Шалыт-Марголин : другие произведения.

Таганка в Энске

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    События в пьесе происходят поздней весной и летом 1979 года в одном из городов Советского Союза накануне и в период гастролей театра на Таганке. Герои пьесы - работники одного из проектных институтов пытаются попасть на спектакли и творческие вечера артистов театра. При этом возникают комичные и курьёзные ситуации. Очередь за билетами в театр превращается в событие городского масштаба. Пьеса, основанная на реальных событиях, заканчивается запретом высшими городскими властями творческих вечеров Высоцкого и арестом организатора этих вечеров.

   А Александр Шалыт - Марголин
  
  
   Таганка в Энске
  
  
   Пьеса в двух актах, семи картинах.
  
  
   Юбилеям Ю. П. Любимова, В. С. Высоцкого, покойным родителям, а также друзьям живым и мёртвым посвящаю
  
  
   Минск 2007
  
  
  
  
  
  
   Зарегистрировано РАО
   произведение
   Шалыт - Марголина Александра Эммануиловича
   Рукопись пьесы
   Под названием
   <<Таганка в Энске>>
   на 39 стр. за N 12572
   от 27 сентября 2007 года
  

Действующие лица

   Борис Лившиц - инженер-конструктор.
   Таня, Миша, Женя - его сослуживцы.
   Тихон Рюрикович Ахромеев - начальник отдела.
   Яков Лившиц - младший брат Бориса, художник-дизайнер.
   Мила Семашко - школьная подруга Бориса
   Инна Борисовна - мать Бориса и Яши, участковый врач.
   Абрам Яковлевич - отец Бориса и Яши, врач-статистик.
   Арон Яковлевич - дядя Бориса, пенсионер.
   Ада Евсеевна - бабушка.
   Вениамин Гольдберг - друг Бориса, художник.
   Володя Масюков - друг Бориса и Якова, художник.
   Пётр Кузьмич Кормильцев - актёр местного театра.
  
   В эпизодах.
   Человек в штатском, полковник милиции, первый ветеран, второй ветеран,
   cпекулянт билетами, трое молодых людей, муж, жена, профессор, ассистент.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Акт первый
  

Картина первая

   Комната, в которой стоят четыре кульмана. Возле кульманов - четверо сотрудников что-то старательно вычерчивают. Через перегородку находится кабинет начальника.
   Раздаётся телефонный звонок. Трубку снимает Женя.
   Женя. Да. Слушаю. Что? Нет, мы ничего не знаем. Спасибо. Спасибо.
   Кладёт трубку на рычаг, после небольшой паузы обращается к Лившицу.
   Женя. Ну ты, Боря, и олух! Во всех проектных конторах, НИИ, шарагах давно подают коллективные заявки на Таганку. Только мы не чешемся. Ты же культмассовый сектор! Что ты спишь?
   Борис. Я узнавал ещё две недели назад. Мне было сказано, что на Таганку коллективные заявки приниматься не будут.
   Женя. (громко) Как не будут? Вот же мне только что звонили из гипроживотноводства. Они ещё на прошлой неделе подали. А ты палец о палец не ударил.
   Борис. Во-первых, до гастролей ещё две недели. Во-вторых, подать можно любые заявки. Удовлетворят ли их? На Таганку? Очень сомневаюсь.
   Миша. А ты, старик, не сомневайся, а делай.
   Борис. Тогда надо всех предупредить. Афиша висит в двух шагах от института, на Либкнехта. В ней весь репертуар - одиннадцать спектаклей.
   Таня (подходит к зеркалу, достаёт губную помаду, подкрашивает губы) А "Ревизскую сказку" они привезут?
   Борис. На афише её нет.
   Женя. Я слышал, что в Доме Офицеров, где они будут гастролировать, им запретили буравить дырки в сцене. (Поясняет) Там же персонажи появляются из-под сцены.
   Миша. Это официальная причина. И, по-моему, только предлог. Настоящая причина в том, что власти не хотят, чтобы этот спектакль показывали у нас. Слишком много намёков.
   Борис. Ладно, Миха! Надо оповестить отделы. Пусть приносят коллективные заявки. Может, это сделаешь ты?
   Михаил. (обращается к Борису) А почему бы это не сделать тебе? Заявки же тебе понесут!
   Борис. У тебя голос более внушительный.
   Миша (улыбается, продолжает чертить) Скажи лучше, что после того случая ты вышел у людей из доверия. (Поясняет) Ясное дело. Продать билеты на вокально-инструментальный ансамбль "Цветы", а ансамбль-то оказался хореографическим. Как тебя ещё за это ногами не побили?
   Боря (оправдывается). Всё это произошло случайно. Я не знал. Меня надули распространители.
   Женя. Эти сказки рассказывай своей бабушке! Почему же ты сам не пошёл?
   Борис. Женька! Ну ты и засранец. Ты же знаешь, я не люблю вокально-инструментальные ансамбли. Я люблю бардов.
   Миша. (обращается к Борису). Ладно, чёрт с тобой. Куда звонить?
   Борис. Во все отделы. Осталось полчаса до обеда, так что как раз народ ещё на месте.
   Миша. Телефоны где?
   Борис. Зайди к Траху. Кстати, от него можешь и позвонить, а то у нас телефон спаренный - вечно занят.
   Борис поворачивается к зрительному залу и произносит:
   Трах - это аббревиатура нашего начальника - Тихона Рюриковича Ахромеева, личности яркой и самобытной.
   Миша. Ну, я пошёл. Чего не сделаешь для друга!
   Миша проходит за перегородку, стучит в дверь кабинета начальника.
   Слышится громкое: Да. Входите!
   Миша (открывает дверь). Тихон Рюрикович, можно?
   Тихон Рюрикович. Заходи!
  
   Женя, Борис и Таня продолжают работать у кульманов. Через несколько минут Миша возвращается.
   Миша. Ну вот. Всех оповестил. Сейчас понесут заявки. А тебя, Борька, Трах попросил зайти к нему в кабинет.
   Борис заходит в кабинет к Ахромееву.
   Борис. Звали, Тихон Рюрикович?
   Ахромеев. Да. (После небольшой паузы). Ты организуешь билеты на Таганку?
   Борис. Да. Мы собираем коллективные заявки. Но ещё неизвестно...
   Ахромеев (прерывает его). Известно, известно. В общем, так. Я тебя в этом плане никогда ни о чём не просил. Но сейчас мне позарез нужно два билета на "Анюту".
   Борис (удивлённо). На "Анюту"?! Такого спектакля на Таганке нет. Я не слыхал.
   Ахромеев. Да перестань прикидываться!
   Борис. Тихон Рюрикович! Вы можете меня поставить к стенке, но я такого спектакля не знаю.
   Ахромеев. Да что ты не знаешь? А? Там ещё голые бабы бегают по сцене и в зрительном зале. А то что на афише нет, так мало ли ещё чего на афише нет.
   Борис. (разводит руками) Не понимаю.
   Ахромеев. (Зло) Ну, ладно! Ты мне, Лившиц, свои хитрожопости (это слово он произносит грассируя, не еврейский манер) брось. Если не достанешь на "Анюту" два билета, то в отпуск пойдёшь зимой, а на все сельхозработы -- в первых рядах! (После паузы) Я тебя знаю. Ты же привык в Крым ездить в сентябре, когда пиво не кислое, женщины - не потные.
   Всё. Свободен.
   Борис выходит из кабинета Ахромеева и заходит в свою комнату. Сотрудники поворачиваются к нему.
   Борис. Ничего не понимаю. Трах требует достать ему два билета на Таганку на какую-то "Анюту".
   Женя. "Анюта"? Такого спектакля нет в природе.
   Борис. Вот и я о том же. Он ещё сказал, что по сцене и в зале бегают голые бабы...
   Женя. (пристально смотрит на Борю, улыбается). Нет, ты, всё-таки, олух. Это же "Мастер и Маргарита"! Неужели нельзя было догадаться?
   Борис. Так разве про это спектакль? Про голых баб?
   Женя. У Траха -- про это.
   Борис. Где я ему возьму два билета "На Мастера..."? Легче попасть на приём в ЦК партии.
   Миша (дожёвывает бутерброд). А это его не волнует.
   Женя. Уже пять минут как начался обед. (подходит к Тане, которая прихорашивается у зеркала, обвивает её талию) Танюша! Может, сыграем в шахматы?
   Таня (твёрдо) Убери руки! (Бьёт Женю по рукам, поворачивается к нему лицом). Сыграем.
   Женя тут же расставляет доску, фигуры и они садятся играть. Миша выходит из комнаты..
   Борис. (Обращается к Жене) Обыграет она тебя. Она весь институт обыгрывает, в том числе директора.
   Борис достаёт из целлофанового мешка яблоко и начинает есть. В это время в комнату входит женщина средних лет с листком бумаги.
   Женщина. Здравствуйте. Кто у вас принимает коллективные заявки на Таганку?
   Борис. Я.
   Женщина протягивает ему листик.
   Борис. (берёт в руки и громко читает). Просим выделить 12 билетов на спектакль "Десять дней, которые потрясли весь мир" (удивлённо смотрит на неё). А почему "весь"? Почему не "часть"?
   Женщина. Не знаю. Это писала не я. Я только передаю.
   Борис. Ладно. Я исправлю. И потом, я билеты не выделяю. Это делают театральные кассы. Поэтому здесь, в "шапке", надо написать:
   В "Дирекцию театральных касс Дома Офицеров". (После небольшой паузы). Лучше перепишите эту бумагу, учитывая исправления.
   Женщина. Хорошо. (Затем поворачивается в сторону Тани и Жени, которые продолжают играть в шахматы. Подходит к Жене вплотную).
   Женщина. Вот вы где. Как вы посмели на квартирной комиссии института выделить мне двухкомнатную квартиру вместо трёхкомнатной?
   Женя. (поворачивается к ней). Я ничего не посмел. Так решил местком, я лишь проголосовал вместе со всеми.
   Женщина. Вы не имеете права. Я буду жаловаться.
   Женя. Жалуйтесь. Почему только на меня?
   Женщина. На всех вас. Я на всех управу найду.
   Женя. Ну что вы так возбудились? Это ещё не окончательно. Только предварительно. Окончательное решение будет в следующую среду.
   Женщина (ещё больше распаляясь). Это просто издевательство! У меня разнопольные дети.
   Женя (улыбаясь). Душа моя! Разнопольными бывают вот, слоны (он берёт с доски слона и показывает), а дети могут быть только разнополыми.
   Женщина ничего не отвечает, выходит из комнаты, хлопнув дверью.
   Борис (улыбается). Вот дамочка попалась. Она тебя, Женька, уест.
   Таня. (обращается к Жене) Попадётся тебе такая жена -- будешь иметь бледный вид и макаронную походку.
   Женя. (берёт Танину ладонь, прикладывает к своей щеке, потом целует).
   Я надеюсь в этом качестве видеть тебя, моя радость.
   Таня. (Не выдергивая руку и улыбаясь) Разбежался.
   Женя. (обращается к Борису) Вот, пожалуйста, Лившиц, плати за все мои страдания. Я как увидел её, так сразу же разогнал метлой всех своих любовниц, а она в ответ ноль внимания, фунт презрения.
   В это время в комнату входит молодой человек, похожий на Бориса.
   Борис. (удивлённо). Привет! Что ты здесь делаешь?
   Женя. (обращается к молодому человеку) Яшка! Давно тебя здесь не было. Вы, братья Лившицы, чем старше, тем больше становитесь похожи.
   Яша (обращается к Борису). Ты хоть знаешь, что сегодня в шесть вечера у Дома Офицеров будет формироваться предварительная очередь на билеты? Продажа начнётся в субботу в десять утра. Кстати, всю эту очередь организует твоя однокашницв по школе - какая-то Мила Семашко.
   Борис (удивлённо). Ничего не знаю. Какая Мила Семашко? У нас в школе в моё время такой не было.
   Яша. Это - факт. Надеюсь, что к шести часам ты туда придёшь.
   Яков выходит из комнаты.
   Борис (обращается к Жене и Тане). Ну что, ребята, пойдём?
   Таня. Побежим! (Обращается к Жене). Тут-то я и посмотрю на твоё поведение! Насколько ты в этой ситуации энергично себя поведёшь, - сможешь ли достать билеты для любимой женщины. А то всё языком, да языком.
   Женя. Вот, Борька, женщины! Стараешься, стараешься, а тут такая меркантильность!
   Таня (улыбаясь). А что же? Когда вернешься с орденом - тогда поговорим!
  

Картина вторая.

   Дом Офицеров. На небольшой площади рядом стоит группа людей, о чём-то тихо переговариваясь. К ней подходят Борис, Яша, Женя, Таня и Миша.
   Борис (обращаясь к присутствующим). Братцы! А кто здесь Мила Семашко?
   Кто-то из толпы (кивком головы). Вот она. Указывает на молодую красивую женщину.
   Борис (подходит к ней, удивлённо). Милка! Неужели это ты?
   Мила. А кто же ещё? Конечно, я.
   Она подходит вплотную к Борису и целует его в губы.
   Борис. Ну ты, мать, даёшь.
   Мила (улыбается). Я, действительно, уже дважды мама. У меня девочка и мальчик.
   Борис (смотрит на неё с восхищением). А как похорошела! После двух родов такая же стройная.
   Мила. "Прекрасное пленяет навсегда?"
   Борис. Конечно, красавица. Но сейчас ты ещё краше. Как это я тебя упустил?!
   Мила. (Иронично) Как это я тебя упустил?
   Борис. С кем сейчас дети?
   Мила. С мужем.
   Борис. Но почему сменила фамилию? Глупость. Сменить фамилию Карамзина на Семашко. Такую красивую историческую на...
   Он не успевает договорить.
   Мила (улыбается). На тоже историческую, правда, не такую знатную.
   Борис (укоризненно). Сравниваешь.
   Мила. Ладно. Не будем спорить. Давай поговорим о деле. Костяк очереди уже сложился. Это, примерно, 120 - 130 человек. Тебя с Яшкой записали тридцатым и тридцать первым. Устраивает?
   Борис. Вполне.
   Мила (продолжает). Продажа билетов состоится в субботу. В кассы попадёт две трети. Одна треть - расходится по начальству и коллективным заявкам. Поэтому можно рассчитывать на многое. Но у нас есть конкуренты.
   Борис. Ты о ком говоришь?
   Мила. О ветеранах и инвалидах. У них будет своя очередь. Заходить они будут с левого крыла (Мила показывает рукой), а мы -- с этого. Подходить к кассе будем через одного. Человек от нас, человек от них.
   Борис. Понял. А сколько билетов будут давать в одни руки?
   Мила. Четыре. Не больше.
   Борис. Очень мало! Эдак мы ничего не посмотрим.
   Мила. Что делать. Ну, тут, в очереди все как-то устраиваются. Ставят своих знакомых, друзей, родственников. Потом идёт обмен. Например, "Деревянных коней" на "Павших и живых" или "Перекрёсток" на "Зори...".
   Борис. Хорошо. Но почему должны признать именно нашу очередь? А вдруг ночью придёт какая-нибудь посторонняя группа и займёт наше место?
   Мила (улыбается). И это я предусмотрела. Скоро подойдут 30 - 40 ребят из Института физкультуры: бокс, борьба, прочее. Они займут позиции рядом с очередью и будут присутствовать здесь круглосуточно группами по 10 - 15 человек, сменяя друг друга. За это мы их поставим в начало очереди. Но два раза в сутки нам всё равно придётся отмечаться.
   Борис. Сколько людей примерно будет в очереди?
   Мила. Уже записалось 1100 - 1200 человек.
   Борис (смеётся). Да при такой ораве всегда найдутся посторонние, которые придут и скажут: "Мы здесь стояли!" И как ты докажешь обратное?
   Милочка. Ты, Боря, ребёнок. Каждый стоящий должен помнить человека перед ним и человека за ним.
   Борис. Когда вторая перекличка?
   Мила. В восемь вечера.
   Борис. Тут, в основном, стоят мужики. Многие из них в восемь вечера будут под такой "мухой", что с трудом вспомнят свои имена, а не то что, кто где стоит.
   Мила (растерянно). Что же делать?
   Толпа, стоящая на площади возле Дома Офицеров, продолжает галдеть.
   Какой-то знакомый подходит к Яше.
   Знакомый Яши (обращается к нему). Здорово ты со своим Бориком нас "обул".
   Яша. Не понял? Как это обул?
   Знакомый. А так! Только что я слышал, что вы с Бориком в очереди тридцатый и тридцать первый, а я - пятьдесят шестой. Почему ты мне так поздно сообщил?
   Яша (усмехается). Ты хотел чтобы я тебе сообщил раньше, чем родному брату? Ладно. Отойдём в сторонку.
   Они отходят от толпы.
   Мила (обращается к Борису). Я совсем забыла. У нас же ещё есть такие квитки. (Показывает довольно большие листики бумаги). Мы раздаём их каждому с номером его очереди: Таганка - 1, Таганка - 2, Таганка - 3.
   Борис (начинает громко смеяться). Да я напишу тебе таких листков пять тысяч за два часа. Ты что, обалдела?
   Мила. Тогда я не знаю. Может, что-нибудь придумаешь?
   Борис. Надо подумать. (Подзывает Яшу). Яшка! Иди сюда.
   Яков подходит к нему.
   Борис. Ты не знаешь, дома ли родительские врачебные печати?
   Яша. По-моему, да. В их спальне, в ящике стола.
   Борис. Как бы их извлечь? Они очень нужны.
   Яша. Так родителей сейчас нет дома.
   Борис. Это точно?
   Яша. Абсолютно. Они в гостях у Варчуков.
   Борис. А ключ от ящика?
   Яша. Я знаю, где лежит ключ.
   Борис. Тогда быстренько дуй домой и принеси обе печати.
   Яша срывается с места.
   Борис. (кричит ему вдогонку). И подушечки с чернилами не забудь.
   Поворачивается к Миле.
   Борис. Сейчас эту проблему мы решим. А ты - молодец. Здорово организовала. Неужели всё сама?
   Мила. А то кто же? Не можешь смириться с тем, что я умна по-прежнему? А вы живёте всё там же?
   Борис. Да. Так что Яшка будет через пару минут. Слушай. А что мы всё стоим? Кого ждём?
   Мила. Моей команды.
   Борис. Почему ты её не даёшь?
   Мила. Теперь мы ждём твоего брата! Да, забыла тебе сказать. Для поддержания порядка в очереди все стоящие в ней делятся на десятки, и сотни. Десятник обеспечивает порядок в своей десятке, сотник - в сотне. Тебя мы назначили сотником первой сотни, Яшку - десятником четвёртой десятки. Не возражаете?
   Борис. Нет.
   Мила. Кроме того во время покупки билетов нужно оцепление чтобы никто не проник со стороны. Поэтому решили так: первая сотня покупает билеты, вторая в это время обеспечивает оцепление и так далее.
   Борис (восхищённо). Это всё тоже ты придумала?
   Мила (улыбается). Да!
   Борис. Блеск! Красавица и умница!
   В это время прибегает Яша.
   Яша. Всё в порядке, вот обе печати и подушечки.
   Борис (указывает ему скамейку недалеко). Садись здесь, ставь приборы, а ты, мать, командуй (обращается к Миле).
   Мила (командует). Взяли свои квитки в руки и встали в порядке очереди.
   Все становятся.
   Мила. А теперь подходите в этому молодому человеку (она указывает на Яшу), он будет ставить на ваши квитки печати.
   К Яше выстраивается очередь.
   Яша ставит печати: раз-два, три-четыре, пять-шесть.
   Борис (берёт квиток Милы в руки). Теперь совсем другое дело (читает): Таганка - 1, врач Драбкина Инна Борисовна, врач Лившиц Абрам Яковлевич.
   Он отдаёт квиток Миле, целует её и продолжает (обращаясь к залу).
   Борис. За такой женой как за каменной стеной. Угораздило же меня так промахнуться? Действительно, олух!
  
  
  
  
  
  

Картина третья

   Гостиная в квартире Лившицев. За небольшим столом пьют чай мать и отец (Инна Борисовна и Абрам Яковлевич), дядя - Арон Яковлевич и бабушка - Ада Евсеевна.
   Мать (обращается к бабушке). Мама! Может, наливки?
   Бабушка. Не надо. Отрежь мне лучше кусочек стрюделя.
   Мать (обращается к дяде). Арон, почему ты не попробуешь варенья? Отличное абрикосовое варенье.
   Арон. Сейчас. ( накладывает варенье на блюдечко).
   В другом конце комнаты Яша за секретером что-то пишет.
   Арон (обращается к нему). Яшенька! Над чем работаешь? Может, присядешь с нами?
   Яша. Некогда, дядя Арон.
   Арон (обращается к брату). Вот у тебя дети - настойчивые, целеустремлённые. Не то что мои оболтусы. (Вздыхает). Им бы только выпить, погулять.
   Абрам Яковлевич выходит из-за стола, подходит к Яше.
   Отец. Сынок, тебе сюда не принести чаю с вареньем?
   Он берет из стопки на секретере кусочки бумаги и начинает вслух читать: Таганка - 921, врач Лившиц Абрам Яковлевич, врач Драбкина Инна Борисовна; Таганка - 973, врач Лившиц Абрам Яковлевич, врач Драбкина Инна Борисовна.
   После замешательства.
   Отец. Это что ещё такое? А?
   Яша (поворачивается к отцу, начинает лепетать). Это, папа, квитки в очередь на Таганку.
   Отец (в ужасе). С моей и маминой печатями? Вы что, с ума сошли?
   Яша (оправдывается). Ну, а если без печатей, то тогда их можно будет подделать.
   Пауза, длящаяся секунды. Замешательство.
   Отец. Идиёты. Вы понимаете, что натворили! Какой кошмар!
   Мать (вскакивает из-за стола). Абраша! Они нас посадят!
   (Обращается к Якову) Сколько ты наштамповал таких квитков?
   Яша. Не помню. Может быть, две тысячи, может, больше.
   Мать. Тихий ужас.
   Яша. А эти (Яков указывает на квитки, лежащие на секретере) остались от людей, не пришедших на перекличку.
   В это время в комнату входит Борис.
   Борис. Что вы на Яшку набросились? Он тут ни при чём. Это моя идея.
   Мать. Значит - два идиота. Пока вы не угробите родителей - не успокоитесь. А ты, Абраша, тоже хорош! Как это ты не спрятал ключ от письменного стола в надёжном месте?
   Отец. Да разве здесь спрячешь? Дай мне нитроглицерин. Что-то нехорошо. (Он опускается на диван).
   Инна Борисовна тем временем достаёт с полочки нитроглицерин, подаёт его мужу, продолжает.
   Мать. Надо было ключ носить с собой. Неужели тебя ничему не научила эта старая школьная история?
   Арон Яковлевич. Какая история? Я ничего не знаю. Ну-ка, расскажите, расскажите!
   Мать. Как-то, когда ещё Яша учился в школе, Абраша забыл закрыть шкаф со специальной литературой, в котором стояла большая медицинская энциклопедия. Яша достал её, нашёл статью под названием "Роды" с двумя десятками картинок. После этого у нас в доме перебывал весь Яшин класс и параллельный, кстати, тоже. А Эдик Красовский, школьный Яшкин друг, который сейчас в Москве, сказал ему: "Что это, старичок, к тебе просто так ходят?". И стал брать за просмотр по 50 копеек с человека. Кто-то из учеников проболтался, и нас с отцом потом таскали в школу.
   Арон Яковлевич (встаёт из-за стола, начинает хохотать). Молодец., Яшка. Вылитый я в юности!
   Мать. (удивлённо) Что здесь смешного? (Обращается к мужу). Тебе уже легче?
   Абрам Яковлевич. Легче. Не понимаю только одного: ты же всё время пользуешься своей печатью? Как же она могла оказаться в столе?
   Инна Борисовна. Ты забыл, что у меня две печати: первая на фамилию Драбкина, вторая - на двойную Драбкина - Лившиц ? Вторая всегда со мной, а первая лежит в столе.
   Абрам Яковлевич. Плохо. У меня как у секретаря парторганизации могут быть крупные неприятности и по линии партии, и в органы потянут.
   Он не успевает договорить, в разговор встревает бабушка.
   Ада Евсеевна. Противно слушать! Нет ничего удивительного. Всё закономерно. На чём у вас воспитываются дети? На чём вы воспитываете Яшу? С трёх лет он слушает Высоцкого?!
   Яша. Бабушка, какая промашка! Только с трёх лет, а раньше? Почему раньше не слушал? Я не понимаю, три года на что ушло? Куда смотрели родители? Люди за это время оканчивают аспирантуры, пишут диссертации. А я? Что я слушал до него? "Давай никогда не ссориться". (Потом обращается к отцу). А ты стал безграничным трусом! Собирай чемодан белья и иди сдаваться в органы.
   Борис. А ведь он прав.
   Борис включает магнитофон, слышен голос Высоцкого: " Таганка! Все ночи полные огня. Таганка! Зачем сгубила ты меня. Таганка! Я твой бессменный арестант ..."
   Борис. Это что, папа, для тебя сейчас так актуально?
   Пауза. Замешательство.
   Абрам Яковлевич (встаёт с дивана). Негодяи! Как вы с родителями разговариваете! Немедленно отдавайте печати!
   Яша (с ухмылкой) Они уже давно лежат в столе.
   Ада Евсеевна(встревает в разговор) А как они мне дерзят!
   Инна Борисовна (обращается к ней). Мамочка, я тебя очень прошу, не вмешивайся.
   Ада Евсеевна. Ну, вас всех.
   Она выходит из комнаты.
   Арон Яковлевич (обращается к Яше). Зря ты отца назвал трусом. Какой же он трус? У него две "отваги" и три ордена. Три ранения, в том числе два тяжёлых (сам отвечает). У многих людей две "отваги"? У очень немногих.
   Яша. А чего он...
   Арон Яковлевич. (обращается к брату) А ты тоже не заводись с пол-оборота. Подумаешь, печати. Это что печати какой-то секретной части? Успокойся. И ты, Инна, тоже (Обращается к Инне Борисовне). Большое дело органам до вас и ваших печатей. Вон у них и так: диссиденты, отъезжающие, отказники, настроения в обществе. А ваши печати
   для них -- мура!
   Инна Борисовна. Арон! Ты что действительно так думаешь?
   Арон. Конечно. Ладно, пойдёмте. А то здесь до рукопашной дойдёт.
   Он берёт под руки брата и его жену и выходит из комнаты.
   Борис (обращается к нему). Дядя Арон! Там ещё кроме нашей очереди будет ветеранская. Может, возьмёте любимым племянникам билеты? И папа заодно.
   Арон (поворачивает голову). Ну ты, Борька, и нахал. (Улыбается). Ну конечно возьму. И папа тоже постоит в очереди.
   Абрам Яковлевич. Что?
   Арон (Смотрит ему в глаза). Да. Постоит. У нас в семье всегда так было: куда старший брат, туда и младший. Я, кстати, тоже хочу сходить на Таганку. Не всё же вам, молодым ходить.
   Инна Борисовна. Теперь я тебя, Арон, поняла. (Показывает головой на Борю и Яшу). Ты с ними в сговоре.
   Арон Яковлевич. Ладно, ладно.
   И они, наконец, выходят из гостиной. В ней остаются только Боря и Яша.
   Боря. Ты, Яшка, козёл! Как это ты при родителях разложил эти талоны на Таганку?
   Яша (горестно). Случайно. Не подумал.
   В это время раздаётся звонок в дверь.
   Яша. Кого это ещё несёт?
   Боря. Это Веня. Он сказал, что с другом зайдёт. Иди, открывай.
   Борис обращается к зрительному залу.
   Борис. Это мой друг Веня Гольдберг. Он художник. Недавно завершил работу над полотном "Летающая тарелка", где я послужил типажом. Сейчас Веня мне врежет. В этом ажиотаже я забыл для него оставить место в очереди, а таких вещей он не прощает. Веня идёт с футбола, на который всегда берёт подзорную трубу.
   Входит Гольдберг, рядом с ним ещё один человек.
   Борис (обращается к залу). Во тебе и раз. А это ещё один из моих друзей - Володя Масюков. (Обращается к ним). Привет! Какими судьбами вдвоём и одновременно?
   Масюков. Шли к тебе порознь. Случайно столкнулись у двери.
   Гольдберг (обращается к Борису). Ты зубы не заговаривай! Слышал, что ты учинил по отношению ко мне большое свинство. (После паузы). На картине "Летающая тарелка" твой образ - центральный. Твоя рожа могла бы украсить стены Штутгартского музея. А теперь мне тебя придётся вымарать. И рука не дрогнет, после того, что ты вытворил!
   Борис (лепечет). Ну, Веня!
   Гольдберг. И слушать ничего не хочу. Если у меня не будет билетов на основные спектакли Таганки, включая "Гамлета" и "Мастера", то нашей дружбе конец.
   Борис (чешет в затылке). Хорошо, хорошо. Что-нибудь придумаем. Резервы есть.
   Володя Масюков садится на диван.
   Борис (продолжает). Выход есть. Тем более что отец и дядя будут стоять в ветеранской очереди.
   Масюков. Что? Веня! (обращается к Гольдбергу). Какие нахалы! Мало им основной очереди. Двух стариков ставить на солнцепёк. Я читал прогноз погоды: в субботу, в день продажи билетов ожидается 30-32 в тени и около 40 на солнце.
   Гольдберг (опускается на стул). Действительно наглецы.
   Масюков. Слушайте, братья Лившицы! Какое издевательство. Оставьте вы папу и дядю в покое, дайте им спокойно попердеть.
   Яша. Они сами захотели.
   Масюков встаёт с дивана, подходит к секретеру по дороге говорит:
   Масюков. Знаю я это "сами". Изнасиловали их, небось. (Берёт в руки квиток в очередь). (Произносит). Таганка - 973, Врач Лившиц Абрам Яковлевич, Врач Драбкина Инна Борисовна. (После паузы начинает хохотать). Сумасшедший дом.
   За ним начинает хохотать Гольдберг.
   Масюков (продолжает). Рецепт! Универсальное лекарство! Действительно, вся история страны - история болезни.
   Гольдберг. Нет, Володя! Здесь больше подходят другие строки: Мой диагноз - паранойя, это значит - пару лет.
   Все дружно подхватывают: мой диагноз - паранойя. Это значит - пару лет.
   Конец первого акта.
   Занавес.

Акт 2

Картина четвёртая

   Здание Дома Офицеров.
   Очередь в левую и правую части здания. В левой стоят пожилые люди, с орденами, медалями и нашивками за ранения на груди. В правой
   -- молодые ребята и девушки. С правой стороны оцепление. В очереди шумно.
   Чей-то голос: Что толкаешься? Всё равно раньше меня в кассы не попадёшь. У тебя талон не с тем номером. Ты понял! (Последняя фраза произносится на повышенных тонах).
   Борис подбегает к этой части очереди.
   Борис. Ребята! Спокойней. Все, кто стоит в очереди, возьмут билеты. Спектаклей достаточно. Зрительный зал большой. Всем хватит. (Он не успевает договорить).
   Из хвоста очереди чей-то голос (ёрничая).
  -- Лившиц! Сотник первой сотни. Ходь суды. Погутарить надыть.
   Борис не спеша уходит.
   Чей-то голос (с ухмылкой). Дожили! Лившиц - сотник первой сотни!
   Ему кто-то отвечает: А что? Нормально. Это наше местное казачество. Как в песне Высоцкого на юбилее Любимова. Начинает петь "... таганское казачество желает добра тебе, спасибо, что живой". А в нашем случае "... всё местное казачество желает..." Голос не успевает допеть. К очереди подходит человек в штатском: "Спокойней! Распелись тут!"
   Мила подходит к оцеплению.
  -- Ну, как дела? Всё в порядке?
   Из оцепления.
  -- Пока да.
   Стоящий в очереди Масюков подзывает Яшу.
   Масюков. (обращается к Яше). Есть просьба. Позвони моему тестю и попроси чтобы он тоже подошёл и стал в ветеранскую очередь. Ты видишь? Их очередь гораздо меньше нашей.
   Яша. Ну и что?
   Масюков. А то, что их очередь пройдёт гораздо раньше нашей и стоять нужно будет совсем немного.
   Яша. Так скажи своему тестю сам.
   Масюков. Он меня не послушает. Я ему говорю: "Григорий Яковлевич! Станьте в ветеранскую очередь. Посмотрите "Гамлета" на Таганке". А он мне: "Зачем? Я "Гамлета" уже видел в нашем театре. Вполне достаточно!".
   Яша. (улыбаясь). И ты считаешь, что он меня больше послушает, чем тебя?
   Масюков. Чем чёрт не шутит! Он тебя очень уважает. А вдруг? Попробовать-то можно. Он не торопясь успеет сюда доехать и стать в конец очереди.
   Яша. (хмыкнул). Ладно, давай двушку. Сейчас позвоню.
   Володя достаёт кошелёк, вытаскивает из него две копейки, даёт Якову.
   Тот идёт к телефону-автомату.
   Ветеранская часть очереди.
   Два пожилых человека толкаются.
   1-ый. Я вижу, что вы упорно хотите занять моё место в очереди.
   2-ой. Ничего я не хочу. Я стою на своём месте.
   1-ый. Я вас узнал. Мы с вами вместе стояли в гастрономе в очереди за глазурованными сырками. Там вы вели себя точно также.
   2-ой. Потому что оставалось всего десять сырков, и вы решили все их себе и захапать. А я вам ещё тогда сказал: "И у меня тоже внуки. Поэтому пьять вам, а пьять - мне!"
   1-ый. Ну, тогда так всё и вышло.
   2-ой. Потому что я устроил скандал!
   1-ый. (смеётся). Вы и теперь хотите устроить скандал? Но билеты в театр это же не глазурованные сырки.
   Рядом в очереди стоят Абрам Яковлевич и Арон Яковлевич.
   Абрам. (обращается к Арону). Аро! Это какое-то безумие. Два часа уже стоим. Очередь ползёт как черепаха. Конца и края не видно. Зачем всё это? Как за мясом или колбасой. Всё ты! Ты меня уговорил! Обошлись бы они теми билетами, которые возьмут сами.
   Арон. Не ной. Осталось совсем немного. Ещё чуть-чуть -- мы в кассе. Я тоже хочу сходить на Таганку. Да и тебе с Инной не мешает проветриться. А то "Чонкина" читали, "Гулаг" читали, а на Таганке не были.
   В это время в ветеранской части очереди раздаётся крик: "Помогите! Человеку плохо". Двое молодых людей из правой части очереди подбегают к пожилому человеку и, поддерживая его под руки, выводят из очереди.
   Ветеран. Мне стало плохо от жары! Отведите меня в помещение. (Показывает на кассы). Там прохладнее.
   Один из молодых людей, поддерживающих его: Отец! Может быть, лучше в парк, в тень.
   Ветеран. Нет. Там всё равно очень жарко. Лучше туда. (Он опять показывает на кассы).
   Другой молодой человек. Хорошо.
   Они заводят ветерана в помещение касс.
   Ветеран. Спасибо.
   Молодые люди уходят. Ветеран тут же бросается к кассе.
   Очередь начинает хохотать. К ней не спеша подходит человек лет пятидесяти.
   Борис. (обращается к зрительному залу). Вот один из лучших актёров местного театра - Пётр Кузьмич Кормильцев. Кажется, он под "мухой", но это его обычное состояние.
   Кормильцев. (обращается к очереди). Что это за (в это время Борис громко кашляет) такая?
   Борис. (обращается к зрительному залу). Я намеренно кашлянул в этом месте. Здесь Пётр Кузьмич произнёс своё любимое слово из ненормативной лексики, и не все к нему относятся так трепетно, как Кормильцев.
   Чей-то голос из очереди. Вот, Пётр Кузьмич, стоим за билетами на Таганку. На "Гамлета", например...
   Кормильцев. Зачем? У нас в театре прекрасно поставлен "Гамлет". Я Клавдия играю. (Потом, подумав) Просто дурью маетесь!
   Он начинает смеяться. Очередь, глядя на Кормильцева, тоже смеётся. Сначала тихо. Потом всё громче и громче.
   В правой части очереди друг за другом стоят жена и муж.
   Муж. Простить себе не могу, что дал себя уговорить стать в эту очередь. Больше никогда тебя слушать не буду.
   Жена. (ехидно) Ты же любишь слушать Высоцкого!
   Муж. Ну так что? Причём здесь это? Высоцкий - это одно, а здесь - совсем другое.
   Жена. Нет, это - то же самое. Высоцкий занят во многих спектаклях, в некоторых из них поёт. В "Антимирах", в "Павших и живых", например, ..
   Муж. (хмыкнул) Пока мы с тобой доберёмся до кассы, от этих спектаклей останутся рожки да ножки.
   Жена. Помолчи, а ? Хоть что - нибудь для меня ты можешь сделать?
   Муж. (раздражённо) Я не люблю театр. Моя норма - максимум один поход в год.
   Жена. (задумчиво) Ну что ж. Тогда я свою норму буду добирать с другим.
   Муж. Что? Что ты сказала? Повтори!
   Возле очереди стоит несколько глазеющих молодых людей.
   К одному из них подходит хорошо одетый человек средних лет и говорит: "У меня есть два билета на лучший таганский спектакль "Деревянные кони". Две звезды: Демидова и Славина.
   Молодой человек. Почём?
   Человек средних лет. Конечно, не по номиналу. По пятнашке.
   Молодой человек. Согласен. Давайте отойдём туда. (Он жестом показывает вправо).
   Они отходят в правую часть сцены. За спинами у них двое молодых ребят с короткими стрижками.
   Происходит обмен: человек средних лет отдаёт два билета, взамен получает тридцать рублей. Как только он берёт деньги в руки, двое стриженых хватают его за руки.
   На сцену выходит тот же человек в штатском. Он обращается к очереди:
   - Товарищи! Только что нами задержан злостный спекулянт театральными билетами! Я обещаю, что так будет с каждым, кто захочет нажиться... Мы ещё разберёмся и с этой вакханалией под названием "очередь". Кому это в голову пришло нагонять ажиотаж по поводу гастролей, в общем-то, посредственного театра.
   Обе части очереди замирают.
   Абрам обращается к Арону.
   Абрам. Всё, Аро, нам с Инночкой хана. Сейчас они начнут копать и нароют про врачебные печати. Меня выбросят из поликлиники и исключат из партии.
   Арон. (ехидно) Интересно, за что? За ротозейство? За то что ты недоглядел за своими двумя оболтусами? Извини меня за грубость, но придётся перейти на язык твоего младшего сына: "Что ты такой трусливый?" Ничего антисоветского, антипартийного и сионистского ты не совершал. Максимум что тебе грозит - небольшой выговорок, который, кстати, очень быстро снимут.
   В правой части очереди обращают на себя внимание два человека: один постарше, лет пятидесяти, небольшого роста - профессор, другой - помоложе, лет тридцати и выше ростом - ассистент.
   Профессор. (обращается к тому, который помоложе) Да, Миша!
   Я рассчитывал, что из уважения к моему профессорскому званию мне не придётся стоять в этой очереди.
   Ассистент. Сергей Иванович! Мы с вами уже это проходили. Вам же объясняли, что коллективные заявки нашему институту сильно урезали.
   А здесь как в любви: Ваше профессорское звание никакой роли не играет. Наоборот, бывает, студент имеет больше шансов, чем профессор.
   Профессор. Но я же не последний человек в институте!
   Ассистент. Конечно, не последний. Но есть администрация, партком, и т. д., и т. п. (С иронией) Вы проректор? Нет. Декан? Нет. Член парткома? Нет. Вы, кажется, даже не член партии. Или я ошибаюсь? Вы же не член?
   Профессор. Нет. Не член.
   Ассистент. Вот видите. Так что же вы хотите? (После небольшой паузы.) Ну, хоть бы на худой конец были бы инвалидом. Так и тут облом. (Улыбается) Относись я к вам намного хуже, мог бы сделать из вас инвалида. Тогда, наверное, вы бы получили билеты с помощью коллективной заявки и не стояли в очереди.
   Профессор. Издеваешься?
   Ассистент. Нет. А вам чтобы успокоиться, надо вспомнить песню. Как это там: " А люди всё роптали и роптали. А люди справедливости хотят:
   "Мы в очереди первыми стояли, - а те, что сзади нас уже едят." Им снова объяснил администратор: "Я вас прошу, уйдите дорогие!
   Те что едят, - ведь это депутаты, а вы, прошу прощенья, кто такие? "
   Профессор. (с раздражением) Не депутаты, а делегаты!
   Ассистент. Какая разница: депутаты, делегаты. Один чёрт.
   В это время очередь начинает сильно галдеть. Кто-то кричит: "Билеты заканчиваются!" Задние начинают напирать на передних.
   На сцену выходит человек в милицейской форме в чине полковника.
   "Ну, тише тут! А то мы быстро это прекратим".
   На мгновение устанавливается мёртвая тишина, затем шум усиливается.
  
  

Картина пятая.

   Комната Бориса и Якова Лившицев.
   Утро. Яков работает. Перед ним на холсте - лошадь, которую он обрабатывает из пульверизатора.
   Борис - напротив него лежит на кровати, закрыв глаза.
   Он открывает глаза, поворачивается лицом к Яше, вскакивает с постели.
   Борис. (обращается к Якову). Скажи мне на милость, почему третий день подряд я просыпаюсь и вижу перед собой один и тот же лошадиный хвост. Ночью ты не даёшь спать, всё время с включённым светом малюешь его ...
   Яков его прерывает.
   Яков. Какой ты тупой! Сколько раз я тебе повторял: это не лошадиный хвост, это - рэмэ, которое я должен срочно сдать...
   Борис. Да, но почему это нужно делать ночью?
   Яков. Потому что днём я не успеваю...
   Борис. (прерывает) Потому что днём ты гуляешь с девочками. Ты бы это делал и ночью, да не можешь - родители тебя контролируют.
   Яков. А вот это тебя не касается...
   В этот момент раздаётся звонок в дверь.
   Борис. Кто это ещё? (обращается к Якову) Тебе по перпендикуляру ближе. Иди, открой.
   Яков укоризненно смотрит на Бориса, кладёт пульверизатор и идёт открывать.
   В комнату входит Гольдберг.
   Борис. Веня, привет! Ну что, всё в порядке?
   Гольдберг. Вроде бы. На основные спектакли билеты есть. Большая победа пролетариата. Но хотелось бы попасть на "Десятку ...", "Павшие и живые". (Он не успевает договорить).
   Борис. На эти спектакли я тебе дам свои билеты. Я их уже видел в прошлом году в Москве.
   Гольдберг. (удивлённо). Когда ты их видел? Что - то ты мне об этом ничего не рассказывал.
   Яков. (ехидно) И мне, кстати, тоже.
   Борис. В прошлом году я ездил в Москву с выставкой.
   Гольдберг и Яков (почти одновременно).
   Это мы знаем. Что дальше?
   Борис. Дальше? (Пауза) Я решил попробовать попасть на Таганку.
   Гольдберг. Ну и?
   Борис. Подошёл к театру. Стояла толпа. Я спросил: "Как насчёт билетов?" Один из этой толпы ответил: "Глухо". Я ему тут же: "Есть деловое предложение". Он: "Какое предложение? Давай отойдём в сторонку". Мы отошли, и я ему предложил дефицитные книги, изданные у нас, в обмен на билеты. Он с радостью согласился. Мужика этого звали Макс. Конечно, скорее всего, это была его кличка. Потом уже мне сказали, что он - студент института электронного машиностроения и заправляет номерками на билеты. Так Экзюпери я поменял на "Зори", новеллы Цвейга - на "Павшие и живые", Ремарк ушёл на "Антимиры". Но больше всего повезло "Декамерону". (С гордостью) За эту книгу я попал на творческий вечер актёров театра, который назывался "Срезки творчества" или "В поисках жанра". Открывал его Высоцкий, а закрывал Межевич. Были там Филатов, Золотухин, Хмельницкий, Смехов...
   Пауза.
   Гольдберг. (обращается к Борису). Молодец! Не ожидал от тебя такой прыти.
   Его резко обрывает Яша.
   Яков. (передразнивает Бориса: "Но больше всего повезло "Декамерону"...) Ты, Борька, уникальный наглец. Наглец и вор! То-то я смотрю, что почти все книги, которые я доставал за макулатуру, исчезли из дома. Это же надо! Взять втихую и всё спустить! Это что -- твои книги? Я неимоверным трудом их добывал. "Светоч" больше выпускать их не будет. Там и так был маленький тираж. Что, у нас в семье уже коммунизм? Что уже всё общее? Моё - твоё?
   Борис. (обращается к Якову, ехидно). Ты бы лучше помолчал. А кто постоянно носит без разрешения мою одежду и обувь?
   (обращается к Гольдбергу) Из трёх пар летней и зимней обуви, которые я купил за последних полтора года, две пары я практически в глаза не видел. Рубашки - то же самое. Про галстуки и запонки я не говорю. Само собой разумеется. Так даже единственный приличный пиджак, который я надыбал, так и тот осел у него. (Борис кивает, в сторону Якова). Достану я все эти книги! (Пауза. Улыбается) Кстати, зачем тебе "Декамерон"?
   Твоя личная жизнь - сплошной Декамерон.
   Яков молчит. Замахивается рукой на Бориса.
   Яков. У! Овцебык!
   Гольдберг. (Улыбается). Ладно, братья Лившицы! Разбирайтесь в своих семейных отношениях без меня. А мне пора. (Он смотрит на часы).
   Борис. У меня к тебе небольшая просьба, Веня! Дай мне на короткое время свою подзорную трубу.
   Борис подходит к Гольдбергу и пытается снять с плеча футляр с подзорной трубой.
   Гольдберг сопротивляется.
   Гольдберг. Это ещё зачем?
   Борис. (смущённо). Да это не мне нужно, а нашему Траху.
   Гольдберг. Кому?
   Борис. Начальник мой - Тихон Рюрикович Ахромеев. Сокращённо - Трах. Так вот ему взяли билеты на "Мастера ...", но в очень неудобном месте (Улыбается). Он может не увидеть то, что очень хочет увидеть.
   Гольдберг. (улыбается и позволяет Борису снять подзорную трубу с плеча.) А! А он её не разобьёт, вернёт?
   Борис. (облегчённо). Ну, конечно. Это я тебе гарантирую. Причём очень быстро. Его спектакль идёт в четверг, так что к выходным получишь трубу назад.
   Гольдберг. Ладно. (Уходит).
   Яша берёт пульверизатор и продолжает свою работу. Борис натягивает рубашку и джинсы.
   В это время раздаётся телефонный звонок.
   Яков. (снимает трубку) Да. Сейчас позову. (Обращается к Борису). Тебя.
   Борис. (в трубку) Милочка? Где встречаемся? Хорошо. Через двадцать минут на углу Победы и Кирова. Сейчас выхожу.
   Яша. (поворачивается к Борису, удивлённо). Милочка? Какая Милочка? Уж не Семашко ли?
   Борис. Она самая.
   Яков. Постой. У неё же муж и двое детей.
   Борис. У нас с ней дружба.
   Яков. (улыбается, опять включает пульверизатор и поворачивается к своей работе). Про это ты дяде Арону расскажи и батеньке нашему. Они - строгих правил. Может, поверят. Дружба у него! Ты ж понимаешь! У нас в институте преподаёт марксистско-ленинскую этику доцент Васюкин . Он на лекциях говорил: "Вы мне на экзамене кисель не разводите! Давайте всё чётко, ясно, конкретно, как я вам излагал. Вопрос: "Дружба". Ответ: чётко, три пункта, как в конспекте. Любовь - пять пунктов. (Усмехается). Так у тебя пять пунктов? Три пока видны, а два - нет?
   Борис. Это не твоё дело.
   Выбегает из комнаты.
   Яков выключает пульверизатор, смотрит на холст и тоже выходит из комнаты.
  

Картина шестая.

   Интерьер первой картины. В комнате, где стоят кульманы, находится Таня, Женя, Миша, Борис, Яша и Володя Масюков.
   Миша. (обращается к Борису). Ну, так что?
   Борис. Деньги на билеты собраны. Осталось только выяснить, сколько раз Высоцкий выступит.
   Таня. А он только в Гипроживотноводстве будет выступать?
   Борис. Только там и больше нигде. Организует это всё Лёня Волков.
   Женя. Сколько всего творческих вечеров намечается?
   Борис. Пока неизвестно: шесть или восемь. Начнутся они со второй половины гастролей. Но деньги надо сдать сейчас, а то пролетим, как фанера над Парижем.
   Яша. Борька! Что вы мучаетесь? У вас же приличный актовый зал. Предложите своему начальству пригласить Высоцкого сюда.
   Таня. (Улыбается) (обращается к Якову) Да ты что? Они же всего боятся. Начальство в нашем институте такое пугливое, что комар пролетит - полные штаны. А тут - Высоцкий! Соображаешь?
   Масюков стоит чуть поодаль и, наконец, вмешивается в разговор.
   Масюков. Борька! Сколько ты денег собрал на эти нужды?
   Борис. (смотрит в какую-то бумагу) Так. Всего пятьсот тридцать четыре рубля, то есть, на 267 билетов. (Чуть подумав) На разные выступления, разумеется.
   Масюков. А вам, ребята, не пришла в голову простая мысль, что такое большое количество билетов вам просто не продадут, обрежут.
   Женя. Да у них там гигантский зрительный зал. По-моему, на тысяча двести мест. Если разделить на шесть, то получается по сорок, сорок пять человек за раз. Разве это много? На тысяча двести.
   Масюков. Как сказать. Таких "умных" много.
   Яша. А давайте предварительно позвоним им и выясним.
   Все сразу хором. Давайте.
   Масюков. (обращается к Борису) Давай телефон.
   Борис. Только Волкова на месте сейчас нет. Его замещает.. так, сейчас, .. культмассовый сектор Гипроживотноводства, ... так ( он открывает записную книжку и долго смотрит в неё), Петровская Ирина Сергеевна, телефон: 234214.
   Масюков. (набирает номер телефона). Ирину Сергеевну можно? Ах, это вы. Очень приятно. С вами говорят из Гипроторга. Масюков Владимир Петрович. Замдиректора по общим вопросам. (В комнате все присутствующие начинают хохотать. Масюков продолжает).
   Женя. Тише! Трах услышит и будет скандал.
   (Масюков продолжает)
   Сейчас мои люди принесут вам коллективную заявку и деньги на творческие вечера Владимира Семёновича. Всего примерно на 270 билетов. Что? Очень много? Как? У вас же гигантский актовый зал. Что? Нахальство? А? Вы ещё не обеспечили билетами министерство крупного рогатого скота? Издеваюсь? Нет. Я не издеваюсь., Ирина Сергеевна! Не надо со мной так резко. Будем взаимно вежливы. Мы тоже не хухры-мухры. У нас в институте будут выступать Филатов с Хмельницким, Золотухин, Смехов, Межевич. Да? Возможны варианты? Значит, сделаете? Прекрасно. В течение ближайших двадцати пяти, максимум тридцати минут деньги и коллективная заявка будут у вас. (Кладёт трубку).
   Поворачивается к присутствующим.
   Все смеются.
   Таня. Тебе бы, Володя, актёром в театр, затмил бы Кормильцева.
   Борис. (прерывает Таню) Вовка! Ты что с ума сошёл? Где мы возьмём Филатова, Хмельницкого, Золотухина, Смехова, Межевича? Эта ложь очень быстро вскроется и будет скандал!
   Масюков. Старик, брось! Никакого скандала не будет. Пока спохватятся, мы возьмём билеты и сходим на выступления. А если возникнет вопрос, то позвоню и скажу, что вышел облом - горком партии в последний момент не рекомендовал. Хм. Тем более, что он действительно не рекомендует.
   Все загалдели. Здорово придумано.
   В это время в комнату входит Ахромеев.
   Ахромеев. Это ты, Лившиц, собираешь деньги на Высоцкого? (Борис ещё не успевает ответить). Вот тебе шесть рублей на три билета.
   Борис. (замялся) Тихон Рюрикович! А как же вы?...
   Ахромеев. То есть?
   Борис. Вы - член партии, замсекретаря парторганизации института. А песни Высоцкого в политическом и идеологическом плане...
   Он не успевает договорить.
   Ахромеев. (резко) Воя я как замсекретаря парторганизации и хочу выяснить, кто у нас в институте больше всех рвётся...
   В комнате тишина. Присутствующие улыбаются и перемигиваются.
   Ахромеев. (обращается к Лившицу) И вот ещё что. Завтра твоя очередь ехать на прополку свёклы. Выезжаете со двора института в восемь утра.
   Борис. (взмолился) Тихон Рюрикович! Я же завтра иду на "Тартюф".
   Ахромеев. Когда начало? В семь? А вас увезут с поля в пять. До города тридцать минут. Успеешь принять душ, поесть и спокойно выйти из дома. Да. И ещё. Среди "пропольщиков" всегда находятся люди, желающие совершить революцию - уехать с поля раньше, чем положено. Так вот, чтобы тебя среди этих "революционеров" не было. Тоже мне. Группа еврейских прапорщиков, делающих революцию. (Собирается уходить в свой кабинет, внезапно останавливается, ухмыляется). А билеты ты мне в театр достал ещё те. На балкон. Как я смогу нормально посмотреть "Анюту"?
   Борис. "Мастер и Маргариту"! Тихон Рюрикович! У меня для вас сюрприз. (Достаёт из ящика подзорную трубу). Это - подзорная труба с гораздо большим увеличением, чем театральный бинокль. (Даёт Ахромееву). Всё увидите. В деталях.
   Ахромеев. (Берёт подзорную трубу) А не врёшь?
   Борис. Да вы что?
   Ахромеев. Ладно. Спасибо.
   Все встают. Собираются уходить.
   Ахромеев. А куда это вы все? До обеда ещё семь минут.
   Все хором, но в разнобой. Тихон Рюрикович! Надо помочь Лившицу взять билеты на Высоцкого. Он идёт с большой суммой.
   Таня. Пятьсот сорок рублей.
   Ахромеев. (примирительно) Ладно. Но чтобы к концу обеда все, кого это касается, были на рабочих местах.
   Ахромеев выходит из комнаты и идёт в свой кабинет.
   Борис. Кто меня будет сопровождать в Гипроживотноводство?
   Все хором. Все.
   Масюков. (обращается к Борису) В чём собираешься нести деньги?
   Борис. (достаёт из шкафа переносную аптечку) В ней родимой.
   Масюков. Аптечку понесу я. Я - кандидат в мастера по боксу и бегаю неплохо. (После паузы). Надо постараться взять билеты на последние выступления. Высоцкий ведь не знает нашей аудитории, и вначале будет петь осторожно. А к концу раздухариться и может, споёт "Охоту", "Летела жизнь ..", "Судьбу", ... Всё. Пошли. (И все выходят из комнаты).
  

Картина седьмая.

   Дом Офицеров. На небольшой площади рядом с домом стоят Борис, Яша, Женя, Таня, Масюков, Гольдберг, Мила Семашко.
   Все ждут Мишу, который почему-то опаздывает.
   Женя. (нервно смотрит на часы) Где это Мишка запропастился?
   Таня. (открывает сумку, подкрашивает губы) Не нервничай. (обращается к Жене). У нас ещё уйма времени. Успеем.
   Яков. (обращается к Масюкову) Вовка! А ты был прав. Действительно, Высоцкий начал осторожно, а сейчас почувствовал аудиторию и поёт почти всё...
   Масюков. Что я говорил! Сегодня у него какое по счёту выступление?
   Борис. Четвёртое.
   Масюков. Так что нам должно повезти. А хорошо бы ещё попасть и на последнее.
   Гольдберг. (вмешивается в разговор) На последнем может быть много начальства, и тогда неизвестно ...
   Он не успевает договорить. В это время к ним прибегает Миша и взволнованно говорит.
   Миша. Ребята, извините за опоздание, но мне только что позвонили и сказали, что выступления Высоцкого отменены, а Лёня Волков арестован.
   Все стоят как вкопанные. Немая сцена.
   Первым приходит в себя Масюков.
   Масюков. Не может быть! Враньё! (Поворачивается к Борису лицом). Пойду-ка я позвоню из автомата этой Петровской. Наверняка она скажет всё что знает.
   Все молчат.
   Борис. (безучастно). Иди, Володя, позвони.
   Масюков уходит.
   Таня. Неужели это правда?
   Женя. (обнимает её) А ты как хотела, моя дорогая? Я ещё удивляюсь, что они это не сделали раньше.
   Мила подходит к Борису.
   Борис. (берёт Милу за руку). Что, Милочка, плохо? Да?
   Мила. Но ведь в Москве Высоцкий часто поёт. И в других городах.
   Борис. Когда в столице стригут ногти - в провинции рубят пальцы.
   Гольдберг. (резко) В конце концов, Высоцкий может петь и на чьей-то квартире. Но Волкова, Волкова за что?
   В это время возвращается Масюков.
   Масюков. Всё правда. На дверях Гипроживотноводства висит объявление: "В связи с болезнью артиста В.С. Высоцкого его творческие вечера отменены. Деньги за неиспользованные билеты можно получить у Петровской И.С.". Вот так. Утром им в администрацию позвонили из горкома и приказали отменить дальнейшие выступления. Волков действительно под арестом. У него в кабинете произведен обыск. Вскрыт сейф, изъяты документы. Кабинет и сейф опечатаны. Значит, когда он организовывал концерты Великановой и Кобзона, всё было в порядке, а Высоцкий ...
   Мила. (резко прерывает Масюкова) В чём дело? Почему они так взбесились, что дошло даже до ареста?
   Масюков. (пожимает плечами) Не знаю. Может быть, всё это очень не понравилось комитету глубокого бурения. Решили наказать Волкова, чтобы другим неповадно было.
   Женя. А с первых трёх выступлений записи есть?
   Гольдберг. (жёстко) Найдём. Но я свой билет сдавать не буду - оставлю его на память.
   Все. Мы тоже не сдадим.
   Все присутствующие поворачиваются лицом к зрительному залу.
   На сцену выходят мать, отец, дядя и бабушка братьев Лившицев.
   Борис. (обращается к зрительному залу) Вот на этой оптимистической ноте и закончились для нас гастроли театра на Таганке. Через год с небольшим не стало Высоцкого. Ещё через четыре года Любимова лишили гражданства.
   Отец. После титанических усилий мы с Инночкой и Ароном попали на шесть спектаклей. Дети стали душевно ближе к нам, а история с печатями выветрилась из памяти.
   Арон. Я оказался прав, когда говорил брату, что анекдоты про Брежнева волнуют государственные органы гораздо больше, чем какие - то врачебные печати.
   Мать. Моё чувство тогда, на шестом десятке лет, лучше всего выразить одним словом - изумление. Оно осталось со мной до конца моих дней, ибо, как сказал один публицист "можно забыть радости, напасти, а изумление не забываешь, оно врезается в память."
   Бабушка. (улыбается) А я тем летом начала слушать бардов, и, кажется, стала лучше понимать своих внуков.
   Борис. С тех пор прошло больше двадцати пяти лет. Скоро будет тридцать. А что стало с героями нашей пьесы? Нет на свете моих родных: мамы, отца, бабушки, дяди Арона. (Названные персонажи уходят со сцены, а вместо них появляются их портреты.)
   Борис. Миша.
   Миша. (выходит вперёд). Женился на ленинградке, переехал в Питер. Теперь - преуспевающий бизнесмен.
   Борис. Веня Гольдберг.
   Гольдберг. (выходит вперёд). Эмигрировал с семьёй осенью девяносто первого.
   Борис. Володя Масюков.
   Масюков. (выходит вперёд). Стал главным художником театра музыкальной комедии. Умер в феврале девяносто пятого.
   Борис. Брат Яша.
   Яков. (выходит вперёд). Стал известным сценографом. Переехал в Москву.
   Борис. (Таня и Женя). Таня и Женя в обнимку выходят вперёд.
   Женя. Мы давно вместе. Недавно сыграли серебряную свадьбу. У нас двое детей и трое внуков. Сын - мастер спорта по шахматам, в Таню пошёл.
   Борис. Тихон Рюрикович Ахромеев.
   Ахромеев появляется на сцене и выходит вперёд.
   Ахромеев. Я вышел на пенсию, но активно занимаюсь политикой - возглавляю местное отделение партии согласия и справедливости. (Улыбается). Иногда встречаю Лившица. Заходим в бистро, пропускаем по рюмочке, вспоминаем лихие дни.
   Борис. (обнимает Милу и выходит с ней вперёд, к зрительному залу). Это лето оказалось счастливым и для нас с Милой. Мы стали встречаться чаще и поняли, что не сможем жить друг без друга. Скоро также как и Женя с Таней отметим двадцатипятилетие совместной жизни. У нас трое детей. Наша с Милой общая дочь Аннушка недавно подарила нам внучку. Муж Милы повторно женился и в восемьдесят восьмом году эмигрировал в Штаты. Сейчас он вице-президент довольно крупной компании. Несмотря ни на что у нас - добрые отношения. Мы дружим семьями.
   Борис смотрит на Милу и продолжает.
   По моему настоянию Мила вернула себе девичью фамилию. Теперь она - Людмила Ильинична Карамзина. Сокращённо - ЛИК. (Поворачивается в зрительный зал, добавляет). Мой любимый ЛИК. Я так счастлив в семейной жизни, что подумываю, не поменять ли и мне фамилию? Стать Лившицем-Карамзиным или Карамзиным-Лившицем? А может, просто - Карамзиным? Мы ведь тоже тогда писали свою маленькую историю. Но, по-видимому, с моим ликом это не получится.
   На сцене все начинают улыбаться.
   Мила. Много воды утекло с той поры. У нас не было ни персональных компьютеров, ни электронной почты и интернета, ни мобильных телефонов и свободного выезда за рубеж.
   Яков. И в Парфёновском "Намедни" за 79 год о нашем городе и гастролях Таганки не было ни слова.
   Мила. Прошло много лет, но для нас "Намедни" было именно тогда, поэтому то бешеное, счастливое лето 79 - го и фантастическое чувство свободы мы не забудем никогда.
   Все присутствующие на сцене становятся вместе.

Занавес.

Конец.

   Александр Эммануилович Шалыт-Марголин
   Домашний адрес: ул. Красноармейская д. 19, кв. 5,
   220030 Минск, Беларусь.
   Телефон: (37517) 2276729

E-mail: 1) alexm@hep.by 2) a.shalyt@mail.ru 3) Ruta.Shalyt@gmail.com

  
  
  
   3
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"