В последнее время я часто просыпаюсь среди ночи. Мерное тиканье часов, словно дрожание атомов. Оно проникает холодными пальцами под одеяло, превращая тепло в пустоту. Вы знаете, что дрожание квантовых частиц является одним из способов их движения? Движения...И значит мой озноб - это шаг которым я приближаю будущее или ухожу в прошлое. В то самое прошлое, на границе сна, где еще был мой маленький город в двух милях от океана. Где среди белых улиц и таких же цветов сливы мы жили дружными эмигрантскими семьями. Изо дня в день. От родины к родине.
Я не помню цвет их глаз и интонацию голоса. Годы размыли и исказили имена их родных. Но некоторые события навсегда отпечатались в моей памяти. Вехи. Маячки. По их судорожному свету я могу путешествовать в своем детстве. Пусть не жильцом, но гостем.
Нас была маленькая компания. Одногодки и одноростки. Поросль сорванцов верхнего города. Лука... Мурат...Эйми...
Лука... Ботаник и самый начитанный из нас. Странной способностью его было то, что он мог ощущать запахи космоса. Или просто говорил об этом. Порой вечером мы завязывали ему глаза и он, подняв голову вверх и принюхавшись, говорил, что созвездие Орла пахнет спиртом, созвездие Персея - нафталином, а туманность Красный Прямоугольник - смесью асфальта и табачного дыма. Но наиболее вкусно, говорил он, пахнет центр нашей галактики. Лесной малиной. Даже слово где-то вычитал - этилформиат. Мне не произнести. Но однажды во время такого 'сеанса' Мурат сунул ему под нос свою подмышку и Лука, надолго задумавшись, сказал, что, похоже, это запах какой-то планеты с метаном. Мы громко хохотали. А он, сняв повязку и покраснев, потом долго не разговаривал с нами. Через много лет, умирая от старческого безумия в больнице Колчестер, уловив запах дешевых духов толстой санитарки он будет долго и протяжно кричать: 'Моя Андромеда...моя Андромеда...'. В один из вечеров она сделает ему faire minette, а потом будет постоянно забирать те немногие посылки и деньги, передаваемые далекими родственниками и волонтерами. А он будет ждать ее, чувствуя за несколько километров ее приближение. Способность детства.
Мурат...Мурат был сыном хафиза. Его семья много лет назад приехала из Навы и жила с нами по соседству. Честный и невероятно справедливый. Он ничего не забывал, как не забывал его отец. Забыть Коран хафизу - большой грех. И есть большая разница между тем кто старается не забыть и тем, кто не может забыть. Он спас мне жизнь, когда в прошлом году я поскользнулся и упал в реку. Струи воды как змеи залезали мне в нос, не давая возможности крикнуть. И этот черноглазый мурагик первым бросился ко мне. А потом мы долго лежали на берегу откашливая ил и водоросли. С тех пор я постоянно отдавал ему свои воскресные шоколадки. Мы оба знали, как много я должен ему.
Эйми... Маленькая светлоглазая девочка. Единственная из нас родилась кесаревым сечением. Что-то было в этих словах, хоть появление на свет и не такое магическое как уход из него. Иногда, бывая в ее доме мы с интересом и опаской смотрели на ее маму, пытаясь разглядеть сквозь широкое платье дыру в животе. А еще она была моей кузиной.
В тот день мы сидели на пустыре, болтая о соседях и о том, кто что ел на обед. Тихий шорох заставил нас обернуться. Из-под колючего пыльного куста крыжовника на дрожащих лапках вышел маленький полосатый котенок. Серый и далеко не лучший представитель шотландской породы. С виду около трех месяцев, круглый и доверчивый. Отчаянно мяукая он подбежал к нам и начал тереться о ботинки Мурата. Он был голоден и это придавало ему смелости.
- Смотрите какой миленький. - засмеялась Эйми. - Хочет быть с нами. Он ничейный. Давайте заберем его себе.
- Скажешь тоже. - нахмурился Лука. - Мне точно не разрешат.
- Тогда он будет общим. - задумался Мурат. - Помните заброшенный сарай. Давайте поселим его там. Жалко будет если он издохнет на улице. Или собаки загрызут.
Он наклонился и взял кота на руки. Почувствовав себя в безопасности, тот прижал уши и уткнулся круглой мордой в рукав.
- Нам нужно дать ему имя. - сказал Лука. - Я читал, что у многих племен есть тотемные животные. Им поклоняются, копируют их привычки и даже некоторые внешние черты. Говорят, что чем больше человек похож на свой тотем, тем больше тот ему помогает. Отдает свою силу. Давайте мы найдем этому коту тотемного человека. Ведь так можно?
- Наверное, да. - с сомнением отозвался я. - Но нам нужно выбрать хорошего человека. Он ему поможет.
Мурат обернулся и его взгляд упал на изорванный и засаленный номер еженедельной 'Хроники'. На самом развороте была большая статья о светской жизни и о сэре Энтони Валентайне - молодом и перспективном фабриканте, любимчике судьбы. Он часто попадал на страницы местной прессы, где описывались его привычки, финансовые дела и любовные похождения. Путешественник и меценат. Гурман и утонченный аристократ.
- Вот! Пусть будет Энтони. - голос Мурата стал загадочным. - Только давайте поклянемся, что мы сделаем все, чтобы наш кот жил жизнью как этот мистер. Мы создадим ему все условия, о которых напишут в газете. Будем исполнять его прихоти как можно точнее. Вы согласны?
- Да! И пусть они умрут в один день. - воскликнул Лука.
- Ты хитрый. - улыбнулся я. - Ведь люди живут дольше котов.
- Ну вот. Значит ВСЯ жизнь у него будет хорошая.
- Энтони...Энтони...-Эйми заливалась от смеха и все норовила дернуть его за ухо.
Детские клятвы. Самая сокровенная вещь в мире. Проколотые пальцы. Смешанная кровь. Тысячи слов, спрятанных в пузатые зеленые бутылки. Разноцветные нити с узелками на запястьях. Декларации, накарябанные с ошибками. Детские клятвы гораздо важнее чем все остальные в жизни. В них нету слов 'особые обстоятельства', позволяющие взрослым нарушать их. На кон поставлен сам процесс взросления, превращение мальчика в мужчину, девочки в женщину. Из невинности Уоллиса в эротику Шиле. И если ты не держишь слово - навсегда останешься на задворках. На задворках детства. В развалинах сарая на окраине города мы создали целый мир богатой, как нам казалось, и иллюзорной жизни. Жизни в блеске и свете. Из древнего лакового комода мы сделали апартаменты для кота, а постелью ему служил дорогущий шарф Луки. Он сказал своим родителям, что потерял его, когда гулял по лесу и долго переживал из-за своей неправды. Через неделю мы прочитали в выпуске что сэр Энтони любит устрицы, русскую икру и хамон. Мурат тайком взял у родителей деньги, и мы купили в ближайшем маркете замороженные мидии и малюсенькую баночку икры. От всех этих яств наш подопечный вернул нос, но с довольствием уплетал говяжью колбасу, которую мы по очереди приносили из дому. Вскоре обман открылся. За воровство у мусульман отрубали руку, и отец Мурата долго кричал на непонятном языке, тряся скрюченным пальцем над головой. А потом его заперли дома, и он две недели провел за чтением корана и работой на кухне и в саду. Наконец, появившись во дворе, он был очень бледен и молчалив. Сарай тем временем пополнился кусками парчи на полу. Той самой парчи из магазина мисс Свенссон. Лука выменял ее на коробку конфет и пачку конопляного печенья у Гунара Свенссона, недалекого долговязого белобрысого олуха. Все карманные деньги были потрачены. Была даже разбита шкатулка Эйми, в которой хранились деньги с ее дней рождений. Деньги на говорящую куклу.
- Мы будем сами с тобой говорить. - утешал ее Мурат. Зато мы купили несколько огромных бутылок особой карлсбадской розовой минеральной воды. Напиток настоящих джентльменов.
Мы вели себя как жрецы неведомого культа. Мы копировали из газет образ жизни, детали интерьера, привычки сэра Энтони. Чем точнее - тем лучше. Ведь наш котенок будет под его защитой, сможет прожить долгую и счастливую жизнь, идентичную с его тотемом.
Я плохо помню тот день. С годами он слился с моими более поздними мыслями и переживаниями. Я сидел в сарае-резиденции и играл с котенком. Ниточка, а на конце белый бантик. Было смешно наблюдать за его прыжками и ужимками. Он конечно же был счастлив. Но не из-за роскоши, а из-за того, что у него были мы. Его друзья. Только животные любят по-настоящему, несмотря на то, кто объект их любви - мерзавец или преступник. Они не смотрят и не знают о мнении окружающих. Они просто любят.
Дверь внезапно открылась. Тяжело дышащий Лука возник на пороге. Чувство нехорошего стегнуло меня колючим адреналином.
- Привет. - он оглянулся по сторонам. - Мы собрались на каменном пустыре. Побежали быстрее. И его с собой бери.
Он указал на кота. Тот спрятался за моими ногами, прищурил уши и с недоумением уставился на нежданного гостя. Потом узнал своих. Замурлыкал и ткнулся носом о ногу Луки.
- Что случилось? - я не узнал свой голос.
- Сэр Энтони покончил с собой сегодня утром. Он повесился в своем загородном доме. Мурат ждет нас. Ты помнишь о клятве?
Я посмотрел на котенка. Он смешно поднял мордочку и принюхался, словно хотел уловить смысл нашего разговора по запаху.
- Мурат сказал, что они должны быть вместе. - Лука вытер лицо рукавом.
- Хорошо. - я не узнал свой голос. - Беги к ним. Я сейчас приду...
Через минуту я изо всех сил крутил педали велосипеда, пытаясь обогнать ветер. Кота я посадил в хлебную корзинку, прикрыв цветным полотенцем. Он лежал тихо, со страхом всматриваясь в узкие щели. Моя тетя жила в соседнем поселке всего в часе езды. Я навещал ее редко, но сегодня она нужна была мне как никогда в жизни. Что мне было делать? Мог ли я подвести своих друзей и нарушить нашу клятву? Ведь каждый из них что-то принес в жертву. Доверие родителей, свою честность. Каждый из нас надеялся друг на друга. Но я точно знал, что своим поступком я спасаю те только маленького шотландца, но и сэра Энтони, себя, своих друзей. Я давал им шанс на жизнь, понимая, что, вернувшись, я всех их потеряю. Но это было не так важно. Своим поступком я благодарил их за дружбу, которую они мне бескорыстно дарили. Благодарил, не требуя их понимания. Я искренне давал им все, что мог. А все, что искренне отдавали они - я навсегда оставил с собой.
Я подъехал к знакомому дому. Мой подопечный был здесь со мной всего раз, но точно запомнил вкус топленого молока, которым угощала его моя тетушка. Поставив корзинку на землю, я взял котенка на руки, а он, извернувшись, лизнул меня под носом. Словно прощальный поцелуй. Я тихонько подтолкнул его и он, не оборачиваясь, направился по дорожке к двери...
В моей жизни будет много прощаний. Но только тогда я первый и последний раз стоял и смотрел вслед. Смотрел, как вдоль зеленой лужайки, прижав уши и махая полосатым хвостом, сквозь заросли чертополоха и сквозь все мое детство, прыгая на ходу за цветными бабочками бежал 8-й граф Малгрейв, 5-й барон Ормонд и 11-й барон Женевиль, пэр Англии, сэр Энтони Валентайн.