Багрово-красное солнце медленно скатывалось в бездну крадущейся ночи. Ветер спел последнюю песню и затих пристыженный собственным несовершенством, вносящим легкий диссонанс в робкую тишину равновесия. Краски потухли, потеряв жизненную насыщенность и яркость движения. Цвета превратились в робкие пастельные тени, легкими штрихами разглажи-вающие вечернее полотно заката.
Море потеряло весь свой блеск, став загадочно-матовым и глубоким, насыщенным неразгаданной тайной волнующего дыхания Вечности.
Ночь постепенно раскрывала жгуче-черные очи, бархатистые и грозные нерастраченной силой, которая едва-едва просыпалась с мягко таявшим закатом.
Дворец блистал подобно черному кристаллу, полному мрака, в котором изредка вспыхивали случайные искры жизни - неторопливой, интригующей, ночной...
Так просыпались мистические тайны, волнующие сердца и умы, на-полненные как пережитыми, так еще только зарождающимися эмоциями и чувствами.
Анфилада залов, шикарных и пустынных, терялась в далекой перспек-тиве, манящей в самое сердце Интриги. Тихим шепотом забытых предков полнилась тишина.
Неспокойна, мятежна была Королева, заточенная, словно в темнице, в шикарном будуаре, наполненном изыском и тонким изяществом оригинального вкуса, смешавшим столь непохожие стили в идеальной гармонии Единения, дающего вдохновение для чувств. Душа Королевы волновалась под натиском непонятных чувств, вызывавших глухую щемящую печаль по чему-то безумно-дорогому, но так бездарно утраченному, такому близкому, словно бы на расстоянии вытянутой руки, но такому далекому, словно в другом рукаве Галактики. Королеве никак не удавалось поймать ускользающие паутинки мыслей. От этого Королева печалилась, а ее Душа разрывалась клочьями сомнений, фантазия рисовала безумно-прекрасные иллюзии, тотчас развеиваемые холодным разумом. Не находя выхода в тонкий Мир чувств, Королева грустила. Она пила гранатовый сок, причудливо мерцающий в хру-стальном бокале. Рубиновые капли все катились и катились по хрусталю, на-поминая кровавые слезы, которыми плакало сердце Королевы...