Наука - это сфера человеческой деятельности, назначением которой
является получение новых знаний об окружающем мире. Когдато - очень давно - научной работой занимались исключительно
люди, которых природа снабдила особым даром: уметь наблюдать, анализировать и делать выводы. Так, древние греки, не имея ни математической, ни
приборной базы и опираясь только лишь на умозрительные модели, пришли
к выводу об атомарном устройстве материи и бесконечности вселенной.
Людей с подобным устройством интеллекта всегда было немного.
Общество старалось избавить их от рутинной работы, связанной с производством продуктов питания, одежды, предметов первой необходимости
и предоставляло возможность свободно мыслить. Учёные того времени
сами ставили себе задачи и находили способы их решения. В зависимости от характера исследователя процесс поиска новых знаний происходил
либо под раскидистым деревом в окружении почтительно внимающих
учеников, либо на вершине горы, находясь в состоянии медитации, либо в
бочке, хоронясь от назойливых криков жены, разыскивающей своего фи-
лософа с актуальным предложением вынести мусор месячной давности за
городскую стену.
Шли годы, складываясь незаметно в столетия и тысячелетия. Накопленные знания рождали новые и новые технологии, делая людей силь-
нее, а жизнь - комфортнее. Эти изменения коснулись и собственно науки,
которая стала к нашему времени неотъемлемой частью цивилизации, её
двигателем и средством самоуничтожения одновременно. Не напрасно ведь
сказано в Вечной Книге: "Во многих знаниях - многие печали".
В наше время уже не одиночки докапываются до основ мироздания,
а коллективы, вооружённые современной техникой, мощным математиче-
ским аппаратом и особыми методиками поиска новых знаний. В таких кол-
лективах произошло разделение труда исследователя. Теперь уже одни его
участники занимались исключительно экспериментальной частью, другие
совершенствовали аналитическую базу, третьи стыковали соседние обла-
сти знаний. Люди же наименее приспособленные к научному поиску стали
управлять этим процессом. При этом на одного учёного, что называется от
Бога, стало приходиться девяносто девять человек, имеющих, чаще всего,
косвенное отношение к науке. Сама же наука стала структурированной, а
учёные - узконаправленными специалистами.
Государство, подумав, пришло к выводу, что если не направлять на
научные исследования фундаментальной и прикладной направленности
определённую часть валового национального продукта, то можно быстро
выпасть из числа продвинутых стран. Мощные приватные корпорации это
поняли тоже и стали создавать собственные научные подразделения. Бла-
годаря такому подходу, научно-исследовательские институты независимо
от формы собственности получили достойное финансирование и, следова-
тельно, возможность работать и развиваться.
Однако, любая социальная структура, достигнув определённого уровня
сложности, начинает заниматься, помимо всего прочего, и тем, что называется
"самосохранение". Особенно это характерно для стран постсоветского жизненного пространства с их несовершенным государственным менеджментом,
где научно-исследовательские институты сами выдвигают предложения в отношении приоритетов, самостоятельно планируют свою работу, и сами же оценивают результаты своего труда. Привлечение в качестве аудиторов представителей других институтов является малоэффективным, поскольку срабатывает
внутриотраслевая этика: сегодня я проверяю тебя, завтра - ты меня. Нередко
268в эти взаимоотношения вмешивается политика, делая их ещё более сложными
и менее эффективными с точки зрения пользы, приносимой обществу.
И в таких условиях внутри научных коллективов возникают самые неожиданные ситуации, как и та, что произошла однажды в академическом
научно-исследовательском институте механики управляемых разрушающих аппаратов, сокращённо - НИИ МУРА.
В отделе открытых горных работ, которым руководил доктор наук Борис
Николаевич Таркевич, работала группа учёных, задачей которых было создание средств вскрытия полезных ископаемых на карьерах с мягкими покрывающими породами. Возглавлял её некто Семён Леонидович Вильнянский. Это
ему пришла в голову светлая мысль заменить существующие средства разрушения и перемещения пород, работающие по принципу ковша: набрал, переместил и разгрузил. Ковши эти могли быть одиночными, вынесенными с помо
щью стрелы, каната либо множественными, насаженными на ротор. По идее
Вильнянского эту модификацию обычной лопаты не без успеха могли бы заме-
нить фрезы, прикреплённые к панели, которая укладывалась на рабочий борт
карьера и перемещалась вдоль него, непрерывно снимая породную стружку.
Такой механизм получил название панельно-фрезерного экскаватора.
Необычная идея попала в план научно-исследовательских работ Акаде
мии наук и получила неслабое государственное финансирование. Коллек
тив с головой погрузился в работу. В течение нескольких лет, не торопясь,
были выполнены конструкторские проработки, созданы модели и, в конце
концов, даже построен сам экскаватор в масштабе 1:0,7. То есть это была
практически полноразмерная машина, прошедшая все необходимые испы
тания на одном из угольных разрезов.
Конструкторская документация, фотографии, акты испытаний запол
нили ряд папок, толщиной в ладонь каждая. Дело было сделано. Правда,
в курилке некоторые бездельники и пессимисты из числа тех, кто присут
ствовал на испытаниях, имели наглость утверждать, что, мол, фигня всё это,
выражаясь академическим языком, и чистой воды развод на ровном месте.
Их слушали, посмеивались, но дальше комнаты, заполненной табачным
дымом, критика не распространялась.
Пришло время перейти от научных разработок к практическим действиям, чтобы как-то оправдать немалые средства, затраченные на создание
269 венца научной и конструкторской мысли отдела. Для этого кто-то сверху
должен был решить: запускать или не запускать экскаватор в серию. За окном буйствовала весна, подталкивая молодёжь к любви, а руководство института - к решительным действиям.
Из Академии наук в соответствующее министерство полетели бумаги,
убеждающие его руководство в том, что созданная в НИИ МУРА машина
не имеет аналогов в мировой практике и чрезвычайно полезна для отече-
ственной промышленности. Бумаги были подписаны солидными людьми,
и отмахнуться от них оказалось непросто. Министерство, подсознательно
ощущая, что его разводят, отписывалось, сколько могло, но к осени сдалось.
Была создана комиссия, которой сам министр приказал выехать на место,
разобраться, и, если будет хоть малейшая зацепка, навсегда похоронить про-
ект создания не имеющего мировых аналогов экскаватора. "Если не найдёте
такую зацепку, Игорь Петрович, то мой совет вам: лучше не возвращайтесь",
- сказал он председателю комиссии. Не первый год зная министра, тот понял, что в этой фразе не было даже намёка на шутку.
Мир не без добрых людей, и вскоре стало известно с какой тайной целью едут в институт министерские комиссионеры. Борис Николаевич срочно собрал у себя в кабинете ведущих сотрудников и приказал как можно
скорее положить ему на стол план подготовки к приезду важных гостей.
Вскоре такой план был готов. В нём был перечень необходимых мероприятий и закреплённых за ними лиц. Ответственность за его выполнение легла
на плечи доктора Вильнянского.
Работа закипела. Готовились планшеты с демонстрационными материалами, монтировался фильм о ходе испытаний экскаватора, в отдельных
папках лежали акты, подтверждающие уникальность и работоспособность
машины. За два дня до приезда комиссии стало ясно, что всё практически
готово для её достойного приёма, включая последующий приём в ресторане на берегу реки, но вдруг выяснилось, что в спешке забыли об экономической части разработок. А ведь чертовски важно знать, насколько
состоятелен проект с финансовой точки зрения. Все работоспособные со-
трудники к этому времени были заняты, каждый по своему направлению, и
руководство стало усиленно думать, кому можно доверить это несложное,
но ответственное поручение.
В отделе на должности младшего инженера работал неприметный с виду
человек, которого звали Коля Удальцов, по прозвищу Лодочник. Фамилия ни
как не соответствовала его внутреннему содержанию, происхождение прозвища было неизвестно, но оно чем-то неуловимо подходило Коле, вызывая
ассоциацию с героем известной песни Профессора Лебединского. Небольшого роста, рано облысевший, нос, напоминающий утиный клювик и глаза,
в которых застыла безумная печать некоего особого знания, отсутствующего
у остальных: таким был достаточно полный портрет нашего героя.
Известен Удальцов был, во-первых, тем, что категорически отвергал
утверждение, будто производная от постоянной величины равна нулю, и,
во-вторых, маниакальным пристрастием к вычислительным машинам, для
которых сам же писал программы. Никто не знал, что это были за програм-
мы и для чего они предназначены. Об этом можно было только догадывать-
ся по тому, что сами машины категорически отказывались принимать их,
подтверждая тем самым мысль о том, что искусственный интеллект уже
находится где-то рядом с нами.
В надежде найти общий язык с несговорчивыми компьютерами, Коля
днём и ночью не отходил от клавиатуры, редко бывал дома, что, в конце
концов, и побудило жену указать ему на дверь. Жил он теперь в общежитии,
терроризируя сожителей очередной идеей устройства мироздания. Его-то
по причине дефицита свободных кадров и решили привлечь к работе по
экономическому обоснованию целесообразности применения экскаватора
панельно-фрезерного типа.
Заведующий отделом лично пригласил Удальцова на собеседование,
коротко пояснил суть задания и сказал, что в будущем это может стать ос-
новой его кандидатской диссертации. Подробности предстоящей работы
должен был изложить отец проекта доктор Вильнянский. "Времени мало,
но тем дороже её результат", - заметил заведующий отделом в завершение
короткой беседы.
Следует заметить, что в свои годы Коля ещё не был остепенён по при-
чине всё той же нездоровой увлечённости вычислительными машинами и
теориями устройства мироздания. Это существенно сужало круг финансо-
вых возможностей младшего инженера, и он понял, что Судьба, наконец-то,
даёт ему шанс.
Окрылённый предложением, Удальцов обратился к Вильнянскому.
Доктор, весь погружённый в предстоящий доклад, был занят и вкратце
объяснил, что Коле предстоит оценить экономическую целесообразность
применения нового разрушающего механизма. Все необходимые для рас-
чётов данные есть у конструкторов и в соответствующих нормативных до-
кументах. "Всё ясно?" - спросил он. Коля нетерпеливо кивнул головой и,
закусив удила, исчез из поля зрения окружающих.
До приезда комиссии оставалось два дня.
Появился Удальцов за час до начала совещания с тоненькой папкой в
руке. На вопрос Вильнянского, а готово ли экономическое обоснование, он
кивнул головой и снисходительно улыбнулся: ему ли было не справиться
с такой пустяковой работой. Как показали дальнейшие события, напрасно
эта улыбка не вызвала подозрений у отца проекта.
Работа комиссии началась вовремя. Доктор Вильнянский хорошо поставленным голосом обстоятельно доложил о ходе выполнения государственной
программы по созданию режущего механизма нового поколения. Графики,
диаграммы, сложные формулы, акты внедрения - всё неопровержимо доказывало необходимость запуска в серию панельно-фрезерного экскаватора.
Начались вопросы, ответы, обсуждения. Комиссию медленно, но неотвратимо подводили к выводу, который устраивал руководство НИИ МУРА.
И, наконец, председатель комиссии, предчувствуя непростой разговор
с министром, тяжело вздохнул и задал последний вопрос об экономической
стороне проекта. Слово было предоставлено Коле Удальцову. Его доклад не
занял много времени. Коля положил на стол свою папку, заметив, что в ней
находятся все необходимые расчёты, и после этого в течение пяти минут
доказал, что с экономической точки зрения проект создания нового экска-
ватора яйца выеденного не стоит.
В зале совещаний воцарилась тишина. На лице руководителя министерской комиссии стала медленно расплываться улыбка плохо скрытого
удовлетворения, а выражение лица Коли, после оценки реакции участников,
сидящих в аудитории, с той же скоростью изменилось от торжествующего
к заискивающе-виноватому, какое бывает у нашкодившего пса, застигнуто-
го в момент отправления естественных надобностей в итальянский туфель
хозяина.
Выразив своё глубочайшее сожаление, в искренность которого трудно
было поверить, комиссия спешно покинула помещение, сославшись на дефицит времени. Руководство вышло проводить высоких гостей, оставшиеся угрюмо молчали. Наконец Вильнянский произнёс популярную в своё
время фразу:
- Я убью тебя, Лодочник. Пошёл вон отсюда, идиот.
Удальцов вышел, опустив голову.
Проводив гостей и выслушав всё, что полагалось в этом случае от директора института, Борис Николаевич вызвал к себе главных виновников
торжества: доктора Вильнянского и Удальцова.
- Коля, - сказал он, глядя на заметно уменьшившегося в размерах млад
шего инженера, - ты можешь быть свободен. Обещаю, что пока я руковожу
отделом, никогда тебе не защитить здесь диссертацию. Вопросы есть?
- Нет, - тихо ответил Коля и боком, словно опасаясь пинка под зад,
выскользнул из кабинета.
- Семён, - задал вопрос Борис Николаевич, обращаясь к доктору Виль-
нянскому, - скажи мне, как такое могло случиться? Ты что, специально по-
ручил ему угробить проект?
- Что вы, Борис Николаевич! Я же поставил перед этим убожеством
простую задачу: оценить экономическую целесообразность создания экскаватора. Это же так просто...
- Что, так и сказал? Не разъясняя подробностей? Не объяснив, какой
должна быть конечная цель его расчётов?
Вильнянский помолчал, а потом произнёс:
- К сожалению, я не успел этого сделать...
- М-да, Семён... Ну, что я могу сказать тебе, дорогой? Помнишь, ты
как-то говорил, что не можешь понять смысл выражения "задача с неопределёнными условиями". Надеюсь, что сегодня ты уяснил это в полной мере.
Такая задача, в зависимости от того, насколько строгой была постановка,
имеет не один, а несколько вариантов решения, среди которых могут быть
и те, что полностью противоречат исходной идее.