Аннотация: Юные годы, проведенные на целине в Казахстане
Комбайнерка
Рассказ
Аннушка проснулась от храпа. Сергей Иванович, как всегда, храпел во всю мощь. Ему подпевали комары. Они облепили марлевый полог. Стоял сплошной гул. Храп резко прекратился, Сергей Иванович тоже проснулся, и, наверное, слушал комариный писк. Ночь уступала утру свои права - вокруг все в фиолетовом цвете, постепенно светлело, вырисовывался целый ряд белых пологов, вагончик, умывальники, как в пионерском лагере, навешенные на длинной доске, примитивный очаг с большим котлом, под навесом большой деревянный стол с лавками. Тянуло дымком - Любаша, повариха, готовила завтрак.
Зашевелились пологи. Весь стан просыпался, спешили умыться, одеться, чтобы не заели комары.
Ванюшка, Аннушкин штурвальный, тоже проснулся. Худенький белобрысый мальчишка четырнадцати лет, с большими черными глазами бегал вокруг полога, не мог попасть ногой в штанину, рубашкой отгонял комаров. Ванюша раньше возил на стан воду и с завистью смотрел на других ребят, которые работали на комбайнах штурвальными.
У Аннушки помощника не было, она молодой комбайнер и это была ее первая хлебоуборка. Прошлой осенью окончила курсы, целую зиму наравне с мужиками готовила комбайн к уборке. Разбирала и собирала двигатели, клепала косы. Не раз разбивала руку до крови. Заматывала бинтом, а бинт замазывала грязью, чтоб не белел. Мужики старались не замечать, понимали...
Сколько себя помнит, Аннушка общалась с мальчишками. Играла с ними, и ее тянуло к технике. Может потому, что у нее не было сестры, а были три брата. Хотела стать шофером, но на целине нужны были комбайнеры, и председатель колхоза предложил пойти на курсы.
Приехала Аннушка на целину с родителями из Украины по переселению. Невысокого роста, розовощекая, с пышной грудью, с толстой русой косой, с голубыми глазами.
Аннушка каждое утро донимала бригадира просьбой:
- Степан Петрович, когда вы дадите мне помощника, тяжело одной управляться?
- Потерпи немного, - успокаивал бригадир. - Я что-нибудь придумаю.
На стан подъехал Ванюшка с водой.
- Ваня, пойдешь ко мне штурвальным?
- А ты возьмешь?
- Возьму, если будешь слушаться!
Так они стали работать вместе. Ваня старался изо всех сил, заглядывал во все узлы, шприцевал все агрегаты, готовил машину к работе.
После завтрака машины одна за другой стали выезжать со стана. Аннушка с Ваней выехали последними, их поле находилось рядом, стан опустел. Сколько глаза видели, лежали валки: широкие, толстые. Пшеница уродилась на славу, колосья длинные, полные.
Аннушка включила подборщик, но комбайн не двинулся. Все агрегаты работали, а комбайн стоял. В чем дело? Что случилось? Такого еще не было. Проверила все механизмы, все нормально, а машина не двигалась. Села Аннушка на колесо, глаза полны слез. Ванюшка испуганно смотрел на нее.
И вдруг осенило, она все поняла! Ходовая часть с двигателем соединялась при помощи сухих дисков, с двух сторон находились шариковые подшипники.
- Ваня, ты эти подшипники шприцевал? - спросила она, показав на ходовую часть.
- Да, почти весь шприц солидола загнал!
- Какой же ты молодец! Теперь бери ведро и цеди из бака бензин.
- Зачем? - недоуменно спросил Ваня.
- Будем промывать диски.
Перестарался, Ванюшка. Набил солидола столько, что и диски смазал.
Аня подтянула рабочие шаровары, закатала рукава рубашки и стала промывать диски. Опыт приходил не сразу.
- Я же не знал, - оправдывался Ванюшка.
- Садись на свое место.
Аннушка запустила двигатель, и комбайн поехал. Подъехали к валку. Усы подборщика захватывали колосья пшеницы, и они сплошной лентой по транспортеру отправлялись в молотилку. Все агрегаты работали слаженно, бункер наполнялся пшеницей. Ванюшка дергал за ремешок, и копна соломы выпадала с копнителя. Аннушка запела песню, а с высоты ей подпевал Ванюшка.
Ой, ты, дорога длинная,
Ой, ты, земля целинная,
Скоро ли я увижу
Свою любимую в родном краю.
Подъехала машина и пшеница, сплошным потоком, высыпалась из бункера. Все делалось на ходу, без остановки. Уже давно взошло солнце, стало жарко и пыльно. Валок лентой извивался впереди, и не было ему ни конца, ни края. Комбайн, как какое-то чудовище, захватывал стебли, и они исчезали в чреве молотилки, только сзади отлетали кучи соломы. Машины подъезжали, забирали зерно и спешили к другим комбайнам. Сердце радовалось, душа пела.
- Люди! - хотелось крикнуть Аннушке, - Смотрите, это я управляю такой махиной!
Никто не видел, никто не слышал, вокруг необозримая степь. Пели жаворонки, стрекотали кузнечики, суслики выскакивали из нор, ставали на задние лапки и вертели головками во все стороны: что, где, кто это?
Подъехала Любаша на водовозке. Привезла обед.
- Эй, вы, там наверху! Проголодались?
Первая остановка.
- Ваня, беги за комбайн, а я помоюсь, - попросила Анна.
Разделась по пояс и подставила спину под бочку. Любаша вынула деревянную затычку, и прохладная струя воды омыла Аннушке спину и грудь, Любаша подала полотенце и помогла вытереться.
Ванюшка ополоснулся тоже, взахлеб рассказывая, как он опростоволосился, и что все обошлось. С аппетитом уплетал суп с мясом и котлеты с картошкой. Довольный, что он, как и все взрослые работал, а не подвозил воду...
- Ваня, долей воды в радиатор и набери в бидончик, - напомнила Аннушка.
Прилегли в холодке отдохнуть. Ваня все что-то рассказывал, рассказывал.... Намолчался наверху.
Подъём! Отдых окончен, пора работать. Ванюшка подпрыгнул, как мячик и уже наверху. Мотор зарычал, и махина нависла над валком, захватила стебли и понесла в утробу.
Сегодня поломок больше не было, день прошел благополучно. Солнце опускалось все ниже и ниже, потихоньку пряталось за горизонт, оставив после себя зарево, затем и оно исчезло. Пора возвращаться на стан. Комбайны один за другим подъезжали и занимали свои места. Образовался целый ряд огромных машин. Их заправляли, осматривали, устраняли поломки.
После ужина еще долго решали с бригадиром разные вопросы, спорили, ругались.
Наконец угомонились и разбрелись по своим пологам. Аннушка схватила полотенце и заторопилась за вагончик, где стояла небольшая загородка с бочкой воды. За день вода нагрелась и была горячая, как в бане. С наслаждением помылась и быстро побежала к своему пологу. Всё затихло, кое-где уже раздавался храп, и вовсю пели комары.