- Герр капитан, тут пришел человек. Он говорит, что этот самый барон Вольф Айзенханд опять совершил набег на землю в районе Кобурга.
- Веди сюда!
Минутой позже в походный шатер вошел пожилой крестьянин, низко кланяясь и озираясь по сторонам.
Из его сбивчивого рассказа выяснилось, что проклятый барон со своей шайкой ворвался в предместье Кобурга, когда почти все жители тушили пожар на пшеничном поле, и в селении оставались только немощные старики - даже дети помогали родителям. Подлый вражина ограбил и поджег половину домов, но самое страшное заключалось не в этом: барон-разбойник силой захватил стариков, скрутил их веревками, погрузил на украденные в селе телеги и увез в свой замок
- А почему он тебя не забрал с собой, старик? - капитан пристально поглядел в глаза крестьянину. Моргая светлыми ресницами, тот простодушно развел руками.
- Дык, он так и сказал - мол, капитан Ральф Юнг обязательно захочет вмешаться, так передай ему, что если я увижу хоть одного солдата, так заложники посыпятся со стен замка как дерьмо из кобыльей задницы!
Капитану сразу ужасно захотелось что-нибудь сломать. Например, нос этому дряхлому человечишке - но внутренний голос подсказал ему, что легче от этого не станет.
- А какие эта сволочь выдвинула требования по возврату заложников? Деньги, что-то еще?
- А никаких, герр капитан. Просто увез наших и все тут...
- Наверняка он поле и поджег, негодяй, - задумчиво сказал Ральф Юнг.
- Наверняка, герр капитан. Тут одна девочка рассказывала, что в лесу ее расспрашивал один: сколько человек в селении живет, далеко ли от нашего села до поля, много ли у нас стариков.
- Ах, вот как?! Где она? Мне надо поговорить с этой девочкой.
- Да тут она, герр капитан. И еще два монаха с ней - мы вчетвером сюда и пришли.
- Что еще за монахи?
- Да нездешние... Пришли они, когда все с поля вернулись, как говорится "из огня да в полымя", помогали тушить дома в селе. Потом велели нам с Лизхен (так ту девчушку зовут) сопровождать их сюда, да вот только сначала сказали к вам идти, а сами остались что-то там у Лизы выспрашивать.
Не тратя лишних слов, капитан выскочил из палатки и сразу увидел сидящую на полене белокурую девчушку лет семи-восьми и двух монахов, присевших рядом с ней. Девочка с увлечением что-то рассказывала внимательно слушающим служителям Господним. При этом она так резво махала ручонками, что ей на нос все время съезжал красный чепец, явно не по размеру, "на вырост" сшитый матерью.
Услышав шаги, монахи обернулись, резко поднялись, и один из них, широкоплечий и чуть сутулящийся, быстро подошел к капитану и тихим голосом сказал ему что-то. Капитан Юнг ошарашено отступил назад, но тут же взял себя в руки и широким жестом пригласил всех в свой походный шатер.
Второй монах, - когда с его головы случайно свалился капюшон, оказалось, что он лыс как колено, - подхватил Лизхен на руки и понес ее вслед за своим собратом.
- Эта бешеная скотина уже больше пяти лет шляется по здешним землям: грабит деревни, сжигает урожай, крадет людей. Из тех, кого он увел, до сих пор никто так и не вернулся. Я даже боюсь подумать, что он творит с пленниками! - Ральф Юнг яростно сверкнул глазами. - Курфюрст наконец-то снарядил экспедицию по очищению этого волчьего логова, но он все узнал заранее и взял заложников. Вы понимаете, святые отцы, что я нахожусь перед крайне тяжелым выбором - не выполнить волю курфюрста, или обречь на гибель стариков, которых этот зверь держит у себя.
Брат Якоб, нахмурившись, задумчиво глядел в огонь, перебирая пальцами длинные четки. Они с братом Генрихом прибыли в Кобург с той же миссией, что и капитан Юнг - покончить с бароном Айзенхандом. Но откровенный разбой и грабеж - все эти дела были не самым страшным, в чем тот обвинялся. По сообщению агентов, в замке Шварценбург проводились черные обряды с человеческими жертвоприношениями.
По плану капитула ордена доминиканцев, Якобу Шпренгеру и Генриху Инститору надлежало прибыть в Кобург, связаться с местной администрацией, а затем, используя свои чрезвычайные полномочия - возглавить военный поход, организованный курфюрстом нюренбергским. Возглавить и, осадив замок Шварценбург, действовать по обстоятельствам.
Легко сказать.
Жизнь, как водится, разметала планы капитула, стоило лишь святым отцам дойти до предместий Кобурга. Пожар в селе, где нет стариков, рассказ маленькой Лизхен о "дяденьке на лошади, который остановил ее на лесной дороге, когда она возвращалась от тетки, живущей в соседнем селе". "Дяденька" подробно выспросил Лизу о жителях села и ускакал в сторону черного замка.
Сейчас девочка спала на руках у брата Генриха, ее огромный красный чепец окончательно свалился с белокурой головенки. Лысый монах с ребенком на руках чувствовал себя крайне неловко, но переложить ее на капитанский походный тюфяк все никак не решался. Старик крестьянин, тот, что принес капитану Юнгу плохие вести, уже давно спал у входа в шатер. Завтра с утра он должен был отвести Лизхен к родителям. Сам же капитан Ральф Юнг на грани отчаяния дергал себя за седеющую бороду.
- Что мне делать, святые отцы? Что мне делать?
Брат Якоб отложил четки и сказал:
- Барон обещал убивать стариков, если увидит хоть одного солдата, верно? Но про монахов-то он ничего не говорил. В Шварцбург пойдем мы вдвоем.
Якоб Шпренгер не ошибся. Святых отцов не только впустили в замок, а наоборот - приказали войти туда побыстрее, под угрозой нацеленных с замковых стен арбалетов.
Пройдя ворота, монахи увидели связанных стариков - их как спихнули с телег, так и оставили валяться в грязи во дворе, для проформы приставив не особо трезвую охрану. Лица многих пожилых мужчин и женщин были разбиты в кровь, кто-то вполголоса плакал. Монахи старались не встречаться с ними взглядами.
По двору ходил длиноволосый мужчина с пышными усами, переходящими в растрепанные бакенбарды. Поверх его кожаного кафтана, некогда щегольского, а теперь потертого, грязного и многократно заштопанного, был наброшен черный плащ, подбитый волчьим мехом. Но и без этой детали было понятно, что перед ними стоит барон Айзенханд собственной персоной.
Увидев монахов, барон недобро ощерился:
- О, папские бляди! Чего вам здесь нужно, кастраты? Принесли весточку от капитана Юнга?
- Капитан Юнг держит свои войска на удалении от замка Шварценбург, - начал брат Генрих. - и он готов сделать многое, лишь бы ты отпустил этих несчастных людей.
- Многое? А он готов прийти сюда и расцеловать в жопу меня и моих храбрых бойцов?
Не дождавшись ответа барон истерично захохотал, а его "храбрые бойцы" гнусно осклабились из-под мятых шлемов.
- Капитан Юнг сразу же уведет свои войска в Кобург, как только ты, барон, вернешь ему заложников. Я могу дать тебе честное слово, что так и будет, и, если ты сочтешь это нужным, мы с братом Якобом останемся у тебя взамен этих несчастных стариков.
- А, так твою подружку зовут Якоб? И она согласна, или ты решил за двоих?
- Я согласен с братом Генрихом, барон Айзенханд, - медленно прервал мерзкий разбойничий гогот барона брат Якоб, - отпусти их. Ты же сам знаешь, что мы вдвоем - намного более ценная добыча для того, кому ты служишь, нежели даже вдвое большее количество старых крестьян.
Барон немедленно перестал смеяться.
- Так значит, вы уже в курсе? Ну, что же, это даже к лучшему... Но разве два монашка и двадцать вонючих стариков не лучшая добыча, чем просто два монашка?
- Не лучшая. Если сегодня к вечеру капитан не увидит или нас, или освобожденных пленников, то он будет считать, что все погибли - и тогда Ральф Юнг, которого ты хорошо знаешь, начнет обстрел замка из пушек, любезно предоставленных ему курфюрстом. А на расссвете в пролом в стене ворвутся не только три сотни солдат, но и сыновья и внуки твоих заложников. Так что ты решай.
- Решай, барон, и побыстрее, - процедил Генрих Инститор и крепко сжал зубы.
На закате, грязные и побитые, но живые старики гуськом плелись от замка по лесной тропинке, со страхом оглядываясь и втягивая тощие шеи в плечи. Вскоре их повстречали пикеты капитана Юнга и без заминки проводили в село.
Двое монахов стояли на коленях у чадящего костра. Их рясы были сорваны с плеч и держались только на затянутых у пояса веревках. Отблески красного пламени плясали на голой, покрытой рубцами от плетей, коже. Поодаль барон Айзенханд хрипло выкрикивал богохульства, упиваясь действом, гнусно пародирующим церковное богослужение.
Внезапно его гнусавое пение прервал отдаленный грохот и ужасающий свист. Ворота замка разлетелись в щепки, сметая разбегающуюся охрану. Не успел дым рассеяться, как двор уже заполнили солдаты со значками города Нюренберга, безжалостно убивавшие вечно пьяных кровопиец барона. Самого его схватили, когда он, спешно прервав черную мессу, кинулся к стене, где позже был обнаружен тайный ход из замка.
Через три дня прислужники барона из тех, кто выжил, были повешены в Кобурге. Еще через две недели замок Шварценбург был разрушен до основания, а через месяц после этого в Нюренберге состоялось заседание трибунала святейшей инквизиции, на котором брат Якоб и брат Генрих выступили главными свидетелями обвинения против барона Вольфа Айзенханда.
Без их показаний барон еще мог бы вывернуться и потребовать светского суда. Но сейчас, как всегда можно сказать про еретиков, "он сам сложил свой костер".
Что еще? Договоренность святых отцов с капитаном Юнгом подразумевала немедленный штурм замка после того, как старики отойдут на безопасное расстояние, а расчеты брата Якоба помогли попасть из хитро замаскированной пушки по воротам замка с первого же выстрела.
- ...и охотники освободили Красную Шапочку и ее бабушку.
- Мам, а эти охотники только на волков охотились?
- Нет, дочка, не только...