Шумел дождь. Этот дождь был тяжёлым, серым и холодным, таким же, как и город, по одной из улиц которого спешил, прикрыв краешком плаща лицо, молодой человек...
Молодого человека звали Владиславом, и он был вне закона. Если бы его поймали, то его ждала принудительная работа на Марсианских рудниках, что фактически означало смерть, ибо никто не выдерживал на тех рудниках больше трёх месяцев. Тем не менее, Владислав никого никогда не убивал, не грабил, и вообще: не совершал каких-либо преступлений. Он не относился и к осуждённым по ошибке, ибо общество знало, что он не совершал каких-либо преступлений. Но всё же, как-то не парадоксально звучит: преступление было. И это преступление заключалось уже в самом факте появления Владислава на свет.
Он не вылез, как обычный человек, из утробы матери. Он был клоном. Просто взяли одну молекулу ДНК, налепили на неё биомассу: вот и вышел человечек. Владислав не был единственным клоном - таких как он, успели создать несколько десятков тысяч.
Но с самого начала производства клонов раздавались недовольные голоса. Представители религиозных конфессий говорили, что создание таких существ, есть грех величайший, посягательство на святое. Ведь появление из пробирки, было, по сути, непорочным зачатием. А, по словам этих фанатиков, только Бог мог появиться таким путём.
Выходит, рассуждали теологи, учёные насмехались над самим Богом, и за это Бог должен покарать не только учёных, но и всё человечество...
Когда к власти пришла реакционная диктатура Розеншпиля, для клонов начались тёмные времена. Их ловили, свозили на рудники, убивали. За выдачу одного клона добропорядочный гражданин получал значительную сумму.
Отличить клона от обычного человека было совсем несложно. Достаточно было взглянуть на кончики их пальцев: они источали призрачное золотистое сияние.
* * *
Владислав шёл по улице и чувствовал любовь. Это была огромная любовь к каждому человеку, но, помимо того, и к зверю, и к несчастному, зябкому городу, и к отравленному свинцовому небу.
Он был очень голоден, он три дня ничего не ел, но Владислав совсем не обращал внимания на голод.
Он смотрел на злые, напряжённые лица грязных, мокрых людей, и жаждал им помочь. Уже много раз за это проявление любви он едва не лишался жизни, и он знал, что и теперь, если попытается кому-нибудь помочь, то ему грозит смерть.
А вот и возможность помочь. Денежка: кем-то оброненная, невзрачная, втоптанная в грязь. Владислав подобрал денежку, и прошёл в булочную.
Там купил тёплого, мягкого хлеба и ароматных булочек; а в специальном отделе - сок. Когда разменивал денежку, то прятал руки: ведь могли заметить сияние, которое от его пальцев исходило. Ему очень хотелось кушать, но он подавил это желание, так как знал, что кому-то хуже, чем ему.
Вот он вышел на улицу. В подворотне, под навесом, стояла скособоченная, уродливая, старая женщина. К женщине жалились и тихонько плакали замёрзшие, голодные, весьма похожие на скелеты оборвыши.
Владислав подошёл к ним, протянул хлеб и сок, сказал неловко, смущённо:
- Вот - это вам...
Женщина недоверчиво, испуганно уставилась на Владислава. Детки вожделённо смотрели на хлеб.
И вдруг женщина заплакала. Она выкрикивала злым голосом:
- Вы издеваетесь над нами!.. Ведь нечем же нам расплатиться! А вы видом этой еды мучите нас!..
- Я вам дарю этот хлеб и сок, - прошептал Владислав, и на глаза его выступили слёзы - так ему было жалко эту женщину и детишек.
Глаза женщины округлились. Она взвизгнула:
- Сумасшедший!
- Я вовсе не хочу вам зла. Я просто дарю вам эту еду...
- Но ведь только сумасшедший может дарить просто так! - говорила женщина.
- Просто возьмите это, - Владислав протянул хлеб и сок ребяткам.
Одна девочка протянула к еде свои худенькие, дрожащие ручки, но тут же завизжала громко, и отбежала к женщине. Девочка голосила:
- Клон! Клон!
Теперь и женщина увидела золотистое сияние, которое исходило от пальцев Владислава. Женщина вопила:
- Клон!!!
Владислав начал отступать, и вышел на большую, оживлённую улицу. И тут женщина, шипя от ярости, бросилась за ним. Она впилась в волосы Владислава, и рванула их с такой силой, что из глаз молодого человека брызнули слёзы.
Владислав пытался бежать, но фурия повисла у него на плечах, царапала его лицо, кусала его, и ревела:
- А-А-А!!! Дьявольское отродье! Клон! Не уйдёшь! Из-за таких как ты, выродок, мир развалился!
И в этих своих завываниях она выражала мнение большинства. Ведь людям свойственно винить в своих несчастьях кого-то третьего, чем то непохожего на них. Не умеющие работать лентяи, или тупые, склонные к насилию людишки, всегда указывали на евреев, негров, жёлтых или красных называли их преступниками, врагами общества, разрушителями экономики, грабителями. И эта мускулистая, униженная верхами рабоче-пьющая масса, побивала и унижала кого послабее, да ещё и оправдывалась, называя свои деяния чуть ли не подвигом.
А клонов ненавидели люто. Среднестатистический обыватель мог убить клона, вымыть руки, отужинать в кругу семьи, посмотреть новости, и отойти к спокойному сну.
В общем, вокруг Владислава быстро начали собираться людишки. Его били, но ещё не сильно, так как собирались оттащить в какую-нибудь подворотню, и там долго терзать.
Владислав пытался что-то говорить о всепрощении, но его не слушали: ему плевали в лицо. Вот повалили на грязную мостовую, взяли за ноги, поволокли к месту экзекуции.
Неожиданно на мостовую выскочила изящная, лакированная машина. Последовал удар, и тащившие Владислава люди отлетели в сторону, остались, постанывая, лежать возле стены.
Чьи-то руки подхватили Владислава и поместили его в ароматное нутро машины.
- Кто вы? - слабым голосом прошептал Владислав, но ответа не услышал, так как потерял сознание.
* * *
Очнулся Владислав уже в мягкой кровати, в уютном помещении, стены которого были украшены Итальянскими видами. Вошла красивая женщина, принесла на подносе вкусной еды и кофе. Владислав поблагодарил её, и подкрепился.
Потом Владислав остался в одиночестве. Он уселся за стол, и читал народные сказки в роскошном издании. Затем его позвали...
По сияющему чистотой коридору провели Владиславу в залу, где в мягких креслах сидели такие же как он клоны.
На подиум вышел высокий старик с длинной, совершенно седой бородой. И этот старик говорил, что он один из богатейших людей Земли, и он сочувствует клонам. Он выкупил для них заброшенный шахтёрский городок на обратной стороне Луны, и он предлагал им переселиться туда. Он обещал им, что никаких проблем с полицией не будет. Обещал хорошее питание, всяческие развлечения. Старик говорил, что сам переселиться в их колонию.
- Ведь вы такие замечательные э-э... не люди, а Боги. И там у нас будет сущий рай.
Но никто из клонов не согласился.
- Но ведь здесь вас ждут голод и холод, презрение и ненависть, боль и смерть! - вещал старик.
- Но мы должны помогать этим несчастным людям, - сказал Владислав.
- Они вас ненавидят, а вы их любите. Но за что? За что? За что? - недоумевал старик.
- За то, что они люди, - ответил один из клонов.
Вскоре все они вышли на улицы.
Охота за клонами продолжалась. Их становилось всё меньше и меньше. Но и умирая, они несли людям самое главное - любовь.