Зимнее утро в Мещёре.

   Гармоническая тональность музыкального произведения определяет её настроение и содержание. Ноты могут разбирать только специалисты, но любой сможет отличить «мажорный лад» от «минора». В стихах, роль музыкальной тональности играет стихотворный размер, часто определяющий тему стихотворения. Точного соответствия между размером стиха и его содержанием не существует: ритмические ударения и длина строфы, определяющие внутреннюю музыку, лишь создают некий оттенок настроения иногда весьма сильный.

   Самым любимым размерам Пушкина был четырёхстопный рифмованный ямб. Точная этимология слова «Ямб» неизвестна, однако в древней Греции его связывали с Ямбой — в древнегреческой этимологии дочери бога плодородия и дикой природы Пана и нимфы Эхо. Согласно греческому мифу, Ямба смогла развеселить богиню плодородия Деметру, тосковавшую по похищенной дочери Персефоне, непристойными шутками. Не исключено, что имя Ямба имеет отзвук древнего слова с обсцентным значением. Стиль ямб использовался в несерьёзной поэтике. Дочь Пана должна назваться «панночка». Так зовут главную героиню рассказа «Вий» у Николая Васильевича Гоголя. Интересно, что в греческом мифе, Деметру развеселила не молодая девушка, а старуха. В «Вие», молодая панночка обладала страшной, сверкающей красотой, как и всё творчество Пушкина.

   ... пред ним лежала красавица, какая когда-либо бывала на земле. Казалось, никогда еще черты лица не были образованы в такой резкой и вместе гармонической красоте. Она лежала как живая. Чело, прекрасное, нежное, как снег, как серебро, казалось, мыслило; брови — ночь среди солнечного дня, тонкие, ровные, горделиво приподнялись над закрытыми глазами, а ресницы, упавшие стрелами на щеки, пылавшие жаром тайных желаний; уста — рубины, готовые усмехнуться... Но в них же, в тех же самых чертах, он видел что-то страшно пронзительное. Он чувствовал, что душа его начинала как-то болезненно ныть, как будто бы вдруг среди вихря веселья и закружившейся толпы запел кто-нибудь песню об угнетенном народе. Рубины уст ее, казалось, прикипали кровию к самому сердцу.

   Матерью Ямбы была нимфа Эхо. В одном из вариантов мифа, Эхо часто рассказывала другим богам сплетни о похождениях Зевса и за это Гера лишила её «свободы слова», велев повторять только последние фразы других, произнесенные рядом с ней. В сказке «Русалочка» Андерсен рисует морскую деву, принявшую человеческий облик только ценой своего голоса. Более драматический миф, рассказывает о том, что нимфу Эхо растерзали на маленькие кусочки пастухи и от неё остался один только голос. С её именем связывают природное явление «Эхо». Другой миф рассказывает о любви Эхо к прекрасному Нарциссу. Об этой истории говорит эпиграф к третьей главе «Евгения Онегина». Нарцисс отверг любовь Эхо из-за своей гордости и самовлюблённости. Тогда по просьбе нимфы, богиня Афродита развоплотила Эхо, оставив на земле только её голос, лишённый чувств и страданий. Нарцисса же Афродита заставила влюбиться в собственное отражение. Проводя долгие часы глядя на свой отражённый облик, он тоже истаял от любви, превратившись в цветок, носящий его имя.

   Стихотворный размер «Ямб» наиболее близок к динамике обыкновенной речи и наиболее подходит для темы беседы. Роман в стихах «Евгений Онегин» создан в виде неторопливой беседы автора с читателями, «исполненными мечты» и использование рифмованного четырёхстопного ямба вполне оправдано. Пятистопный ямб используется Пушкиным чаще в его нерифмованном, белом варианте для создания ощущения острого драматизма. Пятистопный ямб — это размер, которым писал Шекспир. Интерес к этому типу строфы у Пушкина появился, скорее всего, под влиянием перевода Жуковским на русский язык «Орлеанской девы» Шиллера. Музыку поэмы Жуковского, вместе с сознательной вставкой нескольких рифмованных кусков, Пушкин в точности воспроизвёл в трагедии «Борис Годунов»: это было частью стихотворного соперничества двух поэтов. Жанна Д`Арк использовала сказочный миф, имевший широкое хождение в народе, о «спасительнице Франции». Лжедмитрий, преследуя исключительно прагматические, политические цели, использовал слухи о якобы спасшемся, воскресшем из мёртвых, царевиче Димитрии. Пушкин продолжил драматическую тематику пятистопного белого ямба в «Маленьких трагедиях»: этим размером были написаны «Каменный гость», «Моцарт и Сальери», «Скупой рыцарь» и «Пир во время чумы». Во этих произведениях слышится отголосок «Орлеанской девы» Жуковского, «Бориса Годунова» а также исторических хроник Шекспира.

   Рифмованный пятистопный ямб Пушкин использовал в поэме «Домик в Коломне», а также в стихотворении «Не спрашивай, зачем унылой думой... (К ***)» на стихи которого был создан известный романс. Этот размер добавляет к простому повествованию четырёхстопного ямба мотив некоторой грусти и иронии.

   Шестистопный ямб тежеловесен и передаёт несчастье и особые страдания. С числом «шесть» всегда связана тема смерти. Этим странным размером семнадцатилетний Пушкин написал «Безверие», представив его на выпускном экзамене в лицее. Поэт не любил это стихотворение и никогда его не печатал. Пушкину потребовался шестистопный ямб, чтобы передать отрицательные эмоции, которые может ощущать человек, отказавшийся от того, чтобы во что-то поверить. Вера приносит радость и спокойствие, а безверие только шестистопный ямб. Тему «Безверия» продолжает «Странник» написанный через 18 лет тем же шестистопным ямбом. И опять Пушкин изображает страдающего человека, который для того, чтобы избавится от страданий, готов поверить во что угодно и бежать куда ему укажет первый встречный. Пушкину 35 лет, однако кажется, что он продолжает только что законченное «Безверие».

   Четырёхстопный белый ямб в творчестве Пушкина встречается всего в одном единственном стихотворении, «В еврейской хижине лампада...». В нём чувствуется безысходность, разлад между народом и окружающим обществом. Семья вздрагивает, когда к ним стучатся в дверь... может быть это очередной погром? Полночь — это не только символ рождения Иисуса, в полночь появляется нечистая сила, торжествующая до первых петухов. В незаконченной поэме «Агасфер» или «Вечный жид» Пушкин хотел показать, что если весь мир оборачивается против человека, то жизнь может стать ужаснее смерти. На вечере Ксенофонта Полевого 19 февраля 1827 года Пушкин говорил по поводу этого замысла: «В хижине еврея умирает дитя. Среди плача человек говорит матери: «Не плачь. Не смерть, а жизнь ужасна.» Если четырёхстопный ямб подчёркивает свободное общение, то четырёхстопный белый ямб отсутствие или невозможность общения между людьми, что всегда приносит беду.

   Хорей — это стихотворный размер в котором очень сильны народные мотивы. Он так отличается от ямба, как официальная литература от русских народных сказок. Слово «хорей» происходит от древнегреческого слова «плясовой» и созвучно слову «хор», то есть исполнению сообща, большим коллективом. Его ударность происходит из глубокой древности и имеет оттенок поэтики «Слова о полку Игореве». В третьей главе «Евгения Онегина» трёхстопный хорей возникает в песне деревенских девушек перед объяснением Евгения и Татьяны. Трёхстопность создаёт особую лёгкость стиха. Четырёхстопный хорей — это основной размер всех пушкинских сказок, написанных в русском народном духе. Это и «Сказка о мёртвой царевне» и «Сказка и царе Салтане» и другие. Заметим, что главная сказка Пушкина, «Руслан и Людмила» выдержано в четырёхстопном ямбе. Пушкин использует четырёхстопный хорей и в обыкновенных стихах. Самое известное из них — это стихотворение «Бесы», взятое Достоевским эпиграфом к книге «Бесы». Бесы тоже могут иметь народный характер, если вселяются в целый народ, «водят его по полю и кружат по сторонам». В этом смысле стихотворение «Бесы» тоже можно отнести к «народным мотивам».

   Пушкин в своём творчестве использовал самый разнообразный спектр стихотворных размеров но, один размер, согласно книге Б.В. Томашевского «Строфика Пушкина», он не использовал никогда. Этот размер — пятистопный хорей. Удивительно, но по какой-то причине Пушкин его всегда избегал. Размер хорошо известен и имеет особый шарм, навеянный прежде всего стихотворением Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». Музыка пятистопного хорея ясна, и даже не требует посредство композитора, чтобы сочинить по тексту романс. Пятистопный хорей всегда связан с одиночеством, дорогой, размышлениями о жизни и смерти. Хорей — любимый стихотворный размер позднего Есенина. Пятистопным хореем им написаны стихи «Не жалею, не зову, не плачу», «Письмо к матери», «Никогда я не был на Босфоре», «Не бродить, не мять в кустах багряных...» и многие другие. Утяжелённым, шестистопным хореем, написан «Клён ты мой опавший». Облегчённым, четырёхстопным хореем написано «Ты сказала, что Саади...».

   Пятистопным хореем написаны стихи Бориса Пастернака, которыми Владимир Высоцкий начинал спектакль Театра на Таганке «Гамлет»:

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске
Что случится на моём веку.

   В роли Гамлета, Высоцкий выходит на сцену, как и герой стихотворения Лермонтова «Выхожу один я на дорогу» и рассуждает о жизни и смерти. В стихотворении Лермонтова герой хочет не умереть, а именно уснуть. Высоцкий критикует это желание. «Ах как нам хочется, как всем нам хочется не умереть, а именно уснуть». В творчестве Пушкина этот мотив отсутствует.

   О чём может рассказать онегинская строфа? Эта стихотворная форма содержит 118 слогов и состоит из четырнадцати стихов, написанных четырёхстопным ямбом, с регулярным чередованием женских и мужских рифм: АбАб ВВгг ДееД жж. Четырёхстопный ямб сразу настраивает на спокойную ненавязчивую беседу поэта и читателя. Набоков отмечал, что на создание Пушкиным онегинской строфы повлияла поэма Жуковского «Светлана». Пушкин много раз вспоминает и цитирует балладу Жуковского: в третьей главе «Евгения Онегина», строфа V; в пятой главе, строфа X, в эпиграфе к пятой главе и в эпиграфе к повести "Метель". Строфа «Светланы» состоит из 14 стихов рифмованных по схеме аБаБ вГвГ дд ЕжжЕ. Похоже, Пушкин преобразовал строфу Жуковского, сделав её более гармоничной, разнообразной и немного напоминающей октаву. Октава состоит из трёх двухстиший, рифмованных перекрёстно между собой и завершающими двумя строками, как бы подводящими итог всей строфе. Ту же функцию играют две последние строки онегинской строфы. В «Светлане» Жуковского эти две взаимнорифмованные строки находятся в середине. Строфа Жуковского — это хорей с чередованием четырёх трёх стопности, подчёркивающий народный характер поэмы. «Светлана» была посвящена племяннице и ученице Жуковского А.А. Протасовой в качестве свадебного подарка. Один из вариантов поэмы у Жуковского называется «Людмила» и это имя главной героини сказки «Руслан и Людмила». Волшебник Финн вручает Руслану кольцо, способное расколдовать его невесту. Можно предположить, что «Евгений Онегин» — это тоже своеобразный свадебный подарок, тем, кому этот роман дан в посвящении... Интересно кто жених, а кто невеста?

   Онегинскую строфу можно рассмотреть арифметически как 12+2=14. Эта формула имеет интересную эзотерическую интерпретацию. Число двенадцать соответствует букве каббалистического алфавита «Ламед». Это самая высокая буква, она как бы возвышается над всеми остальными и означает «Учение». Буква похожа на пастуший рожок звуками которого пастухи в старину созывали стадо. Буква устремлена ввысь, символизируя стремление возвыситься над повседневностью. Число 2, соответствует букве «Бет», символизирующей «её». 12+2 вместе означает «её обучение». Результатом такого обучения является число 14, соответствующее букве «Нун», имеющей гематрию 50. В каббалистической традиции существует 50 врат мудрости из которых Моисей познал только 49, все 50 врат ещё ждут своего часа. Буква Нун символизирует завершённость, переход от абстрактного мира интеллекта к конкретному миру практического действия. Собрав всё вместе получается, что результатом её обучения будет завершённость, переход на новый уровень или просветление. Формулу 12+2=14 можно увидеть на верхней кромке мафория богородицы иконы «Умягчение злых сердец».