Ещё весьма и весьма молодой, слегка бесталанный сочинитель, который взял себе звучный псевдоним Бесконечнов, решил, впервые за долгое-долгое время, погулять ночью по незнакомому лесу.
Вообще-то, для начала он выбрал этот лес на карте. А всего-то надо было проехать два часа на электричке, и вот - пожалуйста, почти девственный лес, и никаких тебе деревенек в округе. Бесконечнов даже высчитал, что от одной оконечности леса до другой - пятнадцать километров.
Поехал он налегке, и уже вечером. Сидя в электричке, глядя на проплывающие за окном пейзажи, думал Бесконечнов: "Ах, как же хорошо: пройдусь от одной опушки до другой, и впечатлений наберусь".
В лес он ступил уже в сумерках, когда засияли первые звёзды.
* * *
Ему повезло: нашёл прилично вытоптанную тропку, и подивился: кто ж её мог вытоптать, когда кругом ни одной деревни?
А как ступил в лес, так сразу словно бы в иной мир попал. Всё-таки в городском парке такое не испытаешь. Там, либо машины слышны, либо, если дальше зайдёшь - над деревьями сияние электрическое поднимается. А тут - тихо-тихо, и в тоже время - слышатся единовременно сотни, если не тысячи тончайших, едва уловимых шорохов.
Поначалу было Бесконечнову очень страшно, а когда поблизости вроде бы ни с того ни с сего треснула ветка, так даже испарина на его лбу выступила. Он выставил перед собой дрожащие, почти уже неразличимые руки, и прошептал:
- Эй, кто здесь?
И получил ответ - пробежал, прошелестел среди старых, пожухлых листьев какой-то маленький зверёк, но что это за зверёк, Бесконечнов не увидел. И после этого маленького происшествия, чувствовал себя уже увереннее, думал: "Всё-таки этот страх перед ночным у человека - просто глупость. Лес, по сути своей, куда добрее города. Здесь у человека врагов куда как меньше. Можно идти и думать о своём, не опасаясь, что на тебя набросится какой-нибудь алкоголик".
Бесконечнов шёл, вспоминая лицо ещё любимой девушки, с которой, однако, недавно расстался. Постепенно бесконечно меняющийся образ темноты, в которой проскальзывали более чёрные ветки и стволы деревьев, вытеснил человеческий образ, и Бесконечнов совершенно умиротворился, додумывая теперь сюжет следующего рассказа.
И тот сюжет, над которым он так долго бился в городе, вдруг прояснился, и стал таким стройным, таким красивым, что Бесконченов даже пробормотал:
- Эх, да что же это я ручку и бумагу не взял? Надо записать главные моменты, чтобы потом не забыть. И ничего, что здесь так темно - я бы и вслепую записал.
Он пошёл дальше. И через некоторое время придумался ещё один рассказ, потом ещё и ещё...
Бесконечнов давал название каждому придуманному рассказу, таким образом, надеялся в последствии, вспомнив сначала хотя бы название, воскресить и весь сюжет. Но вот остановился Бесконечнов, и напряжённо начал стучать себя по затылку - пытался вспомнить ранее придуманные рассказы. Ничего не выходило! Даже и названия уже вылетели из головы.
Но недолго он горевал о потерянном, потому что чувствовал: наплывали откуда-то спереди бесконечные, новые и новые рассказы, повести, романы, стихи и поэмы. Пусть только их сюжеты, задумки, но в этих задумках - самые яркие места творений, пламень их.
И сквозь чёрный ночной лес устремился вперёд Бесконечнов. Он, то почти бежал, то действительно бежал, то переходил на шаг, то почти совсем останавливался.
Если бы его кто-нибудь увидел в те мгновенья, то принял бы за безумца. Глаза его сильно, по-звериному сияли; растрёпанные, длинные волосы метались из стороны в сторону, иногда полностью заслоняя лицо. И всё же и лицо, и каждое его движенье были прекрасно. Огромной силы вдохновенье жило в нём.
И незримые в темноте собирались на ветках ближайших деревьев или же среди деревьев, лесные звери, и следили за этим непостижимым для них чудом.
Бесконечнов придумал столько, сколько хватило бы на целое собрание сочинений, и ему уже совершенно безразлично было, что придуманное раннее практически сразу же забывалось.
Он чувствовал себя так хорошо, как никогда прежде. Даже объятия любимой, даже исход любовной неги не могли сравняться с этим чувством. Каждая клеточка его тела была охвачена пламенем, но этот пламень не жёг, он выплёскивался наружу, и он был связан с каждым, даже самым отдалённым уголком вселенной.
"Творчество - подобно бесконечному океану. Но, кажется, что даже в минуту наивысшего творческого экстаза, мы люди только одним крылышком своей души к этому океану прикасаемся. А что же будет, если полностью в этот океан погрузиться, если слиться с ним? Быть может, мы уподобимся Богу?"
И наступило такое мгновенье, когда Бесконечнов почувствовал, что он перешёл порог жизни, и что уже способен, не останавливаясь, творить бесконечные, прекрасные миры. И видел он окружающий лес сияющим дивными, неземными красками.
Он долго бежал вперёд, придумывая всё новые романы и поэмы, и всё больше уверялся, что вознёсся в высшую, надчеловеческую форму бытия. Ведь он твёрдо знал, что пробежал уже не жалкие пятнадцать километров, которыми был означен на карте лес, но уже сотни километров.
А когда увидел, что впереди среди деревьев - просветы, и сияет в тех просветах светлячками звёзд небо, он уверился, что сейчас вырвется к краю пропасти, где и сверху и снизу, и впереди, - звёздная бесконечность. И что он прыгнет, и будет летать от звезды к звезде, создавая ещё и новые светочи, потому что он больше чем когда-либо жаждал творить.
А когда услышал звонкий девичий смех, то подумал: "Наверное - это ангел вдохновения".
Но выбежал на опушку, и увидел костёр, у которого сидели деревенские девушки. А сама деревья виднелась в отдалении среди туманных полей. Девушки испугались Бесконечнова, вскочили.
А он вдруг разом сник, и плечи его опустились, и таким несчастным был его вид, что девушки его пожалели, и пригласили посидеть с ними у костра.
Одна из девушек спросила:
- Как же тебя зовут?
- Бесконечнов, - ответил он очень угрюмо.
Девушки переглянулись, и звонко рассмеялись. Одна из них протянула ему кружку, и сказала ласково:
- Вот, выпей - это пиво.
Бесконечнов выпил много пива, но опьянение ни в какое сравнение ни шло с тем, что он чувствовал, когда бежал через лес.
Потом одна девушка предложила поцеловаться, но даже и этот сладкий поцелуй, и мягкость, гладкого, нежного женского тела, ни в какое сравнение не шло с тем, что он чувствовал, когда он был в одиночестве...
* * *
На заре распрощался с девушками, и побрел обратно через лес. Несмотря на то, что утро выдалось свежим и ясным, Бесконечнов чувствовал себя разбитым, а голова прямо-таки раскалывалась от боли. Он пытался вспомнить хоть что-нибудь из придуманного ночью, но не мог вспомнить ни строчки.
И уже сидя в электричке, и угрюмо глядя в окно, думал: "Какая, в сущности, пошлая история. Сначала бежал через лес, и вообразил себя чуть ли не Богом. Ведь расскажи кому, так осведомятся: А не выкурил ли я предварительно какой-нибудь травки? Да и чёрт с ней с травкой - я этой гадости и видом не видывал. Но ведь прибежал же через лес, восторженный любовник, донкихотствующий поэтишка, прямиком в девичьи объятия. Господи, господи, какая же всё это пошлость..."
И всё же, вернувшись в город, он, страдая, пытался вырвать из окружающего его хаоса, и того хаоса, который был в нём самом, частицы той высшей гармонии, которую он чувствовал ушедшей ночью. Той сладкой и мучительной стези, которую он действительно и единственную любил...