Аннотация: Ожидание первых в его жизни выборов наполняло Власа трепетом и восторгом. Участие в выборах означало для него вступление в новую жизнь. Но в день выборов он, наконец, понял, что голосует за...
Выборы
Влас ждал своих первых выборов, как праздника. По утрам отсчитывал оставшиеся до воскресенья дни. Снова и снова примерял перед зеркалом свой единственный пиджак. Представлял себя по-настоящему взрослым...
Совершеннолетие дарит гражданину немало новых прав: возможность принимать участие в выборах, самостоятельно искать новую работу взамен прежней, доставшейся по распределению, менять место жительства вне зависимости от желания родителей, - достаточно было лишь предупредить местные власти о предполагаемой смене регионов, - для новой регистрации.
Влас работал на строительстве нового объекта: возводили культурно-развлекательный центр для богачей. В субботу вечером Влас наработался до упаду. Хотел ударным трудом отметить свой последний рабочий день перед завтрашними выборами. От предвкушения всё в нём пело. Но устал. Зато неподгоняемая активность на трудовой ниве не осталась незамеченной начальством. Сам прораб соизволил заметить, что Влас - хороший работник.
У прораба было бледное лицо, не подверженное загару; голубые прожилки сосудов просвечивали сквозь прозрачную кожу. Руки прораба вечно были скрыты трикотажными рукавицами, напоминавшими обыкновенные допотопные варежки: в них лишь один большой палец не был ограничен в подвижности.
Похвала в устах крайне редко появлявшегося на стройке с инспекцией прораба была экстраординарным явлением. Даже голос прораба звучал тихо, невыразительно и как-то шипяще, словно он и говорил то совсем редко, предпочитая смотреть и слушать. Влас похвале удивился: прежде его никогда не хвалили на работе: ругали больше...
Заместитель прораба, красноносый и толстощекий, тянувший фактически всю руководящую работу на строительстве, тоже удивился, но среагировал верно: потрепал Власа по плечу и назвал непонятным словом "настоящий стахановец!" И усмехнулся косо. Будто покривил душой, а сам не рад добросовестному выполнению обязанностей молодым работником.
До самой полуночи Влас сидел перед компьютером в своей крохотной комнатке в семь квадратных метров. Родительская комната несколько лет стояла закрытой: еще с тех времён, когда их отправили "поднимать" заброшенную деревню в рамках задания правительства. Первое время письма приходили регулярно, обычной почтой: пользование компьютерной связью было доступно исключительно высокопоставленным чиновникам. Со временем, и эти письма и открытки, - приходить перестали: очевидно, возникли препятствия для их пересылки. Влас вначале тяжело переживал своё одиночество, грустил, но постепенно привык к одинокой жизни, больше сблизился с приятелями и все чаще и чаще уходил в свободное время в виртуальный мир.
Сегодня он играл в новую виртуальную игру, простую и увлекательную, участие в которой дарило эффект полной включенности в действо. Игра называлась "Освоение Галактики".
Власу досталась роль первопоселенца на далёкой планете земного типа. Он осваивал новые территории и боролся с агрессивными особями хищной флоры и необузданной, вечно голодной фауны. Он чувствовал себя нужным и счастливым на своём месте. Идея терраформирования планеты наполняла Власа гордостью.
Когда часы пробили полночь, компьютерная игра автоматически отключилась, и свет лампочки померк, сделавшись бледным, призрачным. Правительство таким образом заботилось о здоровье своих подданных: никаких развлечений после полуночи, - от бессонницы снижается производительность труда. Влас немного огорчился: не успел доиграть очередной гейм и победить местного сейсмозавра...
Тогда Влас решил попытаться скачать в хранилище своего компьютера любимую игру: ему уже три дня назад исполнился двадцать один год, - став совершеннолетним, он имел официальное право сохранять в памяти своего компа некоторые файлы. Однако, сделав запрос на официальное скачивание, Влас получил ответ сети: "Данная операция недоступна. Обратитесь с запросом в администрацию вашего района". И экран погас, - до утра. Компьютер вёл себя так, словно Власу по-прежнему было двадцать... или никакие резолюции на его счет не поступили? Может быть, о нем забыли? Вдруг и на избирательном участке его имя позабыли внести в списки?
От беспокойства он долго крутился в кровати, прежде чем смог уснуть.
Утром воскресенья он проснулся рано, с больной от недосыпания головой.
Но немедленно вскочил, включил погромче программу утренней зарядки, размялся. Потом набрал номер друга, Горича, - тот ответил без изображения, что еще в кровати, зайдёт за Власом через час.
Влас поразился: как Горич может быть столь спокоен в день своих первых выборов? Поразительное равнодушие! Впрочем, Горич до сих пор жил вместе с родителями в одной квартире, питался домашними котлетами из картофеля и моркови, - и не интересовался своей гражданской жизнью. Горичу всего важнее было живот наполнить. А Влас давно позабыл вкус домашней пищи и нежный голос милой мамы, канувшей в неизвестность по воле партии защитников народа.
Если кратко, членов партии называли просто защитники, тогда как представители демократической партии звались всего лишь демократами. В сущности, и та, и другая партии имели сходные программы, цели, уставы, и обычному человеку было нелегко разобраться в мизерных отличиях, существовавших между обещаниями обеих партий. Однако, в соответствии с учебниками по истории Земли, последнюю сотню лет неизменно побеждала партия защитников... почему, непонятно.
Влас пару раз спрашивал у старших рабочих, за кого они голосовали. Большинство отнекивались, некоторые отвечали, что игнорируют выборы, двое ответили, что отдали свои голоса за демократов. И никто не сказал в открытую, что голосовал за защитников.
Но именно они постоянно приходили к власти, а центризбирком неизменно уведомлял сопланетян о девяностопроцентной победе защитников в первом туре. Влас читал, что в старину случались порою выборы и в два, и в три тура, а порою и вовсе результаты выборов аннулировались. Но ныне ничего подобного не происходило: очевидно, выборы в один тур целесообразнее, так как экономят деньги электората, на налоговые отчисления которого и проводятся выборы...
Когда наконец пришёл Горич, Влас поспешил поделиться с другом своими соображениями. Однако, тот в два счёта разрушил его энтузиазм, шепча на ухо:
- Тебе оно надо? У нас умных не любят. Смотри, занесут не в те списки и отправят на освоение арктической целины или работы в урановых рудниках. Люди гораздо дешевле техники, используемой правительством защитников на сложных производствах. Или на Луну отправят, будешь с гелием возиться, а потом, вернувшись на Землю, ходить разучишься...
Влас не понимал характера Горича. Друг казался ему старым скептиком лет семидесяти. Тогда сам Влас просто парил над землей в ожидании выборов. И тут Горич совсем добил умствующего Власа едким замечанием:
- Или ты забыл, куда отправили твоих родителей? Скажи спасибо, тебя пожалели за малостью лет. Защитникам нужны живые молодые работники... Уверен, за тобой постоянно наблюдают, и мой тебе совет: держи язык за зубами! Постарайся не забивать голову лишней информацией. Да тебе какое дело: кто за кого голосует и в каком количестве? Будь равнодушен ко всему, - дольше проживёшь... Ладно, пошли, что ли? Проголосуем! - и Горич усмехнулся криво.
Вышли на весеннюю улицу, оставив позади старый двухэтажный барак, в котором жил Влас. Мимо проносились, по дорогам и по воздуху, шикарные авто богатых граждан, несомненно, являющихся сторонниками или членами партии защитников. Навстречу шли простые люди, с серьёзными, сосредоточенными или равнодушными лицами, - все они шли голосовать.
Горич шёл как маленький старичок, целеустремленно глядя себе под ноги, а Влас радовался каждой минуте свободного времени, радостно озирался по сторонам, весело и застенчиво улыбался девушкам своих лет, любовался небом, пытаясь высмотреть очертания фигур животных или птиц в облачной серебристой гряде, отмахиваясь энергично от тополиного пуха, забивавшего рот, нос и глаза. Влас был счастлив!
- Слушай, старик, - тихонько и торопливо забормотал Горич, - тут мы с тобой можем спокойно поговорить, без свидетелей... Не понимаешь? Да в твоей квартирке повсюду глаза и уши! Лопух ты, лопух... Ты думаешь, что твои поисковые запросы на неправильные темы никто не фиксирует? Думать надо!
Запомни: будь осторожен! Тебя постоянно контролируют, уверен! Что за лопух?!
Ты лучше старинные любовные романы читай больше, - сочтут за обычного придурка, и то ладно, - лишь бы не политического... Неужели ты до сих пор ничего не понял? Не могу же я тебе элементарные вещи разжевывать! Разуй глаза! Не понимаешь? Плохо, конечно, что ты уже шестой год в своей халупе один тоскуешь... К сожалению, я ничего не могу сказать тебе прямо: может, нас и сейчас подслушивает вездесущее ухо.Вот сейчас придём на наш участок, - смотри внимательно по сторонам, смотри на членов избирательной комиссии, наблюдай. Если так и не увидишь ничего странного, - лучше мне с тобою расстаться. Неохота мне целину в Арктике поднимать из-за твоей говорливости и недоумия...
Влас выслушал друга с недоумением, не понимая решительно ничего из его двусмысленных намёков. Наконец впереди показалось простое здание из красного кирпича: избирательный участок. Перед ним выстроилась внушительная очередь законопослушных граждан, стремящихся продемонстрировать свою лояльность к политическому курсу правительства, приняв обязательное для гражданина участие в ежегодных выборах в Совет планеты, созываемый из членов победившей партии, по территориальным округам.
Простояв на улице около часа, они наконец-то оказались внутри самого избирательного участка, где, вновь выждав немалую очередь на лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, получили возможность пересечь святая святых каждого жителя Земли: зал для священного волеизъявления.
Влас оцепенел от торжественности минуты: шел по дорожке медленно и чинно, а сердце его стучало, как молот бьёт по наковальне. У столов с членами избирательной комиссии они с Власом разделились, предъявляя свои документы двум разным дамам хрупкой наружности, но вскоре вновь встретились у кабинок для голосования. Каждый вошёл в свою кабинку, поставил галочку против избранной им партии, потом оба бросили бюллетени в урны для голосования. И всё: процедура приобщения к гражданской жизни завершилась.
Выйдя на улицу, Влас всё никак не мог успокоиться: мнилось, что он упустил нечто важное и существенное в процессе голосования. Только вот что?
- Так что скажешь обо всём этом фарсе, друг? - Горич улыбался иронически. - Ты увидел там то, что я пытался донести до тебя рано утром?
- Нет, я не понимаю, что ты имеешь в виду, - бормотнул Влас, пребывая в сладком плену воспоминания, как его бюллетень полетел в урну, тем самым, возможно, решив судьбу их избирательного округа или всей планеты.
- Обратил ли ты внимание на...дамочек...в избирательной комиссии? Что ты сумел запомнить из их облика? Представь всё это мысленно еще раз!
Влас представил нежное бледное лицо дамы, подавшей ему бюллетень и позволившей расписаться в ведомости о прибытии на голосование. Дама была до крайности белолица, на хрупких висках трепетали голубоватые вены, словно две ожившие цикады. Волосы дамы отличались полной бесцветностью, словно их обесцвечивали несколько суток. Бледные, не накрашенные губы казались чрезмерно велики и агрессивны для столь милого личика. Шейку покрывала сеть крупных дышащих вен. И лоб посредине пересекала голубая венка. Видимо, у дамы кровеносные сосуды размещались слишком близко к коже. И что из того?
Так он и сказал Горичу: просто симпатичная, слишком худая женщина. И что?
- Ты только на лицо своей...дамы... смотрел? - Горич явно сердился на тупость друга. - А больше ничегошеньки не видел? Ну, ты даёшь!
Влас совсем не видел фигуры дамы, но мог предположить, что она мала ростом, изящна, как Дюймовочна, и грациозна, как балерина... Должно быть, её талия тоньше осиной, как пишут в романах... И вдруг Влас вспомнил момент, когда дама указала ему ручкой на место в ведомости, где нужно было расписаться. Вспомнил, - и похолодел. Даже головой затряс от наваждения: не может того быть! Всё в её ручке было органично и целостно: тоненькие детские пальцы, хрупкие продолговатые ногти, бледно-розовая кожа... Тихо сказал:
- У неё было четыре пальца. Горич, ты это хотел услышать? У моего инспектора избирательной комиссии было четыре пальца! Почему? Ведь генетическая комиссия отбраковывает с самого рождения всех, кто имеет любые дефекты. Разве ты видел на улицах хотя бы одного человека, имеющего физический дефект?
- Вот именно: Человека! - прошипел Горич ему на ухо. - Дошло, слава Богу, Влас! А кто тебе говорит о людях?! У моей инспекторши тоже было четыре пальца! Как и у твоего прораба, появляющегося на стройке раз в месяц...