Ветер знает, он поможет!

В поэме "Великий Инквизитор" встречается цитата из заключительной строфы стихотворения Шиллера "Желание" (1801) в переводе В. А. Жуковского^[1]:

Верь тому, что сердце скажет.
Нет залогов от небес.

Эти строки Жуковский взял эпиграфом ко второй части поэмы "Двенадцать спящих дев" - "Вадим". По мотивам "Вадима", Пушкин создал небольшую одноимённую поэму. "Двенадцать спящих дев" - это самая обширная из поэм Жуковского, названная им "старинной повестью в двух балладах". Поэма основана на сюжете прозаического романа Хр. Г. Шписа "Die zwölf schlafenden Jungfrauen, eine Geister Geschichte"^[2]. Идейной основой первой части баллады "Громобой" является популярная в средневековой Германии тема о продаже души дьяволу нашедшая, прежде всего, своё отражение в "Фаусте" Гёте. Эпиграфом ко всей своей поэме Жуковский взял фразу из "Фауста": "Das Wunder ist des Glaubens liebstes Kind", "Чудо - любимое дитя веры". Вместо вступления к "Девам", Жуковский использовал собственный перевод посвящения первой части "Фауста":

Опять ты здесь, мой благодатный Гений,
Воздушная подруга юных дней;
Опять с толпой знакомых привидений
Теснишься ты, Мечта, к душе моей...
Приди ж, о друг! дай прежних вдохновений,
Минувшею мне жизнию повей,
Побудь со мной, продли очарованья,
Дай сладкого вкусить воспоминанья...

Эпиграфом к первой части "Двенадцати спящих дев", Жуковский выбрал цитату из "Орлеанской девы" Шиллера:

Нам в области духов легко проникнуть;
Нас ждут они, и молча стерегут,
И, тихо внемля, в бурях вылетают^[3].

Тема искушений Иисуса в пустыне - это центральная тема монолога Великого Инквизитора из книги Достоевского. В самом начале первой части "Двенадцати спящих дев", Громобой сидит на берегу Днепра и клянёт свою угрюмую судьбу, готовый бросится с крутизны в реку. Из тёмной глубины бора к нему выходит привидение в виде старика с шершавой бородой "с хвостом, когтьми, рогами" и обещает ему на десять лет наслаждение, богатство и все земные блага. За это он должен продать дьяволу свою душу. Громобой соглашается и в течение всего отпущенного ему времени живёт в своё удовольствие. По истечении назначенного срока, дьявол является за душой Громобоя. Громобой умоляет продлить срок его жизни и предлагает за это дьяволу души своих двенадцати невинных дочерей. Дьявол соглашается, но Громобой, сам предложивший это страшное условие, приходит в ужас от того, что совершил и резко меняет свою жизнь. Он молится богу, плачет о своих грехах, строит храмы и молится перед иконой, в которой Жуковский изображает Николая Чудотворца. Когда подходит к концу и второй срок, дьявол вновь приходит за душами Громобоя и всех его дочерей, Николай выступает в качестве защитника. По новому завету с дьяволом, девы не умрут, но должны погрузиться в глубокий сон до тех пор, пока не найдётся юноша, который найдёт их и избавит от тяготеющего над ними проклятия.

Вторая часть баллады называется "Вадим". Ей предпослан эпиграф из перевода Жуковского стихотворения Шиллера "Желание", процитированный выше. Имя героя-избавителя "Вадим" восходит к древнейшей части русской летописи, "повести временных лет", где рассказывается, как в IX веке, он поднял в Новгороде восстание против власти Рюрика. Вадим стал любимым героем оппозиционной русской литературы конца XVIII - первой трети XIX века, начиная с трагедии Я. Б. Княжнина "Вадим Новгородский" (1789). К образу Вадима обращались декабристы. В балладе Жуковского, юноша слышит в душе призыв свыше и идёт по свету в поисках "той самой" девушки, которая однажды явилась к нему во сне. В дороге с ним случается много приключений, он отвергает других девушек и наконец среди дико разросшегося леса, он находит забытый всеми замок Громобоя, а в нём двенадцать спящих дев и среди этих дев свой идеал. Он пробуждает девушку, а за ней пробуждаются и все её сёстры. Всё заканчивается счастливым концом.

В поэме Пушкина "Вадим" повествуется, как юношу на подвиги благословляет старик, напоминающий Финна в "Руслане и Людмиле". Старик привозит юношу к берегу и с тревогой отпускает в Новгород.

Да сохранят тебя Перун,
Родитель бури, царь полнощный,
И Световид, и Ладо мощный;
Будь здрав до гроба, долго юн,
Да встретит юная супруга
Тебя в веселье и слезах,
Да выпьешь мед из чаши друга,
А недруга низринешь в прах.

В сказке Пушкина о "Мёртвой царевне и семи богатырях" как и в балладе "Двенадцать спящих дев", девушка засыпает таким сном, от которого её способен разбудить молодой юноша. В том, что девушка заснула, тоже косвенно виновен был царь-отец, женившийся на гордой, своенравной и ревнивой царице, скормившей своей падчерице отравленное яблоко.

Сборник "Детские и семейные сказки", включавший в себя народные сказки, собранные в немецких землях Якобом и Вильгельмом Гриммами, известный сегодня, как "Сказки братьев Гримм", был первоначально издан в 1812 году. Сюжет пушкинской сказки "О мёртвой царевне" в основном повторяет сказку "Белоснежка" из этого сборника. Не смотря на немецкое происхождение первого печатного издания, похожий сюжет издавна существовал во многих других национальных сказках. По классификации Аарне-Томпсона этот сюжет имеет номер 410 и насчитывает около двух десятков похожих сказок. Это говорит о том, что сюжет сказки имеет очень глубокое и древнее происхождение, не зависящее от фантазии какого-то конкретного писателя или народной традиции.

Сюжет сказки Пушкина "О мёртвой царевне и о семи богатырях" коротко можно описать так: вначале у царя была добрая и хорошая жена, которая умирает и оставляет ему маленькую дочь. Царь женится на другой, которая оказывается гордой и своенравной. Когда дочь подрастает, из-за ревности к красоте падчерицы, мачеха решает от неё избавиться. Вначале девушку выгоняют из дома, и она находит убежище в лесу у семи богатырей. Не удовлетворившись таким оборотом дела, злая царица посылает девушке отравленное яблоко, съев которое та очень глубоко засыпает. Богатыри кладут её в гроб и относят в пещеру, где она спит не жива не мертва. На её поиски отправляется молодой царевич. Местоположение девушки может указать ему только ветер. После того, как царевич её целует, девушка просыпается, и они вместе возвращаются во дворец к отцу. Увидев свою падчерицу живой и невредимой, будучи уличённой в преступлении, старая царица умирает.

Последовательность жён у царя и сопутствующие события можно отобразить на историю возникновения иудейских заветов. Первая жена у царя соответствует древнему Шумеру, цивилизации, которая первой изобрела и стала использовать письменность. Этот народ никогда не был в состоянии создать единое государство и проживал в нескольких малых независимых городках, постоянно враждовавших между собой. Главной особенностью этого удивительного народа была любовь к науке, обучению, грамотности. Шумерам принадлежали первые записанные сказки о богах. Известным шумерским историческим сказочником был один из правителей города Урука, Гильгамеш. Гильгамеш - это позднее аккадское имя. Шумерское имя сказочника было Бильга-мес, что означает "Предок героя". Саргон Великий всё же смог создать единое шумеро-аккадское государство, но оно не стало достаточно сильным и стабильным, чтобы защититься от нападений диких народов и быстро сошло с арены мировой истории. Рассказ о том, как мать Саргона Великого положила его в корзину и пустила по реке Евфрат позднее нашло своё отражение в мифах о Моисее. Миф о потопе тоже впервые появился у шумеров.

На западе "плодородного полумесяца" находилась другая древнейшая цивилизация Египет. Этот народ был совершенно иным. Здесь царили бесконечные суеверия, поклонения сотням разных богов, гигантским статуям обожествлённых фараонов, культ мёртвых. Египет был страной кумиров, рабов, господ и бесконечного язычества. Но, благодаря своей сцепифике, египтяне сумели сохранить свою цивилизацию в течение нескольких тысяч лет - дольше любого другого народа, существовавшего на планете. Древние египтяне духовно общались с силами природы, которые представляли в виде богов и вполне могли бы подойти на роль народа с чистым чувственным восприятием, если бы отреклись от своих кумиров и суеверий. Древний Египет проецируется на вторую жену царя из "Сказки о Мёртвой царевне".

Согласно Ветхому Завету, родоначальник евреев Авраам был родом из "халдейского Ура", то есть из Междуречья, родины Шумера. Для защиты и покровительства потомки Авраама переселились в Древний Египет, а потом, как утверждает Ветхий Завет, они попали там в рабство и, наконец, счастливо освободились благодаря Моисею. Однако амарнский архив, найденный при раскопках города Ахетатона, не обнаруживает никаких следов евреев или какого-либо другого народа, который можно было бы идентифицировать с евреями. Там упомянуты некие странные "хабиру", созвучные "Hebrew", "хибру", однако ни о каком рабстве речи никогда не было. Зигмунд Фрейд связывал^[4] появление единобожия и борьбы против язычества с революцией Эхнатона, а Моисея считал поздним последователем его реформ. Не исключено, что своё детство Моисей провёл именно в городе Солнца Ахетатон, где и получил своё прекрасное лингвистическое образование. Не исключено, что некоторая часть "черноголовых" действительно проживала в Древнем Египте, но те, кто "ушли из Египта с Моисеем" скорее так отличались от древних египтян, как староверы от никониан на Руси. Единственной причиной раскола была религиозная реформа Эхнатона. Крушившие языческих богов Египта, не могли вернуться к почитанию старых кумиров и не исключено, что самые первые люди, называющиеся в Ветхом Завете "евреями исхода" были просто египетские раскольники.

В том же самом XIV веке до нашей эры, севернее Египта, находилось несколько малых городов-государств, напоминавших древний Шумер. Раскопанный недавно город Угарит был приемником письменности шумеров и аккадцев. Среди руин были обнаружены тысячи глиняных табличек. В их числе экономические, юридические, дипломатические и хозяйственные документы, записанные на восьми языках с использованием пяти видов письма. Среди них также был обнаружен совершенно новый язык, названный "угаритским". В его основе лежал древнейший алфавит, состоявший из 30-и знаков. Существует мнение, что именно угаритский алфавит стал основой для финикийского алфавита, который в свою очередь был использован для создания древнееврейского алфавита и языка античного иврита. Многие тексты угаритских табличек находят свои аналоги в древнееврейской мифологии Ветхого Завета. Однако ни о каких "евреях" там опять не упоминается. Те, из кого возникли "древние евреи" должны соответствовать дочке царя, ставшей "мёртвой царевной".

Но царевна молодая,
Тихомолком расцветая,
Между тем росла, росла,
Поднялась - и расцвела,
Белолица, черноброва,
Нраву кроткого такого.
И жених сыскался ей,
Королевич Елисей.
Сват приехал, царь дал слово,
А приданое готово:
Семь торговых городов
Да сто сорок теремов.

Можно предположить, что "земля мадиан" куда, по сообщению книги "Исход", сначала убежал из Египта Моисей, находилась именно в Угарите. Расстояние от Угарита до Ахетатона очень небольшое. Если Моисей жил там некоторое время, то он должен был прекрасно знать всю территорию от Египта до хеттов, включая и заповедные районы иудейских год, где инакомыслящие раскольники могли бы спрятаться от преследования властей. Угарит вначале был Египетской провинцией, а потом вошёл в состав хеттского царства. Археологические раскопки показывают, что вся территория Палестины в те времена была пустынной, а поэтому воевать там было совершенно не с кем. Амарнский архив включает описание нападений малых отрядов хабиру на некоторые посёлки, что не может иметь никакого отношения к "войнам израильтян против других народов". Если древнеегипетские раскольники ушли из империи в необитаемые леса, то поселится они могли практически где угодно и понятие "Обещанная земля" может иметь смысл только в рамках религиозной мифологии. На территории Палестины в те времена жил какой-то народ типа угаритов. В сказке о "Мёртвой царевне" это соответствует тому, что девушка поселилась "У семи богатырей". Жизнь девушки до встречи с отравленным яблоком, соответствует существованию еврейского государства до разрушения Второго храма.

Понятно, что народ "семи богатырей" и древнеегипетские беглецы должны психологически отличаться между собой. Может быть "семь богатырей" это финикийцы? О родстве с древним Шумером говорит особенный талант современных евреев к языкам. В диаспоре этот народ создал десятки новых языков, диалектов и наречий. Первый еврейский язык - иврит был клоном финикийского. Ладино был клоном испанского, а идиш клоном немецкого. Финикийцев отличало то, что их поселения представляли собой широкую сеть диаспоры с единым центром в городе Тир, в отличие от греческих колоний, создававшихся независимо от самой Греции. Духовным центром у евреев всегда был Иерусалим, причём даже тогда, когда никакого государства у них не было. Каждая еврейская диаспора воспринимает "историческую родину" в высшем, сакральном смысле. Это не сколько территория, сколько религиозный термин. У финикийцев главной занятостью была торговля: отличительная особенность современных евреев. Еврейское государство было разделено на Иудею и Израиль. Может быть это отражает разницу между "спящей царевной" и "семью богатырями"? Эти два государства были настолько различны, что соединить их вместе не удалось даже мудрому Соломону.

Румяно-золотистое, но отравленное яблоко от злой царицы попадает на распространение в Иудее христианства. После принятия новой религии, "тот самый" народ перестал существовать. Христианство возникло в частности на территории Египта: евангелие от Иоанна было написано на койне именно там^[5]. После этого, как в балладе Жуковского "Двенадцать спящих дев" или в "Мёртвой царевне", девушка засыпает странным сном, похожим на смерть. В поэме Пушкина "Руслан и Людмила", Руслан будит свою Людмилу, используя чудесное кольцо, подаренное ему таинственным волшебником Финном. В стихотворении Пушкина "Для берегов отчизны дальной", неизвестная девушка тоже засыпает "последним сном". Никто так и не выяснил, кого именно в этом стихотворении поэт мог иметь в виду:

Для берегов отчизны дальной
Ты покидала край чужой;
В час незабвенный, в час печальный
Я долго плакал пред тобой.
Мои хладеющие руки
Тебя старались удержать;

Фраза "мои хладеющие руки тебя старались удержать" перекликается с сюжетом повести "Станционный смотритель". Стихотворение заканчивается ожиданием поцелуя: героиня стихотворения не окончательно умерла и при определённых обстоятельствах может проснуться.

Но там, увы, где неба своды
Сияют в блеске голубом,
Где тень олив легла на воды.
Заснула ты последним сном.
Твоя краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой -
А с ними поцелуй свиданья...
Но жду его; он за тобой...