Замечательное время - конец сентября, что бы там ни говорили любители мартов и апрелей. Погода стоит - полный улёт, лазурное небо и ярко-жёлтые деревья. Листья кружат в прозрачном, как стекло, воздухе, шуршащим ковром устилая тротуары и дорожки скверов. Обдолбанные мухи уныло готовятся к зимней спячке. Даже солнечное тепло похоже на прикосновение мягких ладоней. Вспоминаешь августовское пекло и невольно задаёшься вопросом: уж не подменили ли нам светило числа, эдак, пятого? Сердце наполняется ленивой романтической истомой, слегка присыпанной перчиком светлой грусти. Препода в школе, ещё благодушные после летних отпусков, похожи на сытых хищников. Зачёты и четвертные практикумы так же далеко, как Папуа-Новая Гвинея. Зато улица - вот она. Конечно, весь кафаз могут поломать затяжные многодневные дожди, но в последнее время затяжные дожди случаются так редко.
Впрочем, какой смысл говорить о скверной погоде, если в понедельник, двадцать первого сентября, погода стояла просто отменная? Витька сидел на краю большой рампы, свесив вниз ноги в тяжёлых 'дабл скай модифи'. Чёрное, гладкое, податливое, как горячий асфальт, руббиковое покрытие приятно грело ладони. В голове исходила розовым паром восхитительная пустота, на душе было легко и привольно. Витька сидел и, прищурившись, бездумно наблюдал, как в дальнем конце трубы Накасона размеренно выписывает сложные восьмёрки. С утра Витька проспал, тривиально не услышал будильника, а когда проснулся самостоятельно, ехать в школу было уже бессмысленно и он отправился на 'ямку', тем более, что погода стояла просто зашибись.
'Ямкой' или 'ямой' Витька и витькины друзья звали ролледром Тимура Кыштымова. Почему 'яма'? Да, бог его знает почему, 'яма' и всё. Постепенно название распространилось среди всей окрестной шпаны, и теперь ролледром назывался так почти официально. Витька часто бывал на 'ямке' по двум причинам: во-первых, эта площадка была самой близкой в округе, а во-вторых, Тимур пускал ребят из их банды кататься бесплатно. Наверное, он считал, что если дюжина роллеров покатается на халяву, с него не убудет, зато их 'винты' и 'оверджампы' привлекут кучу посетителей, а это уже навар. Обе стороны понимали взаимную выгоду негласного соглашения, и почти каждые выходные кто-нибудь из джамперов устраивал показательные выступления. Все оставались довольны, а Тимур, если день выдавался прибыльным, ещё и ссужал ребят бензином.
Накасона высоко прыгнул, перевернувшись в воздухе, поймал колёсами вогнутый склон рампы, упругим мячиком покатился вниз, потом вверх, опять взлетел над бортиком, приземлился несколько неудачно, и чудом удержав равновесие, вновь принялся рисовать восьмёрки.
- Почти кафаз, - сказал знакомый голос над Витькиной головой. - Подвинься, я сяду.
Витька, усмехнувшись, подвинулся. Когда-то, давным-давно, он самолично притащил в школу этот ископаемый анекдот, услышанный им от деда. Шутка, как ни странно, прижилась и превратилась в нечто вроде дежурного пристёба. Женька Шустов по прозвищу Мираж, друг и одноклассник, а ещё товарищ по клану и коллега по увлечению, опустил свой тощий, обтянутый джинсами зад, на тёплое покрытие рампы. Они пожали друг другу руки.
- Чё в школе не был? - деловито поинтересовался Женька, затягивая застёжку щитка-наколенника. - Чума интересовалась.
- Да, так, проспал, - сказал Витька равнодушно. - А ты Чуме чего сказал?
- Чего сказал? Сказал, что ты ногу подвихнул. Так что придётся тебе, брат, похромать недельку для убедительности, - широко расставленные Женькины глаза лукаво сощурились. - Стало быть, проспал?
- Угу, - согласился Витька, ещё не понимая, куда клонит ехидный Мираж.
- Я даже догадываюсь, отчего ты проспал, - заверил Женька самым невинным голосом.
- Слушай, Мираж, оставил бы ты меня в покое, - сказал Витька агрессивно, хотя подобное предположение, чего скрывать, было для него лестно и приятно.
- Ну-ну, не смущайся, скромник, - Мираж дружелюбно пихнул Витьку в плечо. - Все видели, как ты свалил из клуба с барышней. Классная, кстати, чёлка. Полный улёт... Не... Без люфта... Сам бы с такой прокатился!
Женька, само собой, свистел. Не была она никакой 'классной чёлкой', и никакой не 'улёт' - вполне обычная девчонка. Симпатичная, конечно. А может у Витьки были какие-то свои представления о 'классных чёлках' и 'улёте'. Её звали Александра, Саша, и они познакомились вчера в 'шумахере'. Витька был здесь первый раз в жизни и, скажем так, был нелегально, в смысле на халяву, то есть даром. 'Шумахер клаб' слыл не только самым дорогим местом в районе их двенадцатой кольцевой, но и, пожалуй, самым дорогим заведением на всём северо-востоке. Честно оплатить входной билет Витька был просто не в состоянии. Его родители не были ни топименами, ни жирными насосами, сам он не торговал героином и не умел грабить банки. Он умел ездить на мотороликах и у него были друзья...
***
- Ты что завтра делаешь после ужина? - спросил Тяпа у Тугрика.
Дело было два дня назад, в субботу вечером, они уже сняли коньки, сложили их в сумки и теперь сидели рядком на оранжевой лавке с навесом возле Витькиного подъезда. Мираж и Накасона курили.
- Катаюсь в 'шумахере', - рассматривая носок своего кроссовка, ответил Тугрик.
- Где?! - изумился Тяпа.
- Свистит, - предположил Витька.
Тугр пожал плечами.
- И кого тебе пришлось замочить? - полюбопытствовал Мираж.
Дым от сигареты попал ему в глаз и он щурился, смаргивая слезу.
- Моё кредо: никакой уголовщины, - гордо заявил Тугрик. - Никто не пострадал.
- Конечно, свистит, - убеждённо сказал Витька.
Тугрик вытащил из кармана куртки и предъявил друзьям жетон с чипом. Все повскакивали со своих мест и сгрудились вокруг обладателя удивительного сокровища, словно матросы старинной шхуны вокруг ныряльщика-канака, только что доставшего с песчаного дна жемчужину величиной в шарик для пинг-понга.
- Билет 'инвэрибл' и пять гостевых мест, - важно сказал Тугрик, пряча бело-красный квадратик обратно. - Желающие имеются?
Стоически выслушав восторженные вопли желающих и кое-как отпихавшись от четырёх пар рук, в невыразимом восторге трясущих его за куртку, Тугрик деловито спросил:
- Нас пятеро, а билет на шестерых. Кого позовём?
- Сашку Гоблина, - предложил Накасона.
- Сашки завтра не будет, - сказал Тяпа.
- Тогда Сушу.
- Сушу, так Сушу, - согласился Тугрик. - Кто ему передаст? Только лично, без телефонов.
- Я ему передаст! - вызвался Витька.
- Ладно, Витяй, - Тугрик поднялся со скамейки, - Только ты с утра передай или прямо сейчас, а то вдруг он не сможет. Жалко, если место пропадёт. Да! И оденьте кожуру поприличнее, без дыр на коленках.
- А откуда у тебя билет? - спросил Тяпа у собравшегося уходить мецената.
За восторгами все как-то забыли про этот вопрос и теперь с интересом уставились на товарища.
- Неважно, - сказал Тугрик.
- Важно! Важно! - заорали все.
- В тюрьму за него не посадят.
- И всё же?
- И всё.
Сколько они не пытали Славку Радеева, ни тогда, ни после, он так и не сказал, где взял билет. Он всю дорогу был такой, сам себе на уме, что в башку взбредёт - палкой не вышибешь. Предположений было много, от 'спёр' или 'выиграл на спор' до 'хакнул код и подделал жетон', но ни одной теории так и не суждено было ни подтвердиться, ни опровергнуться. Зато в воскресенье в половине девятого они оживлённой компанией подъехали к 'шумахеру'.
Сначала все, кроме Тугра, немного трусили, особенно когда предъявляли билет и проходили сквозь детекторы оружия, взрывчатки и всякой отравы, мимо закованной в керамическую броню охраны, потом мимо двух собак, сосредоточенно шевеливших носами, а потом их вынесло на кольцевую галерею двусветного зала и началось настоящее веселье.
Это так только говорится: 'началось веселье', на самом деле Витька ожидал от клуба чего-то большего. Хотя с другой стороны, нельзя сказать, что ему было скучно, или что ничего не поразило его воображения. В сути своей 'шумахер' представлял из себя большой и навороченный ролледром под прозрачной крышей с кучей разнообразных прилагательных. Имелись здесь жутко навороченные триблассеты с кольцевыми проекторами, и автоматы, и диджей, крутивший антикварные лазерные диски, и танцпол для мотоданса. Был бар с высокими табуретами и механическим барменом. Ну и, конечно же, были всевозможные рампы, трубы, горки, пропеллеры, свинги, всё из толстого прозрачного стекла под прозрачным же полимером, вроде руббика. В каскадной рампе лихо прыгали несколько девчонок в коротеньких юбках-готье. Остальной народ елозил взад-вперёд, но больше не катался, а глазел на симпатичных роллерш. Витька полюбовался на девчонок и подумал, что, видать, не один Тимур снабжает джамперов халявным бензином.
Пиво в 'шумахере' давали только с двадцати одного. Да и то, на колёсах полагалось принять не больше кружки. Если хочешь гулять дальше, сдавай концы на стоянку и пей, сколько влезет. Зато в баре трижды за вечер можно было купить таблетку тиктоника. Правда принимать таблетку бармен требовал не отходя от кассы, и бесстрастно фиксировал этот фармацевтический акт красноватым объективом телеглаза. Тяпа заявил, что подобное положение вещей нарушает его конституционные права и вообще само по себе унизительно, но таблетку таки положил в рот, проглотил и запил соком. Витька же, глотая таблетку, подумал, что, в сущности, это правильно, лишнего не купишь и не передашь никому. Дирекции клуба тоже неохота, чтобы обдолбанные прыгеры ломали себе шеи в их солидном заведении.
От тиктоника и без того оживлённая компания повеселела ещё больше и в полном составе отправилась пробовать горки. Ребята загодя договорились, что сильно выпендриваться не будут, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. И начали действительно скромненько: восьмёрки, спиральки, простенькие скрепки. Потом все как-то незаметно вошли во вкус, забыли про уговор и внимания к себе привлекли с избытком, показали, чего умеют, на всю тягу. Публика аплодировала.
Суша сделал двойной шуруп, не удержался и грохнулся так, что треснул щиток на левом колене. После этого одна девчонка из компании коротких юбок подъехала к Накасоне с Тугром и весьма недружелюбно поинтересовалась: кто они такие и чего им здесь надо. Они пообщались минут пять, инсталлировали общих знакомых, девчонка заулыбалась, хлопнула Накасону по плечу и укатила.
- Жениться, что ли? - задумчиво сказал Накасона, провожая её глазами.
- Пойдёшь сока попить? - спросил его Витька.
- Не, Витяй. Мяса хочу. Щас сработаю сальту с поворотом.
Накасона сделал лицо скучающего ловеласа и проворно укатился вслед за короткой юбочкой. Витька пожал плечами и поехал к бару. Там он забрался на высокий табурет, заказал 'малаиту' и принялся сосать через соломинку, поглядывая украдкой на соседку справа. Он уже несколько раз замечал эту девушку на горках и в рампе. Высокая, крепкоскулая, с большим ярким и красиво очерченным ртом, она была не совсем в Витькином вкусе, но чем-то сразу же ему понравилась. Может быть, пышной копной каштановых, слегка вьющихся волос, забранных в роскошный хвост. Витьке, признаться, нравились именно длинные волосы, а от бритых макушек и посеребренных чёлок одноклассниц его просто мутило.
На девушке был блестящий комбинезон жёлтого цвета с пушистыми рукавами, и в тон ему маленький рыжий ранец бензобака за спиной. Есть такая шутка, дескать роллер, встретившись с девчонкой, cначала смотрит не на грудь с попкой, а на коньки. Дебильная такая шутка... Но Витька всё-таки взглянул на коньки. Кони были, что надо - 'Эверест саммит', форсированный движок, полуэластичная подвеска, хотя, конечно, до 'модифи' им далеко. Подняв глаза, Витька наткнулся на весёлый испытующий взгляд светло-карих глаз. Витька слегка смутился. Девушка что-то сказала.
- Что? - переспросил Витька, музыка играла слишком громко.
- Ты здорово катаешься! - сказала девушка, нагибаясь к собеседнику. - Я видела в рампе.
- Ты тоже неплохо, - соврал Витька.
По правде, он совершенно не заметил, как она ездит. Волосы заметил, а как ездит - нет.
- Куда мне, - девушка махнула рукой. - А что у тебя за коньки?
- 'Дабл скай модифи'! - Витька показал двумя пальцами на потолок.
- Классные, наверное?
- Хорошие концы, не жалуюсь.
- Меня зовут Александра, можно Саша, - представилась девушка.
- А меня - Ибрагим, можно Витя, - неожиданно для себя ляпнул Витька, и испугался, что девушка вдруг обидится.
Но Саша и не подумала обижаться. Напротив, она весело рассмеялась и спросила:
- Слушай, Ибрагим, а как ты делаешь... ну, когда рукой опираются на бортик, а ногами... вот так?
- Это скрепкой называется, - пояснил Витька.
- Скрепкой, - повторила Саша, словно запоминая. - Я пробовала, но у меня не совсем получается.
- Давай, научу, - предложил Витька. - Это простой скип.
- Прямо сейчас?
- А чего ждать?
- Ну, давай, - Саша ловко спрыгнула с табурета и поехала к рампе.
Глядя вслед, Витька невольно залюбовался её фигурой. Стройная, широкоплечая и узкобёдрая, безо всякой толстозадой рыхловатости или модельной тщедушности, Саша казалась созданной для скорости и напора. От неё просто физически веяло силой. Не мужской силой, похожей на кусок якорной цепи, а какой-то живой, женской, похожей на гибкую ветку растения.
Витька догнал её уже возле рампы.
- Эй! Погоди! - позвал он, поймав девушку за рукав. - Мне заправиться надо. Керосин на нуле.
Саша поглядела на свой счётчик:
- Давай. И я тоже долью.
Бешено дорогой билет включал в свою стоимость две бесплатные дозаправки прямо в шумахеровской колонке, соединявшейся со зданием клуба стеклянной галереей. По дороге Витька спросил:
- Ты, наверное, гимнастикой занимаешься?
- Нет, плаваю немного, - ответила Александра. - А почему ты спросил?
- У тебя фигура как у гимнастки.
- Это хорошо или плохо?
- Не знаю. Мне нравится, - сказал Витька и опять смутился.
Они ездили часа два, пока у Саши, наконец, не получилась вполне удобоваримая скрепка. Раз пять девушка довольно прилично падала, но всё обошлось без нытья и соплей. Она была страшно упорной, эта девчонка. И она нравилась Витьке всё больше и больше. Когда скип получился у неё, как надо, и учитель объявил, что 'теперь всё кафазно', Саша была такой гордой и довольной, что Витьке показалось, будто это он сам первый раз в жизни сработал скрепку. После рампы они отдыхали за одним из столиков возле бара, ели мороженое и разговаривали. Говорили о нём, о ней, о клубе. Сашин отец был членом правления Азиатского Банка и она бывала в 'шумахере' хоть и не каждые выходные, но всё ж таки почаще, чем Витька. Около часа ночи они поднялись из-за столика и потихоньку отчалили из клуба. Саша не попрощалась со своими подружками, а Витька ничего не сказал друзьям, только дозаправился напоследок, у него-то папа в банке не работал.
Потом они ехали по ночному хайтреку. Внизу, под эстакадой, лизал фарами асфальт поредевший поток машин, вверху, над головами, слабо мерцали звёзды. Небо было на удивление безоблачным и чистым. Бордюрные фонари лили бледный свет прямо под колёса роликов, белели линии разметки. Витька и Саша медленно ехали по крайней полосе, в простонародье 'клаусу', и держались за руки. Перед развязкой Витька притормозил, чтобы послать с браслета-напульсника эсэмэску своим старикам, дескать, жив, здоров, не беспокойтесь, я в клубе, а Саша показала рукой на восьмигранник ближней высотки и сказала:
- Вот тут я и живу.
Перед подъездом Саша сняла коньки и Витька сразу стал почти на голову её выше. А потом они целовались, и Саша приподнималась на цыпочки. А под колёсиками 'дабл скай модифи' тихо шуршали сухие листья.
***
- Рассказывай, не жмись, - наседал Женька. - Я же у тебя её отбивать не стану.
- Ещё бы! Не про тебя девчонка, - Витька показал Миражу фигу.
Ну как рассказать Женьке про листья под колёсами, про чуть солоноватый, тёплый вкус Сашиных губ, с которых стёрлась вся помада? И стоит ли? Женька, конечно, друг, да только такие вещи остаются настоящими, пока знаешь о них ты один, а начнёшь болтать, останутся одни слова.
- Так ты у неё зависал? - настырный Женька заглядывал в лицо.
- Дома я зависал.
- Лопух, - разочарованно констатировал лучший друг. - Поцеловал хоть?
- Сам лопух, - парировал Витька, - будешь приставать, схлопочешь по барабану.
- В меня сначала попасть надо, - назидательно ответствовал Мираж.
И утверждение это не было пустым бахвальством. При всей своей внешней худосочности Женька любил и умел подраться. А уж ловок был, не приведи господь, что на язык, что на кулаки.
- Салям, опилки! - сказал, незаметно подкатившийся сзади Турок.
Турок часто приезжал на 'ямку', катался сколько влезет, денег за это не платил, и никаких шоу никому не показывал.
- Здорово, отец, - отозвался Женька.
- Как жизнь?
- Лучше всех! - отрапортовал Мираж.
- Ничего себе, - подтвердил Витька.
- Мираж!
- А?!
- Иди, полчасика покатайся, - ласково предложил Турок, присаживаясь рядом с Витькой. - А мы тут покашляем.
- А кто тут кого обижает!? Я, вроде, никого, - изумился Турок. - Хочешь, могу обидеть тебя?
- Меня сначала поймать надо, - хмыкнул Женька.
Он оттолкнулся руками, подпрыгнул и поехал вниз по руббиковому склону. Его 'скримеры' дважды чихнули и только потом утробно заурчали.
- Ну, как концы? - поинтересовался Турок, разглядывая колёса витькиных 'скаев'. - Хорошо бегают?
- Кони - зашибись, и подвеска - что надо, - ответил Витька, мрачнея на глазах.
- Семьдесят на трассе дают?
- И семьдесят пять можно выжать, если постараться, - уныло сказал Витька. - Слушай, Турок, ты с бобами немного подождёшь? У меня сразу отдать не получится, но постепенно я тебе всё верну. Только сейчас я в нулях...
Витька осторожно поднял глаза и встретил внимательный угольно-чёрный взгляд блестящих разбойничьих глаз, опушённых густыми ресницами.
- Не напрягайся так, братан, - улыбаясь, сказал Турок. - Я же тебя не душу, можно и подождать маленько. Я даже таймер тебе не включаю, хотя ты сам должен понимать: двадцать пять штук - деньги серьёзные.
Витька понимал. Ещё бы не понять. Турок, он, вроде бы, и свой, и, вроде, приятель. Сколько ему лет? Двадцать шесть? Двадцать восемь? А с пацанами поручкаться не гнушается, и обратится к нему можно по некоторым вопросам. Но, если что, с него станется и в подъезде с цепью подкараулить, или с заточкой. Витька поёжился. Когда он занимал у Турка денег на свои 'скаи', то почему-то был на сто процентов уверен, что возьмёт главный приз на августовском 'Скип-хипе'. Кто же знал, что этот козёл из 'стодвадцатки' его обойдёт! Часть денег Витька вернул сразу: продал старые концы, кое на чём подъэкономил, кое на чём крутанулся, но двадцать пять тысяч висели на нём мёртвым грузом, отравляя его мирное существование. Отдать их за раз было немыслимо.
- Серьёзные деньги - серьёзные дела, - между тем продолжал Турок. - Долги не всегда бобами возвращают.
- А чем?
- Работой, Витяй, делами. Вот ты с хайтрека прыгнуть на колёсах можешь?
- Могу. А что, если я с эстакады скакну, ты мне двадцать пять штук простишь? - удивился Витька.
- Просто так пусть дебилы в дурке скачут, - наставительно сказал Турок. - Ты с пользой скакни.
- То есть? - спросил Витька, он уже начал догадываться о чём идёт речь.
- Ладно, - Турок пододвинулся поближе. - Не будем сопли жевать. Говорю тебе, как мужик мужику. Мне нужен второй номер. Мой напарник, дебил, ездил в рампе под кафазом, маджахед хренов, и повредил голеностоп, лежит в лангете. А ты парень что надо, к тому же, джампер классный. Прыгнешь со мной на хап разиков шесть, и долга как не бывало. По рукам?
- Не знаю, - замялся Витька. - Подумать надо.
- Чего думать? - изумился Турок. - За шесть хапов я тебе четвертной прощаю! Риск минимальный! Твоё дело только держаться у меня на хвосте и вовремя сумку подхватить. И всё! Есть у меня, конечно, пяток пацанов на подхвате. Только они все трассеры, гонять умеют, но со скипами полный касар. Для них скрепка предел мечтаний. А прыгера со стороны звать неохота. Что скажешь?
- Согласен, - неожиданно для себя сказал Витька, словно вниз головой с моста сиганул.
- Молодец! - обрадовался Турок. - Люблю таких мужиков. Послезавтра в восемь вечера приезжай сюда. Кожуру надень попроще. Неброскую. И косичку заколи повыше, чтобы из-под пузыря не торчала. Да, и перчатки захвати.
Турок поднялся.
- А что можно взять в сумочке? - спросил Витька, поднимаясь следом.
- В сумке-то? Да много чего, - Турок принялся загибать пальцы, - Хороший гадж, тамагочу, парфюмулятор, они знаешь сколько стоят? Кредитки, бонус-карты, документы, деньги, в конце концов. Богатым дамочкам харам носить деньги в кармане. Сечёшь? А можно и ничего не взять. Словом, как повезёт.
- А если нам не повезёт? - Витька вопросительно уставился на собеседника. - Я относительно долга...
- На 'нет' и суда нет, - засмеялся Турок. - Вот видишь, я тоже иду на коммерческий риск. Держи поршень, - он протянул руку.
Витька пожал её и первый раз в жизни заметил, что вся ладонь его кредитора татуирована арабской вязью.
- Послезавтра, в восемь! - крикнул Турок уже от ограды.
- О чём кашляли? - спросил подъехавший Женька, поднимая стекло шлема.
- Да так, про долг, - соврал Витька.
- Ну, и?
- Говорит: подожду, - Витька почесал макушку. - Слушай, Жека, а как зовут Турка?
- Турок.
- А по имени?
Женька задумался.
- Хрен его знает, - сказал он, наконец. - Мустафа какой-нибудь.
***
Среда выдалась холодной и пасмурной. И настроение было мерзопакостным. После обеда на Витьку напала маята. Он тыкался из угла в угол. В голову лезли всякие пакости. Хотел было позвонить Саше и даже развернул экран браслета, но потом передумал и сделал отмену.
Около семи Витька проверил коньки, отыскал в шкафу старую куртку, забинтовал лодыжки, заколол косичку на затылке. В восемь он был на 'яме'. Смеркалось. Турок ждал около вагончика раздевалки. Они зашли в гулкое металлическое нутро и Турок придирчиво осмотрел Витькину экипировку.
- Всё кафазно, - подвёл он итоги осмотра. - Только пузырь не годится.
Шлём у Витьки и в самом деле был приметный: сине-оранжевый из толстого полупрозрачного пластика.
-- Другого нет, - Витька развёл руками.
Турок открыл ключом один из железных шкафчиков, вытащил оттуда простой темно-серый шлем с зеркальным забралом и протянул Витьке:
- Свой оставь здесь, потом заберёшь. Да, чуть не забыл, напульсник отключи.
- Куда поедем? - спросил Витька.
- В центр, - коротко ответил Турок.
Они не спеша ехали по хайтреку где-то в районе площади Реформаторов, когда Турок мигнув огоньком, свернул к краю эстакады. Витька повторил маневр, и они припарковались возле парапета. Турок поднял непроницаемое стекло своего шлема и внимательно рассматривал поток прохожих. По его хищному носатому лицу бежали отсветы огней уличной рекламы.
- Вот! - сказал Турок. - Видишь белый плащ?
- Где? - У Витьки сразу пересохло во рту.
- На пол-десятого, с красной сумкой.
Витька посмотрел в указанном направлении и действительно увидел высокую женщину в светлом плаще и красном хиджабе.
- Видишь?
- Вижу.
- Работаем, - деловито сказал Турок. - Немножко обождём, пусть наберёт дистанцию. Повторяй всё за мной, к спине не липни, но и не отставай. Когда я дважды мигну поворотником, прыгаем. Хватай сумку - и газу. Народу внизу много, так что смотри в оба, налетишь на кого-нибудь - касар. Ладно, покатились. Не бзди, хапер!
Они отвалились от бортика и медленно поехали по правой полосе. Витькино сердце стучалось о рёбра, словно воробей о стёкла лестничной площадки, под ложечкой разлилась мучительная, сосущая истома, к тому же, совсем некстати захотелось по нужде. Сейчас - пришла в голову простая и заманчивая мысль, сейчас он съедет на обочину, и пропади всё пропадом, пусть этот псих сам прыгает. Но в это время Турок рванул вперёд, Витька рванул за ним, и думать стало некогда. Весь мир сжался до размеров потертого чёрного баула на ремне, хлопавшего Турка по поджарому заду, и мёртвого стоп-сигнала на затылке туркова шлема. Зато страх куда-то испарился, и в туалет больше не хотелось. Дважды вспыхнули и погасли огоньки на голове летящей впереди фигуры. Турок резко вильнул в сторону, присел, напружинился и прыгнул через парапет. Витькино тело действовало рефлекторно. Он и сам не уловил момента, когда оказался в воздухе. Несущийся навстречу бортик парапета, толчок, волшебное ощущение полёта, а потом тёмный асфальт бьёт по ногам, и ступни пронизывает тупая нутряная боль, как-никак до земли метра четыре с лишком. Хорошая у 'скаев' подвеска.
Витька приземлился очень удачно, скорость почти не потерял, сориентировался в полсекунды и помчался по хитрой синусоиде, огибая прохожих, которые даже не успевали пугаться. Впереди мелькал баул Турка. Наверное, со стороны это выглядело до жути нереально: два безумных слаломиста на отвесном склоне вечерней улицы, летящие навстречу смерти. Вот впереди появился светлый плащ с красным хиджабом. Турок, опасно кренясь, обошёл очередного прохожего и резко выбросил вбок руку, с зажатым в кулаке лезвием. Женщина в плаще испуганно дёрнулась в сторону. В следующий миг Витька ухватился за сумку пониже надрезанного ремня. Видно, женщина с испугу тоже, что есть, силы вцепилась в ремень. Рывок чуть не сбил Витьку с ног. Сзади звонко вскрикнули, что-то покатилось по асфальту и в тот же миг завизжали люди. Витьке оглядываться было некогда. Он вслед за Турком взлетел по 'клаусу' на эстакаду и помчался вперёд, гуляя из полосы в полосу.
Когда место преступления осталось далеко позади, они сбросили скорость. Как было уговорено заранее, Витька прямо на ходу расстегнул баул, висевший у Турка за спиной и затолкал туда красную сумку. Теперь всё было на мази. Они ещё немного поездили по развилкам хайтрека и кружным путём вернулись в свой квартал. Прощаясь с Витькой возле проезда в его двор, Турок сказал:
- А ты гвоздь. Настоящий пацан. Я тебя уважаю. Давай поршень. Только дома так не лыбься, а то твои старики подумают, что ты под кафазом.
Они пожали друг другу руки.
- Слушай, - спросил Витька, улыбаясь. - Как ты думаешь, та дамочка себе ничего не свернула?
Турок равнодушно пожал плечами:
- Может и свернула. На всё воля божья. В другой раз на такси поедет. Ладно, катись домой, и не грузи подвеску. Я тебя потом сам найду.
***
Весь следующий день Витька был рассеян и подавлен, делал всё, как будто на автомате. Вчерашняя эйфория, сменившая страх, прошла, уступив место тупому гнетущему беспокойству. Что-то царапало Витьку изнутри, заставляя снова и снова возвращаться мыслями к светлому плащу с красным хиджабом.
Несколько раз он звонил Саше, но её номер не отвечал. В конце концов, около девяти вечера, Витька открыл сетевой справочник и через номер Сашиного напульсника разыскал номер её домашнего терминала. Дело не из простых, тем более, что данные на члена правления банка вполне могли оказаться в запароленном секторе.
Звонить на домашний терминал считалось приличным с домашнего же терминала, мама объясняла что-то такое насчёт тарифов, поэтому Витька отключил картинку, взял звуковой комминг, и ушёл в свою комнату.
Ответили почти сразу. Встревоженный женский голос сказал: 'алло', и Витька сообразил, что понятия не имеет, как зовут Сашиных родителей.
- Э-э... Здравствуйте, - проговорил он, стараясь чтобы голос звучал как можно добропорядочнее. - Простите за поздний звонок. Можно мне услышать Александру?
- А кто говорит? - спросила женщина после маленькой паузы.
- Меня зовут Виктор, я её знакомый, - торопливо сказал Витька. - Извините, что без видео...
- Да, да... Она мне что-то рассказывала... - словно припоминая, негромко сказала женщина.
Наверное, это была Сашина мама.
- Так мне можно её услышать? - настойчиво поинтересовался Витька. - А то её браслет не отвечает.
- Саша сейчас в больнице, - совсем тихо сказала трубка.
- Почему в больнице? - опешил Витька.
И женщину на том конце провода прорвало. Она зарыдала в голос, одновременно пытаясь что-то объяснять, путаясь в словах и в слезах, то замолкая, то призывая проклятья на чью-то голову.
Сначала Витька ничего не понимал, а когда из бессвязных слов начала выстраиваться картина, в животе у него похолодело.
- Всё из-за этих проклятых мотороликов, - рыдала женщина. - Я говорила ей, что это добром не кончится, я и отца сколько ругала, когда он подарил ей эту дрянь. У неё вчера поломался этот её ботинок. И она потащила его в какую-то мастерскую круглосуточную. До завтра потерпеть не могла, или отца подождать с машиной... Подонки какие-то. Как таких земля носит? Бритвой её по руке. Ну что в этой сумке было-то? А они её с ног сбили...
- А в какой она больнице? - спросил Витька, ещё не веря в происходящее.
- В ' десятой скорой', на проспекте Петровского, только вас к ней не пустят... - женщина всхлипнула, потихоньку успокаиваясь. - Даже нас не пустили.
- У неё что-нибудь сломано? - Витька с трудом вытолкнул из себя эти слова.
- Нет, - сказала женщина уже почти спокойно. - У неё сильное сотрясение. Она только сейчас пришла в сознание, - женщина тихо вздохнула. - Ну, и глубокий порез на руке. Вы уж меня извините, Виктор, что я так разревелась. Я второй день на таблетках, и не спала почти.
- Да, нет, ничего, - пробормотал Витька. - А в какой она палате?
- Она в травматологии, на шестом этаже, в сто второй палате, - сказала Сашина мама. - Вы, Витя, как-нибудь на той неделе к ней зайдите. Ей это очень поможет.
- Обязательно зайду, - пообещал Витька. - До свиданья.
- До свиданья.
Ту...ту...ту... - загудело в трубке. Витька сидел на диване, тупо уставившись в стену. 'Это какая-то ошибка. Так не бывает', - произнес незнакомый голос в его голове. А может, бывает?! Витька вскочил с кровати, натянул джинсы и бросился вон из дома.
- Куда это ты на ночь глядя? - окликнул его отец, когда он сдёргивал в прихожей куртку с вешалки.
Из кухни выглянула мать.
- Я недолго! - крикнул Витька и выскочил в подъезд.
Турок жил на другой стороне улицы. Витька никогда у него не был, но знал номер квартиры. Фонарь над подъездом не горел. Светя монитором напульсника Витька кое-как набрал нужные цифры и встал так, чтобы его видела инфракрасная камера. Через две минуты мучительного ожидания, дверь, поскуливая, отъехала в сторону. Взлетев без лифта на пятый этаж, Витька нажал клавишу сигнала. Открывать не спешили, скорее всего, рассматривали ночного гостя в визир.
- Ты один? - осведомился из-за двери Турок.
- Один, - подтвердил Витька.
Дверь открылась и Турок осторожно выглянул на лестницу.
- Заходи, - сказал он негромко. - Что за пожар? Я же сказал, я тебя сам найду.
- Вот, ключ от ящика, - сказал Витька, протягивая жёлтую пластинку. - Шлем я на место положил.
- Стоило бегать, - Турок покачал головой. - Это не горит. Говори потише, я не один.
- А что было в сумке? - шёпотом спросил Витька.
- Фигня всякая, и конёк. Хороший конёк, но один и не на ходу.
- Конёк... - Витька прислонился спиной к стене.
- Завтра выкину его вместе с сумкой, - Турок зевнул.
- А можно мне его забрать? - попросил Витька.
- На кой он тебе? - удивился Турок.
- Мне нужно...
Турок смерил его удивленным взглядом.
- Щас, погоди, тут стой, - он вышел и через пару минут вернулся с пакетом. - На, потроши. Только смотри, не залети с ним. Из дома никуда не таскай. В смысле, целиком. Ну всё. Топай. Ас-салям.
Приговаривая так, Турок вежливо вытолкал гостя за дверь. Витька спустился на два этажа и только потом заглянул в пакет. В пакете лежал знакомый светло-зелёный 'эверест'. Витька опустился на бетонную ступеньку и закрыл ладонями лицо.
***
- Крыловой Александре, сто вторая палата, - сказал Витька, передавая в низкое окошко пакет с апельсинами.
- Не. Я же говорил уже: я только печатать умею, - доверительно сообщил Витька.
- Приколист! - пропела нянечка, смакуя старое, всеми позабытое слово.
Витька ей, похоже, нравился.
- В моё время парни тоже хвостики носили. А на словах что передать?
- Скажите: пусть поправляется.
- Эй, юноша бледный, - нянечка нагнулась к окошку. - Ты уже вторую неделю ходишь, и всё заочно. Хочешь свою милую увидеть? Я могу через чёрный ход провести. Только халат надень белый и пробежишь потихоньку.
Витька укоризненно покачал головой:
- Тётя Ася, юноше бледному харам через чёрный ход бегать. К тому же карантин нужно чтить, а вы: 'халат белый'...
Нахохлившись, Витька прошёл через рамку детектора и вышел на улицу. Там он остановился, постоял, задрав голову, глядя туда, где по его расчётом находились окна сто второй палаты, потом тяжел вздохнул и пошёл к скамейкам шнуровать концы.
Позавчера к Саше пустили родителей. Если бы Витька захотел, то тоже смог бы её повидать. Но сама мысль о том, что нужно будет смотреть Саше в глаза, ввергала Витьку в тоску и отчаянье.
Занятый невесёлыми мыслями, он и не заметил как добрался до дома. Во дворе на скамейке, под совершенно облетевшим тополем, жалко тычущим голыми ветками в серенькое дырявое небо, сидел Тугрик.
- Ты с 'ямы'? - спросил он, не считая нужным, здороваться второй раз за день.
Витька покачал головой.
- Тебя Турок искал, сказал, что будет ждать у Тимура с пяти до шести. Чего ему от тебя надо?
- Не знаю, - устало сказал Витька, присаживаясь рядом с Тугром. - Душу мою ему надо.
Тугрик скептично хмыкнул.
***
На 'яме' было тихо и безлюдно. Турок сидел на краю рампы. Издали заслышав Витьку, он обернулся.
- Вот и команда подвалила, - рот Турка растянулся в довольной улыбке. - Салям, Витяй, хорошо, что пришёл.
- Привет, - сказал Витька, останавливаясь в трёх шагах от сидящего.
- Отчего пешком? - лицо Турка приняло озабоченное выражение. - Концы в порядке?