Культурное наследие - категория фундаментальная и в то же время чрезвычайно хрупкая: представляя собой весь титанический (а потому, как кажется, нерушимый) массив идей, традиций, сущностей и их создателей, накопленный за несколько тысячелетий, она тем не менее не терпит несерьёзного и дилетантского отношения к себе. По-настоящему работать с такой махиной через её интерпретацию, трансляцию и последующее включение в том или ином виде в картину мира современников способен лишь человек, осознающий и уважающий её мощь, - и не столь важно, маститый это профессионал или искренне увлечённый и деликатный энтузиаст. В связи с данным обстоятельством возникает вопрос: а где же конкретика в этом процессе? Если с почтительным и заботливым обращением с таким бесценным багажом всё более или менее понятно, то как именно его лучше передать потомкам, чтобы они не просто не начали зевать во время этого сакрального действа, а вдохновились, запомнили и передали в будущем уже потомкам своим?
Думается, ответ стоит начать с теоретического предисловия. Дело в том, что форм трансляции культурного наследия великое множество, упирающееся практически в бесконечность. Если есть пословица "сколько людей, столько и мнений", то воистину должна существовать и "сколько культур, столько и форм их трансляции". Бал здесь правят цель и содержание: правила и "канон" передачи диктуют именно они. Форма является скорее слугой, подстраивающимся под их нужды и улавливающим их малейшие желания. Религия и её ценности выражаются через специфические ритуалы и упражнения (от вербальных до ментальных), философия закономерно находит себя в необъятных трактатах и жизненных кредо её последователей, а история несчастной любви обитателя Земли может быть рассказана им в песне или душещипательной пьесе ничуть не хуже, чем каким-нибудь классиком литературы. Последнее заслуживает отдельного упоминания: сам человек по праву своего рождения и топтания по нашей планете является транслятором культуры, поскольку он же выступает прежде всего её носителем: он в ней вырос, впитал её и каждую секунду, сознательно или не очень, воспроизводит её код - поступками, воззрениями, восприятием мира и реакцией на него. Выплавит ли он свой жизненный опыт в какой-либо творческий продукт - вопрос его стремлений и способностей, да и вообще вопрос этот, прямо скажем, второстепенен. В крайнем случае, если кто-то почувствует непреодолимый культурный голод, он всегда может подойти к этому человеку и поговорить с ним - взаимное обогащение будет налицо.
Из вышесказанного вытекает новое невероятно важное для трансляции культурного наследия условие: это наследие должно быть аутентичным. К сожалению, в нашу эпоху глобализации, которую можно со спокойной совестью назвать бескомпромиссной пропагандой по своей сути, уникальность превратилась в вымирающий вид. Даже самые мизерные отличия от идеала, законсервированного где-то в несуществующем отделе Международного бюро мер и весов, расцениваются как досадные изъяны, а крупные - чуть ли не как патологии, несовместимые с жизнью. С нормальной жизнью в этом конкретном обществе, конечно. Стоит сразу пояснить, что стандарты и нормы имели место во всех частях света и во все времена, но вот беда: в те самые времена не было ни Интернета, ни других СМИ (и ведь умудрялись же люди развлекаться как-то...), а значит, и навязывание каких-то мелких, чисто национальных тенденций происходило в границах одной страны. Небольшая иллюстрация: аж 10 веков подряд - с X по XX - в Китае была мода на крошечную ногу, и женщины, чаще всего аристократки, перевязывали бинтами и тем самым калечили свои ступни - в результате должна была получиться воспеваемая жителями Поднебесной "нога-лотос". Существовала даже градация "лотосов": идеальный (золотой) "цветок" должен был быть длиной не более 7 (!) сантиметров. Так вот: если бы Китай был первым государством, в котором бы за эти 10 веков появились масс-медиа, пользующиеся популярностью за его пределами, то сейчас у прекрасной половины человечества повсеместно был бы дай бог 18-ый размер обуви. О чём это говорит? Восточный обычай, сколь бы порочным и ужасающим он ни был, всё же являлся "местным", штучным элементом, характеризующим территорию, её население и эпоху, которую оно застало. В случае же выхода далеко за рубеж данная реалия стала бы искусственно насаждаемым трендом на этнические группы, которые не просто не разделили бы высокого мнения китайцев о нём, но и банально не поняли бы его смысла в силу различий в менталитете. Естественно, в конце концов люди бы просто привыкли к таким действиям в своей повседневности, как к довольно многим чужеродным вещам привыкли все мы. И хотя пока что культурная повестка далека от совершенства, сдвиги в парадигме всё же намечаются: ценность "Других" постепенно признаётся и актуализируется, информационное поле выделяется небывалым разнообразием и те, кто по каким-то критериям отличается от большинства, получают защиту. А значит, и пространство для ранее не услышанных голосов не просто предоставляется - его становится несравнимо больше, чем даже 20 лет назад.
Поскольку культура - феномен исключительно человеческого характера, краеугольным камнем её трансляции является живой диалог. Всё-таки мы - животные социальные, и, как правило, то, что нам сообщает собрат по виду, усваивается нами намного быстрее, проще и эффективнее, чем прочитанное на немых страницах. Потому что подключается эмоциональная составляющая: если человек чувствует связь с повествователем или творцом и это порождает волны чувств в его душе, то можно предсказать, что пережитое точно врежется ему в память. Неслучайно ведь говорят, что лучше всего мы запоминаем либо смешное, либо страшное - конечно, диапазон состояний можно расширить до десятка шкал, не ограничиваясь этими двумя. Эмоции, минуя фильтр сознания, сразу же проникают в бессознательное и "оседают" там вместе с информацией, которую они сопровождали. Чем сильнее эмоция, тем гуще этот "осадок", а такой по-настоящему мощный инсайт способно дать только общение. И тут же всплывает момент "осовременивания" передаваемого наследия, поскольку зачастую оно транслируется от одного поколения к другому и поэтому рискует быть непонятым или, что ещё хуже, понятым неправильно. И здесь как раз важно максимально аккуратно отработать вопрос формы - так, чтобы содержание не только не исказилось, но и стало более доступным и интересным даже спустя 100 лет. А с этой задачей могут справиться люди, о которых написано в первом абзаце данного текста.
Закольцевав теорию, переходим непосредственно к практике. Никто не будет спорить, что в XXI веке самым главным и влиятельным транслятором чего бы то ни было является "голубой экран" - компьютера, смартфона и, уже в меньшей степени, телевизора. Если автор некоего посыла решил донести его до масс и гарантированно найти своего слушателя, велики шансы, что своей площадкой он выберет именно визуальные СМИ. Про качество материала говорить не приходится - оно кардинально разнится от источника к источнику и в целом снижается именно благодаря тому, что с помощью платформы себя и свой контент могут продвигать практически все, независимо от силы таланта и чистоты намерений. Однако мы всё же сконцентрируемся не на качестве, а на тематике этого самого материала - что едва ни не любопытнее, чем уровень первого.
В последнее время вырисовывается следующая ситуация: у всё большего числа творческих проектов в основе сеттинга лежат любые разновидности параллельных миров - и неважно, существовали они когда-то в прошлом или же выдуманы от первой буквы до последней. Зрителей и других "потребителей" культуры начали повально захватывать измерения, совсем непохожие на наше, а спрос, как известно, рождает предложение. Особый и на редкость почётный статус приобрела разношёрстная мистика: другие вселенные (от рая или ада до царства роботов), фантастические существа (от низшей демонологии до богов), нечеловеческие способности (врождённые или приобретённые), оккультизм и колдовство и прочее, и прочее... Надо отметить, что человечество всегда добровольно очаровывалось всем таинственным и непознанным и жаждало приоткрыть завесу между своей и чужой реальностями, но именно в наш чудный век эта тема может похвастаться столь массовым распространением - особенно в фильмах и сериалах. Похоже, магия и всё, что с ней связано, наконец дождались своего часа.
С точки зрения трансляции тут в целом всё очевидно: корпус "потусторонних" знаний и представлений передаётся прозрачно и ясно, иногда даже буквально (тут сложно перемудрить: мистика вообще интуитивно понятна и близка нам с незапамятных времён), оригинальные образы в подавляющем большинстве своём аутентичны и не подвергаются изменениям (попробуй отретушировать без последствий Несси или Бабу-Ягу!), персонажи в большей или меньшей степени антропоморфны и наделены даром речи. То есть, как бы ни был сказочный мир далёк от человеческого, он для него парадоксально очень милый и даже родной. Не исключено, что причина этого в том, что человек сам его и породил.
Весьма показательным примером развития подобного нарратива можно смело считать нашумевший и завершившийся в 2020 году сериал "Сверхъестественное". Сага аж в 15 сезонов стабильно приковывала пристальное внимание граждан разных стран к экранам всех возможных гаджетов. И это неудивительно - ведь во время просмотра складывается впечатление, что её создатели опирались в своей работе на инструкции по трансляции культурного наследия: о неземных созданиях повествуется в разговорах двух братьев, профессиональных охотников за нечистью (диалогичность и авторитетность источников - галочка), причём очень легко и ненавязчиво (доступность - галочка), но при этом информативно, подробно и с обилием исторических деталей, в том числе упоминается и способ уничтожения опасной живности (полнота и точность сведений плюс аутентичность - галочка). Обычно такие беседы у них происходят, когда они собирают информацию о будущей жертве, непосредственно перед "вылазкой". Сама композиция выстроена так, что зритель будто превращается в невольного свидетеля их процесса подготовки к очередной миссии и позже внезапно ловит себя на том, что запоминает всё, чему его "учат" (сами того не замечая) главные герои. Важная ремарка: сюжет разворачивается в обычном человеческом мире, то есть хтонь в многочисленных своих проявлениях встроена в него по умолчанию. Это идеально отражает наше с вами магическое мышление и демонстрирует его самое что ни на есть логичное продолжение - робкую мечту встретить волшебство на своей, обыденной и изученной вдоль и поперёк стороне.
Завершить разговор на тему передачи мистического культурного наследия в визуальном пространстве хочется следующим выводом. Пытаясь показать аудитории - по её же запросу - чужой и неизведанный мир, творцы нашей технологической эры в итоге показывают мир до боли знакомый - тот, откуда мы все пришли и в какой, вероятнее всего, уйдём. Это своеобразное Зазеркалье изображается точно, понятно и с какой-то невероятной теплотой, чему способствуют правдивые факты, уникальность источников и антропоморфная форма трансляции. И хотя такие произведения искусства и уводят нас от нашей ежедневной рутины, они же и возвращают нас в реальность, в которой мы живём, и доказывают, что она - нечто большее, чем кажется на первый взгляд.