведомая, злая сила, которая пробудилась не далее как нынешним днём, когда он раскопал шкатулку, по-прежнему рядом, и что этой силе ничего не стоит сцапать его.
   Виталик занавесил все окна плотными, тёмными занавесками, но и это не помогло: чувствие того, что за ним следят, по-прежнему было с ним. Свеча, которая одиноко горела на столе, высвечивала лишь небольшую часть весьма просторной горницы. А ведь в каждом тёмном углу могло таиться нечто...
   Крупные капли пота скатывались по его лицу. Виталик стоял среди горницы, и не смел пошевелиться. Кусок мха, который он положил на стол, пульсировал столь же стремительно, как и его сердце.
  - Есть здесь кто-нибудь? - позвал мальчик.
  И тут очень-очень слабо скрипнула то ли половица, то ли стена.
  Но и этого звука было более чем достаточно, чтобы мальчик громко вскрикнул.
  А затем он сжал кулаки, и процедил сквозь побелившие губы:
  - Я не должен бояться. Я должен делать хоть что-то...
  Рядом с печью лежала весьма объёмистая груда аккуратно нарубленных дров. И вскоре, по крайней мере, часть этого горючего материала запылала, высвечивая уже значительную часть горницы. Но всё равно оставались тёмные углы.
  Виталик разогрел оставленный родителями суп, и тут оказалось, что есть ему совершенно не хочется. И это несмотря на то, что он за весь прошедший день только позавтракал. Он слишком перенервничал, да и ныне страх его не оставлял.
  Мальчик всё-таки заставил себя съесть пару бутербродов, и запить газировкой. Затем он пробормотал:
  - Ну, в такую ночь мне всё равно не заснуть. Так что лучше буду я читать.
  Он перебрал привезённые из города книги, и остановился на спокойном и светлом Пушкине. Но даже и стихи великого поэта не шли в голову...
  Через некоторое время Виталик осознал, что не читает книгу, но просто переворачивает страницы, и бегает невидящим взглядом узким строкам. И при этом он напряжённо думал о последних событиях, и ждал ещё чего-то ужасного.
  Но шло время и ничего не происходило. Тикали настенные часы, и это были единственные звуки в окружающем безмолвии.
  - Как же тихо... - прошептал Виталик, и собственный шёпот, показался ему непростительно громким.
  И ещё подумалось мальчику, что вся нечисть, какая была на десятки километров в округе, непременно его услышит. И дальше он только думал:
  "Хоть бы собаки залаяли. Так нет же - не лают. Все затаились, все пошевелиться боятся. Они зло чувствуют. И деревья в саду не шелестят..."
  Медленно-медленно продвигалось вперёд время; однообразно тикали настенные часы.
  И тогда решил Виталик: "А, пожалуй, переберусь я на печку. Спать, конечно, не буду, а просто полежу там. Надеюсь, что на печке комфортнее, и не так страшно. Ну, и, конечно же, горницу надо освещённой оставить".
  И вот Виталик подложил в печку побольше дров. А затем он совершил поступок, который со стороны показался бы совсем неожиданным: Виталик взял со стола болотный мох, и положил его под подушку, на которую сам, спустя мгновенье, улёгся. А сделал он это потому, что не мох, а нечто иное, пока ещё неведомое, представлялось ему причиной пробудившихся кошмаров...
  Уложенные в печь дрова, весьма ярко высветили горницу. Виталик лежал на печи, и смотрел на отблески пламени, которые плавно и успокаивающе переливались по стенам. Он и не заметил, как его глаза слиплись...
  
  * * *
  
   Вдруг раздался некий скрипучий звук.
  Виталик открыл глаза, и единственное что увидел - это слабые отблески умирающих углей. Но это багровое свечение высвечивало лишь совсем незначительный участок пола, большая же часть горницы была погружена в непроницаемую темень.
  - Ну вот, - очень слабым голосом пробормотал мальчик. - Как же я мог заснуть?
  И тут некий слабый вздох вырвался из наполняющей горницу черноты.
  Виталик вздрогнул, зарылся лицом под одеяло, но оказалось, что под одеялом ещё страшнее, чем снаружи. Когда он там лежал, ему казалось, что кто-то подбирается, и вот сейчас сцапает, раздавит...
  Тогда он снова выглянул из-под одеяла, и увидел, что теперь в горнице не так уж и черно: с завораживающей плавностью пульсировало слабое, серо-малахитовое сияние.
  И вновь раздался вздох.
  Виталик вздрогнул, и затем забормотал часто и неразборчиво, не понимая даже, что он приговаривает вслух:
  - А, может, это я вздохнул? А?.. Нет, вроде не вздыхал. А, если не я, то кто же?.. О-ох, страшно мне... Бр-р-р-р... И что же это мама с папой в город то уехали то? Вернулись бы...
  Малахитовое сияние слегка усилилось, и тогда Виталик увидел, что возле стола возвышается некая фигура. Всё же там было ещё довольно-таки темно, и мальчик не мог разглядеть, кто же там всё-таки стоит.
  И стало Виталику так жутко, что он даже и пошевелиться не мог. Только раскрыл рот, да смотрел округлившимися глазами на это неведомое. Крупные капли пота скатывались по его подрагивающему лицу.
  Когда дальнейшее ожидание стало совсем уж невыносимым, мальчик решился, и вымолвил сильно дрожащим голосом:
  - К-к-кто в-в-вы?
  Только он вымолвил эти слова, и малахитовое свечение ещё усилилось. Отчётливо стало видно, что возле стола стоит некто с ног до головы покрытый болотным мхом. Кусочек такого же мха лежал у Виталика под подушкой, но он пребывал в слишком большом волнении, чтобы помнить ещё и об этом.
  И вот страшная, почти бесформенная фигура застонала и зашевелилась. Куски мха посыпались с неё на пол.
  А затем сорвался сразу большой кусок, и обнажилось скрытое подо мхом лицо. Тогда Виталик выкрикнул громко:
  - А!!
  
  * * *
  
   Впрочем, Виталик закричал от неожиданности, а не оттого, что открывшееся лицо было каким-то особо страшным. Вовсе даже и нет: оказалось, что подо мхом скрывался юноша, лет, быть может, двадцати пяти. Он был сильно бледным, но черты его лица представлялись благородными, и уж во всяком случае, ничего отталкивающего в них точно не было.
  Целых три минуты Виталик пристально вглядывался в это лицо. Что касается гостя, то он на Виталика не смотрел - веки его были плотно закрыты.
  И уже более спокойным голосом позвал мальчик:
  - Кто вы?
  Тогда веки таинственного гостя вздрогнули, и медленно стали открываться. И вот оказалось, что глаза его совсем чёрные. Даже более чёрные, чем вороньи - эта чернота слепила.
  Виталик вцепился в край печи, да так сильно, что заболели пальцы. Вновь вернулось невыносимое, острейшее напряжение.
  Ведь вполне могло оказаться, что этот юноша - на самом деле злой колдун! И что он теперь учинит над ним?!..
  Вот раскрыл юноша рот, и оттуда закапала на пол болотная жижа. Вместе с тем раздался уже знакомый Виталику мученический стон. А затем и голос раздался. И столько в этом голосе было тоски да отчаянья, что сердце мальчика сжалось.
  - Творимир моё имя... - таковы были первые произнесённые им слова.
  А затем страшный, невыносимый стон:
  - Спаси меня... спаси... спаси!..
  Стон всё ещё звенел в ушах Виталика, всё ещё переполнял его сознание. Мальчик откинулся к стене, уткнулся в неё спиной, и продолжал крупно дрожать.
  Вот вновь мучительно и протяжно застонал его гость:
  - Вызволи меня из болота... спаси... А-а!
  - Но как я тебя спасу? Как?! - вопрошал Виталик, и не замечал, что по его щекам скатываются слёзы.
  Но зашипел Творимир страшно изменившимся голосом:
  - Она уже близко...
  И так жутко прозвучало это слово "она", что Виталик похолодел, и опять не мог пошевелиться, и только выжидал чего-то невообразимого.
  Стены избы заскрежетали, снаружи послышался какой-то шорох. Причём шорох этот раздавался не из одного какого-то места, а сразу и с крыши, и из-за окон.
  Затем шорох неожиданно оборвался. Стало совсем тихо. Виталик слышал, как с неимоверной скоростью колотится его сердце.
  Неожиданно в дверь раздались размеренные, сильные удары. И хотя Виталик понимал, что это не могут быть его родители - всё же он позвал:
  - Мама? Папа? Это вы?
  А в ответ раздалось урчанье.
  И проговорил Творимир:
  - Она уже здесь...
  Сразу же вслед затем в том углу, где была дверь, образовалась неимоверно чёрная, густая тень, и, гневно завывая, бросилась на Творимира.
  Виталик успел разглядеть древнюю, страшную старуху, которая размерами своими раза в два превышала нормального человека, да ещё к тому же и пульсировала, будто вся была соткана из тумана.
  А потом мальчику стало неимоверно душно. Он часто и глубоко вдыхал, но всё никак не мог надышаться. Ещё через мгновенье он потерял сознание.
  
  
  
  
  Глава 3
  "Изя"
  
   Сильная боль, словно тисками сжала виски Виталика, и от этой боли он очнулся. Приоткрыл глаза, и увидел горницу. Судя по тонким золотистым полоскам, которые прорывались сквозь закрытые ставни на окнах, уже наступил новый день.
   И так как окна были закрыты, воздух казался душным, и давил на грудь. Мальчик даже закашлялся, а затем, соскочил на пол, и бросился к ставням, чтобы поскорее открыть доступ свежего воздуха.
   Но он поскользнулся обо что-то холодное, и если бы не выставил перед собою руки, так непременно расквасил бы нос. А так руками попал в нечто липкое, растекшееся по полу.
  Он вскрикнул брезгливо, отдёрнулся, и, наконец, смог разглядеть, что на полу разлилась наполовину уже ссохшаяся, премерзко выглядящая болотная тина. Помимо того, валились большие и малые куски мха. И ещё на полу были длинные, от самого стола и до печи царапины - будто кто-то острыми когтями провёл. Виталик вздохнул, и вымолвил:
  - Значит, и на самом деле было...
  И тут в дверь громко застучали. От неожиданности Виталик отдёрнулся обратно к печи и выкрикнул:
  - Прочь!
  Стук прекратился, и тут же мальчик сообразил, что, вообще-то, уже взошло солнце, и, стало быть, всякая нечисть лишилась ночной силы.
  Поэтому он даже бросился к двери, и проговорил весьма громко:
  - Не уходите, пожалуйста!
  И он начал возиться с замками...
   Наконец, все замки были отперты, а засов отброшен в сторону. Виталик распахнул дверь, и едва не ослеп от потока солнечного света, который хлынул ему в лицо.
   Он прищурил глаза, и бормотал:
  - Кто здесь?
  И вот пришёл ответ:
  - Меня зовут Иня.
  Наконец, Виталик попривык к свету, и увидел, что в двух шагах от него стоит девочка, примерно его возраста (то есть, двенадцати лет). Но девочка была на целую голову его выше. У неё были густые, солнечного цвета волосы, и такого же цвета платье.
  И вообще-то Виталику, когда он её увидел, прежде всего, подумалось, что она вовсе не человек, а ангел, который пришёл к нему на помощь. Он так и спросил:
  - Ты что, ангел?
  - Ангел? - переспросила Иня, и тут же фыркнула. - Терпеть не могу, когда меня так называют. Никакой я не ангел...
  - Тогда кто же? - спросил Виталик, и вид у него при этом был весьма глупый.
  На это Иня рассмеялась, и ответила:
  - Ну, конечно же, человек.
  - Просто человек? - переспросил Виталик.
  - Да. А что, разве этого мало?
  - Я просто никогда прежде тебя не видел.
  - А где ты меня мог видеть?
  - Ну, здесь, в деревне.
  - А ты разве деревенский?
  - Нет. Но я неделю назад из города приехал...
  - А я вот деревенская. Но не из этой деревни, а из соседней. А сюда вчера вечером, к своей прабабушке в гости пришла.
  - Понятно, а чего ко мне стучаться стала?
  - А что, напугала?
  Виталик насупился и пробормотал:
  - Не твоё дело.
  Но Изя даже не обиделась. Она смотрела на Виталика своими большими, красивыми, добрыми, и вмести с тем серьёзными глазами, и приговаривала:
  - Ведь я слышала, как ты вскрикнул.
  - Ну, предположим, вскрикнул.
  - Стало быть, страшно было.
  - Ну, может, и было. Но ты всё-таки объясни, зачем стучала?
  - На твой дом я ещё вчера внимание обратила...
  - А чего так?
  - Когда я вчера у прабабушки за блинами сидела, она мне и говорит: "Сегодня ночь страшная, колдовская, так что ты, доченька, из дому не выходи". И, правда, за окнами такая темень была, что и смотреть туда жутко было. Я и пообещала, прабабушке, что из дому не выйду. Но, когда она печке захрапела, так стало мне всё-таки очень любопытно. Ну, и вышла на крыльцо...
  Тут светлое лицо Изи омрачилось.
  - Так что же ты там увидела? - нетерпеливо спросил у неё Виталик.
  - Воздух был таким чёрным, словно и не воздух был вовсе, а нутро подушки, набитой вороньими перьями. А ещё был шёпот. Я явственно чувствовала в этом угольном воздухе движенье. Нечто незримое проплывало рядом со мной. И это пришло из глубин лесов, из болота...
  - Из болота, - машинально повторил Виталик, и тут вспомнил о куске колдовского мха, который, должно быть, по-прежнему лежал у него под подушкой.
  - Да, и из Ведьминого болота, - проговорила Изя.
  И, как только она произнесла эти слова, как почудилось Виталику, будто нечто ледяное, тёмное и жуткое, на мгновенье заглянуло в этот солнечный день.
  Изя вымолвила:
  - Я заметила то же самое...
  Виталик сглотнул, и спросил заговорщицким тоном:
  - Что тебе известно про эти тёмные силы?
  - Кое-что известно, но я тебе попозже расскажу, - вымолвила Изя. - А я ещё про прошедшую ночь не закончила. Я ведь уже думала обратно в прабабушкин дом возвращаться, когда увидела: в черноте, будто костёр разгорается. Только у того "костра" цвет был серо-изумрудный. А потом различила: в центре этого "костра" дом стоит. Твой дом.
  - Понятно, значит, поэтому и пришла.
  - Да. Хотела проверить: живой ли ты.
  - А что, сомневалась? - улыбнулся Виталик, но совсем не весёлой, а тусклой и вымученной была его улыбка.
  - Честно говоря, да. Я ожидала, что, в лучшем случае найду здесь труп.
  - Ничего себе! А что же тогда в худшем случае?
  - В худшем случае, я ожидала, что дом будет пустым. Это значило бы, что тебя унесла Ведьма.
  - Ведьма? - переспросил Виталик.
  - Да, Ведьма, - кивнула Изя. - Мне немногое известно о ведьме, но всё же я расскажу тебе, что знаю, если ты пригласишь меня войти.
  - А-а, извини, что сразу не догадался, ну, проходи.
  Изя перешагнула порог, и Виталик добавил:
  - Там внутри не прибрано, ты уж извини...
  Изя нагнулась к полу, и вымолвила:
  - Болотная тина. Значит, Ведьма действительно была здесь. Удивительно только, как тебя не сцапала. Так, ладно, займусь уборкой, а заодно и расскажу тебе, что знаю.
  Итак, Изя достала из чана, который стоял в сенях заранее заготовленную колодезную воду, и начала мыть пол. При этом она рассказывала, а Виталик сидел на лавочке возле печи, и внимательно её слушал.
  
  * * *
  
   Изя, так же как и все деревенские, знала, что Ведьмино болото - место гиблое, что водится там всякая нежить, столь древняя, да столь жуткая, что и имени то для неё нет.
   Уж о том, что к болоту нельзя приближаться - об этом можно и не говорить. Другое дело, что даже в леса к болоту прилегающим лучше не соваться, а особенно в чёрные ночи новолуния. Потому что и там всякие ужасы творятся, и раз, зашедший туда, вряд ли уже назад вернётся.
   Но кто же такая Ведьма? Старожилы вот какую легенду рассказывают. Давным-давно, во времена тёмные, да голодные, стояла среди этих лесов деревушка, и обитали в ней люди дикие да лютые. Ни грамоты, ни добра, ни света они не знали, а поклонялись лесным духам.
   И жил там Трурслав-охотник, да его жена Изильда-кривая. И было у них восемь детей, все мальчишки, все грубые, да драчливые. Когда Изильда забеременела Изильда в девятый раз, снизошло ей ночью виденье: будто от неба и до земли встал слепящий огненный столп, и слышался из этого столпа голос:
  - Девятый ребёнок - девочкой родится. Марией её нареките, да воспитывайте в любви нежнейшей. Страшной она будет. Столь страшной, что и смотреть на неё без отвращенья немыслимо будет, но всё же любите её, потому что она - единственное ваше спасение. А если плохое над ней учините, то весь ваш род будет страшным проклятьем истреблён.
  Поутру Изильда рассказала это мужу, а тот - их деревенскому шаману-колдуну. И рассердился шаман, и сказал, что виденье то от сил враждебных, и что ребёнок, каким бы он не был рождён, должен был в жертву леса принесён.
  Опечалилась Изильда-кривая, опечалился и Трурслав. Но такова была власть шамана, что никто ему перечить не смел.
  И в назначенный срок родился у Изильды ребёнок - девочка. И была она столь ужасна, что невозможно было на неё без содроганья смотреть. И пришёл шаман и протянул к ней руку, и прорычал:
  - Каргой тебя нарекаю! Ненавистная, будь же ты не в любви, но в ненависти нечеловеческой воспитана. Путь древняя сила лесная поглотит тебя! Отнесите её в лес!..
  А на дворе была зима. Мороз трескучий, повсюду сугробы. А воздух, даже и днём, в деревне, и особенно в лесу был сумрачным.
  И страшным, нечеловеческим голосом, возопила тогда наречённая Каргой. И даже шаман, который со всякой жутью запредельной часто дело имел, зажал уши, и прокричал голосом, в котором присутствующие явственно различили страх:
  - Унесите её! Подальше в лес! Чтобы волки насладились её отравленной кровью!
  И завернули Каргу в какое-то тряпьё, и понесли, и так новорождённая извивалась, да вырывалась, будто была уже взрослым воином.
  И вот что удивительно: несмотря на то, что Карга должна была только жуть порождать - заплакала она, и удивительными были её слёзы: по красоте их разве что с каменьями драгоценными их можно было сравнить. И там, где падали они, снег таял, и вырастали красоты дивной красоты.
  И тогда вспомнила Изильда-кривая своё виденье, и выкрикнула:
  - Верните мою девочку. Верните мою Марию. Ведь в ней прекрасное таиться!..
  Но унесли Каргу в чащобу лесную, там бросили, да и вернулись.
  А что уж с ней дальше было, о том только гадать можно. Не люди её воспитали, но и не звери. Силы, которые раньше человека в этих местах обитали стали её наставниками. Поедала она сердца волчьи да кору с деревьев глотала. Словно воду, то ледяную, то кипящую пила колдовство древнее, и через несколько лет столь же мало в ней человеческого осталось, как и в её наставниках.
  И однажды нашли деревенского шамана, с вырванным сердцем. И дальше, уж каждый день кого-нибудь уносила Карга. Жители деревни пытались с ней бороться, но, конечно, тщетно. И все погибли, все тенями лесными стали.
  А там, где прежде деревня стояла, болото образовалось, и поныне в том болоте Ведьма-Карга обитает, потому и болото Ведьминым зовётся.
  
  * * *
  
   Таков был рассказ Изи.
  Виталик её внимательно выслушал, поднялся, достал из-под подушки кусок болотного мха, положил его на стол, и рассказал всё, что с ним приключилось. А закончил он этот рассказ вопросом:
  - Ну, и что ты обо всём этом думаешь? Что это за юноша Творимир, который у меня о помощи молил? Об этом ваши деревенские предания ничего не говорят?
  - Нет, - покачала головой Изя.
  - Он говорил: "вызволи меня из болота", - задумчиво молвил Виталик. - И ведь с такой пронзительной болью об этом говорил! Ведьма его в плену держит, и я должен его вызволить...
  - Не говори глупостей, - отмахнулась Изя. - Неужели ты собрался на болото идти?
  - Да... - неуверенно пробормотал Виталик.
  И он посмотрел в окно, которое уже было раскрыто Изей. Там золотился в солнечном сиянии их сад. Порхали яркокрылые бабочки, стрекотали кузнечики, и лёгкие порывы ветерки сладостно шелестели в яблоневых кронах.
  И Изя вымолвила:
  - Сейчас там светло; кажется, что ничего страшного нет, но подумай, каково будет ночью...
  - Но всё же он звал меня. Не могу же я его бросить в беде.
  - А откуда ты знаешь, что этот Творимир вообще существует? - поинтересовалась Изя. - Может, это был просто-напросто фантом, который ведьма сотворила, чтобы тебя на болото заманить?
  - Нет, - покачал головой Виталик. - Я уверен, что это не фантом был... Точнее - как раз фантом, но не ведьмой созданный, а призрак живого человека. Он так искренно меня о помощи молил!..
  - Я тебя на Ведьмино болото не поведу! - заявила Изя.
  Виталик вытаращил на неё глаза, и вдруг проговорил:
  - А я об этом и не думал! Ведь ты действительно можешь провести меня на болота...
  - Даже и не думай.
  - ...Ведь ты же местная, - будто не слыша её, продолжал Виталик. - Все тропки в этих лесах знаешь, так что и проведёшь меня.
  - Даже и не думай!
  - ...А без тебя я точно заблужусь.
  - Нет, нет, и ещё раз нет! - сердито проговорила Изя.
  С этими словами Изя подошла к окну, и вылила наружу ведро с грязной водой. И тут же из-под окна раздался громкий, пронзительный визг:
  - А-А-А!!!
  Виталик похолодел, вжался спиной в печь, и пробормотал с натугой:
  - К-кто там?
  Изя стремительно перепрыгнула через подоконник, и уже из сада раздался её голос:
  - Пойди-ка сюда.
  Перепуганный, дрожащий, ожидающий увидеть хоть жуткую болотную ведьму, Виталик вышел из дома.
  Но увидел он отнюдь не ведьму, а совсем маленькую, лет, быть может, пяти, девочку, рядом с которой стояла на коленях Изя, и с помощью большого платка вычищала её от той грязи, которую сама же на неё и вылила.
  Девочка смотрела на Изю и на Виталика ясными глазами, и озорно улыбалась. И девочка вымолвила:
  - Меня зовут Маришкой, и я всё слышала.
  - Всё слышала? - недоверчиво переспросила Изя.
  - Ну, да. Я вообще-то из соседского дома. Я сюда к бабушке на лето приехала, - девочка хихикнула. - И я вам скажу, что Творимир - это настоящий человек.
  - Да, что ты говоришь! Откуда тебе знать, - нахмурилась Изя.
  - Ведь я же говорил! - торжественно воскликнул Виталик. - Ну, рассказывай: что тебе про него известно?
  
  * * *
  
   Маришка была разбужена посреди ночи. Её бабушка крепко спала в соседней горнице и ничего не слышала. А вот Маришка слышала: хлопала форточка. Ветра совсем не было, а вот форточка хлопала. За окном темень - совсем ничего не видно.
   И казалось девочке, что за окном кто-то стоит, и смотрит на неё. Тогда девочка спряталась под одеялом. Но всё равно хлопала форточка, и чувство страха не оставляло. Маришка понимала, что до самого утра ей не заснуть. Она попробовала даже забраться под кровать, но под кроватью было совсем уж жутко.
   А надо сказать, что Маришка была всё-таки решительной девочкой. Так что она, в конце концов, решилась, и пошла к окну, чтобы закрыть форточку. Но чтобы дотянуться до форточки, ей пришлось встать на столик, который стоял возле окна.
   И тут она увидела тусклое, малахитовое свечение, которое быстро приближалось со стороны соседского дома, (то есть того дома, в котором жил Виталик).
   Маришка уже хотела отпрянуть от окна, когда увидела, что в этом малахитовом сиянии летит жуткого вида призрачная старуха, из тела которой тянулись щупальца, и обвивали бледного, громко стенающего юношу.
   И так получилось, что юноша рванулся к окну, за которым стояла Маришка, и, почти вырвался от ведьмы. Впрочем, ведьма сразу же его настигла. Но юноша, всё-таки успел кое-что передать Маришке.
  А передал он ей светлое облачко: выдохнул его, и попала это облачко в рот к девочке. И услышала она его шёпот:
  - Здесь одно из моих воспоминаний...
  И когда Маришка заснула, то ей привиделся следующий сон:
  Она оказалась в старинной, обнесённой высоким частоколом деревне. Дело было зимой. Посреди деревни стояли уродливые, обагрённые чьей-то кровью идолы, а возле них толпились люди. Были они грязными, с лицами грубыми, злыми, но, вместе с тем, и испуганными. И слышала она их стенания:
  - Это всё Карга!.. Она приходит из леса, и забирает жизни наших родных!.. Что остановит её?!..
  А ещё увидела она юношу, который отличался от иных благородными чертами лица. Это и был Творимир. Печальным был его лик. Вот пошёл он прочь от сборища. Остановился возле плетня, и произнёс:
  - Почему я всегда такой печальный? Почему, когда иные проклинают и боятся Каргу, я, при воспоминании о ней, едва не плачу?.. Так, будто разлучили нас...
  И только он это произнёс, как из-за плетня выглянула грязная, и вообще - крайне неприятная девка. Она выскочила на улицу, и громко закричала:
  - Сюда! Скорее! Хватайте его!
  Вскоре Творимира окружили. Девка кричала:
  - Я всё слышала: он с ведьмой лесной за одно! Он о ней печалиться...
  На Творимира зашипели:
  - Давно ты нам глаза мозолишь! То-то лицо у тебя какое-то ненашенское! То-то и думаешь не по нашенскому!..
  А какая-то старая бабка завизжала:
  - Он всех нас погубить задумал!
  После этого Творимира несколько раз сильно ударили, и он повалился на землю. Его начали бить ногами, но тут раздался зычный голос:
  - Остановитесь!
  И только этот голос мог остановить разгорячённую, безумную толпу. Говорил молодой шаман - приемник своего отца, которого уже лишила жизни Карга:
  - Нет, нет - не всё так просто! Такая смерть будет для него слишком лёгкой! Отнесём его в лес, пускай древние духи поглотят его. Эта жертва должна усмирить Ведьму.
  - Да! Пускай она возьмёт его в мужья, - захихикали в толпе.
  Творимира связали по рукам и ногам, а на голову натянули грязный, вонючий мешок. В таком виде понесли его в лес. Впрочем, как только они ступили в эту мрачную чащобу, так смолкли насмешливые голоса. Его палачи шли насторожённые и угрюмые; слышался их испуганный шёпот:
  - А если нападёт ОНА?..
  - Так ведь сердце вырвет!
  - И никакой управы на неё, окаянную, нет!
  - Тише ты! А то накличешь ещё...
  Затем Творимира бросили под сводами ели, столь древней, что, казалось, она была порождена землей ещё до появления первых людей. Палачи пнули его на прощанье, и поспешили обратно в деревню.
  Итак, Творимир остался в одиночестве. Так как на голове его был мешок, он ничего не мог видеть. Но он отчётливо слышал, как скрипят над его головой еловые ветви. Ветра не было, а ветви скрипели.
  А потом он услышал чьи-то. И этот некто приближался к нему. Повеяло холодом нестерпимым, а вместе с тем и ужас, словно чёрный вал, навалился на Творимира.
  Юноша закричал, и на этом воспоминание оборвалось.
  Проснулась в своей уютной кроватке и Маришка. Проснулась с громким, пронзительным криком. Прибежала бабушка, но девочка уже успокоилась, и уверяла, что ей просто привиделся какой-то кошмар, а вот что в этом кошмаре было, она уже не может припомнить...
  
  * * *
  
   Но на самом-то деле Маришка помнила всё столь же отчётливо, будто это с ней самой случилось, и рассказала всё Виталику и Изе.
   И как только Виталик выслушал, он повернулся к Изе, и сказал весьма громко:
  - Теперь ты понимаешь, что Творимир - это не просто призрак? По крайней мере, когда-то он был живым человеком. И сейчас он страдает. И ему требуется наша помощь.
  - Ничего я не знаю. Может, всё это Болотная Ведьма придумала, чтобы заманить тебя...
  - В общем, ладно. Не знаю, чего я с тобой спорю. Не хочешь - не иди, а я вот пойду. Конечно, не помешала бы проводница, но у меня есть карта области, вот ей и воспользуюсь.
  С этими словами Виталик поспешил назад, в дом бабушки, и провёл там некоторое время, ища карту. Когда карта, наконец, была найдена, мальчик отметил, что никакого Ведьминого болота там обозначено не было; зато леса, окружающие их деревеньку тянулись очень далеко.
  Тем не менее, движимый теперь исключительно упрямством, мальчик начал собираться. Он напихал в рюкзак всякой еды, а в отдельный кармашек положил кусок болотного мха. И вслед за этим Виталик с самым решительным видом вышел из дома.
  Яркий солнечный свет придавал ему уверенности, и он совсем забыл, как жутко ему было накануне, в сумерках. Он увидел Изю, которая стояла перед Маришкой, и наставляла её:
  - А теперь возвращайся домой, и постарайся обо всём этом забыть. Нет никакого Творимира, нет никакой ведьмы. Ну, ты поняла?
  Маришка закивала.
  - Ну, вот и замечательно. Тогда я тебя провожу...
  И она проводила Маришку до калитки, и ещё несколько мгновений постояла там, наблюдая, как Маришка взбежала на крыльцо, и юркнула в дом её бабушки. Затем Изя повернулась, и бросилась по улочке, вслед за Виталиком.
  Нагнала его уже за окраинной калиткой, там, где начиналось поле.
  - Что, опять отговаривать меня вздумала? - насмешливо спросил Виталик.
  - Нет. Ведь ты тупой и упрямый, - молвила Изя.
  - Спасибо за комплименты. Но тогда, спрашивается, что же ты за мной увязалась?
  - Да потому что без меня ты пропадёшь. Как болото искать то собрался? И я подумала: ладно, выведу я тебя на болотную окраину. Увидишь ты, как там жутко, да и обратно повернёшь.
  - Не поверну!
  - Ладно, там посмотрим. А сейчас пошли поскорее. Надо до сумерек назад вернуться...
  
  
  
  Глава 4
  "Вороны"
  
   Сначала шли по хорошо протоптанной тропе, которой жители соседних деревень пользовались, когда ходили друг к другу в гости.
  Но затем ребята свернули на тропку гораздо меньшую, едва приметную среди густых, не пропускающих солнечный свет зарослей.
  Впрочем, вскоре и эта тропка пропала. Виталик достал компас, и отметил, что стрелка беспорядочно мечется из стороны в сторону.
  И Изя вымолвила:
  - Компас и иные приборы здесь совершенно бесполезны.
  Виталик вздохнул:
  - Такую зону у нас в городе назвали бы аномальной.
  - Можешь называть её, как тебе угодно, но здесь лучше долго не оставаться. Ну, неужели ты сам не чувствуешь?..
  - А что я должен чувствовать?
  - Ну, ты просто замри. Послушай...
  Мальчик больше не двигался, но очень внимательно и насторожённо вслушивался. И ничего, кроме своего дыхания, и дыхания Изи не слышал. Не пели птицы, не шелестела листва. И было такое чувство, будто он находится на кладбище.
  - Здесь всё мёртвое... - прошептал он.
  - Да, совершенно верно, - тоже шёпотом ответила девочка.
  Она подошла к чёрному, сильно выгнутому древесному стволу, и слегка подковырнула пальцем его кору. Значительный кусок этой коры отскочил, и посыпалась сухая труха.
  И тут из зарослей раздался короткий, но прозвучавший в этом безмолвии настоящим выстрелом треск.
  И Виталик, и Изя, резко, как по команде, обернулись туда. И неожиданно Виталик осознал, что он весь трясётся от страха, и что по лицу его, залепляя глаза, катятся капли пота. И это среди дня он так перепугался, что же должно статься быть ночью?!
  Треск повторился, ветви задрожали, нечто чёрное быстро мелькнуло в зарослях.
  - Там кто-то есть, - молвил Виталик.
  - И без тебя знаю, - сказала Изя. - Вопрос только, "кто"?..
  - И знать не хочу, - поморщился Виталик.
  - Ну, так, может, всё-таки назад повернём? - предложила Изя.
  Мальчик отрицательно замотал головой.
  - Неужели ты не понимаешь, как это опасно?
  Виталик ничего не ответил, но повернулся, и зашагал дальше, в сторону болота. Изя быстро догнала его, и вздохнула печально:
  - А всё-таки ты сумасшедший...
  
  * * *
  
   Изе казалось, что она хорошо знает этот лес. Ведь здесь водила её бабушка, показывала ей всякие тайные тропки, да наставляла, чтобы не приближалась девочка к проклятому болоту.
   Но оказалось, что совсем не сложно запутаться в переплетении разных оврагов, и что густые заросли могут совершенно перегородить тропки.
  В общем, они заблудились.
  Уже темнело. Среди деревьев нависал серый туман, сквозь который проникали последние, тёмно-багровые отблески умирающего дня. Но с какой стороны проникало это сияние, невозможно было определить.
  И вот опять треснула поблизости ветвь, и послышались в окружающем напряжённом безмолвии чьи-то шаги.
  - Кто здесь?! - громко выкрикнул Виталик, и больше прежнего испугался эха, которое было порождено этим его криком.
  И тут из сумрака выделилась какая-то тень, метнулась к ним.
  Изя и Виталик одновременно выкрикнули громкое "А!", и отпрыгнули назад, уткнулись спинами в шершавый ствол древнего, гнилого дерева. И это дерево пронзительно заскрипело, посыпались сверху иссохшие ветви.
  Тень приближалась.
  - Кто ты?! - выкрикнул Виталик.
  В ответ прозвучал тонкий голосок:
  - Это я, Маришка.
  И перед ними оказалась эта маленькая девочка. Она была сильно бледной. По её щекам катились слёзы.
  - Ты? - изумился Виталик. - Да как же ты здесь оказалась?
  - За вами пошла, - пролепетала девочка, и разрыдалась.
  - Ведь я же тебя до самого дома проводила, - досадливо выдохнула Маришка.
  - Я в дом заглянула, бабушке сказала, что пойду гулять, да сразу за вами и припустила. А теперь очень об этом жалею.
  - Так это ты в зарослях ветвями хрустела? - спросил Виталик.
  - Да! Только мне сейчас очень страшно...
  - Честно говоря, и нам страшно, - вымолвила Изя.
  - Дело в том, что я видела старуху, - произнесла Маришка, и тут разрыдалась больше прежнего.
  - Что? Какую ещё старуху? Где видела? - насторожились ребята.
  И сквозь Маришкины рыданья смогли они различить следующие слова:
  - Я за вами шла, между деревьев тёмных пробиралась. Мне очень хотелось к вам подойти, но я никак не решалась. Думала: а вдруг вы меня погоните. А потом за какую-то корягу зацепилась, да и упала. На ноги вскочила, по сторонам огляделась, а вас уже и не видно. Ведь здесь деревья так плотно стоят. Ну, я наугад в одну сторону бросилась, и тут гляжу: за деревом вроде стоит кто-то. Ну, я на землю прилегла, поползла потихонечку, да тут и увидела эту старуху. Такая страшная-престрашная. Ой! Даже и вспоминать её не хочется. Она стояла и не двигалась. Глаза у неё здоровенные, выпученные, и она ими совсем не моргала...
  - Где же ты её видела? - перебил Виталик.
  - Недалеко отсюда. Ведь я сразу вскочила, да и к вам бросилась, - произнесла девочка.
  - Недалеко отсюда..., - шёпотом повторила Маришка.
  - Неужели это ведьма? - пролепетал Виталик, и про себя отметил, что теперь уже очень жалеет, что отправился на эти поиски.
  - А ты как думал? - вопросом на вопрос ответила Изя.
  Видно было, что и Изе очень страшно - она едва сдерживала слёзы. И, если бы не Маришка, то и сама бы разрыдалась...
  ---
   И вот заскрежетало дерево. Протяжным был этот скрип, а в окружающем мёртвом безмолвии прозвучал он просто оглушительно. И слышалась в этом звуке злая насмешка; будто бы чуждый, тёмный дух потешался над страданиями ребят, давал им понять, что они обречены.
   Вот Виталик и спросил то, о чём думал:
  - Как думаешь, мы обречены?
  Изя метнула на него гневный взгляд, и проговорила:
  - Сам нас сюда заманил, а теперь ещё и спрашивает...
  Мальчик сглотнул, и спросил голосом столь же сумрачным, как и подбирающиеся к ним сумерки:
  - Как думаешь, что Она с нами сделает?
  Изя ничего не ответила, но по выражению её лица можно было понять, что она ожидает чего-то ужасного.
  Древесный скрип прервался столь же неожиданно, как и начался. Вновь мертвенная тишина нахлынула, обволокла до боли напряжёнными вуалями.
  - Быть может, пойдём? - предложил Виталик.
  - Куда пойдём? - с укоризной спросила Изя. - Ты знаешь, куда идти?
  - Нет...
  - Вот-вот, а куда-то идти собрался.
  - Между прочим, ты вызвалась проводницей. Ты ещё до наступления сумерек должна была к болоту выйти...
  Изя раскрыла рот, но так и не успела ничего сказать, потому что тут раздался новый звук. Это ворон закричал. Вслед за первым криком последовал новый крик, потом - ещё и ещё.
  И вымолвила Изя:
  - Вообще-то ворон - колдовская птица.
  Тогда Маришка прижалась личиком к её платью, и зарыдала пуще прежнего. на лепетала:
  - Мне очень страшно... пожалуйста, спасите меня... я домой хочу...
  И тут они заметили, как между стволами метнулось нечто густо-чёрное, но явно превосходящее своими размерами даже самого крупного ворона.
  Изины глаза расширились, и она выдохнула:
  - Ой, это же Ведьма! - и запричитала она совсем жалобно, как маленький ребёночек. - И мне очень страшно. Спасите меня, пожалуйста.
  И тогда Виталик, которому и самому было невыносимо жутко, вспомнил, что он всё-таки мужского пола, а, стало быть, должен проявлять мужество даже в самых экстремальных ситуациях, и всячески помогать слабым девушкам.
  Вот он и встряхнул оцепеневшую Изю за плечи, и проговорил голосом неожиданно твёрдым:
  - Бежим от неё!
  - Не убежать нам от ведьмы, - жалобно пролепетала Изя, но всё же буквально впилась в Виталика, и всё время, пока они бежали, не выпускала его.
  Что касается Маришки, то эта пятилетняя девочка слишком устала, ноги её подгибались, и Виталику пришлось подхватить её на руки.
  Конечно, Виталику было очень тяжело бежать: приходилось прыгать через коряги, да и Маришка, чего-то весила.
  Но ужас подгонял его сильнее любой плети или кнута: представлял он, как ведьма набросится сзади, и действительно слышал сзади и скрежет, и какое-то неявное, но весьма злобное бормотание.
  Также и иные звуки доносились до них: кричали вороны. И их пронзительные крики становились всё громче и громче, доносились спереди.
  - Нас окружают... - пролепетала Изя. - Мы обречены! Прости меня бабушка...
  И вот они выскочили на сумрачную поляну. Стволы росших по краям этой поляны деревьев выгибались, и кроны их сходились над головами, так что неба всё равно не было видно.
  Поляна была рассечена оврагом.
  Причём, с одной стороны овраг заметно расширялся и углублялся, туда же тёк мутный, источающий холод ручей.
  Виталик в нерешительности остановился: он думал, как бы половчее перескочить овраг, и понимал, что, скорее всего, ничего не получится, и они покатятся вниз.
  И тогда появились вороны. Они вырывались из переплетения тёмных ветвей, но при этом двигались ровными рядами, словно выстроившиеся на парад воины. Они окружили Маришку, Изю и Виталика несколькими стремительными, чёрными спиралями.
  - А-а-а! - завопила Маришка, и руками замахала, будто бы пыталась этим жестом отогнать воронов.
  Практически одновременно с этим ветви вновь заскрипели, и вдруг переломились; даже рухнуло одно прогнившее дерево. И выскочила на поляну ведьма.
  Из-за крайне скудного освещения ребята так и не смогли её разглядеть. Впрочем, может это было и к лучшему. По крайней мере, они сразу отметили, что все формы её крайне противоестественные, мерзостные, чуждые, как и человеческому, так и вообще - природному.
  И тут же часть чёрных воронов метнулась на ведьму. Они начали клевать её, и бить своими широкими сильными крыльями. Ведьма завизжала, и тут же забормотала на каком-то неведомом, невыносимо злобном языке.
  - Так эти вороны против ведьмы, - изумлённо проговорил Виталик.
  - Хотела бы я знать, кому они на самом деле служат! - выкрикнула Изя.
  Часть воронов продолжала клевать ведьму, а оставшиеся - вдруг набросились на ребят, и подтолкнули их к оврагу.
  Виталик хотел перепрыгнуть на противоположный берег, но, конечно же, ничего у него не получилось: он попросту покатился вниз по мокрому, холодному склону. Ну а тёмный ручей, который протекал внизу, прямо-таки обжёг своим невыносимым холодом, когтями ледяными вцепился, раздирать начал...
  Также и Изя и Маришка скатились сверху. Да и вороны были поблизости. Они выстроились в два торжественно-маршевых, летучих ряда, и полетели в ту сторону, где овраг углублялся и расширялся.
  Ещё несколько воронов остались за спинами ребят, и подгоняли они их весьма нетерпеливыми криками.
  - А ведь они нас за нами зовут, - догадался, фыркая от холода, Виталик.
  - Ну, так и побежали за ними, - проговорила Изя. - Раз они противники ведьмы, так нам, скорее всего, друзья.
  И они побежали за воронами.
  Стремительно темнело, и эта темень была обусловлена не только тем, что приближалась ночь, но и тем, что крутые овражные склоны становились всё более высокими, а также и тем, что постепенно всё более густым становилось чёрное марево, которое медленно плыло над овражным днём.
  А ещё сверху свешивались древесные корни. Были они чёрными и мокрыми, иногда вздрагивали, так что весьма напоминали напряжённых, изготовившихся к броску змей.
  Неожиданно склоны оврага разошлись в стороны. Виталик, Изя и Маришка слишком разогнались - не могли остановится сразу.
  И тогда вороны сгруппировались перед ними: образовали чёрную завесу, в которую ребята и уткнулись. Завеса оказалась неожиданно твёрдой: их отпружинило, и повалились они на сильно влажную, болотистую почву.
  А потом вороны расступились, и ребята увидели, что находятся на грани болота. Над чёрной топью возвышались совсем уж изгнившие, похожие на кости великанов мёртвые древесные стволы. А ещё плыл над болотом наполненный тусклым, матовым сиянием туман. И складывался этот туман в образы отвратительных тварей. А топь была густая, похожая на отвратительную, чёрную кашу. Время от времени поднимались из её глубин премерзкие, жирные пузыри. И очень подолгу не хотели эти пузыри лопаться...
  Вдруг из оставленного недавно оврага раздался невыносимо громкий, преисполненный ярости вопль. И ребята поняли - это ведьма кричит. Те вороны, которые ещё оставались поблизости, метнулись обратно, в овраг.
  - Они попытаются её остановить, - вымолвил Виталик.
  - Но что же делать нам? - спросила Изя.
  - Я домой, к бабушке хочу, - жалобно пролепетала Маришка.
  Оказывается, один ворон всё-таки оставался поблизости от них.
  И этот ворон отлетел немного в сторону, и уселся на обильно заросшей мхом коряге, которая выступала из почвы, как раз у той грани, где начиналась непроходимая топь.
  Он несколько раз каркнул, и повёл своей когтистой лапой: разорвал верхний слой мха. Одновременно с этим Виталик почувствовал у своего бока весьма ощутимое жжение. Засунул руку в карман, и достал кусок того, найденного в огороде мха, с которого и начались все эти злоключения. Теперь этот кусок источал весьма сильное, алое сияние, и быстро пульсировал.
  - Нам надо копать, там, где этот ворон уселся, - догадался мальчик.
  И он первым подбежал к ворону.
  Там он упал на колени, и так быстро начал разрывать мох. Но оказалось, что под первым слоем мха был иной, более древний - более тёмный. Разорвал и этот слой, а под ним опять оказался мох - совсем древний, совсем тёмный. И этот древнейший слой мха оказался самым прочным. Мальчик вцепился в него двумя руками, из всех сил рванул. Мох затрещал, но не разорвался.
  И оврага раздалось яростное, но вместе с тем и торжествующее завывание ведьмы; звуки частых, сильных ударов.
  - Скоро она здесь будет, - пролепетала Изя.
  - А-А-А!! - закричала Маришка.
  Тогда Виталик покрепче упёрся ногами в почву, и из всех сил рванул непокорный мох. В результате этого рывка, мальчик по самые колени погрузился в болотистую, брызнувшую холодной жижей почву. Но также и мох был разодран.
  И то, что открылось под этим древним мхом, заставило ребят весьма громко вскрикнуть.
  А открылось там восково-бледное, худое, вытянутое лицо. Но это не было лицо того юноши по имени Творимир, который накануне просил о помощи у Виталика.
  Это был лик молодой девушки. Впрочем, молодой ли? Это впечатление о молодости было только самым первым, поверхностным. На самом же деле, нечто древнее сияло из-под её гладкой, белоснежной кожи.
  Глаза у девушки были закрыты, но, судя по всему, они всё-таки были огромными. И, хотя большая часть её тела оставалась сокрытой подо мхом, всё же было видно, что она облачена в тёмных тонов строгое платье, и что на шее её висит, источая слабое золотистое сияние, некий таинственный амулет.
  Виталик, так же как и Изя, и Маришка неотрывно смотрел в этот весьма красивый, но и ужасный лик. И вот мальчик проговорил:
  - Судя по всему, она уже очень-очень давно лежит под этим мхом...
  - Да, - кивнула Изя, - Однако, тление совсем её не коснулось.
  - Ой, она смотрит на нас! - взвизгнула Маришка.
  Они и не заметили, как это произошло. Просто огромные очи лежавшей подо мхом девушки оказались вдруг открытыми. Чёрными, подобными углю были эти очи, но вместе с тем была в этих глазах жизнь. И ребята чувствовали, что девушка смотрит на них.
  И вот вздрогнули её тонкие, белые губы, а потом и шёпот, похожий на шелест умирающих листьев раздался:
  - Она уже совсем близко... но я дам вам убежище...
  - Да, хорошо бы, - пробормотал Виталик.
  А потом он заметил, что на белоснежной её плоти появляются чёрные трещины. Постепенно трещины расширялись, и вдруг голова девушки разошлась на две части.
  Тут глаза Маришки стали такими огромными и круглыми, как глаза перепуганного котёнка. Однако, в этот раз девочка даже ничего не крикнула - ужас её был настолько велик, что она просто лишилась чувств.
  - Но, как же мы... где же нам прятаться?.. - заплетающимся языком пролепетал Виталик.
  И вновь раздался печальный голос:
  - Полезайте внутрь моей головы.
  - Но как...
  - Не беспокойтесь: там для всех места хватит, - заверяла их девушка.
  Конечно, то что им предстояло, было делом не только необычным, но и вообще - жутким, и невыполнимым. И всё же они чувствовали, что вороны больше не смогут сдерживать могучую ведьму, и что она вот-вот выскочит на берег и сцапает их.
  - Ну, что же, попробуем, - пробормотал Виталик.
  Прежде всего, он набрал в лёгкие побольше воздуха, так, словно собирался нырять на большую глубину. Затем он, удерживая за руки Изю и Маришку, рванулся вперёд - внутрь раскрытой головы.
  Вообще-то он понимал, что внутри головы ему никак не уместится, но что ему ещё оставалось? Разве что в трясину прыгать...
  
  * * *
  
   Виталик, а вместе с ним и Изя очнулись в удивительном помещении, (Маришка не очнулась - она по-прежнему пребывала в забытьи).
  Стены были выложены из гладкого, тёмного материала. Причём эти стены выгибались плавно и причудливо. В центре же помещения имелся глубокий колодец, из которого поднималось синеватое сияние.
  Было всего два окна, причём они размещались на одной стене. Между ними имелось ещё одно углубление. И глядя на эти окна (за которыми, кстати, виднелся болотный берег), а также и на углубление между ними, Виталик догадался и проговорил:
  - Да ведь мы же внутри головы этой девушки находимся. Только голова полая. Удивительно только, как это мы так уменьшились...
  И тут над их головами засияло нежно и серебристо прекрасное облачко, и раздался из этого облачка голос удивительной красоты:
  - Да. Теперь вы действительно находитесь внутри моей головы.
  - Но кто ты? - спросила Изя.
  - Меня зовут Марией, - ответил серебристо-звёздный голос.
  - Марией, - задумчиво повторил Виталик, - А ведь так должны были назвать Каргу. И, если бы воспитывали её в мире и любви, так выросла бы она прекрасной и доброй...
  И теперь печально прозвучал голос облачко:
  - А я связана с Каргой. Я - часть её.
  - Как?! - воскликнули ребята.
  - Но не беспокойтесь, я не выдам вас, - спешила заверить их Мария. - Кстати, Карга уже близко. Прячьтесь скорее.
  Виталик рванулся было к колодцу, который был в центре помещения, но голос из сияющего облачка остановил его:
  - Не подходи. А то свалишься вниз и разобьёшься.
  - Так где же прятаться? - спросил мальчик.
  - Под окнами прячьтесь, - ответила Мария.
  И вот тогда ребята подбежали к окнам-глазам, и прильнули под ними к полу, затаились...
  Снаружи раздалось яростное бормотание, в котором ребята не без труда смогли разобрать следующие слова:
  - Где они?! Ну, говори! А?! Где?!
  И тогда в помещении, в котором прятались ребята, раскрылись расположенные горизонтально к полу двери. Конечно, это был рот. Мария говорила:
  - Я не знаю, о ком ты говоришь.
  - А-а, ты не знаешь?! - взвизгнула Карга. - Ну, не притворяйся, не юли. Ведь ты видела этих несносных детей, которые осмелились проникнуть в мои владения, и которых теперь ожидает нечто более страшное, чем простая смерть.
  - Не знаю, о ком ты говоришь, - повторила Мария.
  Тогда ведьма зарычала. Вслед за этим помещение-голова содрогнулась - по-видимому, ведьма ударила Марию. И визжала Карга:
  - Ты никогда не умела лгать. Ты слишком невинная для лжи. Вот и сейчас я вижу, что ты лжёшь. Ты помогла им, да?! Признавайся, где ты их спрятала!
  И ответила ей Мария голосом спокойным и красивым:
  - Не знаю. А если бы и знала, так и не сказала бы тебе, окаянная.
  - Ах, ты так?! - взвизгнула Карга, после чего новый удар сотряс внутренности помещения-головы.
  - Так ты ничего не добьёшься, - вымолвила Мария.
  - Ар-р-р! - зарычала ведьма. - Съём! Задушу! Уничтожу!.. Впрочем, ты всё равно мёртвая... Но где же ты могла их спрятать?.. Быть может, внутри своего пустого тела, а?!
  - Что ж, можете посмотреть...
  Ребята из всех сил вжались в пол, который был таким же прохладным, как почва возле болота, и не источал совершенно никакого запаха.
  И тот серебристый свет, который вливался в окна-глаза померк, и ребята поняли, что это Карга приблизилась, и теперь заглядывает внутрь пустой головы - рассматривает это колдовское помещение.
  Через некоторое время раздался голос Марии:
  - Ну, что: теперь, наконец, убедилась, что здесь никакого нет?
  - Не убедилась, - огрызнулась Карга, и добавила. - А ну-ка рот раскрой...
  - Что?
  - Рот раскрой, я сказала! - прорычала ведьма.
  Тут раздался резкий, щёлкающий звук и в горизонтальную дверь-рот протиснулся палец ведьмы. Ребятам этот палец показался таким же огромным, как ствол необычайно уродливого, и к тому же ожившего дерева. Этот палец венчался ногтем, который вполне мог проткнуть человека, а то и двух.
  Стараясь не издавать лишних звуков, ребята быстро поползли вдоль стены. Причём им приходилось тащить за собой и бесчувственную Маришку.
  Снаружи раздавалось напряжённое урчанье ведьмы:
  - Так-так, ну и где же они там? А?! Сейчас сцапаю...
  И вдруг ребята поняли, что стоит им проползти им ещё немного, и тогда ведьма непременно увидит их через глаза-окна. Поэтому они остановились, и в ужасе наблюдали за исполинским пальцем, который неумолимо приближался к ним.
  Но вот остановился палец, и проскрежетала ведьма:
  - Хр-р-рр!! Похоже, что их там действительно нет!
  Вслед за этим палец стремительно вырвался наружу. Однако, Карга не унималась, она рокотала:
  - Ведь я же чувствую, что они где-то поблизости! Ну, признавайся, видела, куда они побежали?
  - Нет, не видела я, - ответила Мария.
  - Ну, знай, что, если ты лжёшь, то тебе не поздоровится, - пригрозила ведьма.
  - Хуже, чем мне сейчас, всё равно не представишь.
  - У тебя просто плохая фантазия, - хмыкнула Карга.
  - А у тебя вообще нет фантазии, - парировала Мария. - Тысячу лет ты только и делаешь зло людям. Ничего нового!
  - О, поверь: существуют самые разные способы умерщвления, - мерзко захихикала Карга. - Уж в этом-то деле есть, где развернуться фантазии. Впрочем, что-то я с тобой разговорилась! Пора мне охоту продолжать! А ты лежи подо мхом!
  И в помещении стало темным-темно - ведьма насыпала сверху мха.
  
  
  
  
  
  Глава 5
  "Голос Марии"
  
   Неожиданно Виталик раскрыл глаза; увидел над головой призрачное, тихо пульсирующее сияние, и понял, что только что проснулся.
  И он спросил:
  - Почему ты не разбудила меня сразу? Почему позволила спать?
  Тут приподнялась Изя, также и Маришка проснулась. Оказывается, все они спали. И ответила Мария своим дивно красивым голосом:
  - Ведь вы очень наволновались. Устали вы очень. Так что отдых для вас - просто необходим.
  - И сколько мы спали? - спросил Виталик.
  - Целую ночь, - ответила Мария.
  - Ох, бедная моя бабушка, - схватилась за голову Изя. - Наверное, она уже очень из-за меня изволновалась.
  - Домой хочу, - поведала Маришка.
  - Да, и твоя бабушка волнуется, - вздохнула Изя.
  - Только мои родители не волнуются, - вымолвил Виталик. - Ведь они даже ничего не знают. Они в городе, - а затем он обратился к Марии. - Так как прошла эта ночь?
  И вот что прозвучало в ответ:
  - Всю ночь вас Карга окаянная искала, все окрестности перерыла, но так ничего не нашла, ненавистная. Очень она рассвирепела, и поклялась, что непременно вас найдёт.
  А потом голос Марии изменился - ещё более мелодичным стал:
  - И спасибо тебе, маленькая Маришка.
  - За что же? - уже без всякого страха глядя на светоносное облачко, поинтересовалась девочка.
  - За то, что в тебе было...
  И тогда серебристое облако, которое было Марией, бережно выдохнуло иное облачко, которое имело такое белёсый оттенок, как недавно выпавший снег. Тогда Маришка захлопала в ладоши, и воскликнула:
  - Так это же то воспоминание, которое в меня прошлой ночью Творимир вдохнул.
  - Да-да, - ярче прежнего засияла Мария. - Можешь и не рассказывать, потому что я всё уже знаю, всё и сама посмотрела. И мне очень-очень дороги эти воспоминания. Стало быть, он и сейчас ещё помнит меня...
  Но тут Мария замолчала, и померк тот прекраснейший свет, который из неё струился. Тогда спросила Изя:
  - Скажи, пожалуйста: мы можем тебе как-нибудь помочь?
  Так спросила она потому, что теперь, несмотря на страшную опасность, жаждала помочь этим светлым, но несчастным душам гораздо более сильно, чем Виталик, в самом начале.
  Мария ответила:
  - Сначала вы кое-что из моего прошлого должны узнать.
  И вот, что она им рассказала.
  
  * * *
  
   Когда Творимира принесли в лес, то почуяла его дух Карга, и устремилась к нему. Воистину мало в ней, воспитанной древними и злобными лесными духами, осталось человеческого. И, так же как и из многих иных, собиралась она вырвать из этого человека сердце.
   В общем-то, ей безразлично было то, что Творимира принесли ей в жертву. Она собиралась лишить его жизни, также как и многих иных. Ведь главным для неё были людские страдания. Она просто упивалась человеческой болью.
   Она приблизилась к этому беспомощному, связанному человеку. Она видела, как он извивается, пытается уползти от неё. Хотя из-за надетого на его голову мешка, Творимир не видел её, он всё же слышал её, скрипучие на снегу шаги. Чувствовал он так же и сильный смрад, который исходил от её, с самого рожденья не мытого тела.
   И Карга склонилась над ним, и, гнусно ухмыляясь, сорвала с его головы мешок. Сделала она это затем, чтобы насладиться ещё большим ужасом, который обычно пробуждал в людях её чудовищный вид.
   Но случилось неожиданное: Творимир не ужаснулся, но вымолвил голосом вдохновлённым:
  - Это ты...
  Тогда же что-то кольнуло сердце ведьмы. И поняла, что, сложись её судьба иначе: останься она с людьми, так спала бы уродливая оболочка, и была бы она красавица, и жила бы с этим человеком. Покачиваясь, стояла она перед Творимиром. Из её уродливой груди вырывалось урчанье, а по морщинистым щекам скатывались большие чёрные слёзы.
  И говорил Творимир:
  - Несмотря ни на что: в глубине твоей осталась красота. Ничто: ни проклятье, ни духи лесные не смогли полностью эту прекрасную часть твоей души искоренить...
  И тогда страшно зарычала Карга:
  - Что ты такое говоришь, ненавистный человечишка?! Как ты смеешь! Знай, что во мне совсем не осталось света! Злоба, ненависть, презренье - вот, что ныне составляет меня! И сейчас ты почувствуешь мою ярость: я вырву твоё сердце, и пока ты ещё будешь живым, прямо на твоих глазах - это сердце поглощу!
  - Да, конечно, ты можешь сделать это, - вымолвил юноша, - Но знай, что всё могло быть совсем иначе, и сейчас тоска об этом, опущенном, так разрывает моё сердце! Да - лучше вырви его...
  Затряслась Карга, и ещё сильнее хлынули из её глаз чёрные слёзы. Протянула она к груди Творимира свою трясущуюся, когтистую ручищу. Так намеривалась она у него сердце вырвать, но всё же не смогла.
  И заорала так громко, что многие деревья в лесу просто попадали:
  - Так почему ты мне так дорог?! О, за эти мученья, которые я сейчас испытываю, подвергну тебя, человечек, самым страшным истязанием!..
  И вновь потянулась к Творимиру, намериваясь на этот раз изувечить его лицо. Однако ж ни в лицо Творимира, а в своё собственное лицо вцепилась отвратительная ведьма.
  И не лицо юноши, но своё собственное лицо начала она раздирать.
  Затрещала её плоть, и страшный, ни с чем не сравнимый вопль издала ведьма. И шипела, и рычала, и верещала она, захлёбываясь собственной кровью:
  - Ненавижу! Будь ты проклят! Навсегда! Уничтожу тебя!
  И вновь тянулась к нему окровавленными своими ручищами, в лицо его намеривалась вцепиться. Но вслед за тем назад отдёргивалась, и уже совсем иным голосом причитала:
  - Самый дорогой... близкий мне человек...
  И вдруг одним чудовищным рывком разорвала себя на две части. Подобно потокам ядовитым хлынула чёрная кровь, и прожгла не только снег, но и землю.
  И выступила из разодранной ведьмы молодая девушка, которая и была Марией. И обратилась она к Творимиру голосом ласковым:
  - Не бойся меня: ибо я собираюсь освободить тебя.
  И она действительно потянулась к юноше, чтобы развязать его путы, однако ж, не успела. Дело в том, что разорванная ведьма ожила. И срослись её половины, и с гневным воплем восстала она.
  И рычала Карга:
  - Ну, теперь добрая моя половинка изошла, и ничто не помешает злу, которое во мне!
  Хотела Мария связанного Творимира защитить, но Карга быстро с ней справилась. Хотела ведьма юношу умертвить, но, как только в него вцепилась, так слабость почувствовала.
  И прохрипела окаянная:
  - А-А-А, так мы узами неземными связаны! Ну, тем же хуже для вас! Смерти вы не обретёте, но и свобода - не для вас.
  И вот что сделала Карга: Марию она отнесла к берегу болота, цепью связала, после чего вдохнула в неё пламень колдовской. Пламень этот жизни не отбрил, но всё тело изнутри выжигал, так что через некоторое время, пройдя, как ей показалось, через все муки Преисподней, осталась живой, но такой же полой изнутри, как Новогодняя игрушка.
  Что же касается Творимира, то его судьба была ещё более незавидной. Ведьма отнесла его на небольшой остров, который выступал в самом центре болотных топей. Там она приковала его к чёрному граниту. И каждую ночь приходили к нему древние духи лесные, от одного вида которых мог помутится разум обычного человека.
  И извергали они заклятья, пытались склонить его на путь зла. Велики были мученья Творимира, но он говорил:
  - Мария - мечта моя, и память о ней сил мне придаёт. Никогда не подчинюсь вам, ненавистные.
  Шли дни, недели, месяцы - и голод, и холод - а летом жара, и мошки терзали тело Творимира. Не было ни дня, ни ночи, чтобы он не испытывал мучений, но ничто не могло сломить гордого духа юноши: он остался верен своей мечте, своей Марии.
  Он давно бы умер, но ведьма, понимала, что, случись такое, и она сама, если и не умрёт, так большей части свой силы лишится. И поэтому колдовством своим тёмным поддерживала она в Творимире жизнь.
  Шли годы...
  Лежавшая на берегу Мария постепенно погружалась под мох, а Творимир, несмотря на сберегавшее его колдовство, так источился, и в то же время стал таким ясным, да светлым, что, не умирая, почти душой стал. Мог он над землей подниматься, мог, подобно облаку парить, и боли физической уже не испытывал Творимир. И тогда пришлось ведьме всё своё колдовство претёмное использовать затем только, чтобы удержать его. Но всё же иногда, в ночи безлунные, удавалось Творимиру вырваться, и тогда парил он над болотом, а потом и над лесом, и звал свою Марию.
  Зоркими очами своими смотрел он на землю, чувствовал, что Мария где-то поблизости, но всё же не видел её. А сокрытая подо мхом Мария слышала его, хотела криком подозвать его, но только шептать могла. Да и не силе её голоса дело было, а в том, что Карга это место от колдовством своим, словно куполом, скрыла. А Творимир парил всё дальше над землей, всё звал Марию, но одно лишь угрюмое бормотание забытых лесных духов доносилось до него.
  И всякий раз ведьма настигала его, и возвращала назад, на остров, который среди болотных топей возвышался. И там припадала к душе его, и пила его силы...
  
  * * *
  
   Вот что рассказала Мария ребятам, и после повествования этого действительно многое стало ясно. Но всё же Виталик спросил ещё:
  - А что за кусок мха, который я в своём огороде нашёл?
  И вот что ответила Мария:
  - Лет двести тому назад пришёл на болота молодой барин Иван Хмельницкий. То ли в лесах он заплутал, то ли сам приключений искал. В общем, подошёл он к тому самому месту, где я подо мхом лежала. А от мха этого сияние исходило. Понравилось то помещику, отковырнул он кусок мха, да и в своё владенье снёс. Но во мху том частица духа моего была, и так как уже не сокрыта она была колдовством, то Творимир почувствовал её, и явился в усадьбу к помещику. Там он искал он меня, а потом явилась ведьма, его забрала. Так повторялось много раз. Так что ничего удивительного нет в том, что в конце концов, барин снёс этот "проклятый" мох на окраину свои владений (как раз туда, где сейчас стоит твой дом, Виталик), и закопал его там.
  После этого Изя молвила:
  - Мария, ты рассказала нам многое, но всё же самого главного мы ещё не знаем: как помочь тебе?
   И вымолвила Мария:
  - Ах, как же я могу вас о чём-то просить, если это вам смертью грозит?
  Но тут вступился Виталик:
  - Но ведь мы действительно очень хотим тебе помочь. Раз мы досюда дошли, так и дальше пойдём...
  Некоторое время Мария безмолвствовала, затем вымолвила негромко:
  - Если уж говорить честно, то я и сама очень хочу, чтобы вы мне помогли. Ведь если не вы, то кто же? Сколько ж мне в этом мху лежать? Ладно. Выслушайте. Должны вы будете на остров, который среди этих топей возвышается, пробраться, найти там Творимира, и рассказать ему, где меня искать.
  - Хорошо, - сразу кивнул Виталик.
  - А я к бабушке хочу, - захныкала маленькая Маришка.
  - Вот о тебе-то мы и не подумали, - вымолвила Изя. - Ведь, если мы в болотные топи пойдём, так, конечно же, тебя с собой брать никакого права не имеем.
  - И я не хочу с вами! - всхлипнула Маришка. - Я домой хочу!
  И тогда вот что сказала Мария:
  - А ты пойдёшь домой. Тебя один из моих слуг-воронов проведёт.
  - Мы видели вчера этих воронов, - проговорил Виталик. - Они нас от ведьмы защитили. И, выходит, они вам служат, да?
  - Совершенно верно, - прозвенела Мария. - Они - порождения моей души печальной. Один за другим, словно дети мои, выпорхнули они из глаз моих. Давненько это было, и с тех пор они немало неприятностей Карге причинили.
  - Неужели они не могли до Творимиру весточку о тебе донести? - спросила Изя.
  Мария вздохнула печально, и вымолвила:
  - К сожалению, ведьма быстро раскусила, насколько действительно большую они представляют опасность. Так что наложила она страшное проклятье: как только ворон приближается на определенное расстояние к Творимиру, так в белый пламень одевается, а через мгновенье всё, что от него остаётся - это кучка пепла. Тем не менее, один из воронов всё-таки полетит перед вами: он укажет вам тайную тропу через болото. Он оставит вас на некотором расстоянии от острова, так как иначе сгорит. Единственное что: я не знаю, как сохранилась эта потайная тропа. Вы уж будьте осторожны: в трясину не свалитесь. Ведь это такое хищное болото: кто туда попал, назад уже не вырвется. Так что, если почувствуете, что дальше идти не желаете, так сразу назад поворачивайте, домой возвращайтесь (а ворон вас из лесу выведет), и ни в чём себя не вините. Ну, а теперь ступайте.
  - Что же я, одна здесь останусь? - захныкала Маришка.
  - Ну, как же одна - со мной, - вымолвила Мария. - И тебе скучать не придётся. Я ведь тебе сказки рассказывать буду. Ты ведь любишь сказки?
  - Да, очень люблю, - кивнула Маришка.
  - Ну, а я знаю такие сказки, которые больше никто из людей тебе не расскажет. Это очень старинные сказки.
  - Ух ты! Ух ты! - Маришка даже захлопала в ладоши. - Рассказывай, конечно.
  - Ну, готовы? - осведомилась Мария.
  - Да, - ответила Изя.
  - Угу! - кивнул Виталик.
  - Тогда подойдите к моему рту, - повелела Мария.
  Изя и Виталик взялись за руки, после чего подошли к горизонтальной двери, которая на самом деле являлась закрытым ртом.
  - Сейчас я вас выдохну. Приготовьтесь: будет небольшой толчок и лёгкое головокружение, - предупредила их Мария.
  Вслед затем она немного приоткрыла свой рот-дверь. Стал виден мох, который накидала на неё Карга. Причём ребятам этот мох показался очень густым переплетеньем змеевидных корней. Также в этом мху проползала некая букашка, и уж она-то представилась ребятам настоящим чудищем.
  Затем Мария подула, и Виталик с Изей стремительно полетели на эти "корни", а также и на чудовищную букашку. Конечно, они завопили от страха.
  Но, как только они пролетели между тонких, белых губ Марии, как начали увеличиваться в размерах. И вот уже разорвали мох, и выкатились на болотный берег. И с виду они были такими же, как и прежде.
  Но всё-таки они не сразу опомнились, и ещё некоторое время оглашали окрест своим воплем. Наконец, Изя дёрнула голосящего Виталика за плечо, и проговорила с укоризной:
  - Ну, довольно же!
  Виталик резко захлопнул рот, и смущённо огляделся.
  
  
  
  
  
  Глава 6
  "Топи"
  
  Хотя уже начался новый день, и, судя по всему, небо не было завешено тучами: над болотом нависали унылые сумерки. Причиной тому была густая серая дымка, которая постоянно нависала над топью и сужала видимость до нескольких десятков метров.
  И ещё некоторое время не хотели замолкать отголоски от крика Виталика. Эти отголоски метались над трясиной, дробились на кочках, и зловещих, неведомо что таящих холмиках; постепенно всё-таки погружаясь в сумрачные дали. И вот из дымки унеслось утробное, чрезвычайно низкое, явно нечеловеческое урчанье.
  - Вот проклятье, - пролепетал Виталик.
  И тут буквально у него под носом раздалось отрывистое карканье. От неожиданности Виталик, да и Изя за компанию, подпрыгнули, и издали ещё один громкий крик: "А!".
  Но потом увидели, что это, конечно же, ворон - порождение, и верный слуга Марии. Он сидел, повернув к ним голову, и не мигая, смотрел своим выпученным, ничего не отражающим чёрным оком.
  Тут сзади прозвучал слабый голос Марии:
  - Идите же. И буду ждать вас и... Творимира!
  Они обернулись, и увидели бледный, источающий вековую тоску, но, вместе с тем и надежду, лик Марии.
  - До встречи, - сказали они Марии, а затем пошли вдоль берега, вслед за вороном.
  Вскоре вновь раздалось угрюмое, утробное урчанье. Ребята укрылись за корягой, и некоторое время не смели из-за неё выглянуть.
  Стало очень-очень тихо. Ведьмино болото застыло, насторожилось. За непроницаемым серым покровом, который нависал в затхлом воздухе, таилось что-то недоброе. От этого места хотелось бежать, а надо было углубляться в него - идти навстречу смертельным опасностям.
  И вот ворон каркнул негромко, и, взмахнув угольными своими крыльями, стремительно перенёсся на одну из торчащих из тины кочек.
  - Дорогу нам показывает, - вымолвила Изя.
  - Ясное дело, что дорогу, - проговорил Виталик.
  - Ничего и не ясно. Я бы, например, ни в жизнь не догадалась, что надо перепрыгивать именно к этой коряге, - произнесла девочка. - Да и как догадаешься? Ведь здесь тина кажется такой же опасной, как и во многих иных местах. Ох, и не ступишь в неё. Того и гляди: провалишься. Не хочется мне на болотном дне гнить.
  - Ну, раз испугалась, так и оставайся на берегу! - презрительно фыркнул Виталик, и первый прыгнул к кочке.
  Но до коряги он, конечно, не допрыгнул. Также нельзя сказать, что он приземлился. Он погрузился. Не глубоко, правда, а так - по колени. Но и этого "по колени" было достаточно, чтобы он перепугался, замахал руками, и начал выкрикивать, истошно:
  - А-а-ай, страшно! О-о! Помогите! Спасите!
  Он раскачивался всё сильнее, а от этого и ужас его усилился. Глаза его вылезли из орбит, и, если прибавить к этому, что он немало перепачкался в тине, то, можно сказать, что он весьма напоминал болотное чудище.
  Ворон закаркал, замахал крыльями - таким образом, пытался предупредить мальчика, чтобы он успокоился, но куда там: Виталик продолжал раскачиваться, и вот-вот должен был рухнуть в тину, из которой уже при всём желании не смог бы вырваться.
  И вот тогда Изя совершила один из лучших своих прыжков. Оттолкнувшись от берега, она перелетела к Виталику, и довольно сильно подтолкнула его к той коряге, на которой сидел ворон.
  И вот грязные, перепачканные в тине, выбрались они на подрагивающую, готовую перевернуться корягу.
  Ворон сделал круг над их головами, а затем уселся на следующую корягу, до которой было, по меньшей мере, десять метров.
  - Что же, продолжим наш путь, - вздохнул Виталик, и первым ступил в невидимую под тиной тропу.
  
  * * *
  
   Хотя на руке у Виталика были часы - польза от них равнялась нулю. Судя по их индикатору, минуты летели как секунды, причём в обратную сторону. И ребята совершенно потеряли чувство времени.
   Ведь, если не считать этого лживого, лихорадочного бега времени на часах - всё вокруг них было покружено в абсолютную тишину. Казалось, что на самом деле время остановилось; время умерло, так же как и это болото.
   Сколь они, вслед за вороном пробирались от кочки к кочке? Часы, или, быть может, сутки, или даже годы? А, может, и целую жизнь?..
  Да - им казалось, что уже целая жизнь миновала с тех пор, как они покинули относительно безопасный берег. Им казалось, что болото никогда не закончится, и что им проводник - ворон, сам заблудился, и водит их по кругу. И будет так водить до тех пор, пока не наступит вечная ночь...
  Неожиданно Изя сильно сжала руку Виталика чуть повыше запястья, и прошептала голосом, подрагивающим от страха:
  - Посмотри, там стоит кто-то.
  И другой, дрожащей рукой указала на некую ужасающую, корявую фигуру, которая выступала из трясины, чуть в стороне от их невидимой тропы.
  - Смотрит на нас, - пролепетал Виталик.
  Ребята не смели, да и просто не могли пошевелиться - ужас сковал их. Так прошло довольно много времени. Капли пота скатывались по их лицам...
  А потом туман слегка вздрогнул, и расступился.
  - А ведь это же просто коряга! - нервно ухмыльнулся Виталик.
  - Действительно, коряга... вроде бы, - пролепетала Изя.
  И тут "коряга" вздрогнула и издала утробное урчанье.
  - Ой, мамочки! - взвизгнула Изя, и теперь уже очень сильно вцепилась в руку Виталика.
  И тут рядом с "корягой" пролетел их ворон проводник, и издал крик, в котором послышалась насмешка. Тогда чудище бросилось за ним, и ещё через мгновенье туман поглотил их.
  И всё, - больше никаких звуков, будто и не было ничего: ни чудища, ни ворона. Виталик даже подумал: "А не снится ли мне всё это?" - он и глаза протёр, надеясь, что проснётся у себя в комнате, и вспомнит обо всём, как о кошмарном сне. Но нет, к сожалению не проснулся. И окружающее их болото было реальностью.
  Ребята подождали ещё несколько нескончаемо долгих минут. Виталик даже попытался считать вслух секунды, но, однако ж, очень быстро сбился. Он произнёс:
  - Хоть бы ворон вернулся... хоть бы вернулся... Ну, когда же он вернётся?
  - Может, и никогда не вернётся, - вымолвила Изя.
  - Но... но... - Виталик аж съёжился от этой мысли.
  - Может, вернётся не он, а то чудище.
  - Угу. Вполне может быть. Но что же нам делать?
  - Дальше пробираться, - мрачно заявила Изя. - Шаг за шагом выверять. Самим тропку выискивать.
  Они всё-таки подождали ещё несколько минут, а потом продолжили свой опаснейший путь.
  
  * * *
  
   Виталику и Изе думалось, что они обречены. Причём это было не просто предположение, а уверенность. И всё-таки они продвигались вперёд. Продвигались медленно, потому что один неверный шаг грозил неминуемой, страшной гибелью. Они двигались из-за страстной, ни с чем не сравнимой жажды жить. Раньше они даже и не предполагали, что жажда жизни может быть настолько огромной. Казалось, всё можно было отдать за одно только мгновенье бытия...
   И когда из однообразного марева вдруг выступило нечто чёрное, широкое, вытягивающееся в разные стороны, то на глазах у них засияли слёзы, а Виталик даже и прошептал:
  - Ну, неужели это берег?
  - Да, берег, - счастливым голосом вымолвила Изя. - Должно быть, мы всё-таки достигли того острова, который посреди болота. Так что теперь нам надо быть вдвойне осторожными. Пусть днём силы ведьмы убывают, но всё же, сдаётся мне, что не спит она...
  Но уже возле самого берега они всё-таки потеряли свою особую бдительность. Очень уж хотелось поскорее ступить на твёрдую почву.
  В результате, Виталик всё-таки сделал один неверный шаг - нога его заскользила вниз, под уклон, он взмахнул руками, окончательно потерял равновесие, и вдруг оказался по пояс погружённом в отвратительную, зыбкую жижу. Но Изя уже была на берегу. Там она ухватилась за чёрную, покрытую шипами ветвь кустарника (других ветвей там, к сожалению, не наблюдалась), и не без труда склонила эту толстую ветвь к Виталику.
  Тот схватился - изранил ладони, от боли заскрипел зубами, но ветви всё-таки не выпустил. Ещё немного помучался, и, наверно, первым попавшим в эти топи был освобождён - выбрался на берег.
  Правда, при ближайшим рассмотрении берег оказался не менее жутким, чем болотная трясина, чем все чудища поджидавшие их на этом пути. Но теперь у них просто не было выбора. Раз начавши этот путь, теперь они должны были пройти его до конца.
  
  
  
  
  
  Глава 7
  "Остров посреди болота"
  
   Прежде всего, надо отметить, что кое-где из берега торчали остатки древнего частокола. Причём от времени эти деревянные некогда колья совсем окаменели, и были чрезвычайно чёрными. И каждая зазубрина на этих кольях (а таких зазубрин было очень много), по остроте своей могла сравняться с хорошо заточенным шилом.
  Ну а помимо того, на вершине каждого из кольев была закреплена ссохшаяся, мумифицированная человеческая голова. Обычные черепа не казались бы такими жуткими, как эти съёжившиеся головы. В отличие от безликих черепов, они ещё сохранили некоторые черты своих обладателей. Но все эти индивидуальные черты казались погребёнными под огромным, всёпоглощающим ужасом. Рты их были раскрыты в безмолвном, века уже тянущемся вопле, а в пустые тёмные глазницы неотрывно и зло наблюдали за дрожащими, скособочившимися возле одного из кольев ребятами.
  Воздух был таким тяжёлым, такая в нём чувствовалась тревога, такая непроглядная жуть, что тяжёло было двигаться, а ещё тяжелее думать и говорить. А больше всего хотелось завопить от ужаса, и тем самым, конечно же, выдать своё присутствие.
  - Ой, двигается, - выдохнула Изя.
  И она кивнула на одну из голов, которая действительно, без всякой видимой причины начала двигаться на своём колье. Голова медленно проворачивалась, стараясь расположиться так, чтобы глядеть на ребят прямо, а не краем пустой глазницы.
  Надо сказать, что Изя слишком перенервничала, и теперь уже близка была к истерике. Так что она вскочила бы и побежала, если бы Виталик не схватил её, и не зашипел:
  - Да тише же ты! Ведь нельзя здесь бегать! Потихонечку надо пробираться! Тогда, быть может, ведьма и не заметит нас...
  - Ой, извини, - всхлипнула девочка. - Я больше не буду. Но ты должен понять. Мне так страшно. Так страшно...
  - Я тебя понимаю. Мне и самому страшно. Но надо всё-таки ползти дальше...
  
  * * *
  
   И они поползли. Причём ползли очень медленно, из всех сил вжимались в сухую, растрескавшуюся (будто и не возвышалась она из болота), почву. И со стороны их действительно сложно было разглядеть: такими они были грязными, схожими с этой почвой.
   Они без труда проползли через переломленный во многих местах частокол, и оказались среди жалких, почти полностью вросших в землю остатков деревенских домишек.
   Тогда Виталик прошептал:
  - Должно быть, эта та самая деревня, в которой Карга родилась.
  При слове "Карга", над вымершей деревней взвился протяжный, пронзительный звук. Казалось, будто завывал кто-то...
  Ребята замерли - даже не дышали.
  Тут над их головами стремительно пронеслось нечто чёрное, массивное; однако ж, они остались незамеченными. Дыхнуло тленом...
  Через некоторое время Виталик решился: он осторожно пошевелился, и вымолвил:
  - Да - та самая деревня. Изгнав Каргу, жители её были обречены. Все они были умерщвлены, а болото, со временем разросшись, окружило её кольцом.
  - Ох, чует моё сердце, скоро мы ведьму увидим, - вздохнула Изя.
  И они поползли дальше...
  Когда они огибали остатки погнувшегося, но и окаменевшего за тысячу лет забора, то услышали зловещий шёпот:
  - О-о, чадо моё! О-о, дитятко моё! Так бы и поглотила тебя! Но не могу - нет! Вместе с тобой все силы мои уйдут! А если бы и могла - так не решилась бы! Ведь ненавижу тебя! А вместе с тем, привязалась к тебе! О-о, дитятка!
  Трудно сказать, какое чувство преобладало тогда в Виталике и Изе: страх или же любопытство. От страха у них волосы на голове дыбом вставали, а от любопытства - сердца пылали.
  И вот, дрожащие от страха, они очень осторожно выглянули из-за забора. И открылась им жутковатая картина.
  
  * * *
  
  На широком, чёрном бревне сидела ведьма. Конечно, из-за непроницаемого для солнечных лучей тумана, там было весьма сумрачно, но всё же, в сравнении с ночным, освещение было хорошим. И оказалось, что Карга ещё более отвратительное создание, чем думалось сначала.
  Помимо тех неестественных, чуждых природе форм, которые составляли её тело, и которые ещё как-то поддаются описанию (чего только стоит только вывернутый, разделяющийся на множество костистых отростков нос). Помимо этого, было ещё нечто неизъяснимое, от чего душа наполнялась тоской, отчаяньем, и, самое главное - ужасом. Это нечто окружало её тело, это нечто пульсировало в многочисленных трещинах, рассекавших её древнюю плоть.
  А в своих тёмных, похожих на ссохшиеся ветви ручищах, она сжимала Творимира. Причём из её глазищ ниспадало некое чёрное, быстро пульсирующее свечение, которое обволакивало ставшего почти духом юношу, отчего он сильно сжался, и размерами едва ли превышал годовалого ребёнка (при этом оставался всё-таки юношей, а не ребёнком).
  И Карга шипела на него:
  - Вот я тебе по ночам побегаю! Когда-нибудь всё-таки кончится моё терпение, и тогда выпью все твои силы! Что?! Что ты там шепчешь?! "Мария"?!.. О-о, да будь проклято это имя! Знай, что её больше нет! Что?! Куда же ты рвёшься?! Неужели ты так ничего не научился! О-о, проклятый упрямец! Твоя Мария давно стала прахом! Подчинись мне! Покорись, проклятый!
  Несчастный страдалец продолжал дёргаться. Со стороны это казалось, будто оплетённый паутиной светлячок пытается вырваться на свободу. Но, чем больше этот "светлячок" дёргался, тем больше запутывался он в паутине. Этой паутиной было то чёрное свечение, которое исходило из глазищ ведьмы. И через несколько минут напряжённой, мучительной борьбы Творимир оказался полностью погружённым в тёмный кокон. И лишь слабое сияние, которое исходило из плотно переплетённых призрачных нитей, говорило о том, что отважный юноша ещё жив и, несмотря на переживаемые им мучения, не сдаётся.
  И здесь надо сказать, что, несмотря на то, что Карга часто заявляла, что ей нравится причинять страдания, а то и убивать, на самом деле это было не правдой. Злодейства давно наскучили ей, и она вершила их, скорее, по инерции, так как ничего иного просто не умела. Но на самом деле, она испытывала страшную, воистину адскую скуку.
  Вот и теперь, наказав таким образом непокорного Творимира, она не испытала никакой радости. И даже что-то терзало её сумрачное, уродливое сердце. И спрашивала себя Карга: что же это такое её терзает? Неужели жалость? Неужели раскаяние? Неужели не всё светлое изошло из неё вместе с Марией? И она проклинала себя за эту слабость. Ей мнилось, что только когда она творит зло: терзает и убивает - только тогда она сильна.
  И вот зашипела она:
  - Знай же, упрямец, что на эти болота забрели человеческие детёныши. И я догадываюсь, почему они здесь: всё из-за твоих ночных путешествий! Да-да, ты своим появлением растревожил их, и они решили отправиться к тебе на помощь. И что они смогут сделать, эти хилые детишки, против меня, а? Ну, скажи? Они обречены! Только чудом они укрылись от меня прошлой ночью, но уж сегодня то я их найду. Я чувствую, что они всё ещё на болотах. Заблудились, должно быть, бедняжки! Хых! - Карга премерзко хмыкнула. - Ну, уж я то их найду. И присоединяются их головы к тем, которые уже торчат на кольях. И ведь всё ты виноват! Ты их позвал!
  Сияние, которое вырывалось из кокона, быстро замерцало, в воздухе пронёсся сдавленный стон.
  - Страдаешь?! - невесело хмыкнула Карга. - Ну, вот то-то же. Оставайся здесь, ну а я через некоторое время вернусь...
  Когда эти слова были произнесены, и без того противоестественные формы ведьмы начали больше прежнего искажаться. Будто провалы в мёртвую бездну проявились вокруг неё черные полосы. И вдруг взвилась она вверх - мгновенно растворилась в сером сумраке.
  На широком чёрном бревне остался лежать кокон. Из него прорывались слабые световые вспышки. Кокон вздрагивал - Творимир пытался вырваться на волю, но его сил явно не хватало: он был истомлён ночной борьбой.
  И тогда ребята не сговариваясь бросились к нему. Они протянули к кокону руки, попытались его разорвать, но тут же, стеная, отдёрнулись.
  Дело в том, что от кокона исходил чрезвычайный, жгучий холод.
  - Бр-р-р, - потирал ладоши Виталик. - У меня сейчас пальцы отвалятся. И как только можно такой холод терпеть?
  - Бедный, бедный Творимир, - жалостливо молвила Изя. - Ты слышишь нас?
  Кокон перестал дёргаться, но исходящее из него сияние усилился. Раздался голос Творимира:
  - Неужели это вы, дети пришедшие из деревни?
  - Да, это мы, - сказал Виталик. - Ты молил нас о помощи, вот мы и пришли.
  - И у нас есть для тебя добрая весть, - вымолвила Изя. - Дело в том, что твоя Мария жива.
  При этих словах исходящее из кокона сияние многократно усилилось. Ребятам даже пришлось глаза закрыть: иначе бы они ослепли.
  Голос Творимира зазвучал много сильнее прежнего:
  - Я всегда знал это! Карга пыталась меня обмануть, но сердце не обманешь!
  - Мария по-прежнему помнит тебя, и тоскует по тебе, - вымолвила Изя.
  - И это я всегда чувствовал, - уже более спокойно вымолвил Творимир.
  Откуда-то издали донёсся злобный, отрывистый вопль. Вместе с этим воплем вернулось и напряжение. Изя проговорила:
  - А ведь Карга может вернуться в любое мгновенье.
  Виталик проговорил деловито:
  - Сейчас я рубашку разорву, и руки тряпьём обмотаю; так, может быть, и не обморожусь об этот кокон...
  - Нет. Бесполезно. Так просто его не распутать, - молвил Творимир. - А бегите-ка вы в дом, отсюда третий по счёту. На столе там чёрный, колдовской меч лежит. И только этим мечом сможете вы кокон разрубить.
  Ребята чувствовали, что времени осталось совсем немного. Они рванулись к указанному дому.
  И этот дом, так же как и иные дома, являл собой вид жалкий, и, вместе с тем - жуткий. Он почти совсем врос в землю, так что ребятам пришлось протискиваться в него не через дверь, а через окно.
  В горнице было совсем темно, а уж смердело так, что приходилось дышать исключительно ртами. На ощупь нашли стол, а потом и меч.
  Причём меч оказался двуручным, тяжеленным. Виталик едва его поднять смог, и только с помощью Изи кое-как вытащили его из дому, и дальше - доволокли до светящегося кокона.
  Раздался голос Творимира:
  - Рубите, не жалейте. Этот меч, даром что колдовской, вреда мне не причинит, а вот кокон разрубит.
   Совместными усилиями Виталик и Изя подняли меч, а затем - обрушили его вниз. Удар получился, что надо: чёрное лезвие, словно некое орудие богов, с ужасающей силой врезалось в кокон.
   Брызнули чёрные искры, которые, однако ж, прямо на лету окрашивались в радужные цвета. И этих искр было превеликое множество. Они пролетали прямо через тела ребят, однако, не причиняли им никакого вреда.
   Меч разрубил не только кокон, но также и то широченное, чёрное бревно, на котором он лежал.
  Глядя на это, Изя пробормотала испуганно:
  - О-ой, кажется, мы ему повредили...
  Но уже выбивались из двух разрубленных половинок изящные, звёздно-серебристые струи, и, плавно закручиваясь, составляли фигуру Творимиру.
  Несмотря на все пережитые мученья, счастьем сиял лик юноши, и приговаривал он:
  - Ну, теперь я свободен.
  И вновь вырвался из мрачного, серого тумана, который нависал над болотом, заунывный вопль.
  Тогда Изя быстро рассказала Творимиру, где он сможет найти свою Марию. Он внимательно выслушал, и проговорил:
  - Спасибо вам большое, но... Если мы с Марией обладаем свойствами нечеловеческими, если мы от Карги укрыться можем, то вы как же? Вот я сейчас к Марии над топью болотной полечу, а вы? Неужели думаете, что на своих двоих от неё убежать сможете?
  - А о себе то мы и не подумали, - вздохнул Виталик. - Но ты всё равно лети поскорее, потому что простыми словами делу не поможешь, а она прямо сейчас может вернуться.
  - Нет, мы вас так не оставим. Мы обязательно вернёмся: я и Мария. Мы на Каргу управу найдём.
  - Хорошо-хорошо, - кивнула Изя. - А сейчас поскорее лети, а то окажется, что все труда напрасными были.
  - Улетаю, но не прощаюсь, - вымолвил Творимир, и сияющим серебряным облачком канул в сером мареве.
  Тогда Виталик заявил:
  - Ну вот: кажется, моя мечта осуществилась: я помог Творимиру, а заодно и Марии, и...
  Он замолчал, и мрачным было его лицо. Изя закончила за него:
  - И в результате мы остались на колдовском острове, где-то посреди проклятого болота, и, скорее всего мы обречены.
  Девочка всхлипнула, и прошептала жалобно:
  - Неужели я никогда больше не увижу солнечный свет?
  Виталик сказал:
  - И остались здесь в одиночестве. Ожидая возвращение разъярённой Карги...
  - В одиночестве ли? - тихо спросила девочка.
  - Что?
  - Почему ты думаешь, что мы одни на этом острове?
  - Ну, а кто же здесь ещё может быть? - Виталик быстро огляделся.
  И в этом сером тумане ему действительно почувствовалось движенье. Причём движение это происходило ни с одной какой-то стороны, а повсюду. И ещё, до предела напрягши свой слух, он расслышал, что окружающая тишь - это, вообще-то, не тишь. Слышался чей-то зловещий, или безумный шёпот. Так же и чьи-то шаги доносились, и стенания, и вопли.
  - Мне кажется, что они подзывают свою владычицу, Каргу, - вымолвила тогда Изя.
  - Бежим! - выкрикнул Виталик.
  - Бесполезно, - вздохнула девочка.
  - Бежим, бежим; может, укроемся где-нибудь, переждём, а потом сам Творимир вернётся, и как-нибудь нас отсюда вызволит.
  И они побежали по искорёженной деревенской улочке, и вскоре оказались возле частокола. Там, возле перегнувшегося, но всё равно высокого и, по всем параметрам массивного строения, настиг ужасающий вопль. Такая в этом вопле была сила, такая ярость, что ребята, словно под действием взрывной волны, повалились на землю.
  То вопила ведьма, которая только что вернулась на остров, и обнаружила пропажу Творимиру. И вот уже звенит, дребезжит, разрыхляя воздух, уподобившийся мириадам ржавых, но всё равно очень острых шильев голос Карги:
  - А-а! Теперь я понимаю! Эти сосунки, эти человеческие детёныши - они каким-то образом смогли пробраться на мой остров, и они освободили Творимира! Ну, ничего-ничего! Что они этим добились?! А?! Творимир будет схвачен, а они - растерзаны! Эй, слышите, вы, маленькие негодяи?! Я чувствую: вы здесь, вы поблизости! Вы просто не могли далеко уйти, и улететь. Ведь у вас же нету крылышек, не так ли?! Вот сейчас я вас найду...
  Ребятам казалось, что голос ведьмы доносится прямо у них из-за спин, что она возвышается за ними, и уже нагибается, чтобы подхватить своими ужасными ручищами.
  Они не смели повернуться, тела их немели от ужаса, но всё же они находили в себе силы, и ползли к тому массивному строению, которое возвышалось над ними.
  Сквозь пролом в стене втиснулись они в затененное помещение, но и там не остановились, а ползли все вперёд и вперёд, желая забиться в какой-нибудь тёмный угол, и сидеть там, не двигаясь, не дыша.
  И поэтому, когда доползли до какой-то широкой трещины в полу, то не испугались, а даже обрадовались, и поспешили в эту трещину протиснуться.
  
  
  
  
  
  Глава 8
  "Под землей"
  
  Они полетели вниз, но тут же, впрочем, грохнулись на пол. И если в верхней горнице совсем ничего не было видно, то здесь, в погребе, мерцало зловещее, тускло-алое свечение. Это свечение исходило из печи, которая была вделана прямо в стену. Надо отметить, что стены представляли собой жутковатую, прессованную помесь из отравленной, мёртвой земли; окаменевшей древесины, а помимо того - крошённых костей.
  Ну, а в самой печи вместо обычных дров уложены были растрескавшиеся, искажённые в агонии человеческие черепа. И каким-то изумительным, колдовским образом эти черепа тлели.
  Перед печкой сидела, обернувшись к ребятам спиной, некая фигура. Судя по длинным, седым волосам; судя по изгнившему, тёмному платью - это была старуха.
  И Изя шепнула на ухо Виталику:
  - Ну, по крайней мере - это не ведьма. Ведьма-то, наверху...
  Да - уж, она могла и не говорить. Карга действительно была наверху, но, судя по её неистовым воплем, судя по тому, что дом, в который они пробрались, трещал, гудел и вообще - грозил рассыпаться, ведьма напала на их след, и собиралась спуститься вниз. А от одного воспоминания о том, какая эта ведьма уродливая, уже становилось дурно.
  - Ну, что же нам делать? - залепетала совсем уж жалобно несчастная Изя. - Я на всё готова, лишь бы только эту Каргу не видеть.
  - Быть может, эта старуха поможет, - не вполне уверенно вымолвил Виталик, и подошёл к той, что сидела возле печи.
  А эта старуха, казалось, оставался совершенно безучастной к происходящему. Виталик прокашлялся - старуха даже не шелохнулась. Тогда мальчик пролепетал:
  - Извините, пожалуйста. А вы не могли бы нам помочь?
  Вопрос, конечно, прозвучал глупо, но ничего иного Виталику в голову не шло. Старуха по-прежнему сидела на месте.
  А сверху доносился беспрерывный грохот, удары, и такое шипенье, будто там сплелась в смертоносный клубок сотня здоровых, ядовитых змей. Вообще-то, Карга давно бы уже проползла в этот погреб, но она случайно повалила на пол стол, и он загородил трещину.
  Так что ведьма, чувствуя, что ребята где-то поблизости, обшаривала дом, и совсем скоро должна была всё-таки наведаться в погреб. Понимая это, Виталик собрал волю в кулак, и шагнул к старухе, которая сидела возле печи. Он положил ей руку на плечо, и ещё раз вымолвил:
  - Извините, пожалуйста...
  А потом он сильно сморщился, и едва сдержал вопль, который уже наверняка выдал бы их местопребывание. Дело было в том, что в его запястье вцепилась редкостного уродства ручища. Она была костлявой, изрезанной глубокими трещинами; кожа свисала с неё, и в то же время, кожа эта была чрезвычайно жёсткой. Ну а ногти у старухи были такими длинными, и такими колючими, что они сразу разодрали кожу на запястье мальчика. Потекла кровь.
  И сразу же сверху раздался визг ведьмы:
  - А-а, чую вашу кровь! Ну, где же вы?!
  Изя побледнела, и упала перед старухой на колени. Девочка тянула к старухе свои тоненькие, трясущиеся руки, и молила:
  - Пожалуйста, помогите нам. Ведь вы наша самая последняя надежда. Пожалуйста, мы очень вас просим!
  И тогда старуха неожиданным стремительным рывком обернулась к ним. Изя взвизгнула и отдёрнулась. Виталик тоже дёрнулся, но уже не мог отойти от старухи - она только крепче вцепилась в его запястье.
  Глазницы у старухи были пустыми, но не просто чёрными - нет. Из них, как из язв, медленно сочилась густая, тёмная кровь. Эта кровь стекала по её изъеденным морщинам щекам, а дальше попадало на платье, которое всё уже пропитано было этой кровью. Далее кровь сочилась по ножкам стула, на котором старуха сидела и протекала в небольшую дырку на полу. Можно было предположить, что за прошедшие века где-то глубоко внизу образовалось уже целое озеро из такой вот ядовитой, смрадной крови.
  Вот задвигались губы старухи, и раздался её сухой, трескучий голос. Причём звуки, которые она издавала, не совпадали с движеньем её губ, так что казалось, что голос рождается где-то вне её тела. Она спросила:
  - Вы знаете Каргу?
  Конечно, ребята были весьма изумлены таким неожиданным вопросом, но всё же Виталик нашёл в себе силы ответить:
  - Да. К большому сожалению.
  Изя спросила:
  - Ну, а вы её знаете?
  Старуха криво усмехнулась, и вымолвила:
  - Да, уж. Ведь она - моя дочь.
  Изя сразу вспомнила древнюю легенду, и вымолвила:
  - Так вы Изильда-кривая?
  - Да, - прохрипела старуха.
  - Так это вам виденье было, что дочку надо Марией назвать?
  - Мне, мне... - вздохнула старуха.
  Сверху раздалась целая череда наисильнейших ударов, от которых затрясся пол. И завизжала Карга:
  - Ну, где же вы?! Где?! Всё равно я вас найду! Приготовьтесь к самому страшному! Хотя нет - вы даже и представить не можете, что вас ждёт!..
  А Изильда говорила ребятам:
  - Да - это из-за меня девчонка стала жуткой Каргой, а не доброй Марией. Но и я из-за этого настрадалась. Ведь она меня, мать свою, главным своим врагом почитает, и для меня особое мученье придумала. Ведь остальным то что: сердца повыдирала, и всё - конец их казни, а мне жизнь оставила, но какую жизнь! Видите... - старуха указала на свои кровоточащие глазницы.
  - Так это она вам глаза вырвала? - спросил Виталик.
  - Нет, я сама.
  - Вы? - изумилась Изя. - Но зачем же?
  - А вот сейчас увидите, сейчас покажу...
  Здесь старуха усмехнулась. И по этой искажённой усмешке можно было понять, что Изильда всё-таки безумна. Видно, то мучительное тысячелетье, которое она провела в погребе, не прошло для неё даром.
  Продолжая удерживать Виталика одной рукой, она другую руку запустила в карман своего платья, и вдруг вытащила оттуда два глаза.
  Изя вынуждена была зажать ладонями рот, иначе бы она закричала.
  Итак, на ладони у Изильды лежали два глаза. Причём глаза эти не были мёртвыми. Чёрные зрачки в них быстро двигались, а также эти два глаза слегка пульсировали.
  - Видите, какие зрачки чёрные? - поинтересовалась Изильда.
  - Д-да, - жалобно пролепетал Виталик.
  - Нет, ты погляди внимательно: ведь они не просто чёрные - в них сама бездна.
  - Д-да, вижу. Только, пожалуйста, если можете, помогите нам. Ведь Карга сейчас сюда ворвётся, да и сцапает нас.
  - А-а, ведь это Карга, доченька моя ненавистная, в глаза мои бездну засадила. И из-за этого я видела я то, что мне бездна тёмная показать хотела. А это человек простой вынести не может. Вот и выдрала я глаза, растоптать их хотела, да, оказывается - не растопчешь их, колдовские они...
  - Понятно, можете не продолжать, - попросила Изя.
  - Это почему же не продолжать? - возмутилась Изильда. - Вы то, счастливчики, не испытали то, что я без всякой вины испытала. Да такое мученье, которое на мои плечи взвалилось, ни один человек не испытал!
  - Но, если осталась в вашем сердце хоть самая малая крупинка жалости, так помогите нам! - умоляла Изя.
  - Что же, помогу, - хмыкнула Изильда. - Только при одном условии.
  - Да-да, только поскорее. Карга вот-вот сюда ворвётся, - молил уже Виталик.
  - Ну, так слушайте, чего я хочу. Внимательно слушаете?
  - Да! Да!
  - А хочу я детки ваших глаз! - торжественно изрекла Изильда, и тоненько захихикала, ещё раз давая понять, что она совершенно безумная.
  - Да, да, - продолжала отвратительная старуха. - Мне нужны ваши милые, детские глазки. Один глазик от мальчика, и один глазик от девочки.
  Виталик так разволновался, что заявил прямо то, что думал:
  - Да вы просто сумасшедшая.
  Изильда вновь захихикала, приговаривая:
  - О, конечно - я сумасшедшая. И мне нужны ваши глазки, чтобы видеть мир таким, каков он есть, а не таким, каким мне его показывает, чёрная бездна.
  - Но, если вы у каждого из нас вырвете по глазу, то мы непременно умрём, - произнесла Изя.
  - Вот насчёт этого вы можете не беспокоиться, - заявила Изильда. - Пока я тут сидела, то подучилась кое-какому волшебству у своей дочурочки. Так что глаза ваши будут удалены быстро и совершенно безболезненно.
  - Так что же, мы одноглазыми на всю жизнь останемся? - спросил Виталик.
  - Вовсе нет, - хмыкнула Изильда. - На место выдранных глаз, я каждому из вас вставлю свои глазки.
  - А что же мы будем видеть? - быстро спросил Виталик.
  - То, что чёрная бездна покажет, - хмыкнула Изильда.
  - А что она показывает? - выдохнула Изя.
  - Так ведь, что ей, бездне, вздумается, - ответила старуха. - Ну, так принимаете это, или дочке моей вас выдавать?
  К этому времени Карга переворошила все помещения этого массивного дома. Она находилась на самом верхнем этаже, когда догадалась, что дети могли пробраться в погреб. И завизжала она страшным голосом:
  - Мамаша! Они у вас?! А-А! Отвечай!!!
  И, не дожидаясь ответа, бросилась вниз. Однако ж, когда сбегала по лестнице, то случайно застряла своим невероятным носом между ступеней. Она начала дёргаться, в результате чего обвалилась не только лестница, но и часть прогнившего потолка. Здоровая балка треснула ведьму по затылку, и она на некоторое время потеряла способность двигаться.
  Тем временем в погребе Изильда шипела вкрадчиво:
  - Ну, так что: согласны ли?
  - Да, я согласен, - кивнул Виталик, и весь затрясся - всё-таки не хотелось расставаться со своим глазом.
  - И я согласна, - слабым голосом вымолвила Изя.
  - Тогда подойди ко мне, - приказа девочке Изильда.
  Изя подошла. Теперь ребята стояли перед старухой, а она продолжала криво ухмыляться. Затем она воздела руки: одну - к лицу Виталика, другую - к лицу Изе. И в каждой руке она сжимала отравленный чёрной бездной глаз.
  Ну, а потом Изильда подменила глаза. Причём сделала она это совершенно незаметно. Так, что ни Виталик, ни Изя даже ничего и не почувствовали: ни боли, ни жжения - вообще ничего. Просто те колдовские глаза, которые были в руках у Изильды, оказались в их глазницах, ну а их глаза оказались у старухи.
  Восторжённо захихикала старуха, и приговаривала она своим безумным, скрипучим голосом:
  - Вот теперь ваши глазки у меня! Вот теперь полюбуюсь на белый свет. Ну, и вы в накладе не останетесь. Ха-ха! Ведь у каждого из вас только один глаз из бездны, а другой - человеческий. Кстати, что вы видите?
  Виталик и Изя огляделись: вроде бы ничего не изменилось, и видели они всё по-прежнему. Об этом и сказали старухе. Та пожала плечами и вымолвила:
  - Ну, что же. Значит, бездна пока не хочет показываться.
  Сверху что-то тяжело грохнуло. Раздался вопль Карги:
  - Ну, всё - иду к вам!
  Тогда Изя обратилась к Изильде:
  - Вы обещали нам помочь.
  - Обещала, обещала, - захихикала старуха.
  И только тут к ребятам пришла мысль, что Изильда вполне может их обмануть. Та словно бы прочла их мысли, и прошипела:
  - Ну, обманывать-то я вас не буду. Я ведь честная. Да-да: самая честная на всём свете. Все меня обижают, а вообще-то я честная...
  Тут она одним стремительным движеньем спрятала глаза Изи и Виталика в своём платье. Пояснила:
  - Я ваши глазки примерю, когда моя дочурка ненавистная уйдёт. Жду, не дождусь, когда это будет...
  Приговаривая так, она подскочила к стене, и сильно надавила на небольшую, но чрезвычайно твёрдую кость, которая выпирала над самой печью. Раздался треск, и часть стены, вместе с печью быстро отдёрнулась в сторону.
  Открылся проход, в котором нависала непроглядная для глаз чернота.
  - Но там же ничего не видно, - пожаловался Виталик.
  - Ладно, будет факел, - проворчала старуха.
  Она нагнулась, и подхватила с пола окаменевшую деревяшку, засунула её в печь, наткнула на неё тлеющий череп, и протянула Виталику.
  Затем она подтолкнула их в спины, так что ребята буквально влетели в проход, и тут же покатились по полу. Затем Изильда захлопнула потайной ход.
  
  * * *
  
   Виталик приподнялся, помотал головой, и издал звук:
  - Бр-р-р...
  Огляделся. Картина, что ни говори, открывалась мрачноватая. На расстоянии вытянутой руки от него сидела, вжимаясь в стену, и всхлипывая, Изя. А на полу, насажанный на окаменелую палку, тлел, стеная, человеческий череп.
  А из-за недавно закрывшейся стены прорывался наполненный ненавистью голос Карги. Вот что она рычала:
  - Ну, мамаша, не отпирайся! Ведь я же чувствую: они здесь были!
  Безумная Изильда захихикала, и прохрипела:
  - Были, да всплыли! Да! Были да всплыли!
  - И где они теперь?! - змеёй зашипела ведьма.
  - А вот и не скажу! Хи-хи-хи! Не-а!
  Раздался звук от сильного удара, стена содрогнулась.
  - Бежим! - крикнула Изя, и подхватила обронённый Виталиком факел.
  Итак, они побежали. Впереди - Изя, за ней - Виталик. Причём Виталик постоянно оглядывался: ему всё чудилось, что ведьма пробила стену, и теперь гонится за ними.
  Ход постепенно спускался в земные недра. Потолок становился всё более влажным; нависали на нём жирные капли, а под ногами хлюпала премерзкая слизь.
  - Должно быть, мы сейчас под болотом, - вымолвил Виталик.
  - Ну, естественно под болотом, - фыркнула Изя. - И этой противной слизи с каждым шагом становится всё больше. Я надеюсь, что хоть плавать то нам не придётся.
  Но девочка ошибалась: через некоторое время дно ушло у них из под ног, а уровень слизи поднялся почти до самого потолка. Вот они и бултыхались в этой гадости, с отчаянным упорством пробиваясь вперёд, и задевая затылками слизкие своды.
  - Наверное, этим проходом очень давно не пользовались, - произнёс Виталик.
  - Конечно, кто же им станет пользоваться, кроме таких ненормальных, как мы, - произнесла Изя. - Хорошо хоть, что эта слизь не такая вязкая, как наверху, на болоте, а то бы мы давно ко дну пошли. Я надеюсь, что впереди хоть какой-то проход остался...
  - Ты лучше помолчи, - произнёс Виталик. - А то накликаешь беду.
  Но они проплыли ещё немного, и обнаружили, что слизь подымается уже до самого потолка.
  - Ну, вот, накликала, - мрачно заявил Виталик.
  Изина рука, в которой девочка держала череп, сильно дрожала. Тлеющий череп соприкасался со слизью, шипел, но, однако ж, не затухал. Из-за этого образовывался пар, от которого очень тяжело было дышать, да и глаза слезились.
  - Неужели назад придётся поворачивать? - пролепетала Изя.
  - А чего там делать-то? - наимрачнейшим голосом поинтересовался Виталик. - Обратно в подвал возвращаться? Прямо в лапы к ведьме, да?
  - Нет-нет! - замотала головой Изя. - Мы сейчас обязательно что-нибудь придумаем. Я только очень надеюсь, что она сама сюда не прорвётся.
  - Ох, помолчи, Изя, а то опять беду накликаешь!
  Но было уже поздно: из глубин туннеля раздался неистовый вопль, который ни с чьим воплем нельзя было спутать - это Карга голосила.
  - Ну, вот - она уже здесь, - голосом приговорённого к смертной казни, произнёс Виталик.
  - Ещё, всё-таки, не здесь, - робко поправила его Изя.
  - Но очень скоро будет здесь!
  - Но мы должны что-то делать, - пролепетала девочка.
  - Согласен. Но вот что?
  - Поплыли?
  - Что? В эту слизь нырять будем?
  - Да. Мне кажется, что это всё-таки лучше, чем Каргу дожидаться.
  Вновь нахлынул чудовищный вопль. И теперь он был значительно сильнее - ведьма могла появиться в любое мгновенье.
  - Ладно, хорошо, - кивнул Виталик.
  И вот они нырнули.
  Изя выпустила ставший бесполезным череп; она гребла и руками и ногами, она прорывалась вперёд неистовыми сильными рывками, но всё равно ей казалось, что она стоит на месте.
  То же самое, чувствовал и Виталик. Вскоре он начал задыхаться, и испытал при этом такую боль, что даже мысли о Карге отошли куда-то на второй план. А наиглавнейшим стало его желание вдохнуть свежего воздуха.
  Вот он рванулся вверх, ухватился за какой-то канат, подтянулся, и вдруг вырвался к основанию колодца с влажными, земляными склонами. Но сверху свешивалась не верёвка, а корень. Вот за этот корень и ухватился мальчик.
  Он взглянул вниз, и увидел, что из тёмной слизи торчит, и сильно дёргается чья-то нога. Переборов отвращенье, он ухватился за эту ногу, и сильно потянул её на себя. Нога задёргалась сильнее прежнего, и лягнула Виталика в подбородок, так что мальчик едва не потерял равновесие. Но всё же он не выпустил ногу, и вскоре вытащил Изя.
  Надо сказать, что девочка, равно как и Виталик, не была на себя похожа: вся перепачканная в болотной жиже - она напоминала одного из кошмарных слуг Карги, но не человека. Тем не менее, это была именно Изя - причём напуганная и уставшая Изя. Она говорила:
  - Ещё ничего не кончено. Вполне возможно, что ведьма...
  - Нет! Ничего не говори, а то опять беду накликаешь!
  Откуда-то из-под земли раздался вопль Карги. Слизь всколыхнулась.
  - Нас ищет. Сюда идёт, - ахнула Изя, но Виталик зажал ей ладонью рот, и она уже ничего не могла произнести.
  Зато Виталик сказал:
  - Меньше слов - больше дела. Поползли-ка наверх.
  Он пропустил Изю вперёд, а сам пополз сзади, ожидая, что Карга выпрыгнет из слизи, и вцепиться ему в ногу. Долгим и тяжёлым был этот подъём. Корень опасно раскачивался, скрипел, и вполне мог оборваться.
  И несколько раз ребята вздрагивали, и сжимались испуганно. Им чудилось снизу шипенье ведьмы. Но каждый раз тревога оказывалась ложной: Карга так и не показывалась. Должно быть, она и не подумала, что ребята могли нырнуть в слизь, и она искала их теперь в каком-то другом месте...
  - Уф, ну как же я устала, - пожаловалась Изя.
  - И я тоже устал, - произнёс Виталик.
  - А мы поднялись только на половину, - говорила девочка. - Я больше не могу. У меня руки дрожат, у меня ноги дрожат, да я и сама вся дрожу.
  - Ну, ничего, главное не сдаваться, - приободрил Виталик.
  - Да, конечно, только мне всё-таки надо немного отдохнуть.
  - Хорошо. Давай повисим здесь...
  Через некоторое время Изя вымолвила:
  - А всё-таки хорошо, что ведьма такое внимание нам уделила.
  - Это почему же? - поинтересовался Виталик.
  - Да потому, что она так на нас разъярилась, что про Творимира, и про Марию позабыла. Значит, у них был шанс уйти... или улететь далеко. Может, Карга теперь и не достанет.
  - Очень бы хотелось, - вздохнул Виталик. - Ведь это будет значить, что, по крайней мере, наши страдания были бы напрасными.
  - Хотела бы я знать, где они сейчас, - вымолвила Изя.
  - А я бы хотел, чтобы нас кто-нибудь отсюда поднял, - сказал Виталик.
  И, как только он это сказал, как корень на котором они висели, вздрогнул, и весьма резво потянул их вверх.
  - О-о, кажется, кто-то решил исполнить мою просьбу, - ухмыльнулся Виталик.
  - Надеюсь только, что это не чудище какое-нибудь, - несколько остудила его радость Изя.
  
  
  
  
  
  Глава 9
  "В гостях у..."
  
   По мере того, как поднимался корень, усиливалось малахитовое свеченье. И в какое-то мгновенье свеченье это стало таким сильным, что Изя и Виталик ослепли. Черно стало в их глазах, а потом словно раскалённые иглы пронзили их головы.
  - Я ничего не вижу, - поведала Изя.
  - И я тоже ослеп! - выкрикнул Виталик. - Но, надеюсь - это не навсегда. Главное, не выпускай корень, а то плюхнешься прямиком на меня, и полетим мы вниз.
  Прошла ещё минута, и вдруг Изя закричала:
  - А-А! Меня кто-то держит?!
  - Кто?! Кто тебя держит?! - задёргался Виталик.
  - Не вижу. Но очень крепко держат. Я не могу вырваться!
  Тут и Виталика подхватили. Он начал было дёргаться, но тут успокаивающий, и показавшийся ему очень знакомым голос, словно бы влился ему в ухо:
  - Не беспокойтесь. Теперь вы в полной безопасности.
  
  * * *
  
  Постепенно зрение возвращалось к ним, и вот ребята обнаружили, что находятся внутри весьма просторной горницы. Причём стены, своды и потолок были сделаны не человеком, но природой: это было нутро какого-то исполинского дерева, а из трещин в потолке свешивались сияющие малахитом куски мха. Но были там и столы, и стулья, и даже печка, в которой сияло совсем не жаркое, синее пламя.
  Ну, а перед Виталиком и Изей стояли Творимир и Мария.
  - Это вы! - радостно воскликнула Изя, и крепко обняла Марию.
  - Спасибо вам огромное, - произнёс Творимир. - Благодаря вам, мы от ведьмы спаслись.
  - Просто замечательно, - кивнул, всё ещё потирая глаза, Виталик. - Такая неожиданная, такая, я бы даже сказал, невозможная встреча. Но вы можете сказать, где мы сейчас находимся.
  - О, конечно же, можем, - кивнула Мария. - Мы под корнями самого древнего в колдовском лесу дерева. Это дерево было древним, ещё когда мы нормальными людьми были.
  - То есть, тысячу лет назад, - произнесла Изя.
  - Да. И с тех пор оно сохранилось. Видите ли, сейчас снаружи ночь: то есть идеальное, для всякой нежити время. Так что нас вполне могут выследить и схватить. А вот дождёмся мы рассвета, и тогда уж, свободные, улетим.
  - Улетите, - мечтательно произнёс Виталик. - Так, стало быть, вы по-прежнему не люди?
  - В общем, да. Ведь наша земная жизнь уже давным-давно должна была закончиться, - ответил Творимир.
  - Ну, а что с маленькой Маришкой сталось? - спросила у Марии Изя.
  - О, за неё можете не волноваться, - ответила бледнолицая девушка. - Мои верные слуги, вороны, вывели её из леса, и сейчас она в безопасности, в деревни.
  - Ну, а нам только рассвета надо дождаться, - произнёс Творимир.
  - Да. А так как у нас остаётся ещё несколько часов, то приглашаем вас к столу, - произнесла Мария.
  - К столу? - переспросил Виталик.
  - Ну, да. К столу, - кивнула Мария. - Ведь вы же, должно быть, очень проголодались?
  И только тут Виталик и Изя вспомнили, как же они давно ничего не ели. Ведь рюкзак Виталика, в который он напихал всякой еды, был потерян ещё в самую первую ночь, когда они встретились с Каргой, и спасались от неё бегством к болотному берегу. С тех пор прошло больше суток. Только из-за пережитых волнений они забыли о желудках. И вот теперь пустые желудки напомнили о себе урчанием.
  И Виталик, и Изя тут же представили себе множество всякой вкуснотищи, и у них потекли слюньки. Наперебой заговорили они:
  - Да, да! Нам очень хочется кушать! А что у вас есть?! А скоро ужин будет готов?!
  - Придётся вам полчасика подождать, пока мы всё приготовим, - улыбнулся Творимир.
  - Ну-у, целых полчаса! - не мог скрыть разочарования Виталик.
  - Ничего, ничего, потерпите, - ласково сказала Мария. - Для начала вам, по крайней мере, надо умыться.
  - Так у вас здесь и душ есть? - изумился Виталик.
  - Ну, что-то вроде того, - произнёс Творимир. - Сейчас я вас туда отведу.
  - Ну, а я уже на кухню побежала, - махнула им рукой Мария.
  И Творимир провёл их к тому месту, где за непроницаемой завесой из тонких корешков было маленькое овальное помещение. И в верхней части этого помещения были маленькие дырочки, из которого быстро стекала тёплая водица. Ну, а в деревянном полу имелся естественный сток для этого расчудесного природного душа.
  Первой вымылась Изя, а когда она вышла, в душ направился Виталик. Грязь с него стекала так долго, что он даже изумился: как на человеческом теле, и в его помятой, дырявой одежде может помещаться столько гадости.
  Но вот он стал более-менее чистым, выжал свою одежду, и, постучав по урчащему желудку, проговорил:
  - Ничего. Не обижайся. Обещаю, что скоро тебя наполню.
  Затем оделся, вышел из душа, и крикнул весьма громко:
  - Э-эй, скоро ли будет готов ужин?!
  По высвеченной малахитовым сиянием зале пронёсся ответ Марии:
  - Подождите ещё минуток пятнадцать. Мы вас позовём.
  Виталик огляделся, и обнаружил, что Изя стоит в нескольких шагах от него. Весь вид её выдавал предельное напряжение.
  - Ты что? - спросил у неё Виталик.
  - Тс-с-с. Я слушаю, - зашипела девочка.
  - Что слушаешь?
  - А ты сам подойди сюда, и попробуй услышать, - вымолвила она.
  Виталик подошёл, и тоже начал слышать. И вот послышался ему какой-то жалобный стон, который вроде бы доносился из-за древесной стены.
  - Стонет, вроде бы кто-то, - неуверенно проговорил он.
  - Да, - вымолвила Изя. - Но вот вопрос: кто здесь может стенать, да ещё так жалобно. Надо нам это поскорее разузнать.
  - Лучше всего у Творимира или Марии спросить, - предложил Виталик.
  - Нет, нет, - замотала головой Изя.
  - Почему - нет? - спросил Виталик.
  - Не могу объяснить, - сказала Изя. - Но сердцем чувствую: не надо у них ничего спрашивать. Мы сами должны выяснить, кто это стонет.
  И тогда Виталик почувствовал, что Изя говорит правду, и не стал с ней спорить. А помимо того, он почувствовал ещё и страх. И даже пробормотал:
  - Ну, вот: неужели все эти кошмары возвращаются? Будь они неладны...
  И вот они медленно начали пробираться вдоль стены, пытаясь определить, то место, где таинственные стенания раздавались бы с наибольшей силой.
  И вот нашли это место. Там, примерно в полуметре от пола имелась трещина, достаточно широкая для того, чтобы протиснуть в неё запястье. Именно из этой трещины и доносились стенания.
  Изя встала перед трещиной на колени, и позвала шёпотом:
  - Эй, кто там?
  Стенания оборвались, но, спустя мгновенье возобновились, и даже с большой силой.
  - Надо бы туда руку протиснуть, - предложил Виталик.
  - Да, надо бы, - неуверенно произнесла Изя. - А всё-таки страшно. Вдруг, там вцепиться кто-нибудь.
  - Ладно, раз ты боишься, так я сам, - предложил Виталик.
  Он оттолкнул Изю, и сам протиснул в пролом руку. Тут же глаза его расширились, и он громко ойкнул.
  - Что такое? - испуганно спросила Изя.
  - Держит меня кто-то, - дрожащим голосом отозвался Виталик.
  И действительно: кто-то вцепился в его запястье, да с такой силой, что, сколько он не пытался вырваться - ничего у него не получалось. Тут его Изя за плечи ухватила, дёрнула назад, но и после этого не удалось освободиться.
  Тогда Виталик начал делать движения и рывки, которые со стороны могли показаться очень странными. Он дёргался вниз и вверх, он катался вдоль стены, и даже изловчился перевернуться на спину, и встать на голову.
  И вот именно во время этого акробатического трюка, он ударил ногой по маленькому деревянному прямоугольнику, который лишь немного выступал из стены. Только воздействие определённой силы могло подействовать на этот квадратик, и именно с такой силой ударил Виталик.
  В общем, раздался негромкий щелчок, и часть деревянной стены быстро отъехала в сторону. Наконец-то Виталик был освобождён. Он сразу же отскочил в сторону.
  И тогда же выскочило из проёма чудище. Было эта помесь из здоровенного паука, мухи, и осьминога.
  - Ай! - вскрикнули ребята.
  Из кухни раздался голос Марии:
  - Что это вы, детки, там расшалились, а? Потерпите ещё немного. Ужин уже почти совсем готов.
  Ребята хотели кричать, звать на помощь, но тут заметили, что пасть чудища закрыта кляпом. И именно из-под этого кляпа и доносились жалобные стенания.
  Тогда Виталик произнёс:
  - Странно, но мне кажется, что мы его не должны бояться. И даже напротив: мы этому чудищу помочь должны.
  - Да, и тоже это чувствую, - кивнула Изя.
  Затем девочка бесстрашно подскочила к чудищу, и, немного провозившись, освободила его от кляпа. И тогда они услышали голос совсем неожиданный, для чудовищной, клыкастой глотки. Это был голос маленькой девочки:
  - Что же вы меня сразу не освободили?
  - Маришка? - неуверенно спросила Изя.
  - Да, это я, - отозвалось чудище.
  - Но что с тобой стало? В кого ты превратился? - изумился Виталик.
  - Я ни в кого не превращалась, я прежняя, а вот с вашими глазами что-то не в порядке.
  - С нашими глазами? - испуганно переспросил Виталик, и потрогал свои глаза.
  Пробормотал:
  - Да вроде бы, на месте глаза.
  И тут Изя испуганно воскликнула:
  - Ой, Виталик, твои глаза!
  - Что?! Что?!
  - А точнее - один твой глаз. В нём зрачок так быстро-быстро кружится. Ну, прямо как циркулярная пила. И такой он чёрный, что прямо смотреть в него невозможно.
  Тогда Виталик посмотрел на Изю, и увидел, что и её зрачок то же крутится, да ещё, к тому же, и пульсирует, словно чёрная дыра в глубинах космоса.
  И тогда пробормотал мальчик:
  - Ведь это глаза, которыми "одарила" нас Изильда-кривая. И как мы могли о них забыть.
  - Мы просто очень надеялись, что всё будет хорошо, и "забыли" о них намеренно, - вымолвила Изя.
  - Но что же нам делать? - растерянно спросил Виталик.
  И тогда вымолвило чудище-Маришка:
  - А вы закройте эти колдовские глаза!
  - Всё гениальное просто, - вымолвил Виталик, и закрыл глаз, так же поступила и Изя.
  Тут же сильный, болезненный толчок отдался в их головах, всё закружилось, и они повалились на пол, застонали.
  Ребята ещё ничего не видели, но сквозь приступы накатывающейся боли, слышали голос Маришки:
  - Главное, не открывайте колдовских глаз.
  Постепенно боль начала утихать, также и зрение возвращалось к ним. И теперь видели они всё таким, каким оно было на самом деле. Перед ними действительно стояло не чудище, но Маришка, а вот окружение было самым что ни на есть чудовищным.
  Они находились вовсе не в уютной, наполненной малахитовым свечением горнице, но в жутковатой зале, где на чёрных, высвеченных багровыми всполохами стенах, болтались чьи-то изглоданные остовы.
  А что касается того прохода, который вёл на кухню, так оттуда вырывался отвратительный кровяной пар. Вот раздался оттуда мелодичный голос Марии:
  - Кушанье уже почти совсем готово. Подождите ещё минутку, детки. Сейчас мы вас позовём.
  - Неужели там ни Творимир и ни Мария? - дрогнувшим голосом спросила Изя.
  И Маришка ответила:
  - Да вы что: конечно, нет. Творимир и Мария, конечно, встретились. Хотели они из лесу меня вывести, да тут налетели на них всякие чудища - слуги Карги. Завязалась между ними схватка, а меня оттеснили. И чем у них закончилось, не знаю. Ведь я так перепугалась! Завизжала, через лес тёмный бросилась. Бежала-бежала, а потом об корягу какую-то споткнулась. Ну, а когда подниматься стала, меня и схватили. И такие они страшные были, что я, как на них взглянула, так завизжала, и... в общем, только здесь очнулась. Они мне рот кляпом заткнули, и в эту стенку засадили.
  - В общем, понятно, - вымолвил Виталик.
  - Бедненькая, что тебе пережить пришлось, - вздохнула Изя.
  - Ну, ничего. Я уже привыкать начинаю, - произнесла Маришка.
  А Виталик вымолвил:
  - У меня, конечно, желудок ворчит, но у этих чудищ он, думаю, он тоже пустой.
  - Чего? - переспросила Маришка.
  - А то, что эти чудища не нас будут кормить, а нами будут кормиться, - мрачно изрёк мальчик.
  И тут же с кухни хором раздались голоса лже-Творимира, и лже-Марии:
  - Дорогие гости, милости просим к столу!
  Очень зловеще прозвучало это "просим к столу!". Правильнее было бы сказать "просим на стол!", ведь ребята явно рассматривались не как гости, а как аппетитные кушанья.
  - Надо бежать, - прошептала Изя.
  - Ясное дело, только вот куда? - пробормотал, озираясь, Виталик.
  - Предупреждаю, что я обратно в этот колодец не полезу, - вымолвила, указывая на расположенный в центре залы колодец, Изя.
  Тогда Маришка схватила их за руки, и потянула к некому отростку, который свешивался с чёрного потолка, и слегка подрагивал.
  С кухни раздался нетерпеливый окрик лже-Творимира:
  - Дети, ну где же вы?!
  Ребята подбежали к отростку, и содрогнулись от отвращенья - это был исполинский, липкий язык, и вытягивался он из закрытой пока что пасти в потолке. Виталик зашипел на Маришку:
  - Зачем ты нас сюда привела? От одного чудища к другому бегать - это бессмысленно.
  А девочка ответила:
  - Пока я в стене сидела, то через трещину видела: они этим языком как дверью пользуются. Надо только ухватиться за него, дёрнуть посильнее, ну он и вынесет вас наружу.
  - Ни за что! - помотала головой Изя.
  А с кухни вырвался уже сердитый голос лже-Творимира:
  - Ах, так вы подобру не хотите? Да?! Ну, что же: сейчас я вас силой приведу.
  И мерзко захихикала лже-Мария, приговаривая:
  - Конечно, притащи их! Уж мы полакомимся! Хи-хи!
  Со стороны кухни раздались быстрые, тяжёлые шаги, и вдруг выступило из кровяного пара чудище чем-то напоминающее огромный, поросший кустарником пень. Вот только этот "кустарник" был живым - шевелился, а ещё у "пня" были выпученные, пылающие неистовым алым сиянием глазищи, и широченная пасть, из которой, как только он вышел в залу, прорезался яростный вопль. Размахивая своими колючими отростками, он стремительно бросился на ребят.
  Так что времени на размышления не было. Изя, Маришка и Виталик ухватились за липкий язык, и из всех сил дёрнули его.
  Но даже и не надо было дёргать с такой силой - достаточно было лёгкого рывка. Так что, не привыкшая к такому обращению пасть распахнулась шире обычного, а язык, унося ребят, втянулся в неё со скоростью прямо-таки молниеносной.
  - Сто-о-ой!! - завопил внизу обманутый лже-Творимир, но вопль этот быстро замер в отдалении.
  Ребята промчались через слои отвратительных, склизких внутренностей, и, перепачканные в дурно пахнущей слизи, вылетели через задний проход "дворецкого" чудища.
  Они выскочили из дупла, и быстро покатились среди корней. Виталик несколько раз сильно ударился головой, и в глазах у него потемнело (хотя он так и не открыл связанного с чёрной бездной глаза).
  Он беспомощно размахивал руками, и спрашивал:
  - Неужели сейчас ночь? А? Ведь если сейчас ночь, то мы пропали. Нас всё равно схватят.
  Но раздался голос Маришки:
  - Нет. Сейчас вовсе не ночь, а день.
  Зрение постепенно возвращалось к Виталику, и вот он увидел, что действительно - день. Правда, так как они находились в колдовском, мёртвом лесу, то и сияние этого дня, казалось скорее сумерками. Через плотное переплетение иссохших крон едва пробивалось тусклое свечение.
  - Ну, при свете дня они бессильны, - с некоторым облегчением проговорил Виталик.
  Но, как только он это произнёс, одна из коряг зашевелилась, и из-под неё вырвался, быстро зашарил по земле живой "куст". Также раздался голос разъярённого лже-Творимира:
  - Ну, уж я вас схвачу! Ах вы, неблагодарные! Мы ж вас живьём за это скушаем! А-ну!
  Ребята отскочили в сторону, но тут из-под другой коряги вырвался точно такие же живой "куст", и обмотался вокруг лодыжки Виталика. И слышался из под той коряги насмешливый и злой голос лже-Марии:
  - Милости просим к столу!
  "Куст" сжался, и Виталик завопил от боли. Чувство было такое, будто его нога вот-вот лопнет от огромнейшего напряжения. И тут вспомнил Виталик, как должен был бы вести себя в такой ситуации самоотверженный герой, и обратился к Марише и Изе:
  - Бегите, а про меня забудьте!
  - Ну, уж нет! - выкрикнула Изя, и выхватила из кармана зажигалку.
  Щелчок, и маленький огневой язычок прикоснулся к живому "кусту". Из-под коряги раздался ужасающий вопль, в котором уж точно не было ничего человеческого.
  Виталик был освобождён. Он вскочил, и, прыгая на одной ноге, поспешил прочь. Причём прыгал он так резво, что Мариша и Изя едва за ним поспевали за ним. Так пропрыгал он минут пятнадцать, и вдруг выскочил на неплохо протоптанную тропку.
  И Изя тут же заявила:
  - А я эту тропку знаю. Через пару часов к деревне выйдем.
  - Замечательно. Наконец-то нам повезло, - проговорил Виталик, и осторожно ступил на вторую ногу, поморщился, но в тоже время и улыбнулся, вымолвил. - Ну, по крайней мере, ходить можно. И я вот думаю, неужели все наши злоключения завершились?
  - Плохо ты думаешь, - вздохнула Изя.
  - Почему это?
  - Ну, а ты на меня посмотри: неужели ничего странного не видишь?
  - Э-э, один глаз у тебя закрыт.
  - Вот-вот. И у тебя закрыт. А, почему, спрашивается?
  - Потому что и у тебя один глаз, и у меня один - связаны с Чёрной бездной.
  - Умничка, - похвалила его Изя. - А теперь подумай хорошенько: неужели ты думаешь, что Чёрная бездна оставит нас в покое?
  - Думаю, нет.
  - Ну, ты просто гений!
  - Сама такая!
  - Я кушать хочу! Я очень-очень хочу кушать! - захныкала вдруг Маришка.
  Тут и ребята вспомнили о плачевном состоянии своих желудков. Так что дальше, до самой деревни, только о еде и думали.
  
  
  
  
  
  Глава 10
  "Чёрная бездна"
  
   Но всё же, прежде чем наполнять желудки, они заскочили на пляжик, который приютился возле их деревеньки. И там они немало поплескались, стараясь отмыться от премерзкой слизи, которая к ним пристала. Так они и ныряли, и брызгались, всё время держа один глаз закрытым.
   Ну, а уж затем бросились в деревню. Изя на бегу приговаривала:
  - Бедная, бедная бабушка! Что она пережила за прошедшие две ночи!
  - И моя бабушка тоже волновалась! - всхлипнула Маришка.
  - Наверное, они уже и милицию вызвали, - буркнул Виталик. - И, если у нас будут спрашивать, где были, так что отвечать то?
  Но вот что удивительно: ни бабушка Маришки, ни бабушка Изи совсем не волновались. И это вовсе не значит, что это были какие-то холодные, бесчувственные бабушки.
  Вот если бы они знали, что их внучки пропали, так и милицию бы вызвали, и сами в лес на поиски отправились. Но навалилось и на них, и на иных деревенских жителей какое-то оцепененье. Как убежали девочки в лес, так и позабыли про них, будто и не было их вовсе.
  И до самого возвращения Изи и Маришки думали исключительно об обыденных делах. Когда же девочки вернулись, то бабушки и не удивились, так, будто девочки только на минутку на крылечко выбегали. И только тогда подивились, когда поставили им сытный обед, и обед этот с необычайнейшим аппетитом был поглощён, да ещё и добавка потребована.
  А ещё бабушка Изи заметила, что внучка всё-время держит один глаз закрытым. И спросила бабушка:
  - Что же с твоим глазом, внученька, случилось?
  Ну, а Изя ответила:
  - Ничего, бабушка, всё в порядке, просто это у нас игра такая: кто дольше глаз закрытым продержит.
  - Ничего себе игры, - задумчиво проговорила бабушка, и поставила перед внучкой добавку.
  Ну, а Виталику и объяснять ничего не пришлось: ведь его родители до сих пор не вернулись из города. Ему и еду самому себе пришлось готовить. Кушал молча, глядел одним глазом в заполненный солнечным светом, цветущий сад, и размышлял: "А, может быть, и не потревожит меня больше этот распроклятый глаз из бездны, а? Вот подожду ещё немного, и как-нибудь само собой всё пройдёт. Вот тогда вновь смогу двумя глазами смотреть".
  Примерно также думала и Изя, но этим мечтам, к сожалению, не суждено было осуществиться.
  
  * * *
  
   Как-то совсем уж быстро пролетел этот летний день. Ребята даже ничего толком не успели сделать, а уже подступили, объяв тревогой землю, багровые сумерки. Воздух был тяжёлым, а в необычном безмолвии чувствовалась угроза.
   И ворчали деревенские старожилы:
  - Опять колдовская ночь будет.
  - Это ведьма на болотах какое-то лихо задумала.
  - Да-да, в такую ночь из дома лучше не выходить...
  Виталик закрыл все ставни, а также и дверь. В горнице сразу стало очень душно. Но он не обращал внимания на духоту, а приговаривал:
  - Только бы эту ночь переждать... Явились бы мне Творимир и Мария. Только настоящие, конечно...
  Тут ему почудился какой-то шорох в тёмном углу. Виталик приглушённо вскрикнул. Но пока вроде бы, ничего не происходило. Впрочем, Солнце только ушло за горизонт.
  И бормотал Виталик:
  - Да, да. Вот явились бы мне Творимир и Мария, рассказали бы, что у них всё хорошо, и что мне ничего не грозит. А сейчас я лягу на печку, и засну. Мне просто необходимо нормально выспаться.
  
  * * *
  
   Изя была разбужена посреди ночи, весьма сильным, и очень нетерпеливым стуком в окно. Сразу вскочила с кроватки, подскочила к окну, но отдёргивать занавеску помедлила. Ей стало страшно: а что, если увидит за окном лик ведьмы. И даже пришло с необычайной яркостью виденье: вот сейчас окно разбивается, и оттуда высовываются длиннющие, уродливые ручищи, хватают её, и уносят в ночь. Так она и стояла перед занавеской, и глядела на него одним выпученным глазом. Так что, если бы по ту сторону окна действительно была бы Яга, так и сцапала бы она девочку.
   Но тут из-за окна раздался испуганный, и очень напряжённый шёпот Виталика:
  - Изя, ну что же ты? Впусти меня скорее...
  Тогда девочка отдёрнула занавеску, и распахнула окно. Через форточку тут же перевалился Виталик. Он смотрел на Изю двумя глазами, и тяжело, прерывисто дышал.
  - Виталик, что... - начала было девочка, но тут же отдёрнулась, побледнела, и даже тихонечко вскрикнула.
  Из соседней горницы послышался скрип, а затем - голос Изиной бабушки:
  - Внученька, что там у тебя?
  Девочка ответила неуверенным голосом:
  - Всё нормально, бабушка, просто я с кровати на пол повалилась.
  - Осторожнее нужно, внученька, - произнесла бабушка и вновь захрапела.
  Что же заставило Изю так неосторожно вскрикнуть? А причиной был Виталикин, теперь открытый глаз в чёрную бездну. И в этом глазе уже не вращался стремительный зрачок. Теперь весь глаз был невероятно чёрным. И чернота, которая его составляла, не была обычной, мёртвой чернотой.
  Нет - эта чернота явно жила. Из неё наплывали некие образы. Но эти образы были слишком стремительными, слишком призрачными, так что не представлялось возможности хорошенько их разглядеть.
  - Виталик, что с тобой случилось? - испуганно и жалостливо спросила Изя.
  Мальчик ответил дрожащим голосом:
  - Не только случилось, но и до сих пор случается. Изя, я признаюсь тебе: мне очень-очень страшно. Изя, я пришёл к тебе за помощью. То, что я сейчас чувствую, не чувствовал раньше, наверное, ни один человек.
  - Но что же ты сделал?
  - Что я сделал? - горестно переспросил Виталик. - А сначала просто спал, так же, как и ты. А потом, будто во сне, но в то же время, и с ясностью необычайной увидел, будто я поднимаюсь, выхожу на улицу, и иду к дому Маришки. И также как и тебе сейчас, постучал я к ней в окошко. Она и спрашивает: "Кто там", ну а я просто отвечаю: "Я". Она открывает, и тут я делаю то, что совсем не хотел делать: произношу какое-то страшное, колдовское слово, и девочка падает в обморок, но я её сразу хватаю, и кладу в мешок, который, оказывается, прихватил с собою...
  Изя покачала головой, и вымолвила:
  - Ну, может быть, это был всего лишь кошмарный сон.
  - Хотел бы я, чтобы это действительно был просто сон! - с горечью произнёс Виталик, - Но ведь, как раз когда я Маришку в мешок укладывал, так и проснулся от страха...
  - И?
  - Так вот. Я проснулся, и, в то же время, как бы и не совсем проснулся. То есть, я одним, нормальным глазом, видел свою горницу, а другим, тем, который с бездной связан, видел, как мешок с Маришкой через плечо перебросил, да и побежал с ней к лесу. И ведь не просто видел, а я ещё и тяжесть мешка чувствовал, и прикосновение ветерка ночного на своём лице.
  - Так и закрыл бы ты этот глаз распроклятый, - посоветовала Изя.
  - Так я и пробовал, - вздохнул мальчик, - ничего не помогало: всё равно видел, как тот, неподвластный мне двойник тащил её к лесу.
  - А что сейчас?
  - И сейчас вижу, и чувствую...
  - Ой! - Изя глядела на него с неподдельным ужасом, - И что же там сейчас происходит.
  Виталик поморщился и произнёс:
  - Очень плохо видно, потому что тот, второй Я, уже в лесу. А там темнотища: ночь то сегодня безлунная. Но всё же я могу различить, что этот второй я весьма быстро бежит. Я чувствую, как устали его ноги... Ай!
  - Что такое?
  - Ветка по лицу хлестнула.
  - Но ты знаешь, по крайней мере, куда ты... А точнее - он, бежит?
  - Нет, - помотал головой Виталик. - Ведь он не подвластен мне. Чёрная бездна им управляет.
  - Виталик, я так за Маришку волнуюсь!
  - А я, думаешь, не волнуюсь? И что этот окаянный двойник собирается с ней сделать?
  Тут лицо Виталика помрачнело больше прежнего, и он вымолвил:
  - Теперь совсем темно стало. В какие-то дебри забежал. Вот...
  - Да что же такое?
  - Слышу: ворон кричит, и сразу между корней залёг. Вспомни, ведь ворон Марии служит. От него прячусь, значит, Ведьме служу.
  Виталик помедлил недолго, затем вымолвил:
  - Вот пронёсся над головой ворон. Я подождал ещё немного, и опять дальше побежал. Какие же густые, какие тёмные заросли меня окружают! Со всех сторон слышатся какие-то шорохи, а ещё шёпот - будто духи меня окружают. И злоба в их шепоте слышится. А вот и берег болота.
  - Что? Того самого? Ведьминого?
  - Угу. Ну, надо же, какое жуткое место. Бр-р-р, аж мурашки по коже. Я чувствую, что из тумана, который над болотом висит, кто-то приближается. А вот и Маришка в мешке очнулась, задёргалась, закричала.
  - Выпусти же её! - потребовала Изя.
  - Я бы рад, да не могу.
  - А ты старайся!
  - Я и стараюсь, но ничего не получается. Этот мой двойник совсем мне не подчиняется. Вот сейчас кинул мешок с Маришкой перед своими ногами. Бежать надо, а он! Эх!
  - Что же он делает?
  - Он вытянул руки в сторону болота, и кричит приветствие, но только на колдовском языке. Вот выбралась из мешка Маришка. Она огляделась по сторонам, и тоже закричала, но только от страха.
  - Бедненькая, - жалостливо вздохнула Изя.
  - А сейчас подбежал ко мне... Ну, то есть к двойнику, и трясёт его за руку, кричит, что надо скорее домой возвращаться. Она все ещё верит мне... А!
  Лицо Виталика болезненно сжалась, а связанный с Черной бездной глаз выступил больше прежнего, стал похож на уродливую полусферу. Мальчик начал быстро пятится, беспорядочно взмахивать руками, и лепетать искажённым голосом:
  - Нет, нет, пожалуйста, не надо.
  Изя и сама перепугалась, но всё же подскочила к нему, и начала трясти за плечи, вновь и вновь приговаривая:
  - Виталик, что с тобой? Что ты видишь? Виталик, ты слышишь меня?
  А Виталик и без Изи весь трясся, и даже потекла из его рта струйка пены. Он очень походил на помешенного. Если бы в это время в комнату вошла Изина бабушка, то от этого дикого зрелища лишилась бы чувств.
  Наконец Виталик забормотал искажённым, дрожащим голосом:
  - Это Ведьма. Она выступила из тумана. Она чудовищна! А я приближаюсь к ней! Я не могу на неё смотреть, и, в тоже время - смотрю. Маришка кричит беспрерывно, пытается вырваться, но я слишком крепко её держу. Я уже в шаге от ведьмы. А!
  Виталик коротко вскрикнул, глаза его закатились, и, совершив необычайный рывок, он вывалился в распахнутое окно.
  Из соседней горницы раздались шаги Изиной бабушки, её ворчание. Тогда девочка быстро потушила лампочку, и юркнула под одеяло. Бабушка раскрыла дверь, и заглянула к ней. Спросила:
  - А я слышала: крикнул кто-то.
  - Да это часы ударили.
  - Так нет у нас часов с кукушкой.
  - Эм-м, ну, наверное - это в саду.
  Бабушка подошла к окну, и выглянула в сад - она внимательно вглядывалась в мрачные чёрные тени, которые нависали среди деревьев, но не замечала ног Виталика, которые торчали снизу.
  Вот спросила тихим, тревожным голосом:
  - И что это ты окно открыла?
  - Так душно ведь, бабушка.
  - Душно то, может, и душно, а окно открывать, всё-таки, не следует. Сегодня очень дурная ночь. Ведьма на болоте своём что-то больно рассердилась. Я это сердцем чувствую. А уж за околицу и вовсе лучше не соваться. Утащит нечистая сила, и никогда не вернёшься...
  Затем бабушка закрыла окно, и, обернувшись к Изе, молвила ей, наставительно:
  - И ни в коем случае не открывай, а то с ведьмой познакомишься. И я не шучу.
  - Ладно, ладно, бабушка, я верю. Я уже сплю.
  Изя отвернулась лицом к стенке, но, как только бабушка вышла, вскочила, распахнула окно, и выскочила в сад. Конечно, налетела на Виталика, который только что очухался, и медленно поднимался, потирая голову.
  - Ну, что: видишь сейчас ведьму? - спросила она у него быстро.
  - Нет, к счастью не вижу.
  - Ну, а что ты видишь?
  - Тебя.
  - Ну, а двойник твой сейчас, что делает?
  - Всякий контакт с двойником потерян, - отозвался Виталик. - Но я чувствую, что он по-прежнему существует. Это называется так: только пришли из лесу, и тут же надо обратно в лес идти, Маришку спасать.
  Но тут Изя проговорила:
  - А я вот, что подумала: может - это, всё-таки, такой искусный обман, который на нас чёрная бездна наслала? Может, Маришка спит сейчас спокойно в своей кроватки, и знать не знает о всех наших волнениях?
  - Хорошо бы, конечно, да только ты не знаешь, с какой ясностью мне всё это представилось. К сожалению, это не грёзы, а реальность.
  - Что же, пойдём к Маришкиному дому, и сами всё проверим.
  
  * * *
  
   В деревне что хорошо, так это то, что всё рядом. Другое дело, что самих людей или же вещей, к которым можно стремиться, совсем мало...
   В общем, меньше чем через минуту Виталик и Изя подскочили к порогу дома Маришки. Там всё было тихо. Тогда ребята подскочили к окну, за которым была Маришкина спаленка. Окно было распахнуто настежь, лёгкий ночной ветерок дёргал занавеску. Изя позвала тихонько:
  - Маришка...
  Но вместо ожидаемого ответа, тихонько и испуганно заскулил в своей конуре здоровый, и обычно бесстрашный пёс Каштан.
  Изя оперлась ладонями в подоконник, подтянулась, и ещё раз позвала:
  - Маришка...
  - Бесполезно, - вздохнул Виталик. - Её там нет.
  Но Изя всё-таки перевесилась в комнату. А потом возвестила:
  - Её там, действительно нет.
  
  * * *
  
   Ещё через минуту ребята подбежали к дому Виталика. И уже возле самого порога Виталик замер, и проговорил:
  - Ты знаешь, Изя, а мне сейчас подумалось, что мой двойник может быть в доме.
  - Да ты что?!..
  У Изи даже глаз округлился (а второй глаз она держала по-прежнему прикрытым). Затем девочка начала его убеждать:
  - Быть такого не может. Не успел бы он так быстро с болот вернуться.
  Но почему-то Виталик был уверен, что за порогом его поджидает зловещий двойник. Поэтому он метнулся в сад, и вернулся уже со здоровенной палкой.
  Ударом ноги он вышиб дверь, и тут же нанёс удар палкой. Палка рассекла тёмный воздух, и никого не задела. Похоже, что в доме действительно никого не было.
  - Ну, бывает, - смущённо проговорил Виталик, проходя внутрь.
  Они зажгли огонь в печи, а также и лампу на столе. Начали собираться: пихали в запасной Виталикин рюкзак уже немногочисленные останки еды.
  И Изя сказала:
  - Я вот думаю, что до зари нам выходить всё равно не стоит.
  - Да, придётся дожидаться, - вздохнул Виталик. - А то, как только сунемся за околицу, нас и сцапает нечистая сила.
  Он взглянул на настенные часы, те, однако ж, давно остановились. Виталик потёр лоб, и вымолвил:
  - Хотел бы я знать, сколько сейчас времени.
  - А я хотела бы знать, что сейчас с Маришкой, - вздохнула Изя.
  Затем девочка добавила:
  - Раз уж у нас есть время до зари, и раз еды у нас кот наплакал - я пока блины напеку.
  - А, ну, пожалуйста, - согласился Виталик. - А я пока тут у бабушки в сундуке покопаюсь, может, найду, какие-нибудь интересные записи, касающиеся Карги. Может, и узнаем, как её извести. Эх, сюда бы сейчас Творимира и Марию. Они бы нам точно помогли...
  Бабушкин сундук был большим, таинственным и, конечно же, старым. Он достался в наследство он бывшей, а ныне уже покойной владелицы этого дома. Но содержимое сундука до сих пор не разбирали; знали только, что там содержится всякая рухлядь.
  Сундук стоял в соседней горнице, там же, кстати, имелся и люк, ведущий в подпол. Итак, Виталик отправился к сундуку, а Изя занялась приготовлением блинов.
  
  * * *
  
   Виталик разбирал старые журналы, а также толстые, мелко исписанные тетради. Тетради пожелтели от времени, заросли пылью, а прочитать неумелую вязь бабушкиных букв не представлялось никакой возможности.
   И всё же Виталик работал с увлечением. Он кусал нижнюю губу, и приговаривал:
  - Так, так - это всё не то, не то. Но должно же здесь быть что-то действительно важное. Я просто чувствую это.
  Он так увлёкся, что уже не замечал, как летит время. А потом приятнейший запах масляных блинов неожиданно заполнил его ноздри и животным урчаньем отозвался в желудке.
  - Мням-мням, - сказал он, а потом спросил, - Изя, скоро будет готово?
  Но никого ответа не получил.
  Тут какая-то тетрадь привлекла его внимание, и он несколько минут изучал её. Так и не найдя ничего стоящего, вновь позвал:
  - Изя, так готовы ли блины?
  Обычно словоохотливая Изя безмолвствовала.
  Теперь Виталик уже не на шутку встревожился, и быстро обернулся к двери. Вскочил на ноги, выкрикнул:
  - Изя?!
  И тут в горницу вошла Изя. В руках она несла поднос с дымящимися блинами, и улыбалась, приговаривая:
  - Кушать подано.
  Изины глаза были опущены.
  Виталик шагнул к ней, уже протянул руки, намериваясь схватить сразу все блины, как из соседней горницы раздался стон, а потом вдруг Изин крик:
  - Виталик, не-ет! Это не я! Это мой двойник! Она вышла из моего глаза!
  И Виталик всё понял. Ведь и у Изи был глаз, ведущий в Чёрную бездну. И бездна породила Изиного двойника. И бездна этим двойником управляла.
  Лже-Изя ещё продолжала улыбаться, но уже смотрела прямо на Виталика. У неё не было человеческих глаз, но были две выпученные, чёрные полусферы. Она всё ещё улыбалась, но в уголках её рта появились два острых, звериных клыка.
  - Поди прочь! - выкрикнул Виталик, и сам отпрыгнул назад, к сундуку.
  Вслед ему полетел поднос с блинами.
  Удар был что надо - блины залепили лицо Виталика, он автоматически сжевал один из блинов, рухнул на колени, и попытался поднять сундук, чтобы обрушить его на лже-Изю.
  Это ему почти удалось, однако, лже-Изя уже и сама на него обрушилась. Предварительно она открыла люк в подпол, и теперь одним мощным ударом ноги столкнула туда и Виталика и сундук, в который он так крепко вцепился.
  Мальчик совершил акробатический переворот в воздухе, по окончании которого вполне мог бы свернуть себе шею. Но ему повезло: он упал на спину и только ушибся. Но сразу вслед за этим на него рухнул бабушкин сундук.
  Так что у Виталика потемнело в глазах, и он потерял сознание.
  
  
  
  
  
  Глава 11
  "Кто кого?"
  
   Виталик очнулся в кромешном мраке.
  Сильно болела грудь, на которую немилосердно давил бабушкин сундук. Так что, когда Виталик попытался подняться, то ничего у него не получилось, и только, разве что голову ему немного удалось приподнять. Но по-прежнему ничего не было видно.
  Тогда он позвал:
  - Изя...
  Но никто ему не ответил. А в голове завертелась тревожная мысль: "Что это чудище из Чёрной бездны могло с Изей сделать? Быть может, искалечило её, а может и..."
  Даже и думать об этом было жутко...
  В общем, эти мысли, и сильное желание помочь Изе, придало мальчику сил. Он обхватил сундук двумя руками, и начал раскачивать его из стороны в сторону. Наконец, он совершил такой сильный рывок, что сундук перевернулся, а Виталик оказался на его крышке.
  Но при этом он так сильно дёрнул за крышку, что она распахнулась, а сундук опять-таки навалился на мальчика. Правда, теперь и содержимое сундука высыпалось.
  Виталик откашливался, Виталик кряхтел, Виталик опять пытался отпихнуть от себя сундук. Наконец, ему это удалось: сундук с недовольным, урчащим звуком канул в окружающей его черноте.
  И вот тогда мальчик осознал, что сжимает в зубах некий предмет. По-видимому, он вывалился из сундука, а Виталик укусил его. Мальчик уже хотел отплюнуть эту неведомую, старинную штуковину, когда увидел, что начинает расходиться от неё чрезвычайно красивое изумрудное сияние.
  Это были тончайшие вуали, которые плавно загибались, и в дивной безмятежности расплывались в воздухе, постепенно окружая голову мальчика и вытесняя окружающий его мрак.
  И появилась стремительная мысль: "А ведь, это и есть та чудесная вещь, которую я в бабушкином сундуке искал. Не знал, как она выглядит, но всё же сердцем чувствовал, что она есть. И вот она сама ко мне вывалилась".
  И он осторожно вынул изо рта эту вещь.
  Оказывается, это был совсем небольшой, но изящнейшей лепки амулет. Месяц и солнце переплетались тончайшими лучами, и из самого центра, из сцепления этих лучей и зарождалось изумрудное сияние.
  Была у амулета и цепочка, и настолько тонкая, что Виталик сначала и не заметил её, но, однако ж, когда всё-таки заметил, то понял, что цепочка эта будет надёжнее любых, даже самых толстых цепей.
  И он спросил негромко:
  - Ну, что же, амулет, расскажи-ка, что ты можешь? Чем мне поможешь?
  Но амулет безмолвствовал, и только продолжал порождать сияние, и окружать этим сиянием мальчика.
  Тогда Виталик вымолвил:
  - Ну, что же: вот сейчас одену тебя на шею, и тогда наверняка что-нибудь узнаю...
  И вот тогда он услышал нечто. Это был тревожный, мучительный, и наполненный яростью звук. Причём пришёл он не из амулета, а из его связанного с Чёрной бездной глаза.
  А когда Виталик приподнял амулет, намериваясь надеть его на шею, звук этот усилился, и вдруг перерос в неистовый вопль, от которого даже заложило у мальчика в ушах. Он, конечно испугался, но, вместе с тем и обрадовался, выкрикнул:
  - А-а, что, не нравится?! А сейчас ещё хуже будет! Познакомитесь с этим амулетом вплотную!
  Но он так и не успел перекинуть руку с цепочку, потому что в это мгновенье сильнейшая боль прорезалась из его подмененного глаза.
  Виталик вскрикнул, рука его задрожала, и он выронил амулет. Ну, а его глаз надувался, словно резиновый шар - надувался чернотой, которая неистово и яростно кипела, и из которой вырывался этот неистовый вопль.
  Мальчик думал, что глаз попросту лопнет.
  Но этого не произошло: глаз вылетел из глазницы, с такой скоростью, с какой ядро вылетает из пушки, и сразу же скрылся в черноте, которая окружала изумрудный амулет.
   Виталик ожидал, что будет очень больно; и что он, возможно, даже потеряет сознание от боли.
  Но никакой боли не было...
  Тогда мальчик пробормотал:
  - Ну, что, глаз, ты вернулся на место?
  Под "глазом" он подразумевал свой, родной глаз. Но никакого ответа он не получил. Тогда он осторожно поднёс руку к своему лицу, и обнаружил, что прежний глаз вовсе и не вернулся, и что на месте его - пустая глазница.
  - Просто замечательно, - проговорил он, искажённым от страха и боли голосом. - Теперь я просто обязан вернуть свой нормальный глаз. А иначе ведь всю жизнь придётся кривым ходить.
  И тут неожиданно раздался голос:
  - Ты хочешь вернуть свой глаз, не так ли?
  Виталик резко обернулся, сначала в одну, затем - в другую сторону. Но за пределами изумрудного сияния была чернота, и в этой черноте ничего не было видно. А что касается голоса, то он показался Виталику чрезвычайно знакомым. Вот только он никак не мог вспомнить, кому же он принадлежит.
  И вновь раздался этот голос:
  - Так ты хочешь, вернуть свой нормальный глаз?
  - Да! Да! Да! - несколько раз нервно выкрикнул Виталик.
  - Что же, замечательно. Я тебе обязательно помогу.
  - По-мо-же-шь? - по слогам, дрожащим голосом, проговорил Виталик, и голос его при этом ощутимо дрожал.
  - Обязательно помогу. Считай даже, что глаз у тебя в кармане...
  Виталик полез в свой карман, но ничего там не обнаружил. Раздался смешок, и такой знакомый голос произнёс:
  - Ну, друг мой, не надо понимать всё так буквально.
  И тут Виталик отметил, что этот голос прорывается с разных сторон: так, словно бы говорящий постоянно перепрыгивал с места на место.
  - Так кто же ты? - вновь позвал Виталик.
  - Хочешь увидеть меня? Хочешь, чтобы я тебе помог?
  - Ну, предположим, да.
  - Тогда спрячь амулет.
  - А это зачем?
  - Потому что сияние, которое от него исходит, жжёт меня. Мне так больно! Неужели ты совсем не испытываешь ко мне сострадания?
  - Не верю я тебе, - произнёс Виталик.
  Теперь в голосе, который постоянно вырывался с разных сторон, прозвучало уже раздражение:
  - Но тогда я не смогу тебе помочь.
  - Ну, и не надо, - проворчал Виталик.
  И тут разом со всех сторон, грому подобно, разразился, захлестнул, едва не раздавил Виталика этот голос:
  - Положи этот амулет обратно в сундук! Немедленно! Иначе ты умрёшь!
  Мальчик сжался, пригнулся к полу, но вот руку вытянул и схватил амулет. И тут же почувствовал уверенность, почувствовал в себе силу богатырскую. Тогда плечи распрямил и поднял над собою амулет.
  Тот ярче прежнего засиял. И в этом сиянии увидел Виталик, тех, кто его окружал. Да - противников было много - они окружали мальчика кольцом, и все они являлись точными копиями Виталика...
  Ну, по крайней мере, внешность у них была от Виталика, а внутри их была Чёрная бездна, и управлялись они из этой бездны.
  Изумрудное сияние немилосердно их жгло. От них валил дым, они шипели и извивались. Но вот вновь завопили:
  - Нас много! И мы просто раздавим тебя!
  И вот выставив перед собой руки, которые стремительно преображались в отвратительнейшие клешни, бросились они на Виталика.
  Мальчик понимал, что ему с ними не справится, что они его в клочья раздерут, и тогда он сделал то единственное, что мог сделать в то краткое мгновенье, которое ему было отпущено. Он надел амулет...
  
  * * *
  
  Одна из тёмных колдуний в давние времена создала этот амулет. Она думала с его помощью получить власть над лесными духами, но что-то напутала с ингредиентами, в результате чего амулет служил скорее свету, чем тьме. И такова была его сила, что и его презлая создательница была им изничтожена.
  Кстати, зло, с которым вынужден был бороться амулет, не исчезало бесследно, но, поглощаясь им, только увеличивало силы амулета, и так как со дня его создания уже много веков минуло, никто даже и предположить не мог, насколько он силён.
  И, когда Виталик надел амулет на шею, то почувствовал, как из амулета подобно тонким, ласковым змейкам потянулись к самому его сердцу тепловые потоки. И они обхватили сердце, пульсирующей вуалью его сжали.
  Таким образом, амулет читал - светлое ли у мальчика сердце, не отравлено ли злобой? Если бы оказалось, что Виталик несёт в себе тьму, то был бы мальчик испепелён. Но светлым оказалось его сердце, и тепловые змейки потекли обратно.
  И вырвался из Виталика световой импульс. Составляющее его изумрудное сияние было настолько сильным, что мальчик на некоторое время ослеп. Что же касается его чудовищных двойников, то они были сметены, и обращены ни во что также легко, как исчезают попавшие в огненный вихрь букашки...
  
  * * *
  
  Виталик довольно быстро очнулся, и первое, что он почувствовал - это приятнейшее, ласкающее тепло, которое расходилось от висящего на его шее амулета по всему телу. И, благодаря амулету, в подвале совсем не осталось темноты. Ровное, приятно-малахитовое свечение высвечивало каждый закуток.
  Помимо перевёрнутого бабушкиного сундука, помимо каких-то старых худых бочонков, лежали на земляном полу небольшие пылевые кучки, тёмно-серого оттенка. И мальчик догадался, что это за кучки. Это были останки его двойников сожжённых магическим сиянием. Вот Виталик подул на ближайшую кучку, и она так легко, будто ничего не висела, взмыла и бесследно растворилась в малахитовом воздухе...
  Какое-то время мальчик наслаждался тем уже почти забытым чувством покоя, которым одаривал его амулет. Но затем словно огнём прожгла мысль: "Изя! Что с ней сейчас?!".
  И он сразу вскочил и бросился к лестнице.
  Оказалось, что сверху на люке лежит что-то. Мальчик колотил из всех сил, но крышка лишь немного приподнималась. Тогда он закричал:
  - Изя! Слышишь меня?!
  Никакого ответа он не получил, но, продолжая колотить по люку, кричал:
  - Если слышишь, то, пожалуйста, помоги! Открой люк!
  Опять-таки никакого ответа.
  И тогда почувствовал Виталик огромнейший прилив сил. И он прошептал то, что хотел закричать так громко, чтобы весь мир его услышал:
  - Я должен бороться, а не бояться! Я человек, и я на всё способен!
  И вслед за этим он совершил прыжок. Он уподобился молоту, и высадил люк. И та тяжёлая тумбочка, которая лежала на люке, отскочила в сторону так легко, будто ничего не весила.
  Виталик выскочил в горницу, и увидел Изю. Она сидела за столом и, улыбаясь, приветливо смотрела на него. Оба глаза у неё были нормальные, человеческие.
  И девочка сказала:
  - Виталик, ты плохо выглядишь. Посиди здесь, отдохни.
  - Это ты?!
  Мальчик остановился перед столом. Он тяжело дышал, он глядел на неё выпученными глазами.
  - Ну, конечно, это я, - ответила девочка.
  - Почему же тогда ты не отозвалась, когда я тебя звал из подвала?
  - Ах, я плохо себя чувствовала. Я только что очнулась.
  - Что-то не похоже...
  - Ты не веришь мне?
  - Нет.
  Тогда Изя прикрыла лицо ладонями, и горько заплакала. Виталику стало её жалко, и он пробормотал:
  - Ну, извини. Я был не прав.
  Девочка сразу оживилась, улыбнулась, и сказала:
  - Тогда я сейчас принесу тебе блинов. Ты сиди.
  - Но... мы должны идти, спасать Маришку.
  - Конечно, мы пойдём и спасём её, - вымолвила Изя. - Но прежде отведай моих блинов. Тебе это просто необходимо.
  Тогда Виталик уселся за стол, ну а Изя скользнула к печи...
  Мальчик смотрел на изгибистый, подрагивающий пламень свечи, которая мерцала перед ним на столе, и ни о чём, в общем-то, не думал. После недавней вспышки чувств, он чувствовал сильную усталость.
  И вдруг что-то прикоснулось к его шее. От неожиданности Виталик вскрикнул. Хотел удержать амулет, но было уже поздно. Амулет скользнул вверх - в воздухе промелькнул, и оказался висящим на кончике кочерги. Ну, а кочергу эту сжимала в руках Изя.
  Впрочем, Изя ли? Изо рта её появились зеленоватые клыки, а глаза стали выпученными - болотная жижа клокотала в них. На лице появились глубокие морщины, волосы поседели, нос загнулся крючком. В общем, перед Виталиком стояло отвратительное ведьмино отродье.
  И это чудище ухмылялось и рокотало:
  - Как тебя было легко обмануть! Ну, вот и нет у тебя амулета! И ничего у тебя нет! И надежды нет! Настоящая Изя в болотной топи, и Маришка там же! Этот дом окружён тёмными духами лесными. Сейчас я засуну амулет в печь, и они смогут войти сюда. Они растерзают твоё тело, а душу возьмут с собой. И душа твоя станет такой же мрачной, такой же злобной, как и их души!
  И тогда тихо засиял амулет, и вот что понял Виталик:
  Сейчас он может пожертвовать собой. Уйти из этого мира, навсегда слиться с амулетом. Только так он спасёт близких ему людей.
  Он навсегда уйдёт из памяти живущих, и никто не помянет его добрым словом, потому что никто не вспомнит, что жил он.
  Времени на размышление было совсем немного - лишь одно мгновенье.
  И Виталик прыгнул к амулету...
  
  * * *
  
   На следующий день дверь деревенского домика раскрылась, и вбежала внутрь маленькая девочка, которую звали Леной. Следом за ней вошли люди, которые могли бы быть родителями Виталика, но являлись родителями Лены, и никогда о Виталике и слыхом не слыхивали.
   Лена звонко рассмеялась и вымолвила:
  - Как здесь загадочно! Мне нравится!
  Её папа, поморщился и вымолвил:
  - Но здесь так запылёно. С тех пор, как десять лет назад нашей прабабушки не стало, здесь никто и не жил.
  А мама посмотрела не него печальными, полными слёз глазами. Отец спросил:
  - Что с тобой?
  А она ответила:
  - Не знаю. Просто, вдруг, стало так печально-печально.
  
  
  ЭПИЛОГ.
  
   На поле сияли дивной красоты цветы, а воздух был таким целительный, что вдохни его простой человек, так прожил бы на десять лет дольше. Над дальним тысячелетним лесом высился древний замок колдуна Тробольда. Ну, а на другой стороне, за златящейся под щедро-ласковым Солнцем рекой Сладозвонкой восходило сияние от стольного Белого града.
   Виталик, который стоял у калитки, закричал вдруг:
  - Мама! Наш папа возвращается!
  По полю, на белоснежном коне ехал, облачённый в алый плащ, его отец-богатырь. Виталик знал, что в следующем году отец возьмёт его с собой в Белый град, и оттуда возможно, они отправятся путешествовать в дальние страны.
  Виталик был счастлив. Впереди его ждала Бесконечность.
  
  
  КОНЕЦ.
  12.09.03
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"