Шатаев Аслан Анзорович : другие произведения.

Эмин

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ написан в 2002 году в г. Грозном, когда война еще окончательно не завершилась. Я его немного доработал и отредактировал. Идея рассказа была навеяна реальной ситуацией, в чем-то схожей с той, что описана в произведении. Я тогда работал в оптике. В нашем помещении также вели прием ЛОР и невропатолог. Часто к нам приходили женщины с больными детьми и вели подобные разговоры. Еще к написанию меня подтолкнул совет Ямлихана Хасбулатова, тогдашнего председателя Союза писателей Чеченской Республики, который предложил мне написать что-нибудь про больных чеченских детей.
  
   Такси остановилось у полуразрушенного пятиэтажного здания. На первом этаже находилась оптика - единственное работающее заведение во всем здании, как и единственное более или менее уцелевшее помещение. Остальная часть здания была вся черная от гари, со следами пуль и снарядов. Крыша почти вся обвалилась.
   Луиза с Румисой, расплатившись с таксистом, вышли из машины, обошли большую воронку от взорвавшейся авиабомбы, и направились к оптике. В метрах десяти от них посреди дороги стоял маленький блокпост, из окошка которого, высунув автомат, внимательно наблюдал за ними солдат федеральных войск, словно они боевички, и в любой момент могут вытащить из-за спины автоматы и начать обстреливать блокпост.
   В оптике вели прием ЛОР-врач и невропатолог. Луиза еще точно не определилась, какому врачу показать свою младшую сестру. Ее осмотрели все известные и неизвестные врачи в Чечне. Пробовали разные методы лечения, принимали какие-то таблетки, пробовали даже нетрадиционную медицину. Ничего не помогало. Ей посоветовали отвезти Румису в Москву для осмотра, мол, там есть специалисты, которые помогут ей. Но денег, к сожалению, для этого у Луизы не было. Саму поездку еще можно было оплатить. Это не проблема. Проблема была в оплате лечения. К тому же Луиза не очень доверяла врачам из Москвы. Ее двоюродный брат рассказывал ей, как врачи там любят под разными предлогами высасывать из своих вполне здоровых клиентов деньги, выдумывая какие-нибудь болячки, от которых они якобы могут умереть в ближайшее время, если не начать срочно лечить именно у них. Так, они обнаружили у него какую-то опухоль. Была показана срочная госпитализация. Операция стоила немалых денег. Он уже готов был лечь в больницу, собрал необходимую сумму денег, обговорил дату госпитализации, но в последний момент засомневался и проверился в другой клинике. Выяснилось, что никакой опухоли у него нет, что это все притянуто за уши. И это был не единичный случай. Такое было сплошь и рядом.
   Тем не менее, Луиза не сдавалась. Она была настроена вылечить сестру, во что бы то ни стало, даже если придется искать лечение всю свою жизнь. До нее дошли слухи, что ЛОР здесь знаток своего дела. Многие хвалили врача. Луиза решила попытать счастье. И заодно записала Румису к невропатологу.
   Они вошли в оптику.
   В очереди к врачам сидели две женщины с детьми. Запись к врачам была предварительная, так как желающих попасть к ним было много. Луиза сделала это еще за три дня. У стойки она оплатила прием, ей дали квиток и попросили дождаться своей очереди.
   Луиза усадила свою дергающуюся от нервных тиков сестру на стул и села рядом с ней. Мальчик лет пяти, сидевший по соседству, смотрел на Румису очень внимательно, с каким-то особым интересом. Его большие голубые глаза были удивительно красивы. В них словно можно было прочесть то, о чем этот мальчик думает. Румиса у него будто вызвала какой-то восторг. А та, не переставая дергаться, засмущалась и отвернулась от него. Чуть дальше стоял другой мальчик перед своей матерью, держась за подол ее платья, и разговаривал с ней на каком-то инопланетном языке. По-видимому, глухонемой. Женщина, мать 'инопланетного' ребенка, с жалостью посмотрела на Румису и сказала, обращаясь к Луизе:
   - Дай Бог здоровья этой девочке.
   - Да будет доволен вами Аллах, - отозвалась Луиза.
   - Это твоя сестра?
   - Да. Хотела показать ее ЛОРу и невропатологу.
   - Сколько ей лет?
   - Семь недавно исполнилось.
   - Я тоже своего мальчика ЛОРу хочу показать. Он у меня глухой. Потерял слух во время бомбежки, когда ему еще годика не было. Представляете, ракета упала прямо в ту комнату, где он спал. Люльку с ним откинуло от взрывной волны. Слава Аллаху, еще жив остался. Его спасло то, что он был привязан к люльке. Мы с мужем чуть с ума не сошли. Подумали, что все, нет больше нашего сыночка. Забегаем в комнату - люлька лежит вверх тормашками, а он истошно плачет. Сам он был цел, но остался глухим на всю жизнь. С тех пор проблемы с ушами. Врачи говорят, воспаление. Это воспаление уже лет шесть его мучает. В год по два-три раза к врачу бегаем.
   - Да, - покачала головой вторая женщина, мать голубоглазого малыша, - что делает с нами война? У нас тоже начались проблемы из-за этой войны. От моих переживаний мой сын родился с отклонениями. Я еще сама по себе очень впечатлительная. А после бомбежки в девяносто четвертом я так сильно переживала, что даже несколько раз теряла сознание. Я как раз была тогда на четвертом месяце беременности. Когда бомбежка закончилась, мы выехали из Грозного, чтобы поехать в Нальчик к родственникам, где я смогла бы спокойно родить. Куда там! На посту у выезда из Чечни нас всех высадили, забрали моего старшего сына из-за того, что у него паспорта нет, который у него потерялся в результате постоянных переездов. Говорю, а почему забираете? А они, мол, он боевик. И все. Не отпускают обратно. Мы даже несколько дней провели рядом с блокпостом, пытаясь вызволить сына. Я с ними со всеми переругалась. Муж меня с трудом успокаивал. Они и в воздух палили, и угрожали открыть по нам огонь. Один раз даже в обморок упала. Только тогда кое-кто со старшим званием засуетился. Сказал, что сына увезли в концлагерь. А договориться о его освобождении можно лишь у начальника концлагеря. Мы поехали туда. Нас не собирались даже близко подпускать. Муж бегал-бегал по разным инстанциям, меня оставил в лагере для беженцев, хотя я была решительно против. Меня там хорошо покормили, успокаивали как могли. Муж пропал на целые сутки. Я совсем разнервничалась. Опять потеряла сознание. На следующий день муж-таки появился вместе с сыном. Я и успокоилась. Сыну дали справку, что он потерял паспорт. Мы поехали в Нальчик. Хотя мое состояние не улучшилось. Когда мы приехали, меня сразу отвезли в больницу. Лежала там почти месяц. Беременность провела под наблюдением врачей. Они были обеспокоены состоянием моего будущего ребенка, сказали, чтобы я не особо надеялась на удачные роды. Ну, я тогда разнервничалась еще сильнее. Мое сердце разболелось, голова все время болела. Они давали мне какие-то таблетки, чтобы я успокоилась. Но они особо не помогали, так как были слабыми. В общем, все эти переживания сказались на будущем ребенке. Во время родов я едва не умерла. Мой сын с рождения не издал ни одного звука, хотя слышит он прекрасно. Врач сказал, у него голосовые связки вполне рабочие, но он не понимает, почему ребенок не разговаривает. Даже не смеется. Только улыбается. Когда ему плохо - не ревет, не кричит. Лишь лицо грустное и слезы текут. Смотришь на него - и прямо сердце кровью обливается. Мой брат посоветовал мне показать его невропатологу. Посмотрим, что врач скажет.
   - А как он общается? - спросила Луиза.
   - Да никак. Он у меня вообще странный. Все время витает где-то. Позовешь - ноль внимания. Повернется на твой зов только тогда, когда сам захочет. Так-то он понимает все. Скажешь, сделай то-то и то-то, тихо пойдет и сделает. А если не захочет - с места не сдвинется. Иногда такие вещи странные вытворяет. Как-то вывел меня на улицу ночью и показывает на небо, словно что-то там увидел. Я смотрю - ничего не вижу. Спрашиваю: 'В чем дело, Эмин? Что там?'. А он опять пальцем в небо. Я потом зашла в дом, а он не заходит. Так и стоит там, и смотрит на небо. Я никогда не видела его злым, обиженным или испуганным. Только смотрит на все с таким интересом. Никогда не плачет, когда его ругают. Лишь когда у него что-то болит - текут слезы. А так и не поймешь, что с ним, пока не увидишь слезы. Гримасничаешь перед ним, пытаешься его рассмешить - ни за что не засмеется. Щекотки даже не боится. Может только улыбнуться, и то, когда сам этого захочет. Если тебе плохо, внимательно к тебе приглядится и улыбнется. Как-то поневоле сам в ответ улыбаешься. И на душе спокойнее становится. Спит он вообще мало. Бывает, проснешься посреди ночи, а он сидит на кровати и смотрит на тебя. То ли не может заснуть, то ли не хочет. В общем, если бы не эта война, родился бы у меня нормальный ребенок.
   - Вы знаете, - вступила в разговор оптик-консультант, сидевшая за стойкой, - я заметила, что в последнее время у нас часто рождаются дети со всякого рода отклонениями. Как из-за войны, так и из-за ее последствий. Каждый день стоит дым, смог, пыль. Где-то что-то горит, где-то что-то подорвали, где-то нефть горит, где-то лес. Реки совсем грязные. На их поверхности всякие масла плавают, а на дне лежат трупы. Наверняка из-под крана течет такая же вода. Отсюда и вспышки холеры. Я никогда не пью воду из-под крана. Потом все это поднимается в воздух и в виде дождя капает на наши головы. Разве это может не повлиять на здоровье? Вы видели в городе хоть одно нормально цветущее дерево черешни или абрикоса? Лично я - нет. То же самое было и с ореховыми деревьями в прошлом году. Некоторые деревья просто высохли. Хотя засухи у нас не было. Дожди идут постоянно. Понятно почему. Деревья не приспособлены к такой среде, как у нас. Кто может гарантировать, что их плоды не несут нам яды? И все это передается нашим детям, которые впитывают это в себя, еще находясь в утробе матери. Дети не только рождаются больными, но и становятся такими, живя в таких условиях. Возьмите тех же наркоманов и алкоголиков. Их число растет с каждым днем. Ни денег, ни работы, ни нормальной жизни. Что им после этого остается? Я их ничуть не виню. Их довела война.
   - А какой у нас был город, - со смешанными нотками восторга и грусти в голосе произнесла мать 'инопланетянина'. - Не зря его называли 'зеленым городом'. Везде цветы, деревья. Так много было строений. Помните гостиницу и ресторан 'Океан', 'Дом Радио', ювелирный магазин 'Алмаз' напротив? Я просто там работала и помню каждый уголочек. За гостиницей была красивая набережная вдоль реки Аргун. Мы там частенько гуляли. Сейчас совершенно ничего не осталось. Все с землей сравняли, будто там ничего и не было никогда. Меня как будто лишили близкого мне человека. Он умер и теперь его уже никогда не вернуть.
   - Да, - согласно кивнула мать голубоглазого, - действительно, город был красивым. Сейчас на него даже смотреть страшно. Одни руины да пустыри.
  Женщина посмотрела на Румису и спросила у Луизы:
   - А где ее мать?
   - Умерла во время родов, - ответила Луиза.
   - Дай вам Аллах терпения.
   - Благодарю. Ее болезнь тоже связана с переживаниями матери во время беременности. Когда была бомбежка, наш дом взорвали. Умерли мой отец и два брата...
   - Да простит Аллах их грехи! - сочувственно произнесла та.
   - Да будет доволен вами Аллах! Выжила только моя мама. Я в это время была в селе у бабушки.Мама тогда была как раз беременна Румисой. Какое-то время она находилась в бессознательном состоянии. Когда пришла в себя, не помнила, кто она и где находится. Начала ходить по городу, словно бездомная. Через несколько дней ее нашли и привезли в село к родственникам, где было более или менее спокойно. Память начала потихоньку к ней возвращаться. Когда она осознала, что потеряла мужа и двух сыновей, снова впала в беспамятство. А ребенок был уже на подходе. К тому же в это время в селе развернулись боевые действия. Выехать никуда не удалось. Было опасно. Поэтому рожать пришлось дома. Роды начались ровно через месяц после трагедии. Мама не выжила. Румиса родилась глухонемой. Со временем обнаружились и нервные тики.
   - Да поможет вам Аллах!
   - Спасибо!
   Разговор пошел дальше. Эмин все это время сидел тихо, с интересом и очень внимательно слушая каждого, словно понимал все, что они говорят. В какой-то момент он встал, подошел к Румисе и взял ее за руку.
   Луиза недоумевающе взглянула на его мать.
   - Опять что-то задумал, - отозвалась та.
   Эмин поманил Румису за собой. Эмоции Румисы невозможно было понять из-за тиков, но она покорно последовала за ним. Эмин вместе с Румисой подошел к 'инопланетному' мальчику и тоже взял его за руку. Тот вначале попытался вырвать свою руку, но, взглянув в большие голубые глаза Эмина, он словно доверился ему и тоже покорился. Все трое пошли к двери и вышли на улицу.
   Женщины наблюдали за происходящим с открытыми ртами. Но больше всех была удивлена Луиза. Как только Румиса оказалась за порогом оптики, она перестала дергаться. Румиса, сама этим удивленная, обернулась на секунду на сестру.
   Такого с Румисой никогда не было. За все время, что они жили вместе, тики не оставляли младшую сестру ни на секунду. Она была спокойной, лишь когда спала. Но тут что-то изменилось. Этот мальчик... Эмин... Он что-то с ней сделал...
   Эмин, не отпуская рук детей, оглянулся назад. Глаза его будто говорили:
   'Чего же вы сидите? Выходите на улицу!'.
   Он отпустил руки детей и сам пошел вперед, будто намереваясь совершить что-то невообразимое. Он шел медленно, не спеша, оглядывая все вокруг со свойственным ему интересом. Он будто изучал местность, словно архитектор, собирающийся сконструировать какое-нибудь новое здание.
   Все три женщины встали и направились к выходу. Как только они оказались на улице, вдруг поднялся сильный ветер, вздымая в воздух клубы пыли. В одно мгновение ветер превратился в ураган, неся с собой еще больше пыли. Вся она поднималась вверх, и через несколько секунд небо стало таким темным, словно надвинулись тучи. От порывов ветра в воздух стали подниматься небольшие предметы. Напуганные люди на улице искали укрытия. Женщины подбежали к своим детям, чтобы завести их обратно в оптику, но тут они остановились как вкопанные.
   Природа вокруг словно взбесилась. Происходило что-то из рода вон выходящее. На обычное поведение урагана это не было похоже. Пыль, поднятая ветром, кружила вокруг побитых зданий и руин, создавая что-то вроде смерча. А всякий мусор поднимался ввысь и куда-то улетал. В воздух начали подниматься более тяжелые предметы: камни, блоки, плиты, арматура, кирпичи. Но что интересно, человека ураган не трогал. Он словно выбирал, что поднять в воздух, а что не трогать. Женщины чувствовали лишь небольшие порывы ветра.
   Эмин невозмутимо шел вперед, иногда останавливаясь и разглядывая разрушенное здание или обломки плит. Каждая вещь, на которую он устремлял свой взгляд, поднималась вверх. Поваленные деревья выпрямлялись, упавшие столбы поднимались, лежащие на земле заборы и ограждения выравнивались. Блоки от мини-блокпостов, стоящие на дорогах тут и там, в один миг взмывали вверх и скрывались за клубами пыли в небе. Оставались лишь напуганные солдаты, сидевшие в них, с автоматами наперевес. Но вскоре невидимая рука сорвала с них все оружие: автоматы, пистолеты, гранаты, патроны, ножи, и оставила их совсем без защиты. Оружие также взмыло вверх и исчезло.
   Все здания кругом ожили. Обрушившиеся куски плит, кирпичи, арматура, дерево, - все пришло в движение. Обваленные крыши зданий взмывали вверх и восстанавливались сами по себе. Заваленные стены поднимались и становились на свое место. Всюду летали плиты, песок, цемент, щебень, кирпичи, вода, дерево, стекла. Все это заполняло недостающие части зданий. На месте руин здание восстанавливалось с нуля. Картина напоминала крутящуюся в обратном направлении пленку: руины поднимались с земли вместе с кусками плит, кирпичом, арматурой, древесиной и всем тем, что раньше составляло целостность здания. Поднявшаяся масса быстро принимала форму здания. Кирпичи ложились на фундамент, прогнившее дерево восстанавливалось, и появлялись оконные рамы. Сверху здания образовывалась крыша. Пылевая масса, кружащаяся вокруг здания, обволакивала новое строение. Так возникала штукатурка. Сверху на нее ложилась краска. Оконные рамы превращались в полноценные окна. С земли поднимались куски стекла и заполняли оконное пространство. Появились стекла. Полуразрушенные здания восстанавливались быстрее. С обгорелых домов сходила копоть и поднималась в небо. Дыры от снарядов и пуль заполнялись кирпичом и раствором. Затем восстанавливалось все остальное.
   Перерождалось все. Асфальт на дорогах выравнивался, воронки заполнялись землей и сверху ложился новый слой асфальта. Столбы поднимались, выравнивались, разглаживались. Провода, свисающие с них, зажили своей жизнью, и, словно змеи, поползли, а затем и соединились с остальными проводами. Высохшие и поваленные деревья вытянулись, вмиг разрослись и зацвели. Восстанавливались также аллеи, заборчики, перегородки, ларьки, бордюры. Даже трава. Все лишнее и ненужное поднималось в небо и скрывалось за облаками пыли. В частности, это были осколки от разорвавшихся снарядов, бетонные блоки от блокпостов, колючие проволоки, гильзы. А все остальное использовалось в качестве строительного материала.
   Люди вокруг, вначале напуганные и пытавшиеся спрятаться от страшного урагана, теперь осмелели и с возбужденным интересом наблюдали за происходящим чудом. На их глазах мертвый город вновь оживал. Становился таким, каким многие привыкли его видеть до войны.
   Пришла очередь военной техники. Танки вмиг разбирались на части: сначала срывались пушка танка, башня, гусеница и колеса, потом разламывалось основание танка, выплевывая напуганных солдат наружу, а затем все это делилось на более мелкие детали, которые, взлетев, исчезали в облаках пыли. То же самое происходило и с остальной военной техникой. Все имеющееся оружие у военных срывала невидимая сила, разрывала на части и уносила в небытие. Все что оставалось - это военная форма на солдатах, которые с расширенными от недоумения, страха и ужаса глазами оглядывались по сторонам и друг на друга, в ожидании того, что невидимая сила их тоже сейчас разберет на молекулы. Но она их не трогала.
   Процесс самовосстановления прекратился. Пылевое облако рассеялось и вновь показалось солнце. Исчез даже дым, который до восстановления поднимался в воздух из разных районов и населенных пунктов. Это могло означать, что преобразился не только тот район, где они находились, но и весь город, его пределы, и вся остальная часть, изуродованная войной.
   Женщины, словно находясь во сне, озирались по сторонам, не веря собственным глазам. При виде до боли знакомого старого города по их щекам покатились слезы.
   Эмин с интересом разглядывал свое творение. Его мать, словно только что обретшая дар речи, позвала сына:
   - Эмин!
   Помимо Эмина, на зов обернулись Румиса и 'инопланетный' мальчик. На их лицах читалось изумление. Но не только от того, что город ожил, но и от того, что они впервые услышали человеческую речь.
   Эмин смотрел на них с загадочной улыбкой на лице. Только он один знал, какие мысли крутились в этот момент в его голове.
   Войны больше не было. Исчезла вся военная техника и оружие. Даже военные самолеты, летавшие над Чечней, тоже исчезли. Поставлять в Чечню новую технику и оружие никто не спешил. Ведь непонятно как исчезла вся военная мощь федеральных войск. А если история повторится? И воевать уже было не с кем. Местные жители были заняты обсуждением произошедшего. Да и боевики тоже лишились своего оружия. В Чечню, словно в Мекку, прибывали все те, кто хотел увидеть чудо собственными глазами. Регион заполонили толпы представителей СМИ, ученых и просто туристов. Все пытались понять, как это произошло? Многие были уверены, что сам Бог решил вмешаться в судьбу маленького чеченского народа.
   Между тем, своей жизнью продолжал жить виновник невероятного события. Эмин остался прежним: тихим и неразговорчивым. Мать не захотела говорить про него. Решила сохранить это в тайне. А с двух свидетельниц взяла слово не распространяться по этому поводу. Такая известность не нужна ни ей, ни Эмину. Кто его знает, вдруг его заберут ученые и сделают из него 'подопытную крысу'. Она более не считала непохожесть сына на других детей каким-то недугом. Эмин был ее маленьким чудом. Чудес он больше не творил, но и одного ТАКОГО чуда было достаточно на всю оставшуюся жизнь.
   Луиза все не могла поверить в исцеление сестры и опасалась, что нервные тики Румисы могут вернуться в любой момент. Время шло, но они не возвращались. И беспокойство Луизы постепенно сошло на нет.
   В школу Румиса пошла поздно, так как потребовалось какое-то время, чтобы научиться говорить самой и понимать речь других. Но обучалась она очень быстро. И вскоре говорила много и подолгу. У Луизы теперь появилось много свободного времени, так как раньше она не отходила от сестры ни на секунду. Необходимость водить ее по врачам отпала. Луиза наконец занялась собственной жизнью: поступила в ВУЗ и устроилась на работу. И впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему счастливой.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"